Охота на... владычицу мечей

Вступление

Глава - Вступление

Она невероятная... Любить её — самый лучший подарок судьбы, наивысшая честь, которая выпала именно мне! И как я рад просыпаться каждое утро и видеть её, обнажённую, спящую в моих объятиях после очередной сладостной ночи... Да, и это не сон! Слава всем богам – это не сон!

Мы вместе. Мы смотрим друг на друга, вспоминая, порой, что пришлось пережить, и... глаза слезятся от осознания счастья: мы в объятиях любви, страсти, жизни. Я никуда такую женщину не отпущу. Никогда не совершу ту ошибку, упустив любимую всего лишь раз...
А как всё началось? А вот так...

Россия. Январь 1753 года. На престоле – дочь Петра Великого – Елизавета Петровна: главная модница, страстная к увеселительным мероприятиям, весёлая, набожная и сентиментальная, не менее ревнивая и упрямая. Упрямство помогало ей удерживать власть, а смекалка — выходить из неудобных ситуаций...

Год только начался, начались и новые балы один за другим. Раз в неделю обычный бал, а за ним — «бал метаморфоз». Императрица обожала придуманный ею маскарад. Женщинам следовало приходить на этот бал в мужских платьях, а мужчинам — в юбках с панье. И неважно, что многие были не в настроении и не хотели участвовать на таком балу. Отказаться от приглашения было невозможно. Это считалось оскорблением императрицы.

Так, на бал метаморфоз были приглашены некоторые из молодых кавалеров: лучшие выпускники академий или офицеры, подающие высокие надежды. Елизавета ценила таких. Например, все унтер-офицеры, капралы и рядовые Лейб-компании были возведены в потомственное дворянство. Гербы же для дворян разрабатывались при личном участии Елизаветы. Она установила и девиз таких гербов: «За верность и ревность».

На этот раз Елизавета высказала желание соблюдать всем на балу военную тему. То есть, все дамы, как и она, должны были явиться в военной форме. Елизавета сама была полноватой, но статной. Ей очень шла военная форма, особенно с красивыми ногами, какими обладала, и Елизавета знала об этом. Другие же женщины печалились, поскольку считали, что выглядеть будут нелепо в обтягивающих брюках и без каблуков...

– Вот ведь, будем веселиться нынче снова, – прочитав сообщение о теме бала, улыбнулся пожилой мужчина.

Полный в теле, круглолицый, в коротком напудренном парике. Игривым взглядом он выражал радость своего высочайшего положения. Он получил приглашение на бал не только для себя, но и для верно служащих ему двадцатипятилетних унтер-лейтенантов.

– Пётр Иванович, разрешите по такому случаю пригласить и лучшего купца! Вернее, его сына, – шагнул навстречу стоящий среди трёх друзей высокий, темноволосый парень.

Красивые карие глаза его так и блестели желанием верно служить. Доблесть, честь он явно ставил на первое место. Он не выделялся особенными внешними данными, но, как и товарищи, был приятной наружности. Все, как на подбор, стояли в ряд, и Пётр Иванович гордо выпрямился перед ними с улыбкой:

– Ведите своего дружка, ведите. У меня как раз есть задумка для купцов. Им понравится!
– Только бы канцлер Бестужев не разгневался вновь. Не любит он вас, да и на нас с подозрениями поглядывает, – добавил другой парень.
– Не изменить мне сего факта, – спокойно улыбался Пётр Иванович. – Супруга моя в любимицах императрицы, а я... Что ж, – довольный развёл он руками. – Пока нужные планы внедряем, мы нужнее России.
– Позвольте спросить про купцов, – снова обратился к нему первый парень. – Ведь заинтриговали.

– Очень важные планы у меня, – не скрывал тот. – Предлагаю государыне нашей упразднить внутренние таможни с пошлинами, сборами. Страдает наша торговля, купцы страдают. А сколько на таможне зла, с которым иначе и не побороться. У меня ж и своё дело имеется, железоделательные заводы, вы знаете. Они отлично работают! Вон, какие мечи недавно сотворили. Прям не отличишь от великих! Но для любого дела железо надобно, а развозить его по стране трудно из-за поборов на каждой заставе. Будем работать?
– Будем! – кивнули воодушевившиеся парни...

1

Глава 1 (старинные мечи,... крытые сани...)

Спасибо за грибы, челом за ананас,
За вина сладкие; я рад, что не был квас.
Российско кушанье сразилось с перуанским,
А если бы и квас влился в кишки с шанпанским,
Те сделался бы в них такой же разговор,
Какой меж стряпчими в суде бывает спор.
Я думал уж и так, что в брюхо... забился,
И, выпустить хотя, я чуть не надсадился.*

– Михаил Васильевич! Вы великий! Не устаю восхищаться вашим умением слагать стихи! Это великое достоинство! – восторженно хвалил молодой человек выступившего перед собравшимися в гостиной роскошного особняка гостями.

Этим вечером здесь собралось пятнадцать человек: несколько пар высшего света, кавалеров разного возраста и иностранные гости для знакомства с литературным творчеством и приятных о нём бесед.
Здесь в гостиной всё вдохновляло и дарило наивысшие чувства восторга от того, как талантливо можно что-то сказать, описать. И картины вдохновляли, и цветы, и даже горевшие и дарившие тепло свечи на подоконниках, за которыми виделся вид на город и его огни...

Выступивший перед всеми был мужчина среднего возраста, в седовласом напудренном парике, высокого роста и атлетического телосложения. Серо-голубые глаза выражали свет и доброту души. Этот человек громким басом и шутливо зачитал свои стихотворные строки и поклонился...

– Папенька, а кто это? – прошептала сидевшему рядом отцу девушка на родном шведском языке.

Симпатичная, круглолицая шатенка лет восемнадцати, стройная, в прелестно подтягивающем её тонкий стан платье. Выразительные карие глаза, пухлые щёчки и губки... Девушка была милой, с теплом в глазах.

Она с изумлением наблюдала этим вечером за жизнью литературного кружка на дому одного из важных лиц. Этот молодой человек восхищался только что выступившим специально для него, а отец на её вопрос тихо прошептал в ответ:

– Это Михаил Васильевич Ломоносов. Великий учёный, прекрасный литератор. Недавно стал отцом. Попомни мои слова, Катарина, это важный человек.

«Сколько важных людей нам уже довелось встретить в России, сколько умных, вдохновляющих на создание чего-то прекрасного, нужного, светлого, от чего жизнь лишь легче и краше станет. Не это ли смысл того, что мы приходим в сей мир?» – задумалась Катарина, а взглядом снова повела вокруг, любуясь висевшими на стенах картинами русских художников, и остановилась на стоящей в углу коллекции старинных мечей...

– Восхитительно! – воскликнул на русском языке её отец, аплодируя с остальными следующему выступившему со своим стихотворением молодому человеку.
– Тебе нравится? – тихо спросил он у дочери, и она нежно улыбнулась:

– Очень папенька! Удивлена увидеть мечи и здесь. У нас есть похожие, но такая красота! Они не менее уникальны, – улыбалась Катарина, но не скрыла утомления. – Хорошо в салоне этом, да уже и спать охота.

– Едем, едем, – улыбнулся отец. – Уже последнее выступление прослушали... Ты невнимательная сегодня.
– Красоты много вокруг, глаза разбегаются, – шептала довольная дочь, а взгляд вновь пал на мечи, которыми не уставала тихо восхищаться.

Не прошло и пяти минут, как гости потихоньку начали расходиться. Собралась и Катарина с отцом на выход. Поблагодарив за гостеприимство и устроившись в своих крытых санях, на которых приехали в эту усадьбу под Петербургом, они скоро были в пути.

Катарина часто выглядывала в открытое окно. Папенька уже задремал. Ещё не совсем стемнело, но зима властвовала над временем и заставляла солнце уходить с небосвода всё раньше. Мороз с ветром щипал лицо. Приходилось прикрываться от холода толстым шерстяным платком, оставляя только глаза.

Пошатнувшись от испуга, когда мимо промчались кони, везущие другие крытые сани, видимо, в какой-то спешке, Катарина ахнула. Сидевший напротив отец, укутавшись в мех, явно тепло и уютно себя ощущал. Он спал и не замечал ничего.

Катарина тут же выглянула в окно, уставившись на мчавшиеся прочь сани. Что-то сверкнуло из-под них, будто выпало откуда-то и осталось лежать в снегу у дороги, и она воскликнула извозчику на практически чистом русском языке:

– Остановите!

Тот послушно стал тормозить коней. Отец так и спал, не ощущая происходящего, и Катарина поспешила покинуть сани. Она куталась в шубу, в мех на ней и подбежала к месту, где, как была уверена, видела выпавшую из чужих саней вещь.

Недолго побродив у дороги в поисках её, Катарина застыла на месте и наклонилась получше разглядеть то, что видела. Сомневалась, что видела верно, но это был... настоящий меч...

* – К И.И.Шувалову, М. В. Ломоносов, 1752 г.

2

Глава 2 (Но кто это был?... Меч богатырей...)

– Барышня, в дорогу бы, пока не стемнело совсем, – несмело подошёл извозчик, пока Катарина стояла у дороги, склонившись над лежащим в снегу мечом.

Она смотрела на оружие с широко раскрытыми глазами, поражаясь его красоте и блеску. Словно он попал в этот мир из какой сказки.

– А это что? – наклонился прищурившийся извозчик и поднял лежащий в снегу, в образовавшемся углублении сугроба, маленький бордовый мешочек, затянутый плетёною тонкой тесьмой. – Небось, монеты!

Катарина выхватила мешочек из его рук, одарила строгим взглядом, заставив извозчика смирно стоять и молчать, и посмотрела содержимое:

– Нет, – удивилась она видеть лежащий в мешочке сверкнувший камень, светлый и чистый, как стекло, со множеством граней и серебристым блеском.

Словно это было создание природы из какой-то родниковой воды. Может, застывшая большая капля, превратившаяся в лёд, прозрачная, красивой формы... Но нет. Катарина поняла сразу: этот камень драгоценный, довольно большой и весомый:

«Вот это да... Такое люди выкинуть точно не смогли бы... Потеряли. Но кто это был? Кто потерял?» – она посмотрела в сторону, где уже давно скрылись те сани.

Здесь, на пустыре, недалеко от леса, никого больше не было. Только тихо фыркающие кони, севший обратно на облучок извозчик и она сама. Катарина скорее спрятала мешочек с камнем в карман и стала поднимать меч. Он был не таким тяжёлым, длиною не больше половины её роста, а на эфесе замысловатые узоры, созданные из металла.

Катарина забрала меч в сани и ещё долго смотрела на него, держа в руках. Отец так и спал, видимо, погрузившись в глубокий сон, но когда подъезжали уже к гостиному двору, где жили в Петербурге, она спрятала меч под сиденье...

– Отец, – коснулась Катарина коленей спящего родителя. – Очнитесь. Мы приехали.
– А? Что такое? – резко вздрогнул он и оглянулся. – Ах да...

Отец, кутаясь в шубу, устало выбрался из саней и, что-то бубня себе под нос, уходил скорее к дому. Катарина расслышала, что он будто звал её торопиться, но хотела пока тайком пронести меч с собой. Ей на спокойствие отец ничего не заметил. Он одарил Катарину у дверей спальни поцелуем в лоб и скрылся в своей комнате рядом.

Скрывая меч под пледом поверх шубы, Катарина прошла к себе и скорее заперла дверь на ключ. Плед тут же оказался на полу. Меч был отставлен к стене. Шуба скоро висела на вешалке...

Зажжены свечи... Зачарованный взгляд Катарины не отрывался от меча, его узоров на эфесе и блеска на лезвии.

– Пополнила я свою коллекцию столь неожиданно, – с восхищением прошептала она, взяв меч в руки.
– Красавец мой, – подняла она его перед собой, любуясь и радуясь. – Русский меч! Меч богатырей!... О, сколько историй в нём, наверняка. Сколько жизней ты унёс?... Чьих? Хороших ли людей, дурных?

Она сделала выпад, словно приготовилась сражаться с воображаемым врагом. Улыбка восторга не сходила с лица. Меч переливался от света свечи, словно был наделён какой магией. Катарине верилось с каждой секундой именно в то, что этот меч особенный:

– Да... Ты неслучайно попал ко мне в руки. Ты наделён неведомой силой и принесёшь мне удачу!

Прижав к груди, Катарина закрыла глаза и прошептала:

– Никому тебя не отдам.

Она даже не вспомнила про драгоценный камень, который так и остался лежать в кармане шубы. Бережно положив меч под кровать, Катарина переоделась и легла спать. Она так быстро уснула, в таком умиротворении, что удивилась, когда очнулась бодрая и счастливая, как никогда.

– Меч, мой русский меч, – скорее ступив на студёный пол, Катарина не ощущала никакого холода.

Она достала меч, оглянулась, хоть и знала, что в комнате одна, и погладила его. Часы тем временем пробили семь утра, и надо было спешить одеваться. Ведь именно сегодня она с отцом уезжает обратно в Швецию, домой, в их родовой замок...

– Папенька! – радостная она села скоро к нему за столик для завтрака.

Зал гостевого дома был ещё не так полон людей. За окном ещё темно, словно ночью, но свет какого-то нового счастья видел отец в глазах дочери и радовался в ответ.

– Я должна тебе нечто рассказать, – шептала она, сев ближе, когда им накрыли к завтраку.
– Что за секреты вдруг? – удивлялся довольный отец, придвинув чашку с кофе к себе, но не решаясь пока пить...

3

Глава 3 (у меня такие интересы...)

Отец смотрел в глаза Катарины, удивляясь показавшемуся азарту.

– Я вчера меч русского витязя нашла. Домой хочется увезти, в Швецию, – прошептала она.
– Что? – пропал его голос. – Ты о чём?
– Ты спал вчера в санях, а мы останавливались, – волновалась Катарина, но хотела всё рассказать, не скрывая радости души. – Мимо проезжал кто-то, а из экипажа выпал или выкинули меч!

«Ой, камень тоже», – вспомнила про себя Катарина, но тут же решила тот факт пока скрыть. – «Сначала проверю, сколько стоит, настоящий ли... Страшно что-то...»

– И кто ж тут на дороге мечами разбрасывается? – удивился отец и улыбнулся. – Ай, наверняка ты в подарок его получила и в сани спрятала.
– От кого подарок? – удивилась Катарина. – Мы же вчера только в усадьбе у Ивана Ивановича Шувалова были.
– Шучу я, дочка, – расслабился отец и стал попивать кофе, взяв и булочку. – Ну, нашла меч, так нашла. Как самим узнать теперь, чей он?... А вывезти как, документа-то нет на меч этот? Можно, конечно, отнести куда следует, пусть разбираются, хозяев ищут. А коль важная находка кому? Оставила б его здесь, может, от греха подальше? У тебя коллекция уже добрая. Вот интересы, – засмеялся он добродушно, а проходившая мимо девушка, служащая на этот гостиничном дворе, случайно споткнулась:
– Ах, простите, – поспешила она дальше.

– Да, мне нравится мечи коллекционировать, – подтвердила Катарина, но ей было не до смеха.
– У каждого свои интересы. Это ты в моего отца пошла. Тот тоже всё любил оружие коллекционировать, – вспоминал отец. – Так мечами жил. Вон, сколько мечей тебе из его коллекции досталось.
– Я люблю просто смотреть. У мечей у всех разные формы и украшения! – с восхищением сказала Катарина и тоже принялась завтракать. – Да, у меня такие интересы, но это же неплохо?
– Что ты, разумеется, нет. Но я ожидал от дочери интересы другого характера, – улыбался отец. – Думал, может, ты вдохновишься на что иное. Литературу, рисование, вышивание.
– Я не могу сочинять стихи, хоть и люблю их. Книги читаю, люблю романы, но писать их тоже не смогу, как те люди вчера на литературной встрече, – пояснила Катарина. – А учиться я не могу такому.

– О, эти люди не только любят литературу. Иван Шувалов тоже любит коллекционировать. Он выписывает из Парижа мебель, одежду, лакеев даже. А Ломоносов учит его стихосложению. Он уже безошибочно разбирается в достоинствах и недостатках различных сочинений.
– Шуваловы, без сомнения, молодцы, но, папенька, мне хватит забот и с мечами. Я ведь учусь и драться на них, не забудь. У меня прекрасные учителя — ты да пара наших парней из слуг!
– Ты права. Я не буду заставлять и не заставляю. Просто подумал, будет полезно узнать что новое, может. Всё равно я приезжал сюда по делам и собирался поглядеть на жизнь в России. Потому и взял тебя с собой, не побоясь зимы.
– Я люблю тебя, папенька, – нежно улыбнулась Катарина. – Я счастлива, что на этот раз ты взял меня с собой. А дела решились?

– Договорились пока о встрече на границе, – вздохнул отец, вернувшись в свои не очень весёлые размышления, которыми не спешил пока делиться с дочерью. – Там видно будет.
– Хорошо, – кивнула с пониманием Катарина.

Она уже привыкла, что отец не всегда рассказывает о делах подробности. Он сразу становился серьёзным, даже грустным, а она так хотела всегда видеть его улыбку. В их родовом замке, где жили, и без того было часто тоскливо.

Матушка умерла несколько лет назад от воспаления лёгких. Отец первое время был совершенно разбит, потеряв любимую жену. Радости никакой, кроме того, что в его судьбе была дочь. Тоска Катарины по матери тоже часто возвращалась. Жить без дорогого человека им обоим было трудно, но надо было как-то идти дальше.

Вернувшийся на службу дипломатом отец скоро получил приказ отправиться на переговоры в Россию. Так он взял с собою и Катарину, оставлять которую одну не хотел, как и заставлять уезжать вместе среди зимы. Только дочь сразу обрадовалась, и их путешествие прошло вместе.

Заодно посетили несколько литературных кружков, поскольку отец Катарины обожал писательский мир и дружил с творческими людьми. Зная интерес дочери к мечам, он пытался привить ей любовь и к искусству, чтобы Катарина нашла, может, себе какое более подходящее для девушки занятие. Только всё пока было напрасно.

Катарина любила читать, вышивать, музицировать, но всё больше и больше времени уделяла поиску новых особенных мечей и обучению фехтованию и стрельбе, становясь более умелой в борьбе и сильной не только телом, но и духом.

Коллекция мечей, которая уже имелась, досталась им по наследству по отцовской линии. Дедушка Катарины уже собрал довольно много различных мечей и создал в замке отдельный уголок в рыцарском зале, словно то был музей.

Мечи же практически все были одинакового размера. Отличались они совсем немного длиной (от шестидесяти пяти сантиметров до метра), но все были лёгкими на подъём: от одного до полутора килограмм. И новый, который Катарина теперь стала мечтать увезти в Швецию, был одним из небольших в мире, как она рассудила, когда его принесла в свою спальню: длиною шестьдесят сантиметров и весом в полтора килограмма...

4

Глава 4 (купцы счастливы будут,... дар императрице...)

– Петро! Ты? – вышел на двор своей заснеженной усадьбы молодой человек, накидывая на мундир шубу.

Прибывший парень, как и он, офицер, слез с коня, отдав того подбежавшему конюху, и раскинул руки навстречу товарищу:

– Да! Я! От Шувалова сразу к тебе!
– Пошли же скорее в дом. Мороз всё сильнее, кажется, – вздрогнул тот, обняв его за плечи.

Довольные встречей оба скоро сидели у тепла печи за столом и грелись горячим чаем со свежевыпеченными пирожками.

– Бабушка напекла. Она сама любит возиться с пирожками, – похвастался друг, и Пётр восхитился:
– Она у тебя замечательная! Всегда завидовал тем, у кого родня ещё есть.
– Зато у тебя, пусть и не родной, а Шувалов отцом считается. Вырастил ведь, принял, как родного, – улыбнулся друг в поддержку.
– Слушай, Василий, нет ли у тебя желания отправиться со мной на границу к Швеции? Шувалов дело даёт знатное. Повысить в чине обещает да жизнь лучше. А там и матушке-императрице услужить за честь будет. Она тоже, может, чем одарит.

– Выгодно, выгодно, – слушал друг с заинтересованностью. – Не зря, видать, я с тобой иногда литературные вечера Шуваловых посещал? Есть и желание, и время, ты же знаешь. Тем более, на такую службу! Сидеть у печи не по мне.
– Я так сразу и подумал. Я сразу предложил тебя! О купцах заботится Шувалов, вот и выгоднее тебе ему услужить.
– Благодарю, Пётр, что не забыл обо мне и моих корнях. Ещё какие купцы нужны будут? – поинтересовался Василий.
– Может, после, – кивал тот.
– Рассказывай, что Шувалов хочет.

– Желает отменить таможни с пошлинами, отчего страдает торговля и купцы, только до этого следует принять участие в качестве охраны для русской свиты, которая едет на другие приграничные переговоры,... со Швецией, – кратко ответил Пётр.
– Это же невероятный праздник будет для нас, купцов! – обрадовался возможной лучшей жизни Василий. – Да ты знаешь, как купцы счастливы будут!
– Догадываюсь, – улыбался Пётр.

Друзья вдохновились сразу на данную службу. Оставалось присоединиться к группе Шувалова, которую тот отправляет на границу Швеции для переговоров. Василия, как и Петра в России ничто не держало. Оба сироты. Пётр – воспитанник самого Петра Шувалова. Василий — сирота, живущий в усадьбе дяди-купца: Тихонова Андрея Михайловича.

Перед тем как уехать к Шувалову, Василий всё поведал дяде. Тот обрадовался планам и благословил на долгий путь, обещая ждать вместе с другими купцами, которые не замедлят найти достойный подарок в знак благодарности государыне-императрице.

Приехавшие к Шувалову на следующий же день ребята были тепло им встречены, но тревогу в нём сразу заметили:

– Что-то препятствует планам? – поинтересовался Пётр.
– Давайте сядем, – пригласил Шувалов в кабинет, а там, когда расселись в кресла, продолжил. – Да, возможно, есть препятствия. Не пойму пока... Дело в том, что вчера посетил я литературный вечер у своего Ивана. Там не так много гостей было. Купец Ширяев был, сказал, привёз Ивану меч в подарок, как он просил. Дурень ждал окончания вечера, в санях всё и оставил под присмотром своего извозчика. Пропали и меч, и камень ещё драгоценный, который Ширяев предложить хотел купцам преподнести государыне в подарок, как раз когда она отменит пошлины. Я пока все подробности не знаю. Ширяев в шоке, напуган. Сказал, успел увидеть двух воров, кто пытался проникнуть в сани, поспешил уехать, а как и что дальше было, молчит. Меня ж прогнал. Сказал, не верит никому.

– Ширяев? – насторожился Василий. – Не слышал такого имени среди купцов.
– Новый он, смышлёный парень. По морям пропадает, ценности разные привозит, – сказал Шувалов.
– Пиратствует? – засмеялся в шутку Василий, но собеседник строго взглянул:
– Не позволю хорошего человека осквернять.
– Прошу простить, вырвалось случайно. Шутка дурная, – тут же извинился Василий, и Шувалов успокоился, тепло улыбнувшись, но грусть во взгляде была видна:
– Искать надобно похитителей, но как? Думаю обратиться к Татищеву. Он полицмейстер, авось, есть нужные агенты. Или к моему кузену,... Сашке Шувалову. Он сейчас во главе Тайной канцелярии как раз по розыску.
– Можно отыскать будет другие дары для Елизаветы Петровны в благодарность. От государыни не уйдёт новость о пропаже, – добавил Пётр.

– Можно, но камень тот стоит много денег, – вздохнул Шувалов и стал вспоминать. – Кто украл, здесь есть несколько версий. Я ж проездом был у кузена, Ивана Ивановича, брата Сашки. Были там мне незнакомые люди. Может, как связаны?
– Кто? – застыли друзья.
– Некие Роос. Правда, это знатные люди, я потому и сомневаюсь, – пожал плечами Шувалов. – Они как раз приехали из Швеции договариваться о дате встречи на границе.
– Зачем им меч и камень? – усмехнулся Пётр. – Это кто-то другой.
– Тогда стоит обратиться, может, к Татищеву, – кивал в поддержку Василий.
– Вы знаете, я пока обращусь к кузену, – решил Шувалов...

5

Глава 5 (работайте, ребята...)

«Эта зима не будет столь сурова. Ей больше нечего у меня забрать. Родные все давно ушли, зима меня лишила их... Сурово, подло... Но знаю, невиноватая она... Такова судьба», – усмехнувшись своим мыслям и вспомнив с набежавшей тоской о близких, кого больше нет, Пётр стоял тем утром у окна своей спальни.

Он с детства жил в доме Шувалова Петра Ивановича, его наставника, которого почитал, как отца. В соседней спальне сейчас отдыхал друг, купеческий сын, Тихонов Василий Фёдорович. Оба однолетки, служили вместе, так и сдружились, а теперь планировали отдать время службе и важным делам родины, как то делал и Шувалов, чьи задумки по улучшению жизни они свято поддерживали.

После случившейся пропажи меча и камня желание Петра и Василия услужить только возросло. Пётр сразу предложил Шувалову свои услуги помочь с поисками этих ценных вещей, но тот пока ждал кузена.

Кузен, Александр Иванович Шувалов, был не менее влиятелен и состоял в отделе розыска при Тайной канцелярии уже некоторое время. Опытный, умный и с нужными связями он мог очень помочь.

Сегодня был как раз тот день, когда Александр ответил на письмо кузена, что прибудет днём для той срочной беседы, о которой просилось. Благо отношения между ними были хорошими, и все надеялись, что Александр поможет быстро с поисками пропажи и воров, если те имеются.

Когда обед закончился, за которым Шувалов поведал кузену о пропаже меча и камня, Александр вопросил:

– Был ли на мече какой знак твой?
– Да, был, разумеется. На все мечи ставим, – кивал Шувалов. – Так его ж могут и уничтожить. Моя печать, наш герб на нём. На рукоятке и на лезвии.
– Не думаю, – задумался о чём-то недолго Александр и взглянул на молчаливых за столом Петра и Василия. – А вы, значит, говорите, хотите помочь в поисках?
– Да, так и есть! Готовы служить! – бодро воскликнули парни.
– Похвально, – улыбнулся удивлённый Александр и кивнул кузену. – Твои ребята рядом, а ты меня дёргаешь?

Тот не успел бровью дёрнуть, как Александр обратился к парням:

– Сослужите службу, коль так? Покажете себя хорошими сыщиками, будущее обеспечено будет.
– Опытных агентов нет? – удивился Шувалов.
– Мало, – цыкнул Александр с сожалением. – Для искоренения разбойников государыня приказала послать по губерниям и провинциям всех особых сыщиков с военными командами. Но парни бравые у тебя, справятся. Всего-то! Найти вора! Справитесь? – улыбнулся он Петру и Василию.
– Справимся! – снова ответили те с энтузиазмом, и Пётр обратился к своему наставнику:
– Кто был у них извозчиком?
– Извозчика мой кузен им и дал, чтоб посетили литературный вечер, – ответил Шувалов. – Нашёлся, как обычно.

– Интересно, – улыбнулся Александр. – Вот с ним и стоит пока поговорить. Он их увозил. А уезжал и с купцом Ширяевым. Видишь, – кивнул он кузену. – Молодцы ребята, уже правильные вопросы задают!
– Что ж, – вздохнул тот и кивнул своим гордо улыбающимся парням. – Тогда ищите! Покажите себя.
– Разрешите ещё вопрос, – обратился к Шуваловым Пётр. – А что делали эти шведы на литературном вечере? Они, значит, русским прекрасно владеют?
– О да, владеют достаточно хорошо. Граф Роос всю жизнь мечтал служить в посольстве, чего и добился. Сюда послан именно из-за знания русского для переговоров о границе, – рассказывал Шувалов, а Александр добавил:

– Интерес к петербургскому двору у иностранцев только растёт. Сюда прибывают даже тайные агенты европейских государств. Но странно, если они причастны окажутся к исчезновению меча. Зачем им такое? Да и граф сей вряд ли беден.
– Он очень богат, – подтвердил Шувалов.
– Да, странно, но и их проверить стоит, – переглянулся с кивающим в поддержку другом Василий.
– Работайте, ребята, – похвалил Александр. – На благо России и себе!

6

Глава 6 (Я одна не смогу,... балы...)

– Папенька, да что же вы слегли? – с тревогой вопросила Катарина, сидя возле постели отца.

Тот лежал в горячке, стонал и был в полусне. Слабый, измотанный. Казалось, он не просто болеет, а... умирает... Она даже забыла и думать про мечи или камень, про всё, что раньше волновало.
Меч был прошлой ночью спрятан под полом под кроватью вместе с камнем. Катарина сама проделала дыру в полу, чтобы укрыть там находки на время, как прибежавшая служанка сообщила, что отцу стало вдруг худо...

– Папенька? – звала Катарина, несмело касаясь отцовского плеча, но родной человек не отзывался. – Вы же совсем меня одну не оставляйте?... Вам там с маменькой будет хорошо, а я... Я же страдать без вас на белом свете останусь.

Слеза за слезой потекли по щекам Катарины. Страх брал власть, становилось одиноко, как никогда. Жизни без отца не виделось в будущем. Только бы он выздоровел...

Скоро прибывший доктор после осмотра больного Катарину слегка успокоил, но не стал обнадёживать:

– Ваш отец слаб. Я вижу, не только простуда мучает его. У него с сердцем не всё ладно. Увы, много лет жизни обещать трудно.

Катарина кивала, предчувствуя худшее. Много лет жизни... Нет этих «много лет». Времени всё меньше. Да, с сердцем у отца были проблемы после смерти матушки. Небольшие сердечные приступы случались. И что такое несколько лет теперь? Да даже если и пять, когда знаешь, что жизнь настолько коротка. Не успеешь сказать достаточно нужных слов, не успеешь поделиться всем счастьем, какое ещё могло бы быть.

Почему нет какого эликсира, чтобы продлить жизнь, избавиться от ненужных болезней? Почему нет вечности добрым живым созданиям? Катарина погружалась в страх и навязчивые мысли ещё те два дня, пока отец лежал в горячке.

Когда же он очнулся и стал потихоньку набираться сил, доктор с ним наедине долго разговаривал. Катарина старалась слушать внимательно за закрытой дверью. Страх был ещё больше. Сердце в груди гремело и давило. Дышать было трудно... Ничего не было слышно...

После ухода доктора Катарина тут же пришла к отцу и остановилась у постели, несмело глядя в ответ на тепло его улыбки к ней.

– Что ты испугалась так?
– Вы слышали меня, когда я с вами разговаривала?
– Нет, доченька, – улыбался отец. – Но мне уже лучше. Не это ли главное?
– Папенька, – не выдержав и бросившись к краю постели у его руки, зарыдала Катарина. – Не покидайте меня никогда!
– Девочка моя, – с беспокойством приподнялся отец и заключил её в свои объятия.

Он укачивал, гладил, сам прослезился, но реальность не сулила вечной жизни...

– Всех нас когда-то не станет. Нельзя так. Мы должны радоваться каждому дню, а потом с любовью вспоминать дорогих нам людей.
– Я одна не смогу, – взглянула дочь заплаканными глазами.
– Я думал, ты сильнее. У тебя такой характер, а ты плачешь? – улыбался отец и сразу продолжил более бодро. – Вот давай беречь здоровье! Надо радоваться, пока живы, а не плакать. Мне доктор подал конверт, что лежит здесь уже два дня. И знаешь, что нам прислали?
– Что? – всхлипнула немного успокаивающаяся Катарина.

– Приглашение на балы.
– Балы? – усмехнулась она. – Не хочу я никакие балы. Я домой хочу. Мы и так здесь задержались.
– Нельзя отказываться, увы. Это бал у государыни российской. И, может, всё же удастся как договориться получше о будущей встрече на границе со Швецией, – пояснил отец.
– Вы же договорились, – удивилась Катарина.
– Да, пока на май. Но как получится, – пожал он плечами. – Чувствую, что-то неладно пока, но встреча, верю, будет. Так что давай собираться к балу. Вызовем тебе портниху, француженку какую. Быстро тебе платье подберёт, будешь самой неотразимой. Я попью лекарства, встану.

Взглянув на приглашение, Катарина удивилась:

– Первый бал... Это... Я должна буду одеться в мужское платье?! А на втором в своё, женское?
– Да, дочка. Такова воля государыни. Все дамы будут в мужских, а кавалеры в женских платьях, – улыбнулся с неловкостью отец.
– Папенька, – удивлялась Катарина. – Стыдно вам-то в женское облачаться.

– Это маскарад такой, – пожал он плечами, стараясь скрыть всё же посетившую его неловкость. – А тебе ж не впервой. Ты на своих занятиях по фехтованию да с мечами в мужском костюме и бегаешь.
– Мне да, – вздохнула Катарина. – Портнихе-то тебя одевать, значит, тоже надо будет...
«Меч... Я и забыла о нём!» – промелькнуло у неё в мыслях. – «Что ж, пусть пока лежит. Потом решу, что делать. Сейчас важнее отец...»
– А куда деваться? Погуляем, повеселимся и домой, хорошо? – улыбался отец с надеждой на лучшее.
– Хорошо, – кратко засмеялась его дочь с умилением.

Только бы папенька жил, был здоров и весел...

7

Глава 7 (портниха,... будем щеголять...)

Нежно обнимает моряк Георг
Свою подругу и... уезжает.
Дальний путь его зовёт.
Милой говорит он вновь и вновь:

«Не забудь же ты меня, родная,
К тебе вернуться обещаю, уезжая.
А как приеду, обвенчаемся, поверь!
Для меня оставь открытой дверь!»

И теперь на шлюпке он уплывает,
Корабль "Сесилья" его там ожидает.
И помахал Георг любимой на прощанье –
Почти не видна его рука... Ожидание...*

Тем утром Катарина проснулась на удивление весёлой и с позитивным чувством: всё, казалось, будет хорошо. Папенька почти здоров. Так быстро ему удалось встать на ноги, что оба успевают посетить те два бала, на которые приглашены во дворец.

Портниха за эти дни успела подогнать один из лучших нарядов под стройный стан Катарины, тоже, как и отец, нахваливая, что будет краше всех...

– Краше государыни только не сделайте меня, – в шутку смеялась Катарина.
– У государыни такие ножки! Она такая фигуристая, вам её пока не догнать. Так государыня и постарше вас будет, – отвечала портниха.
– Да, больше, чем на двадцать лет, – задумалась Катарина. – Неужели, когда я достигну её возраста, буду по-прежнему красивой?
– Это уже зависит только от вас, – улыбнулась портниха, заканчивая пришивать кружева к подолу платья, и со слегка подступившей печалью вздохнула. – И от счастья...

– От счастья? – удивлённо смотрела Катарина на себя в зеркале, стоя в роскошном наряде, пока портниха заканчивала на ней работу.
– От любви, любящего мужа, детей. А может, другого счастья какого, – поясняла та. – У всех оно своё,... разное...
– Как вы правы, – задумалась Катарина:

«А ведь у меня только в мечтах, далёких-далёких, что, может, повстречаю свою любовь. Но есть ли он на белом свете? А может, придётся выйти замуж за нелюбимого. Или же... остаться одной».

От последних мыслей она встряхнула головой, прогоняя их прочь, и снова улыбнулась себе в зеркале. Портниха тем временем выпрямилась и с восторгом оделяла её:

– Вы будете прекрасны. Глядишь, лучший кавалер какой заметит.
– Да? – сомневалась Катарина. – Сначала будет бал с переодеванием, а потом уж с этим платьем. Может, фигура моя оттолкнёт всех заранее. Я слишком тонка.
– Нет уж, – улыбалась довольная портниха. – Я не первую барышню к балу государыни-то одеваю. Знаю толк! Я постаралась!
– Надеюсь, – вздохнула Катарина. – Дома-то оно привычнее, спокойнее, а тут будет королевский бал и много народа.

С небольшим волнением Катарина, после двух часов переодевания и завивки парика, вышла из комнаты в мужском облегающем наряде и напудренном парике. Её мужской костюм состоял из рубашки с жабо, тёмного кафтана, коротких до колена штанов и плотных белых чулков. На поясе висела до блеска начищенная шпага.

В образе кавалера Катарина остановилась перед стоящим и ожидающим её в коридоре отцом. Только он походил больше на незнакомую даму пожилого возраста и вовсе не привлекательную.
Женское платье на нём было прекрасным, состояло из богатой юбки с лифом, но глубокого выреза на груди, как то бывало у большинства дам, не было. Платье было в стиле «роброн»** из узорного шёлка и полностью закрытым. Отец улыбался, будто ему даже всё нравилось, и развёл руками:

– Как вы это носите?! Меня удалось в корсет впихнуть, но я не дал затягивать сильно!
– Ой, у тебя и мушка над губой! – засмеялась Катарина, заметив ту. – Папенька, вы выглядите весьма забавно!

– Мушка над губой означает кокетство! – смеялся в ответ себе в оправдание отец. – Я не захотел на лбу или носу! Это ещё хорошо, нас там мало кто знает!
– Не забудь свою табакерку! Карман-то в этом платье есть? – поинтересовалась Катарина, и отец достал из незаметного кармана во швах платья свою табакерку:
– И ты свою бери, будем щеголять! – восторженно ответил отец.

Посмеявшись и воодушевившись на необычный, но забавный вечер, они скоро устроились в крытые сани и уехали на бал...

* – перевод автора, шведская народная песня “Georg Sjoman”
** – стиль «роброн» – колоколообразное платье с укороченным рукавом (три четверти)

8

Глава 8 (бал,... извозчик...)

Чистый источник ты цветов красивей,
?И мне приятней всех лугов,
Ты и кусточков и меня щастливей;
?Гор и долинок и лесов,
Да не тем, что струйки льются
?По зеленинькой траве,
?И что в рощах раздаются
?Песни птичек при тебе.

Нимфа прекрасна в тебе лице мыла
На бережечку сидючи,
Белые ноги в воду опустила,
?Тем скрасила твои ключи.
?Тут и розы устыдились
?От её прекрасных уст,
?И лилеи наклонились,
?И верьхи закрыли в куст.*

Задорный нрав. Весёлый дух... Елизавета Петровна вновь была на высоте тем вечером на балу. Любимые балы... О, как она их обожала и всегда с размахом устраивала гулянья! Много веселья, шуток, вина и еды. Всё – как обожала императрица.

Она была хороша собой. Высока, ростом в сто восемьдесят сантиметров. Волосы роскошные и рыжеватого, золотистого цвета. Глаза были серо-голубые, выразительные и с очарованием в них, что когда смотришь, только и восхищаешься жизнерадостностью их хозяйки. Всё было ладно в государыне: и стройность, и правильной формы губы, здоровые зубы.

Пусть Катарина и не видела её в юности, пусть вокруг шептали, что государыня была ещё краше, она восхищалась, глядя на неё и слушая выступление. Елизавета Петровна торжественно прочитала своё стихотворение, и все с поклонами и аплодисментами поддержали это одно из её великих творений.

– Оказывается, и она любит литературную деятельность. Сама пишет! – восторгалась Катарина, перешёптываясь с отцом.
– Только маскарад сей зря затеяла, – тихо и недовольно добавил он, но улыбался, чтоб не дай бог кто увидел или услышал. – Многие господа выглядят нелепо в женском, да и дамы, я скажу, не все привлекательны в мужском наряде. Ну посмотри на всех...

(люди вокруг)

– Быть может, государыня любит показывать себя, – предположила Катарина. – Она прекрасна. Она женщина и желает слушать больше комплиментов в свою честь.
– Вас, женщин, не понять никогда, – улыбнулся отец. – Дурость же.
– Молчите, папенька, – хихикнула Катарина, с опаской оглянувшись, но никто не обращал на них внимание.

Или так им казалось...
Пётр был там же, удачно переодевшись под барышню, как и его друг Василий. Шувалов провёл их на этот бал и как только увидел на улице нужного извозчика, тут же позвал ребят за собой. Занятые расследованием, им троим было далеко не до веселья, как остальным гостям.

Извозчик моргнуть не успел, спокойно прохаживаясь возле своего экипажа среди других. Вставшие по обе стороны от него Пётр и Василий подхватили под руки и повели в сад. Там их встречал у одной из дальних дверей во дворец и сам Шувалов.

– Он? – спросил Пётр, и Шувалов подтвердил кивком.
– Куда меня? – волновался ошарашенный извозчик. – Пощадите... Я не сделал ничего!
– Молчи пока, – строго выдал Шувалов.

Ребята повели всё больше впадающего в панику извозчика во дворец, в тёмные коридоры, куда-то, где пахло влажностью и было почти ничего не видно из-за света редких факелов...

– Не бойся, милый, вреда не будет, – стал говорить Василий, а Пётр улыбнулся, отпуская извозчика в одной из пустых комнат:
– Жить будешь.

Тот не знал, верить ему или нет, застыв на месте и наблюдая, как Пётр взял лежащий в углу мешок и достал оттуда женскую одежду.

– Одевайся, – встал рядом Шувалов, исподлобья взирая на ошарашенного извозчика...

* – из стихотворения Елизаветы Петровны.

9

Глава 9 (не ерепенься,... едем...)

– Значит, говоришь, не подвозил графа Роос с дочерью? - удивлялся Шувалов, когда извозчик ответил на вопрос Петра, что не помнит и не подвозил никаких иностранцев.
– Не знаю, барин, не серчайте. Имён не запоминаю, – с большими глазами от шока и с мольбой поверить смотрел извозчик.
– Переодевайся тогда, – засмеялся Пётр, расправляя в своих руках женский наряд. – Бал-маскарад нынче! Видишь, и мы соответствуем, и мы в женском!
– Не для меня сие место, господа, – смотрел растерянный извозчик.
– Поглядишь, подумаешь, укажешь на тех, кого подвозил, – с намёком сказал Шувалов. – Торопись.

Извозчику пришлось быстро снять верхнюю одежду и надеть платье. Василий с Петром помогли затянуть корсет, и скоро сопровождали за Шуваловым к бальному залу. Музыка там всё продолжалась. Люди веселились, а в соседних залах угощались закусками и винами.

– Да разве ж я узнаю их? – сомневался извозчик, когда прошли по залу, разглядывая то танцующих, то беседующих гостей бала.
– Лица без масок сегодня. Несложно, – строго шепнул ему Василий. – Ты ведь подвозил их, не ерепенься, пока себе же хуже не сделал.

Извозчик повёл взглядом от его пронизывающего взгляда по залу. Он знал, на ком задержать внимание, и на миг затаил дыхание.

– Там... Да,... кажется, подвозил. Откуда мне знать, кто они. Я подзабыл.
– Вот потому ты и здесь, - с недоверием прищурился Пётр, глядя на извозчика, так нелепо выглядевшего со своей бородой и в женском наряде.

Тот смотрел на танцующих, и вместе с ним на них стали смотреть и Шувалов, и Пётр с Василием... Катарина с отцом стояли в центре зала с ещё тремя парами, как они, и весело следовали очереди в танце контрданс. Они радовались каждому мгновению, словно жизнь беспечна. Нет горести. Нет проблем.

«От них исходит свет и тепло, но как же она... чертовски хороша... Вот это фигура! Она ярче, стройнее всех... Как манит», – залюбовался Пётр Катариной, невольно и не зная, что речь идёт как раз о ней и её отце.

– Да, это они, – подтвердил Шувалов. – Извозчик прав... Та барышня с каштановыми волосами. Легко понять, – усмехнулся он. – Остальные светлые вокруг них пока что... Вы должны знать, выездной паспорт им продлили до последнего бала по моей просьбе. Надо бы за это время их проверить. Пока что они первые подозреваемые.
– Надо будет каждого проверить, кто тогда был в доме вашего кузена, – сказал Василий.
– Этим займутся другие, – обещал Шувалов и взглянул с удивлением. – Иначе не успеть вовремя, пусть в доме не так много народа и было. Но и не все виновны. Не будете же вы подозревать самого Ломоносова?
– Может, кто из слуг, – добавил Василий.
– Проверим...

Брови Петра вздрогнули. Он был удивлён от услышанного и снова задумался, любуясь каждым движением этой девушки, шведки, незнакомой, но милой: «Не верится, что они могут быть причастны к каким-либо злодеяниям...»

– Куда ты отвозил их, помнишь? – прошептал извозчику на ухо Василий.

– Как сказать..., – кивнул тот несмело, о чём-то своём задумавшись.
– Где тот двор, укажешь? – шептал Василий дальше. – Докажешь верность тайной канцелярии. Адресок-то знаем, а тебя проверим.
– Да разве я помню? – от волнения сглотнул извозчик.
– А если на дыбу отправим? – добавил Шувалов рядом. – Смертной казни не боишься?
– Да не наказывают же уже так давно, – с испугом взглянул извозчик.
– А тебя накажут, – пригрозил Шувалов. – Веришь мне?
– Вам... верю, – не скрывал наполнившего его душу страха извозчик, и Шувалов с улыбкой кивнул:
– Отвезёшь ребят по нужному адресу.

Извозчик покорно кивнул. Шувалов успокоился будто и, похлопав Петра и Василия по плечам, медленно направился к своим знакомым, которых приметил, которые приметили и его. Веселье продолжалось вокруг на этом балу метаморфоз и, казалось, все были довольны.

Пётр же так и смотрел на танцующую с отцом Катарину. Невероятно красивая... Такая, как никто... Что-то было в ней особенное, притягательное, даже волшебное. Василий заметил зачарованность друга и слегка толкнул его вбок:

-Ты ж дама в сей час, не заглядывайся на юных кавалеров, – шутливо хихикнул он и серьёзно добавил. – Едем. Нам покажут, где они проживают. Не будем больше торчать здесь в постыдном виде.
– Да,... едем, – кивнул Пётр.

Чувство, что ещё увидит данную девушку, стало согревать душу. Вера радовала, что не может быть такое создание, похожее на ангела, быть замешено в чём недостойном. Может, её отец?... Но Пётр отбрасывал пока все дурные мысли.

Он удалялся за другом и извозчиком из зала, придерживая, как и они, широкие подолы неудобных, тяжёлых и, как им казалось, нелепых женских нарядов. Впереди будет лучшее время, и станет многое ясно. А пока Пётр ощущал некую лёгкость на душе и радость от той ауры, что заметил вокруг очаровательной Катарины...

10

Глава 10 (Попробуем познакомиться поближе...)

Из молочного тумана облаков плавно кружились к земле пушистые снежинки. Сумерки сгущались, фонарщики дарили свет улицам, и снег обретал блеск: золото переливалось с серебром. Сказочная аура обнимала город, глядя сейчас на который, Петру хотелось чего-то сказочного.

Он вспоминал танцующую Катарину. Счастливая, светлая... Только казалась она и хрупкой. Только бы никто не разрушил её идиллию жизни, ведь неприятности в пути. Её и её отца уже подозревают в недобром...

– Здесь, – разбудил внимание Петра голос извозчика.

Тот привёз его и Василия к воротам богатого гостиничного двора. Все трое были уже переодеты в свои обычные одежды, мужские. На дворе здесь тоже была слышна музыка, доносившаяся из зала, дверь которого была приоткрыта и где стояло двое дворецких.

– Зачем графу меч и камень? – задался вопросом Пётр.
– А то мало богачей ворует, – усмехнулся Василий. – Чтоб больше нажиться! И потом, меч русский, Шуваловский.
– Да что ж, граф, совсем из ума, - недоговорил Пётр и махнул рукой.
– Можно мне обратно уже? – спросил их извозчик.
– Подвезёшь до дому нас и отправляйся ко дворцу, – строго взглянул Василий, показывая своё недоверие. – Всё одно не сбежишь. Словят сразу.
– Я не собирался сбегать. Мне вернуться ко дворцу надобно, ждать ведь там будут, – спокойно ответил извозчик.

Он подвёз их до дома Шувалова, где те пока жили, и только хотел уехать, как к нему подъехало двое всадников:

– Сопровождать приказано Тайной канцелярией! – провозгласил один из них.
– Я же говорил, – улыбнулся поражённому извозчику Василий. – Не дадут сбежать.
– Я не собирался. Я ничего не сделал, – только начал он возмущаться, но замолчал.

Взгляды агентов Тайной канцелярии говорили о многом, и извозчику пришлось просто продолжить путь. Он уезжал под сопровождением, а Пётр и Василий поспешили скорее в дом.

– Быстро же работает канцелярия, – удивился довольный Пётр, снимая шубу и шарф, которые принимал от него и Василия ожидавший в холле дворецкий.

– Немудрено. Кузен Шувалова и позаботился. Адрес-то они точно знали, а проверяли, тот ли извозчик укажет. Думаю, за нами с самого начала следили. Вернее, за извозчиком. Что ж, это к лучшему. Так и спокойнее. Я уж думал с ним во дворец отправиться для уверенности, – вздохнул не менее довольный Василий и потёр руками. – За чай! А там я сяду дяде письмо напишу.

Они прошли в гостиную, где им скоро накрыли к чаю, подали пряников и оставили одних.

– Дядя твой, поди, переживает, – сказал Пётр.
– Да, он написал о себе, я ему отвечу. Он знает, что мы на службе. Человек добрый, не лезет в мои дела, но переживает, – улыбнулся Василий. – Ничего, вернусь же. Нам надо будет спланировать, как на тот гостиничный двор пробраться.
– Зачем? – удивился Пётр.
– Как зачем? Обыск устроить.
– Не надо лезть. Попробуем познакомиться мирно, поближе, – предложил Пётр свою идею. – Думаю, поговорив с ними, поймём больше что к чему.
– Неплохо, ты прав, – согласился друг...

Пётр уже строил планы, как встретится с Катариной. Василий допил чай, поспешил устроиться за секретером, и Пётр удалился к себе в комнату. Он встал к окну, за которым уже стемнело и было почти ничего не видно.

Бледный лик луны время от времени показывал своё слабое свечение за медленно проплывающей вуалью облаков. Пётр невольно любовался ночной красотой, когда снег стих, мороза было незаметно, и на душе тоже воцарился покой.

Представляя, как дождётся у гостиничного двора Катарину, Пётр улыбался. Он увидит её, это точно. Она посмотрит в его глаза... Понравится ли он ей?... Страшно, если нет. Ведь она так нравится ему... Пётр думал и наполнялся лёгкой тревогой:

«Только бы не возненавидела. Не испугалась бы. Почему мне верится, что она святая? Потому что видел её тёплую связь с отцом? Они обожают друг друга, ценят семью, жизнь... Каждое мгновение ценят, словно последнее... Да, дурные люди так не выглядят. Я постараюсь добраться до истины и оправдать её и её отца... Нет, он тоже не вор. Зачем?... Но как она прекрасна, боже! Такой красоты я не видел никогда и уже не увижу, не оценю... Она одна такая, единственная...»

Услышав звук громко захлопнувшихся дверей, Пётр вздрогнул. Звук донёсся снизу. Значит, или кто-то ушёл из дома, или наоборот, прибыл. Осторожно подглядев в коридор, Пётр застыл. Он стал прислушиваться к тихим голосам из холла...

11

Глава 11 (увидимся на балу,... сегодня мы сёстры...)

– Ничего, проследят мои люди за вашим извозчиком, – договорил Александр Шувалов, проходя с кузеном через холл к кабинету, и Шувалов Пётр вздохнул, пропуская гостя войти первым:
– А вот что дворецкий Ивана пропал... Как же так? Или совпадение? Он не был покладистым, конечно.
«Какой Иван?... Другой Шувалов?» – пронеслось в голове подслушивающего из-за приоткрытой двери своей спальни Петра. – «А ведь и правда, у него же и был литературный вечер...»
– Будем искать, – донёсся голос Александра из кабинета внизу. – А ребята пускай продолжают работу со шведами... Здесь приглашения на бал послезавтра.
– Обычный бал, надеюсь? – засмеялся Шувалов. – Не надо будет в бабские платья наряжаться?
– Нет, не переживай так.
– Ладно, увидимся на балу?
– Буду обязательно. Там и сообщу, если будут новости про дворецкого или ещё кого.

Больше Пётр не слушал. Он закрыл дверь и прошёлся по комнате: «Дворецкий... Вот и человек пропал или бежал. Ещё один подозреваемый? Стоит скорее свидеться с... Я даже имени её не знаю. Барышня Роос, леди Роос... Но как мила...»

Сама барышня Роос, Катарина, и не подозревала, что скоро события заставят её жизнь круто меняться. Она вернулась с отцом из дворца на гостиничный двор, где проживали в Петербурге, за полночь. Тишина на улицах. Снегопад утих. Мороз и свежесть взбодрили и дарили ещё больше восторга наполнившимся праздничным чувством душам...

– Ах, отец! Как всё же было хорошо на балу! – закружилась по гостиной довольная Катарина.
– Тебе хорошо, а я в платье намучился, – смеялся отец с нею и, одарив её в лоб поцелуем, снял мушку и скинул туфли. – А теперь переодеваться и спать! Телу нужен отдых от императорских метаморфоз! Нет, нельзя нам носить женское!
– А нам мужское можно, – хвасталась Катарина и вновь смеялась, продолжая кружиться по гостиной.

Отец недолго полюбовался ею и поспешил к себе в комнату, где ждал слуга и помог скорее избавиться от тяжести женского платья. Избавиться и забыть навсегда. Так переодеваться он был больше не намерен.

Потанцевав недолго и успокаиваясь от чувства праздника, что наполнял её всю, Катарина медленно направилась к себе. Она напевала какую-то мелодию, которую только сама сочинила, спонтанно, и чувствовала прилив счастья.

Катарина улыбнулась висевшему на вешалке у зеркала платью. Нежно-голубого цвета... Воздушное... Оно казалось лёгким и невероятно сказочным. Катарина подошла к нему и осторожно коснулась кружев:

– Как ты прекрасно! Какие чувства ты даришь мне... Я вновь буду на балу во дворце, что ужасно радует, но теперь в таком прекрасном наряде, – не могла сдерживать счастливых эмоций она. – О как бы я хотела, чтобы жизнь теперь так же стала прекрасной, интересной, красивой, как ты... Нежный твой цвет успокаивает, словно море, радует, будто небо... Как узнать будущее? Сулит ли оно что доброе?

Катарина отошла к окну. Она была удивлена увидеть вышедших на двор трёх девушек, тепло одетых в богатые шубки и с шерстяными платками на головах. Девушки были веселы, суетились на улице, будто кого искали, а потом побежали к проходившим по улице молодым людям. Что-то кратко им сказав, девушки засмеялись и убежали обратно за ворота гостиничного двора, остановившись у разведённого там для света костра, а кавалеры продолжили свой путь.

Девушки стали снова о чём-то переговариваться. К ним вышли из дома гостиницы ещё две молодые особы. Весёлая беседа увлекла и их, заставив тоже выйти на улицу и искать, ждать когда мимо кто пройдёт.

Заинтересовавшись, Катарина направилась на двор. Ей стало очень любопытно, что происходит, и почему там собираются девушки да ещё и без сопровождения. Только вышла, эти самые девушки подозвали её к себе:

– Сегодня все сёстры! Присоединяйся скорее! В этот час надо успеть гадание совершить!
– Гадание? – подошла приятно удивлённая Катарина.

Она уже слышала о том, что девушки любят гадать в это время года. В Швеции девушки тоже гадают. Пусть немного иначе, но так же ищут ответы на волнующие вопросы. Катарине стало жутко любопытно, как всё пройдёт здесь, в России, сбудется ли потом желанное...

– Празднества в городе отменили, увы, после смерти царя Петра, – говорила с сожалением одна из девушек. – Но гадать не запрещено, не бойся! И песни поются, на санях катаются, и игры разные люди устраивают дома или на балах.
– Мы знаем, что ты из Швеции, верно? – поинтересовалась другая...

12

Глава 12 (кутья,... как вас зовут?...)

– Да, я из Швеции, – кивнула с дружелюбной улыбкой Катарина и удивилась. – А почему нельзя прежние празднества?
– Мы празднуем пением, гаданием, – шепнула одна из девушек и вздохнула. – Эх, раньше было веселее, матушка рассказывала. На Адмиралтейской площади устраивали игрища, увеселения. Были и кулачные бои, и хороводы. Хождение по углям, катание на медведях, разные соревнования.
– А потом ходили колядовать, – добавила её подруга рядом.
– Да, да, – кивали девушки вокруг, подтверждая и мечтая о каком-то похожем празднике, а Катарина поинтересовалась вновь:
– А что такое колядовать?

– Несут люди на палке пятиконечную звезду, нарядившись так, чтоб никто не узнал. Мазали лица сажей, вместо бороды прикрепляли мочалки, надевали звериные шкуры. И вот приходили они так к домам, прося дары, получали пряники в форме животных. Жаль, что отменили такие святочные гулянья, жаль. Но мы думаем, опасно стало, вот и стали отмечать святки немного иначе.
– Как интересно, – подивилась Катарина.
– А в Швеции гадают? – спросила одна из девушек.
– Да, - улыбнулась ей Катарина. – Может, немного иначе, но гадают.
– На суженого? – поинтересовалась другая девушка.
– И на суженого, – робко улыбалась Катарина. – Вы сейчас на суженого гадали?
– Да, смотри, – отбежав чуть в сторону и взяв стоящий на пне глиняный горшок, девушка открыла его крышку.

Небольшой пар поднялся в воздух, и Катарина с удивлением уставилась на кашу в горшке.

– Это кутья, – сказала девушка с тёплой улыбкой. – Надо выйти на улицу и у первого встречного мужчины спросить его имя. Это и будет имя твоего будущего мужа! А чтоб окликнуть его, иногда кидают горсткой каши.

Девушки засмеялись, рассказывая о смешных случаях, и Катарина про себя с восхищением о них отметила: «Какие добрые русские девушки... Я бы могла с ними подружиться. Но, увы, завтра вновь всё будет иначе. А после бала мы уедем домой». Она с подступившей грустью вздохнула, а кто-то из девушек вдруг коснулась её плеча и взглядом указала в сторону ворот, за которыми была хорошо освещённая фонарями улица:

– Там кто-то бродит! Смотри! Не упусти, может, шанс.
– Попробуй погадать на имя суженого, – кивнула в поддержку другая девушка и указала на горшочек с кашей. – Бери и кидай в парня!

Катарина не задумываясь схватила небольшую горсть каши, выбежала за ворота и притормозила. Она смотрела на идущего на противоположной стороне улицы молодого человека. Он замедлил шаг, заметив её.

Тогда Катарина дождалась, когда он пройдёт чуть дальше, и побежала следом. То замедляя ход от неуверенности, то ускоряя, она всё же воскликнула:

– Постойте!

Парень обернулся, и она бросила к его ногам кашу. Удивлённые взгляды, нерешимость сказать какое слово... Оба оторопели и оробели.

– Вы... что-то уронили? – опустил парень взгляд, а Катарина почувствовала стыд, если он обнаружит кашу.

Она скорее повела по снегу ножкой, закапывая кутью, и стала взволнованно отвечать:

– Нет, так, грязь... Я, – она оглянулась на девушек у ворот.

Те принялись петь у костра и махать ей рукой, будто в приветствие:

Ой святки? мои, святки?, святые вечера!
Ой ди, ой лады моя!
Ой все девки на улицу ушли,
Ой ди, ой лады моя!

– Простите, – хотела Катарина откланяться, как удивлённый парень остановил вопросом:
– Вы что-то хотели?
– Да, – растерялась она и выдержала короткую паузу. – Простите,... как вас зовут?
– Пётр, – всё так же с удивлением ответил он.
– Ах, простите, – хотела она всё же убежать, как Пётр воскликнул:
– Стойте! А вас?