Остро Iv

Фанатик – это человек, который не может изменить взгляды и не может переменить тему.

Уинстон Черчилль

Люди одеты в защитные костюмы белого цвета и потому похожи на инопланетян или космонавтов.

– Осторожно, пожалуйста, – в голову с левой стороны вполз голос, принадлежащий женщине. В этот момент Андрей вспомнил, что он Андрей, а еще вспомнил, что бывают женщины и мужчины.

– Здесь выступ, поднимите ногу. Вот так, вы молодец! Аккуратнее, пожалуйста.

Невозможно сосредоточиться ни на одной мысли, во рту сухо. В горле горечь. Память затвердела, хрустела теперь, как кости, болела, как приходящие в движение мышцы, ныла, как вены, по которым опять течет кровь.

«Мы пришли с миром от имени всего человечества» – Андрею понадобилось больше минуты на то, чтобы высохший за все эти годы мозг смог идентифицировать смысл букв. Надпись красовалась над стеклянной перегородкой метра два в высоту, за которой…

– Не бойтесь, – неразличимая женщина в белом, разбухшем. Она будто бы читала мысли.

– Это всего лишь камера дезинфекции. Скоро все будет в порядке. Входите. Аккуратнее, пожалуйста.

Голоса неживые, точно диктофонная запись, а за стеклами шлемов не разглядеть лиц. Впереди оказалось огромное помещение, похожее на кунсткамеру, и Андрей попытался сопротивляться, но тело не слушалось.

– Не волнуйтесь!

Из стены справа выползли головки лазерных пушек. В памяти сию секунду всплыл разговор с Зориным. Вот он, профессор, сидит за столом в своем кабинете на втором этаже НИИ, названия которого Андрей не помнил. Мягко улыбается и говорит, что… Что он говорит? Что-то про лазеры?

Внутри «камеры дезинфекции» еще несколько (или несколько десятков?) человек. Почти все еле-еле держатся на ногах, лысые и костлявые, как военнопленные или трупы, озираются по сторонам, открыв рты, нерешительно тянут друг к другу руки. Андрей не успел ничего подумать, только обернулся и увидел, как стеклянная перегородка опустилась, отсекая «камеру» от внешнего пространства, а потом все вокруг на долгие секунды залил жгучий малиновый свет.

***

До НИИ Андрей добрался затемно. Перед чугунными воротами стояли молодые люди с сигаретами. Андрей шел и придумывал, как можно поговорить с ними и попытаться объяснить, что сигареты сильно влияют на здоровье, но не нашел слов и прошел мимо.

«Влияют на здоровье», – прокрутил в голове. – «Какая дурацкая фраза».

Кабинет, серый город за окном, стол Зорина.

– Этот проект – очень важная инициатива, и мы не откликнуться на запрос не можем, – Зорин, бывший митрополит, а ныне ученый муж, прости Господи, человек больной полноты, почти лысый, без бороды выглядевший неуместно и даже глупо, сидел за своим столом. Говорил, да всё не смотрел в глаза. Андрею тоже стыдно и горько от осознания того, что служители Господа нынче находятся в таком смешном и плачевном положении.

– Ты отправляешься не один, – батюшка Феофан, прекрасный собеседник, замечательный друг и наставник, затухал на глазах. Еще в прошлом году все было иначе.

– Всего от нас предложено пятнадцать человек. Вот, посмотри, пожалуйста, – Зорин взял в руки папку, лежавшую все это время перед ним, послюнявил пальцы и открыл на одной из страниц.

– Уточни, пожалуйста, когда окажешься в центре, оружие ли это, и зачем оно будет использоваться?

Андрей принял папку. На схемах были лазерные пушки. Цифры, параболы и другое. Андрей ничего в этом не понимал.

– Спасибо, что решился, – Зорин поднял, наконец, взгляд. – Я и не ждал. Ты… Я помню, что заставило тебя снять рясу, сынок, все помню, но тут совершенно другое дело. Надеюсь, ты понимаешь, что я не стал бы тебя ни в какие списки да программы включать, если бы…

– Все в порядке, Аркадий Степанович. Я все понимаю.

Весь день Андрей собирал справки, результаты обследований, психологические заключения. К шести поехал на могилки родителей, постоял там, чувствуя, как мокрых щёк касается кладбищенский ветер.

Потом вернулся в город. Видел выпускниц. Девочки, дети еще совсем, а… Одна поправляла чулки, согнувшись, и Андрей даже перекрестился. Сатана – князь мира сего.

Андрею в тот год должно было исполниться тридцать четыре года. Он раньше был алкоголиком, верил в Бога, всю жизнь боялся ответственности, а последний год все сильнее скучал по дочке. У него были веские причины на то, чтобы попытаться убраться из этого времени.

Еды на тарелке было совсем немного, и по виду она походила больше на пластилин, чем на еду, но Андрею было все равно. За шесть часов он так немыслимо проголодался, что даже прикусил себе язык, почти до слез. Сначала почти не ощущал вкуса, все еще немного дрожал от холода, но наевшись, почувствовал себя гораздо лучше. Расслабился, сыто рыгнул и тут же огляделся, краснея, но никто ничего не заметил.

Все были заняты ровно тем же, чем и он сам. Либо жадно едят, либо оглядываются по сторонам, пытаясь найти какую-нибудь точку опоры. Но в окружающем пространстве нет ровным счетом ничего знакомого.

Андрей вспомнил вылезшую из защитного костюма женщину. Она была милой… странной и милой. В чертах лица невозможно опознать какую-то конкретную национальность, но вместе с тем они не размыты и не унифицированы до уродства. Женщина проводила Андрея в столовую, усадила за стол и даже принесла поднос с едой.

– Спасибо, спасибо большое!

– Ешьте. Как закончите, отнесите набор вот туда, – она немного наклонилась, обдавая Андрея приятным сладковатым запахом, и указала на большую дверь, на которой была табличка с римской цифрой «IV».

– А затем подождите, за вами придут и проводят в комнаты для тестирования. Хорошо?

– Хорошо, конечно! – Андрей не очень хорошо ее понимал, потому что нос уже сообщил желудку о запахе еды, и тот отвечал недовольным урчанием.