Особенности физико-математических застолий

– Фемтометр, – сказал отец и грозно посмотрел на меня. Пару дней назад он вернулся с вахты, и теперь всеми силами пытался наверстать упущенное и найти все пробелы в моём образовании.

– Это единица измерения длины, – начал вспоминать я, – равная 1/1000000 метра…

Отец нахмурился.

– Или 1/10000000? Чёрт…

– А теперь скажи мне, дорогой друг, – ледяным тоном произнёс он, – каким образом ты с такими знаниями собираешься поступать на физмат Межпланетного гордианского университета? Элементарные вещи запомнить не можешь.

– Да никуда я не собираюсь, я тебе уже говорил! – обиделся я, – Окончу школу и пойду в Поэтико-театральное училище! Мои стихи уже многим нравятся.

Отец подошёл вплотную и взялся за воротник моей рубашки:

– А теперь послушай меня: не вздумай такое нести при бабушке. Она 50 лет посвятила ядерной физике, и я не хочу, чтобы её хватил удар от того, что внук собрался в ПТУ.

Я молча кивнул. Он отпустил меня и отошёл в сторону. Я побежал в свою каюту, где собирался просидеть один вплоть до прибытия нашего семейного дирижабля на бабушкин двор. Но как только я зашёл, в дверь постучала мама.

– Я зайду? Саш, ну ты не принимай близко к сердцу. Ты же знаешь, отец тебе только добра желает. Ну да, бывает резковат, но это он от нервов, только же с работы прилетел. Он скоро отойдёт, и всё наладится.

– Думаешь? – с надеждой спросил я.

– Конечно. Но ты главное поосторожнее с формулировками, про ПТУ ничего не говори, не будем пугать бабушку.

Я вздохнул.

Наш дирижабль приготовился к посадке. С высоты птичьего полёта я заметил огромный приветственный баннер “Нашей бабушке – 70 лет!”, её большой уютный дом и множество людей вокруг.

Как только я вышел из дирижабля, ко мне подбежал Роберт, механический пёс, которого дедушка собрал для меня в детстве.

– Хороший мальчик! – я потрепал его за металлическим ухом, – Так, а что это у тебя в зубах?

Он разжал челюсти, и ко мне на руку вывалился воланчик. К нам подошёл дедушка:

– Это я его запрограммировал разные предметы приносить, особенно недавно упавшие. То-то я думал, что там мелюзга ищет по кустам, – он добродушно рассмеялся, и я его обнял.

За его спиной я увидел широко разросшийся шиповник, внутри которого виднелась детская рука с ракеткой для бадминтона.

– Он точно здесь, отвечаю, – донёсся голос моей троюродной сестры. Теперь уже засмеялся я.

Зайдя в дом и оглядевшись, я понял, что мы прилетели последними, и вся семья давно в сборе. Дядя Коля в красках рассказывал собравшимся вокруг него родственникам, как проводил исследование воздействия пепла на чувство страха у уток-мандаринок и чуть не получил за это Шнобелевскую премию. Обычно это значило, что он уже успел напиться. Бывшие бабушкины коллеги отдельной группой обсуждали концепции физики элементарных частиц.

Тут я увидел Оксану, мою старшую сестру. Она установила стульчик для кормления и пыталась усадить в него своего сына Павлика. Ребёнок сопротивлялся как мог, и я решил помочь.

– Спасибо, Саш, – сказала Оксана, когда мы всё-таки справились с Павликом, – что бы я без тебя делала! Думала хоть здесь отдохну немного, даже этого с собой взяла, но что толку.

Она кивнула в правую сторону, я повернул голову и увидел Виталика, мужа Оксаны. Он был человеком искусства, а потому считался семьёй крайне не выгодной партией для моей сестры, писавшей во время свадьбы аспирантскую работу по кибернетике. Виталик работал художником и держал в руках несколько своих набросков, объединённых скрепкой, видимо, в подарок имениннице. Картины были, я бы сказал, на любителя.

Тем временем Оксана взяла в руки чайную ложечку и попыталась накормить сына детским питанием. Павлик с криком: “Не буду!” резко закрыл рот, и еда пролилась на слюнявчик. Сестра тяжело вздохнула.

– Ему уже 17 месяцев, а он перемножает в уме только двузначные числа, – тяжело сказала она, – Я боюсь, что он отстаёт в развитии.

– Ещё нагонит, – я попытался её как-то ободрить, – дети быстро развиваются.

В комнату зашла бабушка, и я бросился к ней:

– С днём рождения, ба!

– Спасибо, Сашенька, – она крепко меня обняла, – Как ты вымахал! Уже меня перерос! Начал готовиться к поступлению, небось?

– Я ещё не очень определился, – обтекаемо сказал я.

– Ну конечно, в твои годы я тоже не могла выбрать между ядерной и астрофизикой. Да и папа твой сомневался.

– Я склоняюсь к поэзии, – выпалил я и спиной почувствовал тяжелый взгляд отца.

– К поэзии? – повторила бабушка.

Воцарилась тишина. Даже дядя Коля оборвал очередную свою историю на полуслове.

– Ну… – замялся я.

– Мы с ним ещё поговорим, – процедил отец.

Из толпы вышел Виталик:

– А лично я считаю, что у человека есть свобода выбора, и переубеждать его нельзя. Тем более, поэзия – отличное направление, я уже много лет пишу стихи. Можно сказать, что я не только художник, но и поэт.

Я увидел, как Оксана закрывает лицо руками. Пара гостей хмыкнула.

– А давайте устроим поэтический поединок! – на дядю Колю снизошло озарение, – Они такие талантливые, так пусть поздравят юбиляршу в стихах! Один начинает, другой продолжает, в конце определим победителя.

Все захлопали.

Я зажмурился. Не хватало ещё опозориться прямо на семейном празднике! А что после этого со мной сделает отец, я и думать не хотел.

– Ангелина Анатольна,

Начинаем мы застолье,

Будем праздник отмечать

И гостей всех привечать, – начал Виталик.

Я был в ужасе и надеялся, что никто не додумался снять этот позор на видео. Рифмовать глаголы считалось стыдным ещё в прошлом веке.

– В доме новая традиция,

В ней спасает эрудиция.

Пожеланий у нас много,

Не судите стихи строго! – продолжил я.

– Счастья вам, ну и здоровья,