Огонь Очищающий

Часть первая

— Вы свободны, Долорес, — стальным голосом промолвил министр.

— Но, Корнелиус… — пробормотала она неуверенно.

— Попрошу без панибратства! Господин Министр и никак иначе. Надеюсь, мы закончили? — он выразительно посмотрел на неё из-под кустистых бровей.

— Да, Господин Министр. Я могу идти?

Министр Магии лишь небрежно повёл рукой, отпуская навязчивую посетительницу. Как только за ней захлопнулась дверь, Фадж откинулся на спинку кресла и медленно выдохнул —Долорес раздражала. Корнелиуса сводил с ума запах её духов, обожаемый ею розовый цвет и мерзкий скрипуче-визгливый голос. Но она была верна ему и цепка, словно бульдог. Впрочем, и выглядела женщина так же. Если он прикажет — она отсечёт себе ногу. А уж если кому-то… Но вот её идеи начинали выводить министра из себя. Ненависть Долорес к оборотням, кентаврам, гоблинам, любым полукровкам и прочим магическим расам могла очень серьёзно испортить ему планы. Если она продолжит в том же духе — Амбридж стоит убрать. Хотя, пока, возможно, стоит этим воспользоваться. Направить её ненависть в другое русло…

Но какова?! Предложить Ему загнать оборотней в резервации! Оборотней! Которые ели у него из рук! Лучших ищеек Аврората, готовых убить любого, кто против него слово скажет! Сколько крови ему выпили представители Визенгамота, сколько взяток пришлось раздать, чтобы зарегистрированным оборотням, пополнившим силовые структуры Министерства, позволили работать легально! Это старичье апеллировали к опасности и давним устоям, зажимали средства на аконитовое зелье, и ставили всяческие палки в колёса. Но что в итоге? Преступность сократилась втрое! Ещё и из-за того, что сами оборотни и были частью этой самой преступности, пока им не позволили выйти из тени.

А кентавры? Интегрировать их в магическое сообщество было великолепной мыслью! Совы не всегда способны были перевозить крупные посылки, а волшебники не желали идти в курьерские службы из-за непрестижности работы и низких заработных плат. Кентавры же, несмотря на весь свой показательный гонор, оказались вовсе не против сотрудничать с магами взамен на защиту своих поселений и магическую медицину. Кстати о ней — кентавры стабильно снабжали ингредиентами аптеки и больницу Святого Мунго, что удешевило множество дефицитного сырья. Конечно, рынок просел и многие были недовольны, но такие будут всегда. Кроме того, если кто-то уж очень сильно начинал поднимать пыль, того всегда можно было подставить или устранить.

Нет, ну какая наглость и недальновидность! Долорес, видите ли, не нравятся излишне расплодившиеся русалки! Да, ранее они жили в резервации Чёрного озера и были строго ограничены в популяции. Теперь же водный народ обитает во всех водоёмах магической Англии и свободно общается с другими племенами, живущими в океане. Это принесло множество бонусов в казну в виде жемчугов и затопленных кладов. Русалки очень ценили свободу. А то, что магглы стали тонуть немного чаще, что ж, на воде нужно быть осторожным. Кроме того — магглов много. Премьер министр магглов весьма благосклонно отнесся к русалочьему законопроекту после возвращения приличной части, казалось бы, давно утерянного богатства с кораблей, затонувших у берегов Туманного Альбиона в 1942. Он тоже посчиталпропажу нескольких людей в год достаточной платой. Миром правят деньги и глупцы, он всегда об этом знал.

Корнелиус встал, потянулся, в спине неприятно захрустело. Он накинул бордовую мантию сверху на чёрный костюм и отправился камином домой. Рабочий день окончен, но не окончены дела.

Шагнув из пламени на специальный коврик, заботливо подстеленный домовиком, он громко сообщил:

— Я дома.

Из двери напротив тут же выпорхнула фигуристая, хотя и немолодая светловолосая женщина с приятным круглым лицом.

— Милый! Ты сегодня рано! Как прошёл день?

Она легко приняла у него мантию и котелок, неуловимым движением палочки невербально отлевитировав их на вешалку в углу комнаты. Быстро разгладила немногочисленные складки на одежде мужа и ненавязчиво усадила того в кресло, велев домовику:

— Мавр! Ужин для хозяина!

Кудрявый лопоухий домовик, одетый в некое подобие мантии и сандалии, степенно кивнул и тут же исчез, чтобы вновь появиться с подносом. Жаркое источало ароматы на всю комнату, а свежий хлеб манил хрустящей коркой. Корнелиус удобнее устроился в кресле и начал неторопливо рассказывать о прошедшем дне. Это было частью их вечернего ритуала с женой: сначала он говорил, а затем принимался за еду, давая жене возможность высказаться.

Ида умела слушать. Она никогда не перебивала, вопросы всегда задавала по теме и давала прекрасные советы. Вот и сейчас сказала:

— Не нравится мне что-то эта Долорес в последнее время, Освальд. Ох не нравится. Как бы она не копала под твоё кресло. Наверное, мне стоит завтра в благотворительном клубе упомянуть о её неприличных пристрастиях, скажем, к гоблинам, — сказала она, небрежно поправив платье на коленях, — Что ты об этом думаешь? Ничто так не испортит женщине репутацию, как грязная сплетня. Кроме того, нам всем не стоит забывать — она не замужем, чего волшебное сообщество не одобряет. Где это видано, чтобы старая дева лезла в политику! — демонстративно закатила она глаза и сморщила носик.

Корнелиус одобрительно улыбнулся и принялся за жаркое. Жена всегда прекрасно улавливала ход его мыслей. Политика — грязная и грубая игра. Не стоит в неё соваться, если не готов жертвовать даже ценными фигурами. Долорес с подмоченной репутацией будет благодарна ему, если он оставит её на прежней должности. Останется дать дамочке понять, что её не попёрли из министерства только благодаря ему. А сплетня про гоблинов лишь добавит дровишек тому костру, который он планировал разжечь в ближайшее время. Ему очень и очень не нравилось, что деньги волшебников находятся у них. Стоит напомнить зеленошкурым времена гоблинских войн.

Пока он неспешно насыщался, Ида рассказала о деятельности своего комитета:

— Сегодня мы посетили сиротский приют при Мунго. Всё по плану, он практически ликвидирован. Осталась лишь группа с новорожденными и малая — для временного пребывания детей. Остальные распределены в семьи. В семьях мы тоже были: дети счастливы и довольны.

Часть вторая

Томаззо отошёл в мир иной в 1498 году. Смерть он принимал легко, несмотря на немалые муки ей предшествующие, потому что знал — вскоре предстанет перед Господом, которому служил всю свою жизнь. Господу и Испании. И вовсе не был готов к тому, что после своей кончины окажется не в райских кущах, куда вел его путь служения, а в некоем чистилище, где ему, грешному, дали понять, как он заблуждался в слепой вере своей, и почему его трактовка воли Божьей не была верна. А затем, спустя время, он очнулся в теле молодого человека по имени Корнелиус Фадж, в Англии 1978 года.

К счастью для него, Корнелиус в тот момент пребывал на лечении в больнице Святого Мунго, где восстанавливался после чрезвычайной ситуации, в департаменте которых он и работал. Потому никого не удивила ни практически полная потеря памяти, ни проблемы с координацией движений. Пациент долго учился отзываться на собственное имя, а некоторые предметы, словно видел впервые. Впрочем, колдовать ему тоже пришлось учиться заново.

За пациентом самоотверженно ухаживала его молодая жена — Ида. Её не смущало ни то, что Освальд забыл практически всё, и в том числе её, ни то, что ему предстояло восстанавливаться практически целый год. От природы и в силу воспитания, Ида была очень заботливой, и испытывала необходимость помогать людям. Кроме того, она практически не знала своего мужа.

Ида была сиротой, которую воспитывала тётка-магла, к тому же очень религиозная. Для тётки иметь племянницу-ведьму — было сродни плевку в лицо. Потому, по достижении совершеннолетия Ида выскочила замуж за того, кто первый позвал — за нескладного и невзрачного мальчика с тонкими губами и тяжёлым взглядом — и стала миссис Фадж. Молодожены успели прожить вместе всего месяц, в небольшом доме в Тинворте, подаренном родителями жениха, когда её вызвали в Мунго Патронусом, сообщив, что с мужем приключилась беда.

Теперь она самоотверженно кормила Корнелиуса с ложки, называла окружающие предметы, чтобы ему легче было вспомнить, рассказывала о себе и о нем, то, что знала. Родители Корнелиуса навещали нечасто, у матери от вида беспомощного сына портилось настроение, и накатывала истерика, которая жутко раздражала Освальда и тревожила медперсонал. Вскоре визиты прекратились, к вящей радости обеих сторон.

Спустя пару месяцев его выписали домой. Через полгода Фадж уже отлично ходил, привык к новому имени, хотя дома предпочитал второе, и даже сносно колдовал, — большинство заклинаний произносились на родной ему латыни. Сложнее было ориентироваться в новом мире, и смириться, что он — волшебник. Господь знал, как вразумить раба своего, уверовавшего, что он первый после Господа, и жестоко пошутил над ним. Мир за годы пребывания Томаззо в Чистилище изменился, многие вещи казались ему дикими, кроме того, с миром волшебным он оказался и вовсе незнаком.

Жене он был безмерно благодарен, как и Богу, в существовании которого он убедился на собственном примере, ведь кроме как доказательством бессмертия души человеческой, его пребывание здесь объяснить было нечем. Только вера в Него удерживала Томаззо на краю пропасти безумия. Вера и Ида. Её он считал божественной наградой, своим воздаянием за годы целибата во славу Божию. Именно такой должна быть жена истинно верующего человека: доброй и самоотверженной — поддержкой и опорой мужа во всех делах его и помыслах.

Больше года потратил Томаззо-Корнелиус на то, чтобы понять, что собой представляет как волшебный мир, так и мир маггловский. Что-то его ужасало, другое же — восхищало. Подписание Статута Секретности, чему немало поспособствовали его братья-последователи, заставляло испытывать гордость. Что касается общей картины мира — она была удручающей: и без того небольшое магическое сообщество разрывала гражданская междуусобица. Что для его времён не было чем-то из ряда вон, только вот нынешние реалии были иными. Магическое сообщество и без того небольшое, благодаря бессмысленным и многочисленным стычкам — стремительно сокращалось. Маги находились в тупике — не имея возможности интегрироваться в маггловский мир, и не видя выхода, они грызлись между собой, как крысы в клетке.

Своё место во всём этом Томаззо-Корнелиус видел очень чётко: вершина. Только слова тех, кто на вершине — имеют вес. А он — избранный Богом, явно был послан этому миру, погрязшему во грехе и раздоре, дабы восстановить гармонию и привести волшебников к процветанию. Однажды он уже взобрался на вершину и привёл свою страну к процветанию. Теперь он собирался сделать это снова. Он был во многом не прав,но Господь милостив и дал ему второй шанс, который Корнелиус не упустит.

Начать он решил с возвращения на работу в Департамент чрезвычайных ситуаций, куда сына после выпуска того из Хогвартса устроил Фадж-старший. Должность за ним сохранилась, а его временный заместитель даже обрадовался возвращению Корнелиуса с больничного, вернувшись на непыльную должность в Департаменте управления каминами.

С обязанностями он разобрался быстро и стал строить основание будущей Пирамиды Власти. Волшебники оказались не слишком-то сильны в интригах и коварстве, к тому же — не отрастили они пока зубов с ним тягаться. Корнелиус умело собирал компромат на всех, до кого мог дотянуться, подстраивал ситуации, в которых люди оставались его должниками, при этом чувствуя себя чрезвычайно благодарными прекрасному человеку Фаджу. Он создал сеть соглядатаев из мальчишек-оборванцев в Лютном, приплачивал проституткам за слухи, прикормил оборотней предоставляя им то ту, то другую работёнку. Он создавал репутацию.

Где-то действовал тонко и лестью, где-то подкупом, несколько раз якобы проболтался о нехороших делишках ненужных людей. Корнелиус плёл паутину знакомств, завязывал дружбу с нужными людьми, не чурался поддерживать связь со всеми бывшими однокурсниками из Хогвартса, под предлогом попытки возвратить воспоминания. Никогда не знаешь, кто может пригодиться. Люди в его руках были инструментами, на которых бывший Инквизитор играл виртуозно. Когда-то он манипулировал королями, что ему какие-то волшебники?