Огни Купальской ночи

Глава 1. Травница

Утро перед Купалой

В деревне Заречной Иван Купала был не просто праздником — он был днём, когда граница между мирами истончалась, а магия струилась в каждом шелесте листьев, в каждом отблеске костра.

Воздух в эту ночь становился густым и тяжёлым, пропитанным ароматом цветущего папоротника и дымом костров, который стелился по земле, словно пытаясь скрыть древние тайны. Вода в реке светилась изнутри мерцающим бирюзовым светом, будто в её глубинах плавали не рыбы, тысячи светлячков. Ветер шептал на забытом языке, который понимали лишь те, в чьих жилах текла кровь древних родов.

Говорили, что в эту ночь даже самые неприступные сердца могли растаять, а судьбы — переплестись навеки. Девушки гадали на венках, пуская их по воде в надежде, что русалки укажут путь к суженому. Парни прыгали через костры, доказывая свою храбрость духам предков. А старики, прищурившись, смотрели в темноту — не мелькнёт ли в ней тень того, кто пришёл не из этого мира.

Но Лида не верила в сказки.

Она стояла на краю леса, сжимая в руках пучок собранных трав, и смотрела, как внизу, у реки, разгораются купальские костры. Смех и песни долетали до неё обрывками, но она не спешила присоединяться.

Правда заключалась в том, что Лида боялась этой ночи. Не леших, не русалок, не тёмных духов — нет. Она боялась того, что могло случиться с ней самой, если она поддастся древней магии Купалы.

Потому что три года назад, в такую же ночь, её старшая сестра ушла в лес — и не вернулась.

А на рассвете нашли только её венок… перевитый с чужим.

Роса ещё сверкала на паутинках, когда Лида ступила босыми ногами на прохладную землю. Её корзина, сплетённая из ивовых прутьев, уже наполовину была заполнена собранными травами: пушистым зверобоем, тёмно-зелёной мятой и несколькими веточками чабреца, который она аккуратно срезала у самого корня.

— Белую полынь бы ещё найти... — пробормотала она, протирая лоб тыльной стороной ладони.

Солнце только поднималось над лесом, окрашивая верхушки деревьев в золотистые тона. Лида присела на корточки возле старого дуба, положив ладонь на его кору. Шершавая поверхность была испещрена глубокими трещинами — будто дерево хранило в своих морщинах память о сотнях прошедших здесь Купал. Лида закрыла глаза, и перед ней всплыли образы: ночь, лунный свет, скользящий по листьям, чьи-то руки, срывающие те же самые стебли...

— Сестра... — её шёпот смешался с шелестом листьев.

Три года. Три долгих года с тех пор, как Арина ушла в лес в Купальскую ночь и не вернулась. Нашли только её венок — переплетённый с чужим, из болотных трав, которых не было в этих лесах.

Лида резко открыла глаза и потянулась к низкорослому кусту у корней дуба. Белая полынь — серебристые листья, горький запах, способный отогнать даже самых настойчивых духов. Она аккуратно срезала несколько стеблей своим кривым ножом с костяной ручкой, когда вдруг пальцы её задрожали.

Трава под её пальцами зашевелилась.

Не от ветра.

От прикосновения чего-то... другого.

Лида замерла, чувствуя, как по спине бегут мурашки. В этот момент сквозь листву пробился первый луч солнца, осветив перед ней крошечную паутинку, свитую между ветвей. Каждая ниточка сияла, словно соткана из утреннего света.

— Лидка! — резкий голос заставил её вздрогнуть. Из-за деревьев выскочила Маруся, её подруга детства, с лицом, раскрасневшимся от быстрой ходьбы. — Чего ты тут копаешься? Все уже к реке собираются! Венки плести будем! — Маруся ухмыльнулась, поправляя выбившуюся из рыжей косы прядь волос. — Может, в этом году твой-таки поплывёт к суженому?

— Отстань, — Лида нахмурилась, продолжая укладывать полынь в корзину поверх других трав. Её пальцы на мгновение задержались на маленьком деревянном цветке, лежащем на дне — последнем подарке Арины. — Ты же знаешь, что я думаю про эти гадания.

Подруга вздохнула, но не стала спорить. — Как знаешь. Но если передумаешь…

— Я знаю, где вас искать.

— Ну да, конечно, — передразнила её Маруся, скрестив руки на груди. — «Всё это глупости, никакой магии нет.» А потом ночью сама первая бежишь к костру, когда никто не видит.

— Я не бегаю! — Лида резко подняла голову.

— В прошлом году видела! Ты стояла у самого края, смотрела в огонь, будто ждала, что кто-то выйдет из него.

Сердце Лиды сжалось. Она действительно приходила той ночью... но не для гаданий. Она искала следы сестры.

— Ладно, — вздохнула Маруся, видя её молчание. — Как знаешь. Но если передумаешь — мы у большого камня у излучины будем. — она развернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась. — А, да! Чуть не забыла. В деревне новый парень появился. Чужак.

Лида не подняла глаз, но пальцы её непроизвольно сжали стебель полыни так, что горький сок выступил на кожу.

— Ну и что?

— Говорят, из-за Чёрной реки. И... — Маруся понизила голос, — бабка Маня шепчет, что он не совсем человек.

Лида глубоко вздохнула и потянулась за последней веточкой полыни. Её пальцы коснулись чего-то холодного и гладкого. Металла? Камня? Кожа на руках тут же покрылась мурашками. Она вздрогнула и отпрянула, но любопытство пересилило страх. Раздвинув мох дрожащими руками, Лида обнажила странный предмет - круглую металлическую пластину с выгравированными символами, наполовину вросшую в кору дерева.

Глава 2. Огонь и лёд

Вечерние тени уже заползали в избу, когда Лида сидела за столом, разбирая собранные травы. Багровый свет заката пробивался сквозь закопченное окошко, окрашивая разложенные на столе растения в кровавые оттенки. Ее пальцы автоматически сортировали зверобой, мяту и чабрец, но мысли были далеко — у того дуба, где она нашла странную пластину.

Деревянный цветок лежал перед ней, почерневший по краям, будто опаленный невидимым пламенем. Лида осторожно провела по нему пальцем — и тут же отдернула руку. От прикосновения по дереву пробежали синие искры, такие же, как…

Скрип двери разорвал тишину.

Лида вскочила так резко, что опрокинула стул. Нож для трав — острый, с узким лезвием — мгновенно оказался в ее руке.

— Кто там?

На пороге стоял Олег. Его высокий силуэт заполнил дверной проем, а серые глаза светились в полумраке, словно отражая далекие молнии.

— Ты... — Лида прижала нож к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Как ты вошел? Дверь была на запоре!

Олег сделал шаг вперед. Пламя свечи на столе дрогнуло и погасло, но в избе не стало темнее — от его рук исходило слабое сияние.

— Замки — для людей, — он ухмыльнулся, но в его глазах не было насмешки. Только усталость. И что-то еще... что-то, от чего у Лиды перехватило дыхание.

— А ты кто? — прошептала она, не опуская ножа.

Олег медленно поднял руку. Между его пальцами вспыхнули синие огоньки, танцующие в воздухе, как живые. Лида отпрянула, но не от страха — от странного узнавания. Она видела этот свет раньше. В детских снах. В рассказах бабки Ульяны. В глазах сестры в ту последнюю Купальскую ночь…

— Ты... как сестра, — вырвалось у нее.

Олег кивнул, опуская руку. Огоньки не погасли, а переплелись в воздухе, образуя странный символ — три переплетенных круга, точно такой же, как на коре дуба.

— Твоя сестра была одной из нас, — его голос звучал глухо, будто доносился из глубины колодца. — И ты... — его взгляд скользнул по разложенным травам, — Ты тоже чувствуешь больше, чем обычные люди. Разве не так?

Лида сжала кулаки. Нож дрожал в ее руке.

— Где Арина?

Тень пробежала по лицу Олега. Он сделал шаг вперед, и теперь они стояли так близко, что Лида чувствовала его дыхание — пахнущее дымом и чем-то древним, как сам лес.

— Она попыталась закрыть врата одна. В Купальскую ночь, — он опустил голову.

— Какие врата?

— Между мирами, — Олег поднял руку, и синие огоньки снова вспыхнули, теперь образуя в воздухе подобие арки. — Твой род веками охранял их. Но теперь... — его глаза встретились с ее глазами, — Теперь ты последняя.

За окном внезапно завыл ветер. Ставни затрещали, будто невидимые руки пытались ворваться внутрь. В избе стало холодно, и Лида вдруг поняла — это не просто ветер. Это что-то большее.

И это было только начало.

Олег протянул руку, и его голос прозвучал тихо, но так, что каждое слово отдавалось в ее костях:

— Сегодня Купала. И если ты не закроешь врата, они откроются навсегда.

Лида посмотрела на свой нож, затем на синие огоньки в его руке. Где-то в глубине души она уже знала ответ.

— Что мне нужно сделать?

За окном ветер завыл еще громче, но теперь в нем слышались голоса. Сотни голосов. И среди них — один, до боли знакомый...

Лида стояла неподвижно, ощущая, как холодный пот стекает по спине. Воздух в избе был густым, словно пропитанным старыми заклинаниями и тайнами, о которых она даже не подозревала. Синие огоньки между пальцами Олега пульсировали в такт её учащённому сердцебиению, и этот мерцающий свет отбрасывал причудливые тени на стены, заставляя знакомую с детства комнату казаться чужим, почти враждебным местом.

— Что ты имеешь в виду под вратами? И какое отношение к этому имеет моя сестра? — её голос звучал резче, чем она планировала, но страх и гнев перехлёстывали через край.

Олег медленно сжал ладонь, и огни погасли, погрузив избу в полумрак. Внезапная темнота заставила Лиду на мгновение ослепнуть, и она инстинктивно отступила назад, пока глаза не привыкли.

— Ты действительно ничего не знаешь, — пробормотал он, больше себе, чем ей, и в его голосе прозвучало что-то между разочарованием и досадой. — Как же так получилось, что тебя оставили в неведении?

— Если ты что-то знаешь об Арине, говори сразу! — Лида резко шагнула вперёд, забыв про осторожность. Её пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

Олег не отступил. Его серые глаза в полумраке казались почти прозрачными, как дым, и в них читалось что-то древнее, нечеловеческое.

— Твой род — не просто травники. Вы Хранители. С древних времён ваша семья следила за равновесием между этим миром и... другими.

За окном внезапно завыл ветер, заставив ставни жалобно заскрипеть. Лида вздрогнула — звук был слишком резким, слишком живым, будто сама изба отозвалась на его слова.

— В Купальскую ночь границы истончаются, — продолжил Олег, медленно обходя помещение. Его пальцы скользнули по пучкам трав, развешанным по стенам, и Лида вдруг осознала, что это не просто лекарственные растения, а нечто большее. — Твоя сестра пыталась укрепить их в одиночку. Это было ошибкой.