Одержимые. Первая любовь

Глава 1.

Носова Олеся

День вообще начался не очень... Сначала я узнала, что моя подруга заболела и не придёт на уроки, тогда же оказалось, что я недоткнула зарядку на ночь и на телефоне осталось всего десять процентов. А ещё я проспала...

В итоге, естественно, прихожу на первый урок уже недовольной и расстроенной. А ещё немного рассеянной.

Ну и апогеем служит это...

– Это новенький...

– Как зовут???

– Красавчик какой… Смотри, Анька…

– Тсссс... – шикаю на болтающих, и жду, что нам скажут.

– Класс... – прерывает перешёптывания руководитель. – Знакомьтесь. Это Тимур Савицкий. Будет учиться с вами. Любить и жаловать. Леся! – щёлкает она пальцами, и я вздрагиваю.

– Да?

– Покажешь ему всё.

Что??? Почему, блин, я??? То, что я сижу за первой партой вообще ни о чём не говорит...

– Ладно... – чуть приподнимаю взгляд и сталкиваюсь с его тёмными глазами. Которые буквально закручивают меня в исполинскую воронку, как два магических камня.

Почему он так на меня смотрит??? Что это за странный навязчивый контакт? Неприятно... Аж до дрожи...

Не успеваю среагировать, как он без спроса бросает свой рюкзак и плюхается на соседнее место. Прямо за мою парту.

– Стоп... Здесь занято.

– Что-то я не заметил...

– Моя подруга просто приболела... Но вообще она здесь сидит, – отвечаю, нахмурившись. И он вдруг разворачивает корпус ко мне, пока руководитель что-то ещё объясняет всему классу.

– Значит, скажешь своей подруге, чтобы нашла другое.

– Ты офигел?! – пылю я, и неожиданно нас окликают.

– Носова, Савицкий, что за балаган?!

– Ничего, – бурчу я и прячу в глаза учебник, пока он ухмыляется. Слышу чужой шёпот и хихиканья, и меня прям подрывает на месте. Хочется высказать, но не хочу снова слышать замечания. А он специально развалился на большую половину парты и задевает меня своим локтём.

– Слушай... Тимур...

– Тим, – отгрызается и мне вдруг становится смешно.

– Я что-то весёлое ляпнул или ты умственно отсталая?

– Да пошёл ты!

– Да что ж такое-то! Носова! – рявкает на меня классная.

– Я молчу...

– Иди тогда на заднюю парту!

– Я не вижу оттуда! Пусть он идёт! Я здесь сидела!

– Она у вас всегда такая агрессивная? Вы её на бешенство проверяли?!

И тут я не выдерживаю. Вцепляюсь в него и бью кулаками... Господи... Я впервые такое вытворяю, но он какой-то конченый придурок. И пока мы хлещем друг друга... Ну, он просто дёргает меня за волосы, как в детском саду, а я реально бью его по всему, что увижу. Нас, наконец, разрывает Аллочка...

– Живо к директору оба!

– Блииин, Алла Константиновна! Я здесь при чём?! Это он ко мне подсел и прицепился!

– А ты должна вести себя подобающе! Ты же девочка! Вообще тебя не узнаю, Леся!

Ещё и пристыдили... Прекрасно... Какой же козёл...

Нас выводят из кабинета и ведут прямиком к директору. Будь в школе Варька, она бы офигела от того, что за сегодня произошло... Хотя она бы наверняка уже повелась на его внешность... Вот сто процентов. Её типаж.

– Ждите здесь! – выпаливает Алла.

– Долго ждать? – встревает этот псих, и она хмурится, притопнув ногой.

– Тихо тут!

Исчезает за дверью, а я взвываю, запрокинув голову.

– Аааа! Как же ты бесишь! У меня был хороший день!

– Прикинь, у меня тоже.

– Ну и хрена ты пристал??? Места было мало?! Там столько парт было свободных!

– А я с тобой захотел, – заявляет нагло и при этом так надменно пялится. Стоит и раскачивается на месте, засунув руки в карманы чёрных брюк.

– Придурок...

Сижу и бурчу себе под нос, после чего он садится рядом на лавку. Лыбится и хватает меня за локон, начав его крутить.

– Не трогай! Что ты как ребёнок, блин?!

– А как по-твоему делают взрослые? – ухмыляется, а я краснею и отворачиваюсь. Я об этом вообще ничего не знаю. У меня и первого поцелуя-то ещё не было... Правда Варя всегда говорит мне, что давно пора...

– Заходите оба! – наказывает классная и я тащусь внутрь вместе с ним. Там нас отчитывают за поведение и, как я и думала, заставляют дежурить всю неделю. Мыть парты, доски, убирать учебники и так далее... Прекрасно...

– Всё! Идите в класс! Я сейчас.

Когда выходим, я грущу, потому что у меня по плану сегодня был английский... Дополнительные...

А теперь придётся с ним оставаться... Чёрт его дери.

Глава 2.

Носова Олеся

Меня закручивает в смертельный водоворот. Кулаки сжимаются. В горле разрастается пустынная сухость, я сверлю его ненавистным взглядом и уже прикидываю, чем бы его огреть, но в кабинет входит Аллочка.

– Надеюсь, все всё уяснили для себя. Приступим...

Он просто улыбается, будто ему всё ни по чём. На запястье красуются дорогущие брендовые часы, и я примерно понимаю, с кем имею дело... Он – не простой перец, а значит, с ним могут быть реальные проблемы. Но сдаваться и отсаживаться назад, я не намерена... Не на ту напал. Это моё место.

До третьего урока чувствую, как катастрофически много его становится в моей жизни. Настолько, что повсюду он. Везде... И не скрыться. Хорошо, что есть перерывы, иначе я бы уже точно сорвалась. В эти мгновения на оставшихся пяти процентах отправляю Варьке гневливые сообщения.

Варя Ветошникова: «Сфоткай его, без палева!».

Леся Носова: «Фу, ни за что! Обычный мажористый мудак! Не буду я его фотать!».

Варя Ветошникова: «Лесяяяя... Ну чё ты... Ну, пожалуйста. Ради меня».

Леся Носова: «Блин, Варь...».

Варя Ветошникова: «Помнишь, когда у тебя порвались колготки на танцах я отдала тебе свои?! А помнишь, как я отдала тебе свой доклад по географии на прошлом занятии!?».

Леся Носова: «Блин, Варя, это здесь при чём, нафиг!?».

Варя Ветошникова: «Сфотай его!».

Чёрт... Пока стоим на перемене, я только думаю, как же приловчиться и запечатлеть его. Ведь он уже стоит и, вальяжно облокотившись на подоконник, заливает чужие уши, загибая при этом пальцы. Мол да я то, это... Прям-таки можно озвучивать... Придурок...

И только я делаю фото, как он оборачивается и смотрит на меня. Ухмылка не слезает с его лица.

– Вспышку не отключила, Носова... Если хочешь поинтереснее, могу прислать, – подмигивает, а я просто закатываю глаза и взвываю, показывая ему средний палец.

Леся Носова: «Ненавижу тебя. Он увидел... Спалил меня. Теперь думает, я его хочу... Боже...».

Варя Ветошникова: «Хаха! Вот ты лохня, Носик! Ахахаха».

Леся Носова: «Спасибо, Варя. Огромное. Как раз твоей поддержки мне так не хватало».

Жду следующего урока в кабинете. Когда этот показушник заходит, чувствую себя неловко и стыдливо.

– Давай ещё раз поболтаем... – садится он рядом и смотрит на меня. – Ну... Я – новенький, и это не значит, что мы должны воевать, да? Мне сказали, ты обычно тихая... Я счёл за комплимент...

– Зря. Это был совсем не он. Умерь своё эго, Тимур, или как там тебя. И всё будет нормально. Никто никого не будет ненавидеть.

– Ух ты... Уже ненавидишь меня? Так просто? А чё тогда фотала?

– Тебе показалось, – рявкаю я.

– Нет, малышка, – ухмыляется засранец. – Вовсе нет. Ты меня фоткала...

– Для подруги, ясно?! Ты мне неинтересен! Даром не сдался!

– Какая ты заноза в заднице... С ума сойти...

– Да пошёл ты.

– Сама иди, Носяра!

– Чё ты сказал?! Ах ты... Сволочь поганая!!! – и снова между нами драка. Но, Слава Богу, учителя ещё нет. Он ржёт надо мной, а я его бью... Слабо, конечно... Да и не умею я как надо драться, но в один момент моя ладонь даёт ему оплеуху, и выражение его лица вдруг сменяется злобным оскалом.

– Ты охуела, сучка?! – спрашивает злобно, встаёт и начинает тащить меня из кабинета.

– Погоди, отпусти! Отпусти меня, придурок! Тимуууур, отпусти! – я сопротивляюсь, а он выталкивает меня за дверь и закрывает её.

– Впусти! – ударяю ладонью с той стороны.

– Впущу, когда пересмотришь своё говняное истеричное поведение.

– Я всё равно зайду с учителем!

– Отлично, а я пока твой телефон посмотрю, – заявляет он и я начинаю дёргать дверь, понимая, что действительно забыла его там, а открыть не могу.

– Только тронь, и я отгрызу тебе палец! Я отпинаю тебе все яйца, слышишь меня, Савицкий, я!!!

– Носова, – прерывает мой порыв учитель, и я морщусь, медленно оборачиваясь. Вот у меня всегда так… Спасибо, Господи…

– Извините... Я...

– Так... Дверь откройте, – звучит его голос и та, как по волшебству отворяется перед нами.

Сажусь на своё место, а этот жук сияет от счастья. Зато я вся взлохмаченная растрёпанная и покрасневшая.

– Ненавижу тебя.

– Будешь знать, как распускать руки.

– Знаешь что?! Иди ты... На х...

– И следи за языком, блондиночка. Я пока добрый, но всему есть предел терпения, поняла?

– И что ты мне сделаешь?!

– Так, начался урок! Тихо! – стучит по столу учитель, и я вытягиваюсь струной. – Кто это у нас?

– Новенький.

– Так... Фамилия...

Глава 3.

Олеся Носова

– Не сердись ты, бука, – выдаёт, наигранно насупившись. Якобы изображает меня.

– Заткнись.

– Ты чего такая злобная? ПМС?

– Нет, просто ты – дебил.

– Спасибо, – улыбается он, записывая что-то с доски.

Кошусь на него и понимаю, что готова купить себе очки, только бы с ним не сидеть... Видимо, так и придётся делать.

До конца уроков я еле выдерживаю его общество, а после, когда он остаётся со мной для уборки, я сразу обозначаю.

– Мне помощь не нужна. Можешь уходить. Я сама всё сделаю, потому что вообще не желаю с тобой контактировать...

Несколько секунд он подвисает, а потом начинает истерично ржать.

– Хорошая попытка, малыш. Но нет. Нас двоих наказали. Значит, и убираться обоим.

– Какой честный! Просто пример для подражания!

– Естественно. Я вообще охуенный.

– Пффф...

Пустослов грёбанный. Аж тошно от него.

Пока мою парты и подоконники, он составляет стулья и всё время поглядывает на меня.

– Спрашивай, – кидает кичливо и я морщусь.

– Чего? И не подумаю. Мне неинтересно.

– А чё тогда пялишься?

– Я? Ты меня с кем-то перепутал. Например, с Катей, с которой болтал возле учительской.

– А-а-а... Ревнушечки... Понял-принял...

– Идиот, – закатываю глаза и продолжаю работать. Сказать, что он бесит – ничего не сказать. Меня ещё никто и никогда так откровенно не раздражал. И он прав, обычно я довольно тихая и неконфликтная. Потому что никто и никогда меня не доставал. Но это исчадие ада кого угодно доведёт до белого каления.

– Всё, я закрою, иди, – гоню его, но он стоит на месте и улыбается. – Ну чего тебе ещё?

– Ничё... Давай провожу.

– Знаешь что, дорогой Тимур?

– Что? – спрашивает, похабно закусывая нижнюю губу и глядя на меня из-под своей спадающей на глаза чёлки.

– Вали по-хорошему, пока я не рассказала своему парню, и он тебя не избил!

– Хах, – ржёт он и качает головой. – Ну пусть бьёт, давай посмотрим на это.

– Ты плохо расслышал??? Он у меня с шести лет занимается боксом! Мастер спорта! Так что, вали давай!

– Ух ты, пиздец... Охрененно ты чешешь, конечно... Тем более, я уверен, что никакого парня у тебя и в помине нет.

– Пффф. Самый умный?

– Не самый, но наблюдательный. Нет у тебя парня и вряд ли вообще хоть когда-то был.

– Савицкий! – рычу я, притопнув ногой. – Я сейчас на тебя ведро вылью.

– Рискни, красотка. Вместе мыться потом пойдём, – подмигивает он, и я уже реально хочу сделать это, а потом свинтить... Только боюсь, что не убегу... Не успею, наверное...

Поэтому молча отворачиваюсь и закрываю жалюзи на окнах, игнорируя его присутствие. После чего толкаю в уши наушники и выхожу из кабинета вместе с ним, закрывая его. Нутром чую, что что-то говорит, но у меня играет на всю катушку «Три дня дождя» и пофиг мне, что он там несёт. Правда, когда мы выходим из школы, я вдруг с ужасом понимаю, что этот полудурок топает за мной.

Останавливаюсь и смотрю на него, вынимая один наушник.

– Что ты делаешь?!

– Провожаю.

– Тимур... Я вроде бы русским языком сказала. Держись от меня подальше.

– Потому что твой несуществующий парень меня побьёт. Я понял, – ржёт он себе под нос. А я, кажется, закипаю ещё сильнее.

– Слушай... Мы, видимо, не так начали. Я и общаться не хочу и в целом видеть тебя. Поэтому лучше иди к Катерине. Хорошо? Тебе там явно по адресу.

– А ты давай-ка не будешь за меня тут решать, где мне по адресу. За этот день уже как-то многовато оскорблений, не? Олеся?

– Ты не трогай меня и не буду я тебя оскорблять.

– Я и не трогал. Рядом шёл. Слушая истеричные вопли в твоём ухе.

– Пошёл ты! Это моя любимая группа, козлина!

Он снова хохочет, а я разворачиваюсь и начинаю убегать. Реально бегу от него, потому что не хочу, чтобы он шёл рядом. А если бы отец увидел это… Меня бы вообще за шкиряк дома оттаскали.

Уже метров через пятьдесят оборачиваюсь и понимаю, что он не гонится за мной... А крутит у виска прямо там, не сдвинувшись с места.

– Пошёл ты! – показываю ему средний палец.

– Сама иди, тупая!

Вот и чудно. Спокойно возвращаюсь домой и пинаю листву под ногами. Переписываюсь с Варькой, и мой телефон, наконец, подыхает...

Сегодня ещё долго прослужил...

Дома мама спрашивает про дополнительные, а я не решаюсь сказать про наказание... Да и папа может разозлиться. Он у меня очень строгий и немного… Деспотичный. Бывает, что выпивает между работой… Сейчас его дома нет. Он часто в разъездах. Работает машинистом, работа сложная, и я кое-как уговорила маму доучиться до одиннадцатого, потому что он хотел, чтобы я пошла в жд колледж после восьмого...

Глава 4.

Олеся Носова

Ранее утро не приносит ничего хорошего... Раздражение и усталость... Я вообще не хочу видеть его рожу. Совсем недавно я спокойно ходила в школу и ни о чём не волновалась... А сейчас... Я готова взорваться подобно вулкану и сжечь к хренам всё вокруг себя... И это творит со мной один единственный человек... О, ужас.

Папа ещё не вернулся. После обеда должен быть дома. Поэтому я прощаюсь с мамой и убегаю в школу.

С опаской сканирую дверь и радуюсь, когда без двух минут его нет. У нас ходит грипп... Может, и он тоже свалился с температурой? Плохо так говорить, но это – прекрасно!

Как вдруг... Дверь кабинета распахивается, и этот засранец оповещает нас о своём прибытии небрежным кивком головы.

Даже не собираюсь с ним здороваться. Отворачиваюсь и сижу, уткнувшись лицом в тетрадь, пока вдруг он не подталкивает мне под локоть мне шоколадку.

– Что это, Савицкий?

– Шоколад.

– Зачем?

– Чтобы не злилась.

– М-м-м...

Я молча беру её, а он добавляет.

– Говорят, когда у вас ПМС, вам как раз надо... Нервишки успокоить.

– Мудак, – бросаю эту плитку ему в морду, а он ржёт.

– Да чё ты опять обиделась?! Чё я такого сказал?! Ну бывает у тебя раз в месяц кровавая луна...

– Пошёл ты! – бью ему подзатыльник, а он хватает за руку.

– Ай!

– Чё это? – спрашивает, уставившись на мой синяк на запястье и тут же отпускает, нахмурившись.

– Упала, что ли? Ударилась?

– Не твоего ума дело и вообще не касайся меня больше! И шоколадки свои в жопу себе засунь! – выпаливаю я на эмоциях, вся покрывшись иголками.

После этого наступает молчание. Я не хочу с ним общаться, и он наконец не лезет. Хоть и постоянно поглядывает на меня... Меня волнует, что он заметил синяк. По факту это папа просто не рассчитал. Порой, когда он злится на меня за что-то и выпивает... Может вот так меня... Схватить... Это не значит, что он так делает постоянно. Но у него бывает, а я тогда задержалась допоздна и не предупредила... Телефон сел. Все переживали... Вот он и сорвался.

Я, конечно, не оправдываю насилие… Но отец тоже не плохой человек… Просто он меня не понимает… Всю жизнь хотел сына, а родилась я…

На уроке каждый занимается своими делами. Савицкий озадачен, а я напряжена. Скорее бы уже Варя вернулась на уроки. И всё это закончится.

– Какие планы на вечер? – неожиданно звучит сбоку и я вздрагиваю.

– Что?

– Ну... Что делаешь сегодня вечером?

– Ничего. Дома буду.

– М... Пойдём со мной в одно место...

– Пха! – я вдруг не выдерживаю. – Щас, ага.

– Это значит, нет?

– Нет.

– Почему?

– Савицкий... – тяну его тетрадь к себе и пишу на полях «потому».

На что он хватает мою... И рисует здоровенный член... Прямо под моим конспектом.

– Ты что наделал?!

– Что? – ржёт он в истерике. – Только тебе можно тетради марать?

– Я тебе на полях написала, блин! Никакой похабщины! А ты... Такое, блин, даже штрихом не замажешь, только переписывать! Придурок!

Я психованно дёргаюсь и, забрав свои вещи, ухожу в конец на самую последнюю парту. И пофиг... Ладно, я проиграла. Зато подальше от него. Теперь, блин, ещё бояться, что папа это найдёт… Надо лист вырвать…

Господи, что ему от меня надо? Почему он решил портить жизнь именно мне? На мне что радар для психов установлен?

Очень скоро понимаю, что его тревожит то, что я отсела, потому что он без конца поворачивается в мою сторону. И минуты не проходит, как он снова смотрит. Кое-как терпит до конца урока и тащится ко мне.

– Бля. Ну, извини меня за тетрадь... Погорячился. Не буду больше. Вернись за парту.

– Тебе какая разница вообще?!

– Одному сидеть не хочется...

– Ну, пригласи кого-нибудь. Уверена, тебе не откажут.

– Ух, какая ты огненная, а. Успокойся уже. Вернись за парту, я больше так не буду.

Вообще его не понимаю. Что прицепился??? На переменах то и дело флиртует со своей Катенькой, а как уроки, так приклеился ко мне.

– Может тебе в класс Кати попроситься? Там бы тебе больше понравилось... Думаю, тебе могут пойти навстречу...

Он вдруг ржёт, собирая со стола мои принадлежности и взяв меня за руку, а потом тянет за собой.

– Хорошая попытка, конечно. Но нет.

– Почему, блин, Тимур?! Ты бесишь меня!

– Ты меня тоже, поверь.

– Тогда отпусти, блин, не трогай! – вырываю свою руку и хмурюсь. – Достал!

Глава 5.

Тимур Савицкий

Я как бы осознаю, что не подарок. Но, блядь... Она пиздец странная. Напряжённая, дикая... На меня рычит постоянно. В моей прошлой гимназии у меня проблем с девчонками не было. Все считали красавчиком, и я как-то стабильно всегда думал, что всем нравлюсь. А тут... Она мне на эго конкретно наступила. Я даже растерялся. И сейчас не знаю, с какой стороны к ней подступиться.

Ранним утром меня подбрасывает старший брат. Я как бы и сам уже водить умею, но нельзя пока восемнадцати нет. Отец не одобрит.

В школе немного подразобрался. Тут как в любом другом месте. Всё по кастам. Они как-то сами обозначают всё, стоит зайти на их территорию... Парни в основном нормальные. Есть быдло, да и задроты какие-то есть. Но простых адекватных парней всё же больше.

Пока здороваюсь со всеми, параллельно болтая с братом, мимо с абсолютным безразличием пробегает моя соседка по парте. Причём так быстро. Явно же меня видела, блях. И даже не поздоровалась.

– Бля, Серый, всё, побëг, – жму ему руку, а он ржёт.

– Чё, твоя?

– Всё, – отмахиваюсь и на всех скоростях бегу за ней, словно влюблённый фанатик. Еле догоняю.

– Стоять, блондиночка, далеко побежала?

– Отвали! – и всё... Свалила через фойе наверх... Это что за нахер вообще??? Долго она так со мной будет себя вести? Пиздец какой-то... Ладно...

Справившись с обидой, прихожу на первый урок и молча сажусь рядом.

Она достаёт свой учебник, тетрадь и прочее, а я просто сижу, стараясь даже не дышать в её сторону. Но, как мне кажется, даже так её бешу.

И она вдруг поворачивается.

– Привет ещё раз, – здороваюсь, улыбнувшись.

– Привет, – отворачивается она и хмурится.

– Что с тобой? Что-то болит? Выглядишь, будто заболела...

– Ничего у меня не болит, Савицкий. И не трогай меня, – огрызается она, и я уже вообще, нахер, ничего не понимаю.

– Знаешь, чё, Носова? Ты мне реально понравилась. Я думал, нормально общаться будем. Но если такой расклад, раз ты ведёшь себя как конченая, иди-ка ты на хуй, – говорю ей, закидываю телефон с тетрадью в рюкзак и ухожу на третью парту к какой-то девчонке.

– Можно?

– Конечно...

И вот она-то как раз сразу улыбается. Волосы за ухо убирает. Ведёт себя как милаха. А эта, блядь... Грымза, нахер, шизанутая. Всё. Больше я к ней, факт, не подойду.

Она на меня даже не смотрит, и я в ту сторону даже ухом не веду. Зато моя новая соседка мне что-то активно рассказывает. Болтает без умолку. Кокетничает. Флиртует.

Я же доброжелательно улыбаюсь и слушаю её.

Дальше... Между вторым и третьим меня на перемене вновь ловит Катерина. И я думаю, почему бы и нет? Куда там она меня звала? Кино? Ну и пойду. Чё мне, я свободный.

Девчонка сияет от счастья, я назначаю время во сколько заеду. Она скидывает адрес.

Возьму свою машину. Батя не узнает. Всё равно сейчас в командировке.

И всё время до шестого урока я вполне хорошо себя чувствую, пока не вспоминаю про сраную уборку. По-хорошему бы тупо свалить. Пусть сама убирается. Раньше я бы так и сделал, если честно. Нихера я не правильный, каким хотел ей предстать. По сути я тот ещё разгильдяй и задира... Но... Вижу, как она стремится быстрее всё убрать и не могу бросить. Помогаю в темпе, но так и не разговариваем.

– Полегче, порежешься, – говорю, глядя на то, как она вытирает полки с металлическими держателями. Молчит. Резко движет рукой и, разумеется, вскрикивает, зашипев.

– Блин, да говорил же тебе... Аккуратнее, – беру её за руку... И на секунду время замедляется. Хрен его знает, где эти голубые глаза рисовали. Но что-то в них не от мира сего. Как раз поэтому меня всё время к ней и разворачивает. Будто намагниченного...

– Что с тобой? Куда ты так торопишься?

– Я... Я... – мямлит она и не может собраться с мыслями, а я вижу, что пятнышко крови, выступившее на подушечке указательного пальца совсем маленькое, и веду её к раковине.

– Холодной водой промой. Кровь перестанет бежать и беги домой, раз торопишься. Я всё закрою.

Только разворачиваюсь, как слышу:

– Тимууур... Спасибо.

Молча киваю и ухожу. Делаю то, что обещал. На душе паршиво. Знаю, что ничего между нами не изменится... И вижу из окна кабинета, как она бежит домой, сломя голову. Даже пальто нараспашку. Не знаю уж, что сегодня такое у неё... Может у родных днюха. Но я отчего-то чувствую себя максимально хреново...

Звоню Серёге. Он как раз проезжает мимо с универа. Забирает меня и едем мы молча.

– Чё каво кислый такой, Тим? Из-за матрёшки той своей?

– М? Да не... Не бери в голову.

Серёга немного ухмыляется и вздыхает. У нас с ним разница четыре года.

– В семнадцать кажется, что навсегда...

– В смысле?

– В прямом, братишка... Так только кажется... В итоге... Будет и пятая, и десятая, и даже двадцать пятая...

Глава 6.

Олеся Носова

– Я дома! Представляете, очередь в магазине огромная... – застываю и вижу маму в проходе. Она плачет, а я растерянно смотрю на неё. – Мам... Что такое... Что?

– Бабушка Оля умерла...

– О, Господи...

– Папа уехал к ним... Я тут осталась, тебя дождаться...

– Боже, мне так жаль, мам... – я начинаю плакать. Ведь это единственная моя бабушка. Папина мама. Мамина умерла уже давно... И, наверное, только этого нашей семье и не хватало сейчас. И так всё наперекосяк, так ещё и такое горе… Почему если чёрные полосы, то везде и сразу?

– Значит, мы здесь будем её хоронить? Верно?

– Да, дочка. Папа со всем разберётся...

– Как он?

– Нормально... Потерял тебя. Ждал, но нам позвонили, и он сразу выехал...

Господи, а я ещё молилась, чтобы он меня не ругал. Надеюсь, не накликала беду тем самым... Как же мне жаль её. Хорошая ведь была женщина... Болела она, конечно... Семьдесят два года... Я была у них в деревне в последний раз примерно год назад...

– Раздевайся, малыш... Мой руки... Поговорим...

– Хорошо...

***

Спать мы с мамой ложимся поздно... Уже после звонка отца. Время на часах около полуночи, когда я захожу в сеть и переписываюсь с Варей. Ужасный день и я даже не знаю, что сейчас может хоть как-то меня отвлечь… Только сон, наверное.

Варя Ветошникова: «Малышка, мне так жаль... Ужасно жаль».

Леся Носова: «Спасибо, Варь. Теперь все мысли о сегодняшних мучениях закончились... Это такая ерунда...».

Варя Ветошникова: «Ты в школу ходить будешь?».

Леся Носова: «Буду. Только на похороны в пятницу».

Варя Ветошникова: «Поняла. Тогда в понедельник увидимся, да, красотка?».

Леся Носова: «Да, моя. Выздоравливай. Обнимаю».

Варя Ветошникова: «О-о-о чуть не забыла, смотри».

Она скидывает мне ссылку на страницу Афанасьевой. Я несколько минут смотрю на воркующих голубков. Прям-таки сияют от счастья. Сидят в кинотеатре, судя по всему. Надеюсь, он теперь навсегда забудет о моём существовании... Но, блин... Отчего так колется? Глядя на эту Катю, у меня по всему телу волна неприязни проходит... Она мне всегда не нравилась. Но сейчас... Ещё сильнее. С того раза как к нему подошла. Боже... Что это со мной? Нет, нет, нет! Пусть забирает. Мне и даром не надо. Нет!

Леся Носова: «М-м-м да пофиг как-то», – отправляю Варе и ложусь спать. Ещё чего не хватало – о нём думать теперь… Утро вечера мудренее.

***

– Доча, папа вернётся сегодня после обеда. Взял отгулы на трое суток на работе. Отпросись в школе сегодня. Будь дома к трём. Хорошо?

– Хорошо, мама. Конечно...

– Ну, всё, моя. Беги...

Я убираю тарелку в раковину и мчу на уроки.

Там сажусь на первую парту и вижу, как Савицкий молча проплывает мимо. Не оборачиваюсь. Мы вроде как всё обозначили. Жду Аллочку, чтобы отпроситься.

А пока что доделываю домашнее задание по математике. Как раз вчера не успела. А тут целых семь минут осталось...

– Пс... Пс... Носова, – зовут сзади.

– Что? – оборачиваюсь.

– Тебе просили передать, – тянут мне записку. И мне это уже заранее не нравится. Не хочу принимать. Смотрю на Савицкого, а он вовсю болтает со своей соседкой. Делая вид, что это не он. И что меня не существует.

Открываю и читаю.

«Отстань от Тимура по-хорошему».

Я вдруг осматриваюсь и хмурюсь. Дурдом какой-то. Словно я к нему лезла. Капец. Мне ещё и угрожать кто-то собирается?

– Кто это передал?

– Не знаю, сзади...

– М-м-м, – сжимаю бумажку в кулак и иду к урне, куда демонстративно её выбрасываю. И теперь, блин, хочу позвать его обратно. Назло! Мне даже неприятно от этого... Что за конченая это мне передала? Катя через своих подружек? Или ещё одна тайная фанатка новенького? Психички. От него, блин, одни неприятности…

После второго урока, пока все на перемене, подхожу к классной и не слышно говорю ей о смерти бабушки. Что мне сегодня придётся отпроситься. Меня сразу отпускают. И я помню про уборку, конечно, помню... Но тихонько сваливаю после третьего урока, прихватив с собой вещи, пока вдруг на моём пути не вырастает знакомая наглая фигура.

– Ничего не забыла?

– О чём это ты? – пытаюсь его обойти.

– Решила меня одного кинуть с уборкой?

– Блин... Тимур, я помню... Правда помню. И не хотела кидать, но у меня сегодня не получится.

– Хах, – выдаёт он бесцеремонно. – Хитро, конечно. Вчера свалила. Сегодня вообще якобы не при делах... Круто.

– Савицкий, я не собираюсь оправдываться. Я не могу сегодня. Мне домой нужно, пропусти.

– А если не пропущу? – спрашивает эта нахальная морда.

Глава 7.

Тимур Савицкий

Догоняю Лесю на выходе и всеми силами прижимаю к себе, пока она брыкается. Впервые чувствую себя таким идиотом, будто ума нема…

И каждое прикосновение, словно прошивает током. Какие-то мы с ней друг на друга наэлектризованные.

– Тихо-тихо... Прости... Прости меня.

– Отпусти! Тимур...

– Я отпущу... Торопишься? Как ты вообще?

Я вот честно, не из каких-то мутных побуждений. Реально мне стрёмно, что так вышло. Бабушка умерла, а я тут пристал как банный лист к жопе.

И она вся плачет, трясётся.

– Лесь, давай провожу, – предлагаю я ей, но она мотает головой.

– Нет, не надо.

– Ладно, ну, хоть немного можно с тобой поговорить?

– Немного, – отрезает сухо, стирая со щёк слёзы. Практически выдавливает. Потому как вижу, что находиться здесь со мной вовсе не хочет.

– У меня тоже бабуля умерла год назад... Стрёмно было... Хоть и не жили вместе...

– Мы тоже не жили... Но тоже больно...

– Я понимаю... Насчёт того, что я там наговорил... Прости. Потому что я просто нёс чë попало. Злился на тебя... Не повторится больше.

– Хорошо... Тимур, мне правда пора... Меня родные ждут.

– Извини, – вижу её голубые и так сильно хочу обнять.

Но она убегает раньше, чем я совершу эту чудовищную ошибку.

Тем самым не предоставив мне этого шанса...

Исчезает, будто и не было... Как дымка.

А я возвращаюсь в школу. Признаться честно, чувствую себя ещё паршивее, чем до этого... Теперь думаю, что зря вообще себя с ней так вёл. Как-то излишне грубо и нагло. Она, похоже, вообще не привыкла, когда так... А ещё вчера случился не особо правильный инцидент с этой Афанасьевой Катей... И теперь хз как вычеркнуть это из своей биографии. Ведь по сути я назло туда пошёл. Зачем? Дурак потому что…

И вечером, перед последним уроком я узнаю у своей новой соседки Лесин адрес. Она всегда болтает без умолку, и я уточняю, как бы между делом. Не знаю, с какой целью мне эта информация? Не пойду же я к ней в гости, когда у неё такое горе... Нет, конечно... Но, может, помочь как-то? Деньгами? Она мне их, наверное, в одно место засунет... А если в почтовый ящик? Наверное, можно...

Так и делаю... Звоню брату, прошу снять мне пятьдесят тысяч. Толкаю в конверт и пишу якобы от 11 «А». Потому что иначе она точно не примет... Шурую в её подъезд и засовываю конверт в почтовый ящик. Выхожу оттуда и меня с ног чуть не сносит какой-то бухой в соплину мужик. На ногах еле стоит, а всё равно барагозит.

– Куда прëшь, э... Развелись тут... Сопляки малолетние...

Я даже останавливаться не планирую. Пьяное быдло для меня хлеще красной тряпки. А я сейчас не нацелен на драки. Хватило мне прошлого года… И этого чёртового перевода…

Прыгаю в машину к Серому, и мы валим оттуда. Надеюсь, у неё всё хорошо...

Повезло, что никто не читает мне нотации… Не пилит меня и не напрягает.

Ранним утром приезжаю в школу. Проверяю телефон, где с полсотни сообщений от Катерины. Припёрло её основательно. Прям-таки вмазало... И чё теперь делать? Хз... Говорил мне брат, не связываться с такими. Но я ж как всегда... В прошлой школе мне Мининой не хватило... И в этой такую же на свою голову поймал...

Думаю, что в школе с ней поговорю, чтобы не питала иллюзий на наш счёт.

И неожиданно на первом уроке без пяти вижу Олесю на её обычном месте. Я думал, её несколько дней не будет. Ну хотя бы до понедельника…

– Привет, – сажусь рядом. – Можно?

– Ты же пересел. Привет.

– Ты что плакала?

– Сильно заметно?

– Ну... Так... Заметно...

– Я просто... Не важно... – она вдруг тянется за сумкой и достаёт оттуда тот самый конверт. – Мне ещё вернуть это надо... Не знаешь, кто вчера собирал?

– Зачем вернуть? Не надо ничего возвращать. От чистого сердца же собрали!

– Нет, спасибо, конечно. Но я не приму. Отдам через классную.

– Олесь... – хмурюсь я. – Не надо...

– Надо, ещё как надо… Чья была вообще идея, никогда ведь так не делали…

– Лесь…

– Это что... Это ты? Твои деньги, Савицкий? – спрашивает она в ужасе. – Я по-твоему кто?!

– В смысле?! Что я сделал-то, блин?!

– Забери их! – зло кладёт конверт перед моим носом. – И больше так не делай!

– Почему? Что именно тебя смущает? Я ничего за них не хочу. Знаю же, что похороны – тяжко... Что это какая-никакая помощь... Это копейки...

– А для меня вовсе нет! Для меня это вовсе не копейки, Тимур!

– Ладно, прости... – небрежно кидаю я их в рюкзак. – Давай начнём сначала, а... Давай общаться.

– Зачем?

– Потому что... Почему нет?

Глава 8.

Олеся Носова

Вчера из-за этих денег мне влетело...

Отец начал сокрушаться, мол неужели он такой немощный, что не может обеспечить похороны своей матери... А поскольку приехал он очень пьяным, никак не мог успокоиться.

– У тебя вообще мозги есть?! Зачем ты сообщила им об этом?

– Женя, это я её попросила... Чтобы она у классной отпросилась пораньше... – вступилась мама.

– Какие же вы тупые, а... Как вы любите меня позорить! Ума совсем нет, а мне за это отвечать! Вернёшь эти блядские деньги обратно! И чтобы я не видел этого в своём доме. Этих подачек...

– Хорошо, папа... Я верну...

– Две нахлебницы... Почему Бог не подарил мне сына, а?!

Слышать это каждый раз до боли в груди обидно. Я и так стараюсь лишний раз его не раздражать, но постоянно вот это… Сколько можно?

– И что это на тебе?

– Блузка.

– Блузка… Как у шлюхи какой-то. Переоденься.

Он дёрнул за руку и швы разошлись.

– Стой-ка… Какой-то парень отсюда выходил… Здесь был кто-то?

– Что? – спросила в недоумении. Смотрела на него и была в ужасе от того, что он несёт. Мама тут же судорожно замотала головой.

– Не дай Бог узнаю, что кто-то нахаживает сюда. Обеим вам башку снесу, понятно?

– Понятно.

– Вали переодеваться, – он толкнул, я ударилась о дверную ручку. И как следствие, новый синяк... Да ещё и прямо сбоку. Возле рёбер.

Понимаю, что Тимур ничего из этого не знает... И вряд ли хотел навредить, но, к сожалению, совпало.

– Когда у вас похороны?

– Завтра...

– Понятно... Крепись тогда...

– Спасибо.

– Вообще я не люблю похороны... Чёрные тона, незнакомые лица и всю эту муть с зеркалами... Не знаю, есть у вас такое, но моя бабушка во всё это верила... Поэтому...

– Да, у них в деревне тоже всё завешано... Чтобы душа не потерялась... Типа того... Я тоже это всё не люблю... И не понимаю.

Оба замолкаем и он так на меня смотрит, что я не знаю, куда спрятаться.

– Что? – спрашиваю, замечая его взгляд.

– Ничего... Просто... – Тимур тянет руку к моему лицу, а я ошарашенно застываю. Пока он не снимает что-то с моей щеки…

– Ресница упала...

Стеснение мгновенно накрывает меня с головой. Я же не думала, что он ударит меня, правда? Щёки покрываются багряным румянцем, и я отворачиваюсь. Господи... От одного прикосновения сердце из груди чуть не вылетело... Как же стыдно-то...

Пока идёт урок оба молчим. У меня ноют предплечья и тот синячина даёт о себе знать. Не знаю, как теперь переодеваться на физкультуру...

Поглядываю на него, вспоминая, что совсем недавно он ходил с Катей Афанасьевой в кино... А теперь сидит со мной непонятно почему... Будто из жалости. И деньги мне сунул, наверное, тоже поэтому...

– Всё в порядке?

– А? Да... Всё хорошо...

– Думала уже куда поступать?

– Конечно... Медицинский... А ты?

– Я бы тоже хотел, но... Не знаю пока... Я вообще в армейку хотел сходить.

– Да? Странно... – задумчиво говорю я, заставив его приподнять бровь.

– Почему странно?

– Блин... Извини...

– Да ладно, – ржёт он. – Так в чём странность?

– Ну я думала, что такие как ты... Косят обычно...

– А-а-а такие, как я... Так дело всё-таки вот в чём... Понял, Леся...

– Не обижайся. Просто ты обеспеченный... Вот и всё.

– Но это ж не делает из меня какого-то не такого, да? Косого, кривого или трусливого?

– Нет, конечно... Думала, что тебе в армию не по статусу...

– Да... Вот и мой отец так думает... – с грустью сообщает он. И я не знаю, как это комментировать. Что я знаю об отношениях с отцами? Ничего хорошего...

Урок заканчивается, и мы молча следуем к спортзалу. Мне стоит трудов изловчиться и спрятать своё тело от других. Хорошо, что на меня там особо никто никогда не смотрит. Так бы хоть Варя, конечно, прикрыла... Но она болеет... И, спрятавшись за молнию олимпийки, я выхожу вместе со всеми на построение.

Не знаю уж чего Тимур застрял на мне своим взглядом, но меня это уже начинает смущать. Слишком много он смотрит. А я к такому, ну вообще не привыкла.

Пока бегаем по манежу, физрук раздаёт задания. Терпеть не могу физру, скорее бы закончилась и спокойно пойду на химию.

Возле матов образуется небольшое столпотворение. Не знаю, кому я опять перешла дорогу, но мне ставят подножку, и я чуть ли не заваливаюсь на пол. Не сразу понимаю, что происходит. И я не любитель подобного рода агрессии. Но как только поднимаю вверх взгляд вижу, как Тимур хватает Ваньку Ушакова за грудки и буквально таранит им близстоящий инвентарь.

Глава 9.

Тимур Савицкий

Влетаю в мужскую уборную и меня всего шкивает из стороны в сторону, как корабль на волнах. Я весь как на шарнирах сейчас. Кое-как остановился. И то, как вспомню чё эта гнида сделала, хочу вернуться обратно и снова ему втащить... Я же всегда вспыльчивый, даже чересчур. И с этим бывают проблемы… Как говорят родители и психолог, к которому меня таскали, у меня повышенное чувство справедливости и желание доказать всем, что карма существует.

Врубаю кран ледяной воды и смываю кровь со сбитых костяшек, как вдруг следом за мной в совершенно потерянном и испуганном состоянии залетает она. Тяжело дышит и смотрит так, словно оббегала не один десяток туалетов, чтобы меня найти.

– Тимур...

Встречаемся с ней взглядами в зеркале над раковиной. Не знаю, что она сейчас испытывает, но я чувствую, как кафельный пол под кроссами горит. Кажется, она видит, в каком я сейчас состоянии. И всё равно делает шаг вперёд, бросая взгляд на мои окровавленные руки.

– Зачем ты... Давай помогу, – огибает меня и встаёт сбоку, переняв мои ладони. Видит всё это, но даже не морщится... В медицинский же собирается идти, точно. Хмурюсь, пока она промывает мне раны.

– Ты выбросила ту бумажку с угрозами?

– Конечно... Сразу же. А что?

– Ничего...

Конечно, я всё примерно сопоставил. Кто и что в классе делает... По каким причинам.

– Зачем за мной побежала? – спрашиваю, когда она выключает кран и тянется за салфетками. Аккуратно промачивает и молчит.

– Тебе надо будет обработать... Потому что слишком глубоко. И забинто...вать – поднимает она взгляд и замолкает. Потому что я смотрю на её губы. И, думаю, взгляд у меня сейчас далеко не обычный. Ибо я поплыл. В щепки меня разносит один только вид её невинного милого лица.

– Тимур... Ты что...

Подаюсь вперёд, а она дёргается в моих руках. Практически силой прибиваю её к месту. Удерживаю, пока она отчаянно сопротивляется. Видать, это какие-то внутренние установки. Ей априори надо со мной бодаться и воевать. С первого раза у нас как у людей не будет.

Смотрю на её метания и злость, отражающуюся в голубых. И искрит. Настолько, что удержать свои руки, ровно, как и сопутствующие реакции, уже не могу. Несмотря на брыкания и скулеж жму её задницей к раковине. А сам нацеливаюсь на полураскрытые чуть покрасневшие от нашей схватки губы. Толкаюсь внутрь, прекрасно понимая, что она и не целовалась-то ни разу. Видно же по ней. Сжимаю тонкие запястья, вторую руку нацелено и борзо пускаю в волосы, пачкаю кровью золотые локоны и рукава её белоснежной олимпийки. Только через минуту вошканий и сопротивлений, она мне сдаётся. И я, наконец, чувствую, что целую по-настоящему. Глубоко, с языком. Настолько, насколько она запускает. И то чувствую, как пришибло дрожью маленькое тело. Из рук её не выпускаю, зафиксировав перед собой стальными оковами, хоть и понимаю, что она уже задыхается, а ещё слышу какие-то отдалённые шаги. Но расслабиться теперь не способен. Будто все позиции сразу растеряю. Понимаю, что от вкуса её губ меня таращит посильнее, чем с алкоголя. Да и тот я ненавижу. Пью только когда мечтаю забыться. Но должен признать, что выхлёстывает с неё сильнее... В перерыве между нашими трепыханиями приоткрываю глаза и наблюдаю за тем, как её ресницы дрожат. Сам же губами задеваю румяные щёки. Съедаю сантиметры и жадно вкушаю кожу ниже. Дёргаю за замок олимпийки. Оказываюсь внутри, где сокровенное хрупкое тело жмётся от меня всеми доступными способами. Чуть касаюсь поясницы... Скольжу ладонями выше, в область рёбер, не успеваю среагировать, как она со всей дури бьёт меня в грудь и спрыгивает, таращась на то, как я отшатнулся. Тяжело дышит, стирая с губ вкус меня. Чтобы активнее показать, как ей противно и как она разочаровалась во мне. Держится за грудь, потому что не может справиться с дыханием, и поспешно застёгивает молнию олимпийки обратно.

– Не смей больше подходить ко мне. Никогда! Ты понял?! – наотмашь мне заряжает. От этого жеста у самой ладонь гудит. Но она сейчас так взвинчена, что я не спорю. Слушаю, ощущая мощную пульсацию на покрасневшей щеке. И она тут же вылетает из уборной, как ужаленная, оставив меня наедине со своими грязными безобразными фантазиями. Возможно, я немножко перегнул... Совсем немного. До этого ведь она мне сдалась. Значит, всё было хорошо. Чёрт, Тимур... Бля, как так облажаться. Вот нахуй ты её раздевать полез, а?! Это тебе что, Афанасьева?

Касаюсь губ – горят. Гремят. Детонируют. Будто это не я кого-то, а меня в нокаут отправили... И ведь ни чуть не жалею на этот раз. Пускай меня попрут и из этой школы – похуй. Главное, что оно того реально стоило...

Выхожу из уборной, и меня отдёргивает запыхавшийся физрук.

– Вот ты где… Чё, умылся, зверь?

– Это чё моё новое погоняло?

– Ага, щас. Иди давай в манеж.

– А как же завуч?

– Ты мне поговори тут ещё. Иди, сказал. Не было ничего. И впредь смотри за своей Носовой лучше. Она вечно падает и в синяках потом ходит, – говорит он, и я киваю, нахмурившись.

Легко, конечно, сказать... Она, наверное, теперь и за километр ко мне не подойдёт...

А поцелуй я всё равно помню. Особенный. Пусть и закончился странно. Возвращаюсь в спортзал, а её нигде нет. Спрашиваю у девок, они говорят, что как за мной убежала, так и не возвращалась... Жду её после урока возле раздевалки, а потом понимаю, что шмотки свои она уже забрала и даже на химию свою любимую не пошла... Тут же достаю телефон и ищу её в соц сети. Понятное дело, нашёл я её сразу же. В первый день, но только сейчас бросаю запрос и пишу сообщение.