Объятые туманом

Глава 1. Шаги сквозь пелену.

В этот день у них была первая совместная вылазка из убежища. Тревога стояла в воздухе, будто сама земля знала, что люди собираются покинуть своё укрытие. Город снаружи окутывал плотный, вязкий туман, в котором прятались странные тени. Когда-то там жили обычные животные — кошки, собаки, птицы, — но теперь они превратились в чудовищ, уродливых и безжалостных.

Надя долго стояла у двери маленькой комнаты. Внутри тихо посапывала её дочь — Люба, свернувшись клубочком, прижимая к себе старую игрушку-зайца. Сердце матери сжалось от боли и нежности одновременно.

Она наклонилась, поцеловала девочку в тёплый лобик и шепнула едва слышно, будто боялась разбудить:

— Спи, моя родная… я вернусь, обязательно вернусь.

Пальцы её дрожали, когда она медленно прикрывала дверь. В груди боролись страх и решимость.

В коридоре уже ждал Валера. Высокий, с крепкими плечами, он держал в руках ружьё, а на лице упрямо застыло выражение человека, который должен быть сильным для двоих.

— Ты готова? — спросил он, посмотрев на жену внимательным взглядом.

Надя кивнула, хотя в груди всё сжималось.

— Я боюсь, Валер… — тихо призналась она. — А если мы не вернёмся? А если Люба останется одна?

Он положил ладонь ей на плечо, слегка сжал, заставив её поднять глаза.

— Ради неё мы и идём, — твёрдо сказал он. — Мы должны добыть еду. Мы должны жить.

Она глубоко вдохнула, пытаясь прогнать дрожь из голоса.

— Знаю… просто… я каждый раз думаю: вдруг это последний поцелуй, который я ей дала?

Валера чуть нахмурился, но в глазах его мелькнула тёплая искра.

— Тогда поцелуй так, чтобы ей хватило на всю жизнь.

Надя невольно улыбнулась сквозь тревогу, смахнула слезу со щеки и шагнула к нему ближе. Её пальцы переплелись с его.

— Ладно, — тихо сказала она. — Пошли.

И они вместе двинулись к выходу. За дверью их ждал город — туман, страх и чудовища. Но пока они держались за руки, внутри теплилась надежда, что у них всё получится.

Они тихо пробрались по коридору, стараясь не издать ни звука. Склад, куда обычно складывали оружие, фонари и защитные маски, был в конце длинного тёмного помещения. Металлическая дверь, покрытая ржавыми пятнами, возвышалась перед ними словно немой страж.

Надежда потянула за ручку, но та не поддалась. Она ещё раз попробовала, упираясь обеими руками, но замок стоял намертво.

— Закрыто… — прошептала она, и голос её дрогнул.

Валерий нахмурился, ударил кулаком по железу — глухой звук отозвался эхом по пустым коридорам. Он выругался сквозь зубы и бросил взгляд на жену.

— Значит, идём так, — решительно сказал он, поправляя ремень с ножом.

— Ты с ума сошёл? — Надя схватила его за рукав, удерживая. В её глазах блеснула паника. — Без защиты, без фонарей… там же чёрт знает что творится!

Он задержал на ней взгляд, и на секунду его суровое лицо смягчилось.

— Надь… — он редко звал её так, по-домашнему, — мы не можем ждать. У нас осталось еды на два дня.

Она прикусила губу, с трудом сдерживая дрожь. В голове вихрем пронеслись мысли: А если мы попадём в лапы тварей? А если Люба останется одна?

— Мы только туда и обратно, — продолжил он, будто пытаясь убедить и её, и себя. — Быстро. Мы осторожны. Я рядом.

Надя сжала его руку сильнее, чем собиралась, будто цеплялась за последнюю точку опоры.

— А если туман нас заметит?.. — голос её сорвался на шёпот.

Валера провёл большим пальцем по её ладони.

— Туман всегда смотрит, но если мы будем бояться слишком сильно, он нас сожрёт. Поняла?

Надежда кивнула, чувствуя, как холод пробирается под кожу, и не только от сырости коридора. Она глубоко вдохнула, словно пытаясь вобрать в себя частичку его решимости.

— Ладно, — сказала, наконец. — Пошли, … но если хоть что-то пойдёт не так, мы сразу возвращаемся.

— Договорились, — коротко ответил Валера и первым шагнул к тяжёлой двери, ведущей наружу.

Надя задержалась на мгновение, оглянувшись в сторону комнаты, где спала Люба, и только потом последовала за ним.

— Но без экипировки нас не пропустят через пост, — Надя тревожно оглянулась на коридор, будто за ними уже наблюдали. Голос её сорвался шёпотом, но в нём звучала дрожь.

Валерий сжал губы в тонкую линию и чуть наклонился к ней. Его глаза сверкнули упрямым холодным огнём.

— Я знаю другой выход, — произнёс он негромко, но твёрдо, словно поставил точку в споре.

Надя насторожилась. Сердце у неё сжалось, ладони вспотели.

— Другой выход?.. — переспросила она с сомнением. — Ты имеешь в виду… тот, о котором говорили, но никто не решался пользоваться?

Валера не ответил сразу. Он лишь посмотрел на неё так, что спорить дальше стало бессмысленно. В его взгляде читалась решимость и скрытая тревога. Потом он коротко кивнул и махнул рукой:

— Доверься мне.

Он повёл её по узкому проходу, где стены с обеих сторон будто давили на плечи. Тьма сгущалась, пахло сыростью и ржавым металлом. Каждый шаг отдавался глухим эхом. Надя шла за ним, ощущая, как внутри неё боролось желание повернуть назад и необходимость идти вперёд.

— Валера… — прошептала она, чуть ускоряя шаг, чтобы не отставать. — А если этот выход охраняют? Если там… они?

Он резко обернулся, положил ладонь ей на плечо, притянул ближе и прошептал прямо у уха:

— Тише. Чем меньше слов — тем меньше шансов, что нас услышат.

Она сглотнула, кивнула, хотя внутри всё сжималось от ужаса.

И тогда Валерий крепче взял её за руку и, не отпуская, повёл дальше — туда, где начинался другой путь, неизвестный, но единственный.

Глава 2. Тени над головой.

Они вошли внутрь, дверь с глухим скрипом закрылась за их спинами, словно отрезая путь назад. Воздух сразу ударил в лицо густым запахом пыли и чего-то затхлого, давнего, будто время здесь остановилось ещё много лет назад.

Пол был усеян обломками стекла и разбросанными блистерами от таблеток. Каждый шаг отзывался хрустом, и этот звук в тишине казался слишком громким, будто они вторглись в чужое пространство. Надя дёрнулась, прижимая ладонь к губам.

— Осторожнее… — прошептала она, — нас слышит каждый осколок.

Валера нахмурился, оглядывая помещение. Грязь, пыльные полки, паутина, тянущаяся с потолка до прилавка. В некоторых местах коробки были перевёрнуты, упаковки разорваны, будто кто-то рылся в них в поисках чего-то нужного… или пожирал всё подряд.

— Здесь… кто-то был, — тихо произнесла Надя, её голос дрогнул.

— Был… или есть, — мрачно ответил Валера и сжал в руке металлический ломик, словно оружие.

Надя обвела взглядом пустые стеллажи, остановилась на тёмном углу, где клубилась пыль. В её воображении каждая тень превращалась в шевелящееся существо. Она сглотнула.

«Зачем мы сюда пошли? Что я скажу Любе, если мы не вернёмся?»

Где-то в глубине зала что-то скрипнуло — будто под тяжестью шагов или от движения полки. Надя резко вцепилась в рукав мужа.

— Ты это слышал?

Валера замер, его взгляд стал холодным, сосредоточенным. Он кивнул.

— Я слышал.

На мгновение показалось, что тишина стала гуще. Туман за окнами давил на стекло, а внутри самой аптеки будто притаилось ожидание.

Они двинулись вдоль стеллажей, стараясь ступать тише, хотя каждый шаг всё равно отзывался зловещим хрустом битого стекла. Валера шёл впереди, раздвигая сломанные коробки и роняя с полок пыльные упаковки.

Надя, дрожа, скользила взглядом по названиям на коробочках, её пальцы торопливо выдёргивали то, что ещё оставалось целым. Блистер за блистером, баночка за баночкой — и каждая находка казалась маленькой победой.

— Вот… — она сдавленно выдохнула, поднимая пузырёк. — Антибиотики. Валера, это то, что нужно!

Он мельком посмотрел, кивнул.

— Клади в сумку. Быстрее.

Её пальцы дрожали так, что крышки почти выпадали из рук. Она злилась на себя: Соберись, Надя. Ради Любы. Ради неё.

Они двигались дальше. В полумраке блестели осколки стекла и белые обрывки инструкций от таблеток, словно мёртвые листья, разлетевшиеся по полу.

— А это… — Валера поднял упаковку обезболивающего, покрутил в руках. — Тоже пригодится.

Он сунул её в сумку, и на секунду в его глазах мелькнуло удовлетворение — будто среди этого хаоса он наконец нашёл то, ради чего рискнул.

Надя прижала к себе уже набитую сумку, будто это был не мешок с лекарствами, а сама жизнь.

— Всё… хватит? — спросила она почти умоляюще. — Нам пора уходить.

Валера посмотрел на неё. В её глазах было столько страха, что он не стал спорить.

— Ещё минута. Проверим задний шкаф — и всё.

Она резко покачала головой.

— Валера… прошу тебя… здесь не место для «ещё минуты».

Он уже хотел ответить, но вдруг где-то с другой стороны аптеки раздался глухой звук — будто что-то металлическое упало на пол и покатилось.

Они оба вздрогнули. Надя прижала руку к груди, чувствуя, как сердце пытается вырваться наружу.

— Мы не одни… — прошептала она.

Валера сжал губы в тонкую линию, его пальцы легли на ломик.

— Держись рядом. И не издавай ни звука.

— Идём медленно, — сказал Валера, глядя ей прямо в глаза. — И смотри под ноги.

Они двинулись дальше между заваленных полок, и каждый шаг отдавался в груди Наде гулким эхом, словно сама аптека следила за ними. Вдоль стеллажей, стараясь ступать тише, хотя каждый шаг всё равно отзывался зловещим хрустом битого стекла. Валера шёл впереди, раздвигая сломанные коробки и роняя с полок пыльные упаковки.

Надя, дрожа, скользила взглядом по названиям на коробочках, её пальцы торопливо выдёргивали то, что ещё оставалось целым. Блистер за блистером, баночка за баночкой — и каждая находка казалась маленькой победой.

— Вот… — она сдавленно выдохнула, поднимая пузырёк. — Антибиотики. Валера, это то, что нужно!

Он мельком посмотрел, кивнул.

— Клади в сумку. Быстрее.

Её пальцы дрожали так, что крышки почти выпадали из рук. Она злилась на себя: «Соберись, Надя. Ради Любы. Ради неё».

Они двигались дальше. В полумраке блестели осколки стекла и белые обрывки инструкций от таблеток, словно мёртвые листья, разлетевшиеся по полу.

— А это… — Валера поднял упаковку обезболивающего, покрутил в руках. — Тоже пригодится.

Он сунул её в сумку, и на секунду в его глазах мелькнуло удовлетворение — будто среди этого хаоса он наконец нашёл то, ради чего рискнул.

Надя прижала к себе уже набитую сумку, будто это был не мешок с лекарствами, а сама жизнь.

— Всё… хватит? — спросила она почти умоляюще. — Нам пора уходить.

Валера посмотрел на неё. В её глазах было столько страха, что он не стал спорить.

— Ещё минута. Проверим задний шкаф — и всё.

Она резко покачала головой.

— Валера… прошу тебя… здесь не место для «ещё минуты».

Он уже хотел ответить, но вдруг где-то с другой стороны аптеки раздался глухой звук — будто что-то металлическое упало на пол и покатилось.

Они оба вздрогнули. Надя прижала руку к груди, чувствуя, как сердце пытается вырваться наружу.

— Мы не одни… — прошептала она.

Валера сжал губы в тонкую линию, его пальцы легли на ломик.

— Держись рядом. И не издавай ни звука.

Мужчина толкнул дверь, и та со скрипом распахнулась, выпуская их обратно в туман. Сразу же стало труднее дышать — воздух на улице был влажным, холодным, будто липкая вата проникала в лёгкие. За спиной дверь закрылась, хрипло скрежетнув ржавыми петлями, словно не хотела их отпускать.

Глава 3. Шёпоты под землёй.

Постепенно шум наверху начал стихать. Рычание становилось всё тише, когти перестали царапать доски, а последний зловещий вой растворился в густом тумане за пределами развалин. В подполе воцарилась гнетущая тишина, настолько плотная, что у Нади заложило уши.

Она осмелилась приподнять голову и прошептала:

— Кажется… они ушли.

Валера, бледный и обессиленный, прижал её руку к себе. Его дыхание было рваным, но в глазах мелькнул проблеск надежды.

— Не верь… этой тишине, — прохрипел он. — Она… обманчива.

Надежда замерла прислушиваясь. Сердце гулко билось в груди, мешая различить даже слабые звуки. Каждый скрип пола сверху, каждый отдалённый шорох казался ей шагами чудовища.

Может, они притаились? Может, ждут, пока мы выйдем? — мысли метались в голове, сжимая разум в тиски.

Она осторожно коснулась крышки люка, но тут же отдёрнула руку, будто та была раскалённой.

— Если они и правда рядом… мы погибнем, — прошептала она, чувствуя, как дрожит голос.

Валерий закрыл глаза, будто собираясь с силами.

— Мы должны ждать. Пусть даже до рассвета.

Надя прижалась к нему, ощущая тепло его тела, смешанное с липкой сыростью крови. Ей хотелось плакать, но слёзы застряли где-то внутри, уступив место упрямству.

— Мы переждём, — тихо сказала она, как клятву. — Ради Любы. Ради нас.

Сверху царила тишина, но от этого становилось только страшнее — казалось, что дом, или то, что от него осталось, замер в ожидании.

Вот насыщенный вариант сцены ожидания:

Они ждали. Минуты тянулись мучительно медленно, словно вязли в густой темноте подпола. Надя сидела, прижавшись к Валере, чувствуя, как его дыхание то ускоряется, то прерывается болезненным хрипом. Каждая капля его крови, падавшая на сырые доски, отзывалась в её сердце уколом вины.

Если он умрёт здесь… это будет моя вина. Я должна была остановить его ещё тогда, у вентиляции… — пронеслось у неё в голове.

— Как рука? — шёпотом спросила она, осторожно касаясь его локтя.

— Как будто её прожёг огонь… — сдавленно ответил Валера, стиснув зубы. — Но это ерунда. Главное — что они ушли.

— Ты уверен? — Надя прислушалась. — Здесь так тихо… слишком тихо.

Валера усмехнулся уголком губ, но в этой усмешке было больше усталости, чем уверенности.

— Тишина — это лучшее, что мы можем сейчас получить.

Снаружи подул ветер, и дом над ними, или то, что от него осталось, жалобно заскрипел. Надя вздрогнула, обняла мужа крепче и прошептала, будто заклинание:

— Всё будет хорошо. Должно быть хорошо.

Она уловила, что Валера закрыл глаза, его веки дрожали — он боролся со сном и слабостью.

— Эй… только не вздумай отключаться, слышишь? — её голос дрогнул. — Ты нужен мне. Нам. Любе.

Валера приоткрыл глаза и хрипло рассмеялся.

— Значит, всё-таки не зря мы полезли в эту чёртову аптеку…

Надя сжала его ладонь обеими руками, будто хотела удержать в реальности.

— Не говори так. Мы выберемся. Обязательно.

И снова тишина сомкнулась над ними, давя своей тяжестью. Ждать становилось невыносимо.

Надежда прижала ухо к крышке подпола, убедившись, что наверху всё по-прежнему тихо. Потом повернулась к Валере. Его лицо было мертвенно-бледным, лоб покрыт холодным потом. Кровь всё ещё сочилась из раны, пропитывая рукав.

— Надо остановить… иначе ты истечёшь прямо здесь, — прошептала она, доставая из сумки лекарства и бинты.

— Надя… не трать на меня… — выдохнул он, пытаясь отстранить руку. — Главное — донести лекарства до Любы…

— Замолчи! — резко оборвала она, и голос её дрогнул. — Ты нужен ей так же, как и я! Ты слышишь?!

Он замер, глядя на неё потускневшими глазами, и впервые за долгое время в его взгляде мелькнула растерянность, даже слабость.

Надя открыла пузырёк с антисептиком, и резкий запах спирта заполнил подпол. Она смочила вату, и, прежде чем прикоснуться к его ране, задержала дыхание.

— Потерпи… будет больно.

— Я уже не чувствую половину руки, — криво усмехнулся Валера. — Делай.

Она приложила вату к ране. Валера зашипел, судорожно втянул воздух, стиснул зубы, чтобы не закричать. Его лицо исказилось от боли.

— Чёрт… — выдохнул он сквозь зубы. — Ты решила добить меня?

— Если бы я решила тебя добить, — ответила она, стараясь говорить твёрдо, хотя внутри всё дрожало, — я бы просто оставила тебя там, среди этих тварей.

Валерий посмотрел на неё, и в его глазах на миг мелькнуло тепло.

— Знал… что ты не оставишь.

Она аккуратно промыла рану, руки её дрожали, но она старалась двигаться уверенно. Потом взяла бинт, плотно обмотала его руку. Каждый виток бинта был словно её собственная клятва:

«Он выживет. Он должен».

Закончив, Надя вытерла лоб тыльной стороной ладони и опустилась рядом. Сердце билось так сильно, что казалось, оно оглушит их обоих.

— Готово, — тихо сказала она. — Теперь ты не умрёшь. Не сейчас.

Валера тяжело выдохнул, глядя в темноту подпола.

— Ты… сильнее, чем я думал.

Она посмотрела на него, и губы дрогнули в слабой улыбке.

— Я сильная только потому, что рядом с тобой.

Тишина снова сомкнулась вокруг них, но теперь в ней было меньше отчаяния и чуть больше надежды.

Когда всё было перевязано, а дыхание Валеры стало чуть ровнее, Надя почувствовала, как усталость обрушилась на неё всей тяжестью. Казалось, что каждая клеточка тела ныла, требовала покоя. Она украдкой посмотрела на мужа — он бледнел на глазах, но его глаза ещё горели, удерживая его в этом мире.

— Тебе нужно отдохнуть, — тихо сказала она, почти умоляюще.