Одержимость звездного адмирала

1. 

Он — доблестный несгибаемый адмирал гнарского космического флота.

Она — заложница на корабле контрабандистов.

Он спасает и забирает её на свой корабль, но с этого история только начинается.

1.

Арвис

— Заходим! — рявкаю, прижимая ладонь к панели взломщика. Металл под пальцами дрожит, шлюз гудит — и люк с лязгом расползается в стороны.

Горячий воздух врывается в лицо, пахнет озоном, гарью и чужим страхом.

Я влетаю первым. Броня на плечах глухо гремит при ударе о дверной проём, дыхание обрывается.

Впереди — огнестрельные вспышки. Лазерные сгустки шипят по стенам, под ногами дрожит палуба. Плазма выжигает воздух.

Слева летит очередь — металл задевает грудь, отклик в пластинах как удар кулаком, глухо и сильно отдается по рёбрам.

У меня в руках пульсар — тяжёлый, с вибрацией в рукояти, будто сам рвётся стрелять.

Я сжимаю его крепче, пальцы скользят по спуску — и отдача в запястье идёт вверх по плечу.

Выстрел. Ещё. Третий.

Контрабандист падает с хрипом, кровь брызжет и пятнами заливает пол, запашок — ржавый, как всегда.

Они стреляют вслепую. Судорожно.

Я чувствую это всем телом. Их хаос — моя ясность.

Пахнет горелым пластиком, потом, металлом. В наушниках хрипят команды, но я слышу только хруст костей под тяжестью своих шагов.

Мы не просто идём вперёд. Мы прочесываем каждый метр. Мы — буря. Мы — суд.

Контрабандисты — не солдаты. Это сброд. Они живы, покуда умудряются скрываться. А когда есть конкретный приказ выследить и зачистить определенный контрабандистский корабль, им не уйти.

Эти и не ушли. Мы настигли их в два счета, взяли на абордаж, и теперь несем внутрь смерть. Смерть всем, кто работает на Нексус Дельта.

Но мы здесь не только для зачистки. Мы должны уничтожить груз для Нексуса, который везут эти шакалы. В ориентировке сказано, что это «сосуд с образцами генов». Странное название, конечно. Но это из слитой переписки Нексуса, нечему удивляться.

Продвигаемся вглубь корабля, заливая огнем палубы и коридоры, уничтожая всех на своем пути. Я забираю их жизни так же, как Нексус отнял мою. Физически я остался жив, но внутри все мертво.

Десять лет прошло с её смерти.

Они забрали её. Отняли у меня любовь всей жизни. Ту, ради которой я дышал.

Когда твоя Эстреа умирает, ты это чувствуешь. И я почувствовал. Через всю гребанную Вселенную. Она задыхалась в задымленном отсеке, и я задыхался вместе с ней. Чувствовал её агонию каждой клеткой тела. Ощущал панику и ужас. Я не мог её спасти. А потом наступила пустота.

Я умер вместе с ней в тот день. И с тех пор не оживал. Я существую только с одной целью — уничтожить как можно больше Нексусовских прислужников и прихвостней.

С тех пор я — сорвавшийся с цепи зверь, у которого отняли самое дорогое. А значит, ему больше нечего терять. Он крушит и рвет все на своем пути, пока не зальет свою боль кровью виновных.

Отдаю команды рассредоточиться. Вытравить и перебить всех гнид, которые попытались спрятаться на этом корабле.

Последние отстреливаются, но им конец. Они не выживут. Суда не будет. Я — их суд. И я вынес приговор.

— Чисто! — раздаётся голос Мрака позади.

Мы методично обшариваем углы.

— Не убивайте! — откуда-то слева доносится высокий мужской голос.

А следом громкий «бом-м» плазменного пистолета.

— Чисто! — голос Пса.

— Последний? — спрашиваю резко.

— Никак нет! — отзывается Серп. У него сканер. — Одна живая сигнатура в грузовом отсеке. Пульс и температура тела есть, но не двигается.

Интересно, кто там затаился?

— Дым, Пёс, занять мостик, выяснить все об этом корабле и его курсе, — командую парням. — Мрак, Туман, со мной, в грузовой отсек.

Серп ведет меня по вживленной в щеку рации. В ушах гул собственного дыхания. Вряд ли эта сигнатура сможет оказать сопротивление, но обшаривать грузовой отсек в любом случае придется. В ориентировке не сказано, что за груз мы должны перехватить.

Вскоре мы попадаем в грузовой отсек. Тесный, с низкими потолками, стены из поцарапанного металла, пропитанные гарью, потом и ржавчиной. Вдоль стен — контейнеры, ящики, остатки снаряжения, всё в полумраке и холоде, как в брюхе у мёртвого зверя.

— Включить фонарики, — бросаю парням и сам врубаю световой элемент на груди. — Найти груз и уничтожить.

Свет плотной полоской разрезает царящий тут полумрак, и мы продвигаемся дальше.

— Координаты, Серп! — рычу в рацию. — Здесь сам ШаарКан ногу сломит.

— Отправлено, Молот! — раздается в ответ.

Поднимаю руку с трекером и иду на точку, мигающую на экране. Пустое место. Тут никого и ничего нет, даже контейнеров.

И тут до меня доходит.

С силой опускаю ногу в магнитном ботинке на пол, и раздается звонкий звук по металлу. Люк! Хорошо, суки, спрятали.

Отхожу, наклоняюсь, направляю свет на пол, вижу очертания люка — а вот и замок. Стреляю. Ш-ш-шах — шипяще-певучий звук пульсара надрывает ушные перепонки, но место замка оплавляется. Дергаю за утопленную ручку и откидываю крышку.

Мне в лицо бьёт плотный, влажный воздух. Внизу темно, но я ощущаю запах. Запах, которого тут быть не должно.

Сладкий. Теплый. Живой.

Как будто кто-то долго там дышал.

Неправильный запах для этого места, но идеально правильный для меня. Он не должен быть здесь. Но он есть.

И он мой.

Лёгкие будто цепляет изнутри, сердце резко рвётся из груди, пускается вскачь.

Тело отзывается на этот аромат, и кожа покрывается горячими мурашками.

Команда Арвиса

2.

Вглядываюсь в темноту и замечаю очертания человека. Направляю свет.

Девчонка! Маленькая. Землянка. Жмется к стене. Внешне без повреждений. Ни синяков, ни кровоподтеков, только что платье порвано, кожа чумазая, ноги босые. Волосы блондинистые слиплись и спутались. Испуганные огромные глаза, как у загнанного в угол зверька. Но красивая до дрожи в челюсти, до боли в солнечном сплетении.

— Ты в порядке? — спрашиваю против воли хрипло, стараясь разрядить обстановку. — Цела?

Дергает головой из стороны в сторону. Это «не цела»? Или «не подходи!», интересно?

Вжимается в стену так, будто хочет в ней раствориться.

— Нашел последнюю живую сигнатуру! Нужен свет, парни! — бросаю ребятам и спрыгиваю вниз.

Наверху раздаются шаги, и вскоре в люк направляется два луча фонариков Мрака и Тумана. Я делаю шаг к девчонке, и меня чуть ведет.

Нет. Этого не может быть. Это невозможно. Но запах — сладкий, как небесный нектар, проникает в нос, и в голове начинает шуметь.

— Тише. Я пришел тебя спасти, — приглаживаю ладонями воздух, — все хорошо.

Она отпрыгивает в угол, дрожит всем телом. Свет моего фонаря заливает её тонкую длинную шею и беззащитные ключицы.

— Не бойся, я не причиню вреда, — добавляю самым миролюбивым тоном и направляюсь к ней, но она выставляет руку.

Останавливаюсь напротив. Я в любом случае заберу её. Только хочется сделать это без истерик. Может, она языка не знает? Но я на общем говорю…

— Ты меня понимаешь? — Я делаю ещё шаг и оказываюсь прямо напротив неё.

Она убирает руку, но никак не отвечает.

Ни кивка, ни отрицания. Только тянется рукой к шее, к ямочке между ключиц. Может, ей воздуха не хватает? Духота стоит страшная.

— Я. Сейчас. Тебя. Отсюда. Вытащу, — медленно с расстановкой, как для глухой, произношу я и беру её на руки. Сдается без сопротивления.

Она легкая, как пушинка. Немного костлявая. Но ощущение от её тела рядом обжигающее. Снова ловлю горячий озноб, но заставляю себя вспомнить, зачем я тут.

Около люка лестница. Держу девчонку под бедра одной рукой, и ей ничего не остается, кроме как обвить руками мою шею. Чувство, что ко мне прижалась моя женщина, но я его гоню. Это невозможно. Наваждение. Показалось. Эстреа умирает вместе с твоим человеком. И ещё не было случаев, чтобы связь возникала второй раз.

Я выбираюсь из этого металлического склепа, перехватываясь за ступени лестницы одной рукой.

— «Сосуд с генами» нашли? — спрашиваю парней.

— Да, Молот! — отзывается Мрак.

— И уничтожили, — поддакивает Туман, кивая на груду осколков каких-то ампул в развороченных криобоксах.

— Теперь обратно на фрегат, — командую Мраку и Туману, а в рацию парням бросаю: — Заложить заряды.

Девчонку я несу на руках до самого корабля.

Она лёгкая, почти невесомая, будто не человек, а тень. Но тело горячее. Живое. Вена у неё в шее пульсирует часто-часто, как у перепуганной птицы. Её трясёт — то ли от страха, то ли от холода. Я придерживаю сильнее. Моя хватка ей только на пользу.

Пахнет от неё очуменно. Дурею от аромата, хочется только и делать, что нюхать. Всю её в себя вдышать.

Одергиваю себя — это я ещё успею. Сейчас её надо согреть, помыть, накормить…

Сразу несу её к себе в каюту. Не в общей же душевой ей мыться!

Открываю дверь, ставлю её на пол у кровати. Она стоит чуть покачиваясь, неуверенно оглядывается. Словно попала на другую планету — да, так и есть.

— Тут безопасно, — говорю и показываю на душевую. — Там душ. Вода теплая. Помойся. И избавься от этого тряпья.

Иду к шкафу. Достаю чистую форменную рубашку — чёрную, мягкую. По размеру не подойдет, но другого тут нет.

— Надень это, — кладу на кровать. — Всяко удобнее, чем то, что на тебе.

Собираюсь уходить, но она вдруг трогает за плечо. По телу как разряд тока проносится. В штанах тесно становится. Шрад. Что со мной?!

Она смотрит с мольбой, будто хочет меня остановить. Не говорит. Не зовёт. Но жест читается.

Я замираю. Секунда. Другая. Остаться хочу до одури. До хруста в стиснутых зубах. Но не мне её мыть. Увижу голой — сорвусь. Точно знаю.

— Помойся, — говорю и, взяв себя в руки, выхожу.

Выдыхаю. Шра-ад, она грязная и чумазая, а у меня стоит как у подростка. От одного взгляда в её глаза.

За спиной слышу звук, с каким закрывается дверь душевой кабины.

В иллюминатор видно, как собирается отстыкованный абордажный шлюз. Я оказываюсь на мостике ровно в тот момент, когда мы готовы отлетать от зачищенного корабля контрабандистов.

— Отчаливаем, — киваю Бесу, который сидит в кресле пилота.

По камерам на экране, как корпус судна контрабандистов отплывает назад.

— Детонация, — командую Дыму.

Взрываются заряды. Корабль разлетается на объятые белым пламенем осколки, которые всего на мгновение замирают и вакууме космоса до того, как превратиться в потухшие куски металла. .

— Серп, ты второй пилот. Проложить курс на Сеорин, — приказываю и ухожу.

К себе. К ней.

Визуалы персонажей

Адмирал Арвис Рэкилан

Легенда гнарского космического флота. Опытный, резкий, безупречно дисциплинированный, он не проигрывает и не прощает. Никто не знает, что скрыто за его тяжёлым взглядом, но каждый чувствует: подойти ближе — опасно.

* Будем считать, что это снимок пятилетней давности, сейчас Арвис выглядит как на обложке.

Леся Волошка

В подпольном отделении в грузовом отсеке корабля контрабандистов

3.

Арвис

Захожу к себе в каюту — девчонка уже на кровати. В моей рубашке. Велика ей до нельзя, съехала с одного плеча, на котором сейчас покоится её мокрая светлая грива.

Леся после душа в каюте Арвиса

По крайней мере, такой он её увидел

У меня в штанах все каменеет от одного этого голого плеча, но я держу себя в руках.

Девчонка смотрит на меня чуть испуганно. Как не верит, что я её не обижу.

— Не бойся, — произношу я и снова хрипло. — Не обижу. Можешь не сомневаться.

Сажусь на край кровати, медленно тяну к ней руку, наблюдая за реакцией. Не отстраняется. Я убираю прядь с нежного лица ей за ухо и ловлю себя на том, что хочу впиться в её губы. Хочу сжать её в руках и поцеловать. Хочу поцелуем объяснить, что всё, что с ней было — закончилось. Теперь будет только со мной.

Близость с ней — как ток, как накатывающая волна. В паху тянет.

Я хочу её. Хочу дышать ею, гладить, царапать, овладевать, вдавливая в матрас, пока она не сорвет голос от стонов, пока она не запомнит, чья она теперь.

Нет, стопэ, Арвис. Тормози.

Она напугана. Нельзя так. Надо аккуратно. Надо сначала расслабить. Сначала убедить, показать, что здесь не причиняют боль. Что я не один из тех ублюдков.

Я пересаживаюсь ближе и провожу пальцами по её гладкой щеке. Без Синто, просто нежность, хотя у самого все горит внутри. По её телу прокатывается дрожь. Не от страха, я вижу. Её тело говорит обратное. Я точно знаю, как выглядит женщина, которая тебя не хочет.

Я кладу руку ей на бедро и мягко веду вверх, к кромке рубашки, и она вдруг вздрагивает. Зрачки расширяются, занимают всю радужку. Она облизывает губы, и я вижу её язык. Самый кончик, розовый. И все мое самообладание летит к чертям.

Я рывком притягиваю её к себе, на клоняюсь и впиваюсь в её губы. Сминаю их. Жадно, будто терпел вечность до встречи с ней. Жарко. Дурея от её вкуса. Её аромат въедается в кожу, кружит голову.

Её ладони упираются в мою грудь, и от прикосновения как током пробивает. Член сейчас взорвется. Девчонка предпринимает слабые попытки из-под меня выбраться, и меня срывает. Начисто.

Мне уже всё равно, что она чуть отодвигается. Что в её дыхании есть остаток страха. Что в глазах — неуверенность. Плевать. Я удерживаю ее

Я спас её. Вынул из грязного склепа. Из клетки. Из грязи. Забрал из рук уродов. Это был я. Она моя. Я знаю, как сделать ей хорошо. Я знаю, как она сейчас будет гореть.

Разрываю поцелуй, Медленно наклоняюсь к уху, попутно цепляя губами шею.

— Расслабься, — шепчу. — Я сделаю тебе только хорошо.

Её бьет крупная дрожь, но она замирает.

Выпрямляюсь и кладу руку ей на шею. Не душу, даже не фиксирую, просто чуть придавливаю пульс и направляю Синто.

Отчетливо вижу, как в её глазах появляется маслянистый блеск, как приоткрываются губы от частого глубокого дыхания, как под моей форменной рубашкой проступают затвердевшие соски.

Она землянка, на неё Синто действует в разы сильнее, чем на гнарок. И сейчас передо мной голодная, на все готовая самка. От вида и запаха её возбуждения я натурально зверею. Срываю китель, быстро избавляюсь от брюк и боксеров, аккуратно снимаю рубашку со своей девочки.

Я бы хотел потянуть этот момент, но не могу. Сдохну, если не возьму. Забираюсь на матрас, развожу её бедра, смотрю на её нежную розовую кожу, которая блестит от смазки. Дрожь по телу пробегает.

Хочется ворваться сразу на всю длину, но боюсь повредить. Вдруг у неё давно никого не было? Провожу по нежной коже пальцами, проникаю внутрь. Мокрая, как Ниагара, но узкая. Она беззвучно стонет, выгибается навстречу моей руке, вцепляется пальцами в простынь.

Арвис и Леся в каюте

(Вариация на тему)

Не мучаю её долго, убираю руку, приставляю головку к её дырочке и медленно вхожу. Это не вторжение, это экспансия. Я завоевываю каждый её сантиметр. Медленно. Глубоко. С глухим выдохом. Пока не захожу полностью.

Плотно. Узко. Тепло. Живо.

Она хрипло втягивает воздух, когда я в неё вхожу. Лбом утыкается мне в шею. Принимает меня целиком. Её тело будто создано для меня. Под меня.

Она мелко дрожит, на лице написано наслаждение.

Начинаю двигаться. Не спеша.

С расстановкой.

Каждый толчок — как утверждение.

Вдруг ощущаю, как она обнимает меня ногами. Опускает нежные пятки мне на бедра. Это вызывает во мне новый взрыв жажды.

Ускоряю толчки. Дыхание становится хриплым, влажным.

— Вот так, крошка, — рычу ей на ухо, тараня и пригвождая её к кровати. — Моя девочка.

Целую её шею, вбираю в рот кожу и едва удерживаюсь, чтобы не засосать. Она вся сладкая, так бы и наоставлял засосов и укусов. Но не хочу делать ей больно.

Она очень быстро доходит до пика. Голодная, похоже. Бедра дрожат, дыхание рваное, внутри все пульсирует, очумительно обхватывает мой член.

4.

4.

Леся

Просыпаюсь медленно. Словно выныривая из-под огромного слоя воды. В теле — тяжесть, точно я всю ночь там на дне и провалялась. Внизу, в том самом месте кожа отзывается пульсацией, тупо ноет между бёдер, и мне даже немного стыдно за то, как это приятно.

Не знаю, сколько я проспала. В каюте есть иллюминатор, но за ним лишь бескрайний черный космос, освещение мягкое, искусственное, время словно застыло.

Он ушёл. Простыни рядом холодные. Возможно, его здесь вообще не было, когда я провалилась в сон. Возможно, он ушёл сразу, как насытился.

От воспоминаний об этом мужчине внизу живота стягивается пружина желания, а тело бросает в жар. Он ведь явится снова. И подарит мне столько же удовольствия. Без спросу. Без приглашения. Просто сделает мне хорошо.

Я поднимаюсь, с трудом ставлю ноги на пол. Всё тело ломит, как после долгого плавания. Медленно прохожу по каюте, точно зверёк, который проверяет, где можно дышать.

Каюта Арвиса

Здесь чисто. Слишком чисто для каюты дикаря. Всё на местах. Пара личных вещей, но минимум: кружка с принтом клыков зверя и надписью «Разорву!», блок сигарет на полке и зажигалка. Кто курит в космосе? На стене настоящий арбалет — даже удивительно, откуда у этого мужчины земное раритетное оружие.

На столе для меня стоит еда. Овощная лепешка и миска протеиновой каши. Рядом бутылка воды. Он позаботился, чтобы я не голодала. После того, чем меня кормили контрабандисты — бурда из тюбиков, едва ли приемлемая на вкус — это просто королевское угощение!

Сажусь и съедаю принесенную еду. Над столом встроенный экран с голографической консолью. Сейчас не работающий.

На стуле у стола висит форменная куртка. Та, которая была на нём — боевая, гнарская. Узнаю по эмблеме на плече — концентрические круги и звезда по центру. Значит, он точно гнар. Всё сходится: рост, широченные плечи, волосы в косу, как они носят, и глаза — как у кошки. Хищные. Пронзительные. Непрощающие.

Он красивый. Безумно красивый мужчина. В нем настоявшаяся, заматеревшая красота. У него тот тип внешности, на который не смотришь, а беспардонно жадно пялишься.

Вспоминаю его. Я рассмотрела его во всех подробностях. Суровое лицо. Правильные, но заостренные боями и врагами черты. Цепкий взгляд. Мощная челюсть, высокие точеные скулы. И волосы… с проседью. Умудренные временем.

Взгляд у него, от которого хочется сжаться в комок, а между ног теплеет. Включается механизм жертвы, которая сама хочет отдаться, чтобы не быть разованной на куски.

Когда он вошел в мою клетку, мне сразу захотелось к нему прижаться.

Я испугалась тогда… но испугалась, но не его самого. Я боялась, что он — заказчик. Что пришел тот, кто должен был меня заполучить. Я не знаю, почему меня похитили с Земли, не знаю, зачем кинули в клетку, почему сразу не убили, но уверена, что там, куда меня должны были привезти, мне было бы ещё хуже.

Наклоняюсь к его форменной куртке и втягиваю запах. Так пахнет настоящий альфа. Так пахнет мужчина-мечта. В этой каюте все пахнет им. И от него кружится голова. Этот запах меня не испугал тогда, не пугает и сейчас. И в голове относительно него возникает только одна ассоциация — правильный.

Мне должно быть стыдно за то, что произошло, но я не испытываю ничего подобного. И вот за это мне уже стыдно. Я сама удивилась своей реакции на этого мужчину. Даже то, как он на меня смотрел, повергало в жар и заставляло сердце биться чаще. А когда он как-то странно коснулся меня, все и вовсе полетело в бездну. Во мне будто тумблер переключился.

Этот мужчина не отталкивал меня и я допускала, что он мне понравится при определенном стечении обстоятельств, но то, что он сделал… было крышесносно. В один момент, за долю секунды во мне возникло такое возбуждение, которого я отродясь не испытывала рядом с мужчинами. Секунду назад я была обычной, а потом вдруг превратилась в одержимую похотью, жаждущую соития самку.

И мне, как ни ужасно это признавать, как ни краснеют щеки от этой мысли, — понравилось. Я хочу, чтобы это повторилось… Но, наверное, сначала следует познакомиться?

Ещё раз обхожу каюту в поисках чего-то, на чем можно писать. Бумаги и ручки не нахожу. Ни планшета, ни даже калькулятора, черт!

При похищении эти гады что-то вкололи мне в шею, и с тех пор, как ни старалась, издавать звуки у меня не получалось. И сейчас я бы хотела с ним поговорить, но как показать ему, что надо разрезать мне шею, чтобы это вынуть?

Я подхожу к столу, методично обшариваю ящики один за другим. Снова ничего. Все идеально пусто. Будто этот мужчина и замкнутый аскет, которому просто не интересен личный комфорт.

И вдруг раздается пневматический звук двери. Я резко оборачиваюсь, будто захвачена с поличным. Входит тот самый мужчина. Если бы это движение сопровождалось замедленной съемкой, клянусь, музыка должна была бы звучать самая героическая.

Он просто исполинский великан, ему приходится пригнуться, чтобы не задеть головой переборку двери. Он жадными глазами смотрит на меня в своей рубашке и направляется ко мне.

Тяжёлый шаг. Широкие бёдра. Китель расслабленно расстёгнут до середины. Под тонкой нательной футболкой перекатываются налитые мышцы. Волосы убраны в привычную косу. Лицо — точно отлито из металла. На запястьях кожаные ремешки, пальцы с царапинами, на щеке — полоса старого шрама.

И взгляд. Прямо в меня. Он смотрит так, будто видит меня насквозь.

5.

Леся

— Я хочу знать, кто ты, — его голос хриплый,

Он стоит напротив, между моих разведенных ног. Смотрит как зверь, уверенный, что добыча никуда не денется. Я замираю от его близости. Весь воздух вокруг пропитан им.

В легких оседает сильный, исключительно мужской аромат, от которого меня чуть ведет. И этот взгляд. Пронзающий. Присваивающий. Этот гнар щупает меня им, сужая кошачьи зрачки.

Я качаю головой, мол, не могу говорить, и тянусь рукой к шее, к ямке между ключиц, пытаюсь показать — здесь, смотри, я молчу, не потому что не хочу.

Он хмурится. Зрачки становятся вертикальными черточками.

— Закрываешься от меня? — тихо рычит он. — Или решила играть в испуганную?

Он наклоняется ко мне. Я снова кладу руку на шею.

— Что там? — шепчет он мне на ухо. — Почему молчишь, а?

Но этот шепот раздраженный. И возбужденный. Я чувствую желание мужчины на коже. Он аккуратно, не грубо берет меня за запястье и убирает руку от шеи.

— Доводишь меня, малышка, — говорит вроде с озабоченностью, но я вижу, как снова расширяются его зрачки и понимаю, это не фигура речи и не угроза. Я действительно его завожу.

Нет, я, конечно, не против, если он снова мной овладеет как тогда, но не сейчас. Я вырываю запястье, перехватываю его ладонь и медленно, осторожно, кладу его пальцы себе на шею, туда, куда мне что-то вживили.

Он вдруг вырывает ладонь. Замирает со свирепым огнем в огромных зрачках. Смотрит мне в глаза.

Что-то понял? Нет. Его пальцы обхватывают мою шею, чуть сжимают, и я отчетливо улавливаю его растущее возбуждение. Бугор на брюках, тяжелое дыхание. Черт! Он воспринял мой жест как приглашение

— Ты меня сводишь с ума, — произносит он рычащим шепотом и притягивает к себе для собственнического, утверждающего его власть поцелуя.

А потом отстраняется и проводит подушечками пальцев по лицу. Как тогда. И во мне что-то переключается. Я и тогда не была против, но сейчас внутри вспыхивает яростное возбуждение, выжигающее всякий здравый смысл.

Дальше я как в тумане ощущаю его прикосновения. К бедру, к груди. Он гладит меня ладонями, будто пробует. Аккуратно, но горячо.

А у меня в теле всё резко переходит на другие частоты. Я буквально сгораю. Каждое его касание — как удар тока. Соски мгновенно наливаются, пульсация внизу живота становится яростной, будто я уже на грани.

Он знает. Он чувствует, как я дышу, видит, как изнибается спина, как ноги сами раздвигаются шире. Он поднимает меня на руки и несёт к кровати. Не спрашивая. Не останавливаясь.

— Ты хочешь. — Его голос — горячее, чем его ладони. — Хочешь, как и я. Скажи это телом.

Он кидает меня на матрас. Рывком распахивает рубашку на мне, скользит губами по животу, по груди, по шее. Я не успеваю даже заскулить — он уже внутри. Сильный толчок — я выгибаюсь. Оргазм накрывает моментально, буквально за пару толчков. Перед глазами фейерверки искр. Тело наливается тяжестью. Но гнар не останавливается.

Продолжает. Входит рвано, резко, берёт в темпе, как будто хочет сжечь. Он сам весь пылает, двигается с жаром, с хрипом. Его руки держат мои бёдра, пальцы врезаются в кожу.

Второй оргазм накрывает, как волна, и я задыхаюсь, цепляюсь за его плечи, ногти впиваются в спину. Я не могу ничего сказать — та штуковина блокирует голос начисто. Только стоны. Беззвучные. Внутренние.

Он продолжает терзать меня в том же ритме, не дает мне ни секунды передышки. Просто зверь какой-то. Но очень ласковый зверь, который всем видом показывает, что не хочет причинять мне вреда. Только удовольствие.

Я снова разогреваюсь. Он ускоряется. Чувствует, что я уже на грани. Его движения становятся чуть реже, но резче. Пробирают до самых кончиков нервных окончаний.

Я взрываюсь в третий раз. Это что-то крышесносное. Мощнее предыдущих. Я едва не теряю сознание, всё тело дрожит, мышцы спазмируют, в глазах темнеет.

Он резко вырывается из меня, и горячая влага забрызгивает мне живот, грудь, шею.

Я открываю глаза и вижу его — разгоряченного и безумно красивого. Волосы немного растрепались, в глазах дотлевающее пламя желания. Он стоит, тяжело дышит, а потом спокойно опускается рядом. Цепляет меня за талию, притягивает, кладёт мою голову себе на грудь. Молчит и нежно гладит по плечу.

А потом шепчет.

— Чего ты молчишь-то, а, крошка? Я ведь с тобой не грубо… — его голос звучит даже как-то совестно. Он и правда не понимает.

Я смотрю в потолок. В теле всё плавится от отступающего желания.

Но внутри поднимается легкая волна раздражения. Не на него. На то, что он не понимает. Что мне не удается до него донести.

Я же пыталась. Я же тянула его руку к тому месту, к капсуле.

Я выворачиваюсь и запахнув рубашку, снова пытаюсь положить его пальцы на впадинку между ключиц. Сейчас-то, когда мы насытились, это не будет воспринято как жест соблазнения?

Почувствуй же! Пойми! Пожалуйста… Я так хочу говорить голосом.

Но в этот момент включается внутренняя связь. Громкий голос звучит в комнате:

— Молот, у нас гости. Один фрегат на хвосте, подтверждён флаг Нексус-Дельта. Ты нужен на мостике.

Он резко поднимается и встает с кровати. Смотрит на меня, поправляя одежду. Взгляд такой же хищный, на лице блуждает кровожадная улыбка.

— Если это за тобой, — произносит он зло-веселым тоном. — Они облажались. Я тебя им не отдам!

6.

Арвис

На мостике уже вся моя группа, кроме Морфа, врача, и Винта, механика.

— Пёс, будь наготове. Дым, держи курс, — бросаю, проходя мимо голопанелей. Встаю по центру. — Туман, визуальный осмотр.

— Один фрегат, тяжелый, класс «Цирций-9», — отвечает он, глядя в видео с наружных камер. — Флаг Нексуса. Сканируют, идут по траектории «гарпун».

— Щиты подняли, но оружие не активировано, — добавляет Серп, сидящий за тактическим пультом.

— Сука, идет за нами впритык, — рявкает Пёс, его пальцы дрожат в предвкушении над оружейным пультом. — Молот, разреши дать по зубам?

— Пока не дёргаемся, — приказываю, оглядывая парней. — Держим курс.

— Может, блеф? — фыркает Мрак из кресла второго пилота.

— Или у них план, — бурчит Туман. — Глушат пространство за нами. Могут звать подмогу.

— Или за твоей новой игрушкой, Молот, — Пес хитро подмигивает мне.

Я не отвечаю. Щурюсь. Смотрю на квазирадар. Дистанция стремительно сокращается. Вражеский корабль подходит почти вплотную. Играют. Давят.

Они ошиблись. Они полезли не ко мне, а к ней.

— Дым, ось три-шесть-ноль, поворот — приказываю резко, садясь в кресло первого пилота.

— Принято, — отвечает Дым, и через секунду «Искру» резко срывает вбок. Гравика компенсирует не всё — нас бросает в кресла. Мрак ухмыляется. Пёс ловит равновесие, выругавшись.

Я не двигаюсь. Просто наблюдаю, как вражеский корабль на долю секунды теряет нас из зоны обстрела.

Вот она. Возможность.

— Серп, ядро управления мне, — бросаю, занося руки над пультом.

— Передал, Молот, отзывается тот.

— Пёс, откроешь огонь по моей команде, — заглядываю Псу в глаза. Он у нас парень горячий. — Не раньше.

— Да понял я, понял! — огрызается он. — Сижу как на бомбе!

Я запускаю ручное управление. Сенсор под ладонью пульсирует, как сердце. Вижу их манёвр — они выравниваются. Пытаются угнаться. Пытаются держаться на нужной дистанции.

Поздно. Вам конец, щенки.

— Разворот, Серп, — предупреждаю. — На девяносто.

«Искра» вращается резко, как хищник, меняющий траекторию в прыжке. Мы выходим из оси сопровождения и встаём в мёртвой зоне их сканеров.

— Щиты в ноль. Пёс, готовь заряд «Клеймор».

— Ты что, хочешь сблизиться? — подаёт голос Серп.

— Я хочу, чтобы они нас увидели, когда будут умирать, — отвечаю.

Секунда. Другая.

Вражеский корабль пытается нас обойти. Мы влетаем снизу, как клинок в незащищённое брюхо.

— Пёс. Сейчас. Огонь! — рявкаю я.

— Салют! — радостно орёт он, и запускает «Клеймор».

Я слежу по квазирадару. Плазменный заряд врезается точно в узел стабилизации. Щиты врага пробиты.

— Пес! Наведение на топливный бак! — отдаю новый приказ.

«Клеймор» стреляет снова. Плазменный заряд вылетает из носового орудия и попадает точно в цель. Короткий пожар. Разгерметизация. Внутренности корабля противника полыхают тревожными красными вспышками.

— Разнеси мостик, Пёс, — добавляю лениво. — Чисто на память.

Последний залп — и корпус Нексусового корабля разлетается огненными осколками в космосе. Вакуум вздрагивает. Горящие мгновение фрагменты врезаются в пустоту — бесшумно, медленно, красиво. Смерть в безмолвии. Как и должно быть.

Бой окончен. Но в теле не гаснет ни адреналин, ни ярость.

Я откидываюсь в кресле. В животе ворочается смутное предчувствие. В висках стучит.

— Чисто, — выдыхает Туман.

— Мёртв, как бывшая, — фыркает Пёс.

Я молчу. Медленно встаю. Смотрю в монитор.

— Мрак, зачистка следа. Подчисти за нами.

— Принято, Молот.

Откидываю голову назад. Ни капли радости. Только тихое пламя внутри. Это был просто фрегат. Не главный. Не тот, кто дал приказ. А настоящая цель — там, в моей каюте. Молчит. Ждёт. А я всё ещё не знаю, кто она такая. Может, я у себя на груди террористку грею?

— Серп, управление на тебе. Я скоро.

Разворачиваюсь и иду на кухню. Девчонка, наверное, голодная уже.

Беру на металлический поднос горячую белковую лепёшку, такую же подогретую порцию каши, которая богата глюкозой и медленными углеводами, добавляю к этому бутылку воды. Стандартный набор. Хотел бы я порадовать ее фруктами или настоящим мясом, но мы не планировали долгий поход и затарили только необходимое.

По пути заглядываю в арсенал и беру планшет для взятия отпечатков. Сама не говоришь, я тебя пробью по базам в паутине. Я узнаю, что ты делала в том подпольном склепе.

Разблокирую замок и вхожу в каюту со свирепым видом. Раздражение плещется внутри, но больше на себя. Стоит только вдохнуть её запах, увидеть её — нежную, сидящую на кровати, с поджатыми ножками, с растерянно-испуганным выражением лица, меня накрывает.

Я снова хочу сорвать с неё одежду и овладеть. Особенно теперь, когда в крови гуляет адреналин после боя. Но сейчас не время. Нельзя.

— Ешь! — Я ставлю поднос на стол резче, чем хотелось бы. Перевожу на неё взгляд, вижу, как она под ним сжимается. — Если ты не говоришь, кто ты, я это узнаю своими методами.