Осколок льда

Бедные люди

Снег вихрями клубился по занесённой дороге. Люди кутались в пуховики, пока шли, ежились — температура замерла на отметке минус одиннадцать градусов по Цельсию. Вечерело. В окнах один за другим загорался свет.

Район явно не выглядел богатым. Окна скрипели — дешёвые, старые; редкие автомобили заносило пургой. Краска облезала с каменных стен квадратных неказистых домов, которые, судя по всему, поставили ещё в прошлом веке. Иногда из форточек раздавались крики и ругань, хотя в такую непогоду их вряд ли кто-то стремился открывать — просто от старости они не закрывались полностью. Погнутые фонари скрипели на ветру, взмывали в воздух высоковольтные провода.

Она вздрогнула и вытаращила глаза на старую скрипучую дверь, когда в замке стал проворачиваться ключ.

— О! Кай, явился наконец! — Девушка с ухмылкой откинулась на старом продавленном диване и улыбнулась во всё лицо. — Как тебя там в сугробе не похоронило? Видел, какая погода? А ты ещё гулять вздумал!

— А у меня есть выбор? — проскрипел тёмный силуэт, который медленно вошёл в узкую маленькую квартиру. — Если ты вместо меня выйдешь на работу, я буду приходить вовремя.

— Как смогу — выйду, — она стала серьёзной. — Просто меня сейчас никуда, кроме как раздавать листовки, не берут.

— И правильно делают. Тебе всего четырнадцать, — вздох. Молодой человек медленно вешал тёмный шарф на погнутые крючки, что едва держались на стене за старые дюбели.

— Почти пятнадцать, — обиженно поправила девушка.

— Как школа? Как оценки? — Парень отряхивал от остатков снега очень тонкое для зимы пальто.

— А, ну, нормально, — улыбка становилась кривой.

— Чтобы я поверил, лицо нужно сделать чуть-чуть правдоподобнее, — Кай вздохнул и вошёл в единственную в квартире комнату.

Напротив дивана, из которого едва не лезли пружины, стоял узенький деревянный шкаф и раскладное кресло. Где-то в углу шипел крошечный сломанный телевизор на серой от времени тумбе. Парень подошёл и раздражённо выдернул вилку из пожелтевшей розетки. С мебели давно облез весь лак, а красно-жёлтый старый ковер буквально прилип к полу.

— Ты ужинать будешь? — грустно пробормотала девушка, глядя на молодого человека. — Бабушка суп вкусный сделала.

— Буду, спасибо, — снова вздох. Он окинул взглядом бежевые обои в мелкий розовый цветочек, которые безвозвратно выцвели. Пол под ногами безбожно скрипел, едва не ходил ходуном, а лампочка в старом пластиковом абажуре то и дело мерцала.

— Где она, кстати?

— На кухне, молится, — девочка подперла кулаком щёку и опёрлась на подлокотник дивана. — Довольно давно, скоро закончит.

Кай кивнул.

Весь вид этой квартиры его раздражал, претил, но сделать ничего было нельзя. Как бы он ни старался, студент-сирота не смог бы заработать на жильё получше. Но он хотя бы мог кормить названную бабушку и сводную сестру. Они хотя бы жили с ним лучше, чем без него.

Парень прошёл по узкому коридору с потёками на стенах у потолка и вошёл в квадратную холодную кухню, где возле импровизированного иконостаса на подоконнике стояла женщина лет семидесяти двух — семидесяти трёх.

— Миссис Гросс, — молодой человек поднял глаза. — Могу я вас прервать?

— А, да-да, сынок, конечно, — женщина встрепенулась, тут же отошла от окна, засуетилась, заулыбалась. — Вот и домой вернулся, в девять часов вечера. Кушать будешь, родной? Тебе к супу хлебушка порезать?

Доброе, бледное лицо было смято множеством морщин, но своей глубокой эстетики не теряло. Видно, в молодости нынешняя бабушка была очень красивой.

— Герду видел? — шёпотом добавила она. — Не знаю, что с ней делать! Ты посмотри, опять покрасилась! Да в какой покрасилась!!

— В розовый? — добродушно спросил Кай, усаживаясь за квадратный стол на скрипучий табурет. — Будет вам, не в первый раз уже.

— Совсем без волос останется, — бубнила пожилая женщина, пока наливала половником суп из широкой кастрюли. — Четырнадцать лет всего, ну куда это? Откуда только деньги берёт?

Парень с улыбкой прикрыл глаза. Стоило, наверное, промолчать, что Герда просто выпросила денег у него, а он не смог отказать. В общем-то, как обычно.

— Еле концы с концами сводим, а она волосы раскрашивает, — миссис Гросс подозрительно косилась на пасынка, но высказать своё предположение так и не решилась.

Он сжал ложку в руках. Всякий раз, когда слышал, что денег не хватает, воспринимал это как претензию к себе — и вполне заслуженную. Да, он пока ещё только студент, ну и что с того? Ему двадцать один год. Необходимо что-то делать, чтобы хватало хотя бы на еду и одежду. Летом он мог позволить себе подработать и ночью, но зимой все ночные смены сворачивались.

— Не казнись так, сынок, — с грустью сказала бабушка, глядя парню в лицо. — Ты уж и так нам всем помогаешь, не знаю, что бы мы без тебя делали. Хлеб да картошку ели бы…

Кай мрачно усмехнулся. Они и так ели хлеб и картошку, а ещё покупали еду из раздела практически просроченной продукции. Что может быть хуже?

— Вот выучишься — дела у нас на лад пойдут, — мечтательно прошептала пожилая женщина, глядя на буран за стеклом. Иногда она покашливала, но старалась сдерживать кашель, неловко косясь на молодого человека. Тот замечал, но ничего не говорил, лишь вновь сжимал в бледных пальцах столовые приборы. Сколько бы он ни переживал, деньги на страховку сами собой не появятся. Сейчас лечение они просто не могли себе позволить.

коварный Кай

Он вставал очень рано. Умывался, чистил зубы самой дешёвой зубной пастой, расчёсывал длинные тёмные волосы с платиновыми бликами, затем завязывал их в тугой хвост на затылке. Начисто брился, в спешке принимал быстрый холодный душ. Накидывал на плотное жилистое тело тонкую синюю рубашку.

Отчего-то у него, несмотря на изумительный внешний вид, не было девушки. Может, из-за отсутствия времени. Или заинтересованности. Кай был одержим идеей заработать денег — всё остальное на этом фоне, включая отношения, казалось ему ненужным и неважным.

Он рассматривал в зеркале своё бледное прямоугольное лицо, прямой нос, узкий квадратный подбородок и голубые глаза. С каменным выражением называл свою внешность «приемлемой» и мало заострял на ней внимание, хотя Герда часто называла его фотомоделью. Почему? Молодой человек предпочитал не думать об этом. Более того, любые комплименты относительно внешности он пропускал мимо ушей.

Потому что внешность не имеет отношения к деньгам.

— Сынок, завтракать будешь? — доносилось из кухни.

— Нет, миссис Гросс, спасибо. Я поем в университете, — Кай вздохнул. Пусть им больше достанется.

Скрипнула дверь обшарпанной ванной, и на пороге показалась знакомая розовая голова.

— Что, уже отчаливаешь? — вновь ухмылка. Девочка осмотрела парня с ног до головы и прикрыла глаза. — Да уж, так рано.

— Тебя проводить в школу? — мягко поинтересовался тот, глядя на макушку сводной сестры. Герда была ему по грудь.

— Да нет, бесит, — она прищурилась. — Бесит, мои одноклассницы тебя глазами облизывают.

— Я думаю, тебе кажется. — Казалось, молодой человек слегка сконфузился.

— Кай, Кай, — девушка вновь хитро прищурилась, глядя на сводного брата. — Женись на мне.

— Что?

— Женись на мне!! — повторила она. На секунду показалось, что это было серьёзно. Он с доброй ухмылкой поднял брови и прикрыл глаза.

— Хм. Ну ладно.

— Мы правда поженимся?! — ошарашенная девочка шарахнулась на месте, уставившись на парня. — Правда женишься?!

— Ну да, — вновь улыбка. — Когда тебе стукнет восемнадцать. Женюсь.

— Обещаешь? — Герда в очередной раз подозрительно прищурилась. — А то вид у тебя больно хитрый.

— Обещаю. — Взгляд становился серьёзным.

— Ловлю на слове, — она самоуверенно ухмыльнулась, затем развернулась и вышла из ванной. — Я тебя застолбила! Пусть только попробуют подойти!

Он расслабленно кивнул ей вслед, поправляя у зеркала ворот рубашки и манжеты. Скоро начнётся день, скоро придётся выглядеть опрятно и аккуратно. Даже если всем рубашкам уже несколько лет, и они бывают узки в плечах.

Парень вышел из ванной — и тут же наткнулся взглядом на миссис Гросс. Она сверлила его тёмными зрачками, скрытыми под толстыми стёклами роговых очков.

— Ты что, правда на ней женишься? Не соврал? — бабушка настороженно подняла брови.

— Когда ей будет восемнадцать, она уже сто раз влюбится в кого-нибудь, — Кай поднял добродушный взгляд. — Почему ты так на меня смотришь? В чём дело?

— Не шутят такими вещами, сынок, — грустно выдохнула старая женщина. — Герда и так не самая здоровая. Мало того, ещё и забияка. Но девочка хорошая, добрая… Нельзя так. Она надеяться будет… ждать…

— Ерунда, — отрезал молодой человек. — Через четыре года думать забудет.

— А если не забудет? Ну вот, что если не забудет? — старушка вздохнула, а парень так и не нашёл, что сказать.

— То-то и оно, — она покачала головой. — Я тебе знаешь, что скажу? Женись, коли обещал. И слов на ветер больше никогда не кидай.

— Хватит. Даже если не забудет, вряд ли в восемнадцать она будет напоминать об этом. — Он взял чёрный плотный шарф и поправил его у зеркала. — Я ушёл.

— Счастливо, сынок.

"Немного времени пройдёт — и ты обратишь на меня внимание", — думала Герда, грустными глазами глядя в коридор. "Обязательно обратишь. Будешь, как в детстве, помогать мне и бабушке пересаживать розы."

"Я стану самой красивой — и ты меня полюбишь. И женишься на мне."

В висках громыхало сердце. Опять покрасила волосы, а он даже не заметил. В удивительный, нежно-розовый оттенок, прямо как у той розы, которая ему нравилась… Но этого он тоже не заметил.

Что он вообще замечал?

Сколько денег им не хватало до конца месяца?!

* * *

Она ненавидела ходить в школу. Едва переставляла ноги по дороге туда, стискивала зубы и всякий раз боролась с желанием повернуть назад и импульсивно припереться домой, соврав что-нибудь бабушке. "Бабуль, учительница первых двух уроков внезапно заболела и не пришла, нас отпустили." Или: "Бабуль, сегодня из-за мороза пришло меньше половины класса, нас тоже решили распустить."

Угрюмые одинаковые дома высотой в четыре-пять этажей с мёртвыми маленькими окнами маячили впереди — одинаковые, как в лабиринте. Жизнь в неблагополучном районе была некрасивой и жестокой. Чем красивее была мечта, тем, казалось, больше денег нужно было за неё заплатить. Вот, например, волшебная палочка стоила сто тридцать долларов. Казалось бы, такая мелочь, но сумма — неподъёмная. Для Герды такое и за полгода не скопить. А с чего? С подачек Кая? А волосы красить на что тогда?

гордая Герда

— Ты смел к ним на поклон ходить?! — закричала Герда, со смесью гнева и обиды глядя на брата. — Извиняться перед ними?!!

Снег заносил её дрожащий силуэт, но в школу девушка теперь наотрез отказывалась заходить. Даже сидеть в тесном фойе, даже топтаться в коридоре. Тут, на морозе, она чувствовала себя более в безопасности, чем там.

Парень поднял холодный, строгий взгляд на сестру, и та тут же замолчала, уставившись в землю. Молча поплелась за ним, когда он прошёл мимо, хотя ноги подкашивались. Колени не держали, пальцы давно перестали ощущаться. Розовая шапочка совсем не грела, отчего девушка то и дело стирала сопли старой вязаной варежкой.

— Жизнь немного сложнее, — тихо и так же строго ответил Кай, через спину глядя на шмыгающую школьницу. — Почему ты её ударила?

— Из-за неё меня весь класс ни во что не ставит, — со сдавленной злостью ответила та. — Она пыталась стащить с меня рюкзак. Оскорбляет. Я их всех ненавижу!! Всех! Ты видел её мамашку?! Чтоб она там сдохла от ожирения вместе со своей трусливой, мерзкой дочерью!!

— Герда! — рявкнул Кай и тут же сжал зубы. — Не смей кидать такие фразы. Не. Смей. Поняла меня? — Вздох. — Я понимаю. Думаю, она больше не подойдёт к тебе. Я всё уладил.

— Не подойдёт? — тихо спросила она. — Как ты это сделал?

— Не важно. — Он остановился, затем медленно обернулся и подошёл к сестре, кладя ей на плечи бледные, замёрзшие руки.

Герда проглотила ком. Силуэт брата нависал над ней в свете старого фонарного столба, пока тот мерзко скрипел на ветру. Она не могла понять, какое у Кая лицо, но отчего-то опустила глаза.

— Ни за что не буду перед ней извиняться, даже не проси.

— Не буду просить, — тихо сказал он. Затем холодная рука коснулась розовой шапки, и девушка слегка вздрогнула. — Что бы ни было, что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне. Всегда. Но прошу тебя, будь благоразумной. Буллинг — это больно, но я вылезу из кожи, чтобы обеспечить тебе место в другой школе, получше. А пока… никого не бей, позаботься о репутации. Если они снова подойдут к тебе, держи рядом телефон. Всегда. Знаешь, чего боится буллинг больше всего?

— Сдачи? — Герда подняла глаза. — Ответной агрессии?

— Нет. Насилие порождает насилие, чаще всего, — Кай вздохнул. — Он боится известности. Никакой нарыв не хочет быть вскрыт. Если кто-то на тебя нападает, тут же доставай телефон. Пиши на видео, на диктофон, делай это постоянно, затем показывай всем — учителям, другим подросткам, которые нейтральны. Если зайдёт диалог, выстави это на обозрение.

— Меня тогда будет булить весь класс, — насупилась Герда. — Дурной совет.

— Нет, если на видео ты будешь вести себя правильно.

— Как, например? Как овца — молчать?

— Нет. — Он пожал плечами. — Всегда можно спросить у обидчика: «Зачем? Зачем ты делаешь мне больно сейчас? Ты хочешь поднять себе самооценку? Хочешь самоутвердиться за мой счёт? Ты знаешь, что мне неприятно такое слушать. Зачем ты продолжаешь?»

Он ухмыльнулся и чуть закатил глаза.

— Иными словами, раз кто-то так сильно опускает тебя в положение жертвы — так займи его и пользуйся преимуществами. Займи на некоторое время. Люди не любят злодеев. Посмотрев такое видео, любой человек станет на твою сторону. Значит, будет осуждать тех, кто провоцирует буллинг. Особо одарённые даже начнут за тебя заступаться.

— Кай… — Герда сжала кулаки. — Ты сам бы не воспользовался этим советом. Ты бы не стал так делать. Тогда почему мне советуешь?

— Потому что я беспокоюсь о тебе, — он прищурился. — Я давал отпор другими методами, но тот, который предложил тебе, более экологичный и не запятнает твою репутацию.

— Ключевая фраза в твоих словах — «давал отпор». Я не стану унижаться и кричать о том, что меня обидели, — девушка проглотила ком. — Ни за что не буду униженной, даже если от меня отвернётся весь мир. Даже если меня реально все будут ненавидеть — плевать.

— Почему «все»?.. — Молодой человек тяжело вздохнул, затем медленно наклонился и коснулся её лба холодными губами.

Герда вздрогнула, затем послушно прикрыла глаза и приобняла брата. Вновь сердце словно увеличилось в десятки раз и потяжелело, а тело тут же начало согреваться.

— Почему «все»? — вновь переспросил он. — Всегда есть я. Всегда на твоей стороне. Хочешь, купим солёных крекеров с плавленым сыром к ужину? И посмотрим вместе что-нибудь. Скажем бабушке, что ничего не было, просто собрание.

— Кай… — С дрожащими губами сипела Герда. — Люблю тебя. Спасибо…

— Я тебя тоже люблю, родная. — Он мягко, искренне улыбнулся. Хотел было приобнять, но тут же схватился за лицо и стиснул зубы.

— Что такое? — Девушка взволнованно сдвинула брови. — Что случилось?

— Да в глаз… — Глухо отозвался он. — Что-то попало в глаз. — Парень стал лихорадочно тереть веко, затем трясти головой. — Занесло…

— Дай посмотрю, — тихо сказала Герда, взявшись тонкими пальцами за подбородок брата. — Повернись.

— Нет, стой, подожди, не трогай, — сквозь зубы повторял он, отстраняясь. — Не трогай.

На секунду Кай раскрыл глаза — и левый, казалось, был настолько красным, что кровил. Сосуды на белке полопались, а голубая радужка с крошечным зрачком бесконтрольно по нему скользила. Тут же слиплись от рефлекторных слёз тёмные ресницы.

Безрадостные подарки

— Её вроде бы зовут Лорель, я слышала от одноклассников, — насупившись, сказала Герда. — У нас её кличут «Снежная королева». Она гуляет тут иногда, хрен знает, зачем. Появилась… неделю, может, назад. Может, чуть дольше. Вся такая… как из кино. Никто не знает, откуда она взялась и что ей тут надо. Шляется, присматривается. А почему ты вообще спрашиваешь? — Девушка скрестила руки на груди и прищурилась. — Она тебе что, понравилась? Понравилась, да?

— Что за чушь? — Ростер раздражённо сузил глаза. — Я даже лица её не разглядел. Меня шокировал её внешний вид. Что... такая, как она, здесь забыла? А даже если что-то забыла, где её охрана?

— Ну да, здравый вопрос, — Гросс слегка расслабилась и откинулась на диване, затем печально посмотрела на всё ещё красный глаз брата. — Промыть ещё, может? Всё ещё болит?

— Я же просил больше не напоминать об этом, — оскалился Кай, затем перевёл зачарованный взгляд в окно, на ночной снегопад.

Почему-то хотелось туда посмотреть. Хотелось провожать зрачками снежинки. Холодные, рациональные кристаллы, которые творило небо и просыпало на землю. Удивительная красота.

Казалось, мало кто по-настоящему понимал зиму. Обычно люди лишь кутались в шарфы и злостно чертыхались на ветер и холода. Формы снежинок никого особо не волновали, разве что детей, которые вырезали их из бумаги и клеили на окна перед Рождеством.

Скоро нужно было ложиться спать. Правда, почему-то не спалось. Не оставляло мерзкое чувство, что за ним кто-то наблюдает. Изучает его движения, повадки. Правда, Ростер понимал, что то, скорее всего, просто выдумки его больной головы.

Она ведь... правда болела.

* * *

Она едва продрала глаза. За окном ветер давно стих, и крупный пушистый снег медленно опускался на гигантские, хоть и неказистые, сугробы. Люди кутались в куртки и с угрюмыми лицами шли на работу, правда, Герда этого не видела. Она лишь ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к какому-то странному говору из кухни.

Кай встал давно — как обычно. Словно призрак, он вышел из комнаты и занимался чем-то за её пределами.

В конце концов, девочка не выдержала, вскочила с дивана и стала стягивать с себя серую, заношенную до дыр пижаму. Можно переодеться, пока никто не видит.

Сегодня она совершенно серьёзно выдумывала оправдания перед бабушкой, почему вернётся из школы раньше. После случившегося идти туда не было никакого желания, даже если вместо уроков придётся целый день сидеть на остановке. Заболеть? Ещё лучше — можно хоть месяц там не появляться. Сидеть вечерами в обнимку с Каем и жевать крекеры — замечательная жизнь, несмотря на то что денег не было. Зато с Каем, зато в обнимку. Чудно!

— Я слышу, что ты встала, — вдруг послышалось из коридора.

— А? Ну да... — Герда неловко улыбнулась и, быстро натянув свитер с джинсами, вылетела в коридор.

Затем резко остановилась и застыла, непонимающе глядя на жуткий высокий силуэт брата.

Он как-то странно улыбался. Почему странно — Гросс не могла понять, но эта улыбка пробирала до костей. Кай чуть склонял голову, а один глаз, в который вчера попал лёд, казался пугающе мутным, словно зрачок затянуло пеленой. Словно его… вовсе там не было.

— Доброе утро, сестричка-жена. — В улыбке показались зубы. Казалось, Ростер чувствовал себя просто превосходно, и от опечаленного денежными заботами лица не осталось и следа. — Ты оделась? Просто превосходно. Идём, я провожу тебя в школу.

— А… э… — Она уставилась на пол. Взгляд нервно метался по щелям, дыхание учащалось. — Я сама дойду. Ненавижу, когда мои одноклассницы на тебя смотрят. А что с глазом, Кай? Ты видел это? Нужно… нужно сходить в больницу, сегодня.

— С ним всё просто превосходно. — Улыбка становилась насмешливой. — Разве не видно? Так вот, моя милая Герда, если ты хочешь прогулять, то не получится. Я отведу тебя до самых дверей и удостоверюсь, что ты не вылетишь оттуда как пробка, стоит мне отвернуться.

— Эй, ты… ты чего? — Девушка раздражённо подняла брови. — Я просто не хочу, чтобы ты меня водил, и всё.

— Нет, не всё. Ты хочешь прогулять. — Казалось, он ни капли не сомневался в своей догадке. — Но прогуливать ты больше не будешь. Меня достало такое отношение. Я же сказал вчера, что всё уладил. Сегодня ты посмотришь, как я уладил, оценишь мой труд. Затем вернёшься домой, сделаешь все уроки, и тогда… вечером я дам тебе что-то приятное. Хорошо?

— Я ничего не понимаю. — На лбу выступил пот. — Что… что приятное?

— Увидишь. — Он чуть склонил голову. — А если всё же вздумаешь прогулять, я с тебя шкуру спущу, Герда Гросс. Ну что, мы договорились?

Парень всё сильнее нависал над ней, и его волосы слегка касались её ключиц. Хотелось резко отстраниться, но она всё ещё стояла, глядя брату в глаза.

— Тебе осколок что, вчера в мозг впечатался? — Девочка распахнула глаза и сжала кулаки.

— Не разговаривай так со мной, иначе умрёшь от голода, — ехидно процедил он. Герда не могла понять, шутит Кай сейчас или нет.

— Мне совсем не нравятся такие шутки, — шокированно ответила она, всматриваясь в его жуткий мутный глаз. — Что на тебя нашло с утра?

— Совершенно ничего. — Он резко выпрямился, и его взгляд утонул в тени тёмного коридора. — Двадцать минут тебе на завтрак и сборы. Чтобы стояла у двери меньше чем через полчаса.