Сердце твоё — необитаемый остров,
Безлюдный и суровый каменный остов,
Сквозной для всех ветров и направлений,
Не ждущий ни открытий, ни забвений.
Скалистый, с диким лесом, весь в обрывах,
Цветы на склонах — словно гной в нарывах.
Их солнце выжигает без остатка,
Без шрама, без следа, без отпечатка.
Прибрежных вод не баламутят рыбы,
И нет зверей, чтоб потревожить глыбы,
Покоем мёртвым полонивших сушу,
Надгробием поставленных на душу.
И даже шторм его обходит стороной,
Не тратит всуе разрушительный настрой,
Гроза боится сгинуть в дебрях тёмных,
Увязнув в их насмешках монохромных.
Как исполин, торчит над гладью моря,
Не ведая ни радости, ни горя.
Щит одиночества неуязвимо
Стоит на страже сердца господина.
Но птице перелётной вовсе невдомёк —
Она измождена, а путь ещё далёк —
Что в гиблом месте отдых найден краткий,
И сон её морИт бездумно сладкий.
Теплом из-под пера согрета ветка,
Иссохшая кора не стонет едко,
Вдруг гибкость обретя на миг былую
И тельце беззащитное балУя.
Исходит соком почка, набухая,
Росой медовой клювик наполняя.
В недоуменьи остров замирает…
Вулканом злым внезапно оживает.
Беснуется! Земля дрожит. Деревья гнёт.
Безжалостно он гонит птицу прочь в полёт.
Ей смотрит яростно вослед, забыв сказать,
Что… Снова? Здесь… её никто не рад встречать!