Опасная для босса: Я верну тебя

Глава 1

— Что ты сказал? — вместо рычания жалкий хрип выдаю.

Едва языком ворочаю. Взгляд сфокусировать пытаюсь, но фигура Ройса плывет перед глазами на белом фоне больничной палаты.

— Повтори! — со второй попытки получается лучше, отчего тот по струнке вытягивается.

— Матильда сбежала, — четко выговаривает.

А меня пот прошибает. Но не вследствие отравления, а от страха за девчонку. Свободной от капельницы рукой провожу по лицу, сжимая переносицу.

— Как, твою мать, вы допустили? Ройс, как ты не уследил?

— Босс, я...

— Всех порешу, слышишь? За каждый ее вздох ответите! Прессовать буду, пока не найдете!

Выдираю к херам иглу из вены, сгибаю руку в локте. Встать пытаюсь. Ройс ко мне бросается, стараясь задержать.

— Валех-джан, тебе нельзя!

— Да пошел ты к.…, — толкаю его в грудь, но тут же падаю на подушку.

Перед глазами калейдоскоп из цветных искр. Палата кружится, а к горлу тошнота подступает. Зубы сжимаю, до боли в скулах. Сука! Ну, как же так!

Нашел ее, свою Матильду, вырвал из лап Мара, чтобы вот так, по глупости, опять потерять.

Какого хера я вино выпил? Потому что доверял братве. Не думал, что допустят до такого: отравленное на стол поставят.

Крыса в доме! Найду и лично лоб зеленкой намажу. Наглушняк. Стопроцентно!

— Валех-джан, ей веришь, а нам не доверяешь? Чужая она!

— Да неужели, — глаза открываю, на Ройса смотрю.

Тот склоняется низко, на кровати меня удерживает. Дыхание его учащенное слышу. Едва ли не удары сердца. Боится! За себя?

Кому теперь верить?

— Объяснись, Ройс! — прошу, а сам медленно выдыхаю, в себя прихожу.

— Сам посуди, босс. Предки ее хату людям Мара сдали. Девчонку купить могли. Приказать. Подослать. Сама же тогда подошла, про спор пела. Красиво заливала, а ты повелся. Прости, брат, но не верю я девчонке!

— Зачем бы Мар ее выкрал? Не сходятся твои слова с делом, Ройс.

— Тумана нагнать, босс.

— Удобно свои косяки на девчонку скинуть, — рявкаю и поднимаюсь.

По руке тепло пробегает. Глаза скашиваю, а то кровь из вены бежит. От ее вида в душе злость вскипает. Удары сердца в ушах отдаются. Так и вижу, как адреналин в кровь выстреливает, силы придает.

— Одежду мне подай!

— Так мы не привезли еще, — руками разводит.

— Свою снимай! — рычу. — Сам в трусах пойдешь, все равно за рулем. А хотя нет! Один поеду.

— Босс, тебе нельзя за руль, — отвечает, а сам в коридор выглядывает и уже другому приказывает, кто на охране в коридоре больничном стоит. — Шмотки снимай! Вал уезжает.

Тот беспрекословно подчиняется. Натягиваю брюки, футболку. Невольно аромат парфюма ловлю. Не мой любимый, с ноткой перца. Но да ладно, скоро переоденусь в свое, а после...

И за стену хватаюсь. Сука! Плывет все...

— Валех-джан...

— Нормально все, — процеживаю сквозь зубы, выходя из палаты. И на медсестру натыкаюсь:

— Это что еще такое? А ну-ка, марш в кровать! Что за самоуправство?

— Не ори! — рычу на нее, с дороги отодвигая.

— Я доктора позову!

— Не напрягайся так. Ройс, уйми бабу!

Сам уже по коридору плыву. Ноги ватные, но иду упрямо. Гадом буду, но крысу найду. Своими руками придушу гниду!

— Босс...

— Что?

— Просто помочь хотел, — Ройс под локоть берет.

Я выдираю. Не хер из меня калеку делать! Да, облажался. Но сам же исправлюсь. Если девчонка виновна, то вытрясу правду сам. Вот только найду ее. Бля буду, но найду!

Я верну тебя, Матильда! Где бы ты ни находилась...

Листаем дальше. Там еще глава…

Глава 2

(Матильда, сутки назад)

Боль...

Она пронзает насквозь. Поднимается снизу, от самых пяток. Стискиваю зубы, чтобы не зареветь. И больно не столько из-за прокола пятки, когда с забора спрыгиваю, сколько на душе мерзко и пакостно.

Ведь я ничего не сделала, а мне не верят, обвиняя в смертных грехах. Разве я могла отравить Валеха? Зачем мне это, а самое главное, как бы я исполнила отведенную мне роль убийцы?

И доказать не в состоянии, пока Валех в больнице. А если не выживет, тогда что мне делать?

Вопросов нескончаемое множество. Ответов ни одного. Даже на элементарный вопрос: куда идти?

Но стоять тоже не дело. Джигиты быстро обнаружат мое исчезновение из кладовой, куда закрыли до приезда Кайсарова-старшего. Начнут искать. А я тут, на соседнем участке, стою и стену подпираю, из ноги колючку вытаскиваю.

Карман рабочего комбинезона, который так удачно в подсобке нашла, секатор оттягивает. Там же его и обнаружила на стеллаже, в кладовой. Вытаскиваю садовые ножницы, в руке сжимаю.

Пусть и не по назначению, но применить можно, в случае необходимости. Больше я собой помыкать не дам. Хватит! Натерпелась за сутки.

Быстро осматриваюсь, насколько ночь безлунная позволяет. Не знаю, кому дом принадлежит, но хозяева явно отсутствуют. Темнота не только в окнах, но и в небольшом дворике. К счастью, без собак.

Крадусь, как воришка, вдоль дома. К звукам с улицы прислушиваюсь. Вот сейчас через забор очередной перелезу, благо он не такой высокий, как у Кайсарова, и куда дальше?

Домой нельзя. Туда первым делом банда Валеха нагрянет. А мысли о маме заставляют сердце сжаться: что она обо мне подумает. Скажет, связалась с кем попало. Семью опозорила. А я просто доказать хотела, что не слабо к Валеху подойти, да еще о поцелуе попросить.

Дурочка я, что уж скрывать!

К Светке или к другим девчонкам тоже не пойдешь. Джигиты и эти адреса пробьют.

К забору пробираюсь. Он добротный, из ракушечника выложен. Забираться на него проще простого, упираясь ногами в каменную кладку. Хорошо, хоть по верху битого стекла не положили, иначе бы руки поцарапала. А так, перемахнула без проблем и вдоль забора по улице бегом. Подальше от дома Кайсарова, где уже собаки лай подняли.

Дорогу перебегаю. Машин в этот час мало. Успеваю скрыться за кустами, которые растут под окнами пятиэтажек.

Лихорадочно соображаю, куда бы податься, пока темно. Едва рассветет, меня тут же вычислят, особенно по нелепому внешнему виду: рабочий комбинезон не по размеру и мужской пиджак. Пугало, одним словом!

Видел бы меня сейчас Валех! Ужаснулся бы от мысли, что еще сутки назад предлагал мне сопровождать его на званый ужин.

Мне ворон на поле отпугивать, а не чьей-то красивой девочкой быть. Но уж лучше с пернатыми сражаться, чем джигитам что-то доказывать. Не поверят! По кругу пустят, пока правду выбивать будут.

Судорожно выдыхаю и останавливаюсь возле одного из домов. А память тут же рисует образ бывшего классного руководителя в старших классах.

Ольга Петровна... Даже тепло на сердце от воспоминания, настолько она душевный человек.

Что если рискнуть? Не прогонит ведь в ночь. Выслушает, посоветует. Я хоть до утра у нее отсижусь, а потом...

Осталось только вспомнить, в каком подъезде живет, да номер квартиры. Теперь везде домофоны установлены. Просто так и в дом не проникнуть, чтобы тихонечко, незаметно для других.

Во двор захожу, по окнам глазами пробегаю. Помню, так же искали с одноклассниками, когда эклеры принесли ей, чтобы с 8 марта поздравить.

Вот оно, окно кухни, с белыми занавесками. Третий этаж. Последний подъезд. Поперек дома через дорожку другой возвышается. Там кто-то из одноклассников живет. Но к нему не пойду. Для себя решила, что только Ольге Петровне доверюсь.

Нажимаю кнопку домофона и слушаю пиликанье. Через пару минут встревоженный голос спрашивает:

— Кто там?

— Ольга Петровна, простите, что так поздно. Это Матильда Олейник. Вы помните меня?

— Конечно, но что случилось?

— Вы не могли бы меня впустить? Я все расскажу, Ольга Петровна.

— Да, входи, конечно.

Раздается сигнал. Я тяну тяжелую железную дверь на себя и теряюсь в прохладе подъезда. Даже дышать легче становится. Сколько бы джигиты теперь не шныряли по улицам, я ушла, сбежала, испарилась.

Быстро поднимаюсь на третий этаж, а дверь в квартиру уже открыта. Ольга Петровна стоит на пороге, в простом цветастом халатике, обнимая себя за плечи.

Но увидев меня, глупо улыбающуюся, всплескивает руками:

— Матильда, господи! Да что ж с тобой приключилось? Проходи скорее!

И дверь за мной закрывает. А силы, буквально, покидают мое бренное тело. К стене приваливаюсь, медленно выдыхая. А в руке секатор.

— Матильда, ты чего это? — испуганно шепчет, за ухо прядь волос заправляет. Отросли за год, а я помню ее с короткой стрижкой.

Глаза вниз опускаю. Пальцы разжимаю. Ножницы с громким лязгом на пол падают.

Глава 3

— Если я правильно поняла, даже не услышав твой рассказ: тебе некуда идти, Матильда. Я права?

Ольга Петровна появляется с аккуратной стопкой вещей и останавливается в дверях ванной комнаты.

Я стыдливо полотенцем нагое тело прикрываю. Сбежала из дома Кайсарова без нижнего белья. Как душ приняла, так и осталась ни с чем. А потом завертелось...

Хорошо, хоть какие-то шмотки нашла, чтобы не с голым задом по ночному городу щеголять. И докажи, попробуй, что не было ничего!

— Угу, — киваю, губу закусив.

Руки к одежде протягиваю, а Ольга Петровна поясняет:

— Потому я пижаму Ларисы захватила. Вот, держи! А это уже утром: джинсы, футболка. И нижнее белье. Новое!

— Спасибо, Ольга Петровна! Я...

— Одевайся и на кухню приходи, — перебивает меня. — Горячие бутерброды приготовлю и чай. Посидим. Ты успокоишься и все расскажешь.

Дверь в ванную прикрывает, а я одна остаюсь. Дыхание перевожу. На себя в зеркало над раковиной смотрю и не узнаю: словно повзрослела за прошедший день. Жесткость в глазах появилась и недоверие, даже к себе.

Вещи стопкой на стиральную машину кладу, а сама в ванну встаю, чтобы ноги помыть. По сути, не так уж я испачкалась, пока выход из заточения искала. Только что босиком прошлась. Остальную грязь чужой пиджак да комбез приняли.

Насухо вытираюсь, трусы и розовую пижамку натягиваю. Приятная такая к телу! Человеком себя чувствую.

Старые вещи в рулон сворачиваю и в прихожей на полу, у стенки оставляю. Потом решу, куда девать. По идее, пиджак могут и назад потребовать, если все же люди Кайсарова меня поймают. Счет за него выставят. Опять расплачиваться.

Коротко выдыхаю и шлепаю босыми ногами на маленькую, но уютную кухню. Угловой диванчик, стол. По другую сторону аккуратный кухонный гарнитур. На окнах все те же белые ажурные занавески.

Я на табуретку усаживаюсь, а Ольга Петровна уже чай разливает. В микроволновке бутеры шкворчат, точнее, сыр на них плавится. Чует мой голодный нос сказочно аппетитный аромат.

— Ну вот, давай, Матильда! Горяченькие, — достает тарелку и передо мной ставит, а я едва слюной не подавилась, глядя на эту красоту.

Я уже забыла, когда в последний раз ела. День бесконечный!

— Матильда, — негромко мое внимание привлекает, присаживаясь на диванчик, а я глаза на Ольгу Петровну поднимаю.

Глоток чая. Губы облизываю, пока слова подбираю, чтобы коротко ситуацию прояснить. Не хочется в подробности погружаться. К чему это?

— Я с Филимоновой поспорила, что не побоюсь подойти к.. пацанам. Светка постоянно меня в нерешительности попрекала.

— К каким пацанам, Матильда?

Я хмурюсь. Почему-то перед классным руководителем робею сильнее, чем перед матерью. Словно до сих пор в десятом классе и оправдываюсь, почему с уроков сбежала, несмотря на то, что тогда смылся весь класс, сорвав контрольную.

— Матильда, посмотри на меня, — Ольга Петровна ладонь на руку мою кладет, и так тепло становится на душе. — Я не смогу помочь, если не узнаю правду.

— Да мне бы просто до утра...

— Послушай, утро вечера мудренее, конечно, но ты уйдешь, а я мучиться буду от мысли: что с тобой дальше произойдет. А я не разобралась, не помогла.

— Не надо вам в это ввязываться, Ольга Петровна.

— Матильда, ты пришла не к кому-либо из знакомых, а именно ко мне! Почему?

— Доверяю, — выдыхаю в ответ.

— Вот видишь! Так, на каких пацанов спорили со Светой?

— На одного, — поправляю, чтобы уж правдоподобнее звучало, и еще тише добавляю: — На Кайсарова Валеха.

Ольга Петровна отклоняется. Недоверчиво на меня смотрит. Даже головой качает. Не верит.

— Я правильно услышала?

— Угу, — киваю в ответ. — Мало, кто его не знает. И папа его тут ни при чем! Сам личность неординарная.

— Да уж мне ли не знать, Матильда! Все-таки, в моем классе учился.

— Как это? Он же не в нашей школе...

— Так я перевелась как раз в том году, когда руководство взяла над вашим классом. А до того в восьмой работала много лет. И Кайсаров – мой ученик.

— Надо же, — усмехаюсь. — Я не знала.

— Так, что случилось в итоге, Матильда? Он обидел тебя? Надругался, прости господи!

— Ой нет! Что вы! Нет, конечно! По крайней мере, не успел даже пальцем тронуть, — защищаю вдруг главаря банды, но по сути, так и есть.

Еще и от Мара спас, когда тот выкрал меня и вот он, как раз-таки, мечтал отомстить Кайсарову, обесчестив его девочку. А Валех так дрожал над моей девственностью, чтобы чистенькая была, только для него.

Кладу остатки бутерброда на тарелку. Руки на колени, спину ровно и глядя в глаза учителю выдаю, словно правило наизусть шпарю:

— Поспорила, что подойду к Валу и попрошу меня поцеловать. Он согласился. Поцеловал. Взамен попросил провести с ним неделю, но не для того, о чем вы подумали. Он сам, оказывается, на меня спорил с пацанами, что пальцем не тронет в течение этой самой недели. Мы поехали в клуб вечером, там заварушка произошла. А потом обратно к нему домой, но...

Глава 4

Утыкаюсь в подушку, когда солнечный луч надоедливо в глаз светит, пробравшись сквозь щель в занавесках. Который час, если так светло за окном?

Прислушиваюсь к тишине в квартире. Даже с кухни не доносится ни звука. Только сосед за стенкой судорожно чихает и кашляет. Бедолага!

Потягиваюсь и откидываю махровую простынь, которой укрывалась ночью. Лень было балконную дверь прикрыть, а к утру прохладой с моря потянуло.

Ольга Петровна могла бы сдавать комнату курортникам, проживая в шаговой доступности от моря. В этом районе все зарабатывают на отдыхающих. Но, видимо, не хочет связываться.

Сама знаю, каково это бывает: чужие люди. Не все среди них отличаются воспитанием и тактом.

Невольно мысли возвращаются к тем, кому сдала времянку моя мама: люди Мара. Брат Валеха Кайсарова, или так они своих дружков называют? А на деле последняя сволочь оказался. Кайсарова подставил, меня хотел изнасиловать. В итоге, сам ожидает своей участи, как загнанный зверь, а я...

Босиком выхожу из комнаты, где провела ночь. Озираюсь. В квартире пусто. Только часики на кухне громко отстукивают минуты. Уже девять утра.

Прохожу в ванную комнату, плескаюсь над раковиной. На палец выдавливаю зубную пасту и примитивно чищу зубы.

Смотрюсь в зеркало. На голове бардак. Кое-как длинные спутанные волосы в косу заплетаю, а вот резиночки нет, чтобы зафиксировать. Куда свою подевала, я не помню.

Выхожу в коридор, на полочке под зеркалом смотрю. Там косметичка стоит, расчески лежат и старенькая растянутая резинка валяется. Мне подойдет, авось Ольга Петровна не против будет. Краем глаза замечаю свернутую купюру.

Ольга Петровна говорила вчера, что за молоком уйдет с утра да постарается новости про Валеха узнать. Интересно, когда вернется?

Возвращаюсь в комнату, чтобы переодеться. Джинсы от ее дочери подошли отлично. Я Ларису помню смутно, но то, что у нее стройная фигура, мне сыграло на руку.

Футболка тоже неплохо смотрится. Надпись ровно на груди расположилась. Без лифака соски выделяются под тонкой тканью. Но да ладно, сойдет!

Выдыхаю, не зная, чем себя занять. А в частности, что предпринять дальше?

Идти домой нет смысла да и страшно. Но через Ольгу Петровну передам сообщение родителям, что жива и здорова. Конечно, потом огребу от матери по полной, но...

Выхожу на балкон. Створка оконная открыта полностью, пропуская свежий морской воздух, но уже чувствуется, как жара поднимается вместе с солнцем. Это еще хорошо, что сторона теневая, соседний дом загораживает.

Облокачиваюсь на край и вниз смотрю. Третий этаж. Не высоко. Голова не кружится.

С детства не люблю высоту и скорость. Как и темноту с мышами. Если разобраться, то фобий у меня выше крыши, но стараюсь не показывать, постепенно преодолевая страх.

Поднимаю голову и обвожу глазами двор, который спрятался за буйной листвой деревьев. Пробегаюсь по окнам соседнего дома и застываю на месте. Даже дышать перестаю.

Глаз не отрываю от человека в дверном балконном проеме. Как и он с меня. Буквально, взглядом встречаемся.

Резко ухожу в глубь балкона, в спасительную тень. Шумно выдыхаю. Переступаю порог и торможу посреди комнаты.

Ну, человек и что? Мало ли, тоже вышел воздухом подышать или покурить на балконе.

Но сердце из груди выскакивает, а ладошки от волнения потеют. О джинсы их вытираю и быстро в коридор выбегаю. С полки для обуви кроссовки достаю. Вроде бы мой размер. Позаимствую. Потом верну или новые куплю, когда с проблемами разберусь.

Бежать мне надо! Куда? Понятия не имею. Но подставлять Ольгу Петровну не хочу. Не заслуживает она такого отношения.

Если выйдут на нее, скажет: "Да, была, но ушла в неизвестном направлении".

Почему я так уверена, что тот мужик за мной следил? Возможно, паранойя. Но сидеть и ждать не собираюсь.

Шнурки завязываю. Смятую купюру в карман, а сама из косметички карандаш для глаз вынимаю и прямо на зеркале пишу: "Простите меня! Но надо уходить. В долг взяла деньги и кроссовки. Все верну! Спасибо вам!"

Дверь входную открываю. Еще вчера заметила, что она простым щелчком обратно закрывается. Потому ухожу без боязни, что квартира брошена с дверью нараспашку. На всякий случай, проверяю, толкая от себя. Нет, закрыто!

Спускаюсь. Кнопку на первом этаже нажимаю, дверь подъездную открывая. Смотрю по сторонам. Чисто. Людей мало.

Я выскакиваю, но тут же под окнами первых этажей убегаю в другую сторону от соседнего дома. Укрываюсь за разросшимися кустами сирени. Оглянуться боюсь. И споткнуться тоже. Дорожка не ровная. Вся в рытвинах из-за проступающих корней, к свободе тянутся. Прям как я!

Но дальше уже так не спрячешься. Двор заканчивается. Начинается оживленная улица.

Выхожу, но иду быстрым шагом, стараясь держаться в тени и подальше от дороги. А ноги сами к вокзалу несут. Уехать хочу! Хоть на время.

Сокурсница в гости звала. Летний отдых в деревне. Катя на время учебы хату снимала, а как на каникулы ушли, то домой вернулась.

Я однажды ездила к ней, на выходные, когда она днюху справляла. Тридцать километров от города. Час езды на автобусе.

Глава 5

(Валех)

— Пей, Имран! — приказываю, а сам взглядом прожигаю: только попробуй ослушаться, тут же кровью умоешься.

Хладнокровно и планомерно провожу работу по поиску крысы в доме. За каждой эмоцией наблюдаю: кто из братвы не дрогнет, а у кого поджилки затрясутся.

— Обижаешь, Валех-джан, — Имран смотрит хмуро, но бокал с вином поднимает. Ко рту подносит. Делает большой глоток и ставит на стол.

Больше минуты проходит, но Имран стоит. Не падает, как подкошенный. Как и другие мои люди. Часть из них ожидают своей очереди.

Для каждого бутылка вина подготовлена. В одну из них, по моим словам, подсыпан яд. Так же, как это подстроили и для меня: наудачу.

Не сегодня, так завтра Кайсаров-младший бутылочку оприходует и в ящик сыграет. Удобный способ борьбы и устранения неугодного конкурента. И не подкопаешься!

Только мне от того не легче: в дом просто так не войти. Значит, крыса внутри завелась, работая на два фронта.

— Почему же обижаю, брат? — поднимаюсь со стула, а самого чуть заметно покачивает.

Ноги до сих пор ватные. Сухость в горле. Пить хочется до одури. Но вот как теперь доверять тому же графину с водой? Где гарантия, что и ее не отравили, чтобы уж наверняка довести дело, до победного конца.

— Ройс, твоя очередь. Воду пей!

— Босс, я за жизнь твою боролся, — с укором смотрит. — Зачем мне травить тебя?

— Ты ответь мне, брат: почему вы это допустили? Ведь все знали, что вино из того ящика только мне предназначалось. Никто бы из вас не позарился, а значит, не пострадал бы. Так, Имран? Ведь погреб на твоем попечение находится. Говори, либо продолжим дегустацию.

Имран глаза не отводит. Открыто смотрит. Смело.

А Ройс воду из графина наливает. Мелкими глотками цедит. На меня поглядывает.

Отец звонил. Сказал, экспертизу провели. На бутылке только мои отпечатки пальцев и Имрана. Кроме него никто стол не накрывает. Значит, либо он крыса, либо вино уже с ядом было доставлено.

Но глупо вот так подставлять себя. Нет, Имран предан семье! Но лишний раз проучить не грех. Каждого.

А про яд я спецом соврал, заставляя дрожать банду. Пусть знают: не меня, так любого на тот свет отправить проще простого.

— Валех-джан, твоя правда: не доглядел, брат. Но бутылки все целые были. Сам теперь буду пробы снимать со всего, ВаЛлахи!

— Все слышали! Имран, священную клятву принес. Я верю тебе, брат! Но скажите мне, как вы допустили, что девочка, которую я вам доверил, сбежала? Где она? С кем?

— Ищем, босс! По всему городу наши люди стоят. По другим городам ориентировку отправили.

— Работайте! — жестом отпускаю банду, сам устало на стул падаю.

Испарину со лба ладонью вытираю. Долго еще отходняк ловить буду после отравления.

Ройс по новой стакан наполняет, мне подает. Смотрю на него с прищуром, но стакан беру. Он первый, кто спасать меня бросился.

Хоть и был я одной ногой в могиле, но помню все, словно со стороны смотрел, как откачивали меня.

Да крики Матильды до сих пор в ушах стоят. Напугалась девочка. Чудом живая осталась, не хлебнула пойла отравленного. Меня спасли, ее бы не стали или не успели.

А зря! Она того стоит. Зубами выгрызает себе свободу. Видел укус на руке одного из пацанов. Яркие отпечатки зубов оставила. Молодец, девчонка! Уделала банду. Ход потайной нашла из дома и сбежала из-под носа.

Но найти надо! Из принципа: моя девочка! Мы еще разговор не закончили. А если кто пальцем тронет да девственности лишит, то тем более, разберусь с гнидой. Докажу, кто Хозяин в городе!

— Вал, там наш человек пришел, — на пороге охранник застывает. — Говорит, Матильду видел.

— Только видел? Где?

— Неподалеку.

— Сюда зови! Пусть сам расскажет.

Стакан прохладный в руке сжимаю. Дышу медленно, но тяжело. Сердце из груди так и рвется наружу.

Да, мне бы отлежаться. Но времени нет. Надо выяснить, кто вино передал, да по чьей наводке замес в клубе устроил.

Мар – это лишь одно из гнилых звеньев одной цепи. Но я найду остальных и отомщу!

Ройс у двери стоит. Давно он у меня в банде. Еще со школьной скамьи. Не просто так братом считаю. Заслужил.

Но привычка: никому не доверять на сто процентов, потому как законно молить Бога, чтобы он не дал нам впасть в искушение; но незаконно избегать тех искушений, которые нас посещают. Все им подвержены. Даже я...

Гонец в комнату входит и замирает у порога. Рослый, но молодой еще.

— Говори!

— Видел твою девочку, Валех-джан, на балконе соседнего дома. Живу я там. Но ушла она, пока пацанов ждал.

— Почему сам не задержал? Что толку от слов твоих?

Руками разводит. А я переносицу двумя пальцами зажимаю. С девчонкой справиться не могут, а я от них каких-то глобальных действий жду.

Глава 6

— Только рыпнись, — холодный, приглушенный голос над ухом заставляет замереть, а в спину упирается что-то острое.

Под дулом пистолета я уже была. Буквально, вчера. Сегодня нож? Медленно выдыхаю и коротко киваю, соглашаясь.

Им пофиг, что в зале автовокзала людей полно и камеры кругом. Даже если закричу, нож быстро и мягко, как по маслу, пройдет сквозь ребра, а жизнь проворной струйкой вытечет из меня. Ради чего?

Пока есть шанс бороться, я воспользуюсь им. Ведь для чего-то я нужна им живая?

— Идешь к машине, помня о маме с папой. Да, девочка? — голос продолжает звучать, но острие заменяет ладонь на спине, подталкивая к выходу. — Ты ведь хочешь их увидеть?

— Не трогайте их, пожалуйста! — шепчу в ответ, переступая порог автовокзала вслед за первым мужиком, который мне путь заслонил.

Глазами шныряю по толпе. Лихорадочно соображаю что делать.

В отдалении вижу патрульный наряд. Но пока буду кричать, махать руками, похититель исполнит задуманное. Да и за руку держит крепко, поверх локтя. Не вырваться.

— Будешь послушной девочкой, никто не пострадает. Вперед иди! Быстро и без сюрпризов.

Тут же за угол здания выводит и к парковке направляется. Иду. А что еще прикажете делать?

За жизнь свою страшно, а за родителей еще больше. Они-то в чем виноваты, если дочь вляпалась. Сама кашу заварила...

А похитители славянского типа, не как Валех и его банда. И если сначала мелькнула мысль, что люди Кайсарова меня нашли, чтобы вернуть ему или отцу и ответ держать за то, чего не делала, то теперь я задумалась: а кто меня похитил?

Ответ не заставляет себя ждать. Едва в машину сажусь, за рулем вижу знакомую рожу.

Лично не встречались и представлены не были, но в городе видела, в частности, в нашем районе этот парень околачивался.

Я думала, он живет поблизости или работает, а по сути, следил и вынюхивал. Хреновый, конечно, из него лазутчик, если так на глазах примелькался.

В зеркало заднего вида с ним взглядом встречаюсь. Глаза колючие, светло-серые. Аж до мурашек пробирает! Не выдерживаю. За ресницами скрываюсь.

— Калина, чего стоим? Газу давай! — командует тот, что в спину дышал.

Он на переднее сиденье падает, второй рядом со мной усаживается. Калина-водитель движок заводит и в поток машин вклинивается.

Нет, не люди Кайсарова меня поймали. Конкуренты, скорее всего. Сколько же у него врагов? Мар из этой шайки или то другая ветка, но не менее опасная? Но кому больше на руку смерть Кайсарова-младшего и почему?

Ловлю себя на мысли, что вопросы в основном крутятся вокруг Валеха, а не собственной персоны. Однако, если посудить правильно, одно плавно перетекает в другое: Я наживка!

А зверя, которого ловить собрались на живца – это Кайсаров Валех. Только вот мне оттого ни тепло, ни холодно.

Кто я такая, чтобы Вал пальцем шевельнул ради моего спасения, после того, как отравлен был. Тоже, наверное, считает, что я замешана.

Подставная сучка, а спор с девчонками для отвода глаз. На месте Вала я бы так и подумала. И чтобы сделала? Наверное, ничего.

А вот Кайсаров из принципа бы нашел, чтобы отомстить уже мне. Про оплату же говорил в начале знакомства. О, сколько бы он насчитал мне долга!

И только эта мысль заставляет не расслабляться и верить, что он придет и спасет, только чтобы доказать всем: никто не имеет права прогибать Кайсарова, спорить на него и указывать, что делать. Он – царь и бог нашего города.

Пока я в мыслях витаю, проигрывая шахматные партии, машина из города выезжает. Калина сворачивает с трассы и мчится в неизвестном мне направлении.

Рейсовым автобусом никогда тут не ездила, потому теряюсь в догадках, а паника проворно по телу карабкается, в душу холодом веет.

— Куда вы меня везете? — остатки смелости собираю, на контакт с похитителями иду. — Зачем я вам?

— Помолчи, девочка, — отзывается тот, что рядом с водителем. — Сказал же: послушной будь.

— Я, может, свое эго погладить хочу и выяснить, что во мне ценного? — упрямо твержу и снова холодный серый взгляд в зеркало ловлю.

А тот, что рядом сидит, ко мне всем туловищем поворачивается, голову склоняет и рукой прядь волос подхватывает, пальцами перебирая:

— А есть в ней что-то, особенное! Не зря Кайсаров ее выбрал. Берег для себя! Скажи мне, девочка, в чем твоя фишка?

Тыльной стороной ладони по щеке проводит. Я отклоняюсь с гримасой отвращения. Волосы поправляю. А он ржет, зубы кривые и желтые показывает.

— Петрик, пасть захлопни! — неожиданно голос Калина подает. — Не трогай девчонку! Вал за нее ничего не даст, если грязная будет.

А я только рот открываю от изумления. Однако чистота еще ценится в наше время.

Только вот Петрику это не нравится. Весь путь с меня глаз не сводит, пальцем на колене своем кружочки рисуя...