Общепит

1. Три никак не связанных события в городе «Че.»

Раз.

Визг тормозов хромированной «Волги» мог бы разбудить все общежитие на улице Матросской 22, если бы в это время кто-нибудь вообще спал. Встревоженные событиями жители может и хотели бы вернуться к теплым постелям и забыть все произошедшее, но такой возможности им решительно не предоставилось.

С чего же все началось, спросит любопытный читатель, если уж не с резкого звука тормозов тяжеленной машины представительского класса, въехавшей прямо во двор общежития? Машина будто старалась растолкать расположенные по периметру милицейские автомобили, отодвинуть в сторону парочку карет скорой помощи и оттеснить сверкающую мигалками пожарную машину.

Так вот. Все началось совсем не с этой «Волги» и ей, определенно, не закончится. Началось все пару часов назад, когда в квартире номер 15, общежития по адресу Матросская 22, раздался выстрел. А затем еще один. Оба выстрела сопровождались нарастающей громкостью женского крика и грубеющей с каждой секундой мужской руганью.

Казалось бы, выстрелами дело могло и завершиться. Обыденная ситуация в маленьком городке, не имеющем стратегического или политического значения — с пьяни кто-то что-то не поделил и в попытке предоставить весомый аргумент в споре, достал наградной пистолет. Такое, конечно, редко происходило, но все же происходило. От этого события данного вечера не могли казаться менее трагичными, но все же — тогда они хотя бы попадали в какие-то рамки.

Но они не попали.

После двух выстрелов, свидетели настаивали именно на двух, раздался взрыв. Да, самый настоящий взрыв, вызванный халатным обращением с газовой плитой. Что интересно — взрыв произошел не в плачевно известной нам квартире номер 15, а в совершенно другой.

Вот тут как раз и начинает просыпаться интерес! Взрыв произошел в совершенно другом месте — квартире номер 72, которая находилась на противоположной стороне общежития. Этот дом, расположенный на улице Матросской, имел форму футбольных ворот или удлиненной буквы «П» — тут уж кому какие сравнения кажутся более понятными. В общем, эти квартиры находились практически друг напротив друга. Из окон квартиры 15 прекрасно просматривались окна квартиры 72 — и наоборот.

С одной стороны два выстрела и крики. С другой — взрыв и никаких криков. Просто хлопок, после которого свет мигнул разок, погас и тут же надулись и лопнули окна, высыпая на землю сотни осколков. Вечерний двор озарился всполохом синего пламени, а следом на морозную осеннюю улицу повалил дым, пугая соседей и, ничуть не стесняясь, закрыл вид молочной луны в небесах.

Именно в эту секунду произошло еще одно недоразумение. Вы же помните, что наш многострадальный дом имеет форму буквы «П»? Так вот. В тот злополучный вечер отличилась еще одна квартира. Под номером 38 — из ее окна выбросился никому не известный человек. Его голова зачем-то была обмотана добротным белым полотенцем. Смельчак выпрыгнул с третьего этажа и постарался упасть головой в землю так, чтобы умереть наверняка.

Поразительно, но ему не удалось достичь желаемого. Он встал и проделал еще несколько шагов. Не слишком уверенных, конечно, но все же — шагов. Однако, по всей видимости, травмы, полученные от падения с высоты, все же дали о себе знать. Он потерял равновесие, упал и в этот раз уже точно умер.

После этого, над общежитием по адресу Матросская 22 повисла неловкая тишина, продлившаяся ровно столько, сколько потребовалось первой милицейской машине для того, чтобы прибыть на место происшествия. Следом тревожную вечернюю мелодию дополнила сирена «скорой помощи», а пожарные явились на своеобразный «концерт» последними.

Хотя нет. Последней оказалась та самая хромированная «Волга». И из нее достаточно эффектно, стоит признать, появилась некая девушка. Все вокруг были заняты своими делами и не смогли по достоинству оценить явление на главной сцене. Вначале открылась задняя дверь «Волги» и на холодный асфальт ступила изящная ножка. Следом к ней присоединилась еще одна и тут же рядом с ними об асфальт щелкнула длинная черная трость. Мгновение — и из недр машины появилась темная просторная длинная юбка. Она колыхнулась на легком ветру и пришла в спокойствие, не позволяя заинтересованным взорам увидеть ничего лишнего. Девушка буквально одним движением вырвалась из наскучивших ей недр машины и материализовалась, цепким взглядом рассматривая происходящее. Под накинутым на плечи темным, шерстяным пальто виднелся серый, ничем не примечательный пиджак и безукоризненно выглаженная белая блуза. Неизвестная носила серый котелок, из-под которого выглядывали короткие светлые волосы, что завершало ее образ строгой надсмотрщицы. Не стоит забывать об узком черном поясе на талии и серых перчатках, плотно облегающих ладони девушки.

Она несколько секунд рассматривала творящийся вокруг хаос, чуть нервно поглаживая навершие своей трости в виде серебряной остромордой собаки. Голова животного была выполнена слегка гротескно, творец поставил во главу удобство формы, презрев эстетику — зато трость было удобно держать, не выпускать из руки.

— Ну ладно, — кивнула сама себе девушка и, безошибочно определив главного во всей этой суматохе, двинулась к нему.

Происходящее во дворе дома напоминало хаос на рынке, когда выбросили «те самые джинсы», да еще и отдавали по дешевке. Все толкались, ругались и кричали. Незнакомке удалось пробраться сквозь обезумевшую толпу, подобно ледоколу сквозь непроходимые льды. Она достигла желаемого персонажа менее, чем за минуту, и несколько раз учтиво кашлянула, пытаясь привлечь его внимание.

— Что это я, я же не в столице, — одернула сама себя незнакомка. У нее, кстати, был довольно вкрадчивый, мягкий голос, не лишенный, впрочем, определенной жесткости. — Товарищ, — это она сказала уже настойчивее и милиционеру пришлось отвлечься от наседавших на него жильцов и перепуганных подчиненных. — Потрудитесь объяснить мне, что здесь происходит?

— Те че надо, дура? Не видишь я тут… — обезумевший от происходящего майор милиции Иващенко не знал точно, к кому обращается. Его произведенный наспех анализ оказался ошибочным. Поэтому в тот самый момент, когда девушка ловко выхватила серую, ничем не примечательную ксиву и сверкнула ей перед глазами майора, тот почувствовал, как земля уходит из-под ног. — Анна Николаевна, — годы практики научили его мгновенно запоминать имя и отчество вышестоящих чинов, — простите меня, совсем замотался. Такая ситуация. Как бы это сказать. Нетривиальная, — майор Иващенко попытался выдавить из себя наиболее невинную улыбку, но по надутой шее несложно было догадаться, что все происходящее ему невмоготу.

2. Неожиданная учтивость и горячий след

Владик считал, что ему несказанно повезло. Причем это было не какое-то одно событие, так его вдохновившее. Нет. Все началось довольно давно, еще со школы. Владик испытывал достаточно большие сложности с обучением, но все же, хоть и не особо выделяясь из серой массы одноклассников, он смог закончить девять классов.

В городе «Че.» было всего три школы: очень хорошая, где учились дети председателей, директоров и прочих «блатных» представителей рабочего класса. Вторая — чуть похуже, но все еще достаточно приличная. Добрые учителя, дружные классы и в случае окончания с медалью возможность поступить в институт в большом городе. Мечта почти каждого добропорядочного родителя. А была еще та школа, куда ходил Владик. С виду она походила на плохонький интернат для неблагополучных детей, поэтому никого не удивляло, что из окон заведения то и дело доносились агрессивные ругательства,а у школьников не всегда были все необходимые принадлежности. Учителя же могли слишком крепко обнимать накануне занятий бутылку и периодически прогуливали. Тем не менее, даже в этом заведении существовал государственный стандарт и иногда появлялась комиссия. Атмосфера не способствовала успешной учебе и закончить ее было довольно-таки тяжело, но некоторым это все же удавалось. И Владик был одним из таких счастливчиков.

После окончания школы у него было всего два пути: пойти работать или попытаться пробраться в техникум. Об учебе Владик старался не думать, прекрасно понимая, что академические успехи ему не светят. Парень не то чтобы не верил в себя, скорее реально представлял свои возможности. Поэтому, когда ему по знакомству предложили пойти работать на заправку — он с ответом не медлил. Согласился сразу же.

Два года непыльной работы и вот осенний призыв. Владик отправлялся служить в полном непонимании, что его ждет в будущем. И он бы мог попасть не в самую лучшую точку на карте, но тут вмешался его величество Случай и колесо Фортуны крутанулось в пользу Владика. Он получил назначение в небольшой городок, где находилась всеми забытая часть. Тут парень отслужил практически без проблем, обзавелся нужными знакомствами и всерьез уверился, что его ждет неплохое будущее.

Что навело его на подобные мысли? Дело в том, что время службы Владик познакомился с парнем по имени Григорий Уралович Зорков. Гриша был нахальным и заносчивым, поэтому быстро нажил себе недоброжелателей среди сослуживцев. Да так, что в одну, знаменательную ночь, Зоркова решили проучить. Владик вмешался, но скорее случайно, чем намеренно: во время вечернего обхода заметил, как на Гришу напали целой толпой и не думая встал на его сторону. Приятели по несчастью были жестко «обучены», но все же не так сильно, как могло бы быть.

Гриша с того случая стал видеть во Владике своего защитника, которого можно и нужно использовать в своих интересах. За несколько лет Владик успел физически окрепнуть и стать действительно таким каким и считал его Гриша — сильным, уверенным бойцом. Сам же Григорий обладал скорее талантом оратора. Впрочем, мы слишком сильно отклоняемся в сторону, забывая саму суть истории.

Если не брать во внимание тот судьбоносный вечер, их солдатские приключения не имеют никакого отношения к повествованию. По окончанию службы Григорий заявил Владику, что когда они вернуться домой — у них будет совсем другая жизнь.

И Григорий не обманул — он поведал Владику, что его отец — Урал Леонидович Зорков, далеко не самый последний человек. Каждый значимый деятель города «Че.» обязательно водил с ним знакомство. И пусть не все дела этого человека были вполне законны, парня это ничуть не смутило. Когда Урал Леонидович предложил ему место в личной охране, Владик тут же согласился.

И с тех самых пор он не знал проблем, не думал о деньгах и не сомневался, что он — самый везучий из всех людей. Прошло уже больше семи лет, а Владик все еще продолжал вспоминать череду тех удачных событий и благодарить судьбу за подарок.

Вот и сейчас, стоя на улице рядом с двумя безымянными «бычьего» вида сослуживцами, он витал в воспоминаниях. За время работы на Урала Леонидовича, Владик успел приобрести множество полезных навыков, а главное — особенное чутье, которое безошибочно определяло «класс» человека, стоящего перед ним. Был вечер пятницы, конец рабочей недели и у Владика была важная миссия — охранять покой Урала Леонидовича, пока тот совещался со своими «капитанами», принимал дань и оценивал прибыль. На этом совещании не должно было быть никого постороннего, за чем, собственно, и следил Владик.

Он стоял на пороге клуба «Буревестник», вспоминая былое и размышляя о том, что в этом году зима, видимо, наступит раньше и будет холоднее предыдущей. Владик инстинктивно закутался в плотное пальто и засопел, как вдруг заметил, что в конце улицы вдруг загорелись белым светом фары машины.

«Волга» с умеренной скоростью подруливала к крыльцу «Буревестника» и Владик щелчками пальцев отдал своим подчиненным команду «приготовиться». Те тут же напряглись, надули жилы безразмерных шей и опустили руки в карманы, сжимая пистолеты. Открывать пальбу, практически в центре города, они бы не стали, но припугнуть непрошенных гостей — это запросто.

— Без моей команды не дергайтесь, — предупредил Владик и спустился с крыльца навстречу машине.

В столь поздний час никого на улице не было и ошибки тоже быть не могло. Любой житель города «Че.» прекрасно знал о том, что происходит пятничным вечером в этом клубе. Да и автомобилистов в городе было не так уж и много. Никто бы из них без приглашения сюда не заявился. Кем бы ни был этот водитель — он был субъектом неизвестным. А Владику неизвестность не нравилась.

«Волга» мягко затормозила и чуть повернулась боком, не доезжая несколько метров до Владика. Охранник приветственно поднял ладонь, одновременно ограничивая движение машины, двигаясь ей наперерез. Вторая рука осторожно сжимала холодную рукоятку пистолета. Армейский ТТ, купленный с помощью бывших сослуживцев — Владик умел приобретать и сохранять полезные знакомства, за это его очень ценил сам Урал Леонидович.

3. Пролитые капли истины

— Вы знаете, как его достать? — с надеждой спросил Григорий Уралович.

Вил умело управлял тяжелым автомобилем, мчась по безлюдным вечерним улицам. Сосредоточенный, с легким налетом безумия — в лунном свете он выглядел как одержимый, почувствовавший след раненой жертвы.

— Мы на трассу едем. А ты показывать будешь, где девок находили.

— Я думал, мы в погоне участвуем.

— Так и есть, только наша погоня, она за правдой скорее, чем за виновным в смерти твоего друга. Поверь, Григорий Уралович, ты сейчас наказать исполнителя хочешь, а заказчик тогда сухим из воды выйдет. Чтобы главную гадюку прикончить, надо сначала змеиное гнездо разворошить.

— Так вы считаете, это не тот же человек, что на девушек нападает?

— Человек? Нет, так я точно не считаю. Говоря понятным языком — это группировка. Подобная созданной твоим отцом, только малочисленнее. Двенадцать человек и тринадцатый, стоящий во главе. За ним я и охочусь. Остальные — просто шелопунь, исполняющая приказы. Их мы потом накажем, главное — добраться до верховного главнокомандующего.

— И этот верховный охотится на девок на трассе? — Григорий не был дураком, он просто не обладал достаточной информацией, к тому же находился в шоковом состоянии. Не каждый на его месте сохранил бы самообладание, став свидетелем подобной ужасной расправы.

— Последнее нападение когда было? На прошлой неделе, примерно в пятницу, потому как тело вы нашли в субботу, верно?

— Вроде да.

— Вспоминай, Григорий. Это крайне важная информация.

— Да, думаю да, черт возьми. Варваркой ее звали. Хорошая девка, я ее с детства считайте знаю. Не хотел брать на работу, но она просилась так. Батя запил, мать начал избивать, ну и заколотил ее. Знаете, как это бывает? — Вил уверенно кивнул. Таких историй он наслушался больше, чем нужно. — Варварка одна осталась с бабушкой. Да бабка-то, какой с нее прок? Она сама-то еле на пенсию выживает, а из интересов у нее — только на лавке с такими же бабками сидеть-болтать. Варварка — девка молодая, видная, ее полгорода хотели, я вам честно говорю. Коса до попы, лицо румяное и глазищи большие. Не хотел я красоту такую портить, но она сказала, что если не помогу ей, то в Медное уедет. Там попроще самой устроиться. Только Медное это… вы о нем знаете?

— Не знаю, сконцентрируйся, пожалуйста, Григорий. Очень жалко подругу, но у нас сейчас вообще времени нет.

Григорий Уралович тараторил и уносился мыслями так далеко от реальности, как только мог. Вила это не устраивало, ему необходим был холодный, расчетливый ум собеседника, способность отвечать на четкие вопросы кратко, без воды.

— Что вам нужно знать? — проглотил обиду Григорий и попытался взять себя в руки.

— Где именно находили жертв. Где сейчас могли бы стоять «девочки», которых сегодня не забрали менты.

— Все в разных местах, вдоль по Красноармейскому шоссе. Оно широкое, длинное, вокруг только темный лес. Едешь по дороге, захотелось тебе «тепла», увидел ее на обочине и тут же снял. Ну, или убил… Сейчас на трассе всего пятеро. Я им сказал, чтобы поближе к выезду из города были. Только вы что, думаете, одну из них сегодня убьют?

— Скорее всего, уже убивают. Сегодня день, когда они кормятся. Отсюда и агрессия. Окно открывай.

«Волга» вылетела на темную холодную трассу. Григорий недоуменно уставился на Вила Михайловича, но тот уже одной рукой яростно накручивал ручку, опуская стекло, а другой выруливал из резкого поворота. Григорий поспешил открыть свое окно и вытащил пистолет, проверяя патроны.

— Это тебе не поможет особо, — предостерег Вил. — Если хорошо стреляешь, то лупи по глазам или в колени. Не убьешь, но замедлишь хотя бы. А теперь молчи и слушай. Любой крик, любой вздох — тут же говори. Лучше отреагировать и ошибиться, чем не придать значения и не спасти чью-то жизнь. Понял?

— Понял, — Григорий полностью отпустил ситуацию и вверил себя в руки Вила Михайловича. Стресс отошел на второй план и Григорий сделал именно то, что от него требовалось — стал вслушиваться в темноту ноябрьского вечера.

Они мчали по шоссе, постепенно снижая скорость, чтобы шум от движения колес по мокрому снегу и тонкой наледи не мешал прислушиваться. Звери притаились, птицы умолкли и даже деревья замерли в ожидании зимы. Скоро все вокруг скроет пышная пелена снега и лес заснет под белым каскадом вечности. Зима заморозит и сохранит великолепие в своей бездушной манере, заставив людей спрятаться в домах у разгоряченных печек, за плотно заклеенными окнами. Они будут рассматривать холодный, черно-белый пейзаж и смиренно ждать весны, потягивая чай с медом и слушая скверное шипение помех в телевизоре.

Но пока зима еще не успела войти в свои безоговорочные права, значит еще есть время. Значит можно найти зверя, который не спрятался среди затихших деревьев, запутав следы. Вил вцепился в руль машины, напрягая слух. Вальсирование боли в висках мешало сосредоточиться, но он боялся вытаскивать на скорости портсигар и прикуривать сигарету. Боль все равно не отступит, никуда не денется. Его мысли вереницей летели в голове, отвлекая от реальности. Комиссар чертыхнулся, стараясь их отогнать и сосредоточиться.

— Тихо! — выдохнул Григорий,чуть не выпрыгивая из открытого окна. — Там вон, у съезда на грунтовку, слышите?

Вил не слышал. Он щелкнул, включая дальний свет и дернув на себя рычаг ручного тормоза, резко взял вправо. «Волга» качнулась, едва не перевернулась на бок, но все-таки устояла и послушно свернула. Разбитая дорога не была предназначена для скоростной езды легковых автомобилей. Колеса то и дело проваливались в ямы и колдобины. Вилу вдруг показалось, что обстоятельства на стороне ублюдка, которого он собирается поймать. Мужчина усмехнулся, мгновенно возвращая полное самообладание. Все его чувства обострились до немыслимого предела и тут он и сам услышал. Это было даже не криком — каким-то писком. Так жалобно тянет свою предсмертную песню котик, которого поймала дворовая псина и сжимает в своих крепких челюстях его тонкую шею. Плач жертвы, принявшей свою судьбу. Звук, который вот-вот сменится сладостным стоном наслаждения. И бедная тушка уже не сможет вспомнить, как боялась и как хотела, чтобы ее спасли.

4. Первый опыт полевой работы

— Куда мы так бежим? — крикнул вдогонку капитан Волков. Он никак не поспевал за Анной Николаевной, несущейся вверх по лестнице.

Может быть сказывалось алкогольное опьянение, но Леонид вроде был больше и сильнее столичного комиссара, а догнать ее все равно не мог. Девушка не посчитала нужным ответить, она взлетела на третий этаж и накинулась на запертую дверь.

— Открывайте! — приказала она, но никто, конечно же, не поспешил отворить дверь и впустить в квартиру непрошенных гостей. Поэтому Анна Николаевна вытащила пистолет и прицелилась в замок.

— Осторожней, срикошетит же! — крикнул только что подоспевший Леонид. Мгновенно среагировав, он прыгнул в попытке схватить и защитить девушку.

Та не думала останавливаться и даже успела несколько раз пальнуть, превращая железку в искореженную обоженную массу. Волков думал, что собьет девушку с ног, но не смог ее даже сдвинуть с места. Просто повис сбоку, нелепо уставившись на хладнокровного комиссара. Она же схватила мужчину за лацкан пальто и небрежно откинула в сторону.

— Не мешай! — рявкнула Анна, шагая к двери и изо всех сил дергая на себя ручку.

«Чем их там в столице кормят-то, е-мое», — задался вопросом капитан, поднимаясь с пола.

Анна Николаевна проникла в жилое помещение. Комиссар выставила на вытянутой руке пистолет, второй перехватила трость, удерживая ее на весу и таким вот перекрестием закрываясь от предположительной угрозы. Сердце бешено билось, норовя выпрыгнуть из груди. Анна Николаевна тщательно скрывала сей факт, но задание в городе «Че.» стало ее первым полевым опытом. До этого она отличилась в аналитической работе в комиссариате и была одной из самых толковых сотрудниц. Ей поручали сложнейшие задания по профилированию потенциальных вампиров, изучению их повадок и вычислению чудовищ, скрывающихся среди обычных людей. В этом ей не было равных, но, как и всякий талантливый человек, Анна Николаевна мечтала о большем. И вот, у нее на столе появилось задание в городе «Че.», чудесным образом выпрошенное у начальства. Отпустили ее только с тем условием, что работать она будет в паре с Вилом Михайловичем, одним из самых опытных комиссаров ГКСД.

Девушка имела довольно высокий балл на тренировочных заданиях и была отличницей во всем понимании этого слова. Великолепная спортсменка, сильная, уверенная, да еще и непревзойденный гений сыскной работы. Управление никак не хотело подвергать ее излишнему риску, но девушка была непреклонна. И что же теперь?

— Он там! — Анна Михайловна вышибла ногой дверь в комнату и две женщины, одна — совсем еще молоденькая, вторая — постарше, тут же упали на колени, при виде хромированного черного пистолета, уставившегося на них своим смертоносным дулом.

Мать с дочкой, хотя и не слишком похожие друг на друга. Но по тому, как одна схватила вторую, прижала к себе и закрыла от угрозы, как настоящая мать, комиссар смогла сделать такой безошибочный вывод. Едва заживший, чуть заштукатуренный фингал под глазом — следы недавних побоев от мужа. Дочка пока успешно избегала подобной участи — за все платила мать. Длинные рукава домашней одежды, мешковатые свитера и испуганные глаза — скорее всего он хватал и выкручивали им руки. Мужчины часто так делают, желая показать, что могут быть сильными и страшными. В своей практике Анна Михайловна как и другие аналитики ГКСД называли этот прием «букет крапивы»: особенный подарок от мужчины женщине, который будет краснеть на тонкой руке, еще долго напоминая ей о провинности. Никаких побоев, никаких угроз — просто отпечаток широкой пятерни на измученной белой коже.

Женщина указала в сторону кухни, девушка же сжалась от страха. Отец семейства, словно призрак, необъяснимым для них образом вернулся с того света. Они были шокированы и не понимали, что происходит. Проклятие привело его обратно и он не смог с этим ничего поделать.

Обычному человеку потребовалось бы время, чтобы прийти к подобным выводам. Анне Николаевне хватило пары секунд. Она взглянула на женщин и тут же кинулась на кухню, уверенно держа пистолет и трость перед собой.

— Волков? — капитан решил не бродить по комнатам, выясняя причины и следствия происходящего. Вместо этого он побежал туда, где как раз находилось злополучное окно, шагом из которого попытался искупить все свои грехи незадачливый самоубийца.

Анна не медлила — она всегда решала быстро и правильно. Два выстрела по коленям, один в плечо — чтобы отбросить мужчину в сторону. Тот выпустил из рук Волкова, который, как оказалось, попытался остановить нелепого прыгуна от повторения попытки, а в итоге ввязался в драку.

— В сторону! — крикнула Анна Николаевна, двигаясь вперед и вклиниваясь в свободное пространство, аккурат меж двух мужчин.

Отец семейства скалился, неторопливо поднимаясь вверх. Силы кровососа покидали его, медленно, но верно, превращая доморощенного изверга в того, кто больше не мог быть опасным вампиром, но и вернуться к человеческому облику не имел права. Наполовину мертвый, одурманенный проклятием и лишенный всех своих нечеловеческих сил, но сохранивший вампирские слабости — житель общежития прикидывал, сможет ли он сбить с ног Анну Николаевну и выхватить у нее пистолет. Перспектива схватить милицейский пистолет и красочно высадить себе мозги прямо на кухне занимала его измученное сознание. Мужчина даже облизнул сухие, покрытые запекшейся красной коркой губы, предвкушая тот момент, когда пуля пробьет висок и разлетится кусочками металла внутри, принося такой манящий, но незаслуженный покой в его проклятую жизнь. В его фантазии вмешался чей-то голос. Властный, приятный и такой знакомый — этот голос одобрял его решение, подбадривал и придавал сил.

— На месте стой, проклятый, — приказала девушка, вырывая бывшего пиявца из своеобразного транса. — Не нужно тебе слушаться его команд. Теперь я тебе приказы отдавать буду. Уяснил? — она старалась, чтобы ее голос звучал уверенно и авторитетно.

К сожалению, это был первый раз, когда Анна вживую увидела проклятого. Она смотрела, как пытаются затянутся раны от серебряных пуль: кровь пульсировала, брызгала наружу, но опаленные серебром ткани не восстанавливались. Мужчина тихо выл, но продолжал напряженно смотреть на комиссара. В тот момент, когда проклятый все же решил, что ему просто необходимо сбить с ног девушку, Анна вспомнила, что не посчитала количество сделанных выстрелов. Девушка не знала, сколько еще патронов осталось в пистолете, а бывший пиявец уже прыгнул вперед.

5. Совместными усилиями

Выцветшее дерево боковушек и неприглядного вида желтая панелька. Скрипучий регулятор громкости «Рекорда» нехотя повиновался пальцам, заставляя динамик, не самый лучший, громче, буквально из последних сил, транслировать в просторную гостиную модную мелодию. Из допотопной радиолы она звучала не слишком-то уместно. Приемник стоило бы сменить несколько лет назад, но руководство гостиницы следовало совсем другим жизненным правилам: «Если вещь выполняет свою функцию — значит все хорошо».

Результатом этого становился «скрип», который доносился из каждой комнаты и с абсолютного каждого этажа. Скрипели половицы под весом передвигающихся ног, скрипели столы и стулья, стоило только постояльцам захотеть усесться или положить что-то на деревянную поверхность. Скрипели двери, как ведущие в номера, так и межкомнатные. Скрипели дверцы шкафов и даже занавески, далеко не первой свежести, как будто бы тоже скрипели, стоило только прикоснуться. Скрип затихал только к ночи, когда уставшие постояльцы лишались сил и падали на довольно просторные кровати, издавая последнюю порцию шума и закрывая глаза в надежде, что завтрашний день будет куда тише.

Поэтому в словах неизвестного Вилу рок-исполнителя, льющихся из скрипучих динамиков радиолы шестидесятых годов, слышалась скорее издевка над советской реальностью, чем реальный призыв к действиям.

— Не понимаю я эту современную музыку, все эти крики — мое поколение, где ты, что ты… — вздохнул Вил Михайлович, двигаясь уверенным шагом к серванту, за дверцами которого скрывался не только хрустальный сервиз, но и несколько бутылок алкоголя.

— Зачем тогда громче сделали? — Анна Николаевна сидела на диване и всеми силами пыталась сделать вид, что ее ничуть не заботит то, что ей придется делить номер с этим неприятным человеком.

— Надо обсудить важные вопросы, — отозвался Вил, дойдя наконец до своей цели. — Не хочу, чтобы нас подслушали.

— Вряд ли в городе «Че.» существует такая прослушка. Вам не о чем беспокоиться.

— Зря вы так думаете, Анна Николаевна. Хороший комиссар всегда работает согласно протоколу и никогда не надеется на «авось». Вы пить будете?

— Что там есть? — девушка решила, что небольшая порция не помешает. День сегодня выдался напряженным и слишком долгим.

Пальцы девушки вновь задрожали, но она тут же спрятала ладонь за подушкой. К сожалению, Вил Михайлович сильно отличался от капитана Леонида Волкова — опытный комиссар замечал и препарировал каждую деталь, не упуская из виду даже мельчайшие события.

— Это ваш первый был? Черт побери, да у них тут только водка!

— А вы на что надеялись?

— Хотя бы на коньяк. Не самый лучший, конечно же, но не вот так прямо же заявлять с порога, что мы оказались на самых задворках великого СССР и ничего, кроме водки нам предложить не могут.

— Национальный напиток как никак.

— Черт с ними, — вздохнул Вил, вытаскивая бутылку с известной всем бело-красной этикеткой и подхватывая парочку рюмок.

Он с поразительной быстротой подтащил к дивану столик, нашел где-то несколько яблок и груш, конфеты, нарезал хлеб и налил чаю. Анну Николаевну даже слегка удивила определенная сноровка, с которой действовал Вил.

— Будем, — девушка опомнилась в тот момент, когда мужчина протянул ей стопку и пододвинул нарезанные фрукты.

— Будем, — согласилась Анна, опрокидывая стопку.

Холодный, чистый вкус обжег горло девушки, устремляясь в самое нутро. Ей тут же захотелось запить или заесть это ощущение, чтобы не вздрогнуть. Пальцы непроизвольно отыскали кусочек яблока и с жадностью перенесли его к «обожженному». Зубы вгрызлись в сладко-кислую мякоть и Анна на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь вкусом.

— Так это был ваш первый? — учтиво повторил свой вопрос Вил.

— Нет, — мотнула головой Анна. — Первый из кровососов. Но из людей — не первый.

— Точно, — комиссар задумался и тут же хлопнул ладонью себе по коленке. — Вы же в милиции служили до ГКСД. Я почему-то решил, что вы там тоже в аналитике были.

— В УГРО, — машинально ответила Анна, стараясь поскорее отодвинуть в сторону нахлынувшие воспоминания. — Не хочу об этом говорить.

— Значит не будем, — легко согласился Вил. — Я вот что вам скажу, Анна Николаевна — кровососы не люди никакие. И жалости к ним нет и быть не может. Они пьют кровь обычных людей, которых кроме нас с вами и защитить-то некому. Так что если вы ошибочно думаете, будто внутри вас что-то жалеет покойного или еще какие нежные чувства проявляются — то со всем авторитетом заявляю, — это не так.

— А что же это тогда за чувство? — Анна не собиралась открываться, но Вил был одним из самых опытных комиссаров ГКСД, а девушка гордилась своим умом и не боялась задавать вопросы. Если знания этого мужчины помогут ей стать лучше, то нет ничего страшного в том, чтобы на мгновение показаться слабой и неуверенной.

— Это страх, Анна Николаевна, — без шуток и смешков заявил Вил. — И здесь ничего зазорного нету. Я сам их боюсь, тут никакой смелости и героизма не хватит. Они сильнее, быстрее, опаснее,да почти неуязвимы. Мы сражаемся с монстрами, ублюдками, которые скрываются в тени и готовы на такие ужасы и мерзости, которые добропорядочные граждане СССР даже представить не могут. Поэтому мы их и боимся. Вот, что вы чувствуете. Даже без вашего рассказа я понял, что он на вас напал. Попытался убить и в этот момент весь тот груз знаний, статистики, анализа и опыта, который вы почерпнули за годы работы в ГКСД лавиной обрушились на ваш гениальный ум. Вы абсолютно точно знаете все, что могут сделать с вами кровососы. А потому боитесь их. Но это очень даже хорошо.

— Что же в этом хорошего? — невесело усмехнулась Анна. Он был прав, абсолютно во всем. Она так храбрилась и старалась быть сильной, что не допускала столь простую мысль: на нее напал здоровенный мужик, усиленный вампирскими силами. Неуязвимый для большинства видов оружия, двигающийся вдвое быстрее и способный без труда поднять легковой автомобиль и отшвырнуть его на несколько метров в сторону.

6. Приглашение

— Видите ли какое дело, Вил Михайлович, — Урал, как и в прошлый раз, был заискивающе обходителен. И этому поведению отнюдь не противоречил «барский» шелковый халат, надетый поверх атласной пижамы и повязанный позолоченным поясом.

Вила встречали в гостиной гигантской «дачи». Загородный дом, так назвал это начальник охраны, но он явно преуменьшил размеры этих хором. Три этажа, высоченный забор, неприступные ворота и несколько отрядов охраны со злющими псами. По долгу службы Вил Михайлович бывал в различных особняках, но даже он признал, что Урал явно «хватанул лишнего». В это-то время владеть таким имуществом было откровенно опасно, но комиссар готов был закрыть глаза на весь этот показной лоск, если Урал поможет его расследованию.

В сущности, ему не было дела до того, что проворачивал Урал в своем городе. Головная боль местных милиционеров его не особо волновала — у Вила была своя собственная, мучившая его гораздо сильнее. Поэтому на великолепие загородного дома местного авторитета комиссар никак не отреагировал — и это не осталось незамеченным самим Уралом.

Этой ночью его встречала несколько отличная компания. Игорьку в этот раз не позволили находиться на совещании. Григорий Уралович молчаливо сидел на диване и был мрачнее тучи. Молодой человек смотрел прямо перед собой, строго в пол, погрузившись в собственные мысли так глубоко, что почти перестал воспринимать мир вокруг. Он даже не поздоровался с вошедшим Вилом.

Кроме того, в просторной гостинной присутствовали две дамы и нет, это были не уже знакомые нам ночные бабочки. Одна из них — статная, высокая женщина с короткими черными волосами и почти такими же темными, хищными глазами. Вил никогда в жизни не поверил бы, что это жена Урала Леонидовича — и был абсолютно прав. Хозяин представил женщину по имени-отчеству: Алевтина Максимовна. Он также назвал ее должность, явно скрывая истинный род деятельности женщины:

— Алевтина Максимовна, мой личный «историк».

Возможно, это был неизвестный Вилу сленг, расхожий в городе «Че.», поэтому комиссар просто сделал вид, что ему максимально наплевать на то, чем занимается эта женщина. Вторым персонажем была мадам сомнительного образа жизни. Беспощадное время оставило лишь намеки о ее былой привлекательности. Морщины, закрашенная седина в волосах, вызывающее платье, красный лак на длинных ногтях и массивная золотая цепочка на шее.

— Юнира Леонидовна, моя сестра, — чуть нехотя представил женщину Урал.

И тут все было очевидно: распутство, пороки и нелепые попытки сохранить уже ускользнувшую красоту. Но перипетии чужих судеб мало заботили Вила Михайловича, гораздо больше его интересовало, зачем его вырвали посреди ночи и что собирались рассказать. Поэтому он сдержанно поздоровался со всеми, не отказался от бокала коньяка и уселся в просторное кресло рядом с черным, лакированным роялем. Конечно же, в этой вычурной гостинной обязательно был рояль. Удивило Вила только то, что клавиши великолепного инструмента были изрядно потерты. Видимо, в доме Урала был кто-то, кто действительно умел играть. Неизвестная жена? Сам Урал? Его сын? «Историк»? Вил пару секунд развлекал себя попытками вычислить музыканта, но хозяин зажиточного поместья, так и не дождавшись вопросов от гостя, заговорил снова.

— Видите ли какое дело, Вил Михайлович, — Урал повторил эту фразу, потому что в первый раз комиссар не обратил на нее должного внимания. — Происшествия этого вечера, они нас очень взволновали.

— Чем же? — комиссар был сама непробиваемость.

— Столько смертей и за такой короткий промежуток времени. Это вас не волнует? — поинтересовался Урал. Он стоял в самом центре гостинной будто солнце посреди галактики, состоящей из четырех разномастных планет. И в данный момент это «солнце» сконцентрировало весь свой свет на госте, оставив остальных в тени.

— Такое часто бывает, когда работает ГКСД, — Вил говорил абсолютную правду. — Зверь, на чей след мы выходим, начинает паниковать, пытается сбить нас с пути, а потом предпринимает безрассудные действия. Подобные вчерашним.

— Ваш сотрудник тоже погиб, — вспомнил Урал. — Личный водитель, он был представителем комиссариата?

— Конечно, он понимал все риски своей профессии. Если вас беспокоит именно этот вопрос — то не переживайте.

— Да нет, мне вообще плевать на него! — это был первый раз, когда Урал позволил себе несдержанность. Вил заметил, как животный ужас тут же пеленой закрыл его цепкий взгляд. Мужчина резко сжал кулаки, заставляя себя вернуть самообладание. — Простите мою вспыльчивость. Конечно, это ужасно, что человек умер. Но поймите — я тоже потерял близкого.

— Владислав, — кивнул Вил. Стоило ему только произнести это имя, как Григорий Уралович вышел из своей «мыслительной комы» и уставился на комиссара:

— Вы нашли тварь, которая это сделала?

— Пока нет, — качнул головой Вил. — Но мы прикладываем все возможные усилия.

— Вот! Именно об этом мы и хотели с вами поговорить, — Урал шагнул навстречу комиссару. — Видите ли, думаю вы понимаете, что я обладаю достаточно неплохой системой осведомителей…

«Системой осведомителей?!» — где-то глубоко внутри Вил еле сдержал порыв захохотать во весь голос. Что этот бандюган о себе возомнил?

— И могу содействовать вашему расследованию. Также могу выделить вам людей, чтобы ускорить процесс поимки злодеев, — продолжил Урал. — Не стану скрывать, у меня есть личный интерес. У нас тут город маленький, лишняя огласка нам ни к чему. Если подобные события станут повторяться, боюсь, это навредит моим делам. Я уже не смогу контролировать происходящее и…

— Вами заинтересуются не только власти, но и товарищи по ремеслу из других регионов, — Вил подытожил, чтобы не выслушивать очередную порцию скользких намеков. — Что ж, ГКСД нередко прибегает к помощи местного населения на общественных началах. Но, думаю, вам это и так известно. Я так понимаю, Алевтина Максимовна имела какое-то отношение к нашему скромному комиссариату?