Ошейник для целителя

1

Кьяра всегда думала, что ей понравилось бы иметь псионика у себя под каблуком. Она считала, что это была бы шикарная ирония судьбы: после всего, что «одарённые» сделали с ней, получить одну из этих мерзостей в своё полное распоряжение, прежде чем раздавить свою игрушку так, как она делала обычно, когда встречалась с ними лицом к лицу.

Однако иметь конкретно этого псионика в качестве раба оказалось далеко не так весело, как она предполагала.

Кьяра посмотрела на Лоуренса, беспокойно спавшего на её кровати, его красивое, обманчиво мягкое лицо, во сне казалось хмурым, он что-то бормотал на языке, которого Кьяра не знала. Золотистые волосы, обычно собранные в небрежный хвостик, были распущены с того момента, как его передали ей в руки, и теперь основательно растрепались. В ухе поблёскивало колечко серьги, заставляя девушку задаваться вопросом: снимал ли он её на ночь, когда был на свободе?

Къяра вздохнула и встала, чтобы отойти от раба подальше, насколько это было возможно без того, чтобы тот проснулся и снова встал возле неё, ожидая команд Кьяры, как будто он действительно стал ручным из-за ошейника, который две стервы – Адриана и Голди – надели на него прошлой ночью.

Как бы сильно Кьяра не ненавидела мутации и «развитых», она бы не пожелала проклятия носить подобные оковы никому, даже Лоуренсу.

Она также была в ярости от того, как легко он попался: повёлся на чьи-то прелести и полез в глубины станции, хотя последнему тейну было понятно, что в эти сектора мужчинам вход воспрещён.

Всё началось в баре, примерно двадцать четыре часа назад. Они, команда «Фортуны», высадились на всем известном «Мэджике», чтобы сбыть контрабандный груз. Их капитан – Джокер – не то чтобы был преступником… Просто имел склонность к сомнительным делам. У него была своя мораль, с которой в большей или меньшей степени были согласны все в команде корабля, и кроме того, он всегда горой стоял за своих, так что после того, как Кьяра благополучно сбежала из лаборатории «Прогресса» - организации одарённых, поставивших своей задачей толи сделать всех остальных такими же как они, толи попросту подчинить их своей силе… После этого найм на «Фортуну» был самым приятным, благополучным и успокаивающим событием в её жизни. Здесь никто не спрашивал Къяру о её особенностях, никто не осуждал её ненависть к псионикам, которые десять лет превращали её жизнь в ад. Никто – ну, или почти никто – не лез в её личную жизнь и не пытался ограничивать её свободу.

Лоуренс был корабельным врачом. И штатным псиоником, да. Потому что по словам Джокера «глупо не пользоваться теми преимуществами, которые есть у врага». На самом деле Къяра знала, что он сочувствует одарённым, которых на многих планетах пытались ввести в жёсткие рамки, а то и изолировать от людей. Но это была одна из немногих позиций капитана, которые Кьяре было трудно переварить, так что она находила способы её терпеть.

Луоренс, в свою очередь, всегда был невыносим. Он не просто кичился тем, что он псионик, он сутки напролёт мог вещать о том, как необходимо предоставить сверхам равные права с людьми. Когда он входил в кают-кампанию, где они обычно собирались за картами всей командой, Кьяра испытывала немедленное, нестерпимое желание встать и выйти. К её неудовольствию несколько сдобренное желанием полюбоваться на него ещё пару минут, потому что куда денешься от правды – невыносимый, ненавистный псионик был весьма красив. У него была загорелая кожа, как будто он не проводил дни и ночи в своём лазарете, эти длинные волосы цвета золота, и какое-то неуловимо располагающее к себе, мягкое, заботливое лицо. Кьяра отлично понимала, что всё это ложь. Тёплый свет его карих глаз, безусловно, был каким-то приёмом, которому его научили в Пси-корпусе. А может и просто прямой попыткой воздействовать на её разум. Хотя вряд ли Пси-корпус, обычно державший своих адептов в оранжерейных условиях, позаботился о том, чтобы одарить его этими красивыми, рельефными мышцами, видневшимися в разрезе рубашки.

Картину довершал тот факт, что Лоуренс, очевидно, был прекрасно осведомлён о своих внешних данных. Ему нравилось их демонстрировать. Особенно, по-видимому, девушкам. Если бы он работал не на корабле, незаконно снующем между мирами, а в какой-нибудь планетарной клинике, ему, с его обаянием, наверняка была бы обеспечена очередь из симпатичных влюблённых пациенток.

Это бесило.

Къяру тоже часто называли красивой. Особенно её предыдущие хозяева.

У неё были длинные густые платиновые волосы и фигура, прекрасно подходившая, чтобы дезориентировать врагов.

Мастер, который обучал её быть послушной, дрессированной кошечкой, выполнять все прихоти «Прогресса», всегда хвалил её бёдра и грудь. Методы воспитания были довольно банальные: старые добрые кнут и пряник с течением времени трансформировались в электрошок и секс.

Къяра ненавидела ту зависимость, которые они пытались в ней создать. Любые упоминания о её так называемой красоте заставляли её вспоминать «Прогресс». И, наверное, в каком-то смысле она завидовала Лоуренсу, который умел так легко принимать себя и наслаждаться собой.

И конечно, когда Джокер распустил экипаж, и Къяра отправилась выпить в один из многочисленных баров Мэджика, там должен был оказаться Лоуренс.

Он стоял возле стойки рядом с какой-то златовлаской и во всю чирикал её что-то, покачивая бокалом вина и глядя на неё своими согревающими как виски глазами.

Къяре захотелось зарычать.

Старательно игнорируя парочку, она подошла к стойке, опёрлась о неё локтями прямо между ними и потребовала виски.

Если Лоуренс и замешкался хоть на секунду, то эта секунда была слишком недолгой, чтобы заметить её даже тренированным взглядом охотницы за головами. Он просто нагло перегнулся через спину Къяры и продолжил общаться со своей жертвой.

- На самом деле, я очень хорош в массаже, - ласково оповестил он обоих девушек. – В лечебном массаже. Знаете, что массаж может быть даже приятнее, чем секс? Или что его можно делать ммм… с разных сторон?

2

Къяра занервничала, когда увидела, как Лоуренс опускается на колени посреди комнаты. Как он молчит и смотрит вниз, неожиданно покорный в своём новом положении. Не болтает о своей свободе, и не пытается вырваться, хотя бы подать знак.

Она просто стояла там с отвисшей челюстью, пока не перевела взгляд на своих товарищей, чтобы отрицательно покачать головой, она сделала это, даже не осознавая, что делает. Она сама половину жизни была рабыней «Прогресса», последнее, чего она хотела, чтобы кто-то оказался ей также обязан, как она когда-то своим хозяевам!

Тяжело кашлянув, она посмотрела на двух женщин, с довольных видом устроившихся на диване – черноволосую, Адриану, и давешнюю голограммную блондинку Голди.

- Госпожа Адриана, ты оказала мне честь своим подарком, но я не могу приковать его к себе. Это слишком похоже на рабство, которое мне довелось пережить во власти таких как он, чтобы я могла принять его таким, каков он сейчас. Я всего лишь воин, не обученный власти над другими, я не смогу заботиться о нём так, как следовало бы. Досточтимая Адриана, освободи его из рабства, он не человек Унн-Ран и не может понять твоих обычаев.

От напряжения она не сразу заметила, что программа-переводчик перестала переводить её слова на торговый язык, но к облегчению Къяры, Адриана ухмыльнулась, явно поняв каждое слово.

- Девочка, хоть ты и знаешь слова Унн-Ран, ты не понимаешь его веры. Ты живёшь среди опустившихся, и я достаточно хорошо вижу твоё сердце, чтобы понять, что ты не испытываешь любви к таким как он. Мужчина не должен иметь власти жриц. Не должен называться псиоником, как это говорите вы. Мужчина не способен принимать решения и управлять чужими сердцами. Нарушение древнего закона приводит к тому, что произошло с тобой. Ты слишком хорошо знаешь, на что способен неуправляемый уш-тар, и всё же отвергаешь мой дар? Если ты не возьмёшь его под защиту, в ошейнике и манжетах, как следует дикому неразумному уш-тару, мы завершим ритуалы и отправим его на Унн-Ран, чтобы он жил как положено непослушному животному, с завязанным членом, неспособный плодить таких же диких испорченных самцов. С зашитым ртом, неспособным произносить ядовитые слова. Либо возьми его и прими дар, предложенный тебе верховной, либо знай, что он будет нашим, там, где ему самое место.

Къяра сглотнула и огляделась. Было время – она надеялась найти убежище на Унн-Ран. Это была закрытая планета с абсолютным матриархатом, и хотя там тоже правили жрицы, их власть была строго ограниченно статусом мужчин. Она поняла, о чём говорит Адриане, мужчины на Унн-Ран рождались и могли жить только рабами. Но среди мужчин иногда рождались одарённые, и для этих меры были куда строже. Считалось, что мужчина не в состоянии распорядиться такой властью – И Къяра могла бы согласиться, если бы не считала, что такой власти не должно быть ВООБЩЕ НИ У КОГО.

Для мужчин, которые были настолько опасны и не пригодны для служению, на Унн-Ран существовали особые ритуалы. На уш-таров надевались ошейники, через которые приставленная к ним жрица могла отдавать им приказы. Им зашивали рот, чтобы она не могли лить мёд в уши хозяйки и умолять о свободе. Их член зашивался особым образом, так чтобы не дать им возможность возбудиться и осеменить кого бы то ни было, потому что их порода считалась зловредной, и они не имели права размножаться. Их также обучали особым правилам поведения, которые должны были убедить их, что они лишь опасные вещи на службе хозяев – впрочем, как и все мужчины Унн-Ран.

Къяра сглотнула и невольно опустила взгляд ниже, к набедренной повязке Лоуренса, пытаясь угадать, провели ли над ним известную операцию. Псионик всё ещё был подозрительно спокоен, и было невозможно понять, не было ли это последствие какого-то изощрённого наркоза.

Къяра так же не могла отрицать, что в подобном виде, без рубашки, он оказался весьма красив – даже соблазнительней, чем она могла ожидать. Его тело было гармонично и рельефно, мускулы едва заметно подрагивали от напряжения, разворот плеч оставался широким, несмотря на унизительную позу. Къяра лишь шумно выдохнула, всесторонне оценив эту картину.

Она беспомощно посмотрела на Джокера. Къяра не хотела, чтобы Лоуренс был привязан к ней, как какая-то сторожевая собака, но она поняла намёк: если она оставит его здесь, ему зашьют рот и член и научат следовать вере Унн-Ран, подчиняясь хозяйке-жрице до самой смерти. Что не займёт много времени, если в нём останется что-то от прежнего Лоуренса с его бесконечными бреднями о свободе псиоников.

Она бросила последний страдальческий взгляд на капитана, затем повернулась к Адриане и с лёгким поклоном прияла её «подарок», произнеся сбивчивые слова благодарности на языке Унн, Они были горькими как пепел, но она старалась говорить так уважительно, как только могла, хоть и ненавидела каждый слог Унна, слетавший с её губ.

- Прости мою бестактность, Верховная. Я принимаю твой дар и буду заботиться о нём, как положено. Могу ли я иногда возвращаться, чтобы попросить совета у Верховной по его обучению? Я бы не хотела опозорить твоё великодушие, не позаботившись о нём должным образом.

- Да, ты можешь остаться и пройти обучение у моих служанок, обученных уходу за ушами. Но сейчас иди, пока я не передумала. Ты уже отняла много времени Верховной, а у меня не хватает терпения для той, что отказывается от моей щедрости.

Къяра слегка напряглась и поклонилась Адриане. Она подошла к Лоуренсу и посмотрела на него, затем на надсмотрщиков, которые сопровождали раба в кабинет. Она была искренне сбита столку, не зная, что делать с целителем, стоящим перед ней на коленях, пока ей не вручили клочок бумаги с надписью на Унн, но, учитывая, что её толком не учили читать даже на торговом языке, это только разозлило её. Адриана, должно быть, поняла, что бывшая рабыня может говорить на Унн, но не понимает слов, записанных на бумаге.

- Назови его имя, и он последует за тобой. Никто другой не может воззвать к нему, пока ты не объявишь его своим.

3

- Джокер, может быть, Кайли сможет снять чары с оков?

Кайли была их спецом по инопланетным артефактам, особенно тем, которые другие народы считали «зачарованными». Она была археологом и техником, и на глазах у Лоуренса «разочаровала» штук двести разных инопланетных технологий, а некоторые способы «зачарования» даже применила потом к их собственному оружию.

Джокер пожал плечами. Он решил, что хуже не будет.

- Она может, по крайней мере, посмотреть на них и попробовать разобраться.

Он кивнул Къяре, приглашая войти, и все они гуськом стали втягиваться в его номер. Къяра тут же рухнула в ближайшее кресло, Лоуренс встал рядом с ней, ещё двое спутников сопровождавших их на сделку, разместились на оставшихся местах, в ожидании, когда Джокер позовёт Кайли. Он вернулся в комнате через пару минут и пристыжено потёр лоб.

- Она в массажном салоне и там не работает связь. Я же всем сказал, что можно отдохнуть… - он вздохнул. – Лори, боюсь тебе придётся подождать, когда она закончит развлекаться. Посиди здесь, я покопаюсь в багаже и посмотрю, нет ли у нас чего-то, что может помочь. Къяра, ты сходишь со мной?

Къяра встала со стула и направилась вслед за Джокером, только чтобы обнаружить, что Лоуренс всё ещё следует за ней. Она зарычала и выругалась на никому непонятном языке.

- Лоуренс, ты пока волен поступать, как тебе заблагорассудится. Просто… Просто позволь мне поговорить с Джокером наедине.

Лоуренс кивнул и плюхнулся в кресло, которое освободила Къяра, свирепо глядя на собравшихся товарищей и надеясь, что кто-нибудь скажет что-нибудь об этой ситуации. Он понятия не имел, что будет делать, если один из них решит подразнить его, тем более, что Къяра сказала делать всё, что ему заблагорассудится. Лоуренс согнул пальцы, страстно желая что-нибудь сотворить. Его псионика была не такой безобидной, как думали те, кто не знаком с этой силой. Он умел применять её в исцелении, но кроме того Лоуренс был пиромантом и криоником, и обе способности в его исполнении всегда выглядели более чем красочно. Большую часть времени он занимался исцелением не потому, что не умел ничего другого – а потому что не любил убивать. Обычно.

Он уже приготовился увидеть в ладонях знакомое пляшущее пламя… и резко выдохнул. Ему захотелось разрыдаться. Проклятый ошейник блокировал пси-волны. Он потянулся в инстинктивном желании содрать с себя ошейник, но те же «чары» не дали ему даже прикоснуться к оковам. Он с усилием положил руки на подлокотники и подумал о том, что Къяра и Джокер могут там обсуждать?

На самом деле в тот момент они не разговаривали. Больше смотрели друг на друга. Джокер был недоволен тем, что Къяра приняла «в подарок» от Адрианы Лоуренса, а Къяре было просто плохо из-за сложившейся ситуации. Да, она думала о том, как весело было бы заполучить в рабы псионика, с которым можно было бы обращаться также, как обращались с ней, но… это было по-другому! Хотя Лоуренс был занозой в заднице, он всё ещё был свободным человеком и боролся за эту свободу, даже если это была свобода псиоников. Къяра всегда уважала это, хотя и никогда бы не сказала этого в лицо Лоуренсу или кому-то ещё. После долгой паузы она подняла глаза и увидела, что Джокер смотрит на неё так, словно собирается зарезать кухонным ножом.

- Перестань смотреть на меня так, Джокер! Если бы я не забрала его, Адриана завершила бы ритуал, как они это делают с псиониками на Унн-Ран, и его положение сейчас было бы гораздо хуже! Ты бы хотел, чтобы ему зашили рот и пришили к животу член? Сделали безвольной немой куклой и водили повсюду, как собаку, до конца его дней? Мне это не нравится, как, видимо, ты и другие хотели бы думать. Я сказала Адриане, что это напоминает мне о рабстве, которое я пережила, и попросила его освободить. Из всех присутствующих здесь людей, капитан, я думала, ты будешь последним, кто так плохо подумает обо мне. Поскольку, очевидно, ему нужно сейчас находиться со мной, я заберу его к себе в номер. Дай мне знать, когда Кайли вернётся.

Къяра просто вышла из гардеробной, где они стояли, не сказав напоследок даже «с твоего позволения», и вернулась в гостиную, где все пытались притвориться, что не слышали, как она кричала на капитана. Къяра обвела их всех взглядом, в котором явственно читалось «лучше тебе заткнуться», потом протянула руку Лоуренсу.

- Лоуренс, пошли. Джокер даст нам знать, когда Кайли вернётся.

Импланты Къяры замерцали голубым от прилива адреналина, как всегда бывало, когда она испытывала гнев или обиду. Из-за того, что они предположили, что она воспользуется этой странной ситуацией.

Лоуренс поднялся с места, полностью сбитый с толку. Он обнаружил, что эмоции Къяры начали просачиваться, проникать ему в голову. Лоруенс не был эмпатом. К счастью. Он абсолютно не хотел взваливать на себя тонны чужой эмоциональной боли, ему вполне хватало физических увечий. Он мог сказать, что Къяра была зла, даже без этой внезапной сверхспособности, но шёпот боли, который просачивался под слоем гнева, потряс его.

Они вышли в коридор и прошли несколько дверей, не говоря друг другу ни слова, потом свернули в дверь номера Къяры.

Къяра хлопнула дверью с такой силой, что Лоуренс удивился – как она не слетела с петель. Он наблюдал, как Къяра расхаживает по большой комнате, ругаясь на родном языке и разбрасывая кругом случайные предметы. К счастью, он вовремя пригнулся, когда плохо нацеленная ваза едва не врезалась в его голову. Къяра, наконец, перестала болтать сама с собой и села на подлокотник одного из кресел.

- Къяра, в чём дело? Ну, кроме очевидного?

- Ни в чём… - Къяра вздохнула. – Джокер, похоже, думает, что я наслаждаюсь этой ситуацией. Я понимаю, что разговор на Унн, возможно, не помог, но я пыталась урезонить Адриану и заставить её понять, что я не могу этого сделать! Даже с тобой!

Къяра фыркнула и уронила голову на ладони.

- Проклятье! Почему никогда ничего не бывает просто?!

- Я понял, что ты пытаешься что-то сделать. Спасибо за попытку, Къяра. Это не «чары» ошейника, это я. Я бы не хотел зависеть от милости унн-ранок, учитывая все обстоятельства, - Лоуренс содрогнулся, когда подумал об ушах. Положение мужчин на Унн-Ране и без того было паршивое, но существовали особые категории рабов – уши – которые считались либо опасными, либо бесполезными, а потому для них ограничения были ещё суровей. Уш-тары – рабы-псионики – были одной из их разновидностей, обладавшей особыми «привилегиями». Лоуренса всегда трясло от тех ограничений, которые накладывает на псиоников Корпус, как будто они были дикими тварями, неспособными самостоятельно контролировать свои способности. Как будто наличие у них дара что-то меняло, и делало их более неспособными придерживаться морали, чем делал бы это любой громила с дробовиком.

4

Къяра и Лоуренс последовали за Эриком обратно в номер Джокера в гробовом молчании. Къяра просто хотела покончить с этим принудительным рабством для Лоуренса, а Лоуренс хотел снять проклятые оковы со своей шеи и запястий. Он был зол на себя за то, что был настолько глуп, чтобы попасться в ловушку местной шпаны, которая в итоге привязала его к психической оперативнице, ненавидящей псиоников и его в частности. Он внутренне поморщился, вспомнив смех Адрианы, когда его заковывали в ошейник и наручники, ослабившие его способности и сделавшие его покорным прихотям надсмотрщицы. Лоуренс не был уверен в том, что чувствует по поводу того факта, что его дух-спутник, спасавший его в самых печальных обстоятельствах, тоже теперь перестал к нему обращаться. Светлячок – как он называл сущность, которую подцепил во время одного из переходов через варп – обычно был довольно сварлив, особенно когда дело доходило до прав и свобод. Лоуренс вообще-то действительно с молодости любил свободу, он никак не мог прижиться в Корпусе, сбегая при каждой удобной возможности, пока в конце концов ему не удалось перебраться вообще в другую Вселенную. Но по большому счёту Лоуренс был нарцисом и эгоистом, причём это его в собственной жизни вполне устраивало. Он даже исцелял в основном из желания полюбоваться своими способностями и тем, какие благодарные взгляды они вызывают у людей. Это было важно! Потому что у большинства обитателей Вселенной Ликов псионика вызывала только страх и отторжение. Но способности к исцелению были довольно редкими, по крайней мере, было не так уж много псиоников, которые хотели изучать эту ветвь и применять её в общении с обычными людьми. И когда Лоуренс видел, как меняются их лица, как смущённо смотрят на него те, кто минуту назад был готов повесить его на первом столбе… Это стоило того, чтобы потратить на незнакомых людей немного своих сил.

Но до того злосчастного перехода, когда он пытался скрыться от Корпуса в эльфийской вселенной, ему вообще в голову не приходило пытаться что-то поменять. Он был уверен, что власть Корпуса крепка и нерушима.

Светлячок облюбовал его тело, оставив собственническую татуировку у Лоуренса на груди, но он к тому же основательно забрался ему в душу. Насколько Лоуренсу было известно, большинство «меченых» вообще не могли общаться со своими духами. Но с Лоуренсом Светлячок заговорил первым, и с тех пор практически отказывался затыкаться. В основном он любил долгие лекции по поводу борьбы за свободу одарённых, которые трудно было полностью игнорировать.

Но кроме того Светлячок давал ему способности, которых у самого Лоуренса никогда не было. Он с самого начала владел крионикой и пиромнатией, и мог бы изучить некоторые другие ветви псионики, такие как энтропия, но его действительно в первую очередь интересовали исцеление и возможность отпугнуть врага зрелищными стихийными эффектами.

Светлячок дал ему доступ к исцелению совсем другого уровня, с его помощью Лоуренс мог не просто лечить наложением рук, само его тело (а вернее скорее всего присутствие в нём Светлячка) испускало волны целительной силы, весьма помогая соратникам в рукопашной и не только. Но было и что-то другое. Светлячок давал его не совсем понятные Лоуренсу способности, проявлявшиеся, когда он впадал в ярость. И хотя Лоуренс от природы был незлобив, были явления, которые действительно вызывали эту самую ярость, в основном это происходило рядом с людьми, которые мечтали загнать всех псиоников в клетку. Такими, как Къяра.

Пожалуй, в отношении этой части Адриана даже была немного права – независимо от пола, они действительно были опасны, и он не мог этого контролировать.

Но теперь, когда на нём был ошейник, Светлячок просто… погас. Лоуренс больше не видел его на краю сознания и не слышал его навязчивых разглагольствований. И Лоуренс вдруг ощутил себя необыкновенно одиноко в собственном разуме.

Къяра вывела Лоуренса из задумчивости, слегка толкнув его под рёбра, чтобы он вышел вперёд и показал Кайли свои оковы.

- Кайли, ты можешь что-нибудь с этим сделать? – спросила Къяра у другой девушки, вопреки всему надеясь, что всё может быть просто. Кайли коснулась наручников, приковывавших руки Лоуренса к ошейнику, а затем поманила его немного наклониться, чтобы она могла рассмотреть сам ошейник – массивный, металлический, и просто ужасный даже на вид.

- Плохая штука, - пробормотала Къяра, проводя руками по цепям, и видимо, концентрируясь на чём-то невидимом глазу. Девушка слегка потянула за них и нахмурилась. Она отступила назад, посмотрела на Къяру и Лоуренса и печально покачала головой. – Не могу разрушить чары.

Кайли казалась очень смущённой этой новостью. Къяра и Лоуренс выглядели просто поражёнными.

Джокер выругался, в то время как все остальные просто переглянулись и в итоге снова посмотрели на героев дня.

- Ну вот и всё. Я думаю, ты всё-таки получишь домашнего псионика, Къяра, - сказал Лоуренс ровным тоном, побеждённым и подозрительно хриплым. Он не обернулся, чтобы посмотреть на Къяру или остальных членов команды, которые всё это время наблюдали за ними, а затем снова повернулся к Къяре и замер с непроницаемым выражением лица. Къяра сжала кулаки и зарычала.

- Должен быть способ разрушить их! Должен быть! Я не хочу, чтобы ты был ко мне привязан! Это слишком похоже на всё, что делали со мной в «Прогрессе»! Я знаю, как стыдно носить знаки чужой собственности. Я не могу смириться с тем, что делаю это с кем-то ещё, даже с тобой. На станции чего только нет. Наверняка здесь найдутся мастера по таким штуковинам или вообще специалисты по технологиям Унн-Ран!

Луренс пожал плечами, а подняв голову, увидел, что Къяра также несчастна, как и он. Это принесло ему небольшое удовлетворение, но не слишком. Он не мог применять псионику или просто делать что-то, что не прикажет ему хозяйка. Лоуренс закрыл глаза, глубоко вздохнул и посмотрел на Къяру в надежде, что она поймёт намёк на то, что ему нужно уйти, пока их друзья не увидели, насколько он сломлен. Он ненавидел быть пленником и быть связанным с Къярой было слишком для него, чтобы просто смириться, особенно после того унижения, которое устроили ему утром, когда его выставили напоказ как праздничный торт. К глазам подозрительно подступала влага, но слёз не было. К счастью, Къяра поняла намёк и направилась к двери, мягко ведя Лоуренса перед собой.

5

- Знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы разбираться в подобных вещах? – спросила Къяра, выпуская из рук ошейник и поднимая на пленника взгляд. – Унны, в конце концов, довольно известны даже за пределами своего мира. Возможно не знаю… В Корпусе или… - Къяра невольно сглотнула, но продолжила. – В «Прогрессе» кто-то изучал их… раньше?

- В Корпусе точно таким не занимались. Адриана планировала это какое-то время. Вчера… Вчера, когда ты ушла, в баре начались неприятности. Так вышло, что в центре драки был я. Потом явилась служба безопасности и эта проклятая Голди объявила, что я передаюсь в рабство за жестокое нарушение законов станции – нападение на женщину. Какое-то время я был без сознания, а когда пришёл в себя, стоял на коленях голый, и меня держали двое её рабов. Адриана смеялась, пока на меня надевали ошейник, и одна из надсмотрщиц что-то сказала на своём языке. Видимо, это и был «ритуал». Она просто коснулась этих штук, и они оказались запечатаны на моей шее и запястьях. Къяра… Прости за то представление, что я устроил, мне следует лучше контролировать себя, если я хочу быть твоим ушем.

Лоуренс снова заговорил тем пугающе ровным тоном, который сегодня так нервировал Къяру. Она увидела, как Лоуренс смотрит на неё, и вынуждена была признать, что её пугало это полное поражение, написанное на его лице, и те безжизненные интонации, которые приобрёл его голос. Как… Как у того уша, которого они когда-то пытались спасти. Который предпочёл умереть, но не жить без своих хозяев.

- Ты не уш! Ты - Лоуренс! Ты заноза в моей заднице и очень распутный мужчина, но ты не… Уш! – Къяра поняла, что кричит на Лоуренса, когда увидела, как тот опускается на колени с таким видом, как будто ожидает удара.

- Я сама сверну шею этой дряни, если мы не сможем снять с тебя эти штуки! Вставай, Лоуренс, тебя не побьют, ради всех Ликов, просто встань!

Лоуренс встал и вздрогнул, ожидая, что Къяра что-нибудь с ним сделает. Гнев девушки волнами накатывал на раба, и Лоуренс не мог сделать ничего кроме того, что заставляли его делать оковы.

- Ты должна приказать мне, Къяра. Никому из нас это не нравится, но оковы созданы так, чтобы гарантировать моё послушание, не позволять мне какой-либо свободы воли. Ещё одна часть подарка Адрианы тебе.

Къяра прикрыла глаза и шумно выдохнула, прежде чем снова посмотреть на него и заговорить.

- Закажи себе ужин, прими ванну и найди меня в кабинете. Мне нужно немного побыть одной.

Луренс послушно отправился выполнять приказы, оставив Къяру в одиночестве размышлять или делать что-то там ещё, что она делала, когда была раздосадована, а посуда уже заканчивалась.

Къяра долго смотрела через комнату на искусственный камин и задавалась вопросом: что, разбери его вся межзвёздная тьма, она собирается делать с Лоуренсом, если они не смогут расколоть эти чёртовы кандалы, привязывавшие его к ней. Она чувствовала, что ей вот-вот станет дурно всякий раз, когда Лоуренс начинал вести себя подобострастно.

Наконец она тоже решила принять ванну. Потом заказала немного фруктов в номер, а затем обнаружила Лоуренса в кабинете с книгой в руках. Лоуренс выглядел рассерженным, и даже издали Къяра могла видеть, что он борется за контроль над собой со своими оковами. Над столом перед ним лежал парил ворох голограмм, и перелистывая их он абсолютно не заметил момента, когда Къяра подошла вплотную. Лоуренс вздрогнул, когда её рука коснулась его плеча.

- Лики, ты напугала меня. Я забыл, какой тихой ты можешь быть для кого-то, у кого за спиной дробовик и две винтовки.

- Прошу прошения. Я не хотела тебя нервировать. Здесь есть что-нибудь, что я могла бы просмотреть, чтобы помочь? – она кивнула на парящие перед ним голограммы. Къяра почувствовала облегчение от того, что к Лоуренсу, похоже, вернулась часть его обычной язвительности за то время, что он находился в одиночестве.

- Да. Этот ворох всего, скорее всего, пригодится, даже если оно просто ведёт к другим источникам. Вот эту часть я просмотрел, но всё это ссылается на запретные техники. Я не буду прибегать к подобному, чтобы исправить ситуацию. Я бы предпочёл, чтобы ты обезглавила меня посреди рынка рабов, чем питать свои действия чьей-то жизнью.

Къяра поспешно отвернулась и прошлась по комнате, чтобы скрыть шок от слов Лоуренса. «Запретные техники» были тем, чем богато пользовались беглецы из Корпуса, они давали псионику на порядок больше возможностей чем те, которым обучали официально. Нечего и говорить, что «Прогресс», радевший за «будущее для псиоников» использовал их в любых непонятных обстоятельствах как на своих врагах, так и на своих подопытных. У «Запретных техник» был один небольшой недостаток – они питались не мозговыми волнами псионика, который пускал их в ход, а жизненными ресурсами тех, кто стал его жертвой.

И хотя многие псионики рассуждали о том, что им не нравится подобное, когда агенты Корпуса загоняли их в угол, они почти всегда высасывали мозг своих противников этими самыми «запретными техниками», зачастую превращая кого-то в бредящий овощ до конца дней.

Къяра полностью ожидала, что Лоуренс поступит также, если это поможет ему выбраться из нынешнего затруднительного положения.

В конце концов, она сказала об этом вслух.

- Странно слышать подобное от хронического беглеца из Корпуса и ярого борца за свободу псиоников.

Лоуренс дёрнулся, как будто она его ударила.

- Я бежал от Корпуса не потому, что хотел абсолютной власти над простыми смертными, - очень терпеливо, хотя и несколько напряжённо произнёс Лоуренс. – Свобода и власть не одно и то же, Къяра. Жаль, что многим людям в нашей вселенной тяжело это понять.

Он прерывисто вздохнул и продолжил:

- В любом случае, очевидно, что ни ты ни я не будем прибегать к подобному. Я не из «Прогресса», и я просто… не могу. И вся вот эта часть, - он повёл рукой выводя на передний план ворох открытых документов, покоившихся в самом низу, - написана на унн. Я надеялся, что ты сможешь помочь мне с переводом.