Осторожно! Влюбленная ведьма!

Пролог

Аннотация:

Во имя справедливости и женской солидарности Кэссиди и её подруга Пенелопа взялись за невыполнимое и неблагодарное, как выяснилось, дело - наказать неисправимого ловеласа, который разбил сотни и сотни невинных, наивных девичьих сердец. О том, каких бед они в связи с этим наворотили, читатель узнает из этой книги.

Начало истории: книга 1 - Осторожно! Отвергнутая ведьма - бесплатно!

В тексте:

- веселые студенческие годы подросших мстительниц;

- скандинавская мифология, описывающая противостояние между Суртом и Хель.

- мстительные фейри;

- проклятый ловелас, который к тому же ещё и оказался огненным львом)

- юмор, приключения, магические поединки

- Хэллоуин

Пролог

Как известно, взрослые практически никогда, вернее, скорее вообще никогда, не доверяют детям тайны, которые они считают по-настоящему важными. Именно так и случилось с Кэссиди, которая несмотря на то, что и её родители и старший брат знали тайну рождения Александра Каролинга, понятия не имела о том, что в его венах течет совершенно особенная кровь.

И незнание это, пожалуй, вполне могло бы послужить смягчающим обстоятельством её вины, если бы мы с вами не понимали, что даже если бы она и знала о том, что Александр – потомок самого Сурта[1], это вряд ли бы что-то изменило в её планах и действиях.

Поскольку, ну откуда же она могла знать, что Алекс никакой не преступник, а наоборот? Не могла она знать также и том, что усыпленные ею Алекс и неправильный тролль попадут в руки не полиции, а очень опасных и кровожадных преступников! И уж тем более, она не могла знать о том, что преступникам понадобится ни много, ни мало, а кровь и органы, с которыми ни сам Алекс, ни его зверь ну совершенно не желали расставаться. Как не знала она ничего и о самом Сурте.

Почему?

А потому что, стараниями Хель[2], о Сурте, который был древнейшим из хтонических богов и Владыкой огненных земель Муспельхейма, практически все давно забыли…

[1] Сурт – Владыка огненной земли (Муспельхейм) в скандинавской мифологии. Древнейший из хтонических богов.

[2] Хель – в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых (Хельхейма) и мира ледяных Йотунов Нифльхейма.

Глава 1

Глава 1

Многие миллиарды лет назад…

Вначале не было ничего, кроме безграничного пространства, бесконечного безвременья и огромной, беспредельно-бездонно-безжизненной пустоты Гиннунгагап, которая была настолько пустой, что в ней не только никто не мог жить, но и ничто не могло жить.

Тем не менее, сама Гиннунгагап была живой… Более того, у неё была душа. И потому, несмотря на то, что на протяжении миллиардов лет она ощущала себя вполне самодостаточной и довольной жизнью, в какой-то момент ей вдруг стало одиноко и тоскливо.

Вначале это была лишь искра тоски и неудовлетворенности, из которой за тысячелетия одиночества постепенно разгорелось страстное, неудержимо-неугасимое пламя желания разделить вечность с кем-то ещё.

И именно из этого её страстного желания и родился Сурт.

И настолько велико и горячо к тому моменту было пламя желания Гиннунгагап, что огненная страсть Сурта оказалась гораздо более могущественной, рьяной и неистовой, чем это виделось ей одинокими, длинными и холодными ночами.

С ужасом наблюдая, как всепоглощающее, алчное пламя захватывает всё новые и новые её территории, в скором времени грозя оставить от её бесконечных просторов лишь пепел, Гиннунгагап взмолилась о пощаде…

Что же касается Сурта, то он был бы счастлив внять её молитвам.

Однако в то время он был ещё слишком юн, а значит, неопытен, нетерпелив и порывист и потому, как ни пытался, оказался не способен обуздать первозданное пламя, порожденное его огненной страстью к своей первой и единственной любви и смыслу всего его существования.

Вот только Гиннунгагап не поверила ему. Решила, что предал её Сурт и задумал погубить. Вознегодовала. Возненавидела. И сердце её наполнилось ядом злобы и смертельным холодом.

Ох, как же она жалела теперь, что пошла на поводу у своих желаний и создала Сурта. Как же страстно она мечтала теперь о его скорейшей кончине…

И вот из этой-то злобы, холода и страстного желания покончить с Суртом и появилось на свет второе творение Гиннунгагап – абсолютный антипод владыки Всепоглощающего Пламени – богиня смерти и вечного холода, безжалостная, расчетливая, лишенная даже капли сострадания, Хель.

Породив Хель, Гиннунгагап испустила последний вздох и вполне возможно тут же и перестала бы существовать, как нечто обладающее тонкой, ранимой и трепетной душой. Однако мучаемый глубочайшим чувством раскаяния Сурт не желал, чтобы великая его любовь и та, что дала ему жизнь, превратилась по его вине в бездушное и бездонное нечто. И потому он изловчился и в последнее мгновение сумел-таки поймать этот вздох.

Поймал. И раздавленный горем, скорбящий и растерянный застыл в нерешительности не ведая, не понимая, что дальше ему делать… Как теперь ему жить? И главное, для чего ему теперь жить?

И именно этим моментом его великой слабости и воспользовалась коварная Хель, чтобы напасть на него со спины, воткнув в его огненное сердце ледяной кинжал.

Воткнула и трусливо убежала, потому как опасалась, что огненный великан сможет её одолеть даже и с кинжалом в сердце. Поскольку на тот момент в сравнении с живительной, огненной силой Сурта, её собственная несущая смерть и холод сила была совсем ещё ничтожной.

К слову, Хель изначально понимала, что удар её кинжала, если и нанесёт могущественному огненному богу рану, то уж точно не смертельную. И потому расчет её был не на силу, а на хитрость. И хитрость эта была в приворотных свойствах заговоренного на любовь к ней кинжала.

Не ожидавший подлого удара в спину огненный великан, содрогнувшись всем телом от внезапно пронзившей его сердце острой и резкой боли, упал на колени и, схватившись за грудь обеими руками, выронил… из ослабевших рук столь бесценный для него последний вздох Гиннунгагап.

И упал этот вздох в землю…

В землю, которую Хель успела заморозить одним только своим мимолётным присутствием.

Никогда до и никогда после не был огненный великан в таком отчаянии, как в то мгновение, когда последний вздох единственного смысла его существования исчезал в мёртвой расщелине холодного, мёртвого камня. Такого же мёртвого, каким отныне был и он, Сурт. Не было у него больше ни сил, ни могущества, ни воли, ни даже надежды. А были только печаль, раскаяние и боль. Бесконечная, бескрайняя, вечная боль…

Мужчины, а тем более огненные великаны не плачут, просто порой по их щеке целиком и полностью по собственной инициативе вдруг решает прокатиться, дабы подразнить горькую долю, скупая мужская слеза.

И именно так и случилось в этот раз. По щеке Великого Муспеля вдруг прокатилась огненная слеза и прежде чем он успел её проказницу поймать, она уже упала в то самую расщелину, в которой исчез и последний вздох Гиннунгагап.

И жара любви, боли и раскаяния этой слезы оказалось как раз достаточно, чтобы, растопив лёд, сковывающий мёртвый и холодный камень, превратить его в несколько капель влаги, которая, окропив собой последний вздох Гиннунгагап, даст ему живительную силу.

Ту самую живительную силу, из которой потом вырастет мировое дерево Иггдрасиль[1], которое впоследствии даст рождение таким мирам как Ванахейм[2], Мидгард[3], Асгард[4], Ётунхейм[5], Свартальвхейм[6] і Юсальфхейм[7].

Но это будет потом, а пока…

[1] Иггдрасиль – монументальное дерево, которое согласно мифологии объединяет и дает жизнь девяти мирам скандинавской космологии.

[2] Ванахейм – мир старых богов, даже более старых, чем сами Асы. Они известны своей властью над жизнью и счастьем, и семя является их символом. Фрейр и Фрейя – правители Ванахейма и объединены в священном браке, который приносит жизнь на плодородную землю. Не всем известны секретные знания колдовства, которые знают ванны и передают избранным.

[3] Мидгард – срединный мир. Мир людей.

[4] Асгард – это мир богов-асов, небо и будущее. Распложен высоко над миром людей. Светящиеся залы богов кружатся в небе подобно звездам и двенадцати знакам зодиака. Только те, кто храбр и чист сердцем, смогут оседлать радугу Биврёст и с её помощью подняться в небо к дворцам Асгарда.

Глава 2

Глава 2

Пока Сурт пребывал в отчаянии, Хель не теряла времени даром, а с помощью своей армии ледяных великанов Йотунов, двигаясь с севера на юг, сковывала льдом и холодом всё новые и новые огненные земли.

И скоро… Точнее, относительно скоро… А если ещё точнее, то парочку миллионов лет так спустя, её владения и её могущество уже могли поспорить с владениями и могуществом Сурта.

И решила Владычица царства холода и смерти, что она уже достаточно сильна, чтобы вступить в бой с Владыкой огненных земель и гарантированно уничтожить его. Если не силой, то хитростью.

Не было тогда ещё у Сурта его огненного меча, а у Хель – её ледяного посоха и потому ледяной деве и огненному великану пришлось сойтись в рукопашной схватке.

Огненные прикосновения Сурта жгли белоснежную кожу ледяной красавицы пламенем – жарким, как сама страсть и ярким, как сама жизнь. И наоборот, ледяные прикосновения Хель обжигали темнокожего великана холодом, постепенно смиряя его боль, укрощая отчаяние и охлаждая его пламенную ярость.

И возможно именно поэтому в этой самой первой схватке ледяной девы и огненного великана, которая длилась многие миллионы дней и ночей, пролилась не кровь, но первая вода.

При этом, чем ожесточеннее становилась битва Хель и Сурта, чем яростнее плавились ледяные глыбы, пытаясь затушить бушующее пламя, тем больше становилось воды. И тем в более благодатную почву превращалась поверхность скалы, в каменную расщелину которой некогда упал последний вздох Гиннунгагап.

Да-да. Сила любви, отчаяния и раскаяния огненного великана оказалась столь велика, что живительной силы его слезы хватило на то, чтобы за прошедшие парочку миллионов лет последний вздох жизни Гиннунгагап не только не превратился в пустое воспоминание, но и пустил корни и пророс в маленькое деревце, которое впоследствии вырастет в самое могущественное и величественное дерево во Вселенной и получит имя Мировое Дерево Иггдрасиль.

Однако вернемся к первой битве.

Землю и небеса трясло как в лихорадке, гремели нескончаемые раскаты грома, сверкали страшные, ни на мгновение не меркнущие молнии, почти все из которых пролетят миллиарды световых лет и зажгут в далеких небесах мириады звёзд, и лишь одна из них, которую впоследствии назовут Солнце, улетит не очень далеко от своего создателя. И эта же звезда – станет вечным источником силы Сурта.

Из соприкосновения вечного ледяного холода с вечным жарким пламенем в безграничных количествах рождались всё новые и новые клубы пара, которые постепенно всё более насыщали собой окружающее Сурта и Хель пространство, пока, наконец, не пролились на их головы бесконечно долгим дождём.

Однако сражающиеся не на жизнь, а на смерть Владычица Нифльхейма и Властелин Муспельхейма – его даже не заметили.

Не заметили они и того, что сначала под их ногами образовалась лужа, затем озеро, затем море…

А вода всё прибывала и прибывала… И вот уже они оказались со всех сторон окружены бушующими водами мирового океана Имира.

И вот удивительное дело, казалось бы, вода должна была погасить огонь Сурта. Однако битву начала проигрывать именно Хель.

О да, она всё просчитала правильно. Всё учла. Кроме того, что отдавая, можно не только терять, но и получать.

Щедрый, горячий и искренний по натуре огненный великан никому и никогда не желал зла. Ничто не просчитывал и ни на что не рассчитывал. И если любил, то всем своим огненным сердцем. А если делился, то от пламенной души.

И потому поделившись своим огнём с Солнцем и звёздами, Сурт не только сбросил избыточную мощь своего огня, который чуть было не погубил Гиннунгагап, но и получил верных, всегда готовых прийти ему на помощь союзников.

И именно этих союзников, а конкретно: Солнце – Хель и не учла.

Более того, когда взошедшее над горизонтом новорожденное Солнце атаковало её своими яркими и жаркими лучами, она не сразу поняла, отчего вдруг её силы стали так быстро таять, а силы Сурта, наоборот, прибывать.

Как только же она это поняла, то тут же решила прибегнуть к заранее заготовленной хитрости…

И в следующее же мгновение ледяная дева взмолилась о пощаде. Не забыв при этом обратить внимание огненного великана на то, что эта война между ними – его изначальная вина!

И в самом деле! Разве был выбор у неё, той, которая была рождена из душевной боли и телесных страданий Гиннунгагап единственно для того, чтобы отомстить за свою создательницу?

Ну и что на это мог ответить мучимый раскаянием и чувством вины огненный великан? Что мог противопоставить сим справедливым, по его глубокому убеждению, обвинениям?

К сожалению, ничего другого, кроме как признать справедливость сих аргументов, в очередной раз покаяться и склонить голову у ног обессиленной и обескровленной, почти превратившейся уже в бесплотную тень, Хель.

Будь у неё силы, она тут же бы и прикончила глупого и доверчивого огненного великана, даже несмотря на то, что за каждым её движением ревностно и зорко следило Солнце. Однако на тот момент ледяная дева была совершенно без сил. Более того, стараниями всё того же Солнца, продолжала их терять, с каждой секундой становясь всё слабее и бесплотнее.

И потому в ответ на мольбу огненного великана о даровании ему прощения, она улыбнулась ему своей самой чарующей из улыбок и благосклонно кивнула.

Прекрасная. Трепетная. Беззащитная. Такая непохожая на него. И одновременно такая родная и близкая. Потому что она, как и он, была творением единственной и неповторимой, страстно любимой им Гиннунгагап.

И всё. Этого было достаточно, чтобы дожидавшееся своего часа приворотное заклятие активировалось и, захватив в плен огненное сердце наивного великана, заставило его биться и гореть отныне только для одной Хель.

И именно это коварной богине смерти и холода и надо было…

Теперь у неё снова было сколько угодно времени на то, чтобы восстановить и приумножить свои силы. При этом враг её не только не будет ей мешать, но и с радостью будет помогать. А чтобы уже наверняка, она ещё и вид сделала вид, что отвечает взаимностью на пылкие чувства Сурта.

Глава 3

Глава 3

И снова прошли многие и многие лета… Хотя, скажем прямо, не просто лета, а целые тысячелетия.

И за это время очень многое изменилось. Мировое дерево Иггдрасиль, южный корень которого уходил глубоко и далеко в огненные земли Муспельхейма, а северный – столько же глубоко и далеко в земли льда и смерти Нифльхейма выросло сильным и могучим и начало плодоносить удивительными плодами, каждый из которых заключал в себе целый мир.

Не изменились только Хель. Её по-прежнему питали дикая злоба и лютая ненависть к Сурту и всему живому.

Да и как ей было не злиться? Ведь не будь её, Хель, не было бы и Иггдрасиль! И, тем не менее, все существа, рожденные в этих появившихся благодаря ей, и только ей, мирах, поклонялись огню и Солнцу, молясь, чтобы в их очагах никогда не погас первый, и чтоб, не дай боги, не померкло второе.

И никто, ровным счётом никто, не поклонялся ледяной деве Хель! Более того, никто из них даже понятия не имел, что не будь её, Хель, не было бы и их! Потому что, если бы не она, то никто бы не остановил взбесившегося огненного великана, и тогда сгорела бы Вселенная дотла.

И хотя зависть, обида и злоба поедом ели Хель изнутри, своим холодным расчетливым умом она понимала, что до тех пор, пока в союзниках Сурта Солнце – в честном бою ей его не победить.

И потому ледяная дева набиралась сил и выжидала.

И пока выжидала, весьма талантливо изображала любящую и преданную подругу Сурта и лучшего друга Верховного правителя Асгарда Одина[1].

Почему Хель выбрала себе в друзья правителя именно Асгарда, а не правителя Ванахейма, Мидгарда, Ётунхейма, Свартальвхейма или Юсальфхейма? Да потому, что именно Один – почитался как верховный правитель и бог во всех вышеупомянутых мирах.

Справедливости ради нужно отметить, что в этом была также и заслуга Хель. Ибо, в то время как Сурт был наставником Одина в военном деле, Хель была наставницей Одина в колдовстве. Более того, именно Хель рассказала Одину об источнике мудрости и поведала о том, что, если он предложит Мимиру[2] достойную цену, то тот позволит ему испить из источника мудрости.

И не обманула. В обмен на левый глаз Мимир позволил правителю Асгарда испить из источника мудрости. К слову, не обманул его также и Сурт. Он пообещал Одину, что тот сможет постичь силу рун, если позволит насадить себя на своё же копьё, как на шампур, и, истекая кровью, провесит пригвожденным к стволу Иггдрасиля в течение девяти суток.

Вот так, благодаря советам и наставничеству Сурта и Хель, а также собственному самопожертвованию, Один и стал не только самым могущественным, но и наимудрейшим из мудрейших во всех семи мирах.

И хотя Один одинаково почитал и Сурта и Хель как своих наставников, однако, как и остальные жители семи миров, поклонялся он творению и верному союзнику Сурта – Солнцу. К холоду же и смерти он, хотя и относился с уважением, однако в его понимании они скорее были неизбежным злом, чем предметом достойным поклонения.

Ясное дело, что Хель подобное положение вещей совершенно не устраивало. И оттого в черной и завистливой душе её цвела плесенью и пахла тленом и разложением ненависть. Холодная, вымораживающая. Гнилая, как на торфяных болотах. С запашком тухлых яиц, зеленовато-желтым мхом злобных намерений, с сероводородными разливами ядовитой ярости. С одним-единственным желанием – уничтожить… всех неблагодарных! Но прежде всего, ненавистного Сурта.

А что же Сурт? Возможно, он видел её насквозь? Или, по крайней мере, подозревал, в неискренности?

К сожалению, нет.

Ослепленный новой великой и страстной любовью огненный великан пребывал в блаженном неведении и не замечал ничего, кроме того, каким счастливым делала его и как благотворно влияла на его излишне горячий характер прекрасная ледяная дева.

И любви его нисколько не мешало то обстоятельство, что огненная земля Муспельхейм находилась за многие тысячи миль от царства вечного льда Нифльхейм, потому что везде, куда был способен проникнуть самый слабый солнечный луч, был способен также перенестись и создатель солнечного света Владыка Муспельхейма.

Хель же это обстоятельство просто бесило. И потому большую часть своего времени она проводила в скрытом от солнечных лучей могучими вековыми льдами реки Гьёлль и корнями дерева Иггдрасиль – Хельхейме. Только в этом сумрачном, безжизненном и холодном мире она чувствовала себя полноправной хозяйкой и только здесь находила покой.

Однако не только покоем притягивал её этот мир, но и тем, что здесь были её лаборатории, в которых она тысячелетие за тысячелетием работала над тем, чтобы вывести особую породу ели «Ходдмимир», которая бы не только не нуждалась в солнечном свете, но и оказалась бы устойчивой к огню Сурта.

Иначе говоря, Хель выжидала не пассивно, а весьма активно: она готовилась к новой схватке с Суртом.

И начала она подготовку с того, что заказала ледяным йотунам изготовить ей Посох, который был бы способен накопить в себе ледяную силу такой мощи, которой можно было бы заморозить даже Солнце. Йотуны довольно быстро пришли к общему мнению, что только северный корень мирового дерева Иггдрасиль – является подходящим материалом для изготовления такого Посоха, но одно дело понимать в теории, и совсем другое – сделать на практике. И потому, прежде чем Посох был, наконец, изготовлен, в очередной раз прошли – целые тысячелетия.

Само собой разумеется, что Хель были предприняты все меры, чтобы о Посохе никому не было известно и потому все задействованные в его изготовлении йотуны были связаны нерушимой кровной клятвой.

И надо ж было такому случиться, что пока ледяные йотуны работали над изготовлением Посоха по заказу Хель, гномам пришла в голову идея – в знак благодарности за то, что Сурт обеспечивает их кузницы огнём, выковать для него меч. И понятное дело, что не мог это быть какой угодно меч, а только особый! А значит, и из особого материала. И единственный материал, который пришёл на ум гномам – разумеется, был южный корень дерева Иггдрасиль.

Глава 4

Глава 4

За годы притворства Хель хорошо изучила и Одина и Сурта и знала, что в ответ на агрессию Сурт сначала действует и лишь потом думает, а Один – так долго думает, что прежде, чем он всё обдумает, всё давно уже свершится.

И потому как только Хель убедилась, что выведенная ею ель «Ходдмимир» обладает всеми необходимыми ей качествами, она отправилась к Одину.

К слову, упомянутые выше качества ели гарантировали ледяной деве, что после того как огонь Сурта, не без её помощи, разумеется, вновь выйдет из-под контроля и сожжет весь мир, ей самой будет где переждать вселенский пожар. По-крайней мере, таков был вариант «А». Был, разумеется, у неё и вариант «Б» и даже «В», но до них она надеялась дело не дойдёт никогда…

Итак, пришла она к Одину и, обливаясь горькими слезами разочарования в «любимом», поведала она Верховному Божеству Асгарда о так называемых планах Сурта. О том, что Владыка Муспельхейма якобы предложил ей объединить его огненных великанов и демонов с легионами мертвецов Хельхейма и ледяных йотунов Нифльхейма и без какого-либо объявления войны напасть на Асгард.

И как она и рассчитывала, Один, хотя и не усомнился в словах своей наставницы, поскольку весьма и весьма её уважал, однако и Сурта он тоже уважал и потому поверить в услышанное вот так сразу просто не мог.

И потому, опять же как Хель и рассчитывала, послал своего побратима Локи[1] Лаувейcона, которого весьма ценил за его ум и проницательность, проверить эту информацию.

Локи Лаувейcон и, в самом деле, был чрезвычайно умён и проницателен, вот только ещё… он также был амбициозен, высокомерен, весьма себе на уме и искренне ненавидел Сурта, которого считал своим отцом. Непутёвым отцом, который обрюхатил его мать, и думать о ней забыл. Что, учитывая любвеобильность и плодовитость Великого Муспеля и огненный дар самого Локи – вполне могло быть правдой.

Здесь стоит отметить, что ледяная дева Хель изначально заверила «любимого», что ничуть не возражает против его похождений «на сторону», ибо понимает, насколько разные у них темпераменты. И ясное дело, что Сурт был безмерно благодарен любимой за понимание.

Однако вернёмся к Локи, который, в силу своих не особо высоких душевных качеств и обиды на непутёвого отца, не мог не воспользоваться столь удачной возможностью, которая позволяла ему не только отомстить, но и занять положенное ему по праву рождения, как он считал, место – Великого Муспеля.

А посему нет ничего удивительного в том, что сговорившийся с Хель Локи, подтвердил каждое её слово и тем самым обманул Одина. У которого на тот момент ещё не было ни одного основания не доверять своему другу и побратиму.

И потому не было у Одина другого выбора, кроме как снарядить военную экспедицию во главе с его любимым сыном Тором и владыкой Ванахейма Фрейром, дабы те защитили «несчастную и беспомощную» Хель от гнева её любовника, который, как она утверждала, обязательно должен был последовать в ответ на её отказ поддержать его в несправедливой захватнической войне против Асгарда.

Что же касается Сурта, то ему Хель отправила сообщение, в котором молила спасти её от произвола Тора и Фейра, которые, воспользовавшись тем, что Один, в очередной раз отбыл в неизвестном направлении в поисках мудрости, решили захватить Нифльхейм, дабы из снежной пустыни превратить его в землю обетованную и плодоносящую.

Не будь Сурт столь горяч по своей натуре и не люби он Хель всем своим сердцем приворотной лишающей разума любовью, то, возможно, он и не бросился бы сломя голову спасать свою любимую от тех, кого он обучал военному делу и кого любил почти как собственных сыновей, а прежде поговорил бы с ними.

Однако тот, кто не способен мыслить рассудительно и хладнокровно, чаще всего не способен также и на разумное и логическое мышление…

И всё же, когда навстречу Сурту выступили Тор и Фрейр и предложили ему переговоры о мире, горячую голову огненного великана посетила мысль, что происходит нечто не совсем понятное ему.

Однако прежде чем огненный великан успел сообразить, что именно его смущает, его огненное войско было атаковано с правого фланга.

Атаковал, разумеется, Локи. И сделал он это, разумеется, вопреки воле Тора и Фрейра. Но Сурт об этом, естественно, не знал.

И потому отреагировал реактивно и первым же ударом смертельно ранил Фрейра. И этим своим ударом, к сожалению, подтвердил лживые слова Хель, о том, что владыка Муспельхейма не хочет мира, а хочет войны.

И вот уже многомиллионное войско объединенных сил всех семи миров, возглавляемое военачальниками из рядов славных воинов Вальхаллы, каждый из которых стоил в бою десяти огненных демонов, готовы выступить против многомиллионной огненной армии Владыки Муспельхейма на радость Хель.

Вот только, к счастью всех этих семи миров, рано Хель радовалась, потому как снова кое-чего не учла.

На сей раз она не учла того, что имеющие обыкновение не вмешиваться в дела мирские Вещие Норны[2] – всё же решили вмешаться. А как же иначе? Если на кону оказалось ни много ни мало, а продолжение существования жизни как таковой.

Посему вещие девы Урд, Верданди и Скульд, которым известно всё, что было, что есть и что будет, явились Одину и Сурту во сне и поведали всё, что знают…

И таким образом, коварный план Хель был разоблачён.

И хотя и Один и Тор понимали, что Сурт, как и они, попал в ловушку, расставленную коварной Хель, их всё же весьма обеспокоило то, как легко огненный великан поддался на провокацию и то, насколько мало он себя контролировал. И потому их условием заключения мира с Великим Муспелем стало требование отдать на хранение норнам огненный меч Лэватайн, которым он лишил жизни Фрейра.

И Сурт, который чувствовал себя круглым и набитым дураком, и чьё щедрое, искреннее и любящее сердце вновь было переполнено раскаянием и чувством вины – не стал возражать. Нежно поцеловав свой меч на прощанье, огненный великан отдал его норнам.

И за это его праведное и сделанное по велению совести и сердца деяние норны помогли Сурту избавиться от приворота. Они отправили его к своей кузине колдунье Гулльвейг[3] (да, да, к той самой, что разожгла войну между Ванами и Асами) с запиской. И по просьбе своих могущественных сестёр колдунья избавила Владыку Муспельхейма от пагубной и неприродной страсти к Владычице Нифльхейма и Хельхейма.

Глава 5

Глава 5

Кто знает, возможно, побежденная, отверженная и всеми забытая Хель когда-нибудь и успокоилась бы. И перестала бы искать новые способы уничтожения Сурта и подчинения себе миров…

Однако в один прекрасный день (прекрасный для неё и непрекрасный для всех остальных) одна из вернувшихся с юга метелей поведала своей Повелительнице о котле Всеведения, заглянув в который можно увидеть не только то, что было, что есть и что будет, но и то, что могло бы быть и что могло бы случиться.

Но вот незадача! Прознала метель об этом котле только благодаря землетрясению, всколыхнувшему землю и небеса на многие километры вокруг. И причиной этого землетрясения стал никто иной, а именно этот взлетевший в воздух и разорвавшийся на миллиард мельчайших частиц котел…

Метель наверняка не знала, но слышала, как сказывали, что будто бы произошло это из-за того, что ведьма Керридвен при приготовлении особого, изменяющего судьбу зелья для своего неудачника сына, случайно, а, возможно, и по чьему-то злому умыслу, положила в котёл вместо узрев-травы, разрыв-траву.

Хотя, если учесть то, что сколки котла разлетелись по самым дальним уголкам всех девяти миров – то, скорее всего, всё же по чьему-то злому умыслу. Ибо случайно такой мощный разрывной эффект, вряд ли, мог бы быть достигнут. А только в том случае, если разрыв-траву заговорили особым образом и силой наполнили.

Собрать миллиарды мельчайших осколков, раскиданных неизвестно где по всем девяти мирах – та ещё задачка! Но, как известно, чего-чего, а терпения Владычице льдов, тьмы и смерти всегда было ни занимать. И потому, хотя она и понимала, что потратит на сбор осколков котла Всеведения несметное количество времени – её это не остановило.

Потому что ей, как воздух, как сама жизнь, нужно было альтернативное пророчество! Ибо, после того, как в судьбу девяти миров вмешались норны, оно и только оно было её последней надеждой.

Осколки котла Хель лично собственными руками собирала и склеивала между собой несколько тысячелетий.

И, в конце концов, награда всё же нашла своего героя, точнее героиню: благодарный за восстановление своей целостности Котёл Всеведения напророчил Владычице Нифльхейма и Хельхейма, всего один, единственный – но, очень хороший, как он бодро и уверенно утверждал, шанс – стать-таки единственно-признанной Богиней-Создательницей.

Для этого, по словам Всеведающего котла, всего-то и надо было, чтобы некий избранный потомок Сурта убил своего пра-пра-пра… пра… предка, обезглавив того именно и конкретно огненным мечом Лэватайн.

– Избранный потомок Сурта?! – истерически рассмеялась Хель, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от отчаяния. – Ты что, издеваешься надо мной?! Да, ты хоть представляешь себе, глупый горшок, сколько этот неутомимый племенной жеребец наплодил потомков до того и тем более, после того как понял, что его разбитое мной сердце отлично лечится путем покорения других, многочисленных женских сердец! Да у него этих потомков… просто немереное количество! И вот как?.. Как я пойму, кто из них Избранный?

– Избранному, единственному из всех потомков Сурта передастся способность Владыки Муспельхейма, превращаться в крылатого льва и изрыгать из своей пасти пламя и ещё он единственный, кто сможет взять в руки Лэватайн и, при этом, меч не испепелит его на месте, – важно и наставительно объяснил «глупый горшок».

– Крылатый лев, изрыгающий пламя из пасти – это довольно редкая особая примета, – согласилась ледяная дева. – Но как я заставлю этого особенного потомка взять в руки меч Лэватайн и убить собственного прадеда?! Уже не говоря о том, что и сам Лэватайн не так-то уж и просто будет у норн отобрать… – задумчиво пробормотала она, обращаясь скорей к самой себе, чем к котлу.

Котёл же решил, что вопросы к нему и потому ответил.

– С норнами не помогу. С норнами сама разбирайся, – проворчал он. – Что же касается потомка… То почему бы тебе не поступить с ним также как и с Суртом? Просто приворожи его и дело с концом! И как только он совершенно потеряет голову от любви, и в результате ослепнет и оглупеет, попроси ему тебе помочь с твоей маленькой проблемкой…

– Не настолько Сурт оглупел и ослеп тогда… – Хель задумчиво кусала свои губы. – А ты говоришь, что у меня есть только один шанс.

– Так и есть, только один шанс, – подтвердил котёл.

– Значит, я должна действовать наверняка! – решительно заявила Хель. – И поэтому не стану я больше надеяться на призрачную силу любовной страсти, к коей у меня лично нет никакого доверия! Каким бы сильным не был приворот, слишком непостоянна огненная натура! Слишком это было долго и сложно! Как вспомню, так вздрогну! И, к тому же, как выяснилось ненадежно! Я лучше просто лишу этого потомка воли и сделаю его своей марионеткой!

– Боюсь, Владычица, что с этого ничего не получится, – с сожалением возразил Котёл Всеведения. – Лишенный собственной воли Избранный не сможет подчинить своей воли меч Лэватайн. Ибо невозможно подчинить тем, чего у тебя нет. А потому действовать Избранный должен будет исключительно по собственной воле. И потому единственное твое оружие – это внушить ему страсть, которая бы сделала бы его слепым и глухим к собственным доводам разума и заставила бы желать только того, чего желаешь и ты. И еще, не забывай, что речь идёт об избранном потомке Сурта, которому суждено либо спасти миры, взращенные Иггдрасиль либо погубить, а потому заставить его действовать согласно твоим хотениям, даже под воздействием приворота, будет не самой простой задачей…

– Спасти миры он должен от меня? – предвкушающе усмехнулась Хель.

– Простите, я не хотел тебя обидеть, моя Владычица, – ушёл от прямого ответа котёл Всеведения.

– Не стоит извиняться, – отмахнулась ледяная дева и задумчиво добавила. – Тем более, что на сей раз им от меня не спастись…

Всё время пока ледяная дева Хель разговаривала с котлом, предупрежденный Вещими Норнами Сурт стоял под окном и подслушивал. Огненный великан был надёжно прикрыт несколькими десятками самых мощных заклинаний и имел все шансы так и исчезнуть незамеченным.

Глава 6

Глава 6

Наше время…

Обогнав на полшага свою подопечную, Александр распахнул перед ней дверь.

– Твоя комната, – объявил он. – Подозреваю, что на твой вкус, она ужасно скучная и консервативная, но ты это, я уверен, быстро исправишь! – иронично прокомментировал он.

Протиснувшись в узкий проход, оставшийся между опекуном и дверным коробом, Кэссиди с кислой миной осмотрела выделенное ей помещение. Вспомнив свою комнату в Викканской академии – погрустнела ещё больше. Точнее, не комнату, а свой любимый шкаф-купе с раздвижными зеркальными дверцами; дорогой сердцу трельяж с кучей выдвижных ящиков, в которых чего только не было; полки с книгами, шкаф для зелий и трав, письменный стол и ещё много совершенно необходимой в повседневной жизни мелочевки. Тяжело вздохнула. Возмущенно посмотрела на опекуна исподлобья и сообщила ему своё искреннее мнение.

– Стол, стул, кровать и шкаф – это не консервативно-обставленная комната, это монашеская келья!

– Начнём с того, что не кровать, а диван, и не стул, а кресло, причём целых два! Что же касается шкафов, то их тут целых – три! Всё же остально…

– А зеркало?! Почему здесь нет зеркала?! – с искренним возмущением и разочарованием в голосе перебила его девушка.

– Нет зеркала? – удивленно переспросил Александр. – Хммм… Странно, а я вижу целых два, – не счел он справедливой ее жалобу.

– Но они не такие! – недовольно насупившись, возразила девушка. – Мне нужно зеркало в полный рост! И вообще, я хочу трельяж! Мой трельяж!

– Хорошо, Кэсси, – со вздохом няня, смертельного уставшего от капризов младенца, уступил Александр. – Будет тебе ТВОЙ трельяж.

– А мои вещи? – капризно напомнили ему.

– Хорошо, – еще раз устало кивнул «нянь». – Я сегодня же доставлю тебе все твои вещи. В крайнем случае, завтра утром. Что-то ещё?

– А мои друзья? – продолжила выдвигать всё новые и новые требования Кэссиди. – У меня даже не было возможности попрощаться с друзьями! И, вообще, я требую объяснений! Какого чёрта ты, ох, извините, вы, мистер Каролинг, принуждаете меня учиться в университете, в котором я абсолютно не желаю учиться!? Что это за самоуправство?! Что это за тирания?! Что за диктаторские замашки, я вас спрашиваю?! Зачем вы забрали меня из моей родной академии?! Чтобы лишить меня моих друзей? Чтобы лишить меня Пенелопы? Вы что, за что-то мстите мне? – на последнем вопросе её голос сорвался почти на истерический визг.

Закатив глаза к потолку, опекун тяжело вздохнул.

– Кэсси, ты себя слышишь? Ну что за чушь ты несёшь?! Я ведь тебе уже сказал, что Ричард попросил меня присмотреть за тобой, пока он и твои родители будут в Потусторонье. Это же касается и твоего перевода в УМИ. Не моя это была идея. Не моя! А целиком и полностью твоих родителей. Уж поверь мне! Как я и сказал, я просто не смог отказать Ричарду.

– Но почему именно вас назначили моим опекуном? И почему они мне хотя бы смс не прислали? Даже если они вдруг все вместе захотели меня проучить, почему не прислали хотя бы смс?!

При этих её словах, в глазах Каролинга промелькнуло виноватое выражение, которое не осталось ею не замеченным.

Страшная догадка озарила девушку как удар обухом по голове.

– Ввы-ыы, ввы-ы, ввы-ы… вы ведь зззнаете, почему они не вввыходят на сссвязь, так ведь? – заикаясь от волнения, почти простонала Кэссиди. – У мамы и папы всю мою жизнь бесконечные командировки в Потусторонье, но это никогда не мешало им оставаться со мной на связи! – убежденно добавила она.

Теперь когда она произнесла это вслух, она была почти уверена, что произошло наихудшее.

– Сссс ни-ни-ни, – глаза девушки округлились от ужаса, голос задрожал и сорвался. – С ними что-то случилось? Что-то страшное и непоправимое? – после нескольких глубоких вдохов и выдохов она нашла-таки в себе силы, чтобы задать этот решительный и одновременно кощунственный вопрос.

Решительный – потому что положительный ответ в одно мгновение полностью изменил бы всю её жизнь. А кощунственный – потому что поверить, даже на мгновение, в то, что её родителей и брата больше нет в живых ей казалось святотатством и предательством.

«Да как подобное вообще могло мне прийти в голову? – негодовала она сама на себя. – Мои родители и Ричард – они слишком могущественные маги, чтобы просто взять и погибнуть!»

Однако что-то определенно случилось. В этом она была абсолютно уверена. Иначе с чего бы это вдруг её родители передали опекунство над ней именно Александру Каролингу?

– Я жду ответа, мистер Каролинг! Но только правдивого ответа! – Кэссиди, наконец, смогла взять себя в руки, и поэтому теперь ее голос звучал непреклонно и бескомпромиссно.

Александр вздохнул и, поднял руки к вискам, принялся пальцами их интенсивно массировать.

– Кэсси… – наконец выдавил он из себя.

Девушка подняла на него полные напряженного ожидания глаза.

Обдумывая свою дальнейшую речь, Александр вновь вздохнул.

– Я знаю только то, что мне сказал Ричард, – продолжил он через какое-то время. – Твоих родителей арестовали по подозрению в убийстве министра межсторонних дел Благого двора и его сына. Однако это не более, чем недоразумение, с которым такой опытный адвокат, как твой брат разберется очень быстро…

– Мистер Каролинг, если бы всё было так просто, как вы пытаетесь меня в этом убедить, то вы не стали бы переводить меня в УМИ, – с явным скептицизмом в голосе заметила девушка.

Александр усмехнулся и закивал головой.

– Ты права, дело не только в аресте твоих родителей, – признал он. – Но и в угрозах, которые поступили в твой адрес от клана Вагардов. Ричард попросил меня не присмотреть за тобой, а обеспечить твою безопасность, поскольку он, твои родители и Её Величество отнеслись к этим угрозам очень серьёзно. И, к сожалению, они оказались правы. Твари, которые напали на тебя и твоих друзей – это не была случайность. Их натравили на вас…

– Натравили? – скептически переспросила Кэссиди, которой проще было поверить в то, что новоявленный опекун пытается её запугать, чем в то, что её жизни, и в самом деле, угрожает опасность. Точнее, не проще, а просто вариант с запугиванием ей нравился больше с точки зрения душевного спокойствия.

Глава 7

Глава 7

Александр в которой уже раз за эту излишне затянувшуюся, на его взгляд, ночь тяжело вздохнул.

– Кэсси, – проговорил он, принявшись пальцами обеих рук растирать свои пульсирующие от боли виски, пытаясь справиться с набиравшей обороты мигренью. – Честно говоря, я просто не подумал о таком варианте. Точнее, твоя большая поклонница госпожа Верховная Ведьма, как только услышала, что я приехал за тобой, сразу же предположила, что я хочу забрать тебя из академии насовсем. В любом случае, что сделано, то уже сделано. И давай пока на этом остановимся, – голосом, в котором звучала вселенская усталость, даже не предложил, а взмолился о пощаде он. – Кроме того, ведьме с твоим потенциалом будет весьма и весьма полезно поучиться в УМИ! Поэтому, почему бы тебе просто не воспользоваться данной возможностью, чтобы сравнить?

Разумеется, после этих последних слов, Кэссиди вполне могла бы окончательно убедиться в том, что она была права, и что её новоявленный опекун определенно пребывает в сговоре с её старшим братом.

Однако всё то, что она знала об Александре Каролинге, говорило ей о том, что он не из тех, кто стал бы усложнять себе жизнь, вешая себе на шею ответственность за навязывание кому-либо учебного заведения. Тем более ей, учитывая историю их не особо благоприятно складывающихся в прошлом отношений. Уж кто-кто, а Александр знал, что несанкционированное ею вмешательство в её судьбу обойдётся состоянию его психического здоровья невыносимо-больно и невосполнимо-дорого комфортности его физического существования.

Конечно, если бы существовал хотя бы малейший шанс на то, что он влюблен в неё, то тогда можно было бы предположить, что он пошёл на это ради того, чтобы сблизиться с ней. Однако такого шанса не было.

«Иначе говоря, – сделала вывод девушка, – вариант только один – от меня что-то скрывают…».

– То есть, ситуация в Потусторонье однозначно не на пару недель? – задала она вопрос, испытывающе, посмотрев на опекуна.

– Кэсси… – выдохнул мужчина, отводя глаза в сторону, – давай не будем строить предположений…

– Алекс, почему ты просто не скажешь мне правду, как она есть?! – девушку так разозлило то, что её держат за маленькую и несмышленую идиотку, что она даже не заметила, как перешла на «ты».

– Какую правду, Кэсси?! Я не утаил от тебя ни слова из того, что узнал от Ричарда! – раздраженно рыкнул он.

– Возможно, – кивнула девушка. – И, тем не менее, ты сказал мне не всё! И ты это прекрасно знаешь! – заявила она, неосознанно переходя на истерический крик, который на последнем слове перешел в визг.

– Кэсси, пожалуйста, не веди себя как избалованный ребёнок! – в свою очередь сорвался на крик мужчина. – Я понимаю, что ты весьма обеспокоенна. И понимаю, что тебе нужны ответы, но, к сожалению, других ответов у меня не…

– Мистер Каролинг, я знаю, что вы способны предвидеть будущее! – Кэссиди грубо прервала опекуна на полуслове, приложив при этом все усилия, чтобы тон её голоса звучал максимально уважительно. – Вы думали, что я не знаю этого, но я знаю! Да, да, Ричи как-то проговорился! Поэтому, давайте не будем ходить вокруг да около, а просто, пожалуйста, скажите мне, что вы увидели, когда заглянули в будущее?

– Кэсси… – Алекс в очередной раз взъерошил свои волосы, – проблема в том, что на некотором своём этапе будущее весьма и весьма многовариантно, – сделал он попытку уйти от ответа. – Столь многовариантно, что для того, чтобы просмотреть все его варианты, мне пришлось бы потратить полжизни! Чего я делать не желаю, потому что мне жаль своего времени! Видишь ли, мне есть чем заняться помимо этого! – он сделал это заявление нарочито надменно, явно желая остудить разыгравшийся в его подопечной пыл дознавателя.

– Это не есть новость для меня. Я знаю, что будущее многовариантно, – на сей раз уже совершенно спокойно отреагировала девушка. – Однако я также знаю и то, что существуют более вероятные сценарии будущего и менее, и что при заглядывании в будущее первыми провидец видит именно наиболее вероятные сценарии… Мистер Каролинг, просто скажите мне, что вы видели, – умоляющим голосом попросила она.

– Хорошо, Кэсси, твоя взяла, – вздохнул мужчина. – Ты права, наиболее вероятные сценарии будущего я просмотрел.

– И? – нетерпеливо уточнила девушка.

– И… – повторил за ней Александр с очередным вздохом, – и среди них не оказалась ни одного, согласно которому ситуация, в которую попали твои родители, разрешилась бы благополучно уже в течение ближайших двух недель…

– Но в принципе, в конце концов, с моими родителями ведь всё будет хорошо? И их обязательно оправдают? Так ведь?! – с надеждой и мольбой в голосе горячо уточнила Кэссиди.

– Такие варианты есть… – кивнул мужчина, – по крайней мере, пока, – намеренно беззвучно, практически одними губами добавил он. Однако его подопечная расслышала.

– Что значит «пока»? – выдохнула девушка, судорожно сглатывая и в отчаянии кусая губы.

Подбирая правильные слова, Александр почесал затылок. Однако на сей раз, это многократно проверенное и до сих пор безотказно работающее средство активации его мыслительных процессов, не сработало. Он по-прежнему не знал, как бы ему так изловчиться, чтобы одновременно и правду сказать и не напугать девушку ещё больше.

– Гм-мм, гм-мм… понимаешь ли, Кэсси, проблема в том, что прежде чем ситуация улучшится, сначала она весьма значительно ухудшится, – медленно и очень неуверенно начал он, прежде чем вдохновение наконец сжалилось над ним и снизошло на него. – Более того, конечный исход ситуации во многом будет зависеть именно от того, – уже гораздо более уверено продолжил он, – какой именно из негативных сценариев реализуется в ближайшие несколько недель. К слову, большинство из этих негативных сценариев имеют прямое отношение к тебе, – закончил он, многозначительно взирая на свою подопечную.

– Ко мне? – недоуменно переспросила Кэссиди. Однако уже в следующее же мгновение поняла, что имеет в виду собеседник и воодушевилась. – Это значит, что я как-то могу повлиять на ситуацию?! – догадалась она.

Глава 8

Глава 8

Час от часу не легче! Не находила Кэссиди себе места. Новое учебное заведение, новое общежитие, новая комната… Хотя не такая уж она и новая, просто чужая! Как, впрочем, и всё остальное! Всё здесь чужое! Чужой шкаф, чужая кровать! А в университете ещё и чужие коридоры, чужие аудитории, чужие лица незнакомых мне профессоров и сокурсников. Всё чужое! Ничего родного и близкого! И это просто ужасно!

– Мама, папа, Ричи, что с вами? Как вы? Как же мне вас не хватает. Как же я за вас боюсь… – прошептала она в пустоту комнаты.

Какое-то время девушка простояла, невидяще уставившись на дверь, за которой исчез её опекун, затем подтянула к окну одно из кресел, села в него и довольно долго просидела, уставившись в окно.

Вопреки её снисходительному замечанию, нельзя было сказать, что вид на живописное горное озеро, чем-то особо уступал привычным для её глаз бесконечным океанским просторам. Просто он был другим. Просто он был чужим…

И, тем не менее, у девушки даже дух захватило от представшей её взору красоты. Окруженное со всех сторон лесистыми склонами гор освещенное лучами осеннего солнца озеро лежало перед ней, словно жемчужина редкостного ярко-синего цвета в золотой ракушке. Как ни поглощена она была переживаниями и тревожными мыслями, она не смогла не залюбоваться.

И вот тут-то к ней и подкралась усталость и предъявила к оплате счёт за бессонную и беспокойную ночь. Глаза Кэссиди закрылись сами собой, отяжелевшая и нуждающаяся в опере голова самовольно прислонилась к стеклу, дыхание выровнялось и замедлилось – и она незаметно для самой себя, задремала…

Внезапно полный покой сменился тревогой. А убаюкивающее тепло леденящим, пронизывающим всё её существо холодом. С трудом разлепила налитые свинцом веки и поняла, что находится в абсолютной темноте. Уже ночь? Промелькнула удивленная мысль в её голове. Нет, не может быть. Отвергла она своё предположение. Скорее я просто сплю и вижу сон. Или же…

«Нет, никакая это не ночь, – поняла окончательно проснувшаяся Кэссиди, ресницы которой вновь зацепились за покрывающую её глаза ткань. – О боги! У меня завязаны глаза!»

Она тут же попыталась поднять руки вверх, чтобы сдернуть с глаз повязку… И с ужасом поняла, что руки её не слушаются. Всё её тело, как и до этого веки, словно бы было налито свинцом и при этом ещё и сверху покрыто толстой коркой льда.

«Что за чертовщина! Да что же это происходит такое? Мамочки!» – мысленно завизжала девушка, в буквальном смысле физически ощущая, как присасываясь к ней со всех сторон своими многочисленными мерзкими лапками-пиявками, её захватывает в плен паника.

И тут Кэссиди услышала чей-то истеричный вопль.

– Прочь от меня! Чтобы ты ни было, прочь от меня! – потребовал одновременно дрожащий от ужаса и негодования голос, в котором она с удивлением узнала свой собственный.

Объединившиеся вместе злость и такие её природные её качества, как своенравие и непокорность придали Кэссиди мужества и решимости, с помощью которых она, пусть и не сразу, но смогла взять себя в руки и отодвинуть страх на задворки своего сознания. Благодаря чему она, наконец, смогла немного ослабить удерживающие её в обездвиженном состоянии невидимые путы.

– Ууух тыыыы! Сиииильная деээээвочка! – провыло нечто, что по своей тональности напоминало завывание вьюги. И в ту же секунду затхлый, сырой запах могильной земли ударил девушке в ноздри.

«Земляной дух, как минимум, пятого уровня!» – с облегчением предположила Кэссиди и страх, до этого мешавший ей ясно думать и, по этой причине, эффективно действовать, окончательно отступил.

Однако уже в следующее же мгновение она напряглась вновь, потому что, кроме неё и земляного духа, в комнате был кто-то ещё. Не что-то ещё, а именно кто-то! Ибо доносящееся до неё сдавленное похихикивание, принадлежало не духу, а человеку! И при этом не одному, а как минимум двум или даже трём.

– Тоже мне самая защищенная территория на планете Земля! – мысленно фыркнула она. – Ага! Аж настолько защищенная, что самые обычные земляные духи чувствуют себя здесь как дома! – последние полфразы, начиная с «самые обычные» она специально произнесла вслух.

– Свет! Приди ко мне Свет! – скомандовала девушка.

И до неё тут же донёслось жужжание разъезжающихся в разные стороны тяжелых штор. Даже сквозь повязку Кэссиди почувствовала, как комнату осветили яркие полуденные лучи солнца.

– Уууууууу-уууууу-ууууууу! Так нечестно! – вьюжно завыл дух.

– Прочь от меня чужая воля! Моя воля превыше! – воскликнула девушка и, передернув плечами, попробовала пошевелить руками.

И на этот раз ей это удалось. Вскинув вверх руки, она прижала ледяные пальцы к пылающим щекам. Однако прежде чем она успела сдёрнуть с себя повязку, за её спиной раздался топот многочисленных ног и громко хряпнула входная дверь.

Одним рывком сорвав повязку со своих глаз, Кэссиди ринулась вслед за улепётывающей без оглядки «приветственной комиссией».

– Так вот значит, как здесь привечают новичков! – уже на бегу, зловеще усмехнувшись, прокомментировала она.

Вылетевшая из комнаты на сверхзвуковой скорости девушка была совершенно уверена: её обидчики от неё не уйдут. Уж что-что, а заклинание, с помощью которого можно было развить скорость баллистической ракеты, она знала назубок. Долго выдержать она такую скорость, разумеется, не могла, всего десять-двадцать секунд, но ей больше и не надо было.

Однако кто бы ни были её недоброхоты, они явно заранее и весьма обстоятельно продумали свое стратегическое отступление на случай, если им понадобится «делать ноги». Потому что как только она выскочила в коридор, то оказалась в кромешной тьме, из которой в лицо ей дул огроменной мощи ветер…

Поняв, что её скорости не хватает на то, чтобы преодолеть сопротивление воздушного потока, девушка выругалась.

– Надо же какие продуманные и изобретательные сволочи! Но не на ту напали! – тут же честно предупредила она сволочей. И, собрав всю свою злость и волю в кулак, властно и безапелляционно скомандовала:

Глава 9

Глава 9

Совершенно ошалевшая и потрясенная всем тем, что с ней произошло за последние несколько минут Кэссиди – впервые в своей жизни растерялась. Причём растерялась настолько, что она не только не имела понятия, что делать дальше, но и не хотела знать. Она вдруг почувствовала себя очень усталой и совершенно обескураженной…

Сидя прямо в луже, она подтянула к груди согнутые в коленях ноги и обхватила их руками. Тяжело вздохнула, и хотела было заплакать, однако вспомнила висевшее на входе в общежитие объявление, и иронично усмехнулась. И при этом иронизировала девушка над самой собой. Какой же наивной и неискушенной она, будучи самой злостной нарушительницей правил Викканской Академии, оказывается, была по сравнению с местными нарушителями правил.

Идя рядом с опекуном по пустынным коридорам, которые показались Кэссиди абсолютно безопасными, перечисленные в объявлении правила не только удивили её, но и изрядно повеселили.

Теперь же, вспоминая отпечатанные огромными чёрными буквами на огромном белом стенде правила, они ей не казались уже ни удивительными, ни смешными. Наоборот, в кои-то веки она была полностью согласна с теми, кто их написал! И была возмущена тем, что столь важным и правильным правилам не все следуют!

Правила, к слову, гласили следующее:

– Лучший магический ВУЗ в мире! Ха! Как бы ни так! – зло пробурчала обалдевшая, очумевшая и, наконец, просто очень мокрая и рассерженная девушка. – Скорее, лучший в мире ВУЗ по подготовке дворников и прочего обслуживающего персонала! Что это вообще за штраф такой! Вот у нас в Викканской Академии правильные штрафы и наказания были! Такие штрафы и наказания, которые начисто отбивали охоту нарушать правила! Ну или, по крайней мере, надолго… – вспомнив себя, справедливости ради отметила она. – А здесь… В этом УМИ… Они что тут на дворниках экономят или борются за то, чтобы территория УМИ – была самой идеально выдраенной, выбеленной и начищенной территорией в мире! – презрительно фыркнула она и попыталась подняться.

Однако не тут-то было – дважды подвёрнутая за одно утро нога – пронзительной и резкой болью объявила о том, чтобы на неё как на поддержку и опору больше не рассчитывали. Ибо с неё хватит: она уже и набегалась, и напрыгалась, и нападалась сполна. И словно этого было мало, у Кэссиди к тому же ещё нещадно саднили ладони, локти и колени.

– У-упссс… Ух-ты! При-ииве-ээт! – в унисон обратились к морщащейся от боли Кэссиди две миловидные девушки, материализовавшиеся просто из воздуха. Личики обеих выражали искреннее изумление.

Одна, из девушек была высокой изящной брюнеткой, а вторая пухленькой блондинкой.

– Ой, то есть, прости! – всплеснув руками, виновато поправилась брюнетка. Вслед за чем, сразу же протянула Кэссиди руку, дабы помочь ей подняться на ноги.

– Ага, прости! – поддакнула блондинка.

– Ты, наверное, новенькая? – между тем предположила брюнетка.

– Ты это предположила, потому что в первый раз вылавливаешь меня из этой… этого… – Кэссиди запнулась, подбирая цензурное определение для невидимого водоёма, в который её угораздило нырнуть, однако словарный запас её подвёл, и поэтому ей пришлось воспользоваться местоимениями и частицами, в компанию которых попал также и глагол: – что бы это ни было! – сквозь зубы раздраженно процедила она.

– Нет, – улыбнулась брюнетка. – Потому что я тебя вообще в первый раз вижу! Я, кстати, Лорел! – представилась она, как только её сильно хромающий и шатающийся во все стороны улов оказался на «большой земле».

– А я – Мелисса, – представилась вторая девушка, подхватывая «улов» под руку с другой стороны. – А это – фонтан, – сняв полог невидимости, отрекомендовали жертве также и её обидчика.

– У нас завтра пересдача зачета по высшим манипуляциям с магией тени и света, так что вот… тренировались… – пожав плечами и виновато потупившись, объяснила Лорел.

– И мы специально выбрали именно это время, чтобы никто не пострадал, и вот как вышло, прости, пожалуйста, – снова извинилась Мелисса.

Кэсси недоуменно посмотрела на неё.

– Именно это время?

– Угу, – кивнула блондинка. – Потому что сейчас финал, – объяснила она. – Мы впервые за последнюю сотню лет сделали троллей, и теперь соревнуемся с гномами за первое место! Для всех наших это такое событие, поэтому все наши сейчас на стадионе! – с тоскливым вздохом сообщила она.

– Событие для всех, кроме вас, как я понимаю! – язвительно заметила жертва невидимого фонтана, морщась от боли, которую ей причиняли нога и многочисленные ссадины.

– Так говорим же, завтра пересдача зачёта по высшим манипуляциям с магией тени и света, – напомнила Лорел таким тоном, как будто бы это всё сразу должно было объяснить.

– А у бобра, что тоже пересдача?! А у горгульи?! А у тех, которые натравили на меня земляного духа?! Вам всем тут, что совершенно плевать на правила? Или вы думаете, что они просто так придуманы?! Они же!.. О Трехликая! – внезапно спохватилась Кэссиди. У неё от потрясения даже нога почти перестала болеть, а о саднящих коленях, локтях и ладонях она и вовсе забыла. – Я не верю, что ЭТО Я только что ЭТО сказала! Что вы сделали со мной?! Мамочки! Что вы со мной сделали?!