Отдана врагу

Сделка

Пустырь дышал железом и дождём; мокрые контейнеры тяжело отсвечивали тусклыми лампами, машины стояли полукругом, и из каждой тянуло выхлопом. Люди Виктора и люди Алексея курили, молчали, переглядывались, будто на счёт «три» собирались сорваться с цепи, но пока держались — слишком много оружия, слишком мало воздуха.

Виктор вышел первым: высокий, с распахнутым плащом, спокойный до наглости. Его шаги звучали ровно. Алексей ответил тем же — вышел на центр, натянуто улыбнулся, будто начиналась обычная деловая встреча, а не ночь, где любой вдох мог стать последним.

— Разберём вопрос по-быстрому, — произнёс Алексей, пряча нервный блеск глаз. — Территория у станции — моя. Твои поставки идут через моих людей, проценты остаются прежними. И мы не лезем друг к другу в карманы.

— Звучит мило, — сказал Виктор. — Почти как комедия для воскресного вечера. Но меня интересует гарантия.

— Какая ещё гарантия? Деньги? Залог?

Виктор посмотрел мимо Алексея и чуть склонил голову, будто прислушался к дождю.

— Отдай мне свою жену, — произнёс он так же спокойно. — Тогда согласую условия. Сегодня. Сейчас.

Кто-то рядом уронил окурок в лужу, шипение вспыхнуло и погасло. Алексей сперва не поверил.

— Ты спятил? — спросил он. — Это шутка?

— Я не шучу, — ответил Виктор. — И у тебя никогда не было чувства юмора.

Алексей оглянулся. У припаркованного джипа в полутьме стояла женщина в светлом плаще. Лицо — без макияжа, волосы собраны в низкий хвост, взгляд прямой. Она терпеливо ждала, словно не понимала, что её ожидает, или понимала слишком хорошо.

— Она не вещь, — выдавил Алексей. — Но если это единственная цена мира…

Анна медленно шагнула вперёд. Дождь ударил сильнее. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, смотрела прямо на Виктора.

— Что это за цирк? — спросила она тихо, потому что тише — страшнее. — Алексей, ты что несёшь?

— Аня, — сказал Алексей и сразу опустил взгляд, — так надо. Ты поживёшь у него, пока не подпишем всё, а там…

— А там ты назовёшь это «необходимой мерой», — перебила Анна. — Как всегда.

Виктор не вмешивался. Он только приблизился на полшага, и этого полшага хватило, чтобы воздух стал плотнее.

— У тебя будет всё, что попросишь, — сказал он. — Без клеток. Но и без иллюзий. Это сделка.

— Между мужчинами, — ответила она. — А я кто? Подпись внизу?

Виктор едва заметно улыбнулся.

— Ты — причина, по которой больные мальчики перестанут играть в войну.

Алексей сжал зубы.

— Подписываем? — спросил Виктор, не глядя на него.

Молчание затянулось. Анна слушала шорох дождя, и в этом шорохе ей вдруг стало ясно: выбора нет, но есть достоинство. Она подняла подбородок.

— Если я еду, то еду сама. Не толкай меня, Алексей. И не объясняй, почему «так надо».

Тот кивнул, слишком быстро, словно избавлялся от тяжести, которую сам же и взвалил. Виктор отступил, обозначая дорогу к своей машине. Анна пошла рядом с ним — медленно, как будто входила в холодную воду.

В салоне пахло кожей, табаком и чем-то ещё — терпким, горько-сладким. Машина двинулась, и город поплыл за стеклом.

— Зачем я тебе? — спросила Анна, не поворачивая головы. — Просто скажи честно. Для трофея? Для мести? Для коллекции слухов?

— Для равновесия, — ответил Виктор. — У Алексея нет ничего ценного, кроме тебя. Я забрал его единственную уверенность. И посмотрю, останется ли он живым без неё.

— Приятно осознавать, что я — чья-то уверенность, — тихо сказала Анна. — А ты? У тебя есть уверенность?

— Сейчас есть, — он посмотрел на нее на секунду, и эта секунда обожгла горячее, чем обогреватели. — Сидит рядом.

Она усмехнулась, но усмешка вышла слишком нервной.

— Я не собираюсь играть в благодарную пленницу.

— А я не просил. И не собираюсь ломать двери. Они сами откроются, когда ты этого захочешь.

— Не захочу, — сказала она слишком быстро.

— Посмотрим.

Они въехали на территорию его дома — высокий забор, сосны в два этажа, мягкий свет в окнах. Дождь напевал по карнизам. На крыльце стоял человек в чёрном.

— Гостевая спальня готова, — сказал он Виктору. — Камин разожгли.

— Проводи, — ответил Виктор. — Но не сейчас.

Он остановился в холле, снял перчатки, бросил на стол. Анна огляделась. Здесь не было излишеств — камень, дерево, сталь, вещи с весом и памятью. Она провела пальцами по перилам лестницы и неожиданно поняла, что слишком устала.

— Мне нужна душ и тишина, — сказала она. — И телефон.

— Телефон будет завтра, — спокойно ответил Виктор. — Сегодня — душ и тишина.

— Ты боишься, что я позвоню Алексею?

— Боюсь, что ты позвонишь себе прежней, — сказал он. — А я хочу познакомиться с тобой сегодняшней.

Новая жизнь в чужом доме

Анна проснулась раньше рассвета. Комната, в которой она спала, казалась слишком тихой, слишком просторной, а главное — чужой. Камин давно погас, но в воздухе всё ещё оставался лёгкий запах дыма, смешанный с тонким ароматом мужского парфюма

Она села на кровати, натянув на себя плед, и задумалась: звонить кому-то бессмысленно. Да и кому она позвонила бы? Алексею? Этот вариант вызывал только смешок.

Скрип двери вернул её в реальность. Виктор вошёл без стука — в рубашке с закатанными рукавами, в руках кружка кофе. На нём не было ни тени сонливости, будто он никогда не спал дольше пары часов.

— Доброе утро, — сказал он, словно они встречались в уютной кухне, а не в обстоятельствах, где она оказалась «ценой сделки». — Я подумал, что тебе нужен кофе.

Анна кивнула, забрав кружку. Тепло приятно обожгло ладони.

— Это жест вежливости или попытка расположить к себе? — спросила она.

— И то, и другое, — усмехнулся он. — Ты ещё не поняла, что я люблю, когда в одном действии — несколько смыслов?

— Поняла, — она сделала глоток, позволяя горькому вкусу прогнать остатки сна. — Но это не значит, что я к этому привыкну.

Виктор облокотился о шкаф, разглядывая её с каким-то ленивым интересом, который, однако, был опаснее любого открытого напора.

— Привыкнешь, — сказал он. — Люди быстро осваиваются в комфорте, даже если притворяются, что ненавидят его.

— Ты называешь комфортом жизнь в доме человека, который получил меня по бартеру?

— Я называю комфортом то, что здесь тебе ничто не угрожает. Кроме меня, — добавил он

Анна не стала отвечать. Она поставила кружку на прикроватную тумбу, встала и прошла мимо него, направляясь в ванную. Виктор не двинулся с места, но она почти физически ощущала его взгляд, тянущийся за ней, как невидимая нить.

Вода смыла остатки сна, но не сняла напряжения. Каждое её движение, каждый поворот крана будто отдавался в памяти его тихим голосом и внимательным взглядом. Она долго стояла у зеркала, пока волосы медленно впитывали влагу, и только когда пальцы нащупали привычную резинку, чтобы собрать их, поняла, что всё ещё думает о нём.

Одежда, оставленная кем-то на стуле, оказалась мягкой и удобной, но сама мысль, что он предусмотрел даже это, снова заставила сердце биться быстрее. Анна выдохнула, заставляя себя сосредоточиться на простом — выйти, дойти до кухни, сделать вид, что всё в порядке.

Она спустилась по лестнице, чувствуя под ногами гладкую прохладу дерева, и прошла по длинному коридору.

Кухня была просторной, с огромными окнами, из которых открывался вид на сосновый бор. Виктор сидел за столом с планшетом в руках, листая какие-то документы. Он поднял глаза, когда она вошла.

— Есть планы на сегодня? — спросил он, будто речь шла о чём-то обыденном.

— Вернуться домой, — ответила она, открывая холодильник. — И желательно без сопровождения.

— Это из списка несбыточных желаний, — сказал он, отставляя планшет. — Сегодня ты поедешь со мной.

Анна повернулась к нему.

— И куда же?

— На встречу. Увидишь. Считай это экскурсией в мою жизнь.

— Мне неинтересно.

— А я не предлагал, — он встал и подошёл ближе. — Я сказал.

Она сжала пальцы на ручке холодильника, не позволяя себе отступить. Их взгляды встретились, и в этом молчании было больше смысла, чем в любых словах. Виктор изучал её, словно пытался понять, где именно пролегает граница, за которую она не позволит переступить. Анна же ловила себя на том, что с каждой минутой эта граница становится всё зыбче.

***

Поездка прошла в молчании. Виктор сосредоточенно вёл машину, изредка бросая на неё короткие взгляды. Город постепенно сменялся промзоной, затем — складскими кварталами. Машина остановилась у высокого здания с затемнёнными окнами.

— Здесь мы ненадолго, — сказал он, открывая дверь. — Держись рядом.

Внутри пахло металлом и пылью. В просторном зале стояли несколько мужчин, и Анна поняла, что это явно не деловая встреча в привычном смысле. Виктор говорил с ними коротко и жёстко, его голос звучал так, что не возникало сомнений — здесь он главный.

Она стояла чуть в стороне, наблюдая за ним. В этот момент Анна поймала себя на том, что ей интересно не только то, что он говорит, но и то, как он двигается: спокойно, точно, без лишних жестов. Эта уверенность притягивала, раздражала и… вызывала странное ощущение.

Когда всё закончилось, он вернулся к ней.

— Пора домой, — сказал Виктор.

Вечер опустился быстро, будто кто-то опустил тяжёлую штору. Дом утонул в мягком золотистом свете, и даже дождь, стучавший весь день, теперь казался тише, словно подглядывал в окна. Анна сидела в гостиной, в кресле у камина, и слушала, как потрескивают поленья. В руках — книга, которую она уже полчаса держала раскрытой, но не прочла и страницы. Мысли были заняты другим.

Она слышала, как где-то в глубине дома Виктор разговаривает по телефону. Голос низкий, глухой, с редкими резкими нотками, от которых по коже пробегали мурашки. И раздражало, и притягивало.

Если сама попросишь

Анна застала Виктора в кабинете. Он сидел за столом, просматривая какие-то документы, и выглядел так, будто мог часами не отрываться от работы. Но стоило ей войти, он поднял глаза, и в его взгляде мелькнула лёгкая насмешка.

— Ты выглядишь так, будто собираешься выдвигать требования, — сказал он, закрывая папку.

— Так и есть, — Анна подошла ближе. — Три дня прошло. Я хочу телефон.

Виктор откинулся на спинку кресла, склонив голову набок. — Чтобы позвонить мужу?

— Чтобы позвонить кому захочу. Это моё дело, — её голос был твёрдым.

Он какое-то время изучал её, потом открыл ящик стола и достал белую коробку. Положил на стол. — Новый. Без старой сим-карты. Мой номер уже забит.

— И чей ещё? — она приподняла бровь, открывая коробку.

— Никого. Если захочешь добавить — добавишь сама.

Она включила телефон, но радость от свободы общения оказалась неполноценной. Виктор, как всегда, оставил в этом жесте свой отпечаток.

— Спасибо, — коротко сказала она, убирая телефон в карман. — И ещё… Я хочу вернуться домой.

— Зачем? — его голос стал чуть холоднее.

— Забрать свои вещи. Я не собираюсь ходить в одной и той же одежде.

Виктор усмехнулся, встал из-за стола. — Мы поедем в торговый центр. Я куплю тебе всё, что нужно.

— Я не просила, чтобы ты что-то покупал.

— А я не спрашиваю, — он уже шёл к двери. — Идём.

Торговый центр встретил их ярким светом и гулом голосов. Анна шла чуть впереди, стараясь не оборачиваться, но чувствовала его рядом. Даже в толпе он умел держать вокруг себя пространство.

— Тебе нужны повседневные вещи, обувь, пару платьев, — говорил он, будто составлял список для себя. — Нижнее бельё ты выберешь сама.

— Как мило, что ты это уточнил, — бросила она, заходя в один из бутиков.

Он следил за ней издалека, не вмешиваясь, но когда продавщица принесла ей два варианта платья, Виктор подошёл и, не спрашивая, выбрал третье. — Это.

— А если мне не нравится?

— Примерь, и узнаешь, нравится или нет, — ответил он, глядя прямо ей в глаза.

К её раздражению, платье действительно оказалось идеальным.

Они обошли несколько магазинов, и к вечеру в машине уже лежали пакеты с обувью, одеждой и мелочами, которые Анна выбрала сама.

Вернувшись домой, она ушла к себе, решив. Но едва она успела разложить покупки, как в дверь тихо постучали.

Виктор вошёл, держа в руках небольшую коробочку.

— Это не из магазина, — сказал он, протягивая. — Подарок.

— За что?

— Просто так.

Анна открыла коробочку. На бархате лежал тонкий золотой браслет с камнем, мерцающим в свете лампы.

— Что это значит? — спросила она, не сводя глаз с украшения.

— Ничего, — ответил он. — Пока ничего.

— А может, это способ напомнить мне, что я всё ещё здесь не по своей воле?

— А может, ты просто боишься, что, надев его, признаешь, что я уже начинаю менять твою жизнь.

Она долго молчала, потом закрыла футляр и положила на тумбу. — Я его не надену.

Виктор подошёл ближе. Наклонился, и его губы почти коснулись её губ. Тёплое дыхание, напряжённая тишина, сердце бьётся где-то в горле. Но вместо поцелуя он задержался, глядя ей в глаза, и тихо произнёс:

— Поцелую, если сама попросишь.

Потом отступил, и Анна сделала вид, что её это не задело. Но внутри всё кипело — злость, обида, и что-то другое, что она не хотела признавать.

Виктор вышел из комнаты, оставив её одну, а Анна ещё долго стояла, глядя на браслет. Она могла бы выбросить его, но вместо этого аккуратно убрала в ящик. И сама себе не призналась, что ей интересно, как он будет выглядеть на её запястье.