Охота на Истинную

Глава 1

Говорят, от любви до ненависти один шаг. В моем случае все было иначе. Я изначально ненавидела. Сильно, всей душой, так как только может ненавидеть человек того, кто намеренно забирает твою свободу.

Астархов был тем, кто лишал жизни, вгрызаясь в глотку. Лучше бы он и в мою вгрызся. А вместо этого я узнала, что я Истинная, которая никогда не сможет рассчитывать на свободу.

От любви до ненависти один шаг…

Но прежде чем я узнала, что такое любовь, мне пришлось сделать шаг и… выстрелить.
Так значит от ненависти до любви один выстрел. Но в нашей жизни этих выстрелов оказалось слишком много...

Любить монстра – это непозволительная роскошь, но ничто на свете не могло сделать мою клетку пригодной для жизни, даже его любовь. Но это и не была любовь. Это была одержимость зверя, дикое неуемное желание обладать мной, закрыв мне все пути к существованию.

Глава 1

События происходят в начале 2000-х

Вячеслав

– Мы верны Дикой Охоте испокон веков! Во имя Лунной Богини и в честь ее возлюбленного, подземного Бога Тьмы, Ночи и Смерти, мы обращаем свой взор в небо и меняем свой облик на истинный. Мы приносим в дар, свежую и теплую кровь смертного. В день, когда наступает новое столетие, мы по-прежнему отдаем дань Бессмертным. Так было, так есть и так будет всегда!

Раньше охота была иной. Сейчас же мы искореняем зло, которое мешает нашему существованию.

Люди называют себя вершиной эволюции, но не так далек час, когда на верхушке цепи будет стоять иная раса. Раса оборотней.

Я – Вячеслав Астархов, по праву рожденный от Истинных и Лунных. Я – Альфа самой большой стаи. Я потомок степных волков. И только я решаю, кому в нашем городе жить, а кому не жить вовсе.

– Братья! Несколько сотен лет мы были вынуждены скрывать свою сущность, но пришло время показать людям, кто мы такие. Сегодня, в день Кровавой Луны, да начнется Дикая Охота!

К моим ногам бросили эту мерзость под названием человек. Я чувствовал его страх задолго до этого момента. Когда расстояние превышало несколько десятков метров. Предатель мычал в кляп пока волки, горя желанием разодрать его плоть, пускали слюни на землю, некогда пропитанную кровью предателей.

– Да благословит вас Лунная на Дикую Охоту! Пусть он… достанется сильнейшему.

Пленника развязывают. Он напуган и жмется в землю, но никто его не спасет, ибо сейчас он передан в руки Богу Смерти. И навряд ли Лунная захочет спасти человеческое отродье.

– Отныне твоя жизнь в руках наших Богов. Там, в лесу, кровавая река. Найдешь ее – будешь жить, не найдешь – станешь кормом для оборотней. А теперь беги, – рычу ему в лицо.

Растерянно он отстраняется от меня, с усилием встает на ноги и пытается бежать. Волки все еще настороже, все смотрят на него, но никто не двигается с места, дожидаясь моего разрешения.

Мразь побежала. Я выжидал. Каждое его движение раззадоривало и заставляло хищнические инстинкты срабатывать. Охотник просыпался в каждом, и каждый оборотень жаждал человеческой крови.

– Да начнется Дикая Охота!

Волчий вой поднялся по всему лесу во имя Луны. Мы бросились за добычей. Я мог бы достигнуть его в два счета, но как вожаку мне было важно знать, кто первый после меня. Кто будет моей правой рукой и надежным плечом долгие годы.

Я бежал вслед за мерзким человеком, который подверг опасности многих оборотней. Я не мог ему этого простить, а человеческие наказания были чужды двуликим. Все решила Луна. Кровавая Луна, что идет рука об руку со смертью. Именно она показала мне правильное решение.

Я мчался, прислушиваясь к вою стаи, хрусту веток, шелесту листьев и травы, теплому порыву воздуха и течению воды, которая была совсем близка. Кто бы мог подумать, что мелкий человечишка сможет найти реку. Но ему не суждено до нее добраться. Клыки настигнут его и вонзятся в плоть, разорвут на мелкие куски и пропитают этой ночью землю человеческой кровью.

Но резкий удар под ребра и я падаю на землю, скатываюсь кубарем вместе со всей сырой и полусгнившей листвой с горки. И снова удар. Он происходит внутри. Из меня. Он рвется наружу, ломая кости. Он расщепляет мой череп пополам.

Я желал схватиться руками за голову, но это было невозможно.

Склонился, уткнувшись мордой в землю. Сейчас я не понимаю, что со мной происходит. То резкая боль, то агония настигает тело, и я снова бегу сильнее, быстрее, бегу к эпицентру своей боли. Кости ломает как при первом превращении, когти зарываются в землю, будто под собственную кожу. Я настиг человека раньше, чем остальные.

Нет.

Ребенок. Это был ребенок, который обнимал это мерзкое отребье, на которое велась охота.
Я сделал шаг скалясь. Отвратительный запах, но такой… такой дикий и сумасшедший, такой, черт побери, близкий и такой мой.

Я не верил в то, что сейчас происходило. Это было невозможно, но в чумазой оборванке, которая обнимала нашу добычу, я чувствовал свою пару.

Это невозможно. Этого просто не может быть!

Ничто сейчас не поддавалось логике, одни лишь инстинкты оборотня и я сделал то, что сделал бы любой. Не обращая внимания на боль во всем теле, я двинулся целенаправленно вперед, дабы оставить метку на своем. На том, что предназначалось мне по праву в этом мире.

Всего лишь один прыжок.

Лес пронзился выстрелом. Звук оглушает, дезориентирует. Резкая, дикая боль пронзает все тело. Я падаю набок, пытаюсь схватиться за рану, пытаюсь завыть. Снова смотрю в темноту, на маленькое чудовище, держащее в руках пистолет. Скалюсь, и перед очередным выстрелом, вкладываю все силы, чтобы дернуться вперед и сомкнуть челюсть на лодыжке.

Страх, отчаяние, боль…

Кровь Истинной отравила мою.

Жизнь медленно покидала меня, пока я захлебывался в собственной крови.

Дорогие мои, приветствую вас в новой истории цикла: город Оборотней:)
Не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять ее.

Глава 2

Глава 2

– Как же ты не понимаешь? Папа вляпался куда-то! Я это точно знаю! Я видела, как они забрали его! Насильно затолкали в машину!

– Он всегда с этими оборотнями, тьфу.

Мама бросает кухонное полотенце на стол и продолжает не обращать внимания на меня, направляя всю энергию в тесто. Кажется, во внезапно воцарившемся напряжении на месте теста мама представляет папу.

– Они убьют его! – вырывается из меня, и руки мамы замирают. Она оборачивается через плечо, кроткий взгляд тревожно полоснул по мне, мол, не нагнетай и так тошно. Опустив взгляд, она отворачивается и продолжает возмещать тревожность на будующем пироге. – Но так же нельзя!

– А что ты мне предлагаешь? Пойти с вилами на оборотней? Я тебя умоляю, Лена, прекрати психовать. Он уже столько лет с ними работает.

– Работает с оборотнями? Да они его за шкирку и бросили в машину, как кусок мяса на убой!

– Не утрируй. Иди, займись уроками. Завтра, максимум через три дня твой отец будет дома, бухой или побитый. Или и то, и другое.

То, что отец работал на оборотней, я узнала относительно недавно. Оказывается в этой блохастой шайке он уже несколько лет. Не удивительно, что мы начали жить, не побоюсь сказать, богаче. Деньгами они не обделяют, только что делает отец? Что за работа такая, даже страшно подумать, ведь все, что касается оборотней вдоль и поперек пропитано криминалом. И дела их грязные, и деньги, и сами они!

Может, мы и переехали в собственный дом, только счастья поубавилось. Раньше не было всей роскоши, однако мы всегда вместе были. И мама не нервничала. И папа был рядом. А теперь я слышу мамин плач каждый раз, когда приходит отец. Она просит оставить эту «работу», но отец не преклонен. К тому же, он начал пить, периодически поговаривая в пьяном бреду, что у него «проблемы». И мама не раз говорила, что уедет от него, забрав меня. Да толку давить на жалость или угрожать – все равно ничего не меняется. Ради папы мама ушла с работы, чтобы дом содержать и меня воспитывать. Куда она уйдет со мной?

Отец работает на важную шишку. Вячеслав Астархов. Я никогда не видела его. Не знаю, есть ли вообще такие люди, которые видели бы Альфу города, но все его знают и боятся как самого Дьявола. И дня не проходит, чтобы я не проклинала его в мыслях. С этим буквально начинается мой день и заканчивается.

Как-то раз я подслушала разговор отца и все паззлы встали на свои места. Причина нашего семейного несчастья была раскрыта. Только вот если ты как-то и связан с оборотнями, разорвать эту связь может только одно - смерть.

Пожалуй, я в чем-то не разбираюсь, но уже точно понимаю, что это вопрос времени.

Я захожу в спальню родителей, пока мама возится с ужином. Не знаю, что я хочу найти, но начинаю заглядывать в полки и шкаф, копаться в отцовских вещах и чувствую, как половина из них пропитаны запахом псины.

Под шкафом нахожу коробку. Первое, что приходит в голову это детские фотографии. Обычно они хранились там. И действительно, пару розовых альбомов, обильно забиты фотками прошлого. Беру один в руки, а у самой нарастает тревожность и ностальгия. Я такая счастливая на фотографиях и такая искренняя, и мама с папой тоже. А сейчас… мы уже лет пять не фотографируемся.

Я беру следующий альбом с еще более ранними фотками, когда мы жили в коммуналке. Сейчас понимаю, как же там было тесно и ужасно по меркам проживания, но мама всегда улыбалась, пока мы жили там. В собственном же доме она больше серьезная, даже морщинка пролегла по лбу.
То, что я собиралась найти – не нахожу. А что, собственно я искала? Наверное, остатки своего счастливого детства и, возможно, надежду.

Как глупо. Я давно не ребенок, меня ждет выпускной класс, а потом институт, а я все еще витаю в каких-то сопливых мечтах, где в нашей семье все так, как было раньше.

Держат ли нас на плаву приятные воспоминания, или же это просто выдумка, которой мы себя привыкли утешать, я не знаю. Станет ли нам, детям, лучше, если мы узнаем о своих родителях нечто большее, возможно губительное? Но даже в незнании я умудряюсь не спать ночами. Стоит раздаться телефонному звонку, сердце замирает. Ни я, ни мама, никогда не знаем, звонит ли отец, который скажет, что снова задерживается или же милиция, которая хочет сообщить неприятные новости. Возможно, мама и не подает виду, но я все вижу и чувствую.

Единственный способ забыться – друзья. У них свои проблемы, возможно, похуже. Но когда мы вместе, нам проще все это переносить. Родители заблуждаются, считая, что мы на своей волне и нас не интересует то, что происходит в кругу семьи. Если у нас школа, уроки, кружки, которые на самом деле не кружки, а вылазки в гаражи или заброшенные недостройки, это не значит, что, придя вечером домой, мы засыпаем со спокойным сердцем.

Большинство родителей моих друзей не гнушаются показывать свой род деятельности. Я не очень понимаю, что чувствует Наташа, когда ее родители нажрутся и устраивают скандал на всю улицу. Чаще всего ее мать ходит побитая. Мои родители так никогда себя не вели. И я не могу сказать Нате, что понимаю ее, я просто рядом с ней. А как иначе? Оказывается, мне так проще переживать собственную боль и волнение. Заикнуться о том, что в нашей семье разлад из-за работы отца – это немыслимая глупость. В сердцах каждый опущенный жизнью мечтает связать свою жизнь с оборотнем. Как бы это ни звучало глупо и странно, но именно они золотой билет в лучшую жизнь или худшую смерть. Только о втором никто не думает.

И вся наша красивая жизнь и роскошь – результат залога в виде одной человеческой жизни.

Я продолжаю рыться в альбоме, в надежде найти какие-то ответы, на терзающие меня вопросы. Когда? Когда станет лучше? Когда все изменится?

Старая, потертая коробка хранила много воспоминаний, но ни одно из них не могло мне помочь. А если что-то и было, то папа наверняка хранил бы это в своей голове.

Кроме одного… пушки, которую я неожиданно обнаруживаю на дне коробки.

Глава 3

Глава 3

– Ленка, ну ты чего так долго?

– Наташа, – хватаю подругу за руку и увожу подальше от посторонних ушей. – Мне кажется, с отцом что-то случилось. Его уже нет три дня.

– Думаешь, оборотни с ним что-то сделали?

Я киваю, а у самой кожа зябкой становится.

– Я хочу поехать на склад, где он работает.

– Спятила? Да как только ты сунешься туда, тебя прихлопнут.

– Пусть попробуют догнать, – улыбаюсь коварно. – Смотри, что у меня есть.

Открываю рюкзак и достаю оттуда тяжеленный и холодный пистолет. Наташка, ахнув, отстранилась от меня подальше. Сразу было видно, не впечатлилась, вдобавок испугалась. А еще называет себя самой крутой на районе.

– Ты точно с ума сошла. Откуда пушка? – заинтересованно подходит и тянет руку. Желание прикоснуться к оружию такое манящее и с тем же опасное, что за душу берет.

– Отца.

– Не мни из себя охотницу на оборотней, – одёргивает руку и прячет обе в карманы подальше от соблазна. – И положи эту опасную штуку туда, откуда взяла.

– Наташа, ты с каких пор стала такой трусихой? – быстро прячу пушку, не хватало ею засветить, впрочем, кто нас видит за гаражами? – Забыла, как мы по заброшенным домам лазили? А как лазили по не заброшенным домам? – ударяю ее легонько в бок, и подруга смеется. Правильно говорят, с кем поведёшься от того и наберешься. У Наташки семья неблагополучная. Хотя, что говорить, моя идет в то же направление. Правда ее отец бухает, сидит дома и бьет ее мать, пока та в перерывах работает. Хорошо, что мой отец не опустился до рукоприкладства. Но с такими темпами он реально сопьется и до избиения рукой подать.

Нет. Не хочу о таком думать. Мой отец не такой. Никогда таким не был и не будет.

А в какой момент я стала такой, какая я есть сейчас? Переходный возраст? Ну уж нет. Постоянное отсутствие папы в доме и мамы ментально, и присутствие подруг, которые испортили мое воспитание. При родителях я остаюсь лапочкой, еще и отличницей успеваю быть, а за стенами нашего дома приходится быть оторвой. Дикой, своенравной, безбашенной. А главное, смелой. Порой, даже более смелой, чем остальные. Но это уже враждебное. Иначе не выжить в этом мире. Или в этом районе. Ну ладно, в нашей школе уж точно не протянуть, будучи серой мышкой, какой я всегда и была.

С умалением родителей обменяла свои годовые пятерки на изменение имиджа. Они пошли на встречу и дали разрешение на осветление двух прядей, а папа еще подарил мелки для окрашивания волос. Из Штатов! Все обзавидовались. Ведь единственные, кто на данный момент ходит с окрашенными волосами это местная рок-группа.

У самой дикого восхищения от перекраски волос не было, мне нравились свои густые темные. Еще и пупок проколола, на спор. Иначе никак нельзя было. Засмеяли бы, а я ну очень хотела со старшеклассниками общаться. Мечта сбылась.

Благо мама не знает, на какие я жертвы пошла. Иначе вырвала бы серьгу из пупка, не задумываясь. Еще бы запретила с Натахой общаться, а она для меня как путеводная звезда во взрослую жизнь. Все взрослые премудрости рассказывает! От поцелуев за гаражом до первого секса в машине.
Да уж, что не сделаешь ради завистливого восхищения школьных подруг и крутости перед парнями.
Хотя мне просто хотелось нравиться Вадику. Вадик старше, ему скоро девятнадцать. Я вижу, как он смотрит на меня, но он встречается с Наташкой. Она охотно не замечает то, как он жрет меня глазами.

Я люблю его молча. Взглядом. Мысленно.

Потому что он парень моей лучшей подруги.

– Давай Вадика возьмем с собой. Любит он по заброшенным местам лазить. А вот я нет, ногти новые приклеила, и юбка смотри какая. Последнюю на рынке отхватила. Но компанию составлю. А если нас поймают, представляешь, что с нами будет? Это ты у нас чемпион по бегу, а я?

– Да ничего с нами не будет. Потому что не поймают.

***

Вечером мы вернулись ко мне домой, чтобы покинуть дом уже на ночь. Правда, надо было соврать. По-крупному. Потому что куш не сорвать и не провернуть темное дельце без натурального вранья, предначертанное маме.

Знаю, врать маме возбраняется, но мне не стыдно. Здесь дело благородное! Я волнуюсь за отца и чувствую недоброе.

Наряду с пистолетом я откапала отцовскую видео-камеру, чтобы в случае чего заснять криминального авторитета со всех его негативных сторон. В конце концов, нашу биологичку и подставного любовника, коим был Ромка, наш друг, я засняла. А вот нефиг было докапываться до Наташки и угрожать ей завалом экзаменов. Стерва. Получив копию пленки, где она развлекается в своем кабинете на столе с учеником, училка живо смылась из школы, объяснив это тем, что ее пригласили в место получше. И какая разница, что Ромке девятнадцать, он второгодка и крупнее ее в два раза. На видео четко видно, как именно она начала к нему приставать, расстёгивая его рубашку и закидывая на него бритую ногу. А он какой-никакой, но ученик!

Правда, Ромка все равно с ней переспал, но чуть позже и по своей инициативе. Школу-то он наконец-то закончил.

Похоже, этим летом мы последний раз тусуемся компанией, хоть на сегодня и неполной. Просто потому, что я одна была на класс младше. Мне еще одиннадцатый пережить, а ребята разъедутся по колледжам.

– Мамуль, я с ребятами гулять, – подхожу к ней и целую в щеку, но она перехватывает мою руку и притягивает на себя. Закатив глаза, подтаскиваюсь к ней.

– До десяти.

– Ну, м-а-а-м. Ну, мамуль, ну, я же люблю тебя.

– Я сказала до десяти.

– Ну, мамуль, ну, пожалуйста. Лето же. Ну, пожалуйста, пожалуйста.

– Теть Марин, мы хотели у моего дома посидеть. Костер, гитара, песни и никакого алкоголя, клянусь. А если вы позволите Лене у меня остаться на ночевку, будет вообще замечательно. А то дорога от меня до вас занимает час. Сами знаете, мы ночью через кладбище не ходим. А так какой смысл нам на полчаса уходить?

– А если вернется папа, что я ему скажу? – мои глаза округляются до уровня Бэмби, и я закатываю дрожащую губу. Мама обречённо выдыхает.

Глава 4

Глава 4

Через час мы подъехали к этим самым складам. Наташка не спешила покидать машину, Вадик, кстати, тоже.

– Вы что не пойдете со мной?

– Ты ведь знаешь, кому принадлежит это место?

– Астархову, – говорю равнодушно, потому что такие, как он, недостойны моих эмоций, кроме гнева, который на данный момент сидел в ожидании выплеснуться наружу.

– Я, по-твоему, самоубийца? – заявляет раздраженно, повернувшись ко мне. – Я думал, мы на заброшенные склады катим, где можно найти старые аккумуляторы и свинец потырить.

– Я разве говорила про свинец?

– Наташка сказала на склады, вот я и решил.

– Оставайтесь здесь, а я пошла.

– И долго нам тебя ждать?

Я незаметно достаю из сумки пушку, пихаю в джинсы и одергиваю длинную клетчатую отцовскую рубашку.

– Я думаю, что потрахушный забег совершить успеете. Может дважды. Еще и пирожки успеете поесть.

– Дважды маловероятно, – смеется Наташка и сразу же затыкается, как только Вадик на нее взглянул.

Вот тебе и друзья, которые поддержат в случае чего. Они, наверное, забыли, как из-за их прихоти я на свою жопу нашла приключения и сидела под домашним арестом два месяца, взяв всю вину на себя. Иначе бы их исключили из школы.

Случайно я, видите ли, использовала огнетушитель в своих собственных целях. До сих пор, не знаю каких. Хорошо, что у меня это директор не выпытывал. Также случайно пролила клей на стул трудовика. Случайно из кабинета биологии отпустила мышей и двоих питонов. Ну, это действительно была я, и это было и вправду случайно. Также случайно кинула помидоры в машину математика и закидала яйцами окно нашего историка. Все я, все случайно. Стресс, гормоны, переходный возраст. По факту стояла рядом. Но пришлось сделать явку с повинной так, что загребли как соучастника, а после и вовсе все грехи возложила на себя, как только узнала, что Наташку и Вадика собираются отчислить. А кто я была бы без них? Ботаником, которым всю жизнь была в других школах, и которую все время презирали и ненавидели.

Выхожу из машины и смотрю сквозь темноту леса на склад. Издалека выглядит достаточно устрашающе, ибо не видно ни зги.

Страшно ли мне? Ледяная и тяжелая пушка согревала мою смелость. Да и вообще, когда я проколола на спор пупок в гараже какой-то иголкой, которую активно называли «цыганской» я поняла, что и горы могу теперь свернуть. Если, правда, родители не свернут мою шею быстрее.

Пока я оглядывала лес и пыталась унять скачущее сердце мыслями об отце, послышался хлопок двери. Вадик вышел из машины, Наташка следом за ним. Друзья подошли ко мне и стали вглядываться в кромешную темноту.

Запах табака немного перетягивает внимание. Вадик протягивает мне сигарету, смотря на меня так, будто мы видимся в последний раз и не я, а он сейчас собирался посетить логово самых опасных оборотней.

Да уж правдива та истина, когда говорят, что подросткам неведомо чувство сохранения собственной жизни. Вадик с Наташкой все-таки переступили этот рубеж. Наверное, он начинается с восемнадцати, сразу после дня рождения. А наутро активируются поджилки, которые в случае чего трясутся и очко, которое в том же случае сжимается.

Хорошо у меня еще ничего не трясётся и не сжимается, иначе бы реально сдрейфила. Это вам не пупок старой иглой колоть. Это чертовы оборотни.

– Спасибо, Вадик, ты очень добр, но я не хочу, – никогда не было желания брать в рот эту гадость.

Может, я и дружу с немного отбитыми на голову ребятами, которые активно злоупотребляли, но становиться полноправной частью их компании от корки до корки, от пяток с мозолями до кончиков секущихся волос я не собиралась.

Саня, Роман, Юля, Серега, Вадик, Натаха и я. Я была дополнением к этой крутой компании. Правда, сегодня мы не в полном составе. Но, если уж Вадик с Наташкой со мной не хотят пролезть на территорию, те другие бы точно слились сразу, как только узнали в чем мой план. Хотя и плана как такого не было, кроме как убедиться в том, что мой отец жив.

Никто из них ради своих родичей на такой риск не пошел бы, это я точно знаю, как и то, что я никого из них не оставила бы в такой ситуации. Но, сейчас это уже не имело никакого значения.

– Лен, давай утоляй свое любопытство, но через полчаса, чтобы была здесь, иначе пойдешь пешком домой. Часы есть?

– Нет.

Закатив глаза и посмотрев немного презрительно в мою сторону, как на совершенно не подготовленного солдата, Вадик снимает со своей руки черные часы и, схватив меня за руку, оборачивает ремешки на моем запястье.

– Но потеряй, они новые. Отец грохнет меня.

В ответ киваю и одобрительно улыбаюсь, схватив прищур Наташки. К гадалке не ходи – ей это не понравилось, потому что подарками Вадик ее не заваливает. Если и заваливает, то только в гараже или на заднем сиденье своих машин. Точнее, отцовских, которые он берет покататься, пока тот в командировке.

Подхожу к проволочному забору, внизу которого дырка заделана небольшой фанерой. Труда ее убрать не составило, как и оказаться по ту сторону. Оборачиваюсь на негромкий свист Вадика.

– Держи фонарь, – просовывает мне в дырку, засветив перед этим светом в глаза. – Случайно, прости. Фонарь тоже не просри.

Подрагивая, забираю фонарь. Кладу руку поверх оружия, проверяю на месте ли оно. Несмотря на то, что оно холодное и увесистое, я перестала его ощущать, как и ноги, которые стали ватными, и руки, которые неожиданно похолодели.

Понос бы не застал врасплох. Иначе это будет полнейшее фиаско.

Не думаю, что друзья увидели изменение в моем настрое. Они вообще, стоило мне отойти от забора, решили заняться друг другом. Чем больше я отдалялась от них и приближалась к лесу, тем сильнее меня охватывал страх.

Глава 5

Я уже несколько раз подумывала развернуться и пойти обратно, но касаясь пистолета я немного успокаивалась. Отец с детства учил меня стрелять из пневмата в гараже, по банкам. Вообще, он у меня был заядлым охотником. И как он связался с оборотнями не пойму? И не пойму, что я здесь делаю, чего взяла оружие. Зачем изображаю бесстрашную дочь? Черт, я ведь даже не знаю, заряжен ли пистолет? Чего сразу не проверила? И нет, остановиться я не могу. Не имею права. Я уже далеко ушла от дороги, я почти близко к заброшенным складам. Хоть и страшновато, но ноги сами несли меня вперед. Я должна была убедиться, что там нет моего отца. А если он там – буду действовать по ситуации.

Приблизившись к зданию, поняла, что не взяла камеру. Компромата уже не заснять. Ладно, это уже не так важно.

Никто никогда не знал, что именно на этих складах, кроме как то, что они принадлежат Альфе города. В здравом уме сюда никто не подумает сунуться, оттого и территорию даже не охраняют. Как я об этом узнала? Подслушивала часто разговоры отца. Это не было моей целью, исподтишка вынюхивать тайны, совершенно ненужные мне, но просто так случалось. И, как оказалось, информация пригодилась. Знала бы я, что склад охраняется вдоль и поперек, то мысль сюда сунуться не родилась бы в моей голове.

Что я знала об Астархове, кроме того, что он Альфа города? Криминальный авторитет и имеет несколько мебельных фабрик, чьи вывески можно встретить по всему городу и не только нашему. Как бы и склад, к которому я направилась, предположительно мебельный. Но кто ж в это поверит? А проверять никому и в голову не придет.

Любопытство до добра не доводит. Особенно сейчас, когда уходить нет смысла.

Ладно, зубы сжать и вперед.

Стараюсь передвигаться бесшумно, когда оказываюсь напротив здания. Слышны звуки, повсюду стоит противный запах, совершенно нехвойный, как заверяет производитель мебельной фабрики о своей экологической хвойной мебели.

Все будет хорошо. Надо просто это пережить.

Большое окно, собранное из множества маленьких квадратных стекол. Местами разноцветных, а где-то они вообще отсутствуют, благодаря чему мне удается услышать голоса и увидеть, что происходит в самом помещении.

Несколько мужчин в совершенно одинаковой черной одежде перемещались из стороны в сторону. Обзор у меня был небольшой, но хотя бы что-то.

Шли разговоры, местами спокойные, местами импульсивные, что-то падает, разбивается нарочно.

Смех, запах смолы, сигарет и затхлости.

Просидев так не меньше пятнадцати минут, я поняла, что нет смысла здесь оставаться. Там не происходило ничего такого, отчего бы волосы на руках могли встать дыбом. Какие-то бочки, коробки, ящики.

Больше похоже на мужскую посиделку. Возможно, я выбрала неудачное время и все не так невинно, как мне кажется на первый взгляд.

Похоже, моего отца с ними нет, а врываться туда и спрашивать – это было бы наибольшей глупостью.

И стоит мне немного выдохнуть и двинуться в сторону, как вдруг я слышу приближающиеся голоса. И голоса эти были снаружи.

Я прячусь за огромной железный мусорный бак, от которого несет такой тухлятиной, что меня начинает непроизвольно тошнить. Закрыв нос рубашкой, я стараюсь не шевелиться, не делать глубокие вдохи. Вообще пытаюсь не дышать! Сижу в ожидании, пока оборотни уйдут, иначе мне просто не вернуться к ребятам.

– Дай зажигалку.

– Ты задрал. Когда свою будешь носить?

– Зачем, если есть ты.

Несколько секунд тишины, звуки глубоких выдохов и, никогда бы не думала, но божественный аромат табака, который хоть как-то перебивает вонь из бака.

– Попал Андрюха. Дикий его грохнет.

– Ага.

Я напряглась. Надеюсь, речь не о моем отце. От этой мысли ужас захватил большую часть моего разума, я отчетливо ощутила, как мурашки проскреблись по моей спине, словно лезвия, а тошнота подступила к горлу, карябая его изнутри до спазмов.

– Так подставить босса, – хмыкает один мужчина. После чего я слышу смачный плевок. – То ли он бессмертный, то ли яйца его крепче, чем наши.

– То ли он мудила глупый. Это же Дикая охота. Жрал когда-нибудь человеченку?

– Ну, на хрен. Я хоть и оборотень, но придерживаюсь вегетарианства.

– Чую, – говорит второй неожиданно и в этот момент я просто перестаю дышать и, закрыв глаза, начинаю молиться. – Чую все мы сейчас поедем за кровавое озеро. Ты ведь там еще не был?

– Неа.

– Приезжий, – усмехается тот. – Это же наша местность, ты должен знать ее как свои пять пальцем. Хоть знаешь, почему озеро красное?

– Туда спускают кровь должников и провинившихся перед Астарховым?

– Дебил ты, Рамиль-ко. Шкода мелкая! Историю свою знать надо. Дно реки из красной глины. После обильных дождей воды больше становится, река мутнеет, течет быстрее, и, кажется, словно кишки кто-то выпустил в нее. Правда есть и легенда, что там, откуда начинается река, есть гора. Именно там человек убил свою невесту, которая была оборотнем. Он бросил ее в реку, и она с тех пор красная.

– Понятно, я-то думал, с нашего завода сливают говнецо.

– Сам ты говнецо. С нашего завода на земли предков никакое говнецо не попадает. Даже голубь не насрет без разрешения Астархова. Но он разрешает.

– Ха-ха-ха-ха.

Дебилы.

– Пустит сегодня Славик в речку кишки Андрюхины. Земля ему пухом.

– Да он живой.

– Ну, так пока.

***

Господи… О чем они? Не могу поверить услышанному.

Они собрались какого-то Андрея убить? Это не может быть папа. Не может. Он работает давно на Астархова. Он бы никогда не пошел бы против оборотней. Слишком велик риск, и он это всегда знал. Ведь у него есть мама и я. Он бы никогда не подверг бы нас такой опасности!

– Ты слышал?

– Что?

– Кто-то охнул.

– Да совы трахаются, наверное.

– Ха-ха-ха-ха.

После недолгого гогота, пошаркав ногами, оба оборотня начали удаляться.

Подождав еще немного, отошла от вонючего укрытия и подбежала к окну. Сердце бьется настолько быстро, что я не успеваю осознавать происходящее и руки онемели, и тело в мгновение стало тяжеленным.

Глава 6

Глава 6

Оцепенев от страха, я смотрю, как отца тащат по земле. Смотрю и не знаю, что делать. Оббегаю завод и выхожу к месту, где стоит множество машин. Открывается багажник большого черного джипа. Отца кидают туда, как какой-то мешок с мусором. Возможно, это последний раз, когда я его вижу.
Никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной и жалкой. И, наверное, такой безрассудной. Не обращая внимания на слезы, бегу со всех ног в лес, обратно к забору. Не знаю, через сколько минут я оказалась на месте, но мои друзья не успели даже дойти до снятия трусов. Стукнув ладонью по стеклу, Вадик испуганно отрывается от Наташки и смотрит на меня, не сразу понимая кто перед ним.

– Живо открой машину!

Живо не получилось. Пока Наташка натянула олимпийку, прошла вечность. Вадик открывает заднюю дверь, и я падаю на сиденье.

– Вадя, гони к центральной дороге. Они будут выезжать. Они куда-то везут моего отца!

– Черт, – он заводит машину, та, как назло, не с первого раза поддаётся, но все же там удается выехать и проехать до дороги, откуда должны поехать машины со складов.

Мы стоим чуть ли не в самих кустах. И как туда заехали непонятно. Но конспирацию никто не отменял. Хорошо, что у Вадика машина черная.

Буквально после того, как мы затерялись в листве, увидели, как выезжают несколько черных джипов и, кажется, мерседес.

Мы выезжаем следом за ними, как только последняя машина отдалилась на безопасное для нас расстояние. Вадикова девятка едет бесшумно за ними. Никто не пытается спросить у меня о происходящем, а я бы и не сказала. Я не могу даже рот открыть, после того, что узнала и увидела. Нам бы в милицию поехать, да кто мне поверит? Несовершеннолетней девчонке, которая незаконно проникла на клад самого Астархова?!

– Они сказали, что едут к озеру. Которое здесь, недалеко.

– Это то, про которое родичи страшные байки рассказывают?

– Да.

Вадик резко тормозит и разворачивается прямо на перекрестке в сторону поселка.

– Что ты делаешь? – пихаю его в плечо с заднего сиденья.

– Мы туда не поедем.

– Они везут моего отца к озеру!

– Детка, тогда я сочувствую. Твой отец нежилец.

– Да что ты говоришь? А ну, живо разворачивайся!

– Насколько мне известно, там оборотни убивают провинившихся людей.

– Откуда ты это знаешь?

– Оттуда. Ленка, тебе сейчас надо гнать домой, собирать вещи, и агитировать мать на переезд. Желательно сегодняшним ночным рейсом и не минуты позже. Поняла?

Вадик давит на газ, пока я молча дрожу и пускаю слезы.

Мама, мамочка… да она никогда не уедет и не бросит папу вот так. Будет отбивать все пороги милиции, лишь бы помогли. А ведь не помогут. Никто не поможет.

– Останови машину. Вадик, останови машину!

– Ну чего еще? – едва затормозив, я открываю дверь и выбегаю из машины. Вадик выбегает следом, догоняет меня и хватает за руку.

– Лена не дури. Пожалуйста!

– Я не могу его оставить! Это же мой отец!

Руки дрожат, сердцебиение как после соревнования по кроссу, и страх. Дикий и отчаянный. Вадик прижимает меня к себе и гладит по спине. Впервые меня обнимает парень. В любой бы ситуации я этому возрадовалась, но сейчас меня трясет от паники. От безысходности.

Он теплый, и пахнет сигаретами, а еще Наташкиными вонючими духами, и это, как ни странно, отрезвляет меня и заставляет собрать сопли, и отстраниться от парня.

– Я пойду туда! У меня есть пистолет! – поднимаю рубашку и показываю торчащий из штанов ствол.

Вадик как ошпаренный отпрыгивает от меня.

– Я не собираюсь себя и Наташку подвергать опасности из-за того, что твой отец накосячил. Нефиг было связываться с оборотнями. Каждый знает, что дружбы с ними нет. Кто свяжется с двуликими, тот найдет свою смерть раньше.

– То есть, вы бросаете меня? – Наташка подходит ближе и прячется за Вадиком, держась за его руку, тем самым обозначившая кто ей дороже.

Я смотрю на нее. На ее лице испуг, Вадик в недоумении, а во мне разгорается злость. И я разворачиваюсь и бегу по дороге, следом за машинами.

Бегала я быстро, и выносливость у меня одна из самых лучших в области, если умудрялась занимать призовые места на соревнованиях.

Свернув с дороги, продолжила бежать по лесу. Спотыкалась, падала, калечила свою кожу об кусты, разрывала одежду, но бежала. Бежала ровно до тех пор, пока не осознала, что заблудилась.

Все это похоже на ужасный сон. Он ведь должен закончиться. Должен же?

Мои колени разодраны, на ладонях нет живого места. Я даже умудрилась рассечь лоб об какую-то ветвь. Все тело горело и ныло от боли. Что я собиралась сделать? Тоже мне, героиня триллера, охотница на оборотней.

Это немыслимо. Надо было ехать с ребятами. Рассказать маме, поехать в милицию или на крайний случай уезжать из города, или лучше из страны. Ведь теперь они никогда не оставят нас в покое. Они не снизойдут до преследования, проще сразу закончить начатое. Убить всю нашу семью.

А теперь что? Надеюсь, Вадик додумается заехать к моей маме. Может быть, отца удастся спасти?

А я что? Мне надо выбраться хоть куда. Ведь вокруг меня ничего, кроме темного леса и даже проклятый фонарик не горит. От злости бросаю его в темноту, и зубами, прикусив до боли щеку с внутренней стороны, отрезвляю себя и бегу дальше.

Не знаю, сколько длился бег, но когда уловила мысль в голове, которой творился самый настоящий бардак, поняла, что я иду обессилев.

Волчий вой ворвался в сознание, как выстрел в тело, заполнил изнутри кровью и агонией, электрическим током пробежался по всей нервной системе заставив очнуться.

Вой один за другим, с разных сторон. Они становились все громче и громче. Это было похоже на волчью песню. Они приближались ко мне.

Светало. Лес уже не казался таким темным. Я могла разглядеть силуэты деревьев и кустов. Казалось, что с приходом солнца все завершится. Весь этот ужас.
Сжимая в руке пистолет, я поваливаюсь за большое дерево, чьи корни создавали некое подобие укрытия.

Глава 7 Астархов

Глава 7

Астархов

Открываю глаза и жадно вбираю прохладного воздуха в легкие, чтобы остудить внутреннюю агонию. Не помогло.

– Воды дай, – шиплю оборотню, который прирос к рядом стоящему стулу.

Не обращая на меня внимания, он был полностью поглощен чтением газеты, за которой я даже не видел его лица. Впрочем, я мало что сейчас мог разглядеть четко. Все в тумане.

Горло горит, будто съел раскаленный камень. Иначе крикнул бы. И пошевелиться не могу. Тело каменное, ноет. Местами, возникает ощущение, что мою плоть разрывают без обезболивающего.

– Сука… – выругался, понимая, что таким беспомощным и ущербным я еще себя никогда не чувствовал. И – о, надо же, паршивый щенок меня услышал.

– Босс, вы очнулись, – улыбается оборотень. – Ща дока позову.

Щенок срывается с места, да так живо, что стул с грохотом падает на пол с силой подобной землетрясению. В голове настоящая катастрофа. Кажется, мой мозг разделяется на несколько частей. Иначе, какого Дьявола мне так больно?

Зрение понемногу обретает фокус. Во всяком случае, я вижу графин с водой, а рядом наполненный стакан.

Надо всего лишь дотянуться.

Стоило приложить больших усилий, чтобы это свершилось.

Дрожащей рукой подношу стакан к губам, разливая на себя часть воды.

Видать не от боли сдохну, так захлебнусь точно.

Чертов стакан выпадает из руки. Сука. А графин далеко.

Значит, надо подняться, Слава.

Давай. Не хрен лежать. На том свете отдохнешь.

Но… черт, сомнительный отдых.

Скидываю ноги с кровати, тело с трудом, но поддаётся замыслу встать и дотянуться до сраного графина. Кажется, я был близок к цели, но свалился на пол, как мешок говна. Огонь внутри меня разгорелся сильнее, словно я встряхнул погасающие угли и положил к ним еще дровишек. Легкие заполнились дымом, дышать становится тяжелее, и я ползу до графина как до источника спасения своей жизни.

Схватив стекляшку двумя трясущимися руками, я осушил графин в один присест и облокотился спиной о рядом стоящую тумбочку. И зрение, кажется, возвращается на свое место, потому что вижу влетевшего в комнату Влада.

Взгляд оборотня неоднозначно проскользнул по мне. Ну, конечно, когда еще будет возможность лицезреть побитого Альфу, сидящего на полу, и трепетно сжимающего пустой графин, как единственную надежду на спасение.

– С днем рождения, Славик, – усмехнулся он, и, откинув в сторону часть белого халата, присел на корточки рядом со мной.

– Влад, – с трудом смотрю на него. – Ты че несешь, какой еще день рождения?

– Ты вернулся с того света, друг. Который раз. Афган отдыхает.

– Ничего не помню. Почему так херово?

– Совсем ничего не помнишь? – машу головой и принимаю помощь от друга. Тот помогает мне подняться, и я усаживаюсь на кровать.

– Такой странный сон снился. Будто я нашел свою Истинную, и она меня убила, – усмехаюсь, но, похоже, зря, потому что боль возвращается и поражает в самое сердце. Сжимаю рукой… рану. Черт. Это еще откуда?

– Славик, я тебя разочарую, но это не сон. А нет, погоди, наверное, я должен тебя поздравить.

– Ты же врач, а не шут. Что со мной?

– Ты укусил свою Истинную.

Поднимаю на него затуманенный взгляд. Владислав серьезен, как никогда. Что вчера было?

Охота у Багровой реки. Андрюха – предатель. Его дочь и…Черт. Его…дочь?

– Где они?

– Вспомнил, да?

Встаю с крова, но меня складывает пополам все от той же боли. Я весь перевязанный. Резко начинает мутить, вдобавок тошнит, крушится голова, а внутри все горит, сверлит, колит. Блять, да что это за хрень?

– Так что со мной? – голос оседает, хриплю как старик на смертном одре. А что, если так? Влад пристраивается сбоку, подстраховывая, но я даю ему понять, что в состоянии идти сам, во всяком случае, до сортира.

Встаю напротив зеркала. Похож на последнего конченного наркошу, которого едва откачали от передоза. А мне хочется еще, не знаю чего, но чувствую, что хочется. До одури, до галлюцинаций.

Делаю глубокий вдох, включаю холодную воду и, набрав полные ладони, умываюсь. Тело перевязано бинтом, из-под которого торчит непонятная херня. Я бы сказал, что рана, да. Но похоже на заражение, распространяющееся по коже. По телу. По мозгу и явно по костям.

– Ты пометил Истинную.

Смотрю на отражение друга, который, встав в дверях, сложив руки на груди. И судя по выражению волчьей морды, тот не шутит.

Похоже, я должен радоваться и ссаться кипятком, что встретил Истинную и даже успел пометить ее, да что-то нихрена не радостно. Однако ко всему в придачу чертовски досадно и обидно. Но пока не понял почему.

Истинная. У меня есть Истинная. Пиздец, конечно, но разберемся.

Вспомнил, она в меня выстрелила. Мелкая дрянь. Мелкая дрянь, дочь Андрея. Ну, отлично, блять. Спасибо, Лунная. Это так ты поддерживаешь Альфу?

– Пиздец, – выдаю, глядя в отражение. Глаза залиты кровью. И не от злости, а потому что капилляры лопнули. А ранение паскудно загнивает не из-за серебряной пули. Если бы это было только серебро, то к обеду я был бы уже бодрячком. А ведь дело в другом.

Но сука… ну как же я так влип? Блять…

– Это какой-то гребаный пиздец, Влад, – провожу ладонями по разлохмаченным волосам и продолжаю пялиться на себя не веря в произошедшее. – Она же того возраста, что и мой сын.

– Это последнее о чем ты должен волноваться.

– Последнее? – схватив с раковины стеклянный стакан, оборачиваюсь. Хотел его отправить в голову этому… уроду стоящему передо мной. – Ты должен был дать мне сдохнуть!

– Пасть смертью храброго ты мог бы и в Афганистане, но ты решил жить. А теперь что? Решил сдохнуть из-за девчонки? Нет уж друг, я, что ли, зря тебя тащил с горы сутки? Подумаешь, Истинная.

– Она еще ребенок!

Владислав делает глубокий вдох и выдыхает, растягивая насмешливую улыбку.

Глава 8 Астархов

Глава 8

Влад стоит рядом и молча слушает словесное говно, которое мне было необходимо выкатить из себя. Пора бы уже прекращать этот сеанс психотерапии, собраться и наведаться к «гостям». Где-то там, внутри, зудит. Под ребрами. Рядом с сердцем. А может, в самом сердце, черт его знает, но намекает, что откладывать встречу не стоит, как бы херово не было.

– Сейчас буду выглядеть, как потасканный пес. Даже ни одну бабу не смогу трахнуть.

Друг откровенно смеется. Да… в этой псине ни капли жалости к пострадавшим.

– Не обольщайся, но ты уже выглядишь так. Забавно, что на смертном одре ты думаешь о том, чтобы кому-то всадить.

– Влад, блять, не начинай, а?

– Чего дергаешься? Если это муки совести так расслабься. Ну, нет девке восемнадцати, но другим-то есть! Пойдешь тестировать свой новый трахадром, как только поправишься. Ну, или если поправишься, – добавляет он с улыбкой и подходит ко мне впритык. Рука его тянется к моей груди и…

– Ты чего? – шарахаюсь в сторону.

– Да успокойся, – ржет. – Я не собирался покушаться на твою честь. Давай рану посмотрим, заодно перебинтуем.

Киваю и позволяю стянуть с себя бинт. Влад молча оценивает мое состояние и уже совершенно без улыбки.

– Что там, док?

– Знаешь, вообще-то, хреново дело, Слав, – смотрит на меня неотрывно. – Ну-ка садись.

Смиренно повинуюсь и сажусь на кровать. Пока Влад ковыряется в моей ране, которая уже и попахивает странно, я пытаюсь вспомнить девчонку.

Единственная дочь Андрея. Как ее так? Леночка… он все время звал ее Леночкой. Видел ее всего лишь раз, совсем малая была. В платье зеленом и косами длинными. С бантами на голове. Да, точно. Она ехала на велосипеде и когда увидела своего отца, разогналась и упала. Я тогда стоял рядом с Андреем. Помню, как дал ему несколько выходных и палату оплатил в клинике. Малявка же сильно расшиблась. А он, сука, предал меня. Мразь.

– Слава, дело дрянь. У тебя, похоже, интоксикация. Может, в больничку все-таки?

– Владислав, давай по-русски.

– Понятно, значит, водкой лечиться будем. Шучу. Отравлен ты.

– Час от часу не легче. И спасибо, что заявляешь это так легко и непринуждённо, иначе бы я расстроился еще больше. Ну что, хренач капельницу, антибиотики, витаминки.

– Даже не спросишь, чем отравлен?

– Явно не пулей серебряной, – выдыхаю. Хочу в душ, а то воняю как бомжара. Таким жахлым я не то, что к девке не пойду – даже из комнаты не выйду. – Предполагаю, что кровью своей Истинной.

– Что ж ты Слава, при первой встрече полез метки ставить? Как вчера родился, ей-богу. Нельзя же бяку в рот брать, пока получше не узнаешь, кто перед тобой. Справки там всякие изучить надо, в конце концов, убедиться в совершеннолетии истинной. А ты… Эх, – махнул наигранно в мою сторону и набрал в шприц какую-то дрянь.

– Вопрос, сколько мне осталось? Надо дела все подчистить. Созывай клан. Блять. Кому бизнес передать, Рус ведь совсем пиздюк. Камила тоже не справится.

– Эй, эй, расслабься! Ты еще живой.

– Нравится мне твое «еще», Владик, – стоя в ванной сплёвываю горечь на кафель и ударяю кулаком в зеркало. То трескается и рассыпается в раковину, Влад лишь цокает мне в спину.

Ну да. А кто бы имел стабильные нервы в таком положении?

– Что ты, сука, такой спокойный? Ждешь, что салатиков пожрешь?

– Я не пойму, чего ты нервничаешь?

– И ты еще спрашиваешь? Вкусил, блять, крови Истинной своей, которая дитя дитем. Клянусь, я всю жизнь считал, что моя мать травит байки, чтобы запугать, что кровь истинной до совершеннолетия отравлена.

– Ты живой пример того, что сказка оказалась правдой.

– Да… Я живой пример, – усмехаюсь, глядя на то, как своей кровью заляпываю некогда белоснежный кафель. – Пока живой. Я не понял даже, когда голову потерял. В какую секунду думал не я, а волчья сущность. Почувствовал ее и все. Свое почувствовал. И знаешь, даже мысли не возникло тормознуть. Сущность внутри сказала брать. И я взял. Свое взял, – смотрю в глаза друга, хрен пойми чего ожидая. Сочувствия? Да на хрен оно мне сдалось. Понимания? Да хер ли он понимает меня сейчас. Навряд ли вообще найдется тот, кто поймет. – Что делать теперь? Я же увидел ее и почувствовал. Что, если сорвусь, когда увижу ее снова?

– Куда сорвешься, в Канаду? Тормози, друг, это было бы нелогично по законам природы. Не зря ведь кровь отравлена. Ну, намордник нацепим на тебя, если кусаться полезешь, не горюй. Для чего-то природой так продумано. Нет ну это, конечно, понятно почему. Если мы вспомним наших предков, и посмотрим на поступки людей, которые подкладывали своих маленьких дочерей под королевичей несвежего возраста, можно прийти к выводу, что Лунная оберегает своих чад. Ведь Истинная это её дар. Ну, или проклятье, смотря, как на это посмотреть. Раз у тебя человек, значит, тебе выпал второй вариант. Смирись и прими.

– А ты знаешь, какое чувство внутри, Влад? Да нихрена ты не знаешь. А волк внутри уже мечется, с ума сходит, подстреленный, отравленный. За нее переживает. За нее, понимаешь?

Я чувствую ее где-то рядом. Совсем близко. И зверь во мне это чувствует. И ведь тянет к ней хоть просто взглянуть на это маленькое чудовище, что ворвалась в мою жизнь без спроса, без стука. Зараза мелкая.

– Понимаю, понимаю. Но природой все предусмотрено. Как бы зверь с ума не сходил по своей идеальной паре, не пара она тебе пока двести двадцать две луны не стукнет. А вообще радуйся, тебе повезло, что сразу не откинулся, а если не откинулся, сразу значит, тебе повезло. Жить будешь. Счастливо не обещаю, все в твоих руках. В моих – шприц с антибиотиком.

– Да пиздец, как повезло. Сейчас от радости обоссусь! Кстати, выйди из туалета. Задолбал стоять над душой. Я хочу под душ.

– А как же рана?

– Сам сказал, что мне повезло и жить буду.

– Но это всего лишь предположение!

Захлопываю дверь перед его носом и снимаю штаны. А ведь кто-то на меня их надел пока я был в отключке. Перевожу взгляд на рану, та выглядит затянутой, будто с момента как в меня стреляли прошло не меньше двух недель. Но все равно выглядит жутко из-за цвета. Желто-зеленые вены выходят из пораженного участка и тянутся к шее. Душ приводит в чувства. Физически уже становится немного легче, но иногда, как прострельнет внутри, словно второй выстрел. И отпускает…

Глава 9 Астархов

Глава 9

Влад протягивает бутылку воды, и я хлебаю из нее как потасканный и жизнью побитый, голодом заморенный. Меня мучает жажда. Дикая жажда крови… Навряд ли вода ее утолит.

– Надо сделать так, чтобы она тебя полюбила.

Как удар по диафрагме. Подавился водой, окатив и Влада вдобавок. А нефиг такую чушь нести. Обвожу его взглядом. И как он дожил до своих лет, не знаю.

– Ей шестнадцать.

– И что? Думаешь, маленькие девочки не влюбляются во взрослых дядь? Я не говорю под юбку к ней лезть. Стань для нее героем.

– Ты хоть понимаешь, что говоришь? Лучше заткнись. У тебя у самого шестнадцатилетняя дочь. Ты бы как отреагировал на то, что ее Лунная покрестила с оборотнем вдвое старше ее?

– Если ты про себя, то, наверное, заехал бы тебе по лицу. Всегда мечтал, просто повода не было! Ну а потом, смирился бы со скоропостижным родством. Ну а если серьезно, Слав, никогда и никто не мог оспорить истинность. Любая женщина приняла бы это, как подарок свыше, связать свою жизнь с Альфой.

– Только мы сейчас говорим о человеке, если быть точнее, о мелкой девчонке. От этих, сука, первоклашек, можно что угодно ожидать. Смотри, она уже и пулю в меня всадила и ядом своим окропила.

– Ну, во-первых, она выпускница. А во-вторых, с ядом ты сам виноват. Не хрен голову терять. Мне вот интересно, что ты сейчас к ней чувствуешь?

– Не жди, что я скажу, как сгораю от желания. От инфекции, если только. Не знаю, ничего не чувствую. Было бы странно, если бы это было иначе. Может, так положено, а может мой волк слишком правильный и будет сидеть и покорно ждать, когда там эти двести лун пройдут. Так что ничего не чувствую. И хорошо. Надеюсь, так будет и впредь. Но больно ей и мне больно. И жалко ее. И себя тоже жалко.

– Как пить дать, у Альфы нашего биполярище. Подружись с ней. Ее страх уйдет и тебе проще станет.

– Ты еще скажи сводить ее в кино и в ресторан.

– Она подросток. Сделай для нее то, что она хочет, Или то, что любит.

– Она любит своего отца. Предлагаешь отпустить Андрея?

– Ты ведь должен понимать, что, если ты его убьешь, то причинишь ей сильную боль, следовательно, и себе. И потеряешь ее навсегда. Твоя рана не заживет, и я тебя не вытяну. Я врач, а не бог. Я с Лунной не могу тягаться. Вот честно, твоя жизнь в руках малолетней истинной. Да не паникуй, она же вырастет. Скоро вырастет, может, станет хорошенькой.

Что еще за «может»? Она что страшная? Да, кажется, в лесу я видел непонятно что.

– Считай, что тебе повезло! Человек все-таки, а не своенравная волчица. Волчица бы тебе устроила жизнь в Аду.

– В Аду говоришь?

Мне, кажется, я уже попал в ад.

Девчонка с отцом, как оказалось, были все это время в соседней комнате. Вот чего меня так штырило. Как от передоза. Охранник вывел этого предателя. С ним потом побеседую, а сейчас я хотел посмотреть на девчонку. Просто банальный интерес, за что мне такой жизненный геморрой не поддающийся лечению ни за какие бабки мира.

Истинная – человек. Мелкая школьница. Да чихать я хотел, что она выпускница. Мне от этого не легче! Если враги прознают, что моя пара человек – я стану уязвим по всем франтам, утягивая за собой стаю в неизвестную бездну. Они найдут к чему прикопаться, житья не будет.

Стольких убить придется…

Снова руки марать и душу. Осточертело. Убить врага – это значит вырезать всю его семью. Всю его стаю. Семью каждого, кто находится в этой стае. Иначе в этом мире никак. Поэтому мало кто может сподобиться на открытые угрозы к тому, кто в плане вражды категоричен. Но все же находятся глупцы...

От девчонки меня разделяет всего лишь дверь. Между нами чуть больше трех метров и я слышу стук ее сердца. Это странно…Все эти ощущения. Чувствую, это не придел истинной связи.

Хватаюсь за ручку, медленно открываю. Накатывает страх. Боится она, не я. Это ее страх.

В комнату вхожу не спеша, чтобы не испугать еще больше. В глазах рябит от светлости стен и потолка. Не сразу могу разглядеть кто и что передо мной. Хватаю рядом стоящий стул и ставлю напротив девчонки спинкой вперед. Усаживаюсь, уперевшись животом в спинку стула, укладываю руку поудобнее, чтобы подпереть подбородок рукой. Начинаю её внимательно изучать.

Пиздец, конечно. Приплыли. Чудо-юдо. Я, наверное, слишком стар и ничего не понимаю в моде. Волосы крашеные, глаза опухшие. Ладно, это все из-за слез, наверное, но вот остальное явно неприродная красота. В ушах сережек столько, что я даже сосчитать не могу. Ну, просто кладезь металлоискателя. Даже в носу серьга. Даже думать не хочется, где они могут быть еще.

Девчонка испуганна, хотя голову гордо задрала. И не моргает. Взгляд щурит. Смотрю на нее и к своему счастью понимаю, что ничего не чувствую к ней. Ничего такого аморального. Блять, аж от сердца отлегло. Может, никогда и не почувствую? Так и будем жить по разные стороны. Она в своем мире, я в своем.

– Так и будете на меня смотреть и молчать?

Удивила, падла мелкая.

– Сколько тебе полных лет?

– Шестнадцать исполнилось. А вы, с какой собственно целью интересуетесь, дядя!?

Дядя… ну вот, Астархов, выкуси. Ты дядя. Уже не парень и не мужчина в расцвете сил. До дедушки рукой подать. А ведь и вправду, если сынок, так же быстро кого-то оприходует, как и я в свое время его мать, то быть мне в тридцать шесть дедом.

– А вам сколько?

– Шестнадцать, дважды, – усмехаюсь, когда вижу вытянутое лицо девчонки. Оно стало более выразительным в плане не скрытой ненависти.

– Хорошо сохранились. Вы убьете меня?

– Нет, конечно.

– А что будет с моим отцом?

– Зависит от тебя, – говорю так же спокойно и не могу не заметить, что ее это пугает. Хотя виду не подает. Держится молодцом.

– От меня? Что вам от меня нужно?

Глаза забегали, пальцы сжали рядом лежащую подушку, и даже замечаю, как интенсивно вздымается от волнения грудь. Точнее ее отсутствие.

Глава 10

Глава 10

Отец был подавленным, хотя старался держаться, чтобы не пугать меня еще больше. Нашему совестному страху находилось подтверждение. Это обстоятельство не могло не опустошать. Сейчас мы были вынуждены бездействовать. Сделала ли я все, что от меня зависело? Я уже никогда не узнаю. Я всего лишь оттянула время смерти отца и притянула свое за уши.

– Зачем ты это сделала? Тебе не следовало приходить за мной.

– Они бы убили тебя, папа! А так у нас есть время! Вадик все расскажет маме, и она что-нибудь придумает! Вот увидишь. Скоро приедет милиция и всех их арестует.

– Ох, милая моя, – он обнимает меня. Я чувствую, как дрожат его руки. – Три дня уже прошло и неизвестно, сколько мы еще так просидим. Нога очень болит?

Я посмотрела на перевязанную лодыжку. Мне казалось, монстр откусил ногу целиком, а на деле укус оказался незначительный, но достаточно болезненный, чтобы давать о себе знать, когда я про него забываю.

– Нет, почти не болит. Папа, если бы они хотели нас убить убили бы сразу, да? Но ведь мы ее живы. Ты жив! Что они хотят от тебя? Ты должен им денег? Так может, ну этот дом, продадим. Я деньги копила. Все, что ты мне давал, я не тратила. Я много накопила. Может, хватит этого, чтобы нас отпустили?

– Все образумится, дочка, только не волнуйся.

В комнату входит один из амбалов. Охранник. От него дико воняет немытым мужиком. Так и хочется вывернуть содержимое вчерашнего ужина. Да, нас кормят. Вот и сейчас он принес очередной обед на подносе.

На удивление в нас пичкают не кашу на воде, а очень сносную еду, только она все равно поперек горла. Первый день, когда я очнулась и поняла, что мы живы, но взаперти, я ничего не ела. Есть только начала на второй день и то под вечер, под уговоры отца.

Сильная боль в ноге не давала думать ни о чем, тем более о еде. Но потом пришел врач. Кажется, он сделал все, чтобы боль утихла.

Этот мужчина совершенно не похож на тех, кто здесь есть, кого я уже успела увидеть. Но просить его о помощи сбежать даже не думала. Было ясно, что он оборотень. К счастью, с человеческим отношением. Он заботливо обрабатывал мою рану и делал перевязки. Я не дергалась, но на самом деле очень хотелось вывернуть свой острый язык наружу. Знал бы отец, какие словечки крутятся в моей голове – выпорол бы, не гнушаясь ситуации.

О том, что отец знал этого врача, я поняла, как только они встретились взглядами. Зато, как только боль в моей ноге утихла, мои мысли не покидало одно… Я все время думала о том монстре, который надвигался на нас. Надеюсь, он сдох в муках.

– Вячеслав жив? – неожиданно спрашивает отец у охраны.

– Да.

Стоило охраннику выйти за дверь, я повернулась к отцу, игнорируя еду.

– Папа, почему ты все время интересуешься, жив ли Вячеслав? Это тот, на кого ты работаешь? Он что при смерти?

– Похоже, что нет.

Ничего не понимаю.

Еда снова не лезет. Вожу ложкой по тарелке, размазывая содержимое. Грустно. Хочу услышать маму. Она, наверное, с ума сходит. И, несмотря на то, что ей якобы позвонили и что-то уже донесли, мне страшно представить, что именно. Скорее всего, ей угрожали, чтобы она не дергалась, иначе нас убьют. Да, наверное, так и есть.

Время от времени, глядя на отца, я замечала смену его настроения. Он был то обеспокоен, то наоборот, невозмутим. Но я не решалась что-либо спросить. Я очень боюсь услышать от него правду, которую не смогу принять. Я не маленькая, понимаю, что наше заточение здесь – явление недолгое.

– Пап, что с нами будет?

– Я не знаю, милая, но я обещаю, я сделаю все, чтобы тебя отпустили. Они не тронут тебя.

– А ты?

– Не думай обо мне.

– Мама, уверенна, волнуется за нас. Наверное, всех на уши подняла.

Папа печально вздохнул и прижал меня к себе.

Тишина и замкнутое пространство сводят с ума. И везде этот белый больничный ужасный цвет. Словно мы запертые психопаты. Кажется, так оно скоро и будет выглядеть.

Снова открывается дверь. На пороге стоит лысый мужик, который кивает отцу, в глазах которого неожиданно вспыхивает страх.

– На выход.

– Нет! Нет! Папочка!

– Все будет хорошо, милая, не плачь, – он обнимает меня и целует в макушку, но оборотень хватает его и насильно вытаскивает из комнаты.

– Не уводите его, пожалуйста! Он ни в чем не виноват!

Я бросаюсь вслед за отцом, но дверь закрывают прямо перед моим носом. Руками и ногами колочу по двери что есть мочи. Подскочивший адреналин не дает права в очередной раз пустить слезы, я была намеренна снести эту чертову дверь, за которой все еще слышу голос отца.

– Скажи, Слава жив?

– Конечно, иначе бы ты был бы уже мертв.

Что толку от того, что я колочу дверь? Надо поберечь силы, возможно, когда войдет еще один оборотень я смогу сбежать? У меня осталось немного воды в кружке, в которую я добротно вывалила черного перца из принесенной нам солонки. Если это попадет в глаза, думаю, оборотень дезориентируется и у меня появится немного времени.

Усевшись на кровать, я решила, что нужно выстроить в голове план побега. План борьбы. В конце концов, я осталась жива и отец… Мы оба живы. Я выстрелила в монстра. Я убила его! Сбежать от кучки мужланов у меня должно получиться. А что делать дальше потом подумаю. Сейчас главное держаться и не поддаваться панике. Лишь бы папу не тронули, лишь бы его не убили.

Хождения по комнате взад-вперед удачных плодов не принесли.

В очередной раз сажусь на кровать, поджав ноги, и утыкаюсь в колени. Нога неожиданно заныла. Надеюсь, укус монстра не превратит меня в подобную кровожадную тварь.

Я закрываю глаза и перевожу дыхание, прокручивая в голове момент, когда я выстрелила. Но, мне все время кажется, что я падаю в темную бездну, из который доносится сильный и страшный рев. Так ревел монстр. Наверное, он хотел меня сожрать.

Резко открываю глаза, понимаю, что уснула, но не понимаю насколько. Словно прошла вечность длиною в человеческую минуту. Дверь комнаты приоткрыта. Я замираю. Неужели кто-то заходил, пока я спала, и забыл закрыть дверь? Или же специально не закрыл, давая возможность мне убежать?

Глава 11

Глава 11

Эти игры в гляделки я переросла.

С его лица невозможно было считать ни одну эмоцию. Злой он, уставший или задумчивый? Лицо с кирпичного завода не меняется.

Какого черта он вообще прожигает во мне дыру? Может, с моим лицом что-то не так? Ну конечно, опухшая от слез и недосыпа. Что ж еще у меня может быть с лицом.

– Так и будете на меня смотреть и молчать? – зря я, наверное, выпалила так резко и озлобленно. Зашибет ненароком. Но, он даже не моргнул. Решил, наверное, что я от природы такая невоспитанная. Правильно-правильно.

– Сколько тебе полных лет?

Не думала, что от этого вопроса мурашки начнут изводить меня как безумные. Я впервые обрадовалась своему возрасту. Ведь это аморально иметь виды на несовершеннолетнюю! Хотя кто их знает, на что они способны. Нелюди!

Боже. Пусть он меня отпустит, когда узнает, сколько мне лет.

– Шестнадцать исполнилось. А вы с какой собственно целью интересуетесь, дядя!?

Ого, похоже, я его задела. За живое. Триггерим на слово «дядя»?

Невольно улыбнулась. Оно как-то само. Дядя же напрягся, и лицо изменилось. Вот они, эмоции. Расстроенный, слегка опечаленный? Пади седину разгляжу у висков, если он сядет ближе.

Нет, если он сядет ближе, я в него стакан с водой и перцем запущу.

– А вам сколько?

– Шестнадцать… дважды.

Что за...? Что за хрен он несет?

Да он открыто издевается! Почему сразу нельзя сказать «Мне сорок». Ладно, ложь это. Сорок ему не дать. Тридцать пять-тридцать восемь, Но явно не тридцать два.

Впрочем, откуда мне знать, как оборотни выглядят в тридцать два, тридцать пять и сорок? Может ему вообще полтинник, просто сохранился. В конце концов, Ленин в мавзолее тоже отлично выглядит, а ему уже ого-го. Может, и он был из этих самых…

А гад напротив меня неожиданно заулыбался. Что его так рассмешило? Мне охото задеть его за больное. Я три дня тут сижу в сумасшествии. Хотелось бы избавиться от этой спеси на оборотне. Он же оборотень? А что, если все-таки нет?

– Хорошо сохранились. Вы убьете меня? – спрашиваю глядя в его глаза. Нет, все-таки оборотень. Зрачок, неожиданно принявший вертикальное положение, заставил меня вздрогнуть.

– Нет, конечно, – отвечает слишком просто, почти что по-дружески и мне определенно точно не нравится то, как он на меня смотрит.

– А что будет с моим отцом?

– Зависит от тебя.

– От меня? – пальцы сжимают подушку. Спокойствие не удается держать на балансе. Нервы снова накаляются, и оборотень это понял. – Что вам от меня нужно? – несколько секунд я только и слышу, как мое сердце грохочет со скоростью лошадиного галопа. – Молчите? Значит, и вправду убьете.

– Детей я не трогаю.

– Я не ребенок! – прикусываю язык. Ну что ж ты Лена самой себе яму роешь?

– Да, похоже, будет все-таки сложно.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Скоро поймёшь.

Оборотень поднимается с нагретого места и направляется на выход. Но я не готова его отпустить без ответов. Я вообще не готова его отпустить. Да, я ненавижу его за то, что он оборотень, но, мне кажется, если я сейчас останусь одна, меня немыслимой волной накроет паника, и я не справлюсь. Мне нужно еще немного времени… немного времени.

– Как вас зовут? – зачем мне это знать? Лучше бы путное что-то спросила.

– Вячеслав.

Вячеслав? Неужели этот тот самый оборотень? Не может быть. Слишком просто одет, слишком нормальное лицо. И пофиг, что кирпичом. Сейчас у всех такое. Слишком не похож на убийцу, на того, кто способен сожрать человека.

Слишком много слишком…

– Судя по твоему выражению лица, ты обо мне что-то знаешь.

Судя по моему выражению лица? А какое у меня выражение?

Вспыхиваю и сию секунду прикладываю к щекам ладони. Я затрудняюсь что-либо ответить оборотню, пока тот испепеляет меня взглядом.

Вячеслав, похоже, передумал уходить. Облокотившись спиной на дверь, он заложил руки на груди и принялся внимательно изучать меня, как нечто странное, не похожее на все с чем он когда-либо сталкивался раньше.

– Фамилия Астархов тебе знакома?

Не может быть. То и вправду он. Живой, мразь такая! Не дождётся он от меня истерики и страха!

Но что если ему будет не угоден любой мой ответ и он с легкостью заберет жизнь моего папы? Если скажу, что всякое о нем знаю, он и меня убьет? Впрочем, разве я знаю больше, чем все остальные? Нет, только ночь дикой волчьей охоты меняет многое.

– Я знаю вас, – отвечаю совершенно спокойно, как будто от этого зависит моя жизнь. Что, скорее всего, так оно и есть.

Сжимаю зубы в попытке не ляпнуть лишнего. Сердце может и стучит как бешеное, того глядишь проломит грудную клетку, но головой осознаю, что во мне нет страха больше и нет отчаяния, только ненависть. Такой сильной, иногда, кажется, она может сжечь все дотла и всех, кто рядом.

– Знаю, что вы хотите убить моего папу. Возможно, ваши люди… – Люди? Может, стоило сказать монстры? – Уже его убили, пока вы здесь пытаетесь казаться хорошим! – перешла неожиданно на рык… и слезы. Они все-таки решили не оставаться в стороне. Не хочу… не хочу быть перед ним слабой!

Делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание и вытираю слезы. Мужчина неожиданно складывается в три четверти под гортанное рычание, держась одной рукой за сердце, другой опираясь о стену.

– Успокойся и перестань плакать, – говорит с жалобным стоном глядя на меня. Не знаю, как так вышло, но я действительно в мгновение успокоилась. Нет, я по-прежнему его ненавидела, просто истерика мгновенно пропала. Может потому, что мне нравилось видеть его страдание? Интересно, что с ним? А вообще, с какой стати мне интересно…да пошел он! – С твоим отцом все в порядке. Даю слово. Я его не трону. Твоя нога сильно болит?

– Нога? – я про нее вообще забыла. И то, как зудит я почувствовала лишь, когда он спросил. Оборотень неожиданно приблизился к кровати и присел рядом с моей отпущенной на пол ногой. Рука коснулась лодыжки, и я как ошпаренная дернулась к спинке кровати.

Глава 12

– Папа! – бросившись в объятья отца совершенно забываю обо всех планах побега и мести. – Ты в порядке?

Да, он точно в порядке. В сердцах я уже и не надеялась его увидеть. В голове было только самое ужасное.

Папа крепко обнимает меня, утыкаясь губами в макушку. Руки сжимают плечи и талию, а я всем телом чувствую его дрожь, которая в ответ передается и мне.

– Со мной все хорошо, пап.

– Милая, – его руки касаются моих щек. Он вглядывается в мои глаза и явно хочет что-то сказать, но не решается. Я веду его к кровати, сажусь вместе с ним, держа его за руку. Я готовилась услышать худшее.

– Папа? Ну же, скажи что-нибудь, не молчи.

Наше уединение нарушает вошедший Астахов. Никогда я еще не видела отца таким напуганным, растерянным. Он прижимает меня к себе как в последний раз. Я обнимаю его в ответ, глядя на Астархова.

Уже переоделся. Не в том, в чем был несколько часов назад. Прилизанные блестящие, черные волосы, словно лакированные ботинки, черная кожаная куртка, черная футболка и брюки того же цвета. Часы блестят в такт серебряной цепочки на его шее.

Его взгляд сосредоточенно скользит по мне. Я даже не могу отвернуться, не могу взглянуть снова на отца, настолько мы сцепились взглядами.

– Ты сказал ей?

– Что сказал, папа?

– Понятно, – говорит Астахов, хрустнув шеей. Засунув руки в карманы брюк, он взглядом указал мне на выход.

– Папа?

– Тебе придется пойти с ним.

Я снова перевожу взгляд на оборотня. У меня волосы встали дыбом по всему телу от его темной зловещей ауры. А уж как подумаю, зачем я должна пойти с ним, все тело начинает сотрясаться. Сжимаю зубы и хмурю взгляд, сводя брови у переносицы, полностью отзеркаливая выражение лица оборотня. Пытаюсь открыть рот – не выходит. Как будто заколдованная. Могу лишь смотреть и мычать от злости.

– Не волнуйся. Никто с тобой ничего не сделает, – говорит непринужденно. Способ успокоить? Да ни фига! Только больше сомнений подбросил. Мне казалось, оборотни должны не скрывать свою агрессию. Этот же старается казаться овечкой. От этой мысли я неожиданно для себя прыснула со смеху, притянув два удивленных взгляда.

– Простите, – зачем-то извиняюсь я, стараясь больше не засмеяться. – Просто я думала о том, что оборотни никогда не скрывают свой скверный характер и настроение. А вы пытаетесь казаться сейчас милым. Это вам не идет.

– Лена, – шепчет отец сжима мою руку. Мозг пытается обратно встать в ячейку адекватности и все же это не так-то просто, когда я смотрю на Астархова.

Если бы я не знала, что он оборотень, и будь он в домашнем трико с растрепанными волосами, то вполне себе решила, что это домашний семейный человек, любящий свою жену и маленьких детей. Работающий на каком-нибудь заводе по металлу или охранником.

Невозмутимое выражение лица все же дает пробоину. Он улыбается. И эта улыбка совершенно не похожа на предсмертную, ту что я могу видеть в последний раз.

Тряхнув головой, словно попыталась вытряхнуть из нее остатки затуманенного разума, здесь и сейчас я снова начала осознавать, что ситуация далеко не из тех, когда мне можно улыбаться. Я улыбнусь и посмеюсь, когда мы с отцом окажется дома, а этот… надеюсь ему на голову упадет кирпич.

– Тебе придется пожить у меня дома, – открываю рот, не имея возможности возразить. Мыслей миллион, а высказать их не выходит. Они застряли в горле большим ядовитым комом.

– Что значит пожить у вас дома?

– Это ради твоей безопасности.

Перевожу взгляд на отца. Сейчас он немного меня разочаровал и … взбесил?

Какой еще безопасности?

Почему он молчит? Как он может это позволить? Ведь оборотень хотел его убить, нас держат в заложниках уже несколько дней, а теперь он так просто отдает меня ему. Ради чего? Ради моей безопасности? Смешно!

– Я не понимаю. Папа!

– Не волнуйся, дочка. Все будет хорошо.

– А что будет с тобой?

– Я ведь сказал тебе, что не трону твоего отца. Пока не трону.

Подскакиваю с кровати и подлетаю к Астархову, который ни на миллиметр не сдвинулся с места. Даже не знаю, откуда у меня взялась такая смелость, сила и дурость, чтобы треснуть кулаком в грудь оборотню так, что он сложился в три четверти.

Ё моё. Что за чудеса…

Пораженно вжимаюсь спиной в стенку, белея в тон и сливаясь с ней воедино.

В комнату влетает охрана. В какую-то секунду я понимаю, что мне хана. Реальный такой и большой хана. Но на меня даже не посмотрели. Подхватили под руки Астархова, который, сию секунду одним рычанием приказал к нему не прикасаться.

Отец, полностью растерянный и дезориентированный хватает меня за руку, дергает на себя и загораживает собой, явно боясь, что меня не раздумывая грохнут.

Астархов шумно выдыхает, выпрямляется. Его взгляд в который раз за сегодня острой стрелой направлен на меня. Но мое дыхание, оно наоборот ускоряется как от интенсивной пробежки, вместо того, чтобы сократиться до одного вдоха в минуту.

– Идем, – он выходит из комнаты. Отец, сжимая мои плечи, подталкивает меня на выход. Кажется, он больше боялся, что я закачу истерику. Он откупился мной за свои грехи?

Я ничего не понимаю.

Нет, он бы так не поступил. Но почему я должна пойти с этим… оборотнем?

Дверь машины захлопывается прямо перед моим носом. За тонированным стеклом я вижу обескураженного отца. Он касается ладонью стекла. Я повторяю движение и, считываю с его губ: «Все будет хорошо».

Я верю ему. Не знаю почему, но верю.

За спиной хлопается дверь. Рядом со мной садится Астархов, следом на переднее сиденье вваливаются двое мужчин чем-то похожие друг на друга. Оба во всем чертом. У обоих одинаковые татуировки на шеях.

Перевожу взгляд на Вячеслава, который, как оказалось, в очередной раз рассматривал меня с интересом.

– Только, пожалуйста, не истери.

– Не дождетесь.

– Вот и славно. Дима, вези домой.

Глава 13 Астархов

Глава 13

Вячеслав Астархов

Эта девочка раздражает одним своим видом, но стоило мне покинуть комнату, я ощутил в груди сдавливающий комок раскалённой горечи.

Я пытался найти этот сраный баланс... эту грань, где ей хорошо и мне замечательно. Такой грани, похоже, нет.

Даже той, где ей замечательно, а мне хотя бы просто хорошо.

Пока что только ей плохо, и мне не лучше.

– Босс, там это…

– Что ЭТО? – рычу на Рамиля.

Взгляд его виновато забегал из стороны в сторону. Я схватился за голову, черти внутри черепной коробки не унимались. Чего только не подкидывали эти твари…

– Сука, как же бе-ся-т.

– Простите, босс. Не хотел вас тревожить.

– Что ты хотел?

– Нельзя девчонку отпускать.

– Да что ты говоришь, – усмехаюсь и смотрю на Рамиля, тот и глазом не повел, просто стоит и головой как болванчик кивает.

– Потому что разговорчики идут. Истинная она вам или нет?

– А чего не дочь?

– Дочь?

– Внебрачная.

– Ну, так это… человек же она, Вячеслав Константинович.

– Пути Лунной неисповедимы. Ты чего-то не договариваешь мне? Знаю я это выражение лица.

– Прихвостни Джалиева в охоту втерлись. Так уж хотели убедиться в том, что Андрюхе кишки выпустят. А теперь выходит и он, жив остался, еще и дочка его затесалась. Может его реально подставили? Если убьете его, а деваху отпустите, то они до нее доберутся.

– Предлагаешь и от нее избавиться, чтоб уж наверняка?

– Неет, ну босс. Так нельзя, она ж ребенок.

– Нравишься ты мне Рамиль тем, что морали в тебе больше чем дерьма. Не улыбайся так. Бесишь, крестник.

Превозмогая боль, я потрепал болвана по волосам как преданного пса.

Сама Лунная окрестила меня в крестные отцы, ибо отец Рама пал на войне, заслонив меня собой. Узнав, что Рамиль осиротел, я не мог оставить малого на произвол судьбы. Кто бы я был перед глазами его отца и своих предков? Так у меня появился второй сын. Тупой и смазливый.

Тупой, потому что предпочел тереться около меня, как об свою мамку вместо того, чтобы учиться в Лондоне. Ну, ничего, вместе с Русланом его и выставлю. Ничему хорошему он подле меня не наберется. Жаль будет щеночка, если его пристрелят. Но он такой же храбрый, как и его отец. И такой же безмозглый.

На своей территории только я решаю, кому жить, а кому умереть, а главное, как и от чьей руки, или чьих клыков. Даже если кто-то из моих переходит дорогу чужим, я сам решаю, как его наказать. Андрей влез туда, куда совершенно не следовало бы ему совать нос.

Джалиев – партнер из-за рубежа. Я знаю его не один год. Мы основали хорошую компанию вместе. У нас бизнес-компаний больше, чем тромбоцитов в крови. И бабла больше, чем клеток в теле.

Джалиев утверждал, что Андрей его подставил, обманул за счет чего, тот потерял крупную сумму. Не в моих интересах было разбираться в этом дерьме. Проще было бы просто убить жалкого мужика, который помешался на работе, которую я ему подсовывал. Хотя нет, не в работе дело, а в деньгах.

Правду говорят, деньги портят людей.

Андрей знает слишком много. Его либо держать у себя до конца дней, либо концы этих дней знатно поотрубать.

В общем, второй вариант не вышел и уже я не рассматриваю его как то, что необходимо исполнить. Джалиеву это, конечно, не понравится. И зная его, понимаю, что тот просто не отцепится. Брать людей под защиту? Решат, что Альфа трещит по швам. Впрочем, не исключено, что они сразу поймут, в чем дело. Попытаются прогнуть, зная слабое место. А моя Истинная да, слабое место. Личная Ахиллесова пята.

Объявить мелкую человечку своей истинной, равносильно дулу у ее виска. Ведь метки у нее нет. Если Влад прав, то скоро я перестану ее чувствовать, как только укус на ней заживет и моя рана затянется, а вся моя инфицированная кровь обновится.

Наша связь поутихнет до определённого момента. Но до тех пор, так многое нужно решить, а в голову ничего толкового не лезет.

Елена – Истинная сейчас только на словах. На деле же прикоснуться к ней не имею права. Обычно стандартная метка является защитой и неприкосновенностью. Запереть девчонку до совершеннолетия не вариант.

Мне не нужен на выходе озлобленный овощ, который захочет пустить мне при удобном случае очередную пулю. Мне еще с ней жить и, как говорится в народе, детей крестить. Но отпустить её с отцом не могу. Нет. Во всяком случае, её, а Андрей пусть катится на все четыре. Почему меня должно это волновать?

А девчонка должна быть под присмотром. Натура интересная, архетип воинственной любительницы ломать дрова вручную. О том, что будет тяжело, я потихоньку пытаюсь смириться. Заранее предугадываю задницу, но ничего, в будущем отыграюсь и сполна возьму свое. Только этим и приходится тешить себя, чтобы хоть как-то дойти до баланса в своей проклятой башке.

Я прохожу в свой кабинет. Андрей сидит зажато на диване. Истощавший и постаревший за три дня как за тридцать лет.

Резко встает, как только я вхожу. Говорить, что его дочь обречена на жизнь в золотой клетке я не спешу. Но это ведь лучше, чем смерть?

Да, она никогда не будет в чем-либо нуждаться, но она теперь мое уязвимое место. Не сейчас, так потом, если удастся продержать эту тайну до момента ритуала, я не смогу быть всегда рядом с ней. Поэтому для нее же лучше будет не покидать территорию дома. В конце концов, жены Джалиева никуда дальше собственного дома не выходят. Лена так же не будет покидать волчью резиденцию.

– Наломал же ты дров, Андрей, – присаживаюсь в кресло своего кабинета.

– Позволь объяснить!

– Похоже, я в безвыходной ситуации. Валяй.

– Клянусь, – падает на колени передо мной и хватает за ногу. – Я тебя не предавал!

– Так речь не обо мне. Зачем в дела Джалиева полез. Я разве тебя просил?

– Я хотел как лучше! Ты ведь знаешь, я верен и предан тебе, а он собирался тебя кинуть.

Глава 14 Астархов

Глава 14

Вячеслав Астархов

Мы ехали около трех часов. Все мои попытки вздремнуть увенчались провалом. Я чувствовал, как сильно бьется сердце девчонки. Я и раньше чувствовал, как бьются человеческие сердца, но этот бит давит на мозги.

Одно успокаивало, мы почти приехали.

Взгляд девчонки прожигал во мне дыру. Это я ощущал даже с закрытыми глазами. Похоже, она пыталась привлечь к себе внимание, если перешла на покашливания.

– Чего?

– Я хочу в туалет.

– Мы почти приехали, потерпи.

– Не могу. Очень хочу. Я сейчас лопну.

Малявка.

Неужели нельзя потерпеть? Ладно, а-то обоссытся еще.

– Хорошо. Только быстро.

– Быстро не получится!

Димка, сидя за рулем, усмехается, но мгновенно проглатывает язык, когда я огибаю салон и наклоняюсь вперед.

– Дим, тормози, а то принцесса обделается.

Мой охранник притормаживает. Вокруг лес и дохрена кустов. И место не болотистое. Стоило Димасу разблокировать двери, девчонка сразу же выскакивает.

Я выхожу из машины, следом выходит Рам. Настороженно осматривает местность, которую и без того знает как свои пять пальцев. У него невероятный слух и нюх. Он своего рода просто находка и экземпляр из красной книги. Я не знаю, откуда у этого шкодника такой дар. Явно не от отца.

Вытащив из куртки сигареты, протягивает мне. Я отказываюсь. Тошно.

Девчонка оборачивается и смотрит с ненавистью, которая легко считывается с ее лица и вызывает у моего крестника умиление.

– Ну, уж нет. Вы со мной не пойдете. Я не буду перед вами делать дела!

– Мож тебе салфеточки дать? – Рам лыбится и реально, к моему удивлению, вытаскивает из кармана пачку салфеток. Не нравится мне то, как он смотрит на нее. Улыбка с его лица уходит моментально, как только он перевел взгляд на меня.

Не думаю, что он реально понимает, кто для меня девчонка, но то, что меня бесит его неожиданная заинтересованность в ней, он понял.

Лена выхватывает салфетки из его руки и устремляется в лес. Надеюсь, она не настолько тупая, чтобы решиться на побег.

– Не стоит уходить далеко. Там небезопасно, – бросаю ей в след.

– Хорошо.

Не настолько она и беспокоится. Не чувствую ее тревоги и сердце бьется уже не так быстро. Как же легко она согласилась. Без истерик. Это даже настораживает.

Я смотрю в спину удаляющейся девчонки. До дома несколько метров. И даже пройдя по лесу можно наткнуться на забор, который огораживает частную территорию Альфы.

Я все-таки решаюсь закурить. Беру пачку «Мальборо», Рам прикуривает мне, я выпускаю дым. Уже темнеет и, судя по тому, что темнеет пораньше и небо серое, прихожу к выводу, что приближается дождь. Диман присоединяется к дружному покуриванию.

– Дождь будет?

– Ага, – пуская дым, отвечает Рам. – Скоро. Уже чувствую.

– Всем бы такой нюх.

Затягиваюсь и, задрав голову, выдыхаю очередную порцию дыма, очередной сигареты. Смотрю в небо. Ну и нахера мне вся эта волокита, кто бы сказал?

Капля дождя падает на мой лоб, и я словно прихожу в сознание. Понял, что третью сигарету не думаю о девчонке. Точнее не думал.

Сердце резко захреначило с невероятной скоростью, и отбросив окурок, я ломанулся в лес.

– Босс!

– Диман, за мной! Рам, здесь будь!

– Босс, так она ж это… мож, не надо?

– Удрала сучка!

Может это и моя территория, и никто не подумает бесчинствовать около моего дома, но сейчас приближается полнолуние и в таком случае срать хотели оборотни на то, где расположен мой дом и на чьей земле они кому-то решат выпустить кишки.

Нет, я не думаю, что кто-то из прогуливающейся охраны с моего участка решит загрызть девчонку. Это маловероятно, как не посмотри, но мой волк внутри мечется как ненормальный, отчаянный и обеспокоенный не меньше тупого папашки.

Альфа отличался от большинства оборотней тем, что может обернуться в любой момент, в то время как обычные оборотни могут это делать только к приближающемуся полнолунию, во время и немного после. И да, все-таки это опасное время, ведь если нежелание спариваться будет управлять оборотнем, то дикая жажда к охоте. А что взять от мелкой, которая не пахнет ни оборотнем, ни женщиной? Только свежее мясцо.

Запах девчонки я по-прежнему ощущаю, но он стремительно удаляется, а в какую-то секунду и вовсе исчезает. Я даже пожалел, что не взял с собою Рамиля.

Обернувшись и встав на четыре лапы, я погнал. Диман побежал с другой стороны. Я могу ему доверять и знаю, что даже полнолуние не заставит его поступить опрометчиво по отношению к девчонке.

Несколько секунд я стоял на одном месте и прислушивался к звукам и запахам, которые дождь сбивал и увеличивал влагой аромат хвои, земли и мха. На короткие секунды мне показалось, куда не глянь, везде есть ее аромат, смешавшийся с ароматами леса. Это была настоящая западня. Я не понимал, в какую сторону бежать.

Запах другого оборотня резко достиг меня, перечеркнув все остальные. Я, не мешкая, бросился туда. Стук сердца Истинной становился громче и громче, заставляя биться под моими ребрами сердечный ком, увеличивая пробег крови по организму.

Чувства, эмоции, инстинкты смешались в кашу, когда я увидел девчонку, лежащую на земле. Напротив нее возвышалась волчица, которая увидев меня сразу же отступила.

Я подошел к девчонке. Прижав колени к груди, она свернулась в комок и дрожала от страха. Стоило к ней подойти и дотронуться мокрым носом до руки, она дернулась и взвизгнула. Похоже, ее сердце вот-вот остановится, и мое последует этому же примеру. Надо что-то делать.

Если обернусь перед ней в человеческую форму, девчонка умом тронется от увиденного. Овощ мне не нужен, ибо зрелище не из приятных даже для меня.

Волк велит носом коснуться ее лица.

Выполняем.

Велит лечь под ее ноги.

Делаем.

Мнение волчьей души неоспоримо, особенно когда ты оборачиваешься. Ему виднее.

Глава 15 Астархов

Глава 15

Вячеслав Астархов

– Позаботься о девчонке, которая застыла в моем саду, – говорю устало нашей экономке, которая тут же бежит на улицу. Без расспросов, беспрекословно. А я направляюсь в душ, оставляя грязные следы на белоснежном паркете.

Встав под теплые струи воды, растираю лицо. Взгляд опускается на грудь. Отлепляю большой пластырь от ранения. Оно почти затянулось, но паутина из сине-зеленых сосудов сойти не спешит, напоминая о произошедшем.

Неожиданно ягодиц касаются руки, непослушно устремляющиеся к животу.

Камилла прижимается ко мне, целует в спину и водит рукой раззадоривая. А мне…

Мне совершенно никак. Уже не возбуждает, еще не мерзко, но уже никак.

– Камилла, – перехватываю ее руку, которая прозорливо сжала мой член.

Ловлю в зеркале отражение и судя по выражению лица моей жены, она впервые негодует, от чего я не поддаюсь игре, почему не набрасываюсь на нее? Сколько бы у меня ни было любовниц, о которых Камилла всегда знала, это не мешало нам заниматься горячим и грязным сексом. По сей день было не важно, что у меня с другими, на нее я смотрел как на богиню. Сейчас же, в моих глазах она была обычной волчицей. Такой же, как и остальные.

– Что случилось? Ты ранен?

– Пустяки. Позволь я домоюсь.

– Ты двадцать минут стоял под душем не шевелясь. Я забеспокоилась и решила присоединиться.

Я усмехаюсь. Странно то, что мне и в голову не приходит сказать, что мне жаль, что она не моя Истинная. Почему-то не жаль.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Потом. Выйди.

Мне нравилось, что Камилла не была одной из тех жен, которые трахают мозг. Вместе с этим это же меня и бесило. Иногда я хотел скандала. Чтобы в меня летела посуда, кулаки, грязные слова из ряда вон: «Астархов, какой же ты мудак!» Я бы кивал, усмехался и трахал бы ее на столе с еще большим желанием. А в итоге трахал лишь уподобляясь инстинктам.

А самое паскудное, что мелкая пигалица обогнала ее по всем фронтам одним махом. Одним выстрелом. От чего-то я подозревал, что это не последний выстрел с ее подачи.

Может, я боюсь? Нет, нисколечко. Даже глубоко в душе я осознаю, что так было бы лучше. Но если пуля не задела жизненно важные органы и ее кровь до сих пор меня не убила, значит, у Лунной на нас действительно великие планы. А в мои планы возиться с малолеткой не входило.

Два прыщавых подростка загонят меня в могилу раньше, чем пройдет двести лун.

Камилла сидит в комнате, завернувшись в халат, и покорно ждет меня, моих действий или же моих объяснений.

Душ меня не взбодрил, а вид жены немного начал подбешивать. Она невероятно красивая и сексуальная волчица, но подметил в собственных мыслях, что последний раз я так думал до того, как укусил ядовитую маленькую поганку.

Хочется свалить все на усталость, но я делаю шаг на встречу к жене. Не хочу, но пересилил себя. Хватаю ее за шею, притягиваю к себе и впиваюсь в губы.

Камилла смиренно поддаётся, обхватывает мою шею одно рукой, второй стягивает полотенце с моих бедер, и быстро нащупав член, начинает сжимать его крепче и водить по основанию, пока я занят ее губами. Но ничего. Совершенно ничего.

Я поваливаю ее на кровать и стягиваю халат, губы покрывают дрожащее от возбуждения тело. Ее аромат… он больше не вставляет.

Я останавливаюсь у ее груди.

– Слава? Ты чего завис?

Выпрямляюсь и, подхватив полотенце, заворачиваю бедра и подхожу к шкафу.

– Не сейчас, – выходит грубо, но я знаю, что она уже привыкла к этому.

Под разочарованный вздох жены я нахожу спортивные штаны и чистую белую футболку. Надо увидеть девчонку.

– Где Руслан?

– Сын Авериных приехал. Они гуляют.

– Дождь же.

– Ты же знаешь этих мальчишек. К тому же, ему скоро в Лондон. Может, все-таки он будет учиться в Москве?

– Нет.

– Слава, – Камилла подходит сзади и обхватывает меня за талию. Я тактично убираю ее руки, намекая взглядом, что не до этого. Она снова разочаровывается. Я даже не могу представить, как она отреагирует на новость об Истинной. – Кто та девочка?

– Зачем ты на нее напала?

– Я не нападала. Просто дала понять, что не стоит ошиваться на волчьей территории.

– А там стоит табличка? Или она должна была прочесть твои мысли? Ты напугала ее до смерти.

– Любопытство распирает. С каких пор ты стал защитником? И чего она делает у нас дома? Она потеряшка? Слав, ну нельзя же всех потерянных детей домой тащить.

– Она моя Истинная.

– Ха-ха-ха-ха. Ну, Астархов, так ты еще никогда не шутил! И не надо, пожалуйста.

– А я и не шутил, – сажусь рядом на диван и смотрю в лицо Камиллы. Улыбка сходит, и глаза гневно темнеют. – Сидеть, – останавливаю ее рывком. – Даже не смей к ней прикасаться.

– Это не может быть правдой. Мы живем с тобой вместе больше, чем жили с родителями. Я твоя пара!

– Камилла. Не опускайся до истерик, тебя это не красит. Мы все находимся в уязвимом положении, потому что никогда не знаем когда встретим свою истинную и встретим ли ее вообще. Мы знали, на что идем. Ты знала. Ты... знала, что у Альфы больше шансов встретить Истинную, чем у любого другого волка. Но я не желал этого, мне было достаточно тебя, только сейчас я здесь бессилен.

– И ты так спокойно это заявляешь? Достаточно меня, говоришь? Я всю жизнь мирилась с тем, что ты мне изменяешь! – ну и зачем, спрашивается, она с этим мирилась. И даже сейчас Камилла себе не позволяет той взрывоопасности, которой наделена. Со мной она никогда этого не позволяла. Не потому что я Альфа и, не потому что она боится меня. Нет, не боится. Просто всегда подстраивалась, боясь меня потерять. И сейчас успокоилась, вытерла слезы и усмехнулась глядя в мои глаза. – Она ведь человек и ещё ребенок. Ты ведь не можешь прикасаться к Истинной раньше положенного срока? А что ты чувствуешь, Слава? Какие эмоции она вызывает? Ты уже ее хочешь? А как же я?

Глава 16

Глава 16

Лена

Вжавшись в спинку дивана, я ожидала неизбежного. Но каково было мое удивление, когда на мои плечи кинули большое махровое полотенце, всучили в руки теплую кружку с какао, которое я терпеть не могу, и под обеспокоенным взглядом повели на второй этаж.

– А куда вы меня ведете?

– Вячеслав Константинович сказал позаботиться о вас.

Ах вот значит что. Позаботиться он решил обо мне. Ну-ну!

Скидываю руку женщины со своего плеча и отдаю ей кружку. Та, округлив глаза и открыв рот, хотела что-то сказать, но так и не решилась. Зато я решилась!

– Я сама могу о себе позаботиться! Не надо мне ничего от вас!

Женщина дергано оборачивается и поглядывает обеспокоенно через плечо, следом настораживаюсь я, услышав ругань из дальних комнат, а после вообще дверь открылась так, словно с ее с другой стороны выбили с ноги.

В коридоре появляется озлобленная рыжая женщина в халате, которая стремительным шагом направляется в нашу сторону. Пространство мгновенно стало узким. Я потерла шею. Кажется, горло тоже сузилось до спазма. Еще до того как она приблизилась я уже ощутила опасность, которую она источала. Сжав полотенце, я сделала шаг назад, внутри вообще что-то свирепо орало мне «БЕГИ!»
Астархов, засветившийся между двумя длинными белыми стенами остановил женщину. Он ничего не сказал, но она замерла между мной и им как по команде.

– Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

Обеспокоенная прислуга пытается меня протолкнуть в комнату, но мой взгляд зацепился за оборотня. Он тоже смотрел на меня, словно хотел что-то сказать. Думаю, у него на это будет много времени и тысяча и одна причина. Он ими воспользуется. Я ведь сбежала.
Ну, что же вы молчите, господин Альфа. Я знаю, что вы хотите мне сказать. Попытка сбежать не увенчалась успехом и не дожить мне из-за этого до завтрашнего утра. Хотя, с другой стороны у него была возможность вгрызться в мою глотку чего он, конечно же, не сделал и не позволил сделать иному волку.

– Пойдем, пойдем! – шипит тетка, и я проталкиваюсь в комнату.

Наши взгляды с Астарховым расцепились. От чего-то я подозревала, что это не последняя наша встреча на сегодня.

– Кто эта рыжая мадам?

– Камилла Эдгаровна, жена Вячеслава Константиновича.

– Красивая, и имя тоже.

– Итальянка, – улыбается женщина, зашторивая темно синие занавески.

Так вот она какая, моя темница. Ну, ничего так. Роскошно и просторно. Никаких тошнотворных розовых оттенков и рюшей, будь они неладны.

Выдержанно, аристократично, без буржуазного высокомерия. Просторная большая кровать и мягкое белое покрывало. На полу небольшой ворсистый ковер, приятный пяточкам. Свет, как я понимаю, включается и выключается со всех сторон. Потолочный, настенный бра и даже лампочки встроенные в полки, которые импровизированно встроены в стену. А самое главное, личная ванная комната. Вопрос сколько я смогу здесь продержаться и будут ли меня выпускать на прогулку по дивному лесу, откуда я снова попробую сбежать?

– Вы тоже из этих?

– Из этих?

– Оборотней.

– Нет, я человек.

– О-о-о-у.

Еще одна из тех, кто ищет легких денег, работая на оборотней? Интересно, кроме домработницы она еще какие-то функции выполняет? А то в саду я видела подозрительно прекрасный куст роз. Может под ним закопано немало малолеток? Отличное удобрение свежим мясцом.

– А что тебя так удивляет?

– Это странно, что человек работает на оборотней. Вам не противно?

– От чего же мне должно быть противно? Семья неплохая, платят вовремя и хорошо. Живу в соседнем гостевом домике, ещё и кормят бесплатно. Могу взять выходные в любое время.

– Зря вы здесь работаете. Однажды и он захочет от вас…

Избавиться…

– От меня что? – ну и как тут скажешь правду, когда она так испугано смотрит? Хотя, ее голубые глазища так и лезут в мою душу за правдой.

– Нет, – отмахиваюсь я не желая пугать. – Ничего. Мой отец тоже работает на Вячеслава Астархова.

Точнее работал. Не думаю, что он продолжит это делать или же наоборот Астархов его припахает к работе до конца дней.

– Ах, вон оно что, – улыбается широко и открывает белую дверь, хоть я и так понимаю, что это не гардеробная. – Дверь в ванную комнату. Там есть все необходимое. Кровать застелена свежим бельем. Можешь принять душ или ванную и привести себя в порядок. Я принесу тебе ужин в комнату.

– Мне не во что переодеться.

– В ванной есть халат, а позже мы решим этот вопрос. Наверное, за тобой должен приехать отец?

– Наверное. Спасибо вам. А как я могу позвонить?

– Телефон на первом этаже, но в таком виде не стоит ходить. У нас дома мальчишки ходят. Лучше бы перед ними не прослыть неряхой.

Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулась и согласилась. Грязные бриджи, ободранные, обтертые. Колена не лучше. Кофта так вообще как из мусорного бака. Что творится на лице, голове и в голове без понятия, но уже представляю.

– Я, пожалуй, в душ схожу. Простите, а как вас зовут?

– Лидия Степановна.

– Спасибо вам, Лидия Степановка. Меня зовут Лена.

Улыбнувшись, женщина покинула комнату, а мне срочно надо было смыть с себя все. Даже нервозность, которая стремительно нарастала. Больше всего хотелось позвонить маме, поэтому помывшись и завернувшись в большое полотенце и халат, я вылетела из комнаты и помчалась на первый этаж, даже не задумываясь, а можно ли?

Несусь босиком по ступенькам и поскальзываюсь, как только вижу двоих парней, очумелых от моего видочка. В любой другой ситуации и я бы очумела. Но уж точно не после того, как в мою ногу вгрызся монстр.

Это событие уже ничто в моей жизни не переплюнет. И нужно было моей ноге именно в эту секунду дико заболеть. Где-то внутри кости защемило, и я спотыкаюсь и падаю прямо под ноги этих прыщавых, дрыщавых и худо бедных идиотов. Не уж то, кто-то из них и есть сын Астархова? Конечно же, ни один из них не помог мне встать. Оба заржали как не в себя, ну а я, стиснув зубы и надев маску безразличия решаюсь подняться аки королева с задранным халатом.

Глава 17

Глава 17

Ни свет ни заря, а я уже проснулась или того хуже, даже не засыпала. Ни я, ни мой организм так и не определились. Но, как только поняла, что постель и комната не мои, сон нервно помахал культяпкой и скрылся в тумане.

Поднявшись с постели, я подошла к окну. Двор действительно был окутан отступающим туманом.
Я открываю окно и впускаю в комнату утреннюю прохладу. Солнце где-то далеко мелькает сквозь высокие сосны. Самый разгар лета, а я здесь, в темнице сырой, как орел молодой.

На счет молодых … но оборотней. Вон один пробирается сквозь туман. Похоже, что свою одежду он оставил именно там.

– Нравится? – спрашивает мечта всех блондинок, глядя на меня совершенно ничего не стесняясь. А я стою и не могу отвести глаз. Не то, чтобы мне так понравился откровенный и накаченный вид парня, нет! Просто не хочу перед этим змеиным отпрыском показывать себя с целомудренной, то есть слабой стороны.

– Ха! Видала и лучше, и длиннее! Или у тебя съежилось в тумане?

Неотразимый и высокомерный сноб откинул прядь темных волос со лба и побрел в дом. А следом из тумана вышел Вячеслав, который остановился за кустом роз, прикрыв стратегически важные места. Вот тут я уже не смогла устоять на месте. Решила сразу одернуть шторы.

К такому жизнь меня не готовила. Боюсь, психика не выдержала бы. Не хватало мне еще голых стариков лицезреть.. Бууээ. Но, капелька любопытства все-таки была и я чуть выглянула, а того уже и след простыл.

Ну, и слава Боженьке. Любопытство не удовлетворенно, зато нервишки целёхоньки, а еще, я проголодалась. Меня выпускать вообще собираются? Судя по тому, что дверь заперта – нет. Я даже не знаю сколько время. Думаю, около пяти.

Последние минуты раннего утра потратила на то, чтобы привести себя в порядок. Нога побаливала, рана, кажется, стала хуже. Может, не стоило ее мыть или хотя бы нужно было продолжить ее мазать? Ага, только чем?

В полочках ванной комнаты не было ничего такого, чем можно было бы обработать укус. На всю жизнь с таким отвратительным шрамом останусь. Жесть какая. Сделаю татуировку на этом месте, и, если папа хоть что-то скажет мне на это, я буду напоминать ему о той злополучной ночи.

Интересно, все ли у них нормально? Мама наверное места себе не находит, просчитывает все ходы и выходы. А что теперь будет делать папа – ума не приложу. И, можно ли вообще что-то сделать? Вдруг я буду как Лидия Степановна, всю жизнь работать на эту семейку, еще и бесплатно, отрабатывая отцовские долги?

Страх прошел, поменявшись местами со злостью на собственных родителей.

Если бы мама не захотела сюда переезжать за лучшей жизнью, если бы отец не влез к отбитым на голову оборотням, я бы здесь не была. Конечно, это не самая худшая темница. Тут вот и телевизор плазменный есть, но это несравнимо со свободой. С друзьями, с которыми я любила проводить время. Интересно, Вадик переживает за меня?

Неожиданный стук оторвал меня от самобичевания. Ничего не говоря, я тихонько подошла к двери и приложила ухо к деревянной белой поверхности. Следующие два стука были сильными, я даже резко отпряла подальше.

– Я знаю, что ты не спишь.

Ого, сам хозяин дома пожаловал.

– Хорошо, что вы это знаете. Я тоже это знаю.

– Я могу войти?

– Странный вопрос, если учесть, что я заперта не с внутренней стороны.

– Ты… кхм…

Несколько секунд молчания держали в напряжении. Я затянула пояс халата потуже и взяла в руки рядом стоящий вазон с китайской росписью.

– Ты одета?

– Вопрос с подвохом? – я напряглась еще сильнее. Не знаю, что удумал этот старый, но лучше ему не заходить.

– Оденься и я войду.

– Одета, если, конечно, халат можно считать за одежду.

Отхожу подальше, отводя руку с вазоном за спину. Дверь открывается не с размаха, что уже хорошо. Вячеслав медленно заглядывает в комнату, разглядывает меня и останавливается на оголенных ногах. Я оправляю халат и думаю о том, что стоило бы взять в руки одеяло и прикрыться полностью. Но, с вазоном расставаться не очень хотелось.

– Надо ногу обработать. Смотрю, рана воспалилась. Садись.

– Я сама, – протягиваю руку в надежде, что он даст мне вонючую мазь и скроется с моих глаз, но вместо этого он пытается посмотреть за спину.

– Что у тебя?

– Ничего.

– Не стоит мне врать. Покажи, что там у тебя, – говорит и смотрит с нажимом, что я даже плюхнулась попой на кровать и выставила перед собой вазу.

– Китайская ваза эпохи Инь Хань Хунь Чжоу Тань Юань Цин.

– Сунь забыла.

– Что сунь?

– Эпоха такая. А ваза династии Хань. Любишь цветы? – схватив небрежно китайский фарфор, которому не меньше двух тысяч лет оборотень ставит его на столик. – Так, любишь?

– Люблю.

– Какие?

А те, что будут лежать на твоей могиле. Вот те и буду любить.

– Разные.

Разные…у него разные глаза! Один желтый, другой зеленый. Выглядит жутко. Бррр...

Я опускаю взгляд, чтобы не видеть это, потому что сердце бешено стучит, когда я смотрю на эту мутацию.

Когда оборотень берет мою лодыжку в свою руку, я сжимаю простыни в кулаки и зубы стискиваю на столько, что, кажется, это давит на капилляры, а не на зубную эмаль.

– Расслабься. Больно не будет.

Открыв банку одной рукой, он зачерпывает пальцем мазь. Фу, как негигиенично.

Я одергиваю ногу и забираюсь на кровать, подобрав ноги к себе.

– Зачем вам это? Я сама могу!

– У меня волшебные исцеляющие руки.

– Тогда мазь зачем?

– Ранозаживляющая.

– Ну, а руки?

– Без рук мне как-то неуютно в этой жизни.

– Я не в этом смысле! Вы меня нервируете! Дайте мазь, и я сама помажу, и вообще, пальцем тыкать в банку это моветон. Не гигиенично! Непонятно, где еще эти пальцы побывали, – огрызаюсь и снова смело смотрю в его глаза. Они страшные, но как магнит, так и притягивают.

Глава 18

Глава 18

Еще недавно Вячеслав казался страшным оборотнем-убийцей, который и глазом не моргнёт – заберет чужую жизнь. Сейчас же, я видела обычного заботливого отца. Заботливого и обеспокоенного. Малышка надрывно плакала и плакала, а смотреть на растерянного оборотня было то еще удовольствие, а потом он посмотрел на меня и подозвал к себе.

Так, в няньки я не нанималась. Издалека дети милые. Но вблизи не очень, особенно когда плачут. Я то знаю. Я была одной из этих самых плачущих детей.

– Держи крепко и стой на месте, чтобы я вас видел, – дает мне в руки своего ребенка и, как ни в чем не бывало, отвечает на звонок орущего телефона и отходит подальше, ибо из-за плача ребенка можно было бы пропустить мимо ушей пролетающий грузовой самолет.

К всеобщему удивлению, вопли крохи прекратились. Рыжий бельчонок смотрела на меня с интересом. До этого момента я еще никогда не держала на руках таких маленьких детей. Да я вообще их не держала! Но, я ведь играла в куклы, дочки-матери. Теоретически я знаю что делать. А технически я тормознула и стояла, выпучив на нее свои глаза. Мелочь с интересом смотрела так же. Маленькие руки неожиданно потянулись к моему носу, и пальчик задел сверкающую сережку.

– О-о-о тебе нравится, да? Давай и тебе сделаем такое, когда вырастишь?

Ребенок хихикнул выпуская слюни, как пить дать, она дала свое согласие на пирсинг в будущем. Но, мне кажется, такому строгому папаше эта идея не понравится. И пока нервный оборотень наяривал круги вокруг роз и размахивал руками, я смылась с его поля зрения на качели вместе с маленькой дочкой оборотня.

На руках она сидела спокойно. Ибо сережка привлекала ее внимание и интересовала куда больше, чем все остальное на белом свете. Сразу видно, мажористая. Девчонка с рождения знает толк в цацках.

Я не поскупилась и выкупила этот маленький гвоздик в нос аж из золота, с мааааленьким бриллиантиком. Правда, пришлось отдать все свои сбережения и очень хорошие вещи, которые однажды папа привез откуда то из-за границы.

Вячеслав вылетел из-за кустов как подбитый пес. С перепуганными глазами и искаженным лицом. Девочка мгновенно потеряла интерес к моему носу и пристально уставилась на своего папку. Под эти странные гляделки произошёл неожиданный ПУК.

– Это не я! Кажется, она какнула на меня.

– На ней памперс.

Потянув к ребенку свои руки, та активно послала папочку в дальнее плаванье, уткнувшись личиком в мою шею. И когда я попыталась ее от себя оторвать, мы погрузились в оглушительные вопли молодого исполнителя народных волчьих завываний.

– Тебе идет.

– Что? Образ Мадонны с младенцем?

Да-да, я не необразованная дурочка. Я интересуюсь искусством. Выкусили?

– Материнство тебе будет к лицу… когда вырастешь.

– Боже упаси. Это не входит в мои планы.

– Это мы еще посмотрим.

– В каком это смысле?

***

Целый день я перемещалась без дела по дому и участку, хватая заинтересованные взгляды оборотней, которые охраняли территорию. Некоторых я уже видела в доме, где я просидела с отцом несколько дней. А некоторые знали, что я могу заговорить зубы и улизнуть, поэтому со мной никто не разговаривал. Как бы тактично игнорили. Ироды.

Ну а вечером меня, конечно же, заперли. Спасибо что графин с водой дали, а Лидия Степановна еще и шоколадку положила под подушку.

Видите ли, Вячеслав Константинович не поощряет поедание сладостей после шести. Вот пусть и жрет свою морковку с хреном.. А я здесь при чем?

На следующий день, я наконец-то смогла поговорить с мамой. Не по телефону, а воочию. Она приехала, и ее даже пустили на территорию. Что, в принципе, было вполне очевидно. Не выпускать же меня? Вдруг сбегу.

Смущенная роскошной обстановкой, она боялась пошевелиться на стуле, лишний раз вздохнуть и двинуться с места.

– Мама, расслабься, тебя никто не съест.

– Они слушают нас.

– Мы одни.

– Это оборотни, у них отличный слух.

– Лидия Степановна – человек, а Вячеслав Константинович уехал. Ты ведь сама видела. Его жены здесь нет, а сын где-то шляется. Охрана снаружи, мы внутри. Ма, расслабься.

– Милая, – мама подсаживается ко мне и укрывает мои ладони своими. Я чувствую сухость кожи ее рук и то, как они дрожат. Сжимаю в ответ ее руки и тревожно улыбаюсь. Для радости повода нет, но пугать маму это меньшее чего бы я хотела. Я все-таки надеялась, что отец все исправит, и я скоро вернусь домой. – Тебя обижают?

– Нет мам, все нормально. А папа как?

– Папа этот! Господи, какая же я дура. Надо было уходить от твоего непутевого отца еще год назад! Куда он тебя втянул?! Я места себе не находила все эти дни!

– Все скоро наладится. Отдаст он этот долг и меня отпустят. Если бы меня хотели убить, то давно бы это сделали.

– Что? Какой долг? О чем ты?

– А ты? – спрашиваю настороженно. Ну, вот что уже отец наплел ей?

– Андрей сказал, ты приглянулась одному плохому оборотню, и он умолял Вячеслава тебя спрятать.

– Да? – одному оборотню приглянулась, другой оборотень прячет. Во дела. Посмеялась бы, если не прискорбное личико мамы, обтянутое заметными морщинами.

– Ты не сильно удивлена. Почему ты такая спокойная? Нравится жить в этом роскошном доме, когда слуги ходят туда-сюда вокруг? Ну конечно, дома надоедливая мать, которая даже должного внимания не уделяла своей дочери, будучи домохозяйкой.

– Ма, прекрати. Все не так! Какой смысл мне впадать в истерику? Никто ж убить не пытается, – лицо мамы мгновенно сменилось испугом. Да, надо выбирать слова осторожнее иначе она до дома не доедет. – Мамочка, ко мне хорошо относятся, но это не повод не хотеть домой. Да, здесь я, похоже, в безопасности. У папы долг перед какой-то шишкой. И, пока он его выплачивает, Вячеслав Константинович любезно согласился приютить меня у себя. Я тут это, английским занимаюсь с его сыном, и мне нравится! Ду ю спик инглюш!

Глава 19

Глава 19

Я смотрела на озлобленного Руслана, который лежа на диване нервно перещелкивал с одного канала на другой. Понятия не имела, как заговорить с этим оборотнем. Кажется, его отец более сговорчивый на вид.

Блин. Ну, о чем я вообще? Мы ведь ровесники. Просто скажи «Привет!»

– Здарова блохастый! Че там, смотришь?

– Уйди, от тебя смердит человечиной.

– По крайней мере, от меня не смердит как от мокрой псины, что уже хорошо. А от тебя смердит, что плохо. Душ не в моде? Может, поплаваем в бассейне?

– Чего пришла?

Плюхаюсь на диван рядом с ним. Он неожиданно для меня меняет позу, спускает ноги на пол и садится. Скромный выдрессированный мальчик уставился в экран и предпочёл делать вид, что меня не существует.

– Ну, Руслан, прости! Я не хотела тебя обидеть. Мир? – протягиваю руку оборотню. Лишь бы не откусил.

– Ладно, – вздохнув, он посмотрел на мою ладонь, после чего плюнул в нее.

– Фу-у-у-у… – вытираю слюну об его волосатую ногу. Тот сразу же вскакивает с места с ярко пылающими глазами. – Это ведь твоя слюна. Чего ты дергаешься, как от заразной?

Встаю и двигаюсь на кухню, чтобы вымыть руки. Противно, жуть! Надеюсь, я не превращусь в оборотня от этого. Это он мне так отплатил за маленькое достоинство. Ладно. Один-один. Как бы его разговорить, чтобы разузнать, как выйти наружу незамеченной?

Дружба нарастает со временем. А дружба с оборотнем и то дольше, если такое возможно. Да только мне не пришлось делать никаких телодвижений, ведь наглый мажористый оборотень решил действовать первым и исподтишка. Прижав меня к мойке, принялся активно сжимать и лапать мои округлости. Вот же мерзавец! Кому бы такое понравилось? Да любой! Но только не мне.

– Вау, какие сиськи. Ну, не елозь, дай пожамкаю немного, жадина!

– Я тебе сейчас пожамкаю знаешь что?

– Обещаю не сопротивляться. Пойдем ко мне в комнату?

– Идиот, живо отпусти!

Я в руках этого оборотня словно мягкая кукла. Крути, верти и делай, что хочешь. Я просто растерялась! И даже стоя около кухонной утвари, не могла ни к одной дотянуться. Парень вжимает меня в столешницу, крепко обнимает, я чувствую, как горячие пальцы обжигают поясницу заставляя меня прогнуться и прижаться грудью к груди этого мерзавца.

Облизнув губы, Руслан был намерен забрать мой первый поцелуй. Пячусь, отворачиваюсь и ладонью упираюсь в наглую волчью морду. Этого мне еще не хватало.

Обломись, блохастый!

Он, конечно, симпатичный. Красивее Вадика в сто раз и тело классное, да и чего греха таить, я рассмотрела не все, но была уверенна, в нижней части тела все в порядке.

– Никогда не целовалась? – легкая усмешка, и его пальцы умело поддевают мой подбородок.

– Вот еще! – смахиваю его руку. Азартный взгляд парня пугал. Я была настроена на дружеский контакт, а не половой на кухне.

Нет уж, спасибо.

– Руслан, – пронесся жесткий голос по кухне. Никогда бы не подумала, что буду так рада видеть Вячеслава Константиновича. Ну, что мне ему теперь на шею прыгнуть в знак благодарности за спасения девичьей чести? – Иди в комнату.

– Пап, ну ты весь кайф обломал.

– Кому-то надо было английский подтянуть.

Со вздохом молодой мажор отлепляется от меня и оставляет на кухне со своим отцом. Злым, недовольным, раздражительным. Серьезный зеленый взгляд нарочито, с резкой скоростью, как стрела стреляет в мою душу и вынуждает опустить голову. Не позволяет смотреть в его глаза. Резкий аромат парфюма врезается в нос, заполоняет легкие тяжелым смолам. Мое дыхание учащается наравне с тем как оборотень подходит ко мне ближе. Неожиданная паника сотрясает пальцы рук. Я не могу сделать вдох, но сжав пальцы в кулак, решаюсь поднять голову. Решаюсь посмотреть на Альфу. Его замешательство спровоцировало меня на короткую ухмылку.

Да, бояться я не собираюсь.

– Где мой отец? – цежу сквозь зубы, а у самой сердце фигачит с такой бешеной скоростью, что пора бы вызвать скорую. Ногтями врезаюсь в ладонь, немного отрезвляя себя. Ведь смотреть в глаза оборотню это не самая лучшая идея. Смотреть в глаза Альфе это бросить вызов самой смерти. Так какого черта я решила поиграть с огнем?

– Работает. Иди в комнату и не морочь голову моему сыну.

– Это я-то морочу ему голову?

– Ты должна быть благодарна, что я позволил тебе встретиться с матерью.

– Я благодарна!

Прошипев через зубы, проскальзываю мимо него и бегу из кухни прочь, в свою комнату.

Пронзительный вой разбудил посреди ночи. Или же, это был тот страшный сон, который преследовал меня с момента дикой волчьей охоты? Я прекрасно знаю, что меня запирают, но все же дергаю ручку двери. На удивление, та оказывается открытой. Бежать? Однозначно! Но не сейчас. В полнолуние, ночью! Это глупая идея. Я, может быть, и в пацанских шмотках, но на мне дивные девчачьи тапки. Не очень подходящая обувь для побега. Поэтому, просто спускаюсь в разведывательных целях на первый этаж и иду в кухню, чтобы налить молока. Надеюсь, меня за это никто не грохнет.
На кухне есть отдельный выход в сад. И то, что дверь оказывается открытой, становится для меня подарком вселенной. С кружкой холодного молока я выдвигаюсь из дома. Глупо было предполагать, что охрана спит. Нет, более чем уверена, смотрят за мной в камеры. Но, раз за мной еще никто не прибежал, подавно сбежать не получится. Зырят в оба желтых глаза. Наверняка в кустах затаились.
Сегодня понедельник. Я понятия не имела, как завтра утром должна оказаться где-то вдали этого дома. Астархов постоянно пропадает вне дома, в то время как Руслан молотит грушу, бегает или занимается английским. Его друга Виктора я больше не видела. Остается надеяться, что он жив. Ну, а пока я пройдусь до забора и узнаю, оставляют ли они его открытым ночью.

Услышав странные звуки пыхтений, неожиданно для себя предположила, что могу быть в шаге от места чьей-то интимной близости, иначе, что это еще за звуки? Совы что ли, шпили-вили устроили на ветке?

Глава 20

– Что-нибудь еще желаете, господин Астархов?

Однажды, кто-нибудь мой язык пристроит в нужное русло, но сейчас, я не могла не съязвить, глядя в наглую рожу оборотня.

Вячеслав кладет перчатки и кружку на газон, и уверенно двигается на меня. Надеюсь, он не лупить меня собрался. На всякий случай отхожу подальше, и прежде чем я пришла к мысли, что пора и честь знать, он хватает меня за локоть и тянет на себя.

Ему ничего не стоит меня сломать одним щелчком. Сейчас его уравновешенное настроение страшнее любой угрозы, потому что я понятия не имею, что там на уме этого оборотня. С минуту назад молотил грушу, а теперь держит меня за локоть стальной хваткой, того глядишь, раздавит, не рукой так аурой.

Мне совершенно не нравится его поведение, но что я могу сделать, да и как попру против такого сильного оборотня, который резко встал позади меня. Прижавшись торсом к моей спине, решил показать удушающий прием или же просто мое присутствие его слишком сильно взбесило, что он захотел меня по-тихому, ночью убрать?

Я замерла, задержала дыхание. Проглотила ближайший кислород вместе с запахом плоти и жара, исходящего от крепкого мужского тела.

Он не сжимал меня сильно. Скорее зафиксировал, но это давало мне понять, что всего лишь одно движение и свою маму я больше не увижу. Наверное, он как-то узнал, что я хочу сбежать.

– Что будешь делать? – подчиняющий строгий голос громом засел в голове. И, я вконец потеряла мысль того, что ему сейчас от меня нужно?

– А что надо?

– Надо защищаться. Удушающий приём – это один из захватов, вызывающих снижение кислородного снабжения мозга путём ограничения доступа крови по сонным артериям. Это весьма действенное средство нейтрализации противника. При успешном выполнении вызывает потерю сознания, а при длительном удержании может привести и к смерти. Даже такая как ты сможет при должной подготовке использовать данный прием удушения против соперника, что во многом превосходит тебя о силе.

Резко отпускает и отступает на шаг, а я хватаюсь за горло, будто кислород волной хлынул в мои легкие.

Я озлобленно смотрю на него исподлобья, Вячеслав смотрит в ответ оценивающе. Думает, насколько меня хватит?

– Что вы на меня так смотрите? Вы хотите меня убить?

– Это груша, – блин, а я-то думаю, что же это такое? Вот он за кого меня сейчас принимает? – Тебе не помешало бы усвоить несколько навыков и потренироваться.

– Спасибо, конечно, но я спать хочу.

– Сними все свои серьги из носа из ушей. Девушке не идет такое количество… дыр.

– Вас забыла спросить.

– Отец не научил тебя, как правильно себя вести со старшими? Уверена, что хочешь, чтобы я занялся твоим воспитанием?

– С моим воспитанием все нормально. Займитесь воспитанием своего сына, который руки распускает.

Разворачиваюсь и быстрым шагом иду в дом, чувствую затылком, как верзила без майки идет за мной. А трава со страшным хрустом прогибается под большими волчьими ногами, поэтому я ускоряю шаг.

Правда надо было дать деру или вообще не выходить на улицу. Не успеваю зайти на террасу, Вячеслав хватает за руку и насильно тянет обратно к груше.

– Я тебя не отпускал.

– А я не собака! Ну, чего вы хотите?

– Встань в стойку, – принудительно ставит напротив груши, а сам стоит позади. Он не прижимается, но я спиной умудряюсь ощутить всю его тяжесть не только накаченного тела, но и характера.

Ну вот кому такое расскажи, никто ж не поверит, что сам Астархов старший учит меня тут боксировать!

– Вы что, мой крестный отец?

Нет, ну а что? Какому оборотню в здравом уме понадобится учить боксировать дочку мужика, который налажал на работе? Я, может, чего-то не знаю об отношениях папы и местного Альфы?

Чувствую, как мыс мужского кроссовка упирается в мою стопу, вынуждая расставить ноги шире. Руки ложатся на плечи, слегка сжимая, заставляет их расправить.

– Вот так, – прошептал в ухо до мурашек.

Встав сбоку, берет мою руку и вытягивает. Кулаком я почти достаю до груши, к счастью, до его челюсти тоже достану, в случае чего.

– В нанесении удара по мешку, самое главное, держать напряженными кулаки и кисти для того, чтобы не травмировать запястный сустав.

Похоже, у меня ночной урок по самообороне.

Вышла за молоком, называется.

На своем примере Вячеслав показывает, как бить грушу. Почему-то, я очень внимательно слушаю и пытаюсь повторить его замедленные движения. Может, понадобиться в будущем. Вдруг, его сын снова распустит руки? Было бы неплохо подарить ему хук справа.

– Ты пальцы-то сожми, – хмыкнув, встает позади меня и снова прижимается.

Отсутствие субординации меня нисколечко не смущает. Даже, наоборот, подначивает какой-то странный интерес. Вячеслав берет мою руку в свою и, сложив пальцы в кулак, неожиданно проводит своим большим пальцем по моим костяшкам.

И что это сейчас было?

Ладно, не важно, пока он стоит позади меня, прижимаясь голой грудью к моей спине, я ни черта не ударю. Ну, хоть бы гадость какую сказал про меня. Пофиг, он не говорит, скажу я.

– Я вам что, нравлюсь? На малолеток потянуло? Статья, знаете ли! – он сразу же отходит, и по его взгляду делаю вывод, что ему нравится заставлять меня краснеть, иначе какого черта он так улыбнулся сейчас?

– Вначале кисть расслаблена. Перед прилетом в точку жестко ее фиксируй. Пробуй.

– Так? – ударив со всей силы, понимаю как это все-таки больно. Не пискнув, но выразив эмоции гримасой, прижимаю кисть к груди.

– Ну, и зачем ты со всей силы? Я разве так показывал? И кисть надо жёстче фиксировать перед ударом. Дай посмотрю, – схватив мою руку, разжимает пальцы, двигает ими, внимательно смотря в мое лицо. – Больно? – киваю. Совесть у него вообще есть? Я спать хочу. – Фиксируй. Иначе травмируешь кисть. Целишься и бьешь в одну точку, сперва медленно. Знаешь, что такое медленно? – снова встав позади, берет меня за руку и направляет в грушу медленно, в одну точку. Уже промятую от его кулаков. Я даже не сразу заметила, что вторая его рука плотно сжимает мою левую, что его бедра пропорциональны моим. И вообще, он стоит позади, полностью отражая мою стойку. Нет, точнее, я стою в правильной стойке только потому, что он меня в нее поставил. И снова проводит пальцем по костяшкам, дыша над моей головой.

Глава 21

– Лидия Степановна, а давайте я вам помогу?

Женщина удивленно приоткрыла рот и тут же его закрыла, когда в кухню следом за мной залетел Вячеслав Астархов. Включив волчий игнор, он взял кофеварку и наполнил большую черную кружку не менее черным ароматным кофе. Взглянув на наручные часы, нахмурил брови. Видно, опаздывает куда-то.

Кажется, пока Астархов находился в зоне кухни, Лидия Степановна все это время стояла, задержав дыхание, словно от этого она становится невидимой. Похоже, она в чем-то провинилась.

Сегодня Вячеслав выглядел по-особенному стильно и при этом устрашающе. Я привыкла видеть его в чем угодно: в джинсах, футболке, шортах или вообще топ-лес, но только не в костюме. Белая рубашка идеально плотно облегала накаченное тело. И, несмотря на то, что я всегда считала строгий костюм нелепым, на нем черные брюки в комплекте с лакированными ботинками, смотрелись слишком круто. Только пиджак отсутствовал. В такую жару как сегодня, его надевать было бы ошибкой.

Образ хозяина города был многогранен. От шикарной внешности до устрашающего поведения. И пусть в его глазах отражался след от бессонницы, это его совершенно не портит, а только может любопытным подкидывать мысли, чем же всю ночь мог заниматься грозный Альфа, что уже с минуту сонно смотрит на диск золотых часов, красующийся на широком запястье.

Мне даже перехотелось ляпнуть колкость, настолько я нашла его вид обезоруживающим и идеальным, даже с жесткой на вид щетиной.

Ну как? Как так случилось, что это существо было злом во плоти той страшной ночью, а сейчас я даже не могу понять какой он. Глядя на него, я начинаю сомневаться в том, что видела и слышала ранее. И теперь меня интересует, какой на самом деле Вячеслав Астархов.

Сама не заметила, как залюбовалась оборотнем.

Я не могла понять как такой респектабельный и красивый мужчина, который к тому же является хорошим отцом, в итоге оказывается еще и убийцей.

Мышцы мужчины под рубашкой неожиданно напряглись. Особенно это было заметно по его рукам. Взгляд Вячеслава Константиновича скользнул по мне, вызвав дрожь. Еще с минуту назад я рассматривала его оценивающе, теперь это делал он, позабыв про кофе и время.

Он провел ладонью по щеке, одобрительно кивнул глазами, сделал глоток кофе и вместе с кружкой покинул кухню. Лидия Степановна выдохнула и толкнула меня локтем в бок, улыбаясь.

– Ох, знаю я этот взгляд.

– Какой еще взгляд?

– Не стоит так на Константиновича засматриваться.

– Да не засматривалась я!

– Хорош, конечно, красивый мужчина.

– Да не смотрела я на него! То есть смотрела! Но просто..!!! У него пятно на рубашке было! Я хотела сказать, но промолчала. Вы ведь тоже молча стояли в ступоре. Не отстирали, да? Вот позор-то будет, если он на важную встречу едет.

– Господи, какое пятно? – резко убегает из кухни, и я слышу, как по коридору разносится громкое: «Вячеслав Константинович! Постойте, бога ради!»

Смеюсь и беру маленькую чашку с полки. Чая, конечно же, с нее не напьешься, поэтому интереса ради решила узнать, чем любит себя баловать по утрам Астархов. Наливаю кофе и делаю глоток.

Похоже, это была очень большая ошибка.

Чуть не поперхнувшись редкостной горькой гадостью, выплевываю все в раковину, споласкиваю кружку и ставлю обратно в полку.

– Лена сделана из полена! Лен0к– вален0к! Ленка-небритая коленка!

– Я тебе сейчас этой небритой коленкой в пах заеду! – столько прозвищ у меня за все время обучения в младшей школе не было, а здесь за пять секунд обгадили.

Крепко сжав пальцы в кулак, пытаюсь ускользнуть из кухни, но Руслан, который и выше и сильнее в разы, одним нажатием на мои плечи просто вынуждает сесть на стул, а сам кладет лапища на мои колени, явно проверяя на гладкость.

– Да я пошутил, – он улыбается, а глаза смеются надо мной. Вот же мелкий паршивый щенок. – Может, я все-таки проверю?

– Являюсь ли я поленом?

– Нет, волосатые коленки. Но первое тоже проверить не против.

– Нечего тебе там проверять! – смахиваю его руки и отталкиваю от себя.

– Так ты уже не полено? Заинтриговала. Уже позавтракала или меня ждала? – выпрямляется и отходит к холодильнику. Распахнув его, достает молоко и несколько тарелок всякой мясной всячины. – Люблю хлопья с молоком заедать колбасятиной на завтрак. А у тебя какие гастрономические предпочтения?

– Каша! Я сказала каша! – зашедшая в кухню Лидия гневным взглядом тычет в Руслана и, отобрав из его руки коробку с хлопьями, пальцем указывает на выход.

– Лидок, ну какая каша? Я ж оборотень. Вон ее корми кашей. Кожа да кости. Хотя нет, ей тоже мясо надо. Да побольше.

– И ее кормить кашей буду, и какая я тебе Лидок, щенок маленький!

– Папка ушел, и ты сразу язык распустила.

– А я и при папке могу тебя отчихвостить, и не только словесно. И ремнем не против пройтись по твоей заднице, а то совсем разошелся. Живо в столовую.

– А она? – кивком указывает на меня. А я то что?

– Вообще-то у меня аллергия на злаки, – с сегодняшнего дня.

Лидия закатила глаза и, открыв холодильник, сделала в своей голове расчеты, чем кормить аллергика.

– Иди в столовую, я тебе сейчас омлет принесу. На яйца и молоко у тебя нет аллергии?

– Нет.

Руслан садится за стол и, достав из кармана горсть хлопьев, закидывает их в рот как семечки. Каша у него была на удивление с мясом. Такое я еще не видела. Булочки, томатный и апельсиновый сок в графинах. Томатный я, кстати, люблю, поэтому его налила в длинный прозрачный стакан, а потом залила в себя, избавляясь от горечи во рту после кофе.

– Не хочешь погулять где-нибудь за домом, а то уныло, – начинаю я разговор и, посматривая на Руслана, собираюсь делать выводы…

Расслабленная поза и вполне себе дружелюбный взгляд. Это ведь хорошо? Лишь бы согласился. Я даже сарафан надену по такому случаю!

– Мне надо заниматься английским, потом силовые тренировки.

Глава 22

Пролезть под забором оказалось легко. А вот куда дальше, ведь вокруг лес, точнее, самый настоящий забор темных деревьев, сквозь которые едва ли проходили солнечные лучи. Зато кровососов жуть сколько. Только и успевала шлепать себя то по лицу, то по голым ляжкам.

Честно говоря, это не очень хорошая идея. Ведь если я потеряюсь, то Астархов действительно запрет меня в комнате до того, как отец расплатится с долгами. Мне совершенно не нравилось, что я была гарантом того, что он это сделает, но я не могу здесь оставаться. Я действительно должна буду умыкнуть до того, как рассветет.

Под ногами замечаю вытоптанную дорожку между густыми большими папоротниками. Местами я находила волчьи следы, которые в итоге привели меня к небольшому водоему, где Руслан решил понырять. Как оказалось, не один.

Витька сигал с тарзанки, а на полотенцах лежали две девчонки в откровенных открытых купальниках. Мало того, что я себя ощутила уродиной, так еще и подглядывала, как не пойми кто. К счастью, они это не знали. Знать бы как они сюда пришли. Дорога к миру все-таки проложена.

– Подглядываешь.

Подскакиваю с места и прижимаюсь спиной к кроне дерева. Рядом стоит ухмыляющийся Руслан, который не прочь был прижаться ко мне своим, черт его дери, роскошным и натренированным телом. Ну, вот когда он успел подкрасться?

– Русланчик, кто там?

– Зайку поймал.

Прижав к своему мокрому торсу, и закинув мне на плечи руку, вывел к друзьям. Вот, как никогда, проскользнула мысля, что в розовом платье а-ля «Барби», я бы выглядела рядом с этими куклами куда лучше, чем в футболке «Металлик».

– Какая я тебе зайка? Убери руку, – смахиваю клешню наглеца и подхожу к Виктору. Дрыщавый, прыщавый, но светлые волосы и голубые глаза делают свое дело. Вижу, как одна Барби пожирает его своими глазенками.

Предвижу тот час, когда она решит сожрать мою голову, потому что, то, как я смотрю на блондина и улыбаюсь, ей явно не нравится.

– Это еще что за чуча

– Сама ты чуча, – огрызаюсь, на что Руслан, рассмеявшись, снова меня приобнимает. Пытается в ней вызвать ревность. Что ж, у него это выходит.

– Подруга моя. Живет со мной.

– А нас ты домой не приглашаешь. Плохой ты волчок.

– Отец строгий. А ты как здесь оказалась, Ленка-пенка?

– За тобой проследила. Английский, тренировки, да? Лгун.

– Ну, так репетиторство час, тренировки час, – пожав плечами, подтолкнул меня к обрыву. Я, боясь, оглянулась. Как бы не свалится кубарем, потому что с водой и высотой я не очень лажу.

– Раздевайся и ныряй.

– Я домой, пожалуй, вернусь.

– Ну, уж нет. С нами останешься. А то тебя запалят, а меня нет, и поймут, что я свалил. Так хоть пусть думают, что мы с тобой уединились.

– Ну, Русла-а-а-ан, – надув губы, Барби в розовом захлопала ресницами. Ну и сиськи у нее. Сколько ей вообще лет? – Чего она на меня так смотрит. Она оборотень?
– Просто она никогда не видела таких красивых девушек, – тяжелая рука оказывается снова на моих плечах. Моя футболка вместе с шортами вымокли от тесного контакта с оборотнем, и стало очень неприятно. В общем-то, неприятно стало до этого, но не суть. Еще и камушек в сандалии встрял.

– Да, она оборотень, так что не обижайте ее. А то она откусит голову и не поперхнется.

Толкнув меня ближе к девчонкам, я увидела перед собой две руки с ярко-крашенными ногтями. Это я типа, пожать должна?

-– Лена, будь человеком, поздоровайся с девочками.

– Ксюша, но друзья меня зовут просто Ксю.

– Даша. А ты, правда с ним живешь? У вас типа секс уже?

Нет, руки пожимать я не решилась. Но села поблизости на корягу и сняла сандалии, игнорируя неожиданно возникший интерес ко мне.

Не получив от меня ответа, они поправили очки и устроились на полотенце получать дозу солнечного ожога.

Если бы здесь был Вад, Натаха, Ромка, мы бы, ох, как здесь затусили. Место классное.

Я скучаю по своим друзьям и завидую этому блохастому. Но они, кажется, с ним из-за денег. Мажористый крутой пацан, папа Альфа. В будущем можно поиметь хорошие связи. Ну, либо хорошие связи поимеют тебя.

Взгляд цепляется за Витьку, который достает из водоема за веревку пакет с бутылками.

Пиво…

Дружная попойка значит.

Виктор дружелюбно протягивает мне, но я отказываюсь. Это чревато, хотя бы тем, что я рискую проспать ранний побег. Но через минуту передумываю, когда вижу, как две Барби уплетают пиво как газировку. Не хочу казаться дикой деревенщиной. Витя открывает крышку и протягивает бутылку. Недолго думая, точнее не думая вообще, забираю и пробую. Гадость редкостная, как и кофе Астархова. Вот вам и богатая жизнь, либо я чего-то не понимаю?

– Да оно безалкогольное

– Какой резон пить безалкогольное пиво.

– А не резон его вообще не пить? Эх, задеру я Ленке голые коленки. Ну что, слабо прыгнуть с тарзанки в воду, Ленка-пивная пенка?

– Знаешь, Руслан, обидеть Ленку может каждый, не каждый может убежать.

– Ну, так беги за мной, пенка, глянь, че я нашел. Не твое?

Тычет мне в лицо цепочку. Мою цепочку! Хватаюсь рукой за шею, оттопыриваю край футболки. Цепочки и вправду нет. Ну, вот когда я успела ее потерять и когда этот болван ее нашел?

– Отдай!

– Попробуй, отними.

– Чего ты как маленький? Это подарок родителей!

Руслан подходит к обрыву и вытягивает руку, на пальце которой держится цепочка с подвеской. Еще одно движение и подарок родителей упадет в воду. Я носила этот подарок, сколько себя помню. Я не могу его потерять.

– Пожалуйста, не надо. Я …я плавать не умею!

– Не гони, детка. Ну, так что выбираешь, прыжок с тарзанки или полет цепочки в воду?

– Какой же ты козел.

Встаю с коряги и подхожу к оборотню. Протягиваю руку, в которую он вкладывает мою цепочку.

– Не спрыгнешь с тарзанки, я тебя скину.

– Да прыгну я, – надеваю цепочку на шею и подхожу к обрыву. Я с мостика никогда не прыгала, а тут целый обрыв, еще и с тарзанки. Не понимаю я эти восторженные возгласы вокруг данного развлечения.