Охотник на откровенных 1. Начало игры

Глава 1: Flira — территория тела

Часть 1: Утро начинается с возбуждения

Офис Эми находился на четвёртом этаже жилого дома с лифтом, пахнущим железом и старым кофе. За дверью с замком на код — совсем другой мир. Просторный лофт с зеркалами, чёрными шторами, световым оборудованием и акустической отделкой. Здесь не жили — здесь возбуждали. Это была её личная студия. Сюда не пускали мужчин без цели. Только съёмка, только команда. Только контроль.

Эми вошла первой — чёткий шаг, телефон в одной руке, стакан с кофе в другой. Чёрная водолазка без лифчика, узкая юбка, волосы в пучке, алая помада. Пока студия просыпалась, она уже смотрела метрики: 83 тысячи просмотров ночного голосового поста и 340 комментариев под фото в белом белье. «Ты — огонь в трусиках», «Сними этот голос», «Я не ел, я слушал тебя три часа». Она усмехнулась и медленно сняла пальто.

— Сегодня грудь или спина? — спросила Алиса, коротко стриженная блондинка в очках и с планшетом. Сценаристка, 26 лет, всегда с иронией и сдержанным цинизмом.
— Бедро и голос, — ответила Эми. — Без визуального шока. Только ритм.
— Хорошо. Тогда без слов типа «кончать» — пусть сами додумают.

Камилла — их визажистка, пухленькая и сияющая, уже настраивала косметику у зеркала.
— Ты снова в чёрном?
— Чёрный всегда идёт тем, кто хочет, чтобы их слушали, — Эми слегка улыбнулась и села в гримёрное кресло.
— А я думала, чтобы их трахали.
— Это побочный эффект, Кам.

Олег стоял за камерой — бледный, сухощавый, в чёрной футболке и с пустым лицом. Оператор, монтажёр, немногословный и наблюдательный. Он подвинул штатив, молча включил свет и кивнул, как будто всё уже снято. Он редко говорил, но всегда знал, где фокус. Его движения были точны до отвращения.

— Вчерашний выпуск — плюс 1200 платных подписчиков, — вставил Рамиль, их аналитик. Хрупкий, с тёмными глазами, всегда с ноутбуком и банкой энергетика. — Больше всего сохранили и переслали момент, где ты просто выдыхаешь.
— Потому что они слышат себя, — кивнула Эми и встала. Она уже успела переодеться для съемок.

На ней был шёлковый халат цвета шампанского поверх белья. Она подошла к креслу, поправила волосы, наклонилась чуть вперёд — проверяя свет на коже. Съёмка начиналась с простого: кадр без слов. Бедро. Голос. Дыхание. Желание без прикосновений.

— Снимаем, — сказал Олег, не повышая голоса.

Эми села, закинула ногу на ногу, чуть приоткрыла халат и заговорила:

— Твоё тело может просить тишины. Или давления. Или просто того, чтобы его заметили…

Пауза. Взгляд в камеру. Потом она медленно провела пальцами от внутренней стороны бедра вверх, не прикасаясь к белью.

В этот момент она была не просто женщиной. Она была продуктом, идеей, вызовом. И она кайфовала от этого.

Часть 2: Один кадр, три удара в сердце

Камера шла бесшумно, только лёгкий щелчок автофокуса выдавал её дыхание. Эми сидела в кресле в белье цвета сливочного тела. Шёлковый халат сполз с плеча, оголив лопатку и край груди, но не полностью — достаточно, чтобы воображение зрителя начало дрожать. Она не торопилась. Каждое движение — как команда. Каждое слово — как вызов.

— Ты ждёшь прикосновения. Но оно не приходит. И тело начинает требовать. Не ласки. Внимания, — произнесла она с расстановкой, глядя в объектив, словно прямо в чью-то душу.

Олег чуть наклонился. Он знал, в какой момент нужно приблизить кадр. Крупный план на лицо, потом медленный спуск по шее, к линии ключиц, и дальше — на мягкий изгиб бёдер. Камера задержалась там, где халат был небрежно распахнут. Виднелись тонкие бретели, розоватая ткань, сквозь которую угадывался цвет соска. Эми провела рукой по бедру — нежно, но с нажимом, большим пальцем подцепив поясок.

Внутри офиса на секунду стало слишком тихо.

— Вот здесь, — шепнула она, наклоняясь вперёд. — Здесь ты держишь себя, когда больше никто не может. И если ты отпустишь — всё кончится быстрее, чем хочется.

На её лице не было пошлости. Только игра. Игра с тем, кто будет пересматривать это видео сто раз, замедляя каждый кадр. Алиса выругалась шёпотом:
— Блядь… Ну ты ведь знаешь, как это звучит?
— Именно поэтому я и говорю, — отозвалась Эми, не оборачиваясь.

Олег сменил ракурс. Теперь она стояла. Свет падал под углом, выделяя линию талии и нижнюю часть живота. Она слегка оттянула трусики и провела кончиком пальца по коже, не заглядывая под них, но оставляя нужную паузу. Камера дрогнула — буквально на долю секунды — и Олег сжал кулак. Он никогда не позволял себе ошибаться.

Эми встала ближе к камере. Её дыхание усилилось. Она заговорила тише, почти шёпотом:

— Ты ведь знаешь, что я чувствую тебя? Даже сквозь экран. Даже если ты в носках и с рукой в штанах. Всё равно чувствую.

И в этот момент она провела пальцами по внутренней стороне бедра вверх — медленно, намеренно, до самой линии лобка. Не коснулась себя, нет. Просто заставила всех, кто смотрит, захотеть прикоснуться. Комната была в тишине, напряжённой, как струна. Даже Рамиль не щёлкал мышкой.

Пауза. Эми выдохнула и посмотрела прямо в объектив.
— Стоп, — сказал Олег. — Есть.

Алиса первая заговорила:
— Это завирусится.
— Только обрежь паузу перед словом «лобок». Пожалуйста, — бросила Эми, заворачиваясь в халат. — Они не готовы к таким буквам без дрочки.

Рамиль взглянул на графики.
—На прошлом видео шесть тысяч в онлайне. И они только слышали дыхание. Эми, это ад. Это видео еще лучше!

Она улыбнулась и взяла воду.
— Это не ад. Это работа.

Часть 3: Секс как продолжение сцены

Для Эми секс никогда не был про чувства. Ни про влюблённость, ни про слабость. Это было про тело, про власть и про ту точку в голове, где всё затихает. Иногда, когда съёмки шли день за днём, сторисы собирали десятки тысяч просмотров, а от уведомлений хотелось разбить телефон, она позволяла себе сброс — как ледяной душ после бани. Один вечер, один мужчина, никаких разговоров на утро. Только чёткий выбор — с её стороны.

Глава 2: Твоя фантазия. Моя власть

Часть 1: До включения света

Такси везло её сквозь город, будто разрезая пульсирующую ткань улиц и рекламных огней. Эми сидела на заднем сиденье, закинув одну ногу на другую, и водила пальцем по внутренней стороне бедра, проверяя гладкость кожи под тонким шёлком. Мысли не блуждали — они были направлены, остры, как свет на съёмочной площадке. Сегодняшний выпуск должен был стать особенным. Не просто возбуждающим — управляющим. Темой были женские оргазмы: не вульгарно, не поверхностно, а как точка власти — внутренней и внешней. Через дыхание, голос, ракурсы, паузы — всё должно было соблазнять, но не предлагать, властвовать, но не умолять.

Офис находился на верхнем этаже старого здания с винтажными лифтами и облупленным фасадом. Внутри всё было иным: стекло, металл, насыщенный бордовый, свет, льющийся с потолка мягкими потоками. Пространство принадлежало ей — от контрактов до диванов. Это была территория Эми: здесь рождались желания, из которых другие потом делали фантазии. Камилла — пухленькая визажистка с обожанием в глазах — уже ждала её в гримёрке, держа в руках палитру с тенями и коробку от нового комплекта белья.
— Чёрное кружево с лёгким блеском, — с придыханием сообщила она. — На фоне твоей кожи будет как тонкая угроза.
Эми кивнула. Угрозы она умела подавать эстетично.

Алиса появилась следом — с планшетом, короткой чёлкой и сухой аналитической подачей.
— Мы делим выпуск на три блока, — сразу начала она. — Вступление про чувствительность. Второй — объяснение разницы между видами оргазма. И третий — твой голос, крупные планы, и монолог о том, что женщина, знающая себя, перестаёт быть игрушкой.
Она говорила уверенно, почти безэмоционально, но Эми слышала: внутри горит азарт. Даже у неё, скептика.

Раздеваясь, Эми двигалась медленно, но не нарочито — каждая её привычка была отточена годами контента и самонаблюдения. Сначала пальцы на пуговицах, потом юбка, скользнувшая вниз, следом топ — под которым не было бюстгальтера. Камилла подошла ближе, поправила локоны, надула губы, оценивая.
— Не сексуальность, а угроза власти, — снова шепнула она. — Ты как запрет, на который все молятся.
Эми рассмеялась.
— Запрет — это когда нельзя. Я — когда слишком страшно попробовать.

Она надела комплект: тонкие трусики, почти прозрачные, и топ, который едва прикрывал соски. Всё сидело идеально. Потом босиком прошла по деревянному полу до зеркала в полный рост, остановилась, посмотрела. Сильное тело. Худая, гибкая, с выраженной линией талии и плеч. Это была не просто внешность — это была броня. За которой пряталась холодная ясность: каждый кадр, каждый вдох, каждый намёк — часть стратегии.

Когда она вошла в съёмочную, там уже был Олег. Он как всегда работал молча — короткие волосы, заострённые скулы, чёрная футболка с пятном пыли от техники. Он не смотрел прямо, но замечал всё. Переставил лампу. Подвинул отражатель. Отрегулировал свет так, чтобы он ложился на лицо Эми мягко, но подчеркивал ключицу и изгиб губ.
— Два шага назад, — сказал он, впервые за утро. — Там ты опаснее.
Она остановилась в нужной точке.
— Хорошо. Пусть боятся.

Офис наполнился молчаливой готовностью. Камеры стояли, как внимательные мужчины. Свет дрожал в воздухе, как возбуждение перед поцелуем. Алиса подошла к пульту, включила таймер.
— Десять секунд. И ты — не женщина. Ты — зона их желания.
Эми поправила плечи. Закрыла глаза. На секунду задержала дыхание.

Свет включился.

Часть 2: Под прицелом камеры

— Три… два… один… — шепчет Алиса.
Камера замирает, и Эми входит в кадр. Сначала — просто тело. Потом — голос. Обволакивающий, чуть влажный, с вибрацией возбуждения, которая не звучит в словах, а просачивается между ними. Она стоит на тонкой грани: не актриса — хозяйка, не жертва — соблазнительница. В этом выпуске она не просто рассказывает. Она даёт команду чувствовать.

— Оргазм… — её губы расплываются в почти ленивой улыбке, — …не всегда про «конец». Иногда — это способ почувствовать, что ты живая. Что ты настоящая.
Она делает шаг ближе, свет ложится на грудь под полупрозрачной тканью. Видна округлость сосков, видно дыхание. Но больше всего видно — власть. В её голосе нет просьбы. Есть приказ: слушай меня и возбуждайся.

— Начнём с простого. Клиторальный оргазм. Быстрый. Острый. Иногда — грубый. Когда ты лежишь на спине, с раздвинутыми ногами, в одной руке вибратор, в другой — твоя фантазия. Движения — по кругу. Или вправо-влево. Ты знаешь, как тебе нравится. Ты держишь себя под контролем. И в какой-то момент — всё сжимается. Бёдра напрягаются. Пульс уходит в промежность. И ты либо отпускаешь… либо дразнишь себя ещё. Это оргазм, где ты — хозяйка. Он подчинённый. И тебе достаточно три минуты.

Камера слегка смещается. Крупный план. Эми подаёт корпус вперёд, волосы ложатся на плечо.
— Но есть и другой… тот, который женщины часто боятся искать. Вагинальный. Не сразу. Не быстро. Там нужно не двигать — а чувствовать. Он рождается в глубине. Иногда — после долгого, медленного проникновения. Когда ты не торопишься. Когда партнёр рядом. Или игрушка. Когда ты позволяешь себе быть открытой. По-настоящему. И вдруг — ты ловишь волну. Живот сжимается изнутри. Грудь тяжелеет. Ты будто растворяешься. И не можешь остановиться.
Она задерживает дыхание, будто снова вспоминает это чувство.
— И если ты позволила себе этот оргазм — ты уже не захочешь вернуться назад.

Свет переходит в тёплый. Тени скользят по коже Эми, подчеркивая её тонкую талию и изгиб позвоночника.
— Дальше — точка G. Она спорная. Кто-то говорит — её нет. А кто-то плачет от неё каждый раз. Это оргазм, похожий на рыдание. Он не про возбуждение. Он про отдачу. Ты теряешь контроль. Ты не можешь сдержаться. Иногда — хлюпаешь. Иногда — смеёшься. Иногда — дрожишь. Он как слом. Но сладкий. И страшный.

Глава 3: Продукт и женщина

Часть 1: Без подачи

— Ты никогда не говоришь "я" просто так, — сказал Марк, глядя на Эми сквозь камеру ноутбука. — У тебя каждое "я" — с подачей, с контролем. Не как у женщины. Как у ведущей. Ты не рассказываешь. Ты подаёшься.

Эми сидела в своей спальне, в полумраке. На ней был свободный халат, который соскользнул с плеча, открывая изгиб ключицы. Волосы — влажные после душа, запах её любимого масла с нотами сандала и ванили наполнял воздух. Она слушала его голос, почти не мигая. В этом сеансе, как и в других, ей было спокойно, но что-то внутри покалывало. Как будто он видел слишком глубоко.

— Ты снова анализируешь меня, — сказала она, скрестив ноги. — Но я ведь тебя для этого и плачу.

Он чуть улыбнулся. Голос Марка был как прохладная вода: ровный, без напора, но освежающе честный. На заднем плане — книжные полки, приглушённый свет, лёгкий джаз. Он не пытался нравиться. Не флиртовал. И именно поэтому она ему доверяла.

— Скажи честно, — продолжил он. — Когда ты в последний раз делала что-то просто потому, что хотела? Не ради кадра. Не ради комментариев. Не для Flira. А просто так. Без зрителя. Без съёмки.

Эми отвела взгляд. За окном были огни ночного города, реклама нового сериала, далекий свет уличных фонарей. Всё двигалось. Всё горело. Кроме неё.

— Я не помню, — призналась она. Голос был низкий, чуть хрипловатый. Без намёков. Без подачи.

— Вот и я об этом. У тебя нет интимности. Есть только продукт. Даже оргазм — как тизер. Даже шёпот — как стратегия.

Она молчала. Долго. Потом просто выключила камеру. Без слов. Без паузы. Монитор потемнел, отражая её лицо. Уставшее. Красивое. Но чужое.

Эми встала, подошла к окну и провела рукой по стеклу. Ни одна капля не сбежала. Ни одной эмоции не прорвалось. Там, внизу, люди ругались, целовались, звали такси. Кто-то шёл босиком, кто-то с цветами. Они жили. А она — подбирала свет и сценарии.

Вернувшись к столу, она взяла планшет. На экране — набросок следующего выпуска. Название: «Женщина без слов». Иронично. Там был только свет, камера, дыхание. Никакого текста. Никакого «я». Только тело. Как товар.

Она провела пальцем по экрану. Линия — быстрая, почти нервная. Потом закрыла планшет, глубоко выдохнула и легла на кровать, уткнувшись в подушку.

Марк был её постоянным психологм. Единственным. Дорогим. Не по цене — по ощущению. Он знал её. Не Эми Лайт. Не блогершу. А ту, кто каждый день держится на грани. Ту, кто боится не маньяков, а тишины. Ту, кто хочет чувствовать — но боится потерять контроль.

И всё же даже он не знал, как часто ей хотелось исчезнуть. Пропасть на день. Выключить себя, не только камеры. Исчезнуть — не ради внимания, а ради себя. Хотя бы на одну ночь.

Часть 2: Метрики и молчание

Офис был холоден — не по температуре, по ощущению. Утро началось с цифр.

Рамиль сидел у большого экрана, щёлкая между слайдами. На нём — графики, охваты, процент удержания. Он был в своей привычной чёрной толстовке, капюшон слегка прикрывал затылок, а под глазами — вечные тени, как у человека, который не спал целую эпоху. На шее виднелась татуировка — формула логарифма, вытянутая вдоль сонной артерии. Он говорил спокойно, чуть в нос, почти без эмоций:

— У трёх последних выпусков — максимальное удержание именно в середине. Когда ты молчишь. Когда ты просто смотришь в кадр. Или двигаешься медленно. Слов — минимум.

Он щёлкнул ещё раз. Появилась разбивка по демографии.

— У мужчин 25–45 лет — рост почти на 17%. Удержание выше, если ты не говоришь. Даже дыхание усиливает вовлечённость. А как только начинаешь объяснять — кривая идёт вниз.

Эми стояла у кофейного автомата, держа в руках чашку с водой. Кофе она уже почти не пила — от него начинало трясти. От воды — только горечь во рту.

— То есть… — начала Алиса, поправляя очки. — Они не слушают. Они смотрят. Им не ты интересна — им нравится то, что они себе дорисовали.

— Точнее не скажешь, — кивнул Рамиль. — Они приходят не за личностью. А за проекцией. За фантазией.

Алиса перелистнула планшет. На экране — названия выпусков, миниатюры. Почти везде: бельё, руки на коже, приглушённый свет. Только в одном — Эми крупным планом, серьёзная, говорящая о стыде и власти. Этот выпуск провалился.

— Почти все ролики, которые выстрелили, — там, где ты выглядишь возбуждённой. Но не говоришь, — добавила она спокойно. — Люди не хотят слышать, как ты думаешь. Они хотят чувствовать, что ты доступна. Без слов.

Камилла, стоявшая у зеркала с кисточкой в руке, нахмурилась. Она была сегодня особенно аккуратна — светлая рубашка, собранные волосы, немного хайлайтера в уголках глаз. Она выглядела младше своих двадцати трёх, но её взгляд стал серьёзным:

— Мне от этого… холодно, — сказала она тихо. — Будто мы делаем не про секс. А про зависимость. И одиночество.

Наступила пауза. Даже шум кулера стих, как будто воздух тоже слушал.

Эми обернулась. Она поставила стакан на стол, обошла команду и встала у окна. Солнечный свет падал на её лицо, делая кожу почти фарфоровой.

— Контент не должен вас согревать, — сказала она, стараясь держать голос ровным. — Он должен возбуждать.

Но в голосе была трещина. Её заметили все. Даже Рамиль мельком поднял взгляд от графика.

Слова, произнесённые уверенно, не цепляли. Но голос — срывался. Не в истерику. А в правду.

Эми поняла это в ту же секунду. И отвернулась. Потому что у лидера не должно быть дрожи в голосе. У продукта не должно быть души.

Но в груди уже царапало.

Часть 3: Мужчина в кафе

Он казался слишком правильным. Даже по переписке.

Подписчик по имени Артём — тридцать четыре, аналитик в IT-компании, «читаю вас давно, уважаю за смелость». В отличие от других — не сыпал комплиментами, не просил интимных фото, не намекал на секс. Говорил об интервью, о голосе, об идее свободы. И когда Эми предложила встретиться — не повёлся на агрессию, не дернулся от инициативы. Просто написал: «Я рад. Давайте где вам удобно».