Ожерелье для Кристины

1

       Двери бесшумно распахнулись, и я зашёл в магазин. Мелодично зазвучал колокольчик,  сообщавший о появлении покупателя. Ситара подняла голову.

  - Ба, кого я вижу!

   Она заулыбалась и вышла мне навстречу.

  - Ты снизошёл до того, чтобы зайти? Я польщена!

    Мы вместе учились в школе. Потом много лет не виделись. А лет десять назад вдруг обнаружилось, что она работает в ювелирном магазине неподалёку от моего дома.  Иногда я видел  Ситару через витрину магазина, и если наши взгляды встречались, то приветственно махал рукой и получал в ответ воздушный поцелуй.

     Раз  или два в год нам выходило обменяться десятком слов, и я знал, что Ситара замужем и что у неё растёт сын.  Во время этих коротких обменов новостями она  оставалась в дверях, я никогда не заходил вовнутрь.  Сегодня зашёл.

   - Ты прекрасно выглядишь!

   - Спасибо! Ты не меняешься, всё такой же молодой и энергичный. Что нового у тебя?

   Я решил не продолжать обмен дежурными комплиментами.

    - Я по делу.

   Ситара изобразила удивление, перемешанное с восторгом.

   - Неужели  хочешь купить что-то?

   - Почему бы и нет? Скажем, жемчужное ожерелье. 

      Ситара схватила меня за руку.

   - Не верю своим ушам. Появилась та, которой ты хочешь купить жемчужное ожерелье?

   - Что в этом странного?- я всеми силами пытался сдержать предательскую улыбку и сделать вид, что для меня покупать жемчужное ожерелье - это обычное, пустяковое дело.

   - Я рада за тебя. Не раз видела тебя с девушками, и всё ждала – когда у тебя появится та, которой ты захочешь сделать настоящий подарок. Как её зовут?

   - Кристина.

  - У тебя есть её фото?

  Я достал гаджет и отыскал фотку, которую можно показать Ситаре. Ага, вот здесь Кристина ставит на стол чашку. Она смотрит не на меня, то есть не в объектив, а немного в сторону, на чашку - её глаза не видны. По этой фотографии нельзя догадаться – кто она. Показываю Ситаре, крепко держа гаджет в руках. Чтобы она случайно не выхватила его из моих рук и не  полистала бы  альбом. Но Ситара подобных помыслов не выказывала.

   - Красивая и молодая,- в её голосе проскальзывают нотки зависти.

  - Как ты.

  Ситара пристально смотрит на меня – ей комплимент понравился.

  - Я подберу тебе что-то классное.

Спустя пару минут она выкладывает на стол несколько коробочек со сверкающими  жемчужными нитками.

   - Какая тебе нравится больше всех?

   Выбрать было сложно. Я ничего не понимаю в жемчуге. Наконец, указал:

  - Эту или эту, я даже не знаю какая из них лучше. Подскажешь? Сколько они стоят?

  - Не волнуйся, я сделаю тебе отличную цену. А из этих двух ожерелий, на которые ты указал, я бы предпочла вот это,- она указала на нитку бирюзовых жемчужин.

   Я кивнул головой.

   Через две минуты я выходил из магазина с пакетом в в руках. Ситара проводила меня до дверей и на прощание помахала рукой. И улыбалась. Интересно - если бы она знала, кто такая Кристина, улыбалась бы также?

   Я работаю в похоронном бюро. Некоторые замирают с открытым ртом, когда я рассказываю об этом. Испытующе смотрят на меня, словно проверяют – не разыгрываю ли? Многих это настораживает.

    Из-за этого я чаще говорю, что работаю в муниципалитете. Большинство удовлетворяются таким ответом и не спрашивают подробностей. А я спокоен, что никого не обманул – похоронное бюро находится в ведении муниципалитета.

     Попал я на эту работу случайно. Думал – перебьюсь до осени, а там пойду на какие-нибудь курсы.

    Говорят, что если хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах. Карты судьбы легли по-другому.

     Небольшой коллектив похоронного бюро оказался сплочённым  и я бы сказал, изысканным, так что быстро сдружился с  коллегами. Помимо полагавшейся мне зарплаты муниципального работника четвёртой категории платили всевозможные бонусы и добавки. Наверное, в финансовом отделе муниципалитета считают, что наша психологически напряжённая работа,  требует большого расхода  душевных  сил, и  заслуживает подобающей компенсации. Получаю больше, чем я ожидал.    

   Работа в подобном месте настраивает людей на философский лад. Чтобы нормально работать, нужно не обращать внимания на тех, кто  лежат в картонных гробах. Ещё вчера двигались, общались по телефону, делали покупки в магазинах, смотрели фильмы, и даже строили планы на  будущее. Но вот что-то произошло в организме -  и уже никому не нужное тело ожидает очереди в крематорий, чтобы обратиться в тот самый прах, из которого всё  и произошло.  Появляются родственники или друзья усопших – для них нужно подготовить церемонию прощания. Станьте здесь, пройдите туда.  Какую музыку? Какой веры был усопший?

      Все наши сотрудники чем-то уникальны, но особых слов заслуживает наш пастор. Он может отпеть усопшего по любому обряду. По-христианскому, по мусульманскому, по иудейскому, а если потребуется, то и по буддийскому или синтоистскому. Во всяком случае, у присутствующих создаётся впечатление обряда, исполненного по всем канонам. Если покойный  был атеистом, то наш священник сбрасывает накидки, символизирующие принадлежность к той или иной конфессии, и говорит напутственное слово. Он говорит это слово или молитву даже тогда, когда слушателей – кроме нас самих – нет. Пятую часть  покойников никто в последний путь не провожает. Полные одиночки. И лишь одна-две церемонии в день, на которые приходят более  десяти человек.

     Ещё пару лет назад я узнал от нашей секретарши – она знает всё обо всех  – что наш пастор живёт с дамой.  Отнёсся тогда к этому сообщению  равнодушно – его выбор, с кем жить.

     Я жил тогда с экстравагантной шатенкой по имени Нава.  Она обладала удивительным свойством  -  всё знать и ни в чём не сомневаться.  Всегда знала, что купить, что приготовить, куда пойти, с кем встречаться, чего опасаться. Её поражали до глубины души те случаи, когда  у меня по какому-либо вопросу возникало  иное мнение.  Как это можно думать иначе? Я чего-то не понимаю, или хуже того, действую специально назло. 

2

   На следующий день  я позвонил Лиору и попросил о встрече вне дома.  Думаю, он сразу  догадался, о чём я хочу поговорить.

     Я прекрасно помню то уютное, увитое плющом, кафе неподалёку башни муниципалитета.

    Я начал расспрашивать об Алисе, и услышал в начале то, что поначалу шокировало меня. Оказывается, три года назад  Лиор попал в аварию и остался – как он горестно пошутил – без жены и без левой ноги. Он движением фокусника приподнял левую брючину и показал  искусно сделанный протез.  Тут же я проклял собственную невнимательность. Я прежде не придал никакого значения тому, что он прихрамывает.  Лиор повёл себя очень великодушно, сказал, что практически никто не догадывается, что у него нет левой ноги –   он искусно владеет протезом.

     После гибели жены некоторое время он жил один.  Но сколько можно одному? А найти кого-то в пятидесятилетнем возрасте, до ещё и при увечьи…  Как только Лиор  представлял, что рядом появится другая женщина, со своими привычками, со своим кругом общения, со своими требованиями – сразу же желание искать подругу пропадало. Кроме того, он очень боялся, что будет  постоянно сравнивать её с покойной женой, что его станет раздражать любое отличие в поведении, в манере одеваться и в прочих мелочах, которые поначалу не заметны, но постепенно приобретают всё больше значение.  И одному плохо, и с другой женщиной страшно.

    И тогда он  решил приобрести домашнюю даму. Электронный аналог женщины  оказался тем, что ему нужно было.  Спокойная, послушная, без претензий. Появилась возможность начать всё заново,  с чистого листа.

    - Я очень боялся,- сознавался Лиор,- что останусь по-прежнему одиноким, ты же знаешь, случается оставаться одиноким даже тогда, когда есть кто-то рядом. Боялся, что она останется для меня чужим существом, с которым мне будет сложно или даже невозможно делиться тем, что  накопилось  в душе. Боялся даже реакции детей, что сочтут меня каким-то извращенцем. Но   страхи оказались напрасными, и  Алиса стала самым близким мне человеком.

  Впрочем, не человеком.

      Дискуссии о том, в чём принципиальная разница между искусственным интеллектом и естественным, продолжаются до сих пор.  Говорят, что у роботов нет настоящего интеллекта, просто работает  заложенная программа, основой которой являются тысячи вариантов поведения в тех или иных ситуациях. Программа каждый раз  с большим или меньшим успехом выбирает подходящий вариант. Но я спрашивал себя много раз:  а наше поведение – это не программа? Ещё не известно, кто положил начало эволюции человека. Возможно,  мы также – кто знает?  – продукт какой-то космической лаборатории.  Скелет из костей – это нормально. А кто сказал, что скелет из дюралюминия и титана – это  не нормально?

    Тогда же  я задал Лиору деликатный вопрос - она не просто электронная дама - а-ля робот,  а ещё и женщина?

    Лиор рассмеялся.

   - Правильнее сказать – протез женщины. Что-то среднее  между живой женщиной и резиновой куклой. Впрочем, про куклу ничего не знаю – не пробовал.   А вот  что такое зубной протез,  к сожалению,    знаю. И нахожу, что между этими двумя протезами есть что-то общее. Я  не волнуюсь за дикцию,  ем всё, кроме твёрдого  и даже порой забываю, что зубки-то не свои. Подчёркиваю – порой.  Вот и электронная женщина  в постели – что-то вроде того протеза. Внешне всё то же самое – и дёргается, и повизгивает – если тебе это нравится. Короче – полная иллюзия. Подчёркиваю -  иллюзия.  

    Те, кто желают  настоящего – ищут в другом месте. Тем более, что электронные дамы  почти не ревнивы, их беспокоит только то, что происходит в доме. Так что - если захочется острых ощущений - можешь сказать, что тебе надо в санаторий – укрепить здоровье -  и уезжай на пару недель развлекаться. С кем ты - проверять не будет, но звонить каждый день – святое дело.

   Но дело не в этом. Дама – это не любовница, не жена, не подруга, не товарищ, не увеличенная до размеров человека домашняя кошка. Она другая. В ней есть всё из того, что  перечислил, но есть и то, чего не найдёшь во всех этих   ипостасях.  То, что у неё нет родственников и подруг, избавляет  от многих проблем, и заставляет смотреть на жизнь иначе. Ты становишься другим. Не случайно, от женщин уходят к дамам. Обратно - нет, не знаю таких случаев.

   Тогда его слова меня поразили, если не шокировали. Выражение – «протез женщины» - засело во мне очень крепко, и казалось, преодолеть его я не сумею.

   Через несколько дней я решил поговорить об этом с нашим пастором. Экстравагантность не мешала ему быть человеком   в высшей степени достойным и порядочным. Священник по профессии и призванию. Он готов всегда помочь разобраться в мыслях, помочь советом или просто дать возможность излить душу.

    Я не стал крутить, намекать, что-то придумывать, а напрямую спросил – каково жить с дамой? Может ли творение рук человеческих быть настоящей спутницей жизни? И секс с такой куклой – это не извращение?

   -Тебя, кажется, больше всего волнует и в то же время пугает секс,- заметил пастор.

   Я не стал спорить. Более того, пересказал  фразу Лиора  про  «протез женщины».

  - Резко, но образно,- покачал он головой. – Впрочем, я бы не стал говорить так.

    Суждение, услышанное тобой, поверхностное. Ты знаешь, раньше я работал в гериатрическом центре. Работа похожая и не похожая. Я видел людей в последние дни и часы их жизни,   тогда, когда они закрывают свой земной счёт.  Особое время – впереди уже ничего, а позади вся жизнь, которую только в этот момент можно окинуть одним взглядом. Человек никогда не бывает столь искренним и прозорливым, как на смертном одре.  То, что терзало и мешало нам всю жизнь – мнение окружающих, самооценка, зависимость от других – ушло.  На смертном одре человек вспоминает о близких, о тех делах, которым посвятил жизнь,  о том, что не успел сделать. И никогда – о сексе. Подумай об этом.

   - Ты не согласен, что дама – это…- начал было я, но он прервал.