Оливка

Маринка не любила Новый год. А с тех пор, как пять лет назад она уехала из Сосновки в город, так и вовсе потеряла всяческий интерес к празднику. Не было в нем больше волшебства.

Вот в детстве другое дело. Маринка до сих пор помнила свой первый осознанный праздник. Бабушка еще затемно подвела ее к высокой, мигающей елке, а там, на табурете, стояла она - огромная коробка с куклой. Сейчас таких и не делают, современным детишкам все Барби подавай. А она этого резинового пупса берегла, как зеницу ока. Соседским девчонкам лишний раз не давала - мало ли что.

Однажды они с мамой всю новогоднюю ночь провели во дворе. Сперва катались на горке, потом играли в снежки. Забежали домой, переоделись в сухое, попили чая и снова во двор - снеговика лепить.

А потом волшебство закончилось. Да и до него ли? На работе сплошные отчеты, иной раз и про обед забудешь. Ничего кроме них нет. С утра по темноте на работу, вечером по темноте с работы. И так пять, а то и шесть дней в неделю. В выходной, если повезет, отоспаться, наготовить обед, и все по новой. Хочется плакать. Нет, не плакать. Хочется отдохнуть и от души посмеяться, вот только не получается никак.

В прошлом году Маринка решила не праздновать. Зачем ей нужно после работы стоять вторую смену у плиты? Купить в магазине тот же оливье, мандарины, да и хватит. Да и, если честно, не постоишь особенно у плиты. У Мироновых, соседей по коммуналке, каждый год дым коромыслом. Вся родня к ним приезжает, весь день в дверь звонят. Татьяна Борисовна за два дня готовить начинает, устает, лучше под рукой не мешаться.

Вот только идея, казавшаяся Маринке такой удачной, на деле потерпела полное фиаско. Приготовление оливье было их с мамой новогодней традицией. Маринка думала, что если избавиться от готовки, то и настроение станет лучше, а оно, напротив, совсем упало, будто праздник отменили. С трудом дождавшись речи президента, Маринка привычно пустила слезу под гимн (вспомнила, как дедушка-фронтовик говорил - «вот ради этого мы в сорок первом немцев и били»), выпила апельсинового сока и легла спать.

В этом году она стол все-таки накрыла, но ничего особенного от праздника не ждала. Но порой жизнь преподносит нам сюрпризы.

- Марина, - раздался стук в дверь.

Открыв, она увидела на пороге Таню, третью соседку по квартире. Бледная, вся покрытая испариной, она держалась рукой за бок.

Тебе плохо? - испугалась Маринка.

Таня кивнула.

- У тебя есть какое-нибудь обезболивающее? Я уже выпила «но-шпу», но что-то не отпускает.

- Есть, - Маринка посторонилась, пропуская Таню в комнату. Она открыла аптечку, не сводя с соседки внимательного взгляда. - Тань, тебе в больницу надо. Правый бок?

Таня снова кивнула. Кажется, даже говорить ей было больно.

- Ты же понимаешь, что это может быть аппендицит? Давай я вызову скорую?

- Нет! - Таня дернулась и вновь вся сморщилась от сильной боли. - Я не могу сейчас в больницу. С кем я оставлю Оливку?

Маринка не сразу поняла, о чем речь. Точнее о ком. Она совсем забыла про Олю, Танину дочку. Девочку она почти не видела. Та либо еще спала, либо уже спала, когда Маринка бывала дома, а на выходных Маринка редко выходила из комнаты, проводя время за чтением или компьютером.

- Тебе срочно нужно в больницу, - повторила Маринка с нажимом на второе слово. - А с Оливкой могут посидеть Мироновы.

- Так они же в этом году празднуют в Петровке!

Только теперь до Маринки дошло, что она ни разу за весь день не видела Татьяну Борисовну, а в квартире не пахло холодцом, который Татьяна Борисовна готовила каждый раз перед Новым годом.

- Тогда кому-нибудь позвони.

- Кому? Мама у меня в Подмосковье живет, а брат на смене. Его ни за что не отпустят с работы.

Маринка растерялась. Было более, чем очевидно, что Тане нужна немедленная госпитализация, но Оливка…

- Я посижу с ней, - вызвалась Маринка, всем сердцем надеясь услышать отказ. С маленькими детьми она дела никогда не имела и побаивалась их. Да и Оливка эта… Сколько ей? Два? Три? Что с ней делать?

Таня с сомнением посмотрела на нее.

- Я справлюсь! - добавила Маринка и Таня вымученно кивнула.

Несмотря на праздничный день, скорая приехала быстро. Едва взглянув на Таню, врач покачала головой и уже через десять минут ее увезли в больницу. Закрывая за ними дверь, Маринка с ужасом думала про маленькую девочку, стоящую у нее за спиной.

Оливка выглядела серьезной. Маринка испугалась, что она сейчас начнет плакать и требовать маму, но вместо этого Оливка покачалась с пяток на носок и внимательно посмотрела на Маринку. Маринка ответила таким же пристальным взглядом. Ни одна из них не спешила начать разговор, явно не зная, с чего следует начать.

- Я у тебя буду? - решилась Оливка.

- Да, - кивнула Маринка, а потом, подумав, добавила. - Или ты хочешь побыть в вашей комнате?

Оливка покачала головой. Ее белые кудряшки дрогнули.

- Хорошо, - пробормотала Маринка. Она бросила взгляд на часы. - А спать не хочешь?

Оливка снова покачала головой.

- Ладно, - пробормотала себе под нос Маринка. - Тогда пошли?

Оливка потрусила за ней следом. Оказавшись в комнате Маринки, она обвела ее взглядом, кивнула каким-то своим размышлениям, и, подойдя к накрытому столу, села на стул.

- Голодная? - спросила Маринка. Оливка кивнула. - Ладно, хорошо. Давай поедим.

- Ты будешь в этом? - внезапно спросила Оливка. Маринка нахмурила лоб. - Мама говорит, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Ты так хочешь провести весь год?

Судя по тону, каким говорила Оливка, она явно не одобряла спортивный костюм Маринки.

Маринка стушевалась. Она не была готова к такому разговору. Говоря откровенно, она уже настроилась на слезы, уговоры и подкуп сладким. Возможно даже мультфильм, но не то, что Оливка, глядя строго, как маринкина мать, велит ей переодеться.

- Сколько тебе? - невольно спросила Маринка.