Операция «святая справедливость-3»

Операция «святая справедливость-3»

Операция «Святая справедливость-3»

Надежда Васильевна вошла в беседку рядом с домом и с облегчением опустилась на лавочку. Поднять тяжеленную сумку с тетрадями на стол уже не было сил — руки после неё дрожали так, будто она таскала не тетради, а мешки с картошкой, будто вобрали в себя всю тяжесть школьного года.

В кабинете, где она обычно проверяла работы, какие-то умники «кинули дымовуху». А это значит, что до понедельника там будет стоять устойчивый запах жжёного пластика и ещё какой-то гадости — классический комплект юного пиротехника: «пранк, который никто не заказывал».

Домой Надежда Васильевна тоже не спешила. Там шёл ремонт, затеянный её мужем Коленькой. Ещё зимой у соседей прорвало трубу, залило кухню — и Коленька всю весну тешил себя мыслью, что вот наступит тепло, и он тогда как начнёт… Обычно люди ремонтами заканчивают, но не Коленька: у него ремонт — это как сериал без финала. Закончить нельзя, можно только приостановить на рекламную паузу.

Починил стену, переделал потолок — выяснилось, что полка отсырела и пришла в негодность. Где полка, там и шкафчик, потому что иначе «не комплект», как сказал Коленька, подмигивая, будто открыл новую аксиому мироздания.
В квартире стоял шум — дрель, молоток, и музыка, под которую Коленька «работал телом, но отдыхал душой». В такой атмосфере проверять тетради было совершенно невозможно. Да и опасно: вибрация от дрели могла вставить в сочинение пару неожиданных слов.

Она расчехлила сумку и по стопкам начала раскладывать тетради.

Беседку построила какая-то благотворительная организация, которую долго и упорно «донимала» Эмма Марковна. Та после выборов решила, что если обещали благоустройство двора — то она лично проследит, чтобы благоустройство не ушло в подполье. Полгода организация ещё пыталась сопротивляться, меняла телефоны, переезжала в другие офисы… но забыли, что Эмма Марковна — это человек, который найдет вас не только в Австралии, но и в Антарктиде и не важно, что Антарктида далеко.
В итоге к первомайским праздникам беседка появилась, полностью оборудованная, с лавочками, столиком и главным украшением — Эммой Марковной, гордо принимающей поздравления.

Учебный год подходил к концу. У педагогов в этот период работы — как у пчёл в августе: контрольные, проверочные, отчёты, сводные отчёты, отчёты к отчетам. Надежда Васильевна как раз собиралась погрузиться в эту бумажную лавину, когда в беседку вошли Эмма Марковна и Ёся.

— Ой, Надежда Васильевна, здрааасьте вам! — раскинув объятья, почти прокричала Эмма Марковна, будто увидела родную душу после трёх лет на необитаемом острове.
— Здравствуйте, Надежда Васильевна, — с надеждой в голосе произнёс Ёся. В руках у него была толстая книга Пушкина. Бабушка привела его читать вслух, чему мальчик радовался так же, как кот рад перчаткам с когтезащитой.

— Здравствуйте… — вздохнула Надежда Васильевна, понимая, что о спокойной проверке тетрадей можно забыть.

Эмма Марковна устроилась поудобнее, как профессиональный слушатель одесских сказов, а Ёся открыл первую страницу.

Он читал громко, отчётливо, накручивая на палец свою упругую кучеряшку. Эмма Марковна закрыла глаза и слушала — как слушают только опытные одесские бабушки: каждое слово слышат, но всё равно поправляют автора, если он, по их мнению, ошибся в жизни.

— «Три девицы под окном, пряли поздно вечерком…» — начал Ёся. —«Кабы я была царица, — говорит одна девица, — то на весь крещёный мир приготовила б я пир». - Он остановился:
— Ба, а зачем? Это же какое расточительство! И вообще, откуда у неё деньги на пир на весь мир?

Эмма Марковна закатила глаза к дыре в потолке беседки, словно просила Вселенную дать ей терпения и инструкцию по воспитанию мальчиков-логиков.

— Ёся, не делай мне беременную голову, — строго сказала она. — Некоторые женщины готовы на всё, чтобы впечатлить потенциального царя. Сегодня пир, завтра кредит, послезавтра банкротство — всё ради имиджа приличной зажиточной семьи. Это у них называется «маркетинг отношений».

Ёся кивнул, перевёл дыхание и продолжил.

—«Кабы я была царица, — говорит её сестрица, — то на весь бы мир одна наткала я полотна».
Он снова поднял глаза:
— Ба, зачем миру столько полотна? И она что, сама собирается это всё ткать?

Эмма Марковна прыснула смехом.
— Какая разница — сама или на приспособлении. Мечты у них такие были: если девушка рукодельница — считай, семья обеспечена до конца жизни и даже чуть-чуть после. Это просто понты, Ёся. Понты вручную, так сказать.

Ёся, как молодой аналитик русской литературы, тяжело вздохнул и перевернул страницу.

— «Кабы я была царица, — третья молвила сестрица, — я б для батюшки-царя родила богатыря».
Он поднял голову, ошарашенный масштабом заявления:
— Ба, это что сейчас было? Она даже замуж не вышла, а уже обещает ребёнка! И почему одного? У царя же может быть многодетный национальный проект!

Эмма Марковна скрестила руки на груди.
— Вот эта как раз нормальная. У неё всё чётко: наследник нужен? Нужен. Здоровый? Желательно. Сразу богатырь? Тоже неплохо. Это не мечты — это стратегия развития династии.
А законно это или нет… Ёся, ну какие законы в сказках? Тут царю достаточно сказать «женюсь» — и всё, очередь в ЗАГС сама построится.

Ёся снова уткнулся в книгу… и опять поднял голову:
— «Дверь тихонько заскрыпела…» Ба, а что царь делал ночью под окнами трёх девиц? Это же странно.

— Ёся! — всплеснула руками бабушка. — В сказках царь — как кот: ходит, где хочет, особенно ночью. Может, у него бессонница. Может, думал о налогах. Может, искал, где кормят после десяти. Кто его знает?

Ёся фыркнул:
— Но он же подслушивал.

— Ой, слышал бы ты, шо я под окнами слышала — ты бы царя оправдывал до пенсии, — вздохнула Эмма.

Надежда Васильевна округлила глаза. Такую интерпретацию Пушкина она слышала впервые и, возможно, даже последний раз — нервов больше не хватит.