Охота на истинную. Поймай меня, дракон!

Глава 1

Теплое летнее солнце золотит крыши домов на центральной площади. Еще раннее утро, а на базаре уже кипит жизнь.

Смех детей, разговоры торговцев, звяканье монет и треск огня от уличных поваров, готовящих ароматные блюда - звуки сливаются в единый, привычный гул.

— Осторожнее, Катрина! — отец снимает ящики с клубникой с повозки и переставляет на тележку. Нежный сладкий аромат ягод распускается в воздухе и кружит голову.

Клубника удалась сегодня на славу. Ягодка к ягодке - крупные, сочные, отборные. Мы выращиваем редкий сорт, который ценится за насыщенный вкус и розовато-лиловый цвет. От покупателей отбоя не будет.

Приставляю ладошку ко лбу “козырьком” и осматриваю причал, покрытый мшистыми плитами. На море штиль, блики солнца слепят глаза. Над водой парят вечно голодные чайки. Их пронзительные крики сливаются с ритмичным бульканьем воды и глухим стуком, с которым лодки, покачиваясь на волнах, ударяются о каменный причал.

Вдалеке темнеют величественные корабли со спущенными парусами. Их мачты увенчаны флагами далеких королевств. Запах моря, соленый и свежий, наполняет воздух. Какое же, все-таки, чудесное утро!

Подхватываю корзинку с самыми большими ягодами и тороплюсь впереди отцовской тележки. Каблучки моих простеньких туфель бодро стучат по брусчатке, создавая мелодию, которая сливается с общим шумом базара. Ныряю между рядами торговых шатров - здесь и овощи, и фрукты, и цыплята в клетках. Желтые пушистые комочки умилительно пищат. Останавливаюсь, чтобы рассмотреть малышей и погладить их.

И спешу дальше. Сворачиваю налево, за светло-синий шатер, в нос ударяет запах свежепойманной рыбы и морепродуктов.

— Доброе утро, красавица! — улыбается мне торговец Ланс, беловолосый северянин с характерным акцентом. Выкладывает на прилавок еще трепыхающихся карпов и кефалей. Их чешуя сверкает на солнце, как драгоценные камушки. — А у меня для тебя подарок.

Сбавляю шаг и подхожу к прилавку, иначе обидится. Ланс засучивает рукава бледно-голубой рубашки и поднимает с земли ведро, в котором копошится крупный краб. Его клешни угрожающе щелкают, вызывая у меня легкий смех.

Выпрямляюсь и закатываю глаза, не удержавшись от улыбки.

— Ты же знаешь, я выпущу этого бедолагу. Сразу к морю пойду и выпущу, — указываю на “подарок” пальцем. — Я не стану его есть, Ланс.

У торговца лицо удивленно вытягивается. Он всплескивает эмоционально руками.

— Что ты такое говоришь? Зачем обижаешь? Лучший краб на всем побережье, пальчики оближешь!

— Ни сколько не сомневаюсь. Он действительно милаха. Но в следующий раз лучше привези ракушку.

Машу Лансу рукой и тороплюсь дальше под ее возмущенно-обиженный бубнеж. Сворачиваю направо, мимо шатров с ранними грибами и диковинными пряными травами. В воздухе витают ароматы шалфея, базилика, мяты и шафрана. Глубоко вдыхаю их, улыбаясь.

— Доброе утро, Табитта, — здороваюсь с круглолицей женщиной за прилавком.

Она оборачивается и добродушно улыбается в ответ, заправляя медные волосы под белую косынку.

— Здравствуй, Катрина. Удачной торговли вам с батюшкой!

Отец едва поспевает за мной, колеса тележки жалобно поскрипывают. Но мы уже на месте. Вот и наш шатер.

Приподнимаю полу шатра и подныриваю под нее, заворачиваю ткань и пристегиваю к каркасу из досок. Отец уже выгружает ящики с клубникой на прилавок. Скидываю капюшон накидки и смотрю на яркое безоблачное небо. Уверена, сегодня будет много покупателей. Выходной, да еще с погодой повезло. Со всего королевства слетятся за свежими продуктами.

Центральный базар славится богатым выбором и приемлемыми ценами. Даже знать заглядывает за заморскими деликатесами. А уж такую клубнику, как у нас с батюшкой, нигде не найти. Каждая ягодка, словно маленькое сокровище, обещает взрыв сладости при первом укусе.

— Зачем капюшон скинула? — ворчит отец.

— Жарко, па-ап, — вздыхаю я и обмахиваюсь ладошкой.

Он осуждающе качает головой и отгоняет мошкару от ягод.

— Не к добру это, Катрина. Накинь его, слушай, что говорю.

Но я пропускаю его недовольство мимо ушей. Покупатели быстро заполняют проходы между шатрами, их шаги ритмично сливаются с гомоном базара.

Со всех сторон слышны голоса зазывал, а нам и привлекать никого не приходится - на аромат слетаются милые дамы с кружевными зонтиками в сопровождении экономок.

Солнце припекает. Сдуваю со лба непослушную прядку черных волос и ослабляю завязки накидки. Прилавок стремительно пустеет, осталось всего-то два ящика и корзинка с отборной клубничкой. Смотрю на нее и радуюсь - до чего же хороша! Так и хочется одну - самую крупную и блестящую.

Никто же не заметит, если я слопаю ее?

Тянусь пальчиками, пока отец отвлекся, касаюсь ими плодоножки и подтягиваю к себе ягодку. Уже и проголодаться успела, но пока всё не продадим, перекусить не получиться.

Шум базара незаметно стихает, торговцы перешептываются. А все мое внимание сосредоточено на ягоде. Отец хватает меня за руку и одергивает. Поворачиваюсь в недоумении, а он спину гнет в поклоне. И меня с силой тянет за запястье.

На прилавок падает тень. Я медленно поднимаю взгляд и упираюсь им в крепкую мужскую грудь, мерно вздымающуюся под тонким шелком черной рубашки. Поверх нее надет черный камзол с серебрянной отделкой и воротником-стойкой. Рука с дорогими перстнями тянется к ягодам.

— Сколько хочешь за такую прелесть? — спрашивает мужской голос с благородной хрипотцой.

Усилием воли заставляю себя посмотреть ему в лицо, когда как весь базар притих и склонил головы. Волевой подбородок, мужественные черты и глаза темные с вытянутыми зрачками. Черные волосы мягкими волнами спадают на плечи. До чего же красив! И безумно опасен. Теневой дракон, лорд западных земель. Грегори Эттерван собственной персоной на базаре. В сопровождении охраны, разумеется. Но сегодня не день уплаты налогов. Так зачем….

Сердце замирает от страха, дыхание становится рваным. Эттерван смотрит на меня в упор, холодно ухмыляясь. И от этой ухмылки меня то в жар, то в холод бросает. Поджилки трясутся, а деваться уже некуда. Спохватываюсь и неуклюже кланяюсь.

Глава 2

— Давай живее, я тороплюсь.

Отец выпрямляется и непонимающе хмурится. Смотрит на дракона, на меня, на его устрашающего вида стражу и снова на дракона.

— Ящик клубники - один золотой, мой лорд, — отвечает отец и норовит снова боязливо склонить голову.

— Я не про клубнику, — цедит дракон и небрежно тычет в меня пальцем с назинанными на него фамильными перстнями. — А про девку твою.

Сердце прошивает холодом. Во рту появляется металлический вкус.

Что он сказал сейчас?

Резко поворачиваюсь к отцу, на его лице читается полнейшее недоумение. Он открывает рот и косится на меня, сжимая в руке свою кепку.

— Что вы, мой лорд! Катрина - моя дочурка, она не продается, — ему дико даже говорить такое вслух.

А вот дракону нисколько.

Он пренебрежительно хмыкает и переглядывается со стражей. У мужиков в черной форме с шипами блестят глаза от сдерживаемого смеха, на губах мерзкие ухмылки.

— Все продается, старик. И дочь твоя не исключение. Вопрос лишь в цене. Ну так сколько ты хочешь за нее? Последний раз спрашиваю.

Меня трясет. В попытке скрыть дрожь сжимаю руки в кулаки. Отец медлит с ответом. Мы оба понимаем, что перечить Эттервану равносильно самоубийству. Он всегда получает, что захочет. И сегодня ему приспичило приобрести меня, прогуливаясь по базару.

— Простите, мой лорд, — в голосе отца появляются стальные нотки. — Но она не продается.

В ужасе кошусь на него и закусываю губу.

— Ты из ума выжил, старый? — рычит один из стражников и придвигается впритык к прилавку. Его рука в черной перчатке тянется к горлу отца. — Цену назови! Иначе шею сверну.

Отец стоит твердо на своем, поджимает морщинистые губы. А я уже сама не своя от страха, в ушах шумит кровь. Слежу взглядом, как рука стражника смыкается на горле отца, и его лицо багровеет.

Здоровяк в жуткой форме душит его, наваливаясь на прилавок и сминая клубнику.

— Что вы делаете? — срывается с языка. — Отпустите его! Прошу, оставьте отца в покое!

На глаза наворачиваются слезы. Беспомощно оборачиваюсь на дракона, а он сверлит меня темными ледяными глазами, лицо пустое и безупречно красивое, как у бездушной статуи. Стискиваю челюсти и бросаюсь к батюшке. Вцепляюсь ногтями в руку стражника.

Да она каменная!

— Отпустите! — воплю на весь базар, и голос мой эхом разносится в гробовой тишине.

Все таращатся на нас. Все в ужасе.

А я слышу, как что-то хрустит в отцовской шее.

— Оставьте его! Я согласна! Сама пойду, только не убивайте его!

Рука стражника замирает, пальцы медленно разжимаются. Отец закашливается и накрывает ладонью покрасневшую шею, потирает ее и пошатывается. А глаза, блеклые от старости, смотрят на меня. В уголках век собираются слезы и лучики морщин. Я смотрю на него, по щекам ручейки бегут, но я их не чувствую.

— Вот сразу бы так, — надменно бросает дракон и отдает приказ стражникам: — Заберите ее.

Один из них движется ко мне и грубо выдергивает из-за прилавка. Его пальцы сжимаются на моем предплечье, да так, что кости звенят от боли. Невольно вскрикиваю.

— Полегче с ней! — рявкает дракон. — Останутся синяки - я тебе горло вырву.

Стражник тут же ослабляет хватку и подталкивает меня вперед. Отчаянно хватаюсь за прилавок, смотрю на отца. А на нем лица нет. Он будто меня в последний путь провожает.

Да так и есть! Обратно меня дракон не отпустит.

Что же я натворила? Нет, а разве был выбор? Или я, или отец. Я не могла позволить причинить ему боль. Но своим согласием сама нанесла смертельную рану.

Дракон ухмыляется и бросает на прилавок бархатный мешочек с деньгами. На эту сумму можно новый дом купить, отец не будет больше нуждаться.

— Прости, — шепчу ему одними губами, а слезы глаза застилают.

Дракон берет с прилавка корзинку с отборными ягодами и отправляет одну в рот. Стражник тащит меня мимо шатров, а я прячу глаза, чтобы не видеть испуганные и сочувствующие взгляды торговцев.

Происходящее кажется нереальным. Я будто во сне, и голова кружится как в горячке. Уши закладывает от стука сердца, ноги ватные и не гнутся, а стражник толкает меня в спину, заставляя идти быстрее.

Дракон движется позади, я чувствую каждый его шаг кожей. Уверена, ему зрелище доставляет удовольствие.

Проходим мимо ворот, на нас оборачиваются прохожие. Но, завидев дракона, тушуются и смиренно склоняют головы. А потом идут дальше по своим делам, будто ничего необычного не происходит.

На дороге стоят два роскошных черных экипажа с гербами в виде дракона с разинутой пастью. Меня заталкивают во второй, дракон подходит к первому и, не удостоив меня взгляда, залезает в него.

Купил кило клубники и какую-то девку, о существовании которой тут же забыл. Поговаривают, что таких, как я он каждую неделю покупает по велению левого мизинца. Ни одна из них домой так и не вернулась. Я не первая и не последняя.

Забираюсь на мягкое кожаное сиденье, за мной сразу захлопывают и запирают дверь. Волосы на затылке шевелятся от порыва воздуха и ужаса. В экипаже я одна, но стражник становится сзади на подножку.

Вот и все. Назад пути не будет.

Подползаю к окну и прислоняюсь к нему ладонями, выискиваю глазами отца среди толпы, выбежавшей с базара проводить меня. Но не успеваю - экипаж трогается и с неимоверной скоростью уносится прочь.

А я смотрю, как удаляется моя прежняя жизнь и исчезает за поворотом. Будто и не было ее.

Из горла рвется вопль, но я зажимаю его ладонью.

Только бы с батюшкой все было хорошо. У него же кроме меня и десятка кур никого не осталось.

За что вы так с нами, драконьи боги?

‍❤️‍‍❤️‍‍❤️‍

Дорогие мои, ну и как же обойтись без визуалов?!

Наша героиня - Катрина Рейнвуд

Жестокий и опасный теневой дракон Грегори Эттерван

Глава 3

Экипаж останавливается на подъездной дороге белого камня, ведущей к роскошной веерной лестницей дворца. Смотрю на нее через стекло, успевшее запотеть от моего дыхания. Протираю его ладонью и разглядываю само здание.

Прежде я видела дворец лишь издалека и восхищалась, а теперь боюсь приближаться. За массивными дубовыми дверями, украшенными резьбой и металлическими вставками, меня ждет клетка, из которой уже не выбраться.

Стены переливаются на солнце, создавая впечатление, будто сам камень дышит и живет. Капители колонн из золотистого мрамора выполнены в виде фигур драконов.

Высокие окна, украшенные витражами, на крыше сверкают шпили.

По обе стороны от лестницы благоухают ухоженные сады, каменные аллеи ведут к фонтанам. И вся эта красота обнесена высоким черным забором. Клетка. Самая настоящая.

Я так засмотрелась на дворец, что не замечаю приближения стражника. Он резко распахивает дверь, и я почти вываливаюсь из экипажа на подъездную дорожку. Он нелепо подхватывает меня и тут же отступает в сторону. Что? Прикасаться к игрушкам лорда запрещено?

Дверь первого экипажа открывается, из нее выходит лорд Эттерван. С грациозной небрежностью оправляет полы камзола, поворачивает голову и мажет ледяным взглядом по моему лицу. Уголки его губ изгибаются в плотоядной ухмылке.

А из дворца по лестнице скользит к нам прислуга в лице дворецкого в черной ливрее и двух горничных, не смеющих глаза на хозяина поднять.

— Отведите ее в мой кабинет, — отдает приказ будничным тоном лорд и походкой истинного хищника направляется к лестнице.

Смотрю ему вслед, а у самой поджилки трясутся. Нереально, это все нереально! Но сколько бы не щипала себя за руку и не кусала губы, сон не обрывается. Пора бы смириться, но не получается.

Сама виновата! Вот зачем капюшон сняла? Матушка же наказывала на людях прятать лицо и волосы, опускать глаза при виде незнакомцев, но нет! Мне стало жарко, и свой комфорт я поставила выше безопасности!

Горничные обступают меня по обе стороны и подхватывают под локти. С виду хрупкие, а волокут с силой, да не вырваться! Обучены, как следует обращаться с игрушками хозяина. Но я даже не пытаюсь брыкаться, хотя внутри меня настоящая битва разворачивается. Паника и отчаяние накрывают ослепляющей волной, кровь закипает от страха и желания высвободиться. Сердце норовит из груди выпрыгнуть. Сознание балансирует на грани обморока.

Последние капли самообладания уходят на то, чтобы смиренно идти и поспевать за шагом горничных. Знаю, чем чревато сопротивление - бросят в темницу и болью выбьют из меня покорность. Так или иначе заставят подчиниться и принять участь.

Меня заводят в распахнутые двери. Высокие потолки просторного холла украшены лепниной, стены из светлого камня, переливающегося в свете магических бронзовых ламп. Под ногами красная ковровая дорожка приглушает шаги. Дракон лениво движется впереди нас и поднимается по широкой лестнице.

Избегая смотреть на него, верчу головой. Справа приоткрытая дверь в тронный зал. В глубине холла, под лестницей, арка в зал для пиршеств. Слева же располагается кухня.

Голова идет кругом. Спотыкаюсь о ковёр, но горничные крепко меня держат. Волокут вверх по лестнице, я уже почти ногами не переставляю от происходящего ужаса.

Дракон скрывается за высокими белыми дверями, украшенными золотыми вензелями. Тут-то меня накрывает паникой окончательно.

Упираюсь каблуками в ковер, сопротивляюсь бойким служанкам. Выкручиваю руки и пытаюсь высвободиться. Нет, только не наедине с ним! Ни за что!

Но они быстро гасят мой воинственный настрой. Заламывают руки и сводят их за спиной, вынуждая рухнуть на колени. Одна из горничных склоняется надо мной и шипит на ухо:

— Не заставляй нас делать тебе больно. Нам этого так же не хочется, как и тебе, поверь, — и тут же выпрямляется.

Одновременно они вздергивают меня на ноги и тащат к дверям. Заводят в светлую комнату с письменным столом темного дерева и черным креслом с высокой спинкой. Слева от двери серый диван и два кресла обступили красивейший черный камин, рядом стеклянный чайный столик. Вдоль стен тянутся книжные шкафы.

Дракон стоит у окна, расстегивая пуговицы камзола. Горничные подводят меня к столу и отпускают, а миг спустя за ними закрываются двери. Не успеваю перевести дыхание, как Эттерван разворачивается и обдает меня взглядом, от которого внутри все стынет и болезненно сжимается.

Робко смотрю на мускулистую грудь дракона, выглядывающую из расстегнутой рубашки. Судорожно сглатываю ком в горле.

— Полагаю, ты не уяснила, что с тобой будет дальше? — хмыкает и подходит к столу. Присаживается на его край и складывает руки на колене. — Что ж, я объясню. И потом не говори, что тебя не предупреждали, Кат-ри-на.

Медленно поднимаю глаза к его породистому лицу и стискиваю зубы. Его это только забавляет, в темных глазах появляются веселые искорки.

— С этого дня ты - моя собственность. Твоя жизнь в моем полном распоряжении. Советую забыть о родном доме и не грезить о побеге - этому не бывать. Любая попытка вырваться за пределы дворца будет жестоко наказываться. А я не люблю, когда моим куколкам приходится делать больно. Это портит внешний вид, — морщится и отводит взгляд, разглядывает свои ухоженные ногти. — Ты должна быть на седьмом небе от счастья от того, что удостоилась чести быть моей наложницей. Многие хотели бы оказаться на твоем месте, Катрина.

От возмущения и гнева меня захлестывает волной жара, кровь снова закипает. Сжимаю кулачки и впиваюсь ногтями в кожу ладоней, только бы сдержаться и не открыть рот. А на языке вертится многое! Вот только произносить мысли вслух опасно для жизни.

— Вижу, у тебя есть возражения, — холодно ухмыляется дракон и вальяжно покачивает ногой. — Ничего, привыкнешь. Все в конечном итоге привыкают, ты не станешь исключением. А теперь я хочу тебя рассмотреть получше, — склоняет голову к плечу и сверкает глазами, зрачки в которых вытягиваются и становятся узкими вертикальными полосками, как у ящера. — Раздевайся.

Глава 4

Замираю в оцепенении и забываю про воздух. Глаза дракона нетерпеливо поблескивают, черты лица ожесточаются.

— Оглохла что ли? — раскатом грома гремит его голос и заставляет вздрогнуть. — Снимай свое тряпье, живо!

Руки сами тянутся к завязкам накидки, пальцы дрожат и не гнутся. Глаза заволакивает мутной пеленой слез.

Дракон рычит сквозь стиснутые зубы и соскальзывает со стола. Серебряная подставка с пером и флаконом чернил покачивается, угрожая опрокинуться и залить разложенные на нем пергаменты.

Эттерван надвигается на меня неумолимой бурей, не обещающей ничего хорошего. Темные глаза с вытянутыми зрачками гипнотизируют, лишая остатков воли.

Интуитивно пячусь от него, обхожу кресло, обтянутое золотисто-синей парчой. Смотрю на дракона загнанным зверем. Не хочу я, чтобы Эттерван прикасался ко мне!

Тяжелая дверь открывается, и дракон застывает в двух шагах с опущенными вдоль тела руками, смотрит в упор.

— Вот ты где, — раздается женский голос.

Перевожу взгляд и вижу высокую худощавую женщину средних лет с копной серебристо-черных волос, закрученных в элегантную прическу. Черты лица холодные и жестокие, улавливаю внешнее сходство с Эттерваном. Его мать, леди Камилла.

— Грегори, — раздраженно вздыхает она и заходит в кабинет, подол винного платья заметает пол. Черные кружева закрывают шею и худощавые руки женщины. Она смотрит на сына, потом на меня и щурится. — Пожаловали члены совета и ждут тебя в приемном зале. Не заставляй их ждать, дело срочное.

— Не видишь - я занят, — цедит дракон и сверлит меня глазами. — Займи их чем-нибудь.

— Нет уж, сын, — отрезает женщина. — Твоим приобретением я займусь лично, а ты отправляйся в зал и выслушай совет. Ну же!

Не дожидаясь его ответа, женщина приближается ко мне и хватает за запястье, сдавливает его пальцами. Увлекает к дверям. Похоже, на этот раз меня пронесло от близкого знакомства с драконом. Но надолго ли?

В любом случае, деваться некуда. Послушно следую, ведомая ею по длинному коридору, отмечая все повороты. Зачем? Неужто уже надеюсь сбежать? Да, такие мысли посещают, хоть и кажутся смертельно опасными.

Наконец, она останавливается перед белой резной дверью и нажимает на ручку. Толкает ее и заводит меня в небольшую комнату, напоминающую гардероб.

Слева, рядом с еще одной дверью, стоит трюмо, выполненное из светлого дерева с изысканными резными узорами, с множеством различных баночек. Справа высокие шкафы без дверей, полные плечиков с нарядами.

Две служанки в белой накрахмаленной форме, похожие как две капли воды, отвешивают низкие поклоны и замирают с опущенными головами.

Камилла закрывает за нами и подталкивает меня к центру комнаты.

— Раздевайся, — командует тоном, не терпящим возражений. — Я должна тебя осмотреть. Не сделаешь сама - тебя разденут насильно. Хочешь этого?

Мотаю головой и развязываю накидку дрожащими руками. Скидываю с плечей и роняю ее на пол, откуда она тут же исчезает стараниями прислуги. Женщина терпеливо ждет, сложив руки на животе.

Шнуровку корсета поддеваю и тяну, ослабляя. Бросаю под ноги и стаскиваю с плеч скромное серое платье из грубоватой от множественных стирок ткани. Освобождаюсь от него и остаюсь в одном нижнем грязно-сером белье. Женщина придирчиво разглядывает меня. Медленно приближается и обходит вокруг, трогает волосы, плечи, спину. От прикосновения ее холодных рук вздрагиваю и закрываюсь руками. Поднимет руку к моему лицу и хватает за подбородок, вынуждая показать зубы.

— Сколько тебе лет? — холодно спрашивает и отпускает мое лицо.

— Восемнадцать, — отвечаю, заикаясь, и едва не прикусываю язык - настолько зубы стучат.

— Звать как?

— Катрина. Катрина Рейнвуд.

Женщина хмыкает и встает передо мной, рассматривает черты, будто ресницы хочет сосчитать.

— Фамилия твоя мне ни о чем не говорит. Забудь и ты о ней. Здесь она тебе не пригодится. Какой магией обладаешь?

Качаю головой. Нет, об этом я точно не скажу! Пусть считают пустышкой.

— Прекрасно, — с удовлетворенным выражением кивает она. — Меня зовут леди Камилла. Я приглядываю за цветником сына, лорда Эттервана. Коротко расскажу тебе правила, милочка. Отныне ты принадлежить Грегори и беспрекословно выполняешь его волю в любое время суток. Являешься к нему, когда бы он не пожелал. В твоем распоряжении спальня и сад. Столовая для цветника отдельная, но в редких случаях лорд Эттерван может пожелать видеть кого-то из вас за своим столом. Из прислуги общаться допустимо только с женским полом. Остальное тебе поведают другие девушки или прислуга. Возникнут вопросы - я готова на них ответить. И самое главное: за несоблюдение правил последует незамедлительное наказание. Какое именно - решает Грегори. Советую тебе держать рот на замке, быть покорной, и все будет хорошо. Будь уверена, тебе крайне повезло оказаться здесь, — она резко придвигается, приставляет указательный палец к моему лбу и тычет им. — Вбей себе в голову эту простую истину, Катрина. Если бы не мой сын, ты бы закончила свою никчемную жизнь в голоде или от какой-нибудь болезни в нищите. Тебе выпал золотой билет. Цени это.

Ее темные глаза смотрят на меня, пронзают холодом и равнодушием. Ей не впервой проводить подобные беседы и усмирять непокорных пленниц. И она точно знает, как заставить их выполнять прихоти сына.

Камилла хмыкает и отодвигается от меня, но ее внимание привлекает кулон из грубо обрамленного лунного камня на простой металлической цепочке. Рука змеей бросается к нему, успеваю лишь шаг назад сделать.

— Что это? — цедит сквозь зубы Камилла, но руку не опускает.

— Подарок отца, — облизываю губы, а в уголках век слезы собираются. Закрываю кулон ладонью, сжимаю камень пальцами. От него исходит легкая вибрация магии. Ей точно не стоит к нему касаться, да и никому вообще, если хочу сохранить свою тайну. — Прошу, не забирайте! Оставьте хотя бы его на память о батюшке!

Камилла сверлит меня глазами и поджимает губы.

Глава 5

Меня проводят за дверь рядом с трюмо. Я оказываюсь в просторном помещении белыми стенами и огромной прямоугольной ванной, утопленной в пол, больше напоминающей бассейн.

У дальней стены стоит кушетка для различных процедур и подкатной столик с полотенцами и стеклянными баночками.

Последующие пару часов меня отмывают, мылят голову душистым настоем, натирают жесткой мочалкой и оборачивают в средство, по запаху и консистенции похожее на шоколад.

Затем наносят липкую субстанцию, напоминающую по густоте и вязкости воск и с его помощью избавляют от всех лишних волос на теле.

Чувствую себя растерянно, пока ловкие руки прислуги туда-сюда меня вертят и переворачивают, наносят крем на кожу, от которого она становится бархатистой, обновленной и еще более гладкой.

Ногти обрабатывают и на руках, и на ногах, подпиливают стеклянной пилкой, снова что-то втирают. Мне остается только послушно сидеть и не шевелиться. Никогда они у меня такими чистыми не были. Работа на грядках и ежедневный сбор ягод не способствуют ухоженности рук.

Наблюдаю за равнодушными женщинами, за их привычными, отработанными до совершенства движениями, а мысленно нахожусь в своей родной деревне. Как там батюшка? Что теперь с ним будет? Кто поможет ему с клубникой и по хозяйству?

Сердце кровью обливается, мышцы живота скручивает в узел от волнения и страха за него. С его больной спиной он сам не справится. Одна надежда на отзывчивых соседей Клару и Вайнса, но и те не смогут вечно помогать отцу.

Все так быстро произошло, я толком не успела понять, что натворила. Но иного выхода не могло быть. Эттерван забрал бы меня в любом случае, раз глаз положил. Лишнее упорство привело бы к гибели отца, а так дракон получил свое и сжалился над ним.

До того, как он захватил власть, Уилдемондом почти век правил старый дракон Торнтон, дядя Грегори, и при нем мы горя не знали. Но он скоропостижно умер от неизлечимого недуга. Эттерван молниеносно подмял трон под себя, не дав шанса совету выбрать нового правителя.

Так вышло, что у Торнтона нет наследников, ближайший родственник - Грегори, но старый дракон не желал его видеть у власти. Вот только не успел отдать распоряжения перед смертью. И теперь Уилдемонд целиком и полностью принадлежит его племяннику.

Первым же делом он окружил себя красотой, роскошью, женщинами и врагами. Стал заглядываться на соседнее, восточное королевство Халлоран, богатое на специи и драгоценные камни.

Ходят слухи, будто он армию собирает, намереваясь отхватить у огненного дракона, правящего там, кусок земель.

Горничные заканчивают с маникюром и поднимают меня со скамьи. В зеркале себя не узнаю и глубоко в душе восхищаюсь собственным отражением. Но восторг быстро сменяется отчаянием с привкусом горечи.

Красоту наводят для хозяина, мне от нее только хуже. Лучше бы осталась замарашкой, так больше шансов не попасть в его постель.

Когда волосы высыхают и превращаются в потрясающие локоны, похожие на жидкий шелк, горничные, не проронив ни слова за все время экзекуции, как по команде бросаются к высокому шкафу и открывают его.

У меня сердце от увиденного замирает. За створками шкафа скрывается целая комната нарядов!

И снова я мысленно себя ругаю. Нечему тут радоваться и удивляться, я в плену у богатого дракона, представляющего власть в Уилдемонде. Разумеется, ему хватает золота на шикарные наряды для своих покорных кукол!

Пока горничные выбирают мне белье и платье, я придерживаю пушистое розовое полотенце и кусаю губы в кровь. Наконец, оцепенение полностью спало, и я будто головой о стену ударяюсь.

Меня наряжают для Грегори. Чтобы отправить в его покои, где он будет делать со мной все, что только в похотливую драконью голову взбредет.

И я не смогу ему помешать!

Как представлю, так в дрожь бросает. Не хочу ощущать на себе его прикосновения. Да даже взгляд его хищный мне противен!

Пока я поглощена пугающими мыслями, женщины надевают на меня кружевное белье, а поверх него нежно-розовое платье с воланами и открытыми плечами. Затягивают шнуровку на тугом корсете, да так, что я дышать не могу.

Ребра сдавливает до боли. Как столичные красавицы только ходят в таком? Настоящая пытка ради осиной талии!

В довершение мне приносят симпатичные туфли с ленточной шнуровкой и помогают в них обуться. Крутят перед зеркалом, демонстрируя результат своих трудов, но я не в состоянии их оценить из-за ужаса, сжигающего душу изнутри.

Даже не тружусь поблагодарить их или улыбнуться, с трудом сдерживаю слезы.

В двери без стука заходит Камилла и замирает на пороге. Разглядывает меня, удовлетворенно кивает и подходит. Берет меня за руку и бросает взгляд на невзрачный кулон на шее. Морщится брезгливо.

— Всю картину портит твоя безделушка, — раздраженно вздыхает и кивком головы отпускает горничных. — Что ж, я приятно удивлена. Выглядишь потрясающе, хоть и дикарка. С внешностью тебе повезло, Катрина. Настоящая красавица, а манерам тебя обучим, не беда. Следуй за мной.

Отпускает мою руку и разворачивается на каблуках к двери. Семеню за ней, балансируя на высоких каблуках, проминающих мягкий палас. Камилла не дожидается меня и выходит из комнаты, сворачивает к лестнице и быстро поднимается.

Подхватываю подол платья и на миг замираю. Слегка поворачиваю голову и смотрю на выход. Стражники обступили дубовые двери, мимо них не проскочить. Теперь ясно, почему эта змея нисколько не беспокоится о моем побеге. Это невозможно!

Обреченно вздыхаю и следую за ней, чудом не спотыкаясь о ковровую дорожку. Платье шелестит множественными слоями кружев. Тяжеловато в таком передвигаться, но оно и не создано для забегов.

Тем временем Камилла скрывается на втором этаже. Едва поспеваю за ней, чувствуя взгляды стражников между лопаток. Догоняю ее и сбавляю шаг, шелестя платьем иду по пятам.

Глава 6

Так и подмывает ответить ей, но я все еще парализована страхом.

Сама-то кто? Не подстилка разве? Да еще потасканная, вон тени под глазами какие!

Стараюсь не обращать внимания на прилипшие ко мне взгляды девушек и рассматриваю помещение с золотыми вензелями на светлых стенах. Длинный стол в центре, который обступили стулья с высокими спинками. Во главе стола у камина мягкое кресло.

Происходящее как дурной сон. От одной мысли, зачем я здесь, горло перехватывает. Лучше не думать вообще. Я найду способ сбежать отсюда, но не сейчас.

Камилла поджимает губы и хватает девушку за руку. Оттаскивает от проема и толкает в комнату, где притихли еще несколько девушек. Вскользь оглядываю их - четверо и все разной, экзотической внешности. Да уж, Грегори не любит повторяться и выбирает в наложницы самых красивых. Но эти четверо не такие наглые, как первая.

— Знай свое место, Донна! — шипит Камилла. — То, что ты - любимица Грегори, не дает тебе права так себя вести.

— Ой-ой-ой, — девица всплескивает небрежно рукой и, покачивая бедрами, бредет к мягкому креслу, придвинутому к накрытому столу. — Он будет вне себя от ярости, когда узнает, как ты со мной обращаешься.

— Проходи, Катрина, — в голосе Камиллы еще звучит гнев, но адресован он Донне. Как и лютый взгляд. — Присаживайся за стол. Посмотрим, знакома ли ты с этикетом. А вы, — она обращается к остальным девушкам, — пошли вон. Немедленно.

Все, кроме Донны, сиюминутно поднимаются и, опуская головы, торопятся к выходу из столовой. А я осторожно их разглядываю и запоминаю. Блондинка с пронзительно голубыми глазами смотрит под ноги и обходит Камиллу по большой дуге, будто боится обжечься.

Девушка с огненно-рыжими волосами и слегка раскосыми глазами смело вышагивает, выпятив пышную грудь, едва умещающуся в лиф пурпурного платья.

Еще одна с темно-бордовыми волосами явно имеет демонические корни. Скользит к арке, украдкой косясь на меня. Четвертая совсем юная и низкорослая с волосами цвета молочного шоколада спешит скрыться с расширенными от страха глаза.

Ни сочувствия, ни радости, ничего на их лицах не отражается. Да и с чего бы им меня жалеть? Очередная игрушка хозяина, одна из многих. Моя участь предопределена, как и их.

Донна же не торопится уйти. С расслабленных видом хозяйки попивает чай из фарфоровой кружки. Откидывается на спинку кресла, рассыпая по ней длинные ухоженные волосы, и с наслаждением выдыхает.

— Не испытывай мое терпение, Донна, — чеканит Камилла. — Хочешь, чтобы я выволокла тебя отсюда?

Стою в стороне и вздрагиваю от захлопывающихся дверей в коридоре. Осторожно оглядываюсь. Девушки разбрелись по комнатам.

Удивлена, что их так мало. Выходит, слухи о Грегори преувеличены? В Уилдемонде разрешено иметь столько наложниц, сколько лорд в состоянии обеспечить. Их число и внешние данные являются показателем статусности и состояния своего хозяина.

Прав наложницы не имеют, но не зазорно лорду выходить с ними в свет, а не с законной женой. Которая, по сути, та же наложница, только с кольцом на безымянном пальце, обреченная рожать ему наследников.

Донна фыркает и швыряет чашку на стол. Ее содержимое проливается на белоснежную скатерть темной лужицей.

Резко поднимается из-за стола и выходит. Смеряет Камиллу взглядом, полным жгучей ненависти. Скользит к арке, но мать Грегори хватает ее за руку чуть выше локтя и сжимает с силой.

— Давно в комнате изгнания не была заперта? Я исправлю это недоразумение, Донна. Только попробуй выкинуть что-нибудь подобное еще раз, и отправишься туда на месяц. Уяснила?

— Уяснила, — понизив голос и сбавив тон, отзывается девушка и избегает ее ледяного взгляда.

Еще несколько секунд они так стоят, пока Камилла не разжимает пальцы и не отпускает Донну. Девица летит к выходу кружевной бурей и исчезает за одной из дверей, не побоявшись ею громко хлопнуть.

Камилла прочищает горло и жестом руки велит мне присесть за стол.

— Терплю выходки нахалки только из-за сына и его нездоровой тяге к ней. Попробуешь выкинуть что-то подобное, и я от тебя мокрого места не оставлю, Катрина. У Донны привилегии, у тебя их нет. Еще не заработала. Садись, и мы приступим, — Камилла усаживается в кресло и щелчком пальцев вызывает прислугу.

Из ниоткуда появляется девушка в черном в серую полоску платье с белым передником. Волосы скрывает кружевной чепчик. Она предстает перед хозяйкой и низко кланяется.

— Принеси нам столовые приборы для обучения. И обед для нового цветка, — бросает на меня ничего не выражающий взгляд. — Ты же голодна, отсюда слышу, как урчит у тебя в животе. Справишься - поешь. Не справишься - отправишься в комнату голодной. За ужином повторим. И даже не надейся учинить голодовку. Я быстро на тебя управу найду. Будь уверена, моим методы тебе не придутся по вкусу. Питаться будешь вместе со свиньями в свинарнике, но с голоду не помрешь.

Не смогла определиться, какой из визуалов больше похож на нахалку Донну)))

Глава 7

Перспектива оказаться в свинарнике и наравне с его обитателями питаться помоями нисколько не прельщает. Проглатываю слезы обиды и задетой гордости и слежу немигающим взглядом за руками прислуги.

Она ловко и со знанием дела раскладывает передо мной вилки и ложки всех возможных размеров и форм. Держусь из последних сил, смаргиваю с ресниц непролитые слезы и встряхиваюсь.

Так, я должна правильно выбрать приборы для того или иного блюда. Задачка не из легких, но голод творит чудеса.

В памяти проносятся картинки из старой маминой книги по сервировке стола. Она происходила из знатного рода, была обучена этикету и делилась премудростями со мной. Готовила к замужеству.

Матушка была уверена в моей исключительности, и не только из-за симпатичного личика и густых волос. Причина тому - магический дар, который теперь приходится скрывать при помощи зачарованного амулета. Уж больно он редкий и только ленивый и несведущий не попытается им завладеть.

Как можно завладеть чужой магией? Найти ведьму, практикующую темные обряды, или артефакт поглощения, который можно найти на черном рынке, и вы - счастливый обладатель чужого дара!

Тем временем служанка ставит передо мной блюдо с запеченным морским окунем и румяным картофелем, овощной салат и поджаристый кусок мяса с рисом. Смотрю на дымящуюся горячую пищу, а живот скручивает болезненным спазмом. Как же есть хочется!

Руки сами тянутся к тарелке с мясом, приходится сжимать подол платья до белизны костяшек. Мясо в отцовском доме было роскошью по большим праздникам. В основном в наш рацион входила рыба и морепродукты, крупы и овощи, выращенные на огороде.

Но я не жаловалась, и в мыслях не было.

Смотрю слегка расширенными глазами на предложенные блюда и чувствую на себе испытующий взгляд Камиллы. Под ним возникает ощущение, будто еда отравлена. Качаю головой, рассыпая волосы по плечам, и отгоняю мрачные мысли. Хотя почему мрачные? Я бы предпочла принять яд, чем идти в спальню к ее сыночку. Но вряд ли смогу так легко отделаться.

— Выбирай приборы,— сквозь зубы требует Камилла и складывает руки на коленях. — У тебя три попытки, Катрина.

Снова оглядываю разнообразие приборов и сглатываю слюну.

— Живее! — рявкает Камилла.

Вздрагиваю и тянусь нетвердой рукой к ножу, похожему на лопатку с небольшими углублениями сбоку. Другой рукой хватаюсь за четырехзубую вилку с прорезью посередине. Камилла удовлетворенно кивает.

— Прекрасно. Считай, кусок хлеба ты уже заслужила. Покажи приборы для мяса.

Пальцем показываю на нож с зазубренным лезвием.

— А теперь ешь, — из ее уст слова звучат ядовито и следовать им боязно.

Но не следовать куда страшнее, потому я пододвигаю к себе тарелку с мясом. Хватаюсь за приборы и дрожащими руками принимаюсь резать на кусочки.

Ничего вкуснее я в жизни не пробовала! Но восторг быстро сменяется чувством стыда. Пока папа места себе не находит и оплакивает меня, я наслаждаюсь пищей богатых господ.

— Не спеши и тщательно пережевывай, дикарка! — шипит Камилла и подается вперед. — Умерь аппетиты, а то в платье не влезешь! Куда ты столько в рот пихаешь, а?

Не выдерживаю и откладываю приборы на салфетку, хотя велик соблазн вонзить вилку в глаз змее.

— Где хоть мой сын откопал тебя? Чего молчишь, дикарка? Язык проглотила вместе с мясом?

— На базаре, — сквозь зубы отвечаю я и смотрю на нее раненым зверем. — Из-за прилавка с клубникой выволок.

Стоило сдержаться, но нервы натянулись и звенят, угрожая лопнуть. Камилла вспыхивает. Поднимается из-за стола, наклоняется и отвешивает мне звонкую пощечину.

Меня никто никогда не бил. Даже не замахивался. Первое мгновение сижу, опешив и приложив ладонь к щеке, пылающей огнем. Больно и обидно, но лишнее слово опасно для жизни. Проглатываю в очередной раз эмоции, только с участившимся дыханием не удается совладать.

Камилла обходит стол и надвигается на меня. Невольно сжимаюсь под ее темным, полным ярости и презрения взглядом.

— Тебе кто позволял в таком тоне о моем сыне говорить? — шипит змея и хватает меня за руку чуть выше локтя, больно вдавливая в кожу пальцы. — Попляшешь у меня, дикарка!

Терплю, стиснув зубы. Камилла выдергивает меня из-за стола и тащит к арке. Едва поспеваю за ней, ноги путаются в пышных слоях юбки.

— Вы делаете мне больно! — не выдерживаю и подаю голос.

На что Камилла еще сильнее сдавливает мою руку, заставляя вскрикнуть и осесть на пол.

— Мало делаю! Ты еще не знаешь, что такое боль, Катрина! Я тебя научу уважать своих хозяев!

— Я не вещь вам!

— Еще какая вещь! Вещь, которая создана ублажать моего сына! — дергает меня вверх, вынуждая подняться. И тащит к одной из дверей. Распахивает ее и заталкивает меня силой.

Спотыкаюсь о порог и чудом не растягиваюсь на шикарном персиковом паласе.

— Поговорим с тобой позже, зараза, — цедит и захлопывает дверь.

Меня обступает тишина. В голове звенят оловянные колокольчики, дыхание душит. Не могу вдохнуть полной грудью из-за тесного корсета. Истерично пытаюсь ослабить шнуровку и вдруг замечаю двух женщин.

Обе в возрасте, в коричневых платьях с кружевными передниками. Портнихи, судя по измерительным лентам в руках и подушечкам с булавками, прикрепленным к карманам передников.

Стоят в центре комнаты и смотрят на меня расширенными глазами. Открываю рот, но слов нет. Да и не успеваю ничего сказать. Одна из женщин спохватывается и бежит к кровати с балдахином, на которой разложены готовые платья для примерки. Хватает с нее декоративную подушку.

Другая подрывается ко мне и увлекает вглубь помещения.

— Тише, милая, — ласково говорит и гладит по спине круговыми движениями.

А в груди назревают рыдания. Другая женщина протягивает мне подушку.

— Поплачь, станет легче. А мы никому не скажем, — говорит и печально улыбается.

Смотрю на них и медленно подношу подушку к лицу. Слезы накрывают, нет сил их сдерживать. Выплескиваю боль и накопившиеся эмоции в несчастную подушку. А женщины хватаются за инструменты и принимаются за работу.

Глава 8

Грегори

После заседания совета выхожу из зала вне себя от ярости.

Ишь чего удумали! Требуют переговоров с восточным королевством! Как бы не так!

Не для того я войска готовил и планировал захваты земель. Отбирал лучших из лучших воинов, вливал золото из казны в вооружение.

Поднимаюсь по лестнице, ослабляю шейный платок на ходу. Мне не нужен мир с варварами.

Старые зажравшиеся кретины! Переговоров захотели. Видите ли, не желают кровопролитных сражений из-за пустынных земель и степей. Не хотят в глазах других правителей выглядеть беспощадными и алчными захватчиками. Боятся навлечь на Уилдемонд гнев севера и юга.

Готовы ползти на карачках к ногам короля Халлорана и умолять решить разногласия мирным путем.

Нет, не допущу позора! Не стану унижаться перед огненным драконом и решу по-своему.

Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю в левое крыло. Навстречу попадаются горничные с корзинами белья, боязливо головы опускают и проскальзывают мимо.

Подхожу к дверям своих покоев и толкаю дверь. Она отлетает и ударяется о стену.

Мечусь по комнате из угла в угол, силясь усмирить гнев, отравляющий кровь почище яда.

Дракон притих и не подает голос. Вот и правильно. Не до него сейчас. Из высоких окон лупит яркое солнце, слепит глаза и раздражает. Скриплю зубами и порывисто завешиваю их по очереди.

Когда комнату окутывает приятный оранжевый полумрак, становится легче. Полупрозрачные тени успокаивают, тешат разгоряченное сердце. Падаю в кожаное кресло, закидываю ногу на ногу и опускаю голову на мягкую скользкую спинку. Прикрываю веки и тяжело дышу.

Что за день сегодня?! Проклятье.

Единственное, что мне сейчас может помочь успокоится - податливое женское тело. Желательно молчаливое.

Клубничка с базара идеально подойдет. Хочу ее попробовать, наверняка сладкая и девственнница в придачу. На них у меня чутья выработалось. Эта малышка еще не тронута, не испорчена.

От разыгравшейся фантазии простреливает в паху и становится тесно в штанах. Распахиваю глаза и скриплю зубами в предвкушении.

В дверь стучат, и прежде, чем успеваю рявкнуть “пошли вон”, она отворяется.

На пороге стоит матушка, сцепив руки на животе. Не дожидаясь моего дозволения, проходит в покои и закрывает за собой. Вид у нее усталый, на лице проступает недовольство.

— Как все прошло? — спрашивает нейтральным голосом и прохаживается по комнате.

— Как обычно, — фыркаю я и барабаню пальцами по подлокотнику дивана. — Не желают ввязываться в войну и требуют переговоров.

— Допускаю, что они правы, — примирительным тоном произносит матушка и скользит вдоль зашторенных окон. — Ты бы прислушался к мнению опытных людей, сынок. Сам подумай, зачем тебе пустыни и степи?

Резко поворачиваю голову и смеряю ее ледяным взглядом.

— И ты туда же? Земель много не бывает. Особенно, когда они богаты на специи и золото. Представь, сколько шахт можно построить!

— Я понимаю, сынок, — улыбается и склоняет голову к плечу. Обходит диван и останавливается у меня за спиной. Запускает пальцы в мои волосы и мягко массирует кожу головы. — Но всегда лучше начать с переговоров. Что, если король востока согласится уступить кусок земли без кровопролития?

— Он меня и слушать не станет, — понизив голос, отзываюсь я и тяжело вздыхаю.

— Так ты не один отправишься, а с союзником. Насколько помню, юг не отказывался нас поддержать. Север сохраняет нейтралитет и не ввязывается в ваши споры. Поговори с королем юга, милый.

— С этим сопливым юнцом? — фыркаю и закатываю глаза.

— Ну, не будь таким предвзятым. Райнер перенял отцовский опыт и успешно справляется с ролью правителя. Да и какой же он юнец?! Всего-то на несколько лет тебя моложе!

Выдерживаю паузу и обдумываю слова матери. Прием с массажем как обычно срабатывает. Знает Камилла, на какие точки нажать, чтобы продавить меня.

— И как же ты себе представляешь нашу беседу, а? — раздраженно выплевываю и небрежно взмахиваю рукой. Роняю ее обратно на подлокотник и испускаю громкий вздох.

— Устрой званый ужин, пригласи его и всю знать Уилдемонда, — ласково, почти шепотом говорить матушка. — Накрой богатый стол. И в легкой, непринужденной обстановке обсуди преимущества переговоров и дальнейшие действия в случае отказа востока. Уверена, все пройдет гладко.

— Вероятно, ты права, — нехотя соглашаюсь. — Займешься организационными вопросами?

— Конечно, милый. Подготовку к ужину беру на себя. Распоряжусь разослать приглашения. Думаю, двух дней мне хватит.

— Что ж, прекрасно, — поднимаю голову и расстегиваю камзол.

Руки матери исчезают из моих волос, становится как-то холодно и неуютно. Всегда знал, что она своего рода ведьма, так и не научился отказывать ей.

— Одной проблемой меньше. А теперь позови ко мне новенькую из цветника. Хочу ее попробовать на вкус, с утра не терпится.

Мать обходит диван, стук ее каблуков кажется резким, режет слух. Поворачиваю голову и смотрю на нее с прищуром.

— Что-то не так, матушка?

— Она еще не готова, — сухо отрезает. — Ее только отмыли, милый. Целителя ждем, пусть осмотрит дикарку. Ты же не хочешь подцепить от нее какую-нибудь заразу?

Хмурюсь и кривлю губы. Снова она права. Твою же мать!

— Когда он приедет?

— Сегодня к вечеру обещался, но вероятно только к утру прибудет. Пригласить к тебе Донну?

Коротко киваю.

— И Миранду. Вдвоем им под силу утихомирить меня сегодня и утолить голод. Катрину, так и быть, оставлю на завтрашний десерт.

— Как скажешь, родной, — кивает и скользит к двери.

А я остаюсь в состоянии легкой досады. Дракону пришлась по нраву эта клубничная дикарка и он ее хочет не меньше меня.

Ничего, мы терпеливые.

Глава 9

На ужин я решаю не выходить и тихонько сижу на просторной кровати, прижимая колени к груди. Обхватываю их руками и, стараясь не расклеиться окончательно, рассматриваю новую обстановку.

Слезы кончились, но опухшие веки и лицо меня нисколько не красят, да и не хочется давать Донне лишний повод для насмешек и издевок.

Убранство комнаты поражает воображение: у окна стоит софа, обтянутая изысканным розово-персиковым шелком, перед ней мраморный столик и напольная ваза с садовыми цветами; светлые стены с тонкой золотой лепниной украшают картины с романтичными пейзажами.

Балдахин кровати драпирован легкими тканями в нежных тонах, постельное белье из сатина с кружевами и вышивкой играет на свету. Провожу по нему ладонью и вздыхаю. О таком я и не мечтала, мы с отцом довольствовались малым и были счастливы.

Массивная хрустальная люстра переливается в лучах закатного солнца. За окном уже вечер. Отец должен был вернуться с базара домой, заварить липовый чай и сесть у окна, как делал всегда. А я бы побежала поливать грядки и прикидывать, сколько ягод клубники поспеет к утру.

Но дом опустел, я больше не составлю ему компанию и не приготовлю скромный, но сытный ужин в печи.

Батюшка потерял маму, а теперь и меня. Одиночество его сломает.

И если бы я могла обернуть время вспять…. А что бы я сделала, а? Капюшон бы не осмелилась снять. Неужели он действительно спас бы меня?

Этого я уже никогда не узнаю, увы.

В дверь осторожно стучат, вернее будет сказать - скребутся. Нервы натянуты, потому вздрагиваю от неожиданности и поворачиваю голову.

Камилла бы не стала церемониться и вошла без предупреждения. Грегори - тем более. Но кто тогда?

Не успеваю ответить, как дверь бесшумно отворяется.

На пороге стоит одна из девушек, которых видела в столовой. Хрупкая, почти подросток, длинные темные волосы переброшены на одно плечо.

На ней легкого розовое платье из струящегося шифона. Лиф мягко облегает небольшую грудь, линия талия завышена, невесомый наряд подчеркивает ее юность и нежность. Такую красоту я видела в витринах столичных лавок, но не могла себе позволить. Да и куда бы я в нем ходила?

За водой к колодцу? Или, может, в лес по грибы? Для торговли оно тоже не годится. Платье создано для дам, не обремененных домашним и каким бы то ни было трудом.

У девушки в руках серебряный поднос с глубокой фарфоровой тарелкой, от которой еще исходит пар. Она переступает порог и закрывает за собой. Мелкими шагами приближается к кровати и ставит на нее поднос. Улыбается мне робко и сцепляет руки на животе, теребит пальчиками воздушную ткань платья.

— Решила принести тебе поесть, — оправдывается она и хлопает ресницами. — Меня Элея зовут. А ты -Катрина?

— Верно. Спасибо, Элея, — усилием воли выдавливаю из себя улыбку. — Но я не голодна. От одной мысли о еде ком к горлу подкатывает.

Девушка мрачнеет и подходит ближе. Забирается на край кровати и пристраивается на уголке за резной стойкой. Разглаживает ладонями подол платья и поворачивает голову, чтобы видеть меня.

— Камилла сердится, когда мы не едим. Ты же не хочешь, чтобы она тебя насильно кормила? Мы достаточно видели здесь и прочувствовали на себе, успели сделать выводы. И тебе лучше принять ситуацию.

— Я правда не голодна, — отзываюсь я и отвожу взгляд.

— А почему тебя все дикаркой называют?

Пожимаю плечами.

— Видимо, потому что я - простолюдинка, а таких Эттерваны за людей не считают.

Элея покусывает губу и выдерживает паузу.

— Ты все еще надеешься вернуться? Из дворца Грегори нет для нас выхода, забудь о родном доме. Будь покорной и улыбайся, что бы не произошло. Послушные девочки получают подарки от лорда Эттервана и некоторые привилегии.

Поджимаю губы и качаю головой, рассыпая волосы по плечам.

— Мне не нужны его подарки. Я хочу свою жизнь обратно, хочу вернуться к папе.

Элея растерянно хмурит лоб.

— Зря ты так. Сама посуди: лучше, чем здесь, ты вряд ли устроилась бы.

— Меня вполне устраивала моя жизнь, я не просила всего этого, — отрезаю и смотрю мимо нее в окно.

На то, как солнце тонет за горизонтом на лиловом фоне неба, зависает над темной морской гладью. От подкатывающего ужаса забываю моргать.

— А меня родители с превеликой радостью продали лорду Эттервану за горсть золотых монет, — заявляет Элея и вскидывает подбородок. В ее голосе проскальзывает раздражение, но на губах еще играет беззаботная улыбка. — Я не держу на них зла. Меня одевают в роскошные платья из дорогих материалов, кормят изысканными блюдами, моя спальня похожа на покои принцессы! Да разве это не счастье? И требуется всего-то ублажать лорда, когда он того пожелает. П-ф-ф-ф! Ерунда какая!

Ничего себе ерунда….

Надо же, а ведь я на мгновение подумала, будто мы могли бы с ней подружиться. Нет, в доме Эттервана я совершенно точно ни с кем дружбу водить не стану. Но и ссориться опасно. Потому я отвечаю девушке печальной улыбкой, а мнение оставляю при себе. У каждого свои представления о счастье и благополучии. Наши с Элеей сильно разнятся.

— Я думала, его гарем куда больше, — искоса поглядываю на тарелку на подносе. Аромат тушеного мяса заполняет комнату и раздражает обострившееся обоняние и пустой желудок.

Элея пожимает хрупкими плечиками.

— Тех, кто надоедает Грегори, отправляют в пансионат для старых дев, — и пренебрежительно хихикает. — При мне двоих увезли. Они свое отслужили, — бесхитростно улыбается и перебрасывает волосы на другое плечо. — Донна здесь дольше всех, его любимица. Самая опытная и искусная в постели, но однажды и она ему наскучит. К тому же, у Грегори не один дворец, если ты не в курсе. В каждом имеется цветник из отменных красавиц. Он меняет нас по настроению, иногда до меня очередь месяц не доходит. Так что живу себе припеваючи, горя не знаю.

Во мне поднимается негодование, стук в висках усиливается. В голове не укладывается то, с какой небрежностью и равнодушием она рассуждает о судьбах других девушек и о свой собственной. Разве так можно?

Глава 10

Элея мгновенно преображается - сьеживается и опускает голову. Проскальзывает мимо Донны, стараясь ее не задеть. Но та намеренно толкает девушку плечом и вплывает в комнату с видом королевы.

Помятой и потасканной королевы, от которой за милю несет пороком. На белокожей изящной шее темнеет синяк, как будто ее душили, на плече наливается кровью еще один. Завтра он приобретет потрясающий бордово-фиолетовый оттенок.

Похоже, Грегори во время близости так же груб, как и в обычной жизни. От этой мысли руки холодеют и начинают неметь.

Но Донна нисколько не смущена, напротив, расправляет гордо плечи. Обходит комнату, касаясь кончиками пальцев мебели, движется к большому двустворчатому шкафу в углу. И оборачивается, чтобы видеть мое выражение лица.

Изо всех сил изображаю равнодушие, но в горле застревает комом вдох.

— Чего смотришь, а? Синяки увидела? Не переживай, и тебе порция своих достанется в скором времени, — надменным тоном произносит она и хмыкает. — Не удастся долго лелеять невинность, крошка. Отныне она принадлежит Грегори, а не тебе.

Это мы еще посмотрим!

Сжимаю кулаки, комкаю ткань платья, только бы выражение лица сохранить нейтральное, пустое.

— Как и мне принадлежит все, что есть у тебя, — заявляет наглая девица и распахивает створки шкафа.

Изучает его содержимое, проводит рукой по плечикам с немногочисленными платьями.

— Скоро ты обзаведешься новым гардеробом и украшениями, и я непременно к тебе загляну и выберу что-нибудь себе. А пока довольствуйся обносками увядших и покинувших нас цветочков.

Меня пробирает мелкая дрожь. Запугивать явилась? Платья мои хочет? Да пусть подавится! Хоть все забирает!

Злость ослепляет и придает смелости. Спускаю ноги с кровати и поднимаюсь, мелкими шагами приближаюсь к Донне. Замечаю в дверях столпившихся и тихо хихикающих остальных девушек, кроме Элеи. Позлорадствовать пришли, спектакль наблюдают. Не позволю за мой счет потешаться!

Разворачиваюсь к Донне, стоящей ко мне спиной и копошащейся в белье. Поднимаю руку к кулону, зажимаю в ладони камень, который тут же нагревается. В груди вспыхивает магия и выплескивается в вены. Чувствую, как глаза мои меняют цвет. Одно мановение руки, и Донна горько пожалеет о сказанном.

Стоп! Остановись, Катрина!

Я же выдам себя с потрохами и окажусь либо на виселице, либо в койке Грегори мгновенно - на его усмотрение! Он же сласть, как любит ломать и подчинять. Отберет силу, оставит пустую скорлупку, с которой будет развлекаться, пока не наскучит.

Донна ощущает мое присутствие и передергивает плечами. Медленно поворачивает голову и смотрит с подозрением. К этому моменту магия из глаз уходит, возвращается в камень, и я опускаю руку вдоль тела. Девица ухмыляется и рассматривает меня с головы до ног.

— Будешь биться за платье? Глаза мне выцарапать попытаешься?

— Нет, что ты, — бесцветным голосом бросаю и робко улыбаюсь. — Забирай любое, мне плевать. Платья и побрякушки не сумеют заполнить пустоту в душе и залатать раны на сердце, не вижу в них особой ценности.

Донна сощуривает темные глаза, явно не понимая сути сказанного. Или отлично понимает, но отказывается признавать, насколько искалечена и бессильна перед судьбой.

Неторопливо разворачивается и делает шаг ко мне, подходит так близко, что я вижу пугающую пустоту в ее глазах. Она прячется за ней, предпочитает ничего не чувствовать, ведь так легче.

Ее взгляд падает на мой кулон, губы брезгливо змеятся.

— Что за уродство у тебя на шее?

Интуитивно прячу камень в вырез платья.

— Уж не уродливее, чем твои украшения, — хмыкаю я, глядя на ее переливающийся всеми возможными цветами синяк.

— Думаешь, самая умная, да? — звереет она и цедит сквозь зубы. — Ты всего лишь очередная подстилка, ничего из себя не представляющая не смотря на смазливое личико. Грегори наиграется с тобой, попробует на вкус и все равно вернется ко мне, как бывало с другими. Он - мой, поняла, дикарка? — делает еще шаг вперед и чуть ли не прижимается лицом к моему подбородку

Она чуть ниже ростом, из-за чего приходится смотреть на нее сверху вниз. Поднимается на цыпочки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Забавно, Донне неприятно проигрывать даже в таких мелочах.

— И ты ничего не изменишь!

— Я и не планировала, — едва различимым шепотом отвечаю и улыбаюсь уголками рта.

На лице Донны мелькает тень, но я не успеваю ее понять - из коридора доносятся быстрые шаги и они приближаются. Девушки у двери словно птички начинают беспокойно щебетать и метаться, но не успевают разбежаться.

— Что за собрание, юные леди? — раскатом грома гремит голос Камиллы. — Разошлись, немедленно!

Повторять им не приходится - девушки буквально испаряются и прячутся за дверьми своих комнат. Только Донна остается и не спешит отстраняться от меня.

— Донна? У тебя проблемы со слухом? — Камилла заходит в комнату, и я невольно вздрагиваю от каждого стука ее каблуков.

Девица еще пару секунд буравит меня взглядом, фыркает и скользит к выходу. Ну вот, на ровном месте нажила врага в лице любимицы Эттервана!

Камилла выжидает паузу - осматривает комнату и обходит меня. Смотрит на шкаф, поджимает губы и поворачивает голову.

— Ты идешь со мной, Катрина, — заявляет и быстрым шагом направляется к двери. — Не заставляй меня ждать.

Новая волна ужаса захлестывает и сжимает сердце кольцом. Подхватываю многослойные юбки и семеню за змеей. А в голове бьется раненой птицей мысль: только не к нему! Только не к Грегори, драконьи боги!

Глава 11

Камилла снова ведет меня по бесконечным длинным коридорам. Будто нарочно хочет запутать и не дать запомнить обратную дорогу. Но я выросла в деревне и часто гуляла в лесу, научилась запоминать детали и просто так не заблужусь. Змеюке об этом знать не стоит.

Спускаемся по лестнице, застеленной алой ковровой дорожкой, и поднимаемся по другой. Я едва со счета сбиваюсь, сколько раз и куда мы сворачиваем. Благо на стенах висят приметные картины, между этажами красуются скульптуры. Хорошие ориентиры, если разбираешься в искусстве.

Наконец, Камилла подходит к дубовой двери и толкает ее без предварительного стука. Не дожидаясь приглашения, заходит и манит меня рукой.

Глаза слепит яркий свет хрустальной люстры, прикрываюсь ладонью. Робко переступаю порог и вижу мужчину у окна. Сначала испытаю облегчение, ведь это не Грегори! А потом сразу же сердце прошивает холодом.

Слева от входа, за черно-красной шелковой ширмой стоит пугающего вида металлическое кресло, похожее на пыточное устройство. На массивном столе белоснежное полотенце, на нем разложены различные инструменты, которым я не знаю названия. От одного их вида по позвоночнику струится ледяной пот.

— Проходите, милочка, — важным голосом произносит мужчина и оборачивается, чтобы взглянуть на меня поверх круглых очков. — Проведем осмотр, возьмем несколько анализов.

Какие еще анализы? Зачем?

Я вздрагиваю и смотрю на мужчину, обнимая себя за плечи. Преклонного возраста и весьма ухоженный, волосы - соль с перцем, аккуратно зачесаны назад. Черты лица строгие, аристократические, гладко выбрит. Графитовый камзол с черной вышивкой на рукавах, черные брюки, кожаные сапоги - добротная одежда из дорогих тканей.

Лекарь? Судя по всему - да, и служит он исключительно почтенным господам. К простолюдинам такой пижон даже прикасаться не подумает.

Камилла подталкивает меня в спину и закрывает дверь. Проходит к свободному стулу у высокой библиотеки, нашпигованной книгами в кожаных и атласных переплетах, и опускается на него.

Она собирается присутствовать? Нет, серьезно?

Глядя на равнодушное лицо лекаря, понимаю, что угадала. Для них обоих это обычная практика. Что ж, выбора у меня нет.

Осмотр проходит как в тумане. Позволяю себе отрешиться и послушно выполняю требования лекаря под чутким надзором Камиллы. Отвечаю на вопросы личного характера, краснея до кончиков ушей.

Когда унизительное обследование завершается, и я суетливо одеваюсь, лекарь подходит к столу и берет с полотенца странное приспособление.

Что он задумал? Да сколько можно надо мной издеваться?! Сколько еще унижений придется вынести?

Ненавязчиво вытягиваю шею и силюсь рассмотреть, что же у него там, но безуспешно.

— Я могу идти? — тоненьким голоском протягиваю без особой надежды на положительный ответ.

— Не так быстро, милочка, — сухо отрезает престарелый пижон и разворачивается. Делает шаг в мою сторону с длинной стеклянной иглой в руках, обтянутых белыми хлопковыми перчатками. — Мы только начали.

Слежу неморгающим взглядом за его приближением, от волнения и вспышки страха в груди стесняется.

— Что это? — упавшим голосом спрашиваю и облизываю губы, пятясь от него. Но налетаю на пыточное кресло, на котором лежала несколько минут назад враскорячку. Вцепляюсь в него руками и судорожно сглатываю слюну. — Что вы будете делать со мной?

Лекарь снисходительно улыбается и склоняет голову к плечу.

— Не стоит так волноваться. Всего-то возьму пробу для определения твоих магических характеристик. Если обладаешь даром, то я выясню - каким именно. Больно не будет, гарантирую.

Больно не будет? Еще как будет, когда он узнает о моей силе!

Но скрыться негде, да и глупо. Камилла следит за мной испепеляющим взглядом, постукивая пальцами по спинке стула. Лекарь все ближе, его рука тянется ко мне и сцепляет пальцы в замок на запястье. Закусываю губу и невольно тяну руку на себя в попытке вырваться. Но только злю его.

— Прекрати, — цедит сквозь зубы. — Еще никто не умирал от этой процедуры.

Значит, я стану первой!

Но лекарь уже дергает мою руку на себя и опускает стеклянную иглу на запястье. Касается тонкой кожи, под которой видны паутинки вен. Наконечник иглы вспыхивает белым светом, и я чувствую… как из меня тянут что-то. Тончайшая голубая нить сияет и извивается, словно живая. Лекарь поднимает иглу, и нить взлетает вслед за ней. Стеклянное приспособление вбирает ее целиком.

— Вот и все, — сообщает мужчина и отходит от меня.

Сглатываю пульс и и наблюдаю, как он кладет светящуюся синим иглу в специальный футляр и закрывает на механический замок.

В завершение осмотра он берет у меня кровь при помощи трубчатых стеклянных пробирок. Впервые такие вижу. Собирает инструменты и бережно укладывает их в кожаный чемоданчик.

— Мы закончили, милочка, — тем же голосом, лишенным интонации, сообщает и снимает чемодан со стола. Поворачивается к Камилле. — Через два дня, как обычно, вернусь с результатами.

Камилла кивает, выдает улыбку - вежливую, но безрадостную.

— Разве нельзя быстрее?

Лекарь вскидывает брови.

— Разумеется, нет! Вы же знаете, госпожа Эттерван. Экономия времени и пренебрежение некоторыми процессами может аукнуться нам недостоверными результатами! Мы же не хотим упустить из виду какую-нибудь коварную инфекцию или ошибиться с характером магии, если таковая у нее имеется?

Меня будто молнией поражает. Через два дня Грегори узнает о моем даре?! Ой, лучше сразу убили бы меня, чем заставлять томиться в ожидании кары! Столько лет мне удавалось скрывать его и жить-поживать с батюшкой в деревне, не зная бед. И вот, пожалуйста!

Откуда мне было знать, что именно в тот злосчастный день Эттервану вздумается по базару прогуляться?!

Проклятье!

— Нет, конечно, — выдыхает Камилла и порывисто поднимается со стула. — Но Грегори не терпится…. — отмахивается и качает головой. — Вы правы, спешка ни к чему. На субботу запланирован званый ужин во дворце, приедет множество высокопоставленных гостей. Ему будет не до Катрины.

Глава 12

Ночью мне не спится не смотря на смертельную усталость. Ворочаюсь на непривычно мягкой кровати, окруженная новыми, утонченными ароматами. Да уж, здесь и постельное белье имеет свой запах.

Мысли кружатся и разбиваются цветным калейдоскопом, изматывают меня, и в итоге я проваливаюсь в поверхностный сон. Отдаленно слышу заливистое пение птиц за окном, стук колес по брусчатке и мерный цокот копыт. Что за суета?

Нехотя разлепляю веки и моргаю, глядя в потолок. Солнечные лучи ткут в воздухе золотистые узоры. Из приоткрытого окна в комнату задувает теплый ветерок, принося с собой аромат сирени.

Увы, но я по-прежнему во дворце Эттервана. А так надеялась, что мне всего лишь кошмар приснился! И, пробудившись ото сна, я снова окажусь в родном доме, услышу голос отца и после бодрящего земляничного чая побегу на огород собирать клубнику.

Сердце сжимается от боли и отчаяния. Вспоминаю про вчерашний осмотр лекаря, и тело сковывает льдом, во рту появляется вкус ржавых медяков. Два дня, и все узнают о моем магическом даре! Нельзя этого допустить!

Моя мама была не из простолюдинок. К ней сватался почтенный лорд, но она выбрала отца, обыкновенного фермера. Они уехали в неприметную деревушку и завели хозяйство, построили уютный дом. Выводили новые сорта клубники и продажей зарабатывали на жизнь.

Их клубника прославилась на все королевство и пользовалась спросом.

Вскоре на свет появилась я.

Когда у меня пробудился дар, они оба пришли в ужас. Ни у кого по родовой линии не встречались выжигатели! Дар, считающийся проклятьем. И достался он мне, дочери герцогини с магией жизни и простого работяги с зачатками магии артефактов.

Самое ужасное, что я с трудом с ним совладала. Однажды чуть не ослепила соседского хулигана, подглядывающего за тем, как я белье в речке полоскаю. После чего родители приняли решение заглушить во мне магию при помощи артефакта.

Для этого отец и заказал лунный камень у одной ведьмы, промышляющей на черном рынке. Сам обработал его и смастерил артефакт. Неприглядное украшение не только скрывает мою магию, но и защищает окружающих от него же.

С возрастом я научилась более-менее ладить с собственной силой, но в моменты ярких эмоций могла утратить контроль.

А теперь мне грозит разоблачение и, вероятнее всего, казнь!

Отмахиваюсь от мрачных мыслей и откидываю одеяло. По коридору снуют слуги. Слышу их шаги и тихие голоса.

Спускаю ноги на пушистый ковер и сползаю с кровати. Шлепаю босиком в уборную, умываюсь и чищу зубы зубным порошком.

М-м-м, приятный на вкус, Мятно-вишневый. Аж съесть хочется, не то, что наш. Оно и понятно.

Смотрю на свое отражение в зеркале, распутывая волосы пальцами. Беру с полки гребень и провожу им по все еще волнистым и блестящим прядям после вчерашних процедур.

От отца мне достались темные, почти черные волосы, а от матери ярко-голубые глаза. И никто не догадается о моем даре, ведь магией света обладают преимущественно беловолосые южане.

Не успеваю я вернуться в спальню, как распахивается дверь. На пороге стоит горничная - девушка с россыпью веснушек на лице и торчащими из-под чепчика ушами. Миленькая и хрупкая, а взгляд отрешенный, равнодушный.

— Мне велено напомнить вам о завтраке и уроке танцев, — чеканит она нейтральным голосом и исчезает.

Хмыкаю и пожимаю плечами. Прям какая-то школа благородных девиц. Хотя нет - откуда взяться благородству?! Скорее, частный дом удовольствий.

Куклы Эттервана должны не только незаурядной внешностью обладать, но и уметь танцевать, пользоваться столовыми приборами и быть обучены манерам. А еще держать язык за зубами и быть покорными.

Нечего время терять. Мне еще план побега продумывать, изучать расположение сотни комнат и двух сотен коридоров. Если уж не получиться сбежать, то затеряюсь где-нибудь. А пока найдут - мне улыбнется удача, и я помру с голоду.

Вздыхая, подхожу к шкафу и выбираю симпатичное платье из лилового атласа. Облачаюсь в него и без помощи справляюсь с корсетом. Нахожу подходящие туфельки на нижней полке. Почти подходят, разве что немного жмут. Тоже мне беда!

Волосы перекладываю на одно плечо и выхожу из комнаты. Из столовой аппетитно пахнет овсянкой. Я не прихотлива в еде и даже каше радуюсь. Еще бы чаю с мятой или земляникой, и моя жизнь стала бы немного легче на сегодня.

Еще не заходя в зал, слышу смех девушек и звяканье столовых приборов о тарелки. Сначала хочется убежать, но я замираю перед аркой и встряхиваюсь. Делаю глубокий вдох и расправляю плечи.

Нет, я не настолько слабая. Справлюсь.

Захожу с приветливой улыбкой на губах. На меня оборачиваются, в помещении повисает густая тишина.

— Доброе утро, — произношу, не обращая внимания на пристальные взгляды.

Мне машет рукой Элея с дальнего угла стола. Донна сидит в кресле, закинув ноги на подлокотник, отчего подол платья задирается и оголяет изящные щиколотки.

Слева попивает какао блондинка, имя которой случайно узнаю из щебетания девушек - Лилиана. Она меня игнорирует, буквально не замечает. С надменным выражением на лице оттопыривает пальчик и подносит чашку с дымящимся напитком к губам.

Рыжеволосая Миранда хихикает с Элеей. Красноволосая Одри сидит одна и игнорирует меня. Что ж, я и сама не горю желанием сближаться с кем-то из них, роль пустого места меня вполне устраивает.

Приближаюсь к столу и занимаю место ближе к выходу. Одинокая тарелка с остывающей кашей - очевидно, для меня. Девушки возвращаются к болтовне, забывая о моем существовании. Только Донна буравит глазами, покачивая в руке ложкой.

Присаживаюсь и приступаю к завтраку. На столе кроме каши - блюдо с фруктами, какао в чашках и зерновой хлеб. Ничего лишнего, чтобы фигуры куколкам не подпортить.

После завтрака отправляемся на урок танцев. Дороги не знаю, потому иду следом за другими девушками. Занятия проходят в приемном зале. Нас заставляют переодеться в легкие бледно-розовые платья.

Глава 13

Знаю, любопытство однажды меня погубит. И легкомысленность. От нее я постоянно страдаю и не учусь на ошибках.

Вот и сейчас, наблюдая за страстными переплетениями тел Лилианы и стражника, замираю в оцепенении вместо того, чтобы дать деру и сделать вид, будто ничего не видела.

Слишком сильно напираю на прутья вьюнов, и те прогибаются подо мной. Вдобавок оступаюсь о какой-то булыжник. Я феерично проваливаюсь сквозь них и падаю в сполохах многослойной юбки к ногам стражника.

У него на коленях взвизгивает Лилиана и прикрывает рот ладонью. Ерзает в попытке прикрыть вывалившуюся из выреза платья грудь, стягивает руками ослабленные завязки корсета.

Он как истинный джентльмен загребает ее огромными ручищами и прижимает к себе. Но девице это не нравится. Она суетливо и неуклюже слезает с любовника и оправляет наряд.

Опомнившись, я поднимаюсь, помогая себе руками, и верчу головой в поисках выхода из зарослей.

— Какого хрена, идиотка?! — шипит Лилиана, чуть не плача от отчаяния и злости.

— Я ничего не видела, — выпаливаю и раздвигаю руками вьюны, намереваясь лезть туда, откуда вывалилась.

— Разумеется, ты ничего не видела! — яростно выплевывает она. — Только попробуй рот свой открыть! Я тебе все лохмы выдеру, дикарка!

Замираю и мысленно считаю до пяти. Выходить из себя мне категорически нельзя, а я то и дело реагирую на чужие выпады и колкости. Оборачиваюсь на ее резкие слова и хмурюсь, осматриваю с ног до головы и возвращаюсь к лицу.

— Не я кувыркаюсь со стражем, не я с огнем играю. Мне абсолютно плевать, что здесь между вами происходит. Это только ваши проблемы, Лилиана. Не впутывай меня, и я не попробую открыть рот, как ты выразилась.

Девица подвисает и хлопает ресницами. Видок у нее помятый: корсет набекрень, волосы спутаны, розовый блеск для губ размазан по лицу. Стражник пыхтит, застегивая замок штанов и верхней брони с шипами.

Не дожидаясь реакции от горе-любовников, ретируюсь - пробираюсь сквозь заросли и оказываюсь на дорожке. Перевожу дыхание и торопливо покидаю сад. Угораздило же меня вляпаться! Не хватало еще проблем с девицами из цветника, мне Донны по горло хватает!

Так и хочется перейти на бег, но одергиваю себя, нельзя выглядеть подозрительной. Стражники и так косятся в мою сторону из-под забрал черных устрашающих шлемов. Усилием воли прохожу прогулочным шагом мимо застывшей охраны и мысленно себя проклинаю за любопытство и неосторожность.

Пожалуй, поищу пути к побегу где-нибудь в другом месте. Но сидеть, сложа руки точно не стану. Если существует хотя бы мизерный шанс на спасение от Эттервана, то я не сдамся. Не буду покорно ждать в покоях, когда меня отведут к нему в койку.

Оставшиеся часы до ужина проходят без происшествий. Заглядываю в столовую, где все как обычно игнорируют меня. Мне даже нравится оставаться невидимкой - смелее тянусь к тарелке с тушеным мясом и бурым рисом, запиваю травяным чаем и возвращаюсь в свою комнату.

Посреди ночи меня будит резкий и требовательный стук в дверь. Спросонья не понимаю, где нахожусь. Открываю глаза и моргаю в потемках. Дверь распахивается, в тусклом желтом свете коридорных светильников вырисовывается темный силуэт Камиллы.

— Вставай и иди за мной, — гневно шипит она и, разворачиваясь на каблуках, идет ломиться в соседнюю дверь.

Не смею испытывать ее терпение на прочность и соскальзываю с кровати. Накидываю пеньюар поверх золотистой ночной сорочки. Обуваюсь в плетеные сандалии, в которых по комнате хожу, и выбегаю, жмурясь от света.

В коридоре вдоль стены уже выстроились остальные девушки. Все взъерошенные, зевают и испуганно таращатся на змею. Она ходит мимо нас, заложив руки за спину, и ледяным, полным презрения, взглядом всматривается в заспанные лица.

— Следуйте за мной, — сухо произносит и поворачивается к лестнице. Спускается вниз, а мы семеним за ней, шелестя одеждой.

Девушки сзади перешептываются, никто не понимает, что происходит. И меня невольно прошибает ледяным потом. Явно ничего хорошего.

Камилла уводит нас на подвальный этаж. Здесь темно и пахнет сыростью, каменные стены влажно поблескивают, пламя в факелах зловеще пляшет и отбрасывает причудливые тени. С каждым шагом все сложнее дышать из-за страха, накрывающего с головой.

Камилла останавливается перед широкой дверью и открывает ее. Отходит в сторону и жестом велит нам заходить внутрь.

Первой идет Донна с гордо поднятой головой, но из глаз ее проглядывает тревога. Она отлично знает, куда нас привели.

Миранда кутается в пеньюар и взволнованно озирается по сторонам, Элея вовсе нос повесила и глядит под ноги, боясь глаза поднять. Одри опасливо косится на Камиллу.

Лилиана скользит, отбрасывая волосы назад, но ее челюсти плотно сжаты. Я захожу последняя, подталкиваемая рукой Камиллы между лопаток.

Дверь захлопывается, заставляя волосы на затылке шевелиться. Поворачиваюсь к помещению, и вскрик застывает в горле комом.

Посреди темного помещения стоит массивный, почерневший от старости, деревянный стул, на нем обессиленно полулежит стражник. Шлем валяется на полу, и на его лице нет живого места. Он тяжело дышит, с влажными хрипами, руки связаны за спиной.

Мимо стула прохаживается Грегори, оттирая руки, перепачканные кровью, о белое полотенце. Бросает его на пол к ногам сидящего стражника и разворачивается к нам лицом.

Зрачки его глаз вытянуты, как у ящера, на губах звериный оскал, черты лица утончились и ожесточились. Смотрит на нас по очереди и хмыкает.

От этого короткого звука, наполненного сразу всем - желчью, презрением, ненавистью и яростью - меня пробирает дрожь, зубы начинают стучать.

— К кому из вас посмел прикоснуться этот урод? Нет, не так, — цыкает и качает головой. А потом смотрит на нас исподлобья. — Кто та дрянь, что посмела ему прикасаться к себе? Советую думать быстрее, иначе пострадают все без исключения. Ну и? — набирает воздуха в легкие и рявкает так, что стены содрогаются: — Отвечайте!

Глава 14

Усилием воли давлю в себе желание посмотреть на Лилиану. Стражники в жуткой черной форме все на одно лицо для меня, но почему-то уверена - перед нами сидит искалеченный тот самый, с которым я застала ее в саду.

Боюсь лишний раз шевельнуться и привлечь к себе внимание Грегори. Он неспешной походкой приближается к нам, и с каждой секундой меня трясет все сильнее.

Камилла застыла у стены, сливаясь с густыми тенями. От ощущения магии, бурлящей в воздухе, на теле все волоски дыбом встают. В подвале пахнет сыростью, влажным камнем и плесенью. Где-то капает вода, действуя на нервы, натягивая их до предела.

— Молчите? — обманчиво спокойным голосом спрашивает дракон, и в помещении повисает удушливая зловещая тишина.

Кажется, ни одна из нас не дышит. Пульс гремит в голове тревожным набатом. Слежу за Эттерваном, забывая моргать. Сжимаю пальцами кружевной пояс пеньюара, чтобы хоть куда-то беспокойные руки деть.

— Что ж, вам же хуже, — ледяным тоном бросает он и неуловимым для глаз движением бросается к стражнику.

Нависает над ним, опираясь рукой на спинку стула. Любовник Лилианы силится вжаться в стул, вращая вытаращенными глазами. Дракон принюхивается к нему, втягивает с шумом воздух вокруг его лица. И резко выпрямляется.

— Думаете, я сам не выясню, с кем он был? Выясню и очень быстро. Вы же знаете, я не выношу, когда трогают что-то мое. И не прощаю предательство, — тщательно выговаривает он, не глядя на нас. Запрокидывает голову и, прикрыв веки, с шумом выдыхает. — За неподобающее поведение стражники отвечают головой, каждый из них проходит инструктаж, когда заступает на смену. Каждую, мать его, смену! — последние слова разносятся по помещению и звенят, вызывая неприятное щекочущее ощущение где-то глубоко внутри.

Мы молчим, не подаем признаком жизни, глядя в одну точку на стене за спиной стражника. Грегори выпрямляется и разворачивается к нам лицом. Глаза его свирепо поблескивают.

— А помните, что случится с той из вас, что предала меня, а? Полагаю, запамятовали, иначе бы не посмели даже думать связываться с другим мужчиной. Ладно он кобель, но вы! ВЫ! — приближается и тычет в нас указательным пальцем, и я невольно обращаю внимание на его руку.

Под загорелой кожей темнеют черные паутинки вен. Поднимаю глаза к лицу Грегори. Дракон окутан тенями, они тянутся за ни медленным бесшумным шлейфом.

От вспышки ужаса стягивает мышцы живота ледяным жгутом. Испуганно опускаю взгляд и закусываю губу.

Он подходит ближе, на миг замирает передо мной и снова возвращается к началу нашего строя.

Незаметно выдыхаю и сглатываю слюну. Удерживаюсь от порыва прикрыть с облегчением веки. Стою руку об руку с Элеей, воздух вокруг нее вибрирует от напряжения. Она буквально трясется, но я не смею ее коснуться и успокоить. Лишнее движение опасно сейчас.

— У вас есть все, что может только пожелать девушка, — цедит дракон. — Украшения, дорогие наряды, слуги. От вас требуется лишь верность и покорность. Но вижу, что избаловал вас. За проступок одной поплатятся остальные. И чем дольше вы храните молчание, тем жестче будет наказание.

Он останавливается, выдерживает паузу. Я непроизвольно задерживаю дыхание. А в следующее мгновение дракон перемещается сгустком тени в конец строя. Появляется передо мной, вызывая новую вспышку ужаса. Упираюсь взглядом в его крепкую грудь, вздымающаяся под тонкой тканью графитовой рубашки.

— Подними глаза, — требует он тоном, не терпящим возражений.

Звук его голоса, проклятый драконий магнетизм, пронизывает каждую клеточку моего тела и заставляет подчиниться. Но мне хватает силы воли удержаться от унизительного порыва незамедлительно выполнить приказ и сохранить достоинство хотя бы в собственных глазах.

После паузы, показавшейся вечностью, делаю, как он велит. Медленно-медленно скольжу взглядом вверх по мощной шее, по подбородку, тронутому щетиной. Сглатываю и решаюсь посмотреть в глаза.

Проваливаюсь в их бездонную черноту, ощущая пробудившегося зверя. Он скрывается под поверхностью этой пугающей черноты и ждет момента для нападения.

Меня трясет так, что язык вот-вот прикушу. Грегори всматривается в мое лицо и рывком подается вперед, хватает меня за руку чуть выше локтя. Вдавливает в кожу пальцы.

— Назови имя, — гипнотическим голосом говорит он. — Ты знаешь, кто меня предал?

Больно. Нестерпимо больно! Но я не смею и пискнуть.

Качаю головой, глядя ему в глаза. Стараюсь не думать, представляю теплое весеннее небо и щебетание птиц, чтобы сбить его с толку. Говорят, теневой дракон способен мысли читать. Правда или нет - не знаю, но искушать судьбу не стану.

Дракон притягивает меня к себе и зарывается лицом в изгиб шеи. Втягивает ноздрями воздух вокруг моего лица.

Так же резко выдыхает и отталкивает.

Пошатываюсь от неожиданности, но умудряюсь устоять на ногах. А он уже надвигается на Элею. Она боится на него смотреть, но он вынуждает ее, сжимая руку и гипнотизируя голосом.

Я не смотрю на нее. Устремляю взгляд на стену, мимо стражника и пытаюсь отрешиться. Раз, два, три, четыре, пять…. Грегори уже обнюхивает Донну, но та выглядит непроницаемо, держится лучше всех.

Затем очередь доходит до Миранды и Одри. Никто не признается, оно и понятно. Но я уверена - дракон знает имя предательницы. Он ждет, чтобы мы ее выдали. Играет как кошка с мышками.

Эттерван останавливается напротив Лилианы, тянется к ней, но та резко отстраняется и охватывает себя руками.

— Я не буду молчать! — выдает она срывающимся голосом. — Вы заслуживаете знать правду, мой лорд! Это она! — выбрасывает руку в сторону.

Я моргаю и поворачиваю недоуменно голову. Что? Она решила кого-то подставить?

Смотрю на ее протянутую руку, указывающую на…. меня. И не сразу понимаю, что происходит. Нет, серьезно?

— Я застала их в саду. Они кувыркались прямо в кустах, Грегори! — заявляет она, переходя на визг, и убедительно пускает слезу.

Глава 15

Не верю, что это происходит со мной. В ушах гудит от напряжения, пульс дрожит в горле.

Грегори медлит, прослеживает взглядом за рукой Лилианы, будто и сам не до конца верит в сказанное. Делает шаг в мою сторону. Новая вспышка страха, и перед глазами кружится комната. Я вот-вот в обморок хлопнусь, и даже ухватиться не за что.

— Ты уверена? — его голос внезапно становится ровным, почти теплым, обволакивающим.

Лилиана энергично трясет головой. Дракон хмыкает и потирает пальцами переносицу, всем своим видом олицетворяя вселенскую усталость.

А девицу начинает нести:

— Она сразу мне не понравилась! На лице же все написано, — фыркает и плечами жмет. — На что угодно пойдет, чтобы выбраться отсюда!

Грегори рычит сквозь стиснутые зубы и открывает глаза. Хватает Лилиану за руку и притягивает к себе. Девушка взвизгивает и оседает на пол от боли.

— Ты за полного кретина меня держишь? Что ж, ты показала свое истинное лицо, чему я безумно рад. Твой любовничек выдал тебя, Лилиана. Но мне захотелось проверить, раскаешься ты в содеянном или нет. Ну, раз сама не додумалась, то я вышибу из тебя раскаяние. — Поворачивает голову и глядит на нас темным взглядом с поволокой магии. — А вы - убирайтесь!

Камилла тут же открывает дверь, и мы по очереди выбегаем в коридор. И без лишних слов торопимся к лестнице. В спины нам летит истошный визг Лилианы и мольбы о пощаде. По спине скользит холодок. Теперь ей точно никто не поможет.

Дверь за нами захлопывается, отсекая звук ее голоса. Повисает тишина, слышен лишь шорох наших торопливых шагов и стук каблуков Камиллы.

Она приводит нас в столовую и загораживает выход, сложив руки на животе. После пережитого дрожат колени, и сил нет стоять на ногах. Но приходится терпеть.

— Одна из вас отправится в покои Грегори и будет ждать его возвращения, — холодным, лишенным интонации голосом, заявляет змея.

И бросает взгляд на меня.

— Ты, — указывает на меня рукой. — Его следует задобрить и вернуть самообладание. Он давно хочет тебя видеть, Катрина.

— Но лекарь… — запинаясь, бормочу я, теребя в руках завязки пеньюара.

Камилла морщится, как от зубной боли.

— Не та ситуация, чтобы ждать результатов его исследований. Грегори нужно прийти в себя, завтра важный день для него и всего королевства.

В уголках век собираются слезы. Я не сразу осознаю, что стою и качаю головой. Нет, так не должно быть! У меня еще день в запасе!

— Она не выдержит, — Миранда даже не поворачивается в мою сторону и выходит вперед, загораживая собой. — Я пойду, Камилла.

Змея смотрит на нее с недоверием, но молчит.

— Миранда права, — подает голос Донна и закатывает раздраженно глаза. — Я тоже пойду. Вдвоем мы утихомирим его, как бывало не раз. А девчонка пусть сама успокоится. Смотрите, под каким она впечатлением. Лицо прозрачное, глаза навыкате. Учинит истерику, отбиваться начнет и еще сильнее его выведет из себя. Оно вам надо?

Камилла глядит на Донну, и ее лицо буквально на глазах разглаживается. Поджимает губы и коротко кивает.

— Вынуждена признать вашу правоту. Идемте. Остальные - расходитесь по спальням, — и с этими словами разворачивается на каблуках и удаляется из столовой.

Миранда и Донна идут за ней без лишних слов. Остаемся я, Одри и Элея, но боимся даже взглядами обменяться. Посчитав пожелания доброй ночи неуместными, я направляюсь к своей комнате. Но Одри меня окликает.

— Ты молодец, Катрина, — дрожащим, неожиданно низким для девушки голосом говорит она. — Не сломалась. Грегори знал, что ты их видела в кустах. Все мы их видели. Лилиана страх потеряла и поплатилась за глупость. Не жалей ее и не оправдывай. Просто будь умнее и осторожнее.

Я смотрю на нее через плечо и печально улыбаюсь.

— Спасибо, — и покидаю столовую, обняв себя за плечи.

Ночью не спится. Да и как уснуть после случившегося?! Мысли сбиваются в кучу и разлетаются на осколки. Думать не хочется, прокручивать в памяти пережитое тоже. Но отвлечься не на что.

Укладываюсь на кровать и сжимаю в ладони амулет. Лежу с широко распахнутыми глазами и наблюдаю, как за окном светлеет. Незаметно погружаюсь в забытье, сквозь него слышу, как на рассвете возвращаются в свои комнаты Донна и Миранда.

Мысленно благодарю их. Сегодня они меня выручили, но постоянно так продолжаться не может. Рано или поздно мне придется войти в покои Грегори и оказаться в его постели. От этой мысли мороз по коже.

Тонкую пелену дремы срывает звонкий женский визг, исполненный отчаяния. Открываю глаза и резко сажусь на кровати.

Что на этот раз стряслось?

Глава 16

Выбегаю из комнаты на звук. В столовой что-то происходит - слышны шаги, шорох одежды и всхлипы. Кутаюсь в пеньюар и тороплюсь узнать, что же случилось.

За столом сидит Донна, закрыв лицо ладонями, и громко рыдает. Надо же, а я думала, будто она не способна на простые человеческие эмоции.

Над нед стоит встревоженная Элея, рядом пристраивается Миранда и успокаивающе поглаживает по плечу. Одри наливает в стакан воду из хрустального графина и подносит Донне.

Когда захожу, они лишь мельком смотрят на меня и снова сосредотачивают внимание на всхлипывающей подруге.

— Что случилось? — спрашиваю и прочищаю горло.

Отвечать никто не торопится. Миранда вздыхает и поднимает на меня взгляд, открывает рот, но Донна ее опережает.

Убирает руки от лица и роняет их на колени. Глядит на меня исподлобья. Неприятный взгляд, от которого я невольно ежусь.

— Я должна сегодня идти с Грегори на прием, — сквозь зубы говорит она, а по белокожей щеке катится слеза. — Но эта мерзость, — она указывает на свой подбородок, где краснеет довольно крупный прыщик. — Эта гадость мне все планы порушила!

— Может, чем-то замазать можно? — робко протягивает Элея.

— Не поможет! — грубо обрывает ее Донна. — Грегори не терпит несовершенств. Он не подпустит меня к себе! — снова утыкается в ладони и рыдает пуще прежнего.

На зуки в столовую приходит Камилла. Миранда подрывается и встает со стула, отходит от Донны. Элея жмется к стене. Одри и вовсе сливается с тенью от шкафа.

— Что за истерика? — спрашивает змея и смотрит на рыдающую Донну. — Что ты здесь устроила, а?

Донна убирает руки и резко поднимается со стула. Указательным пальчиком тычет на свой прыщик.

— Он не позволит его сопровождать на званный ужин!

Камилла подходит ближе, присматривается и кривит губы.

— Как ни кстати, — вздыхает и скрещивает руки на груди. — Да и синяки на шее тебя нисколько не красят, но их хотя бы можно платьем под горло прикрыть. А это нечто размером с горошину никакая косметика не спрячет.

— А магия? — с надеждой в голосе спрашивает Донна.

Камилла еще тяжелее вздыхает и опускается на соседний стул.

— Где ж я тебе мастера иллюзий сейчас найду? Да и не поможет никакая магия обмануть Грегори. Другие гости тоже драконы, они увидят твой прыщ и будут таращиться, Донна. Грегори не потерпит такого унижения. Хватит с него потрясений, не считаешь?

Донна нехотя кивает и дует губы, сдерживая рыдания, но ее подбородок предательски дрожит. Мне даже становится ее жаль, но чем я могу помочь?

— Нет, так не пойдет, Донна, — вслух размышляет Камилла и барабанит ногтями по столу. — Сегодня ты не сопровождаешь Грегори.

Девица всхлипывает и роняет голову на ладони, утыкается в них и шмыгает носом. Камилла закатывает глаза и качает осуждающе головой.

— Но что же делать? — осторожно интересуется Миранда. — Его же кто-то должен сопровождать?

— Должен, — кивает мать дракона.

Повисает тишина. Ни Элея, ни Миранда, ни Одри не подают голос и не выказывают желания идти на светский прием. Отводят взгляды. Неужели званые ужины настолько ужасны?

А я чувствую себя должницей Донны. Набираю воздуха в легкие и делаю шаг вперед, но Камилла уже обратила на меня свой взор. Вскидывает голову и хмыкает.

— Катрина, — чеканит она. — Пора бы тебе проявить себя хоть немного. Выход в свет с Грегори под руку будет отличным поводом его порадовать и скрасить напряженный вечер.

Вроде бы я сама решаюсь пойти, но отчего-то начинает тревожно сосать под ложечкой. Робко киваю и мельком смотрю на других девушек. Никто не возражает, напротив, на их лицах читается облегчение.

Неужели я что-то не так делаю?

— Отлично! — подводит итог Камилла и поднимается со стула. Приближается и берет меня за руку. — Пойдешь со мной. До прибытия гостей остаются считанные часы, а тебя необходимо подготовить.

Увлекает меня к арке, а я осторожно оборачиваюсь. Уголки губ Миранды вздрагивают в едва уловимой благодарной улыбке. Элея показывает мне скрещенные на удачу пальцы. Одри так и стоит, уронив взгляд под ноги. Словно знает какой-то грязный секрет про званый ужин, но боится произнести вслух. Вдруг я передумаю?!

Но слишком поздно, назад пути нет.

Я хмурюсь, но не успеваю им ответить. Камилла ведет меня по коридору, затем по лестнице в ту самую комнату, где меня отмывали в день приезда.

Служанки в белой униформе уже ждут, опустив головы перед входящей хозяйкой. Камилла подводит меня к ним и выпускает руку.

— Катрина должна затмить всех на сегодняшнем мероприятии, — велит холодным тоном.— Не подведите меня и Грегори. Это ее звездный выход, и она должна показать себя с наилучшей стороны. Подчеркните все достоинства Катрины и скройте недостатки, если таковые имеются.

Смотрит снова пристально на меня и выдает некое подобие одобрительной улыбки. Разворачивается и уходит, плотно закрывая за собой дверь.

Служанки сразу приступают к работе и уводят меня вглубь помещения, где располагается шикарная ванна и полки с уходовыми средствами. Я позволяю себя вести, но с тревогой оборачиваюсь на дверь.

Почему меня не покидает чувство, будто я сделала что-то не так?

Глава 17

Снова меня моют душистыми средствами и мажут нежными кремами. Оборачивают в пастообразное “что-то”, по запаху сильно напоминающее шоколад.

Позволяю себя крутить-вертеть, послушно выполняя безмолвные просьбы прислуги поднять руку или закрыть глаза.

А в голове тревожные мысли роятся. Меня охватывает легкий трепет, постепенно перерастая в беспокойную вибрацию где-то глубоко внутри. Одолевает предчувствие, будто сегодняшний вечер перечеркнет все, что было “до”. Очередная перевернутая страница в моей жизни, после которой я не буду прежней.

Не могу отделаться от ужасных размышлений.

Драконьи боги, сжальтесь!

Слишком много событий и потрясений для меня одной, хрупкой девушки из далекой деревушки.

Тем временем служанки приносят черное нижнее белье из тончайшего кружева. Смотрю на него и не понимаю, в чем его функция? Совсем крохотное и почти прозрачное.

Но возразить не смею. Служанки такие же подневольные, как и я. Одевают меня как куклу в потрясающей красоты черное платье с глубоким декольте и длинными рукавами из изящного кружева. Тугой корсет превращает мою и без того узкую талию в осиную, хоть двумя пальцами обхватывай. Дышать тяжело, но деваться некуда.

Туфли к платью - черные с отделкой из кружева на аккуратном каблучке. Волосы укладывают тугими локонами на одно плечо и фиксируют шпильками. Усаживают на стул и наносят на лицо легкий макияж.

Когда перевоплощение подходит к концу, обе служанки встают напротив меня и рассматривают, не упустили ли чего. Их взгляды цепляются за мой кулон. Женщины переглядываются, одна из них решается приблизиться, но я вскакиваю со стула. Отступаю на шаг и прячу рукой кулон.

— Прошу, не забирайте, — взмаливаюсь и качаю головой. — Можно же его как-то спрятать?

Вторая служанка недовольно поджимает губы и куда-то уходит. Немые они что ли?

Другая воздушные рюши на платье деловито поправляет. Взволнованно слежу за ее движениями, чувство тревоги перерастает в панику. В доме Эттервана никому нельзя доверять. Кто знает, что эти двое задумали?

Но вскоре понимаю - мои опасения напрасны. Первая служанка возвращается с красным бархатным футляром в руках. Открывает его и демонстрирует роскошное массивное колье из белого золота с голубыми камнями.

Оно волшебным образом закрывает мой кулон и подчеркивает цвет глаз. В довершение образа вокруг меня распрыскивают парфюм, и я стою в облаке утонченного аромата. Смотрю на отражение в зеркале и не верю глазам, настолько восхитительно я выгляжу! Почти как королева. Почти.

— Благодарю вас от всего сердца, — шепотом говорю служанкам и с искренней благодарностью улыбаюсь.

Они переглядываются и синхронно кивают, их губы трогают улыбки, но отчего-то не слишком счастливые.

Дверь открывается, на пороге стоит Камилла, всем своим видом олицетворяя строгость и надменность. На ней струящееся платье из дорогой ткани сливового цвета, кружева закрывают морщинистую шею. Приоделась по случаю, успела высокую прическу соорудить и макияж нанести. Мочки ушей Камиллы оттягивают массивные серьги с бриллиантами.

Змея неспешно заходит и приближается ко мне, осматривает с ног до головы, придирчиво ощупывает платье. Чувствую себя лошадью на ярмарке. Наконец, она удовлетворенно кивает.

— Я впечатлена, — произносит Камилла и заставляет меня поворачиваться вокруг своей оси. — Алмаз в шикарной огранке. Теперь, милочка, не подведи меня и лорда Эттервана. Никаких выкидонов, ясно тебе?

Не понимающе киваю и опускаю голову, пряча глаза. Я и не планировала. А там как дело пойдет.

— Что за траурный вид? — шипит Камилла и кривит губы, пальцем приподнимает мой подбородок и впивается взглядом. — Ты не посмеешь с таким лицом к гостям выйти! А ну улыбнулась! Представь, что сегодня - самый счастливый день в твоей жизни. Только не перестарайся.

Сложно такое представить, но я изо всех сил выжимаю из себя бесхитростную улыбку. Камилла с недоверием глядит на меня несколько секунд и коротко кивает. Она серьезно считает, будто я должна радоваться положению своих дел?

Стать безропотной игрушкой тирана и алчного дракона никогда не было моей мечтой.

Я грезила о тихой и спокойной жизни в деревне, планировала продолжать дело родителей и выращивать клубнику. Однажды мне бы повезло повстречать свою судьбу и завести семью, но визит Эттервана на базар перечеркнул все надежды и фантазии.

В его доме нет места мечтам. Здесь только беспросветная тоска властвует. Я не питаю иллюзий, отдаю себе отчет в том, что ждет меня дальше. Но я не опущу руки.

Выжду подходящий момент и сбегу, даже если потребуется ждать месяцы или даже годы.

Камилла изгибает бровь и идет к двери. Открывает ее и пропускает меня вперед.

Ведет к выходу из дворца. Стражники, застывшие перед высокими дверями, следят за мной сквозь прорези в черных шлемах. Невольно задерживаю дыхание, когда прохожу мимо них.

Званный вечер проходит в малом дворце, до которого приходится идти по аллее, выложенной белой фигурной плиткой. Издалека доносятся звуки скрипки и женский томный смех.

Я вглядываюсь в силуэты сквозь ветви деревьев. Каблучки туфель звонко стучат, сердце колотится еще громче. Камилла скользит плавной, но быстрой походкой к распахнутым стеклянным дверям, попутно здороваясь с гостями.

Впервые я оказываюсь среди представителей высшего общества. Мне неловко, и это слабо сказано. Испытываю стыд перед всеми этими людьми, ведь я здесь в качестве наложницы Эттервана.

К счастью, я никого из них не знаю, но легче от этого не становится. На роль его супруги не претендую ни в коем случае, но все они знают - кто я на самом деле. Я будто грязью облитая прохожу мимо изящных дам в роскошных нарядах с бокалами в руках. Взгляды их спутников скользят по мне, ощупывают, оценивают.

Мерзко. Отвратительно. Стискиваю зубы и вскидываю голову, смотрю четко перед собой. Спина Камиллы мой ориентир.

Змея сбавляет шаг перед лестницей, я чудом не врезаюсь в нее. Придерживая подол платья, выглядываю поверх ее плеча. И сердце сжимает ледяным обручем.

Глава 18

Закусываю губу и осматриваюсь. Выхода нет, придется возвращаться в главный зал.

И как можно скорее! Если Грегори найдет меня раньше, то потребует объяснений, как тут оказалась. А мне сказать ему нечего. Не правду же, что хотела сбежать?!

Иду быстрым шагом по коридору, едкий дым его стремительно заполняет. От него першит в горле и слезятся глаза, невозможно дышать. Приглушенные крики раздаются со всех сторон, и я не вижу, куда бежать.

— Пожар! Бегите к выходу! —слышу где-то впереди.

Кашляю и прикрываю нос ладонью. Держусь рукой за стену и бегу вдоль нее - куда-нибудь да выведет меня.

Мимо кто-то проносится с пронзительным визгом. Звон бъющегося стекла и топота десятков ног отрезвляют, как раскаленный хлыст. Но силы вытекают из меня вместе с волей.

С каждым шагом идти все тяжелее, сознание заволакивает сизой пеленой. Звуки смазываются и слышатся как из-под воды. Не думала, что закончу жизнь вот так, надышавшись дыма на светском мероприятии!

Ноги отказываются слушаться, колени подгибаются. Из последних сил сопротивляюсь, скребу ногтями по стене, но безвольно сползаю вниз. И мысленно прощаюсь с жизнью.

Как вдруг на моем запястье сжимаются сильные пальцы. Тянут и вынуждают подняться на ноги. И вместе с этим движением в моем теле вспыхивает каждая клеточка.

По руке вверх ползут незримые искорки, кожу обдает мурашками. Легкие расправляются, с губ срывается вздох. Меня ведут куда-то, и я с готовностью бегу, спотыкаясь о подол платья.

Запястье жжет, хочется почесать его, но мне не дают такой возможности. Из-за дыма ничего не видно, по ногам дует сквозняк. Выход близко, а я понимаю, что не хочу выходить.

Я не вижу того, кто держит меня за руку, но чувствую себя рядом с ним в полной безопасности. И пойду куда угодно, только бы не отпускал. Только бы оставался рядом!

Семеню покорно, понятия не имея, куда он меня тащит. К выходу или в свой гарем - плевать!

Позади нас раздается грохот и скрежет металла, что-то рушился. Мой мир разваливается на кусочки. Тот мир, в котором не было этого незнакомца!

С каждым шагом я становлюсь увереннее и смелее. Сердце колотится, того и гляди из груди выпрыгнет.

Где же выход? Когда дым рассеется? Мысли путаются, но одна остается ясной: так хочется посмотреть в глаза спасителю, повиснуть у него на шее и забыть обо всем!

Но чувствую, как он сбавляет шаг. Продолжаю упрямо идти вперед, он меня придерживает, не отпускает. Наступаю в лужу, под подошвами туфель что-то шлепает и хрустят осколки. По запаху напоминает игристое. Кто-то пролил в спешке.

Подскальзываюсь, но мой рыцарь увлекает к себе и не дает упасть. Его рука крепко обнимает мою талию.

И в его прикосновении есть что-то успокаивающее, что-то, что заставляет меня верить: мы выберемся отсюда. Покинем этот хаос и забудем о нем, как о страшном сне.

Время словно замирает, и я чувствую, как между нами возникает невидимая нить, связывающая в одно целое. Я готова довериться этому незнакомцу, даже не зная, что нас ждет впереди.

Какой же густой дым!

Поднимаю свободную руку вслепую, нащупываю его лицо и успеваю коснуться кончиками пальцев слегка колючей щеки.

В это мгновение мир вокруг теряет значение, и я хочу лишь одного — рассмотреть черты лица незнакомца, увидеть в его глазах ту решимость и силу, которые так нужны мне сейчас!

А-а, проклятье! Он отстраняется….

Перед глазами плывет, собственное рваное дыхание оглушает.

— Благодарю тебя, Райнер, — режет слух знакомый до дрожи голос. Разбивает вдребезги надежду на спасение. Сердце ухает в пятки. — Где ты ее нашел?

Мой спаситель отстраняется, но не сразу разжимает пальцы. Почему-то медлит. Ладонь соскальзывает с его щеки, рука повисает вдоль тела. Глаза заволакивает мутной пеленой слез. Оглушительная волна отчаяния накрывает с головой и топит, топит меня.

— Перед дамской уборной, — отвечает мужской голос, от звука которого в груди расцветает тепло, проникает в вены и вызывает трепет.

Время останавливается. И когда он отпускает меня, мир рушится. Я снова охвачена ужасом, одинока и напугана. Не вижу его лица, но чувствую, как отдаляется.

Дым рассеивается. Грегори резко дергает меня за руку и тащит за собой.

— Твое счастье, что тебя нашли, — цедит сквозь зубы и рассматривает меня, будто ищет какой-то подвох. — Пойдем.

Он ведет меня к выходу, а я верчу головой и ищу глазами своего спасителя.

Но как его найти среди неизвестных лиц? Я же его не видела!

Глава 19

Грегори увлекает меня за собой к распахнутым дверям. Густой дым валит клубами на улицу, заполоняя аллею и поднимаясь к небу. Глубоко вдыхаю свежий воздух и кашляю, грудь болезненно сжимается.

В нашу сторону кто-то бежит, слышу тяжелые шаги.

— Лорд Эттерван, вы в порядке? — из дымки выныривает высокий и крепкий мужчина в форме стражника, но у этого серебряные эполеты на плечах. Похоже, начальник охраны.

Кожа лица у него рыхлая, черты резкие, будто высеченные из камня неумелой рукой.

— Все в порядке, Рудра, — хрипло отвечает Грегори и оглядывается. — Где моя мать? Где Камилла?

По аллее бегают разряженные дамы и господа, снуют стражники, помогают гостям найти выход. Царит хаос и неразбериха.

— Я вывел ее к замку, мой лорд, — басит Рудра. — Какие будут указания?

— Найдите урода, который устроил пожар! Он сорвал переговоры, — цедит дракон и притягивает меня к себе грубым движением. — Шкуру с него заживо сдеру!

— Да, мой лорд! — чеканит глава охраны и срывается с места, исчезает в едкой дымке.

Грегори сжимает пальцами мое запястье и увлекает к дорожке, ведущей к замку. Рычит сквозь стиснутые зубы и выплевывает ругательства.

А я оглядываюсь и всматриваюсь в лица разбегающихся гостей. Я не узнаю ЕГО, как бы ни трудилась.

От этой мысли в груди стесняется, глаза жжет от подступающих слез. Неужели я больше не увижу своего незнакомца?

Грегори резко останавливается, врезаюсь в него и пячусь, каблуки подгибаются. Дракон ловит меня и прижимает к себе, удерживая за талию. От него резко пахнет игристым и тяжелым сладковатым ароматом одеколона вкупе с гарью.

— Ты как, клубничка? Не пострадала? — в голосе Эттервана проскальзывает намек на тревогу.

С удивлением поднимаю на него глаза и поспешно качаю головой.

— Н-нет, — сипло отвечаю и прочищаю горло. Во рту пересохло и ужасно хочется пить.

— Испугалась, маленькая?

Силюсь ответить, но выходит жалобное поскуливание. Что с ним стряслось? Дымом надышался да умом тронулся?

Дракон удовлетворенно кивает и прижимает мою голову к своей груди, будто ребенка. Неумело гладит по волосам.

— Вот и славно. Вот и славно-о, — протягивает и принюхивается ко мне, смачно целует в макушку. — Ужасный ужин, хуже некуда. Но мы с тобой исправим положение. Для нас с тобой еще вся ночь впереди.

Холодею от кончиков ногтей до корней волос, горло сдавливает паника. Он в любой ситуации думает только об одном?!

— Пойдем, клубничка, — уводит меня к воротам, поглаживая спину круговыми движениями. — Пожар сам себя не потушит, а кто мы такие, чтобы мешать профессионалам?!

Мимо нас дружным строем пробегают стражники. За ними бесшумной походкой торопятся придворные маги воды в голубых плащах, следом проезжает повозка с бочкой и насосом.

Чем дальше мы отходим, тем легче дышать. Дымка рассеивается, запах гари ослабевает. В вечерних сумерках светится дворец, во всех окнах зажжен свет. От парадного входа один за другим отправляются экипажи, ржание лошадей и цокот копыт отражаются эхом от стен.

Чувствую, как от Грегори исходит вибрация, его гнев почти осязаем. Он провожает взглядом гостей, улепетывающих прочь, и скрипит зубами.

Подталкивает меня к лестнице, придерживает, помогает подняться по ступеням. В дворце тоже суматоха, мимо нас пробегают слуги. Эттерван увлекает меня к лестнице, ведущей на второй этаж, приходится подниматься за ним. В памяти всплывает, как в первый день меня затолкали в его кабинет.

К его дверям мы и подходим. Изнутри сжимаюсь и впиваюсь ногтями в плотную ткань камзола дракона. Но он сильнее и не приемлет возражений. Распахивает дверь и заводит меня.

Верхний свет хрустальной люстры ослепляет, но я быстро привыкаю к нему и, обведя помещение взглядом, с облегчением вздыхаю. На диване сидит Камилла в компании незнакомого мне старика с тростью. На стуле у окна, закинув ногу на ногу, располагается еще один мужчина с моноклем в пижонском серебристо-синем камзоле и черных брюках.

Он нетерпеливо покачивает ногой и строго смотрит на нас исподлобья. Эттерван пропускает меня вперед и закрывает дверь. Отхожу к высокому книжному шкафу и замираю, как изваяние. Он, верно, по ошибке меня сюда привел?

— Ну и? — протягивает мужчина с моноклем. — Что это было, Грегори?

Дракон проносится по комнате, за ним тянется жуткий теневой шлейф. Останавливается напротив мужчины, но тот с невозмутимым видом поднимает взгляд и хмыкает.

— А я откуда знаю? — гремит раскатом грома голос Эттервана.

Камилла едва заметно жмурится, но молчит. Ее сын начинает метаться по помещению, обхватив себя руками.

— Переговоры сорваны! Все летит к ехиднам! Кому это могло понадобиться, скажи мне, Джойс? — разворачивается к мужчине с моноклем, угрожающе нависаем над ним.

Пячусь к стене и стараюсь слиться с ней в единое целое, чтобы меньше внимания привлекать. Но до меня и так никому нет дела. Запястье печет и зудит, так и тянет почесать его, но не смею лишний раз моргнуть.

Джойс высокомерно изгибает бровь.

— Твоим врагам? Любопытно, а откуда у тебя враги, Грегори? — театрально постукивает пальцем по гладко выбритому подбородку. И вдруг округляет глаза. — Ах, да! Ты же фактически объявил войну Халлорану! Претендуешь на их земли!

Его голос по нарастающей усиливается и на последнем слове звенит, отражаясь от всех стеклянных поверхностей в комнате. Мужчина медленно расплетает ноги и поднимается со стула. — Ты решил, что тебе должно принадлежать все, что способен охватить твой ненасытный взор! Распустил хвост и как дите малое кидаешься на соседей!

— Ты это сделал, Джойс? — грохочет дракон в ответ, брызжа слюной. — Ты меня подставил и сорвал переговоры?

— По-твоему, я враг своему королевству? — чуть спокойнее отвечает вопросом на вопрос мужчина.

— Королевство мое! — взрывается Грегори.

Камилла вскакивает с дивана и бежит к сыну, отводит его в сторону, успокаивающе поглаживая по плечу.

Глава 20

Едва успеваю бежать за драконом, он тащит меня по коридору, затем по лестнице. Камилла идет быстрым шагом сзади, стуком каблуков выбивая из меня остатки надежды на спасение.

Грегори останавливается перед высокими белыми дверьми и резким толчком ладони распахивает их. Заводит меня в просторную спальню с огромной кроватью с балдахином. Подводит к ней и швыряет на постель.

— Мы должны снова связаться с Этвудом и договориться о встрече, — приговаривает Камилла, закрывая двери. — Ты же понимаешь, что так нельзя оставлять…

— Знаю, мама, — перебивает ее раздраженно Грегори, стаскивая с себя камзол. Швыряет его на пол и смотрит на меня горящими глазами с вытянутыми зрачками. — Только не сейчас, оставь свои нравоучения до завтра. Не видишь, мы делом заняться хотим.

Камилла не унимается и вьется вокруг него. Я отползаю к изголовью кровати, комкая под собой шелковое постельное белье. Грегори резко подается вперед и хватает меня за щиколотку. Подтягивает к себе, закусив кончик языка в предвкушении.

Платье задирается почти до пояса. Из горла вырывается визг, но дракон зажимает мне ладонью рот.

— Не вздумай портить момент, кубничка.

— Грегори, — Камилла спохватывается и подбегает, опускает ладонь на плечо сына. — Целитель еще…

— Плевать я хотел на целителя! — рычит дракон, разглядывая меня с аппетитом и сбрасывает ее руку небрежным движением. — Я больше не могу терпеть, она слишком сладкая!

Мои попытки отползти грубо пресекаются. Стыдливо прикрыться подолом платья тоже не удается. Дракон выходит из себя и дергает ткань в сторону, платье рвется, благо, корсет не дает его полностью содрать с меня.

Дракон рычит сквозь стиснутые зубы и подтаскивает меня к краю кровати. Я сжимаю руку в кулак, другой хватаюсь за кулон, спрятанный под колье.

Магия течет по венам и концентрируется в запястье, наливается силой ладонь. Я на грани обморока или разрыва сердца, но если мне суждено умереть, то я заберу с собой этого мерзкого ублюдка.

Стискиваю зубы, под веками вспыхивает свет, пока дракон хаотично рвет ткань, разрывает рукава и… вдруг замирает.

Несколько секунд стоит неподвижно, а потом медленно выпрямляется.

— Какого… — выдает обескураженно и склоняет голову к плечу, что-то разглядывая на мне.

Камилла подходит сзади и глядит куда-то вниз. Миг, и ее глаза расширяются, брови ползут на морщинистый лоб.

— Скажи, что мне померещилось, мама, — шипит холодно дракон.

Змея качает головой и сглатывает.

— Увы, сынок. Не померещилось. Это метка истинности. И она не твоя, судя по всему.

— Разумеется, не моя! — взвывает Этерван, жилы у него на шее натягиваются, лицо багровеет.

Он сжимает кулаки и надвигается на меня, а я ловлю себя на том, что качаю без остановки головой. Грегори снова хватает меня за щиколотку, стаскивает туфли и швыряет куда-то на пол. Подтаскивает к себе.

— Клубничка, ты что натворила? Кому ты позволяла к себе прикасаться, дрянь?

Смотрю ошарашенно на него, ужас сдавливает горло и мешает дышать. На глаза наворачиваются слезы. В попытке скрыть их, отвожу взгляд в сторону и роняю его на свою руку.

В груди что-то болезненно сжимается.

На моем запястье темнеет метка, похожая на изысканную татуировку в виде дракона, расправившего крылья.

Меня пробирает дрожь. Что это? Откуда?

Грегори щелкает пальцами перед моим лицом, приводя в чувства и привлекая внимание.

— Эй, ты слышишь меня? — рычит он, заполняя собой весь обзор. — Отвечай!

— Я не… Не знаю, — голос срывается, зубы стучат, угрожая прикусить язык. — То… Только тот…

Грегори издевательски хмурится и наклоняется еще ближе.

— Тот? Тот, кто тебя вывел из дымовухи?

Я энергично киваю, и внезапно меня прошибает разрядом, похожим на удар молнии. Тело немеет, мышцы расслабляются. Паника отступает.

В памяти всплывает прикосновение моего спасителя, его успокаивающая энергетика. Я свободно вдыхаю и выдыхаю.

— Кто это, сын? — обеспокоенно спрашивает Камилла, переводя взгляд с меня на Грегори и обратно. Нетерпеливо топает ногой. — Кто же?

Эттерван скалится и с рыком запрокидывает голову.

— Райнер Этвуд! Как я сразу не догадался!

Камилла бледнеет и пятится от сына, хватаясь за сердце.

А я прокручиваю в памяти разговор в кабинете. Этвуд… Тот самый Этвуд? Правитель Южных земель?

Это он меня спас?

Это он мой…. истинный?