Одержимость майора. Моей будешь, рыжая!

Пролог

❤ПРОМО В ГЛАВАХ❤

Аннотация

- Покажи хвост, рыжая, и я не сделаю тебе больно.
- А если не покажу, сделаешь? – шепчу потерянно.
Кривится. Взгляд скользит по налипшей на моё тело рубашке, следует за изгибами.
Глаза вспыхивают голодом и опасностью. В них нет ни капли сочувствия, лишь холодный расчет.
- Если не покажешь мне, придут те, кто тебя заставит. И вот тогда…
Он не договаривает, но я не дура. Они – будут пытать. Пока я не подчинюсь.
- Ну, так что, русалочка? Договоримся полюбовно или я вызываю бригаду спецов?

Она – его задание. Он должен поймать живую русалку для допроса. Но вместо этого решил присвоить её себе.

❤притягательный мужчина-военный
❤нежная и доверчивая героиня
❤недопонимания, ссоры и бурные примирения
❤очень эмоционально
❤горячие сцены 18+
❤герой постоянно косячит и в выражениях не стесняется
❤Хэппи Энд ему придётся заслужить

Сюжет в основном будет развиваться на земле, под водой совсем чуть

Будет горячо, добавляйте книжечку в библиотеку, дарите ей звёздочки и наслаждайтесь чтением!

______________________

ПРОЛОГ

В глазах майора вспыхивает алчный огонь при виде моего хвоста, и я испуганно вздрагиваю.

Так смотрит охотник на свою цель, расхититель на сокровища.

- Что ты делаешь?! – в ужасе хриплю, когда майор бросается к рюкзаку и выуживает оттуда два металлических обруча с цепью.

Одно мгновение мужчина замирает и смотрит растерянно, будто забыл о своем намерении.

Но затем бросается вперёд и уверенно приковывает меня за запястье к трубе.

- Отпусти! – дергаю рукой, и металл неприятно впивается в кожу.

Мужчина трясёт головой. Зажмуривается, словно ему больно.

- Блядь, ну у тебя и голос! – хрипит возбуждённо, разглядывая сверху. – Охуеть можно.

Его выражение снова меняется, но и оно пугает не меньше. Так мужчина смотрит на женщину, которую захотел.

А я лежу перед этим красивым, загорелым красавцем практически голая! Меня прикрывает лишь белая рубашка, которую он мне одолжил.

Натягиваю её на бедра, когда возвращаются человеческие ноги.

- Нет-нет, подожди! – приказывает майор, наводя на меня какой-то прибор. – Верни всё как было! Я должен сделать снимок!

Мотаю головой, поджимая колени к груди.

- Твою же мать, так мне никто не поверит, - рычит мой мучитель и снова бросается вон.

Потом возвращается с ведром воды и окатывает меня ею с головы до ног.

Отплевываюсь и съеживаюсь у стены, прекрасно понимая, чего он добивается.

Волосы от страха белеют, налипают на лоб, лезут в глаза. Но обе ноги при мне.

- Ну же, давай! – мужчина злится, буквально выходит из себя, что я не слушаюсь.

- Если покажу хвост, ты меня отпустишь? – спрашиваю без всякой надежды.

Правильно отец предупреждал: люди – чудовища. Нельзя было выходить на берег.

Глаза майора снова вспыхивают похотью. Взгляд испытующе проходится по моему телу, ищет, за что бы зацепиться.

- Прости, но нет, - признаётся твёрдо.

Я закрываю глаза.

В ужасе от своего положения: я теперь пленница человека. И он со мной всё, что захочет, сделает.

Сердце быстро долбит о ребра при мысли, что он причинит мне боль.

- Ну же, красавица, - баритон раздается ближе.

Распахиваю глаза.

Майор присаживается на корточки. Легкий бриз шевелит его отросшие, тёмные волосы. Загорелое лицо блестит от пота.

От кожи исходит жар и… запах. Он интенсивный, мускусно-соленый и неожиданно притягательный.

Кончики пальцев скользят по моей скуле, оставляя пылающий след. Ведут по нижней губе с нажимом.

Смотрю на мужчину заворожённо, не понимаю, что происходит.

Его дыхание учащается, зрачки увеличиваются в размере. Он наклоняется так, словно собирается поцеловать.

Я дергаюсь в сторону.

- Как тебя зовут? – задаёт он вопрос, обманчиво ласково убирая мокрые пряди с моего лица.

- Нарине, - шепчу, испытывая странные эмоции от его заботливых касаний.

Следы прикосновений пульсируют на коже, внутри тоже теплеет. Может… может, он не такой уж и монстр и я смогу с ним договориться?..

- Нарине… - смакует он и улыбается.

Но в его улыбке нет сострадания – она неестественная. Он дружелюбен нарочито.

Глаза серьёзные, но безжалостные. В них – лишь холодный расчет.

- Покажи хвост, Нарине, и я не сделаю тебе больно.

- А если не покажу, сделаешь? – шепчу потерянно.

Кривится. Убирает руку. Смотрит на прилипшую к моему телу рубашку, следует за изгибами.

- Если не покажешь мне, придут те, кто тебя заставит. И вот тогда…

Он не договаривает, но я не дура. Они – будут пытать. Пока я не подчинюсь.

- Ну, так что, русалочка? Договоримся полюбовно или я вызываю бригаду спецов?

Глава 1. Майор

- Кравцов, для тебя есть особое задание. Зайди ко мне, - сухо кивает Митрофанов, когда мы сталкиваемся в служебной столовой во время обеда.

Он ждет меня за своим рабочим столом. Половицы поскрипывают, запах сигар витает в спертом воздухе кабинета.

- Майор, - кивает он сурово.

- Подполковник, - присаживаюсь я в кресло напротив и хватаю папку, которую он подталкивает ко мне.

На ней грифы «зарубежка» и «совершенно секретно».

- Ты же в тропиках воевал? – интересуется Митрофанов задумчиво, пока я изучаю материалы очень странного дела.

- А то, - щурюсь довольно, мысленно уже представляя, как совмещу работу и тропический отдых.

В папке – очень мутные снимки лайнеров, затонувших в Атлантике за последнее время. Все фотографии сделаны с глубоководных аппаратов. Снаружи кораблей и внутри.

Затонувших судов что-то дохера и больше. Прям поветрие в последнее время, не зря спецслужбы тревогу забили.

С виду судна целые. Но у днищ везде – длинные полосы, будто кто-то играючи вспарывал железяке брюхо.

Ни одно животное такого не может.

- Нормально, - усмехаюсь невесело. – Лазером, что ли, их подрезали? Новое оружие?

- Дальше читай, - хмуро затягивается подполковник.

Я и читаю. И охуеваю все больше.

«Не удалось вытащить целые трупы после крушения, потому что целых тел нет. Но зато на палубах нашли следы борьбы».

«Рыбаки с траулеров и обычные туристы с берегов стали часто видеть… русалок».

СМИ утверждают, что это акулы или дельфины, но очевидцы настаивают на своем.

«Части тел утопленников иногда выносит на берег. Будто бы разорваны они акулами. Но следы зубов – человеческие. Только резцы длиннее».

- Это шутка, что ли? – вскидываю брови, профессионально сохраняя серьезное выражение лица, хотя видит бог, это дается мне нелегко.

Митрофанов молчит слишком долго и мрачно, на лице ни намека на шутку.

А потом я добираюсь до ксероксов фотографий и ловлю челюсть в полёте.

Записи видеонаблюдения с лайнеров. Сами камеры тщательно уничтожены тяжелыми предметами. То есть, нападающие осознанно подчистили за собой.

Но не все. Некоторые записи уцелели даже под мощным давлением воды.

И вот тут я охуеваю вконец.

И вот тут я охуеваю вконец. Потому что снимки хоть и паршивого качества, но на них отчетливо видно фигуры людей, вспрыгивающих на борт посреди открытого океана.

Над бортом виден хвост. А на палубе – уже ноги.

Снимки смазаны, настолько нападавшие двигались стремительно. Но кое-где можно хорошо их разглядеть. Блеск чешуи. Наготу тел.

Не сказать, что твари дикие – некоторые держат в руках оружие. Примитивное: кинжалы разной длины.

- Постановка, - заявляю уверенно. – Киношку снимали.

- Это официальные данные, - глубоко затягивается подполковник, не меняясь в лице. – Засекреченные.

- А что наши зарубежные партнеры? – усмехаюсь, доставая свою простецкую сигарету и прикуривая зажигалкой подполковника. – Сами не могут справиться?

- Может, и могут, - ухмыляется Митрофанов, засчитывая подкол, - но это уже международное дело, воды-то нейтральные. Нашим тоже интересно проверить. Свежий взгляд на проблему.

- Дохера глубина, я туда не погружусь даже с оборудованием, - скептически оцениваю. – А батискаф мне никто не даст.

- Ты заселишься на Карибы под видом туриста, - разочаровывает подполковник, - возьмешь пару экскурсий. Притворишься придурком и все разнюхаешь. Вот здесь…

Он кидает мне карту с отмеченными местами.

- …видели этих тварей в последнее время особенно часто. Погуляй. Опроси местных. Уговори взять на рыбалку, сам оцени правдивость инфы.

- А если я ничего не найду? – запоминаю места и возвращаю карту обратно – в памяти уже отпечаталось.

- Пока не найдешь – не возвращайся, - смеётся Митрофанов невесело. – Поймаешь живую русалку – вызывай вертолёт и тащи её к нам на допрос. Получишь новое звание.

- Как все серьёзно, - улыбаюсь довольно.

- А то, - откидывается подполковник на спинку кресла и коптит дым в потолок. – Не подведи, Кравцов. Я тебя рекомендовал.

***

Дни и ночи превращаются в недели, а те сливаются в месяцы.

Я снашиваю несколько пар обуви, истаптываю Карибы вдоль и поперек, обитаемые и не очень. Бываю даже в таких местах, где нога человека ступала раз в столетие.

Зарастаю как Робинзон, а загар такой, что местные уже принимают меня за своего.

Но «русалочий след» по-прежнему не обнаружен.

Очевидцы, которых я опрашиваю, не говорят ничего путного. С затонувших судов ни один свидетель не выжил, ну а домыслы перепуганных рыбаков меня не волнуют.

- Лео Спаркс точно видел этих тварей, - делится капитан катера, каждый день доставляющий в мой отель туристов и еду. – Еле ноги унёс. Повезло, что регата у них проходила на быстроходных катамаранах. Спаркс сумел уйти от погони. Но обосрался так, что на воду до сих пор не встаёт.

- И никто ему не поверил? - поднимаю я тогда бровь.

- Был сильный шторм. Обломки нашли на рифе. Разве докажешь, что к крушению руку приложили? Тем более – морские чудища?

Я бы с этим Спарксом всерьёз побазарил, этот очевидец выглядит самым перспективным.

Глава 2. Карибы

Океан неспокоен. Над горизонтом нависает огромная чёрная туча, мелькают всполохи молний. В воздухе уже пахнет озоном, неуловимо потрескивает статическое электричество, поднимая на теле волоски.

По рации передают штормовое предупреждение. Объявлена всеобщая эвакуация.

А ведь ещё час назад даже намёка не было на непогоду. Карибская мистика в действии.

- Подбросить тебя до материка? – спрашивает Уил, но я отказываюсь.

Мне ещё оборудование забрать надо, оно осталось в бунгало.

- У вас говорят, что шторма создаёт подводный царь, когда у него настроение плохое, - прищуриваюсь, ехидно смеясь.

- Может, так оно и есть, - подмигивает Уил вроде шутливо, но в глазах стынет тревога.

Показывает пальцем вдаль и подаёт мне монокуляр.

Наблюдаю в глазок, как волны бьются о риф, накатывают на него белой пеной. Опасные, тёмные.

Но дальше, у самой линии горизонта, ситуация выглядит гораздо страшнее. Вовсю набирает силу ураган.

Смерчи образуются между тучами и океанской поверхностью, закручиваются в спирали и опадают вниз, сталкиваясь друг с другом. Между ними сверкают разряды молний, кажется, беспрерывно.

Волны там обсидианово-чёрные, высотой с дом. Они изгибаются и мощно ударяются о водную твердь.

- И часто у вас ураганы формируются ни с того, ни с сего? – задумчиво спрашиваю.

И кажется, будто вижу странный блеск над каждой крупной волной. Он вспыхивает, как огонёк слюды от попавшего на её грань луча, но чёрная вода мгновенно его поглощает.

Он словно стремится вырваться из океанского плена, а тот не хочет отпускать свою бегущую жертву.

Слишком далеко. Слишком слабый прибор. Несовершенное человеческое зрение.

Или нет?

- Это же капризная Атлантика, - пожимает Уил плечами, с явной нервозностью поглядывая на взбесившийся горизонт. – Так что да, бывает.

Я возвращаю Уилу монокуляр и бреду к отелю.

Может, я немного сбрендил ввиду необычности своего секретного задания, но мне почему-то кажется, что эту бурю неплохо было бы и поближе рассмотреть.

Не верю во внезапные природные пиздецы. Особенно в наше время, когда атмосферные датчики и метеозонды понатыканы везде где только можно.

И всё же метеорологи умудрились этот ураган проебать.

Из памяти не идёт яркий блеск, мелькающий в каждой волне. Так легко представить себе русалку, за которой гонится морской чёрт, верно?

Но наверняка это просто оптическая иллюзия. Или резвящийся дельфин. Или мусор, плавающий на поверхности.

Я собираю походный рюкзак, игнорируя суету персонала отеля, спешащего на последний отплывающий отсюда катер.

Отмахнувшись от настойчивых призывов поспешить на рейс, выхожу через кухню на заднюю сторону отеля.

Там начинается тропа, ведущая через джунгли и поднимающаяся вдоль вулканического конуса на самый верх.

Я уже излазил там всё вдоль и поперёк, но не будет лишним взглянуть ещё разок.

Там, наверху, я окажусь в эпицентре бури. Зафиксирую любые отклонения.

А еще с горы открывается прекрасный вид на все края острова, и я точно не пропущу ничего необычного.

Чуйка нашёптывает, что я должен остаться и лично проверить природу этого спонтанно возникшего урагана. А чуйка у меня как у матёрого военного: никогда не подводит.

Это, блядь, единственная зацепка за четыре месяца. А я уже устал рыскать вслепую. Я должен быть здесь, когда остров накроет со всех сторон.

Инстинкт же самосохранения вопит, что я полный идиот. И было б гораздо лучше уплыть на материк вместе со всеми.

Ладно, ладно. Я же не новичок, выживал и в гораздо худших условиях. Целиком остров точно не смоет.

Поднимаюсь метров на сто пятьдесят над уровнем моря, когда ветер настигает гору, а туча закрывает солнце.

Пальмы складываются вдвое, щебень летит мне в лицо. Свежий запах приближающегося дождя приносит с собой леденящее чувство смертельной опасности.

Подошвы скользят по тропе, и мне приходится наклониться вперёд, сопротивляясь ураганному ветру.

Под ногами начинает содрогаться земля, как будто шторма мало природе, к нему добавляется еще и землетрясение.

И тут я начинаю жалеть о своём решении. До пещер, которые исследовал наверху, уже не дойду. Надо искать укрытие прямо здесь, сию же минуту. Я недооценил силу бури и свою выживаемость.

Вижу, как раскалывается скала и образуется несколько вертикальных расщелин. Обнажают полое нутро, выплёвывают каменную пыль, щебень и затхлый запах плесени.

Лезть туда сродни самоубийству: что внутри, неизвестно.

Но у меня нет другого выхода, потому что прямо сейчас в меня летит вырванный с корнем ствол пальмы. Тропа слишком узкая, мне с неё никуда не сойти.

И я протискиваюсь в щель в последний момент, едва успевая втащить за собой рюкзак.

Снаружи будто падает ночь – резко становится темно. Ветер ревёт порывами, издаёт жуткие звуки. Косой ливень ударяет сверху мощным потоком, будто кто-то вспорол брюхо тучи острым мачете.

Ледяные брызги летят мне в лицо, осколки породы внутрь заносит ветром. Они скребут по коже, как будто оскорблённый шторм даёт мне пощёчины.

Непроизвольно тянет отойти от входа подальше, спрятаться от стихии в глубине пещеры. Но я замираю и не двигаюсь с места: мало ли, за моей спиной обрыв в никуда.

Я хоть и отбитый на голову солдат, но выживальщик всё-таки опытный.

Включаю фонарик, чтобы осмотреть своё случайное пристанище, и охреневаю…

Майор Визуал

Майор Кравцов Андрей

такой вот красавчик у нас)))

волосы будут разные! в кабинете на работе он, разумеется, короткостриженный, а в джунглях обрастёт, куда деваться)))

но мне кажется ему идёт с длинными!

а вам как больше нравится?

Татуировки)) В военных профессиях они не приветствуются, но категорического запрета на них нет. Наш майор был в горячих точках, наверняка работал под прикрытием - его татухи могли остаться с тех времён.

Считаю, этот мужик прекрасен таким, какой получился на артах))) А татухи - вообще огнишко)))

Нарине Визуал

Два варианта героини на выбор)

С волосами будет интересно, не как у людей))))

Глава 3. Нарине

- Ч-что?! – в ужасе смотрю я на своего будущего «супруга».

Морщинистое лицо, набрякшие веки, красные глаза.

Насильно удерживая за подбородок, он оценивает меня пренебрежительно, как товар.

- Худющая, как детей вынашивать будет? – кривит губы женишок, с которого уже песок сыплется.

Седой и мерзкий тритон. Очевидно, мерзкий он не только внешне. Отвратительный!

- Откормим, - кивает отец как ни в чем не бывало.

Я скашиваю на него глаза, потому что лицо повернуть не дают цепкие пальцы старикашки.

Папа ведь не серьезно?!

Чтобы я вышла замуж… за это?!

- Успевайте к свадьбе, а то у меня на неё не встанет.

Да кто бы говорил! Кривые ребра «жениха» обтянуты дряблой кожей, брюшные складки нависают над пахом. Там уже давно вставать нечему!

- Конечно-конечно… - отец будто и не чувствует унижения, со всем соглашается.

Я в таком ступоре, что даже слов возмущения не нахожу. Каменею от потрясения.

В голове – вакуум. Ощущение нереальности.

Мужчины удаляются в соседнюю гостиную, помахивая хвостами. А я не двигаюсь с места. Только таращусь им вслед, не веря, что этот ужас происходит со мной.

Эхназарон – тысячелетний тритон, в гареме которого пять сотен наложниц! Я стану пятьсот первой!

В худшем случае мне придется терпеть близость с гадким, дряхлым царём. В лучшем – он обо мне просто не вспомнит.

Разворачиваюсь и мчусь сквозь вереницу смежных гостиных прочь из замка. Задыхаюсь, дрожу от гнева и отвращения! Слезы душат.

Мне нужен глоток свободы, которую скоро у меня отберут.

Пролетаю мимо прислуги, не оглядываясь. Плыву по лабиринту огромных пещер с яркими анемонами и кораллами, освещающими наш подводный город, спрятанный от людей глубоко под землей.

Все выходы из пещер охраняют, но я знаю несколько разломов, о которых не подозревает стража. Там мы с сестрами любим смотреть украдкой на солнце или луну сквозь толщу воды. Следить за проплывающими кораблями и пролетающими самолётами.

Чуть не вылетаю с разгона наружу, но вовремя останавливаюсь, когда слышу знакомые голоса. Осторожно выглядываю, стараясь, чтобы не заметили.

- Аргх, ну почему всё лучшее всегда достается Нарине? – шипит моя сестра Кармиэль так завистливо, что я удивленно вздрагиваю. – А она еще и капризничает, слышала?! Ей – мужа, а она недовольна!

Поправляет иссиня-черные волосы, дергает изящным плечом.

- Лучше б папочка нас в жены предложил, мы в девках в три раза дольше сидим! – соглашается с ней Рахши, моя другая сестра.

Ее золотистые кудри шевелит течение. Снаружи оно сильное.

Край коралла, где они сидят – бесцветный и стертый, давно погибший. На дне вокруг – покрытый илом мусор с человеческих кораблей. В воде – кислый привкус химикатов.

Вот таким стал океан за последние две сотни лет.

- Мы уже слишком старые, поэтому папочка подсунул дорогому гостю любимицу Нарине, - ворчит еще одна сестра, мне отсюда не видно, кто.

- Ой, можно подумать, Эхназарон молод! Сколько ему? Тысячи три?

- Да, но считается, что у молодых дев выше шанс забеременеть. Поэтому Нарине и выбрали. А мы уже вышли в тираж.

Я больше не хочу это слушать. Меня тошнит.

Они хоть видели «жениха»? Или сестрам плевать, насколько он немощен и мерзок?

***

- За что ты так со мной, пап? – спрашиваю, когда Эхназарон отбывает, назначив дату свадьбы.

Через месяц! Это слишком быстро!

- Ты сама понимаешь, Нарине. Наш род вымирает. Живых, дееспособных тритонов можно пересчитать по пальцам одной руки. Русалок не в пример больше.

- Но сыновья давно не рождаются! – восклицаю обиженно. – Подобные браки лишь ухудшают демографическую ситуацию – рождается все больше и больше девочек. Я думаю, нам стоит…

- И слышать не хочу, Нарине! – повышает голос отец, сдвигая брови. – Мы спрятались от человеческого мира не из прихоти, а ради нашей же безопасности! С тех пор как русалки в последний раз ступали на землю, многое изменилось. На суше оставшиеся в живых сверхъестественные существа скрываются по чердакам и подвалам. Хочешь, чтобы на нас охоту снова открыли?

- Но раньше русалки после встреч с моряками почти всегда рожали мальчиков. Был даже целый обряд в лунную ночь!

- Ты позабыла весь курс школьной истории? – отец злится, длинные серебряные волосы закручиваются спиралями. – Не помнишь, какая трагедия это была?

Слова припечатывают к месту. Киваю, опуская глаза. Внутри – липкий страх. В воспоминаниях – строки из книг, описывающие те жуткие столкновения.

Те случаи связаны с ужасным насилием.

Когда моряки закидывали сети и вылавливали русалку, то надругались над ней всем кораблём.

Потом, полуживую или мёртвую, скидывали обратно в море.

Выжившие девушки после перенесённых пыток не радовались беременностям.

Однако бывало, когда особо отчаявшиеся морские девы сами выходили на берег. В надежде заполучить сына в награду. Жертвовали собой ради нашего будущего.

Таким иногда везло встретить лишь одного моряка, а не двадцать разом. Если правильно выбрать момент, высмотреть единственного мужчину на берегу или одинокого рыбака в лодке…

Но даже они рассказывали о жуткой боли во время ритуала. О том, что наша нежная и прохладная кожа сохнет, трескается на суше и буквально сгорает от людских прикосновений.

Человеческие мужчины – грубые, дурно пахнущие и жестокие. От них нужно держаться подальше.

Глава 4. Девушка на берегу

~Майор~

Передо мной – руины древнего города внутри громадной пещеры.

Все крыши обрушились от времени, обнажив переплетающиеся между собой туннели, ярусами уходящие вглубь горы. Как будто гигантский червь проложил ходы во все стороны.

Как я понимаю, что это древний город, а не естественные полости?

Да потому что не бывает в природе таких ровных линий, такой идеальной симметрии! И потому что на каждом грёбаном столбе вспыхивают символы на неизвестном языке.

Я, конечно, не лингвист, но глаз у меня намётан. Я такого нигде не видел, ни в одном словаре, ни в одной археологической работе.

Эти туннели похожи на… наши дороги. Даже разметка выглядит так, словно указывает направление и объясняет, что ждёт за поворотом.

Стены гладкие и включают фрагменты мозаики из кусочков зеркал. Они как линзы: задуманы так, чтобы питаться даже от крошечного источника света, умножать его и по цепочке озарять всю пещеру до самых глубин.

Направляю луч фонаря на любую мозаичную поверхность, и будто бы во всём городе разом врубаю электричество.

Солнечная энергия наверняка именно так освещала город, когда он ещё находился под водой.

Интересная технология, у нас её тоже иногда применяют. Но нигде она не доведена до такого совершенства. Либо «зеркала» наши недостаточно проводимые, либо создатели не догоняют, как эффект усилить.

Я иду вперёд, осторожно ступая по всё ещё подрагивающей поверхности. Мне бы переждать, да разве тут переждёшь! Неудержимо тянет всё досконально исследовать.

Это, блядь, открытие, достойное Нобелевской премии! Эта пещера – не просто естественное образование. Это сокровищница, хранящая тайну существования другого вида.

Под ногами хрустят осколки породы, шаги гулким эхом отскакивают от стен.

Пахнет сыростью, но совершенно не так, как в других пещерах. Втягиваю носом глубже и понимаю: это запах соли и йода.

Я как будто нахожусь на океанском дне, а из пещеры только недавно ушла вода.

Но в ста пятидесяти метрах над уровнем моря это попросту невозможно.

Всё становится намного яснее, когда я выхожу в огромный зал с окаменевшими остатками вдоль стен, имеющими чёткие углы. И формы, достаточно сильно напоминающие нашу земную мебель.

Почему земную? Да потому что на стенах – фигуры, вырезанные с невероятным мастерством. Таким, что вызывает даже сомнение, ручная ли это работа.

Любой инженер тут же скажет, что эта древняя цивилизация не настолько и древняя. Инструменты у них не хуже современных. Были, по крайней мере.

Только вот у фигур на стенах вместо ног – хвосты.

Я будто снова смотрю на снимки из папки Митрофанова. Но смеяться над этим заданием мне больше не хочется.

Опускаю фонарь и на миг закрываю глаза, настолько трудно поверить, что я нашёл то, что искал. Неопровержимое доказательство существования русалок.

Часы проходят незаметно, пока я брожу по древнему городу. Делаю множество снимков, читая по наскальным рисункам «историю».

Чем занимались русалки, пока сила вулкана не подняла эту часть города над уровнем моря? Наши города «уходят под воду» во время наводнения, здесь же произошло наоборот.

Судя по рисункам на стенах, русалки ничем не отличались от нас. Они влюблялись, веселились, танцевали. Сражались в войнах.

Иногда я прислушиваюсь к урагану. Ветер снаружи продолжает завывать, ударяется о каменный монолит скал.

Проёма, через который я пролез, не разглядеть. Тучи такие черные, что я не понимаю, день ещё или уже ночь.

Слышен треск падающих деревьев, гром грохочет не переставая. Твердь подо мной тоже иногда потряхивает, но уже не так сильно.

Когда шторм затихает, в моем сотовом садится батарея. Спутниковый не работает тоже: надо ждать, когда космический паршивец выйдет из тени планеты.

Повезло, что ураган продлился всего около двенадцати часов, на Карибах они могут не утихать по нескольку дней.

Сухпаёк, который я взял с собой, заканчивается, а бутылку я пополняю дождевой водой.

Покидаю пещеру, когда солнце выглядывает из-за истощившихся туч.

Передо мной удручающая картина разрушения: поломанные пальмы лежат на склонах так, будто джунгли «причесали» дьявольской рукой.

Тропка, по которой я поднимался сюда, завалена слоем сорванной листвы, ветками и перегорожена вырванными с корнем стволами. А цветные пятна, попадающиеся во влажной зелени, оказываются занесёнными сюда людскими шмотками и пластиком.

Влажная духота поднимается обратно в небо, испаряется под жалящими лучами солнца, образуя марево. Больше нет тени, чтобы укрыться, и моя кожа блестит от пота.

Трачу немало времени, спускаясь к отелю. Приходится перебираться через ненадёжные стволы, грозящие рухнуть в пропасть и утянуть меня с собой.

Живность, потерявшая привычные места обитания, брызгает в разные стороны из-под моих рук и ног. От укуса некоторых можно легко распрощаться с жизнью.

На берегу последствия оказываются еще хуже: все бунгало разрушены до фундаментов. Устоял только двухэтажный корпус самого отеля, в котором расположены кафе, кухня и жильё персонала.

Бросив в холле тяжёлый рюкзак и добыв пачку чипсов из обесточенного автомата, я иду разведывать обстановку дальше. Оставляя на мокром песке следы ступней, шагаю вдоль берега.

Глава 5. Хвост

- Успокоилась? – цежу, когда девица замолкает и перестаёт, наконец, вырываться.

Чёрт знает что у неё в башке творится, но доверять ещё не готов. Она как будто человека впервые увидела, дикая!

В ушах стоит звон, как после контузии. Из правого уха что-то течёт. Пахнет, блядь, кровью.

Эта истеричка реально мне перепонки повредила что ли?! Откуда у неё такой голосище!

И главное, не сдаётся! Глазищи так и сверкают яростью. А когда понимает, что ей не вырваться из моего захвата никак, наполняются натуральной паникой.

При этом волосы её из чёрных превращаются в абсолютно белые…

И вот тут-то я охуеваю больше, чем от всего, что видел до этого. Рыжие, чёрные, белые… серьёзно?!

У меня нет галлюцинации. Я в полном адеквате, не считая ушей.

Моргаю. Кудри цвет не меняют.

Ладно… обдумаю это позже, сейчас нужно её успокоить и, как минимум, одеть. Потому что у меня откуда-то ещё и стояк, и он охренеть как мешает сосредоточиться на ответах.

С какого-то хуя бледная, перепуганная девка, вся перемазанная зелёной тиной и песком, вызывает у меня острое желание отодрать ей прямо сейчас и здесь.

Оцениваю точёную фигурку. Розовые сосочки на небольшой, аккуратной груди торчат вверх, вокруг пупка – белые разводы от подсыхающей океанской соли.

Кожа гладкая по всему абсолютно телу, без признаков растительности где-либо. Даже треугольничек зоны бикини эпиллирован, охуеть.

Я вообще нормальный. Девок никогда не насиловал. Да это и не требовалось – сами в койку прыгали.

Мальчики с погонами многих баб возбуждают. Внешностью меня мать-природа тоже не обделила. Говорят, выгляжу как альфач, девкам нравится.

В долгие отношения я не вступал, но и блядуном не был. Нравились друг другу – спали без обязательств. Не жил ни с кем вместе.

И я не сторонник за кем-то бегать, кого-то уговаривать и прессовать. И уж тем более – трахать жертву урагана в момент, когда она орёт в ужасе. Это вообще что-то за гранью!

Подавляю в себе странный порыв волевым усилием. Блокирую похоть и запираю в стальной клетке.

- Ты попала в шторм, - объясняю, так и не отнимая руки от трепещущего девичьего рта. – У тебя шок. Я не враг, живу здесь. Помогу тебя, поняла?

Страх в глазах не уменьшается ни на каплю. Да что же это такое!

Хмурюсь. Я зарос как абориген, все эти месяцы не стригся, а последние недели ещё и не брился. Загорел до черноты.

Выгляжу как дикарь, наверное. Может, она поэтому так боится?

- Слушай, девочка, я обычный турист, мы оба жертвы шторма. Я сейчас уберу руку, не кричи, ладно? Там отель, - показываю кивком, - еда, одежда, телефон. Ты меня понимаешь?

Может, она просто английского не знает?

Перечисляю поочерёдно все языки, на которых хоть как могу изъясняться. В ответ – тишина. Взгляд, полный ужаса, не меняется.

Ладно, язык жестов понимают все.

Резко выпускаю девчонку, отступаю на шаг и поднимаю руки ладонями вверх, показывая, что не буду трогать.

Девица тут же подтягивает к себе колени и начинает отползать от меня в сторону. Как гребаная затравленная зверушка, ей-богу. Кто из нас дикарь?

Ну и куда она намыливается голая? Зад сверкает – аппетитненький, бледный и в налипшем песке, рождая во мне чертовски неправильные хотелки.

Тут девица пытается встать, чтобы убежать. Но колени подламываются, и она беспомощно падает.

Может, у неё закрытые переломы обеих ног?

- Да блядь! – громко ругаюсь и подхватываю дуру на руки.

Она холодная, как ледышка. Под пальцами – её бешеный пульс. Да что ж она так сильно напугана?

- Только не кричи! Я тебя не обижу, клянусь. Просто отнесу туда, где ты сможешь обсохнуть и привести себя в порядок.

Прижимаю к себе крепко, давая понять, чтобы даже не рыпалась. Шагаю по пляжу.

Она замирает в моих объятиях как кролик в кольцах удава, но больше не визжит. Напряжена как камень, но позволяет.

И смотрит на меня круглыми от шока глазами, не отводя взгляда и почти не моргая. Как будто я какой-то инопланетянин, чесслово.

Длинные ресницы подрагивают, пухлые, соблазнительные губы чуть приоткрыты.

Маленький аккуратный носик немного вздернут, придавая лицу выражение диснеевской мультяшности, что делает внешность девушки особенно привлекательной.

Бледность кожных покровов, не просто белых, а почти синеватых, означает, что девушка прилетела на остров совсем недавно, даже не успела подзагореть.

Я не представляю, каково ей было в первый же день отпуска оказаться почти убитой разбушевавшейся тропической стихией.

Отелю тоже досталось. Крышу с него ветром снесло, стёкла побиты.

Но внутри уцелела и мебель, и техника. Только мусора нанесло и, конечно, нет электричества.

Усаживаю девушку на диван и иду к своему чемодану, который оставил за стойкой ресепшена. Достаю первую попавшуюся рубашку и несу красавице, чтобы прикрылась.

Она резко выхватывает её у меня, стоит подойти. И натягивает так быстро, будто всю жизнь в подобном ходила.

- Ну вот, не такая уж ты и дикая, - улыбаюсь невольно, наслаждаясь прекрасным зрелищем.

Водоросли запутались в её длинных волосах, и по мере высыхания кудряшки распрямляются, превращаясь в густое великолепие.

И, чёрт бы меня подрал, начинают рыжеть. Смотрю на них подозрительно, и в башке вертятся, вертятся все мои наблюдения.

Странное поведение. Широкий след на песке. Неспособность говорить…

Да ну нахер, не может этого быть!

- Можешь меня не бояться, я майор, фсб-шник, - знакомлюсь в надежде, что хотя бы одно из определений убедит девушку не смотреть на меня как на злого серого волка. Тыкаю пальцем себе в грудь: – Андрей. Кравцов.

Молчит, зарраза. Зыркает исподлобья и молчит.

- Телефон не работает, и спасут нас хер знает когда, - сообщаю спокойно, почему-то решив умолчать о спутниковой мобиле. – Так что придётся нам с тобой как-то сотрудничать, чтобы выжить, хочешь ты этого или нет.

Глава 6. Покажи хвост

В глазах майора вспыхивает алчный огонь при виде моего хвоста, и я испуганно вздрагиваю.

Так смотрит охотник на свою цель, расхититель на найденные сокровища.

В одно мгновение из «спасителя» мужчина превращается в монстра из легенд.

А я даже не могу убежать от него в океан, потому что хвост на суше превращается в тяжеленную гирю, а руки будто разом утрачивают все силы.

- Что ты делаешь?! – в ужасе хриплю, когда майор бросается к чемодану и выуживает оттуда два металлических обруча с цепью.

Одно мгновение мужчина замирает и смотрит растерянно, будто забыл о своем намерении.

Но затем бросается вперёд и уверенно приковывает меня за запястье к вертикальной трубе, идущей вдоль стены.

- Отпусти! – дергаю рукой, и острый металлический край наручника неприятно впивается в кожу.

Мужчина трясёт головой. Зажмуривается, словно ему больно.

- Блядь, ну у тебя и голос! – хрипит возбуждённо, разглядывая сверху. – Охуеть можно.

Выражение его лица снова меняется, но и оно пугает не меньше. В нём столько теперь исконно мужского…

Так муж смотрит на юную жену, которую долго хотел и вот сейчас набросится. Так моряки смотрят на русалок в наших учебниках и на старинных фресках: грязно, похотливо.

Я знаю это каким-то шестым чувством, хотя не имею опыта. До встречи с женихом, от которого сбежала сломя голову, с другими мужчинами я даже за одним столом не сидела.

Отец не в счёт, конечно.

Но вот оно пришло из глубины – понимание, что я в опасности не только из-за хвоста. Но еще и потому, что я женщина.

Майор хочет сделать со мной все те ужасные вещи, которые нам описывают, когда предостерегают не выходить на сушу.

А я лежу перед этим красивым, загорелым красавцем практически голая! Меня прикрывает лишь белая рубашка, которую он мне одолжил.

Натягиваю её как можно ниже на бёдра, когда возвращаются человеческие ноги.

Вот только поздно: на руке браслет, и сбежать я уже не смогу.

- Нет-нет, подожди! – приказывает майор, наводя на меня квадратный прибор. – Верни всё как было! Я должен сделать снимок!

Мотаю головой, поджимая колени к груди.

- Твою же мать, так мне никто не поверит, - рычит мой мучитель и снова бросается вон.

Потом возвращается с ведром воды и, ни капли не медля, окатывает меня ею с ног до головы.

Отплевываюсь и съёживаюсь у стены, прекрасно понимая, чего он добивается.

Волосы от страха белеют, налипают на лоб, лезут в глаза. Но обе ноги ещё при мне.

- Ну же, давай! – Андрей сердится, буквально выходит из себя, что я не слушаюсь.

- Если покажу хвост, ты меня отпустишь? – спрашиваю без всякой надежды.

Правильно отец предупреждал: люди – чудовища. Нельзя было мне выходить на берег.

Глаза майора снова наливаются похотью.

Взгляд испытующе проходится по моему телу, ищет, за что бы зацепиться. Останавливается на просвечивающих сосках, скользит по обнажённым бёдрам и щиколоткам.

Рубашка едва прикрывает интимный треугольник. Как много ему видно?

- Прости, но нет, - признаётся майор твёрдо. Губы сжимаются в плотную линию.

Я закрываю глаза.

В ужасе от своего положения: я теперь пленница человека. И он со мной все, что захочет, сделает.

Сердце бешено долбит о рёбра при мысли, что он причинит мне боль.

- Ну же, красавица, - баритон раздается ближе.

Испуганно распахиваю глаза.

Майор присаживается на корточки. Лёгкий бриз шевелит его тёмные волосы. Загорелое лицо блестит от пота.

От кожи исходит отчётливое тепло и… запах. Он интенсивный, мускусно-соленый и неожиданно притягательный.

Он должен вызывать отвращение, ведь всем известно, что человеческие мужчины ужасно воняют.

Но… мне он отталкивающим не кажется. Даже наоборот, привлекает своей насыщенностью, нагретой солнцем древесной нотой.

А еще по нему легко читать эмоции. Наверное, так же, как по русалочьим волосам.

Сейчас я чувствую, что мужчина возбуждён. По вспышке жара и запаха, по напряжению в теле.

При этом вижу, что майор не даёт этому желанию воли, давит его в зародыше.

И это отличает его от моряков из наших страшных легенд. Заставляет меня растеряться от удивления.

Майор тянется рукой к моему лицу. Медленно прикасается, осторожно.

Кончики пальцев скользят по скуле, оставляя пылающий след. Ведут по нижней губе с нажимом.

Смотрю на мужчину заворожённо, не понимаю, что происходит.

Его дыхание учащается, зрачки увеличиваются в размере. Он наклоняется так, словно собирается поцеловать.

Я дёргаюсь в сторону, смотрю на него затравленно.

Внутри всё сжимается от мысли, что он причинит мне вред.

Майор зажмуривается на миг. Не преследует, но и не отступает. Его близость давит, пугает.

- Тш-ш, красавица, - обманчиво ласково просит он, поглаживая мое вздрагивающее плечо, - я тебя не обижу.

- Разве нет?.. – вскидываю подбородок и обиженно дергаю закованной рукой.

- Так нужно, - морщится недовольно, сжимает напряжённо кулак. – У меня задание.

- Поймать русалку? – прихожу в ужас снова.

Глава 7. Допрос

~Майор~

- Не надо спецов, - отвечает таким тихим шёпотом, что я едва её слышу.

Параллельно анализирую: говорит на чистейшем английском.

Знает, как носить рубашку и застёгивать пуговицы. Сразу понимает, о ком я веду речь. Не удивляется ни одному моему определению, не пугается электроприборов.

Получается, со всеми технологиями человечества эта дама знакома.

И вот мне интересно: к чему тогда этот прекрасно сыгранный испуг и невинное выражение лица? За дурака меня принимает?

- Ну, не надо – так не надо, - жёстко подчёркиваю, не собираясь с обманщицей церемониться. – Тогда показывай хвост.

- Я не могууу! – жалобно хнычет, и меня аж скручивает от её эротичного полустона. – Я не знаю кааак! Для этого мне нужно погрузиться под воооду!

«Наверное»? Врёт, как дышит. В своих же показаниях путается.

Только что она продемонстрировала мне плавники, просто выпив воды.

Нахожу бутылку, протягиваю ей. Когда забирает, поднимаю фотоаппарат. Жду.

Девчонка недовольно поджимает шубы и смотрит на бутылочное горлышко как на ядовитого паука.

А затем запрокидывает голову и пьёт.

И… ни черта не происходит.

- И где хвост? – спрашиваю с неприкрытой угрозой. Моё терпение на исходе.

Молчит. Слегка пожимает плечами, отбрасывая опустевший пластик.

Вызов бросает, сука.

- Ничего, спецы во всём разберутся, - даже не пытаюсь смягчить свой тон, вынимая из кармана спутниковый телефон.

Ей необязательно знать, что прямо сейчас связи нет. Я могу не хуже неё сыграть свою роль.

- Отцепи эту штуку, - тут же дёргает наручник. – И обещай, что отпустишь! Тогда покажу.

Ишь ты, торгуется.

Кривлюсь:

- Извини, но этого пообещать я тебе не могу. Ты прикована не потому, что мне так хочется. А потому что сначала тебя ждёт допрос.

- Допрос? – вскидывает брови, смотрит на меня изумлённо. – Из-за чего?

- Из-за кораблей, которые вы, сударыня, топите.

Ещё выше брови. И так естественно удивляется, как будто вправду не имеет об этом представления.

Кукольное личико, дрожащие губы и вот это наивное выражение – как же легко ей поверить. Сколько лохов до меня купились на её манипуляцию?

Хотя, не будь я человеком в форме, по умолчания крайне подозрительным, и не видя тех фотографий затопленных кораблей, давно бы поплыл.

Русалочий голос – чёртов афродизиак. Спасает только моя сила воли. Но и она на исходе.

Я бы решил, что меня кроет от её невинности и красоты. Но на самом деле, её голос – это оружие, против которого у здорового мужика нет защиты.

Немудрено, что эти создания так хорошо прячутся. Человеческая алчность невообразима, расу с такими способностями люди в покое бы не оставили. Изловили бы и использовали всех до единой.

- Мы ничего не топим! – вскидывается, возмущённо доказывая свою невиновность. – Мы вообще живём обособленно, в подводных пещерах. Уже лет сто. Даже в открытом море нам плавать запрещено. А на поверхность вообще никогда не выходим!

- Ты же здесь, - тут же ловлю на лжи.

Тушуется, бледные щёки розовеют.

- Я… я случайно, я не собиралась, я не хотела… Просто так получилось, что я не могла оставаться дома… Поэтому и ураган…

- Так все эти разрушения – твоих рук дело? – припечатываю строго, мысленно записывая признание в отчёт. – Жертв урагана среди населения наберётся побольше, чем с затопленных кораблей. Расплачиваться за них кто будет?

Пиздец. Барби-личико бледнеет, подбородок дрожит. В глазах – слёзы.

Настолько натурально невинность изображает, что не подкопаешься вообще.

- Вы не можете нападать на нас и оставаться безнаказанными. Кто-то должен за это ответить.

- Но это… не я! – почти кричит. Почти верю, что говорит почти правду.

Сама не нападала. Но знает, кто это делал!

И так умоляюще смотрит, жалость во мне продавливает.

- Но попалась ты. Значит, и ответ держать придётся тебе. Других русалок я тут не вижу, - развожу руками.

Облизывает губы, нервничает и трясётся. Видно, что подыскивает варианты решения.

- Я могла бы спросить у отца… - предлагает осторожно. – Может, он в курсе.

- Мы с тобой оба знаем, что если я тебя отпущу, ты никогда не вернёшься.

Дурой была бы, если б вернулась.

- Но… от меня вам всё равно никакого проку, я же ничего не знаю!

- Это уже спецы будут выяснять, - давлю. – Чем быстрее ты начнёшь сотрудничать, тем скорее тебя, возможно, отпустят.

Конечно же, я бессовестно лгу. Никто уже никогда её не отпустит.

Девочку увезут на какую-нибудь секретную базу и будут изучать до самой её смерти.

Таковы уж мы, люди. Беспощадные и жестокие монстры.

Но как ещё заставить её говорить?

В её невинность я нихера не верю. Самые красивые создания природы – обычно и самые опасные. А создания, обременённые интеллектом – способны вообще на любое зло.

- Если вы не выходите на поверхность, откуда ты знаешь наш язык? – указываю на логические нестыковки.

- Мы вас в школах с первого класса проходим, - нехотя отвечает. – Собираем всё, что вы нечаянно или намеренно на дно роняете. Там и книги, и механизмы всякие. Вашего добра у нас немало! Иногда целые танкеры тонут. Языки учим, чтобы понимать, что в книжках написано. Времени нам на это хватает. Наши учёные всё внимательно изучают: что-то переделывают, чтобы оно под водой работало. Для другого в пещерах находим воздушные карманы – там всё сушим и приспосабливаем.

- Города над уровнем моря в горных пещерах до сих пор функционируют?

Глаза у неё расширяются и бегать в панике начинают. Дыхание сбивается.

- Чего?

- Не прикидывайся дурой, Нарине. Я один из ваших городов как консервную банку недавно вскрыл.

__________________

Дорогие читатели!

Приглашаю вас ознакомиться с еще одной книгой нашего литмоба:

Глава 8. Что выберешь?

~Майор~

- Правда? – натурально так задирает брови. – И что нашёл?

- Вот приедут спецы, разберутся, что я там нашёл и что ты скрываешь ещё, - отсекаю неудобные вопросы.

Тот город явно давно покинут. Вряд ли в нём что-то существенное найдут.

Но девица об этом не подозревает и невольно секреты выдаёт – взглядами испуганными и паникой.

Мы же теперь не успокоимся, пока все горы планеты не обшарим. Пока не вытащим на поверхность все их спрятанные в воздушных карманах города и лаборатории.

- Говорю же: наши женщины-учёные работают в подобных местах. Но я там никогда не бывала. Я ещё слишком молода, и предназначение моё – замуж выйти и детей рожать. Я со свадьбы потому и сбежала, что отец решил меня соседнему царю отдать!

Изнутри неприятно скребёт мысль о другом мужчине.

Ещё часа не прошло, а я уже на крючке. Представляю, как в прежние времена одуревшие от похоти моряки из-за русалок друг друга убивали.

- Это как-то не вяжется с тем, что ты сказала, - ехидно замечаю, что прокололась девчонка опять. – Вы же «даже в океане не плаваете, вам это запрещено». И тут же говоришь, что собираете на дне всякий хлам.

Обиженно надувает пухлые губы.

- Так не всем же запрещено! Царским дочерям нельзя даже думать о таком. Нельзя праздно шататься. Рисковать без причины и покидать пещеры без особого разрешения. Но есть специально обученные поисковые отряды, состоящие из очень старых, опытных атланток. Они как призраки, умеют оставаться незаметными. Им можно.

- И они топят наши корабли, - делаю заключение я.

Всё сходится. Топят и грабят, логично.

Это не сходится только с тем, что на снимках из папки были потоплены гражданские суда с туристами, а не грузовые.

Но, хотя, может грузовые просто в отчёт Митрофанова не попали.

- Я о таком не слышала, - упрямо мотает головой. – Но я могу спросить!

Скалюсь: прямо-таки само простодушие, сплавает и вернётся, чтобы все секретики мне дораскрыть. А её и отпустят, когда она от жениха сбежала явно без спроса.

- Не пойдёт, красавица, - заявляю, включая спутниковый телефон. – Ты знаешь достаточно, чтобы спецслужбы тобой занялись. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Она бледнеет и руками себя обхватывает, хорошо разыгрывая невинность и испуг, а я пытаюсь сосредоточиться на деле.

Девчонку, на самом деле, жаль. Просто наивная дурочка, попавшая в жернова нашей военной системы.

Не свезло настолько, что она не просто к людям угодила, а прямиком в руки тому самому офицеру, который их братию разыскивает.

Это прямо судьба! Я реально везунчик.

Даже если она не врёт и действительно не знает о нападениях на лайнеры, она всё же будет очень полезна. Расскажет о своей расе и сдаст места их обитания. Спецы правду выжимать умеют даже из самых стойких упрямцев.

Спутник уже вышел из тени планеты и должен ловить, но в мобиле – мёртвая тишина. Глушат связь, что ли?

На обычной трубе зато прорывается одинокая линия.

Получается, что сейчас надежды больше на местную связь. Видимо, спасатели переключили на себя все каналы, усилили радиус охвата.

Мне бы подняться повыше, на горе стоит усилитель. Если его завалило или побило, может, я смогу его починить.

- На вершину поднимемся, - сообщаю своей пленнице строго.

- Зачем? – смотрит со смесью страха и недоверия.

Будто я хищник, который вот-вот на неё набросится. Но по какой-то причине медлит.

В чём-то она права. Я голоден, и это наверняка очень заметно. Изголодался за эти месяцы по женскому теплу.

Работа накладывает свои обязательства, так что мне некогда было заводить интрижки с туристками. Шлюхами я брезговал.

Так что да, не набрасываюсь я на неё только потому, что у меня воля железная. Та самая воля, которая всякий раз покрывается трещинами, стоит Нарине открыть рот.

Поднимаю глаза и вновь залипаю на ладной фигурке, будто созданной для того чтобы соблазнять.

Полная грудь, узкая талия и аппетитные бёдра. Форма тела – выраженные «песочные часы». Длинные, точёные ножки, аккуратные ступни с маленькими пальчиками.

И сама девчонка вся такая нежная и изящная, что вызывает желание её обнять и погладить по голове, прижать к груди и утешить… Примерно до утра утешать, с помощью всех мужских утешительных органов, которые штаны непрерывно таранят.

И это сейчас она молчит. А когда говорит!

Но похоже, что она даже не догадывается о силе воздействия своего голоса. Иначе и рта бы передо мной не раскрыла.

Собираю в походный рюкзак провизию на пару дней. Обыскиваю помещения и нахожу для своей страдалицы льняные шортики и тряпочные мокасины.

Так себе шмот для джунглей. Лучше бы что-то более закрытое, но увы, осталось только это.

Нарине хмурится, но надевает всё, что я велел. Зажимается, когда подхожу и отстёгиваю браслет от трубы. И пристёгиваю его к своему поясу.

Тут она спохватывается и ударяется в слёзы.

- Отпусти меня, я прошу! – виснет на моей руке, умоляюще заглядывает в глаза.

А у меня мурашки по коже и от её прикосновения, и от голоса. Волоски встают торчком, яйца наливаются мгновенно. Рот наполняется слюной.

Запах от неё исходит феерический. И пахнет она совсем не рыбой! Чем-то нежным и тонким, в меру сладким: водяной лилией и вроде слегка корицей.

И рыдает-то искренне, напугана неподдельно.

Жаль её, но такая вот у меня работа. Я и так потратил дохера времени, так что единственную пойманную русалку не намерен никуда отпускать.

- Вставай, - грубо дёргаю за тоненький локоток, и она взвизгивает от боли.

Глава 9. Поцелуй

Ходить на двух ногах для меня непривычно. А ещё – чувствовать вес!

В воде мы ощущаем почти невесомость. Под большой толщей давление, конечно, сильнее, но от суши всё равно большое отличие.

В воде мы передвигаемся в любом направлении: параллельно земле, вверх и вниз. Плавно и безопасно. Там невозможно разбиться.

Здесь же – лишь по прямой. Или резко вниз. Земля притягивает и ранит, если не защититься.

Здесь я чувствую себя китом, выброшенным на берег. Или атлантом, на которого упала огромная скала, и он держит её на весу.

Каждая клеточка весит с полтонны и болит. Оторвать от земли даже одну ногу – всё равно что постоянно идти против течения. Каждый шаг – усилие.

Да ещё эта неудобная человеческая обувь, стискивающая со всех сторон.

Поначалу кажется, что так лучше: в нежную кожу ступней не впиваются острые камешки.

Но со временем даже это превращается в пытку. Сквозь подошву обуви я чувствую все неровности, и они оставляют болючие синяки. Ноги быстро устают и начинают болеть.

Я и так иду медленно, постоянно спотыкаюсь и вынуждена опираться на руку своего тюремщика. Но спустя час ходьбы мне кажется, что не я не дойду никуда вообще. Упаду замертво в какой-то момент.

И майор, похоже, приходит к такому же выводу. Он выглядит хмурым и напряжённым. Злится.

- Мы так до вечера не дойдём, - ворчит, помогая мне перебраться через толстый поваленный ствол, по которому разбегаются страшные, маленькие насекомые во все стороны.

Таких нет на дне, и я боюсь их всех. Кто знает, какие из них ядовитые!

- Я же говорила, что не смогу… - жалостливо всхлипываю, опускаясь на колени и вытирая с лица неприятную, солёную влагу.

Человеческое тело очень странное. Об его физиологических потребностях мне многое не известно. Только в теории.

И сейчас мне плохо. Кожу печёт, она болит и краснеет. В горле сушит, язык распухает и липнет к нёбу. Голову охватывает жарким обручем, мозг словно кипит.

Майор присаживается передо мной на корточки, смотрит внимательно и мрачнеет.

Достаёт бутылку воды, подаёт мне.

Не отказываюсь, хватаю. Выпиваю большими глотками половину. Часть течёт по моей груди, холодит так приятно, что хочется вылить на себя весь остаток.

Но тогда нам нечего будет пить.

- Выйдем к водопаду, искупаемся и станет полегче, - голос у майора такой, будто он мне даже сочувствует.

Водопад – только корень имеет от «воды». Он без выхода в море, я знаю.

Правда, если мне удастся сбежать и уплыть вниз по течению…

Лелею эту мысль, хватаясь за робкую надежду. Я сбегу!

Вдруг мужчина снимает рюкзак и начинает в нём рыться. Вытаскивает синюю бутылочку, выдавливает на ладонь что-то белое.

- Я совсем не подумал о том, что твоя кожа не приспособлена, - берёт меня за руку и начинает размазывать субстанцию толстым слоем.

Сначала хочу отдёрнуть – просто чтобы не трогал! Но сразу же приходит блаженное облегчение, огонь будто отступает прочь. Боль проходит.

- Спасибо, - шепчу, наблюдая за своим мучителем с удивлением.

Он ещё ни разу на меня не набросился, и я не понимаю, почему. Наши учителя врут? Легенды тоже?

Впрочем, взгляды майора весьма красноречивы. Как и ширинка, которая почти всё время топорщится.

Я хоть и девственница, но по анатомии у меня была пятёрка. Мы изучали женскую и мужскую физиологию, когда нас готовили к взрослой жизни.

Орган деторождения у людей и тритонов ничем не отличается – ни местом расположения, ни функциональностью.

И я уверена, что майор хочет меня как женщину. Уверена!

Но по какой-то причине ведёт себя не так как в легендах.

Всё ещё наблюдаю за ним, пока он обмазывает обнажённые участки моего тела белым кремом. Мужчина слишком близко, нависает опасной скалой.

Кожа у него, в отличие от моей, загорелая. Она красиво блестит от пота. Отросшая щетина уже похожа на бороду и явно нуждается в уходе.

Словно этот мужчина давно о самом себе не заботился. Выглядит слегка потрёпанным, диким. Привыкшим к суровым условиям и умудрённым жизнью.

Но его прикосновения нежные. Кажется, ему приносит удовольствие забота обо мне, потому что он так тщательно это делает.

Долго водит ладонями по рукам и ногам, втирая крем. Просовывает пальцы под кромку шортиков и обмазывает под ними.

При этом я чувствую что-то странное. Мурашки начинают разбегаться от тех мест, где он касается. Внутри бёдер будто судорогой сводит.

И это ощущение… приятное. Оно должно отталкивать, но мне нравится. Хочется, чтобы он продолжал.

Не сразу замечаю, что у майора тоже дыхание учащается. Теперь он снова меня пугает.

А тем временем он расстёгивает верхние пуговицы моей рубашки и спускает её по плечам.

Напрягаюсь. Но сразу же расслабляюсь, когда он вновь выдавливает крем и растирает его вокруг шеи и под ключицами.

До сосков не дотрагивается, но всю верхнюю часть груди обрабатывает так же методично, как и остальное.

Мне немного страшно оттого, что мужчина так близко, и что я опять перед ним почти голая.

Запоздало осознаю, что могла бы забрать у него бутылочку и сама всё закончить! Но я так растерялась, что позволила сделать это ему.

- Если будешь так смотреть, Нарине, я не удержусь, - вдруг говорит, и я вздрагиваю.

- Как? – стараюсь отвернуться, но это невозможно, потому что он держит меня за подбородок и обмазывает щёки и нос.

- Словно я тебе нравлюсь.

Я об этом даже не думала!

Но теперь, когда он озвучил, я понимаю, что действительно считаю его красивым.

Глава 10. Голос

Каменею. Мне будто выбивают почву из-под ног, и я лечу в никуда.

Все мысли отключаются, и даже страх отступает, сменяясь полной растерянностью.

Губы мужчины двигаются на моих. Они горячие и шершавые, немножко царапают. Сдавливают и отпускают. Захватывают и раздвигают мои.

Вздрагиваю, когда чувствую внутри влажный язык. Он касается моего языка и начинает на нём кружить, вовлекая в танец.

Сначала преобладает солёный вкус. И вдруг, в какой-то момент он становится сладким и сочным, необыкновенно вкусным.

Тянусь своим языком в ответ, пытаясь распробовать новую грань, и майор тут же стонет.

Сжимает мои плечи твёрдыми пальцами. Захватывает волосы на затылке в кулак. Притягивает меня ещё ближе к себе, углубляя взаимодействие, и до меня начинает доходить…

О мой Посейдон! Теперь майор ведёт себя в точности как в легендах!

Мычу и упираюсь ладонями в широкую грудь. Под пальцами колотится сердце мужчины. Мощно и очень быстро.

Меня накрывает ужас, и я отворачиваю голову, разрывая поцелуй.

Собираюсь закричать, но в то же мгновение сухая и горячая ладонь зажимает мне рот.

- Тшш, - рывком притягивает майор меня к себе и прижимает к своей часто вздымающейся груди. Его запах окутывает меня густым облаком мускусной соли. – Ни слова больше!

Возмущённо мычу, и ладонь сдавливает лицо плотнее.

- Ти-хо! – приказывает мой мучитель строго. - Ты должна молчать, Нарине. Ни единого звука сейчас, или я продолжу.

Затихаю и пытаюсь не шевелиться. Вдох сделать боюсь, потому что угроза повисает в воздухе и иголочками колет под кожей.

- Я сейчас тебя отпущу, но ты молчи, - добавляет уже спокойнее. – Сможешь притвориться немой? Кивни.

Дёргаю головой, и хватка ослабляется.

Выскальзываю из объятий, отползая на пятой точке и таращась на майора насторожённо. Открываю рот, но он прижимает палец к своим губам, и я захлопываюсь.

Ничего не понимаю!

- Похоже, что ты не в курсе, - прищуривается подозрительно, - но голос твой вызывает жёсткое желание тебя оттрахать. Вам о таком в школе вашей не рассказывали?

Опять открываю рот, но горло будто тисками сдавливает осознание. Ни звука не вылетает, потому что откровение дико пугающее.

Просто качаю головой, судорожно вспоминая программу.

- Я так и думал, - кивает майор и подаёт мне руку, помогая подняться. – Интересно, почему…

Мы движемся дальше, а я вспоминаю только про пение.

Голос русалок оказывает на мужчин завораживающее воздействие. Пение зачаровывает их, завлекает ступить на глубину. А там уж русалки решают – утопить моряка и расправиться. Или сделать недолговечным рабом для утех.

Нам говорили про пение, но не уточняли про голос вообще.

Я не хочу стать жертвой насилия, но и молчать всю дорогу – пытка.

Мы перебираемся через очередной поваленный ствол, и я опять опускаюсь на землю без сил. Нахожу небольшую тень и заползаю в неё, тяжело дышу. Пытаюсь стереть со лба и шеи противную, липкую соль.

Хочется погрузиться под воду с головой, унять этот ужасный огонь. Он кипятит кровь, дурманит голову. Перед газами всё расплывается.

- Ладно, передохнём немного, - соглашается мой тюремщик и усаживается рядом, стаскивая с плеч тяжёлый рюкзак.

Его загорелое лицо тоже блестит от пота, рубашка распахнута, обнажая мускулистый торс. Волосы взмокли, но выглядит он, в отличие от меня, бодрым и здоровым.

Открывает бутылку воды, в которой плещется едва половина и… вдруг брызжет мне ею на лицо.

Не могу удержать блаженный стон, закрываю глаза и подаюсь вперёд. Подползаю вплотную к майору, впитывая каждую капельку, охлаждающую кожу.

Слышу, как он тихо ругается, но всё как в тумане. Тянусь к горлышку, складываю ладошки и ловлю капельки, тут же втирая их в волосы.

Лёгкий ветерок холодит кожу, и разум чуть-чуть проясняется.

Обнаруживаю себя на груди мужчины, потном и горячем. Головой он откинулся на ствол дерева, глаза закрыты. Обнимает меня за плечо и слегка поглаживает пальцами.

В первую секунду мне становится страшно, но он больше ничего не предпринимает, и я расслабляюсь. Когда нет страха, это даже приятно.

Прикосновения ласковые и ненавязчивые. Парадоксально, но вдруг чувствую себя в безопасности.

Кому рассказать во дворце, никто не поверит!

Но вот я на суше, меня поймали. Будущее – пугающее и покрытое мраком. Но в этот миг мне не страшно.

Ложусь щекой прямо на грудь майора, кожа к коже, которая обжигает.

Мужчина снова бормочет ругательства, весь подо мной напрягается, но заставляет себя расслабиться.

А я слушаю удары. Могучее сердце бьётся в два раза быстрее нашего. Впрочем, моё на суше тоже тарабанит как ненормальное.

Наверное, это особенность здешних обитателей. А может, потому что здесь слишком жарко.

На глубине всё замедляется. Эмоции и ощущения там притупляются.

Здесь всё воспринимается ярче: ослепительный свет, насыщенные цвета, громкие звуки. Чувства становятся острее, даже простое прикосновение шокирует, подавляет.

И это странное ощущение под кожей, которое возникает в ответ на поглаживание. Как электрические токи при массаже угрём или скатом. Очень приятно. Даже слишком приятно.

На языке вертится миллион вопросов, но я молчу. Боюсь разрушить хрупкую, неуверенную тишину.

Мне кажется через какое-то время, что майор уснул. На самом деле дремота сморила именно меня.

Распахиваю глаза от мерного покачивания, радуясь волнам. Но сталкиваюсь с пристальным взглядом серых глаз.

- Тцц, - напоминает беззвучно, одними губами.

Глава 11. Привал

~Майор~

По лицу Нарине можно читать эмоции так же чётко, как и по её волосам.

Сейчас они тускло-русые, едва рыжеватые. Отчаяние и безнадёжность отражаются в её утончённых чертах.

Что, красавица, надеялась сбежать? А то я не знал!

Перед нами – водопад, летящий с семиметровой скалы. Потоки воды выбили чашу в породе, создав естественную природную ванну.

А дальше река резко уходит вниз и бурлит по склону с огромной скоростью, разбиваясь о торчащие острые камни.

И захочешь – не сбежишь. Лишь убьёшься насмерть. Занырнуть там негде.

И это понимание я вижу в зелёных русалочьих глазах.

- Здесь, пожалуй, и переночуем, - скидываю рюкзак в тени густой растительности, вплотную обступающей живительный резервуар с водой. – Выше уже не будет таких удачных мест для ночёвки, а ты с непривычки устала.

Кивает. И… шустро снимает с себя все тряпки.

Сглатываю, не в силах оторвать взгляда от её женственных изгибов. Скольжу по молочной коже изящной спины, жадно срисовываю остренькие лопатки. Оцениваю осиную талию и залипаю на кругленькой заднице.

Нет, я всё понимаю: вода – это её стихия, а к шмоткам она не привыкла. Для неё естественно, увидев воду, сразу в неё погрузиться.

Но я все же мужик, об этом она не подумала или наивно забыла? У меня и так стояк на неё перманентный. Где взять ещё терпения?

Очаровательная голая жопка скрывается в брызгах.

Я напряжённо слежу за рыжим пятном, уверенно скользящим под прозрачной водой. Фотоаппарат в кармашке рюкзака, успею вытащить.

Но Нарине выныривает и раскидывается звездой, глядя в небосвод. Лениво перебирает воду руками и… ногами.

Как заставить её показать хвост?!

Мне бы тоже освежиться, но не с голой бабой в шаговой доступности. Этого, боюсь, моя терпелка уже не выдержит.

Ставлю палатку и развожу костёр. Вешаю воду в котелке кипятиться.

Из жратвы – макароны с острым соусом, вряд ли Нарине к такому привыкла. Чёрт, она, наверное, питается свежей рыбой?

- Вы едите сырое? – кричу ей, дрейфующей по поверхности.

Над водой только её лицо в обрамлении рыжих «водорослей»-кудряшек, коленки и, блядь, призывно торчащие розовые соски.

- Ой! – пугается она, на секунду исчезая под водой.

Выныривает и отфыркивается, пока я давлю в себе очередной приступ одержимой похоти.

Становится всё сложнее. Хочется трахнуть красавицу прямо в этой прозрачной воде.

Яйца ломит пиздец. Перед сном придётся спустить пару раз, а то, боюсь, что могу проснуться уже прямо в девчонке, и хрен меня что остановит.

- Когда как, - отвечает переливчато, и я уже жалею, что позволил ей говорить. – Вообще мы готовим на горячих источниках, у нас тоже есть разные рецепты и…

- Ясно, - обрываю я резко и ухожу к костру, пока крышечку не сорвало.

Не хватало еще возбуждаться от описания приготовления блюд. Такого позора с тобой ещё не случалось, Дрон.

Мне и так тот поцелуй не даёт покоя. На языке до сих пор сладкий вкус её мягких, податливых губ. Головокружительный запах девичьей кожи. Тот момент, когда она вдруг ответила… он уже как в тумане.

Если бы сама не вывернулась, я бы её там и разложил. У меня мозги почти уже отключились.

Солнце постепенно садится, вместе с ним наползает прохлада. Здесь, на этой высоте, жара и днём не такая невыносимая, как внизу. Ночами требуется спальник.

Поджигаю противомоскитную вонючку в трёх точках, скидываю рубашку и ботинки. Завариваю чай и пью, иногда помешивая спагетти. Скоро будет готово.

Нарине выходить не спешит. Слышу всплески, держу в поле зрения.

Если думает, что я позволю ей заночевать в воде, то у меня для неё сюрприз. Спать нам придётся вместе. Вдали от острых предметов.

Девушка на вид добрая и хрупкая, вот только я смазливым личикам давно не верю. Даже самые невинные создания способны напасть, если им что-то угрожает.

Подождёт, пока я усну, и кто знает… глотку мне перережет, например. Ну, или перегрызёт.

Фотографии раскромсанных тел у меня и сейчас перед глазами. Упоминание о клыках в отчёте не с пустого места взялось.

Чтобы уснуть самому, Нарине мне придётся связать.

Перевешиваю котелок в сторону от огня и достаю тарелки, когда вдруг слышу за спиной нежное, тихое пение.

И всё…

Меня накрывает тьмой…

Тело скручивает жгутами лютого вожделения, пластик падает на землю. В горле пересыхает, руки трясутся.

Мысль только одна: унять огонь в паху должна та, что его разожгла.

Разворачиваюсь и иду на зов, как король крыс за дудочником. Попытка воспротивиться порождает адскую боль в каждой мышце, а в яйцах – особенно.

С разбегу ныряю в воду и плыву к объекту своей одержимости.

Сквозь толщу слышу испуганный вскрик, вижу стройные ноги, перебирающие носочками по дну. От меня.

Сильным гребком настигаю убегающую девчонку, подхватываю под колени и развожу их в стороны. Вдавливаюсь пахом и выныриваю, жадно мазнув щекой по манящей груди.

Сжимаю шелковистые ягодицы, не позволяя вырваться, и упираюсь в полный паники взгляд.

- Прости… - бормочут её пухлые губы, ломая остатки моей цивилизованности.

- Похоже, шутки про память, как у золотой рыбки, от вас произошли, - злобно скалюсь, задыхаясь от потребности вогнать член по самые яйца.

Если бы не штаны, уже бы вогнал.

- Что?.. – ахает растерянно и хлопает своими наивными глазами, круглыми от искреннего ужаса.

При этом за шею мою хватается, вызывая на коже россыпь мурашек. Волосы, как снег, белые. Ей страшно.

- То! – рявкаю бешено, и она вздрагивает.

И доходит до неё, наконец, о чём говорю. Потому что явно хочет ещё что-то вякнуть, но губы сжимает.

Поздно уже! Я, блядь, не железный.

Так-то я нормальный мужик, но сколько можно меня дразнить?

Толкаю на мелководье и подминаю красавицу. Целую так самозабвенно, что крышечка слетает окончательно.

Глава 12. Отпущу, если поцелуешь

- Совсем отпустишь? – спрашиваю недоверчиво. – Если поцелую, ты меня отпустишь совсем?

Нет, я наверное ослышалась.

Вижу, как возбуждённый взгляд майора вмиг остывает и сменяется подозрительным. Глаза сужаются.

И понимаю, что он имел в виду совершенно не это. «Отпущу» относилось к вот этим страшным объятиям, а не вообще.

Нельзя затевать опасную игру с человеком, который может навредить. Игру, правил которой я не знаю.

- Не такая уж ты и дурочка, какой прикидываешься, - майор усмехается и скользит мягкой бородой вдоль моей щеки, едва задевая кожу губами.

А меня насквозь пробивает электрическим разрядом, так что пальцы на ногах поджимаются и дыхание учащается.

Я не знаю, что это такое, но точно не страх. То есть, страх есть, но это ощущение другое.

Соски реагируют болезненным напряжением, и это чувство тоже мне незнакомо. Пугает то, как оно кружит голову и притупляет инстинкт самосохранения.

Губы майора смыкаются на мочке, посасывая её горячо, и меня передёргивает от… Удовольствия? Точно, это оно!

- Ай, - удивлённо шепчу, замирая в беспомощной и открытой позе, которая ужасно смущает.

Между ног упираются бёдра мужчины, мешая сомкнуть колени. Рука крепко удерживает за талию, не позволяя выскользнуть и уплыть.

Майор ведёт себя так, словно мы супруги. И отпускать ему явно меня не хочется, хоть и пообещал в этот раз остановиться.

- Ай? – дразнит он кожу на моей шее языком, и мне хочется то ли захихикать, то ли глаза прикрыть и впитывать эти новые, будоражащие ощущения.

Я совсем не понимаю себя. Ужас отступает, ему на смену приходит что-то другое. Яркое, сильное, и оно тоже тревожит.

Но боюсь я уже не майора, а того, что чувствую.

А чувствую я покусывание вдоль плеча. И это… это… Томительно и сладко. Боги, это приятно!

- Аай… - шепчу протяжно и хватаюсь за широкие плечи, отклоняясь в сторону и грудью случайно выгибаясь вперёд.

Соски задевают кожу майора, и его дыхание сразу утяжеляется, а рука на талии крепче сжимает.

И это, о боги, приятно тоже!

Нет, нет, так не должно быть, нельзя позволять!

- Нарине, - хрипло выстанывает майор, опуская ладонь мне на ягодицу и впечатываясь твёрдостью меж моих ног.

Это слишком остро и слишком сильно, отчего я вскрикиваю.

Перед глазами мелькают фрески и картинки, где русалки лежат распятые на палубе корабля, с привязанными руками и ногами, а моряки выстраиваются в очередь, чтобы получить своё удовольствие.

- Нет! – толкаю майора в грудь и снова пытаюсь ускользнуть.

Он сдерживает мой порыв и впивается взглядом, тяжело дыша. Серо-стальные глаза кажутся чёрными из-за увеличенного зрачка.

- Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы освободиться, - ухмыляется этот мерзавец, поглаживая под водой мою кожу настырными пальцами.

Что? Поцеловать?

Смотрю на него возмущённо и недоверчиво. Каков шанс, что мой поцелуй его успокоит, а не наоборот?

Выпускаю влажные, загорелые плечи. Осторожно переношу ладони мужчине на лицо.

Борода неряшливая, бесформенная, но я уже к ней привыкла. Придаёт ему мужественности и дикости.

Тёмно-каштановая поросль мягкая, приятно щекочет мои ладони. Глаза внимательно наблюдают за мной.

Пропускаю пальцы через волоски, касаюсь скул. Изучаю мелкие морщинки в уголках глаз: они появляются только когда мужчина щурится.

Нахожу на затылке резинку, хочу стянуть. Но никак, потому что волосы сейчас мокрые.

У тритонов всегда длинные волосы, потому что это наши «эхолокаторы». Чем длиннее и пышнее шевелюра – тем больше расстояние, на котором мы слышим то, что происходит в океане.

Можно назвать это седьмым органов чувств: мы умеем «читать» по воде с помощью волос. Этим мы тоже отличаемся от людей.

Здесь, на суше, я утратила этот орган чувств.

Но зато остальные стали намного богаче. Будто мир окрасился ярчайшими красками, взорвался фейерверками внутри меня и снаружи. Я растеряна, ослеплена, оглушена…

Но по большей части эти новые ощущения мне нравятся. Словно под водой я была заморожена, а здесь, в тепле человеческого мира, оживаю и расцветаю.

Возвращаюсь к губам майора, и они приоткрываются в ответ на робкие касания кончиков моих пальцев.

Чувствую дыхание на своём лице – терпкое, пряное. И тянусь, прикрывая от страха глаза.

У майора очень горячий рот и приятный вкус. Сладковатый, с привкусом чёрной смородины и зелёного чая.

Откуда я это знаю? Ну, к нам на дно чего только не падает! Мы эти деликатесы завариваем, упаковки читаем. Многие под водой сохраняют и надписи, и цвет.

У мужчины хватает терпения только на те несколько секунд, когда я целомудренно прижимаюсь губами к его губам.

Стоит мне отстраниться, он сжимает волосы на моём затылке и хищно впивается.

И целует… умопомрачительно меня целует! Будто пожирает и одновременно раны зализывает. Просовывает язык и оглушает все мои рецепторы яркостью вкуса. Жарко, напористо. Дико!

Я тону.

Осознаю вдруг значение этого слова. Для русалок оно всегда было непонятным, мы ведь не можем утонуть.

Но сейчас меня будто затягивает в чувственный водоворот. Не могу из него вырваться, не хочу. Утопаю, лечу в головокружительную, чёрную пропасть.

- Ах, какая ты сладкая, Нарине, - шепчет майор, оторвавшись с трудом от моих губ и сжимая меня руками слишком сильно.

Я распластана под ним, будто он пытается слиться со мной в одно целое. Едва могу дышать.

Но так странно, что я как будто сейчас тоже хочу этого… Чтобы не отпускал.

Глава 13. Массаж

~Майор~

Хорошая девочка Нарине. Застегнула все пуговицы на рубашке до самой верхней. Рукава только подкатала до локтя, чтобы не свисали.

Розовые коленочки сдвинула, сидит, как ученица примерная. Молча ест, на меня старается не смотреть.

А вот я пожираю её глазами. Длинные, стройные ноги. Худенькие плечи. Молочную кожу. Такую светлую, что будто прозрачную.

Рыжие кудряшки буйно вьются до поясницы. Огромные наивные зелёные глаза. Чуть вздёрнутый нос.

Настоящая диснеевская принцесса, бля.

Я даже не знал, что могу так залипнуть на кукольной красоте. Меня всегда девицы подобные бесили, казались ненатуральными.

Но тут-то я знаю, что нет в ней ни грамма пластики. Она реально такая! Хрупкая, нежная куколка. Охуительная!

Ранимая и очень доверчивая. Перемелет её наша система и выплюнет, ничего не оставит от этой волшебной красоты. От этой детской нетронутости.

- Кивни, если тебе нравятся спагетти, - наше вынужденное молчание бесит, хочется хоть как завязать разговор.

Кивает, уплетая макароны с острым соусом за обе щёки.

- Ты уже это пробовала? – догадываюсь, что и это они подбирали с тонущих кораблей.

Или потопленных.

- Редко, - с осторожностью шепчет.

Ясно, для неё любая наша жрачка – деликатес.

Разливаю по стаканчикам фруктовый чай. Достаю флягу с кое-чем покрепче и плескаю себе немного.

Без алко я эту ситуацию не вывезу. Нарине послушно безмолвствует, а у меня всё равно стояк каменный.

Уже плевать, звучит её голос или нет. После нашего поцелуя в воде, где она постанывала и выгибалась мне навстречу, я хочу её сам по себе.

И ничто ведь, бляха, меж нами не стоит, кроме моего типа благородства. В этих горах мы совершенно одни… делай, что хочешь, никто не узнает даже.

Поднимаю глаза к звёздному небу, взывая к остаткам самоконтроля.

- Тебе сколько лет? – спрашиваю зачем-то.

- Восемнадцать недавно исполнилось, - шепчет покорно.

Блядина, последний барьер пройден. Совершеннолетняя.

- Замуж, значит, не хочешь?

Молчит.

Опускаю глаза и вижу на её лице грусть. Даже не так: глубокую потерянность. Смотрит на огонь, не мигая. В глазах блестят слёзы.

- Ну, чего приуныла?

Пожимает плечами с такой горечью, что обнять её хочется. Защитить, блядь, от всего мира.

- Поняла вдруг, что бежать мне и некуда, - бормочет сдавленно.

И похожа сейчас на бездомного котёнка, которого выбросили на улицу. И все идут мимо, никто не погладит, не покормит.

- Ты меня на опыты сдашь, - продолжает печально делиться. – А если домой вернусь, папа меня замуж выдаст за нелюбимого.

- Стерпится – слюбится, - повторяю нашу поговорку с ревнивой ухмылкой.

Поднимает на меня бездонные глаза, в которых плещется вселенская тоска.

- Мой жених – мерзкий старик. И таких как я у него пятьсот женщин…

- Ой бля… - вот здесь я реально девке сочувствую. Так себе перспектива.

Но если она останется, как есть пожалеет, что замуж не вышла. Здесь будет хуже.

Последние языки пламени угасают, погружая наш привал в ночной полумрак. Только угли тлеют, распространяя приятный запах.

Русалка зевает: устала. Для неё путешествие по земле, наверное, та ещё мука.

- Иди спать, - показываю на палатку и достаю наручники.

Её глаза на мгновение вспыхивают и тут же гаснут. А я… убираю чёртовы железяки.

Никуда она от меня не денется. А если сбежит, то с её ногами далеко всё равно не уйдёт.

Включаю в палатке ночной фонарь, помогаю забраться в спальник, а сам ухожу к водопаду.

Скидываю шмотьё, плюхаюсь в ледяную воду голышом, стараясь выбросить из головы образ девчонки. Встаю плечами под мощные струи, но девчонка никак не отстаёт.

Чёртовы длинные ноги. Молочная кожа, гладкая на ощупь как шёлк. Сладкие, мягкие губы.

Рыжие кудри, намотанные на кулак. Персиковые соски в моём безжалостном рту.

И стояк, застрявший в дурацкой ширинке.

Тихие, удивлённые стоны в ответ на мои грубые ласки. Робкие губы на моих губах, когда она сама меня целует.

Неистово дрочу и почти в полуобморочном состоянии кончаю. Сбрасываю часть нагрузки.

Не особо и помогает. Через пять минут снова дрочу и почти так же сильно меня накрывает.

Возвращаюсь на берег только тогда, когда уже пальцев рук и ног не чувствую – замёрз вусмерть. В горной реке вода намного холоднее, чем в океане.

Изнутри палатки раздаётся постанывание, и я скрежещу зубами.

Да блядь, что ей снится такое, чтобы так стонать?! Если это не я с моим вновь восставшим другом, выставлю спать на улицу. Прикую к пальме от нашей стоянки подальше и рот тряпкой завяжу.

Заглядываю внутрь и понимаю, что дело плохо.

Кожа Нарине покрасневшая и буквально пылает. У девчонки температура.

Ну, а что ты хотел, Дрон? Бледноту такую по самому пеклу тащить додумался! Разумеется, она обгорела.

Тормошу. Прикладываю палец к губам. Расстёгиваю спальник и одну за другой пуговицы на её рубашке.

Нарине смотрит на меня спросонья испуганно. Тяжело, часто дышит. И я показываю ей на бутылочку с молочком алоэ – моим спасением от ожогов.

Она трогает свою кожу пониже ключиц и вздрагивает от боли. Смотрит на красную руку круглыми глазами и позволяет себя раздеть.

Глава 14. Я буду нежен

Я в ужасе!

Все легенды оживают перед глазами, под кожей молотит страх.

Майор удерживает меня под собой плечом, коленом мешает сдвинуть ноги. Его глаза горят страшным, безудержным огнём, а моя рука в его захвате делает ужасающие вещи!

Я никогда раньше не целовалась, не касалась мужчины интимно. И ни один мужчина не трогал меня там.

Всё, что происходит со мной здесь и сейчас, я испытываю впервые.

Только одно не совпадает с тем, о чем рассказывали легенды: вместо боли я пережила нечто прекрасное. Взрывное, обжигающее наслаждение ещё гуляет в моём теле сладкими волнами, кружит голову и мешает соображать.

Только поэтому я всё ещё не сопротивляюсь по-настоящему. Доверие борется внутри меня с привычками. Эйфория – с растерянностью.

Майор Кравцов сломал моё представление о человеческих мужчинах. Заставил сомневаться, что все они изверги.

Но сейчас он снова меня пугает. Силой удерживает мою руку на своём твёрдом органе и двигает ею вперёд-назад.

Фаллос горячий и большой, пальцы едва на нём смыкаются. Липкая влага, собирающаяся на головке, помогает ладони скользить быстрее. Нажим увеличивается, рывки ускоряются.

Я хочу отдернуть руку, но никак. Меня захлёстывает стыдом и паникой. Но, как ни странно, не отвращением. Есть толика интереса.

А майора вдруг становится жалко. Он задыхается так, словно ему больно. Мучительно стонет и роняет голову мне на плечо, когда мой живот орошает его горячее семя.

Я в шоке. Будто всё это происходит не со мной. Я в полной растерянности.

Несколько секунд я верю, что всё закончилось. Я обошлась «малой кровью».

Но ощущаю прикосновение губ к соску и дёргаюсь от смешанных чувств. Меня полощет страх, пронизывает удовольствие…

Мучитель играет со знанием дела: дразнит грудь горячим дыханием и языком, одновременно размазывая по моему животу своё семя, пока оно не впитывается.

Я вся пахну пороком и мне ужасно неловко за это! Лицо горит, внутри от стыда тоже пылает каждая клеточка.

- Нет! – прошу, когда майор перемещается мне между ног, расталкивает колени в стороны.

И давит бёдрами так, что мне никак из-под него не выбраться. Я в ловушке.

Это произойдёт неизбежно. Легенды правдивы.

- Ты ведь девственница? – уточняет майор скорее для галочки, он в этом уверен.

- Да, - смотрю на него с мольбой, вдруг это его остановит.

- Если ты вернёшься домой женщиной, тебя всё равно замуж выдадут?

Подвисаю от этого откровения. Перед глазами проносятся картины одна противнее другой: как тот мерзкий тритон делает со мной всё то, что сейчас делает красивый, молодой майор.

Майор, который обо мне вроде как даже заботится. Ласкает до изнеможения и дарит необыкновенное наслаждение. Вместо боли.

Качаю головой, понимая уже, к чему он ведёт. Ловко вкладывает в голову оправдание тому, что мы делаем.

Да, это выход из моего положения. Замуж меня не возьмут. А если я ещё и мальчиком забеременею, меня превознесут. Может, даже сложат легенды и внесут в новый параграф учебника.

Если составителям, конечно, такая история придётся по душе. Вдруг они скрывают удачные случаи, чтобы русалки даже не помышляли о побеге на сушу?

А ещё в голове приятно кружатся слова «вернёшься домой». Если я соглашусь, если отдам мужчине свою невинность, неужели он меня отпустит?!

Я больше не сопротивляюсь: слова майора попадают в самую точку. Знаю, что теперь позволю ему всё, что он хочет. Меня топит надеждой.

Но я так боюсь!

- Мне будет больно? – шепчу, хватаясь за широкие плечи и ища в глазах мужчины ответ.

Он замирает, оглаживая пальцами моё лицо так бережно, будто я хрупкая драгоценность.

А между ног в мою напряжённую плоть уже упирается его член. Твёрдый, пульсирующий, страшный. Способный навредить.

- Будет, Нарине, - говорит он правду и успокаивающе поглаживает мою шею. Накрывает широкой ладонью грудь, перекатывает большим пальцем сосок. – Но очень недолго. Обещаю, что снова сделаю тебе хорошо.

У меня нет причины ему не верить, он только что показал мне, как чудесна может быть близость мужчины и женщины.

- Мне страшно, - ранимо сознаюсь, скользя ладошками по заросшему лицу. Пропускаю меж пальцев шелковистую щетину, оглаживаю кончиками нижнюю губу.

Во взгляде мужчины мелькает несвойственное ему тепло.

Обычно глаза у него пугающие, пронизывающие, будто он видит меня насквозь. Обжигающие опасностью, когда он возбуждён.

А сейчас они словно ласкают моё лицо, запоминают каждую чёрточку. Он смотрит так, будто ему важны мои чувства. С искренним беспокойством.

Разве такое возможно?

- Я буду нежен, - обещает вдруг он и накрывает мои губы поцелуем.

Надежда на то, что я сумею разжалобить его, рассыпается как песок. Он не остановится… Как бы мне ни было страшно, как бы я ни молила его отпустить меня, он возьмёт своё.

Его рука находит мою ягодицу и сладко её сжимает. Головка члена скользит во влаге, которая выделилась, кажется, из меня. Вдоль моих распухших половых губ туда-сюда, заставляя меня замирать в страшном ожидании болезненного проникновения…

___________

Дорогие мои, со следующей главы книга платная, дарю вам ПРОМОКОДЫ на скидку!

ЖАНР10

ЗНАНИЕ20

LTNET0915

LNBLG10

OFFICELOVE

пробуйте все, что-то должно сработать)