Оскал хохлатого дрозда

Пролог

– Мы что же, полезем в эту глушь? – Харб вытер ладонью пересохшие губы. – У Эгара зудит? Да-да, зудит... между копчиком и седлом. Сопливый недоумок! Молокосос! О чём он только думает? В такие дебри нельзя соваться, не выслав головной дозор! Нас мало, слишком мало... О-о-о!.. проклятый туман... – старый ланге́р поёжился. – Это всё равно, что слепого кутёнка бросить в логово волков... р-р-раз, и косточки захрустели. А Редрик... он-то куда смотрит? Если у него на плечах не выеденная мышами тыква, то этот хлыщ обязан... просто обязан, убедить разряженного дуралея дождаться подкрепления.

С холмов спускалось густое марево, застилало глаза, дышать становилось все труднее и труднее.

Команда «стой» прозвучала вдали, пронеслась над строем. Хабр тут же умолк, принюхался и вытянул шею как собака взявшая след. Колонна остановилась.

Ройс словно очнулся ото сна. Он запнулся и едва не налетел на шагавшего впереди лангера. Тот выругался, оглянулся, но, увидав хищную улыбку Хабра, лишь сухо проскрежетал зубами. Потом глупо улыбнулся, достал флягу и, сделав несколько больших глотков, протянул её старому солдату. Харб отмахнулся и снова принялся бурчать про труднопроходимый лес.

Остальные тихо перешёптывались.

Непрерывное ворчание Хабра всем уже надоело, на него косились. Многие, слушая бормотание старика, посмеивались, но были и такие, кто злобно хмурился. Не просто хмурился, поглаживал ладошкой рукоять меча. «Старый брюзга накличет на нас беду» – шептали недовольные. Новичков в строю было немало. Старые лангеры себе такого бы не позволили. Ройс злился.

За своего друга он перережет глотку любому, но не сейчас.

Сейчас не время одёргивать слабаков – долгий переход утомил даже самых стойких. Харб не унимался, то и дело втягивал воздух ноздрями точно охотничий пёс, учуявший хищного зверя. 

Ройс расправил спину, выдохнул; хотелось пить, рана на руке чесалась; он сорвал повязку. Запёкшаяся темная корка треснула, из-под неё сочилась кровь. Молодой лангер слизнул алую каплю, погонял слюну языком, сплюнул.

Сладкая – апасхи мажут свои стрелы ядом, но эта к счастью была обычной.

Последняя стычка была короткой, но они потеряли пятерых. Трое, из тех, кто был ранен, сейчас ехали в повозках, тряслись позади с основной колонной. Ройсу повезло, его рана оказалась простой царапиной, а вот порванный ремень доставлял гораздо больше проблем. В том бою он лопнул от удара секирой, поэтому сейчас, неся щит за спиной, молодой лангер подвязывал его обычной верёвкой, та постоянно соскакивала с кожаного наплечника, сильно натирала шею. Лишь только колонна остановилась, Ройс скинул щит, вслед за ним на землю упала и походная сумка.   

– Не стоит так поступать, – скривил лицо Харб и снова вытер сухие губы. – Мы здесь, как на ладони, до лесочка полсотни шагов, а апасхи отличные стрелки. Пискнуть не успеешь, как тебя утыкают стрелами.

– После той трёпки, которую мы задали им вчера? – возмутился Ройс, но щит с земли поднял, с мнением Харба считались и более опытные вояки.

Хабра знали все. Этот матёрый ветеран носил синий плащ лангера с первых дней основания регулярного войска. Сотни походов, десятки битв.

Перебитый нос, узкое морщинистое лицо, глубокий шрам от виска до переносицы опускал левую бровь старого солдата так, поэтому казалось, что он постоянно щурится. Поговаривали, что когда-то Хабр  пользовался успехом у женщин, но сейчас, глядя на его изувеченное лицо, осунувшееся и потрескавшееся, словно стоптанный башмак, поверить в это было довольно сложно.   

 – Будь тут всё войско Эгара, может и не решились бы, но нас здесь мало, а значит лучше дождаться остальных, – процедил старый вояки. – Редрик просто обязан убедить короля не соваться в этот проклятый лес.

– Думаешь, Светловолосый способен кого-то послушать? – Ройс перевёл взгляд на всадника, который гарцевал на белом в яблоках жеребце шагах в двадцати. – Посмотри на него, разве он нуждается в советчиках? 

Эгар Колендейл, юноша семнадцати лет в лессвирском доспехе и алом бархатном плаще с золочёной массивной пряжкой на левом плече, больше походил на мальчишку переростка: в меру полноватое лицо с румянцем на щеках, чуть вздёрнутый нос, искрящиеся глаза, обрамлённые пышными ресницами. Свой проклёпанный позолоченными клёпками шлем, с узким  забралом, молодой король небрежно держал в руке. Белые кудри Эгара, за которые он и получил своё прозвище, трепетали, словно пшеничные колосья на ветру. Он то и дело поднимался в стременах, вертел головой, точно куда-то спешил. На фоне двух великанов-телохранителей, сопровождавших Светловолосого повсюду, он казался едва ли не подростком, хотя росту в молодом короле было никак не меньше шести футов. «Секира и Тюльпан» – герб дома Колендейлов, были изображены на притороченном к седлу щите; рукоять меча, висевшего на боку, украшал крупный рубин. В отличии от своего отца Карела Седьмого, не желавшего лично участвовать в военных походах и отправлявшего на войну свои войска под руководством своих лучших лордов и прозванного за это Домоседом, молодой Эгар сам ринулся в гущу битв, едва лишь апасхи, узнав о смерти Домоседа и возложении короны на голову его сына, перешли северные рубежи королевства.  

Часть первая. Мальчишка из заведения под названием «Мятный кабан»

Глава первая,в которой мы поведаем о некоторых особенностях мест общественного размещения и проживания, а также о взаимоотношениях их обитателей

– Подойди, мой мальчик. Не бойся.

Пит обернулся, Ульри стоял в дверях, держа руки за спиной. На покрытом трёхдневной щетиной лице владельца «Мятного кабана» красовалась сальная улыбка.

– Да, хозяин? – Пит вытер руки о штаны и сделал пару шагов.

Мальчик? Что это значит? Ублюдок, маленькая дрянь, шлюхино отродье – обычно его называли именно так, а тут…

– Чего застыл? Иди же сюда, – Ульри поманил пальцем и протянул свёрток с какими-то тряпками. – Вот возьми, переоденься. Только сначала хорошенько вымойся и причешись. Хотя нет! Сходи сначала к Джулии, пусть она подровняет твои лохмы, а то ты похож на эту… ну, как её, как же зовут эту мохнатую образину?

– Кого хозяин?

Пит с интересом рассматривал поношенные, но довольно сносные, а главное  чистые вещи –  рубаху и штаны.

– Эту, как её?.. собаку Эльзы.

– Нолли, – подсказал Пит.

– Нолли! Точно! Ты похож на Нолли, да и воняет от тебя не лучше, – Ульри поморщился, – псиной воняет.

Пит отступил, вскинул руку, понюхал засаленный рукав. Ничем таким от него не воняло. Пит повёл пятернёй по волосам, а с ними-то, что не так?

– Кстати, ты знаешь, что эта зверюга снова забралась к нам в чулан? Всё там перевернула! Разбила кувшин, просыпала муку, целый мешок, и спёрла здоровенный шмат буженины. Тварь! Когда найду её, отхожу палкой. Или нет. Я отрежу уши, – Ульри осклабился. – И Эльзе припомню. Всё припомню, – Ульри сжал кулаки – и эту её проклятую тварь…

– Нолли, – снова подсказал Пит.

– …да, да, Нолли, и безмозглую каргу Берму. Оставила в чулане две корзины с бельём и забыла про него. Совсем без памяти старуха. А бельё-то сырое! Ты только подумай, эти тряпки пролежали там две недели. Две недели! В сыром чулане! Наволочки, простыни, пара одеял – всё позеленело, покрылось пятнами, будто в эти тряпки заворачивали коровье дерьмо. И чем мне теперь заправлять койки для новых постояльцев?..

Ульри продолжал ещё что-то говорить, но Пит его уже не слышал. Он знал, что Ульри терпеть не может Берму, помощницу прачки Эльзы, но сейчас он не хотел думать о том, что станет с Бермой, Эльзой и даже этой лохматой псиной – Нолли, которая была в общем-то весьма неплохой собаченцией – огромной и очень ласковой, хотя и слюнявой. В голову Пита тут же закралось страшное подозрение: «Хозяин хочет, чтобы я снова прислуживал мэтру Шлохо, а то с чего это он такой добрый, принёс чистую рубаху – сам?»

«Мятный кабан» являлся двухэтажным строением, под которым располагались винный подвал и собственная пивоварня. На первом этаже имелись две кладовые, питейный зал и кухня, на втором помимо комнаты хозяина было пять гостевых, в которых можно было разместить до двух десятков постояльцев, и это не считая закутка, где ютились Джулия и толстуха Ханна со своими маленькими оборванцами, мальчиками трёх и пяти лет – такими же толстыми и краснолицыми, как и их мамаша. Дом и конюшню с хлевом для скота окружал высокий забор с резными воротами, во дворе имелся колодец с питьевой водой. Пит всегда трудился на конюшне и в свинарнике. Постояльцев же – таких как толстяк Шлохо, – обычно обслуживала племянница Ульри Красотка Джулия, крупная губастая девица с раскосыми зелёными глазами. Приятная глазу особа и мягкая на ощупь, так о ней говорили завсегдатаи из Щучьего Зуба,  местные пьянчуги, которые любили приходить в заведение, отведать здешней еды, попить пива и просто потрепать языком.

Мэтр Шлохо – деревенский бакалейщик, плешивый толстяк с волосатыми руками и висящим животом, огромным как у толстухи Ханны, был как раз из таких. Его дом и лавка располагались на окраине Щучьего Зуба, так что в комнате он не нуждался. Мистер Шлохо просто любил приходить в «Мятного кабана», полакомиться бараньими потрохами с гречневой кашей, и не забывал каждый раз запивать их изрядным количеством тёмного пива. Шлохо, как и большинство здешних выпивох, был неравнодушен к прелестям Красотки Джулии. Любил, подпив, усадить девицу на колени, помять её пышную грудь или просто хлопнуть по заду. Джулия при этом визжала, кричала и замахивалась то подносом, то тряпкой, но никогда не приводила в исполнение своих угроз. И вот однажды, когда Джулия была занята на кухне, Ульри возложил заботу о госте на Пита. Этот день мальчик вспоминал с содроганием.  

Когда Пит приблизился к столику, толстяк-бакалейщик тут же оживился и принялся постукивать по себя по ляжкам своими похожими на телячьи сардельки пальчиками. Перед Шлохо на столе, уже стояли четыре опустошённых кружки, тарелка с мясным рагу тоже оказалась пустой. Пит принялся собирать пустую посуду и, вдруг, почувствовал потную и влажную руку на собственной спине. Пит отпрянул. Бакалейщик вытер ладошкой вспотевший лоб, причмокнул покрытыми тонким слоем бараньего жира губами, весь зашевелился, заёрзал. Казалось, что только второй подбородок толстяка продолжал спокойно лежать на выпяченной груди, всё остальное его тело двигалось и трепетало.

Часть вторая. Путештвие на остров Фроб

Глава первая, в которой Пит Неряха получит первый урок, а также очень своевременно поймёт, что лучше вовремя поделиться едой, чем самому ею стать

В пути, вспоминая оставшихся в «Мятном Кабане» долговязого Мела и Джаго Мясника и нисколько не подозревая об их скорбной участи, Рикон постоянно бубнил: «И где только Эйн отыскал этих двоих? Один сквалыга и изувер, а другой гнусавый и глуп как пробка. Как можно не учуять подобную вонь? А этот ужасный скрип? Лучше бы поручил это дело Малышу, уж он-то паренёк смышлёный...»  Пит вскоре привык к ворчанию коротышки и перестал обращать на него внимание. Небо подёрнулось тучами, которые заволокли потемневшее небо. Лишь луна освещала Голхардский тракт, по которому ехали путники. Повозку подбрасывало, Пит укутался в одеяло, которое дал ему Рикон, и клевал носом. Коротышка одной рукой держал вожжи, другой зажимал нос шёлковым платком. Пит удивлялся, как же им удаётся не сбиться с пути в такой темноте. За каждым кустиком, каждым холмом Питу виделись страшные тени. Рядом стояла корзина с фруктами и вином, от мешков пахло свежевыпеченным хлебом и сыром. Очень хотелось есть, но попросить мальчик не решался.

Лорд Альберт немного отстал. Он  всё время кутался в плащ, ехал, опустив голову, шевелил губами, разговаривая сам с собой. Питу очень бы хотелось узнать, о чём думает его новый хозяин, что за мрачные мысли всё время кружатся в его голове.

Они въехали в лес, стало ещё темнее. Питу всё время мерещилось, что сзади кто-то едет. Он вылез из-под одеяла и стал всматриваться в ночь. Услышав за спиной шевеление, Рикон обернулся и сказал строго:

– Если надумал сбежать, то имей в виду, Гуриец скоро нас нагонит. Вот-вот будут здесь.

– Он приедет один?

– Очень надеюсь на то, что этих двоих головорезов мы больше не увидим. Я про Мясника и Мела. Для чего было их брать с собой, лорд Альберт раньше не так сильно заботился о нашей охране. Хотя кому нужна такая охрана? Мне кажется, что эти двое не столько думают о том, чтобы сберечь нас от разбойников, сколько о том как выпотрошить наши карманы. Настоящие головорезы, каких поискать, хоть и представляются отставными солдатами. Представляешь, Джаго мне заявил, что служил под началом Джея Фармена, а сам, похоже, даже не знает, какого цвета у лангеров плащи, я не говорю про то, что он даже не знает их девиз. Зачем только Эйн их взял с собой? 

– А ты знаешь, какой девиз у лангеров?

– Конечно, знаю, – нахохлился возница. – Девиз лангеров – «За короля», это знает всякий, кто хоть раз бывал в столице, или сражался под знамёнами Домоседа, Эгара Светловолосого и Редрика. Хотя теперь те времена, когда короля охраняли лангеры, прошли. Теперь всем заправляют братья Ордена. Они стерегут короля, они же борются с изменниками.

Пит затряс головой. Орден, девиз лангеров, борьба с изменниками – всё это было так ново и интересно, что Пит даже стал немного забывать про свои недавние страхи.

– А откуда ты знаешь всё это… девиз лангеров, то какие у них плащи про братство?

– Я всю свою жизнь провёл в столице, мой маленький друг. Я служил камергером при дворе самого короля Карела, которого все называли Домоседом, потом служил у Эгара Светловолосого, немного послужил и у Редрика, но лишь до тех пор, пока не возник этот проклятый Орден. Орден следит за каждым в королевстве и подозревает тоже каждого. После покушения на Редрика, меня и чуть ли не половину двора обвинили в причастности к заговору, мне пришлось бежать, чтобы спасти свою шкуру. Многих тогда уволокли в подземелья и там пытали. Публичных казней не было, но тех, кто попал под подозрение и был схвачен, с тех пор больше не видели. Из заключения не вышел никто. Орден возник как-то сразу, будто бы неоткуда, и приступил к охоте на людей. Все эти годы я перебивался случайными заработками, обучая этикету дочек и сынков обедневших лордов и даже простых рыцарей. Это было большой удачей, когда лорд Альберт отыскал меня и предложил служить ему за хорошую плату. Лорд Альберт тоже когда-то служил при дворе, был казначеем короны, но об этом… – Рикон прижал палец к губам, – Об этом мы поговорим чуть позже.

Глаза у Пита расширились, ему столько всего хотелось узнать. Поэтому, подавив зевоту, он спросил о том, что волновало его больше всего:

– Зачем я понадобился бывшему казначею? Куда он меня везёт и что за женщина, перед которой я должен предстать?

Рикон оглянулся и покачал головой.

– Любознательность – это хорошо, а вот любопытство не всегда. Слышал, что чрезмерное любопытство иногда укорачивает жизнь?

– Нет, не слышал, но я слышал другое, если лезть в реку, не зная её глубины, то можно не только намочить сапоги, но и утонуть. Я хочу знать, зачем я здесь и что меня ждёт впереди.

Рикон рассмеялся и подхлестнул лошадей.

– А ты ловкий пройдоха и не лезешь за словом в карман. Что ж, на твой вопрос я могу ответить лишь то, что знаю, а это не много: зачем ты лорду, знает лишь он сам; что касается женщины, о которой ты говоришь, так про неё я впервые услышал от тебя; а вот куда мы едем, это я тебе скажу – эта дорога на Голхард и едем мы в порт. Думаю, что там мы сядем на корабль и поплывём, а вот опять же куда…

Пит тут же оживился. Значит лорд не врал, что они увидят море.

Часть третья. Королева-затворница

Глава первая, в которой Луиза и её новая служанка знакомятся с  весьма загадочной птицей, а потом ещё и с довольно странным посланцем

Луиза захлопнула книгу и подняла глаза. Пение доносилось из кустов, но самого певца не было видно. Как красиво звучит его голос. Интересно, что это за птица? Женщина встала, сделала несколько шагов, подошла к кустам и опустила ветку. Пение не прекращалось. Луиза сделала ещё шаг, под ногой что-то хрустнуло. Певец умолк. Ну вот, я стала такой неуклюжей, поморщилась женщина, неужели улетел? Луиза пригляделась, перед глазами по-прежнему не было ничего кроме яркой весенней зелени. Она подняла глаза. Утреннее солнце, заставило зажмуриться и прикрыться рукой. Сзади послышалась лёгкая поступь. Кусты раздвинулись. Девушка в голубой тунике, перетянутой широким поясом цвета начищенной меди, вышла на поляну. Лет пятнадцати, из-под высокого тюрбана спускались длинные косы, алые ленты, вплетённые в них, заканчивались белой бахромой. Мочки ушей юной красавицы оттягивали крупные серьги из фробского стекла. Пухлый, как у всех женщин с Сафских островов, рот был чуть приоткрыт, глаза, обрамлённые длинными ресницами, смотрели немного испуганно. Девушка подошла и склонилась в поклоне.

– Простите, госпожа. Меня прислал мэтр Лигг. С материка прибыл человек, у него к вам дело, вас просят вернуться в особняк.

Луиза посмотрела строго:

– Кто ты? Раньше я не видела тебя.

– Меня зовут Мэй, госпожа. Я новая служанка, – девушка ещё раз присела.

Реверанс был безупречен, как и всё остальное: прямая спина, плавная походка. Для местной девушки она ведёт себя слишком по-светски, решила Луиза и задала очередной вопрос:

– И давно тебя приставили ко мне?

Мэй улыбнулась и защебетала, как птичка:

– Лигг купил меня у работорговца Хабиба. Я здесь уже несколько дней, и Мэтр хотел представить меня ещё вчера, но они долго не могли подходящую одежду.  Говорят я слишком маленькая и худая.

Луиза подошла, взяла Мэй за подбородок, бесцеремонно подняла его вверх. «Подвоха в моём вопросе она не поняла, – размышляла Луиза, – или сделала вид, что не поняла? Хороша? Не то слово как хороша. Лорд Бэрри всегда присылает красавиц. Неужели одна из милашек Энги? Обычно Орден посылает милашек к мужчинам. Красивой женщине легче выпытать то, что есть у мужчины в голове».  

– Откуда ты? – спросила Луиза всё так же строго.

– Из Доса, госпожа, – это маленькая деревушка на одном из островов, рядом с Фробом.

– Значит ты местная. Почти все мои слуги с материка.

– Я местная.

Неужели не шпионка?

Из кустов вновь послышалось пение. Девушка подняла голову, Луиза усмехнулась:

– Ты словно услышала вой далийской гиены.

– Далийская гиена не самый страшный зверь. К тому же гиены водятся южнее, в степях.

– А кто же, по-твоему, самый страшный?

– На Сафе много ужасных зверей, – Мэй опустила взгляд. – Простите, госпожа. Я, похоже, слишком много болтаю. Я ещё не обучена прислуживать таким… – девушка запнулась, – таким знатным особам, как вы.

– Прекрати! От моей былой знатности не осталось и следа. Хоть меня и называют затворницей, все прекрасно знают, что я здесь не по своей воле. Каждая собака на этом клочке земли знает, что я пленница, не изображай из себя полную невинность. Тебя приставили шпионить за мной, и мы обе это знаем.

Девушка замотала головой, её огромные глаза округлились.

– Простите, госпожа. Я не понимаю, о чём вы говорите.

Девушка хотела отступить, но Луиза ухватила её за руку.

– Признавайся, тебе велели рассказывать о каждом моём шаге! Так?

– Вы делаете мне больно. Прошу вас, отпустите.

Луиза ещё сильнее сжала руку, Мэй вскрикнула и попыталась вырваться.

– Не мучайте меня, я ни в чём не виновата. Мэтр Лигг действительно купил меня у Хабиба, и он действительно велел мне присматривать за вами.

– Кому?

– Ему, только ему и никому больше. Пожалуйста, пустите, я больше ничего не знаю!

Луиза разжала руку, девушка отскочила. Она задрала рукав туники, на предплечье красовались два крупных розовых пятна.

– Можешь показать свои синяки старому пойдохе. И можешь доложить ему, что я не желаю видеть тебя рядом.

– Пожалуйста, госпожа. Я не стану ничего доносить мэтру Лиггу; я обещаю. Только не прогоняйте меня. Не хочу снова попасть к Хабибу – это очень страшный человек.

Луиза улыбнулась, подошла к Мэй и снова взяла девушку за подбородок.

– Я не стану отсылать тебя Хабибу, – сказала Луиза. – И с сегодняшнего дня ты будешь сообщать Лиггу лишь то, что я тебе велю. Ты меня поняла?