Отец моей подруги

Глава 1

Макс

От знакомства до сомкнутых губ на моем члене — пять минут.

Новый рекорд.

Мастерство, сука, отточено до совершенства.

Эта малышка определенно хорошо знает свое дело.

Как только мы вошли в приватную кабинку, она сразу же без слов опустилась передо мной на колени и начала расстёгивать мою ширинку.

Ночь с этой соблазнительной молоденькой брюнеткой заставляет все мысли и проблемы вмиг исчезнуть.

— Вот так, — дышу тяжело, зарываюсь пальцами в ее длинные волосы, задаю темп, заставляю взять его еще глубже.

Удовольствие прерывает звук моего телефона. Расфокусированным взглядом скольжу по экрану.

Бывшая жена.

Мы провели вместе десять лет, измотали друг другу все нервы и расстались не очень красиво. Я сыт по горло ее истериками. Поэтому сбрасываю вызов, возвращая телефон на диван.

Пошла на хер, Вита, сейчас не до тебя.

— Соси, малыш, всё хорошо, — опять поощряю, давлю на затылок и хочу одного — получить свою разрядку. Она уже близко.

Но экран мобильного снова загорается, освещая полутемное тесное помещение. Я сжимаю челюсти, игнорируя звонок.

Но следом приходит сообщение.

«Срочно возьми телефон, дело касается нашей дочери!»

Стандартные фразочки для манипуляции со мной давно не работают. Переворачиваю телефон экраном вниз, откидываюсь на спинку дивана, но не чувствую такой расслабленности, как до этого.

Бывшей удалось добиться своего.

Как оказалось, муж я хуевый, Вита об этом сказала мне миллион раз. Но дочку слишком люблю, чтобы оказаться еще и хуевым отцом.

— Малыш, стоп, — в отличие от бывшей, которая намеков не понимает, девица тут же тормозит. Аж яйца сводит, когда смотрю на то, как пухлые губы соскальзывают с члена. Улыбаюсь ей: — Минута, и продолжим.

Беру мобильный, встаю с дивана, натягиваю на стояк боксеры. Ремень с ширинкой не трогаю. Меньше всего хочу слышать сейчас Витин голос, но всё же набираю.

— Макс, ты вообще в курсе, чем твоя дочь занимается?! — Вита с ходу впадает в истерику. — Я начинаю жалеть, что поддалась на ваши уговоры и не увезла ее с собой за границу.

— И тебе привет. Давно не созванивались. Оля пишет дома курсовую с подругой. Это что-то непростительное? — сколько бы ни обещал себе, сдержать иронию не получается.

— Я так понимаю, ты сейчас с очередной телкой развлекаешься, раз не в курсе, что делает твоя дочь вместо курсовой. Я тебе ссылку на ее вторую страницу отправлю. Полюбуйся! Предупреждаю, Алмазов, если она провалит еще одну сессию, я переведу ее в Гамбург.

Вита отключается, в мессенджер тут же ссылка летит.

Отодвигаю от себя хнычущую девицу.

— Подожди немного, — шиплю раздраженно.

Вечер, блять, окончательно испорчен.

Перехожу по ссылку и охуеваю. Я Оле сказал, что в командировку на пару дней улетаю. Сам в отеле номер снял: не таскать же телок в дом, где дочка может нас увидеть. И Оля, похоже, решила устроить вечеринку в моем, сука, доме. Иначе как объяснить тот факт, что какие-то отморозки по моему итальянскому дивану ногами топчутся?

С силой сжимаю телефон, резко поднимаюсь и застегиваю штаны. Иду к двери, в спину мне несется жалобное:

— Макс, а как же я?

— В следующий раз, — ухожу, даже не обернувшись.

Ну, Оля, выпороть бы тебя хорошенько за такие выходки, да взрослая уже для такого!

Обычно я сдержан в своих эмоциях, и меня сложно вывести из себя, но сегодня особенный случай.

Еще не подъехав к дому, замечаю иллюминацию на всю улицу. Мой дом, словно новогодняя елка, светится всеми цветами. С силой сжимаю руль, со скрипом торможу за пару метров от собственных ворот, потому что вокруг понатыканы тачки, которые загораживают проезд во двор.

Иду по дорожке, уже предвкушая, как разгоню всех на хер и накажу дочь.

Никакой безлимитной карты.

Никаких каникул на Бали.

Никакого участия в показе мод в Париже.

Уже почти дойдя до входной двери, слышу какой-то шум из гаража.

Блять! Я же только тачку с аукциона пригнал.

Меняю траекторию и направлюсь туда.

— Я не хочу, Денис, отпусти, — слышу женский голос и возню. — Денис…

Картина, которая предстает передо мной, явно не то, что я ожидал увидеть в собственном доме, когда сообщил дочке, что уезжаю в командировку.

Какой-то пацан зажал прямо на капоте моей тачки девчонку и пытается трахнуть ее. Та отпирается, но вяло, сразу становится понятно, что надралась вхлам.

Он задирает ее юбку, а я делаю глубокий вдох, стараясь действовать более сдержанно. Завтра таблоиды не должны пестрить заголовками, что Максим Алмазов избил до полусмерти какого-то малолетку.

Глава 2

Бью несколько раз кулаком по рулю. Что делать-то? Дома ее точно на ночь не оставлю. Ей вообще лучше рядом с моей дочкой больше не появляться. Эта Света — или Лена, или как ее там, вообще не помню имени — слишком плохо влияет на мою Олю. До знакомства с ней у нас никогда не было таких проблем. А после — понеслось.

Ладно, отвезу в отель. Оплачу номер, пусть проспится. Утром дорогу домой сама найдет.

Пробиваю по навигатору ближайший отель, резко жму на педаль газа, и машина срывается с места.

Но далеко отъехать не успеваю.

— Останови, мне плохо, — доносится из-за спины, и я резко бью по тормозам.

— Выходи, — откидываюсь на спинку, в зеркало заднего вида наблюдаю за неуклюжими попытками девушки выбраться из салона автомобиля.

Она открывает дверцу, вываливается из машины. Устало прикрываю глаза. Дожился до того, что развожу по домам пьяных подружек дочери. Тарабаню по рулю, поглядывая на часы. Десять минут прошло, она там жива вообще?

Выбираюсь из автомобиля. Обхожу капот и застываю у открытой пассажирской двери. Девушка сидит на земле, ладонями сжимает голову, волосы упали на лицо, а и без того короткая юбка задралась до неприличия.

Присаживаюсь на корточки рядом с ней.

— Херово? — спрашиваю, та в ответ кивает. — Будет тебе уроком. Чтоб не напивалась больше так сильно, — говорю негромко, сам усмехаюсь, вспоминая свою молодость. Правда, закончилась она очень быстро, потому что Вита залетела, и стало не до развлечений.

Я мог бы бросить ее здесь и уехать, но вместо этого рядом с ней сижу и жду, когда отойдет. Ведь она тоже чья-то дочь. Мне хотелось бы, если бы Олька моя когда-то в передрягу попала, чтобы о ней тоже кто-то позаботился.

— Я не пила много, — внезапно произносит она сиплым голосом. Минут пять собиралась с мыслями, чтобы сформулировать ответ. — Один… бокал… всего, — говорит медленно, с паузами.

На меня взгляд поднимает. Глаза красные. Ресницами своими длинными хлопает.

— От одного бокала, малыш, так не развозит.

Поднимаюсь, оглядываюсь по сторонам, через дорогу замечаю круглосуточную аптеку.

— Жди здесь, — хмурюсь, захлопываю дверцу машины и перебегаю дорогу.

Обратно возвращаюсь с бутылкой минералки и средством против похмелья.

— Вот, выпей, получше должно стать, — ставлю перед ней на землю.

Она тянется к бутылке, возится с крышкой.

Я без слов отбираю ее, легким движением открываю. Протягиваю обратно.

— Спасибо, — выдавливает из себя. Жадно делает несколько глотков, начинает кашлять, подавившись.

— Лекарство выпей.

Отхожу от нее на несколько шагов. Рассматриваю уличные фонари. На дорогах пусто. Время от времени пара машин проезжает. Не могу поверить, что вместо качественного минета я волонтерством занимаюсь. Пьяных девиц в чувство привожу и слежу, чтобы ничего не случилось. Зато этого времен хватает, чтобы наконец-то успокоиться.

Оле повезло. Отделается минимальным наказанием.

— Мне немного лучше, — мои мысли обрывает голос девушки.

Оборачиваюсь. Она уже стоит на своих двоих, правда, неуверенно, упирается боком в машину. Обнимает себя за плечи. Отворачивается в сторону, не выдержав мой взгляд на себе.

— Садись, — командую холодно.

К моему удивлению, девица забирается на переднее сиденье.

Поправляет волосы, на меня поглядывает.

— Так и будешь улыбаться или адрес свой наконец-то мне скажешь? — спрашиваю, пока она снова не уснула.

— А… Третья общага, на Адмиральской, — произносит и снова ресницами хлопает, словно кокетничает со мной.

— Пристегнись, — чеканю холодно и выезжаю на дорогу.

Спустя несколько минут тишины она снова спрашивает.

— А ты старшекурсник?

Я усмехаюсь.

— Нет.

— Тогда на аспирантуре учишься, получается? — в ее голосе проскальзывает истерика. Скорее всего, гадает, веду ли я у нее какие-то пары. Учебный год только неделю назад начался, всех преподов еще не видела.

— Я к вашему универу никакого отношения не имею.

Рядом слышится расслабленный вдох.

— А девушка есть?

Ну, точно решила соблазнить меня. Теперь начинаю сомневаться насчет увиденной сцен в гараже.

— Есть. И не одна, — произношу, не отрываясь от дороги.

— Ясно. А ты…

— Вы, — резко перебиваю ее, не давая задать очередной глупый вопрос.

— Что? — спрашивает с недоумением. А мой взгляд снова на ее ноги скользит.

— У нас с тобой, девочка, разница в возрасте лет двадцать, поэтому «вы», а не «ты».

Она начинает смеяться, но быстро затихает, когда понимает, что я не поддерживаю ее веселье.

Глава 3

Маша

Я с трудом разлепляю веки, чувствую себя абсолютно разбитой. В ушах гудит, во рту пересохло, солнечный свет вызывает резь в глазах. Почему-то болит каждая мышца. Не сразу понимаю, что сплю на полу, а не на кровати.

Медленно ко мне возвращается память. Маленькая вечеринка для своих у Оли переросла в настоящую попойку. Мне было некомфортно находиться там, и Денис обещал отвезти меня до общаги.

Потом я, кажется, выпила какой-то коктейль, а дальше все как в тумане.

Моя сумочка рядом со мной на полу, тянусь к ней и достаю телефон.

Черт, почти час дня! Хорошо, что сегодня воскресенье и не нужно идти на пары.

Нахожу в списке контактов Олю, набираю. Подруга берет трубку после пятого гудка. Уставшим голосом произносит:

— Я тебе звонила раз десять, Маш. Мне так нужна твоя помощь.

— Я только проснулась, — мой голос похож на воронье карканье. Прокашливаюсь, встаю на ноги и ищу бутылку с водой. — Алмазова, что вообще вчера было? Почти ничего не помню. Кто меня домой довез?

— Ты шутишь, что ли? — усмехается Олька. — Я видела, как ты с Денисом куда-то исчезла. Вы занялись чем-то греховным? Тебе есть что мне рассказать?

Я замираю посреди комнаты. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Кажется, ничего такого.

Сознание плыло, но я помню пристальный взгляд, колючие щеки, проникший под кожу запах, голос и, кажется, вкус. Но… разве это был Денис? Господи, что прошлой ночью произошло? Надеюсь, я не успела наделать глупостей.

— Он мне что-то в коктейль подмешал. Мне кажется. Не могла я так опьянеть, Оль. Вообще память отшибло, — шепчу, самой не верится в то, что говорю.

Денис отличник. Его папа в мэрии работает. Костров всегда мне знаки внимания оказывал, милым был и заботливым, разве мог он так со мной поступить?

— Да не может такого быть, — не соглашается со мной Оля. Потому что у Дениса и в самом деле идеальная репутация. — Ты, наверное, чего-то крепкого навернула, вот и отключилась. Черт, это ты, получается, приезд моего папаши пропустила. Прикинь, он в самый разгар вечеринки домой вернулся и всех разогнал.

— Сильно разозлился?

Даже представить боюсь, как Ольке от отца досталось.

— Я думала, отец меня убьет. Таким злым никогда его не видела. Он так кричал на меня, Маш, ты бы слышала! И главное, не понимаю, чего раньше приперся? Я думала, вызову клининг перед его приездом, дом отдраят, и он ни о чем даже не догадается. А теперь знаешь что? Он приказал мне самой в доме убраться и запретил прислуге помогать мне. Я на испытательном сроке. Не закрою сессию на пятерки — мне конец. Если бы знала, что вечеринка закончится таким скандалом, сто раз подумала бы. Ты поможешь мне с курсовой?

Помочь с курсовой Оле означает написать ее полностью за нее. Но она моя лучшая и единственная подруга. Отказать ей не могу.

— Конечно. Ты уже закончила уборку?

Честно говоря, не могу представить, как Олька со своим маникюром убирается в доме. Иногда мне кажется, что она в своей жизни ни одной тарелочки не помыла. У них в доме куча прислуги, даже садовник и личный водитель есть. Для меня это что-то невероятное. Совершенно другая жизнь. Прямо как в фильмах.

— Шутишь, что ли? Да здесь работы на неделю. Я всю ночь в гостиной мусор разгребала и пыталась диван от пятен отчистить. Бесполезно. Машка, спаси меня, а? Приезжай на помощь. Я тебе такси туда и обратно оплачу. Я помню, ты говорила, что подрабатывала в клининговой компании, и наверняка должна знать средства, которые все отмоют. Я сама не справлюсь, Машунь, ты же приедешь?

Чувствую я себя отвратительно. Мне хочется просто упасть на кровать и не выходить никуда до завтрашнего дня. Но Олька меня столько раз выручала, денег одалживала, с терапевтом договорилась, чтобы мне справку дали о том, что болела, чтоб пропуски закрыть. А я на самом деле обслуживала выездную свадьбу.

— Дай мне часик, чтобы прийти в себя и собраться, хорошо? Я по дороге в хозяйственный заскочу и куплю все, что надо. До конца дня, думаю, закончим.

— Спасибо, Машунь! Ты лучшая! — восторженно пищит подруга.

В такси мне становится еще хуже. Тошнит жутко. Я прошу заехать сначала в аптеку, а уже после — в хозяйственный магазин.

Набираю в тележку всяких моющих, мне едва хватает денег на карточке, чтобы рассчитаться.

Надеюсь, Оля не забудет отдать их, потому что напоминать будет как-то неудобно. Она всегда меня то угощает в кофейне, то вещь какую-то подкинет. Хоть и говорит, что это мама ей прислала в очередной раз из-за границы и ей это не идет, носить не будет, я все равно знаю, что шмотки эти очень дорогие.

Жму на домофон и слышу щелчок. Калитка открывается, я вхожу в двор, иду по аккуратной дорожке к крыльцу.

Дом Алмазовых построен с размахом. У меня ощущение, словно с обложки журнала сошел. Когда впервые к Ольке приехала, только и могла, что с открытым ртом все вокруг рассматривать.

Хмурюсь, когда то тут, то там на газоне замечаю бутылки, пластиковые стаканчики и какой-то мусор. Черт, Олька, кажется, вообще ничего убрать не успела.

Меня никто не встречает, поэтому я несмело толкаю дверь и попадаю в просторную гостиную. Делаю несколько шагов и замираю, не решаясь идти дальше. Все же это чужой дом.

Глава 4

Я едва выныриваю из глубокого сна. Первое, что вижу — белый потолок. И это совершенно точно не потолок нашей общаги. Потому что у нас двухъярусная кровать, я сплю на первом и, проснувшись, пялюсь в матрас своей соседки по комнате.

Поднимаю руку, чтобы убрать с лица волосы, и замечаю катетер для капельницы. Верчу головой по сторонам, внезапно осознаю, что нахожусь в больнице.

Что произошло?

Я ничего не помню.

Как вообще здесь оказалась? Я же у Оли была…

Моё тело не слушается, словно оно не моё, а чье-то другое, чужое. Голова кажется необычайно тяжелой.

Пытаюсь приподняться, стону, тянусь к телефону, который лежит на тумбочке.

Сел.

Черт.

Судя по обстановке в палате, это частная клиника. Мне становится еще хуже, когда понимаю, сколько мне будет стоить даже неполный день пребывания здесь. Похоже, мне придется взять дополнительные смены на работе.

Господи, да почему я такая невезучая? Почему моя жизнь не может быть нормальной? Я же избегаю опасных ситуаций, по вечерам стараюсь даже в супермаркет не выходить, учусь прилежно, но постоянно влипаю в какие-то глупые истории.

— О, очнулись! — в мою палату заглядывает медсестра. — Как самочувствие? — спрашивает, склоняется ко мне, светит фонариком в глаза.

— Вроде уже лучше. Что со мной случилось? — моргаю несколько раз, яркий свет режет глаза.

— Вам должно быть лучше известно, что с вами случилось, — неодобрительно косится на меня медсестра. Подносит ко лбу градусник. Слышится писк, она хмурится, когда проверяет температуру. — Я вам не мать, конечно, не мне читать вам нотации, но вы еще так молоды, не стоит увлекаться наркотиками. Пусть даже легкими. Это всегда кажется — разочек, и все, а потом таких молодых девочек, как вы, к нам с передозом привозят.

— Какие наркотики? Вы о чем? — спрашиваю испуганно. Тело пробирает дрожь. — Вы, наверное, меня с другим пациентов спутали. У меня, кажется, отравление просто было.

Женщина качает головой.

— Вам виднее, — не верит мне. — Мы сделали вам промывание желудка и капельницу поставили. Вечером еще одну нужно сделать. Утром вас уже выпишут.

Она уходит, оставляя меня в полном ступоре.

Кажется, я помню что-то такое. Звук скорой, голоса врачей. Но все словно в тумане.

Сердце в груди начинает бешено биться. Меня обвинили в том, что я наркотики принимаю. Разве о таких случаях они не должны сообщать в полицию? Или это распространяется только на ножевые и пулевые ранения?

Мне так страшно становится, что я начинаю задыхаться. Мой пульс подскакивает. Как доказать, что я ничего такого не делала?

На краю тумбочки стоит графин с водой. Я тянусь к нему. Руки дрожат, когда я наливаю воду в стакан, немного попадает на поверхность тумбочки и на сложенный вдвое белый лист бумаги, на котором проступают расплывшиеся чернила.

Делаю несколько жадных глотков, потом осторожно разворачиваю лист.

Размашистым почерком Оля пишет:

«Машка, это трындец! По ходу, тебе реально что-то подсыпали в стакан. Я обзвонила всех, кого знаю, никому больше плохо не было. Невезучая лишь ты одна.

Прости, что пришлось уехать и оставить тебя там, но внезапно прикатила моя мама из-за границы, папа сказал пулей домой мчать.

Твои счета оплачены, за это не волнуйся. Поправляйся. Чувствую себя виноватой, ведь это на моей вечеринке все случилось.

Твой телефон сел, зарядки нет. У персонала тоже не нашлось. Поэтому, как в старые времена, пишу тебе письмо. Романтично, правда?

Тебе стоит сменить телефон, это допотопная модель, ею уже никто не пользуется. Попрошу у папы для тебя новенький, у него на фирме все равно целый ящик валяется для всяких нужд.

Целую, твоя лучшая неповторимая подруга».

Грустно улыбаюсь, откладываю в сторону письмо. У Алмазовой всегда так просто все. Хотелось бы и мне такого отца иметь. Чтобы все для меня делал и так же сильно любил. Чтобы любая проблема мелочью казалась.

Глава 5

Меня выписывают на следующий день. Мне уже намного легче. Даже голова не болит. Не знаю, что за чудо-средство в меня влили, но помогло быстро.

Стою на автобусной остановке и сжимаю в руке заряженный мобильный телефон. К счастью, к третьей паре я успею. Забегу в общагу, переоденусь и сразу в универ. Если хоть одну лекцию пропущу, то не видать мне дополнительных баллов.

В общагу практически влетаю. Снимаю с себя спортивный костюм, привожу в нормальный вид волосы, быстро переодеваюсь. В сумку летят конспекты и пауэрбанк для телефона.

Хорошо, что университет находится всего в одном квартале от общежития, прихожу даже раньше времени.

Войдя в университет, я почувствовала, что что-то не так. Взгляды студентов, смешки, шепот... Все это было обращено ко мне. Странно. Некоторые даже показывали друг другу что-то на телефонах, а затем поглядывали на меня и смеялись. Волнение и недоумение начали охватывать меня. Что происходит? Почему все так смотрят?

Я чувствую, как мои щеки горят. Сердце стучит громче, когда я иду по коридору. Чувствую себя так, словно я нахожусь на подиуме под прицелом десятков глаз.

Толкаю дверь в аудиторию, и внутри мгновенно затихают голоса. Все поворачивают головы в мою сторону.

Я моргаю несколько раз.

Неужели все знают, что в моей крови нашли наркотики? Но как? Кто мог рассказать?

— О-па, пришла наша звезда! — выкрикнул кто-то из парней, вызывая общий смех.

— Как там твой сладкий папочка, ещё не подарил яхту? Или пока не заслужила?

Я стою у двери, не понимая, о чем идет речь. Роман с богатым мужчиной? О чем они?

Что произошло за выходные? Кто-то распустил обо мне слухи?

— О чем вообще речь? Какой еще сладкий папочка? — спрашиваю, наконец-то отмирая.

Иду к своей парте, бросаю сумку на соседнее место. Олька сегодня не пришла. Наверное, проводит время с мамой.

— Да ладно тебе, — смеется Артур с задней парты. — Ты только со взрослыми и богатыми дядями у нас встречаешься? Поэтому морозила Дениса нашего? Он, кажется, так расстроился, что сегодня даже в универ не пришел.

Смотрю на парней с недоумением. Девочки перешептываются и смеются.

Я поворачиваюсь к Соловьевой.

— Что происходит? — спрашиваю, а у самой сердце до предела разгоняется в предчувствии чего-то плохого.

Соловьева тяжело вздыхает.

— О тебе написали в университетском паблике. И видео выложили. Вот, — протягивает мне телефон.

У меня руки начинают дрожать. Если о ком-нибудь написали в этой помойке, то ничего хорошего ждать не стоит.

Я пробегаюсь по строчкам поста и чувствую, как нарастает паника. Грудь сжимает спазмом. Все смешки и взгляды студентов наконец-то приобретают смысл.

«Маша Самойлова, прилежная студентка и отличница медицинского университета, спит с богатыми мужиками за деньги». Вот в чем смысл длиннющего поста. Это если смягчить его.

И это прочитали уже тысяча сто человек.

Я с ужасом поднимаю взгляд и смотрю на одногруппников. Они все верят в то, что там написано.

Там даже есть видео. Как меня пьяную мужчина ведет к своей машине.

Это было в субботу на вечеринке. Вот как я попала домой. Но я почти ничего не помню. Мужчину на видео даже не разглядеть.

Я резко поднимаюсь со своего места. На глазах проступают слезы.

— Да не переживай ты так, Самойлова, многие девушки себе так на жизнь зарабатывают. Соблазняют богатых мужиков и тянут из них деньги.

Слушать этот бред больше сил нет. Оправдываться бесполезно.

— Спасибо, — произношу мертвым голосом, отдавая телефон Ане.

Из аудитории сбегаю в прямом смысле этого слова. Заскакиваю в женский туалет. Пытаюсь выровнять дыхание, но не получается. От волнения и паники задыхаюсь.

Вся дрожу, словно в помещении минусовая температура. Пытаюсь собрать мысли воедино. Нужно что-то сделать, пока это не пошло дальше.

На ум приходит только одно.

Достаю из сумочки телефон, он все еще отключен. Выдергиваю шнур от пауэрбанка и роняю телефон прямо на пол. На экране образуется огромная трещина.

— О, нет, — уже не могу контролировать себя. Реву, не сдерживаясь. Словно разбитый телефон стал моей последней каплей.

К счастью, мне удается открыть записную книжку и найти Стаса.

Это мой одноклассник, мы до сих пор общаемся. Он уже успел закончить академию, пока я три года пыталась поступить в универ безрезультатно и в итоге оказалась самой старшей на курсе.

— Что-то срочное, Самойлова? Я немного занят, — берет он трубку.

— Да, Стас, очень срочное, — всхлипывая, произношу.

— Ты плачешь? Маш, что случилось? — его голос становится обеспокоенным.

— Стас, у меня просьба есть. Скажи, можно как-то убрать пост из университетского паблика? Там… там обо мне написали. Только это неправда все.

Глава 6

Я возвращаюсь в общежитие, чувствуя себя на грани срыва. Мои шаги тяжелые, в голове крутятся слова однокурсников. Я надеюсь скрыться в своей комнате, но вместо этого меня встречает весточка от коменданта.

— Маша Самойлова, к коменданту, — грубо сообщает студент у входа.

Я иду к кабинету коменданта с тяжелым сердцем, предчувствуя неприятности. Потому что эта женщина к себе просто так никого не вызывает.

Кабинет Юлии Николаевны всегда казался мне мрачным и угрюмым, как и она сама. Поговаривают, что до того, как прийти работать в студенческое общежитие, она работала в женской колонии. Но я ни капли не удивлюсь, если эти слухи окажутся правдой. Этой крайне неприятной женщине лучше не показываться на глаза лишний раз.

Я замираю на пороге, комендант встречает меня холодным презрением.

— Самойлова, я слышала о твоих подвигах, — начинает она, не давая мне возразить. — Собирай вещи, и чтобы до вечера тебя не было в общежитии.

Я пытаюсь что-то возразить, но комендант не слушает.

— Я не допущу, чтобы такие, как ты, портили репутацию этого учреждения. Это — позор, — говорит она с ненавистью. — Мне уже звонили обеспокоенные родители некоторых студентов, боятся, что такие, как ты, плохо повлияют на их дочерей.

Мое лицо горит от стыда. Как объяснить всем, что это неправда? Да и кто поверит вообще?

— Послушайте, это все какое-то недоразумение. Ведь…

— Ты меня плохо расслышала? — не дает мне договорить Юлия Николаевна. — Если да, тогда, так и быть, повторю: чтобы через час тебя здесь не было!

Она так кричит, что я невольно вся сжимаюсь.

— Но мне некуда идти, — едва сдерживая слезы, выдавливаю я из себя.

— У тебя же есть богатый ухажер, неужели не позаботится о тебе? — грубо отвечает она, усмехаясь. Такое ощущение, что у нее личная неприязнь ко всем девушкам, которые в жизни хорошо устроились.

Я выхожу из кабинета, чувствуя себя полностью разбитой. В своей комнате я начинаю собирать вещи, пытаясь не думать о происходящем. Открываю чемодан и скидываю туда одежду и тетради. Ничего не помещается, и мне приходится высыпать все на пол и начать заново аккуратно складывать.

Сидя на кровати, я смотрю на чемодан. Куда теперь? Родительский дом находится слишком далеко, чтобы каждый день ездить на учебу и назад, денег на квартиру у меня нет, а обратиться особо не к кому. Разве что в очередной раз побеспокоить Олю. Я достаю телефон с треснувшим экраном и набираю ее номер.

— Оль, привет, ты не занята? — начинаю я, стараясь сдержать слезы.

— Мы только что закончили обедать. То еще событие. Папа с мамой успели раз двести поцапаться. К счастью, мама завтра уезжает, и уговорить отца перевести меня в универ за границу ей не удалось, — тяжело вздыхает она.

— Ты, я так понимаю, в университетский паблик еще не заходила? — спрашиваю, затаив дыхание.

— Да когда? Мне весь день запрещено было пялиться в телефон. У меня, знаешь ли, очень строгая мать.

— Ясно. Мне нужна твоя помощь, Оль. Можно я приеду к тебе сейчас? Ты же не с мамой уже? Мне больше негде остановиться. Меня из общаги выгнали…

Слезы вырываются наружу, я жду ответа Оли, надеясь, что она сможет мне помочь.

После кажущейся бесконечной поездки на такси я наконец прибыла к дому Оли. Стараясь сдержать слёзы, я вышла из машины, потянув за собой чемодан. Олька встретила меня на пороге. Её глаза были полны волнения.

— Маш, ты в порядке? — встревожено спросила она, заметив моё состояние. — Что вообще случилось? Почему тебя выперли из общаги?

— Да просто... Это всё просто отвратительно. И безумно глупо… — начала я, но голос мой дрожал.

Оля провела меня в гостиную и усадила на диван. Она посмотрела на меня с недоумением и тревогой.

— Так что произошло, Маш? Рассказывай. И что за видео? — спросила она.

— Друг уже удалил его, я не могу показать... Но там было видно, как меня какой-то мужчина уводит с вечеринки. Я почти ничего не помню, — объясняю я, массируя виски. Из-за этого всего безумно разболелась голова. Вкратце рассказываю обо всем, что сегодня произошло.

— Вот же уроды! Если узнаю, кто это сделал, голову откручу! Я считаю, нужно написать жалобу на комендантшу! Она не имеет права выселять тебя из-за каких-то слухов и видео сомнительного происхождения! — горячо заявляет Олька.

— Бесполезно, — произношу безнадежно. — Я теперь переживаю, как бы меня к декану не вызвали.

Подруга качает головой, ходит туда-сюда передо мной, о чем-то думает.

— А кто тот мужчина? Ну, который тебя в тачку свою посадил. Ты его знаешь? — интересуется Оля.

Я качаю головой.

— Не знаю и вообще не помню, как он выглядит. Я тогда в ужасном состоянии была. Он просто помог мне той ночью... Но теперь из-за этого видео все думают...

Оля берет мою руку в свою.

— Не волнуйся, Маш, я поговорю с папой, может быть, он позволит тебе остаться у нас на какое-то время, а потом что-то придумаем.

Глава 7

Стоя в гостиной, окружённая роскошью дома Оли, я чувствовала себя чужой. Моё сердце колотилось, когда я смотрела на Максима, отца Оли, и вспоминала, как я вела себя той ночью. Мне было так стыдно, что я не могла поднять глаз.

— Папа, пожалуйста, Маше негде жить. Это всё из-за какой-то глупой шутки. Она моя лучшая подруга, — умоляет Оля.

Максим слушал, скрестив руки на груди. Он казался неприступным, и я боялась даже вздохнуть. Неудивительно, что он против моего присутствия в их доме. Я ведь приставала к нему... Черт, да я его поцеловала! Лучше бы воспоминания так и не возвращались ко мне.

— Я понимаю твоё беспокойство, Оля, но ты знаешь, что я не люблю, когда у нас в доме посторонние. К тому же это не мои проблемы, что твою подругу выгнали из общежития. Она что, сирота, и кроме нас ей некому помочь? — произносит он твёрдо, а я почему-то начинаю чувствовать себя пустым местом.

Моё сердце уходит в пятки. Я стою, не в силах открыть рот и произнести хоть слово. Все еще пытаюсь прийти в себя, мысленно убеждая себя в том, что та ночь была не реальной. Это был всего лишь сон.

— Папа, у тебя нет сердца! Совсем! — вскрикивает разочарованная Оля. — Это я виновата в том, что Маше теперь негде жить. Я выдернула ее на ту дурацкую вечеринку, а кто-то заснял, как ее к машине ведет какой-то мужчина, и использовал это видео, чтобы распустить о ней ужасные слухи!

Я наконец-то нахожу силы поднять взгляд и посмотреть на Максима. Замечаю, как меняется выражение его лица. Он смотрит мне в глаза. Думает о том же, о чём и я. Тем мужчиной, из-за которого распространились по университету все те слухи, был он.

Не знаю, в чем причина — в том, что ему сложно отказать дочери, или же он внезапно почувствовал в произошедшем со мной свою вину, но он тяжело вздыхает и произносит:

— Ладно, помогу я твоей подруге.

Олька громко и радостно вскрикивает.

— Пап, ты лучший!

— Но с нами жить она не будет. У меня есть квартира в центре города. Она пустует. Маша может пожить там. Временно, — последнее он подчеркивает так, словно есть вероятность, что я заеду в его квартиру, и меня оттуда уже не выселить. Ни добровольно, ни силой.

Я всё ещё не могу собраться с мыслями. Но мне нужно хоть что-то сказать.

— Спасибо, но... — с трудом выдавливаю я, не решаясь назвать мужчину по имени. — Но вы правы, это неправильно, что я пришла к вам со своими проблемами, ведь мы совершенно чужие люди. Я попробую найти комнату в общежитии при политехническом университете. Это недалеко от нашего универа, — я хватаю за ручку чемодан, что все это время стоял у дивана, но Олька не дает мне ни шагу сделать.

— С ума сошла? — шипит она тихо. — Какая еще общага? Ты знаешь, какая там хата у папы? Не будь дурой, пользуйся моментом.

— Моя дочь права, Мария, пользуйтесь моментом, — в голосе Максима явно проскальзывают издевательские нотки. — Я пойду ключи от квартиры возьму и отвезу вас туда, — произносит он и выходит из комнаты.

Оля обнимает меня. Она, в отличие от меня, безумно рада, что ее отец нашел решение моих проблем.

— Видишь, всё наладится, — произносит она, улыбаясь.

Я кивнула, но моё сердце все ещё колотилось, словно обезумело. Я не могу забыть первую встречу с Максимом и его слова о том, чтобы я держалась подальше от его дочери, а теперь я буду жить в его квартире.

— Спасибо, Оля, ты спасла меня, — говорю я, стараясь скрыть своё смущение и беспокойство за улыбкой.

Глава 8

Когда Оля взволнованно предложила сопровождать нас до квартиры, Максим строго взглянул на неё:

— Оля, ты остаешься дома. Ты обещала сдать все хвосты взамен на разрешение остаться со мной здесь, а не переезжать к матери, — сказал он твердо.

— Но папа, я хочу помочь Маше обустроиться, — возразила Оля, хлопая ресницами и жалостливо смотря на отца. — Она же моя подруга, мне нужно ей все показать и объяснить.

Уверена, в любой другой ситуации это бы сработало, ее отец всегда дает ей желаемое, но сейчас её протест был тут же пресечен.

— Без обсуждений. Учёба — прежде всего, иначе отправишься учиться в Германию в экономический университет. Я сам все покажу Марии, — строго ответил Максим и кивком указал мне следовать за ним.

Я, немного смущенная, подхватила свой чемодан и последовала за ним на улицу, к его автомобилю. Весь путь до квартиры прошёл в тягостном молчании. Я пыталась что-то сказать, но каждый раз, когда встречала его взгляд в зеркале заднего вида, слова застревали у меня в горле.

Мне безумно стыдно из-за случившегося. Как было бы хорошо, если бы это он был пьян в ту ночь, а не я. И память ему напрочь отшибло, а не мне.

Отворачиваюсь к окну, прикрываю глаза. Нужно просто выдержать это испытание. И извиниться. Объясниться как-то с ним.

Прибыв на место, Максим открыл багажник, достал мой чемодан и поставил его на асфальт. Манерами он не отличался. По крайней мере со мной. Чемодан по ступенькам пришлось тащить самой.

В лифте я не выдерживаю напряжения и решаюсь заговорить:

— М-максим… — заикаюсь, так как не знаю его отчества. — Я хотела бы извиниться за...

— Не нужно, — перебивает он сухо, не глядя на меня. — Но надеюсь, ты помнишь о том, что я тебе говорил?

Он внезапно поднимает взгляд прямо на меня. Смотрит мне в глаза так, что хочется зажмуриться. Чувствую себя ничтожеством рядом с ним. Его энергетика давит и подчиняет. Он — лев, царь зверей, а я всего лишь муравей, который весь день суетится и пытается выполнить свою работу.

— Держись подальше от моей дочери. Пока она не подружилась с тобой, у нас не было никаких проблем. Выпивающая подружка, которой даже жить негде — не тот человек, с которым должна общаться моя дочь и брать пример.

Его слова меня возмущают.

— Не всем суждено родиться в богатой семье, поэтому мне приходится жить в общежитии и подвергаться ложным обвинениям. И у меня нет влиятельного отца, который бы за меня заступился, — гневно произношу я.

Желания оставаться в его квартире больше нет. Створки лифта не успевают открыться, как я жму на кнопку первого этажа, и мы спускаемся вниз.

— Нам на четырнадцатый, — спокойно произносит он, спрятав руки в карманы черных брюк.

— Я передумала. Не хочу злоупотреблять вашей добротой. Поеду на электричке домой, — отворачиваюсь от него.

Слышу его усмешку. В поле моего зрения появляется мужская рука. Он останавливает лифт, и я пугаюсь. Что он задумал?

Максим берет меня за плечи и резко разворачивает к себе.

Смотрит мне в глаза.

Зол.

— Послушай меня, я сам воспитал дочь, поэтому вот эти истерики на меня вообще не действуют, я их тысячи за эти годы повидал. Я помогаю тебе сейчас лишь потому, что причиной того, что тебя из общаги поперли, стал я. Я ведь правильно понимаю, видео со мной разлетелось по универу?

Он ждет ответа, я ни слова не произношу. Даже не киваю.

— Поэтому, Мария, перестань строить из себя обиженку и воспользуйся моей добротой. Но о дружбе с моей дочерью забудь.

— И как я, по-вашему, должна это сделать? Из университета отчислиться? Не дождетесь! Я туда с таким трудом поступила, — выплевываю ему в лицо.

Он делает глубокий вдох. Ощущение, словно едва контролирует себя и находится на грани срыва.

— Просто игнорируй ее, поняла?

Я киваю. Просто для того, чтобы он от меня отстал. И чтобы выбраться из этого тесного и душного лифта, в котором мы с ним находимся слишком близко друг к другу.

Мой взгляд падает на его губы, и я сразу же вспоминаю, как поцеловала его. Сама. Какой позор! Конечно, он не хочет, чтобы я с его дочкой дружила. Ведь когда мы впервые увиделись, я была пьяна и бросилась с поцелуями на незнакомого взрослого мужика.

Максим жмет на четырнадцатый этаж, и лифт снова начинает двигаться.

Мы подходим к двери квартиры, Максим открывает её и пропускает меня внутрь.

— Можешь остаться здесь, пока не решишь свои проблемы с жильем. Если возникнут вопросы, спустись вниз к администратору, она все подскажет. За коммуналку платить не нужно, этим занимается моя помощница, — говорит он, протягивая мне ключи.

Я взглянула на него, пытаясь прочитать что-то в его выражении лица, но тщетно. Он казался статуей, лишённой каких-либо эмоций.

— Спасибо за помощь, — прошептала я, чувствуя себя неловко и одновременно благодарно за предоставленное убежище. — И все же я хотела объясниться, — набираюсь смелости, потому что мне невыносимо, что отец моей подруги считает меня чуть ли не шлюхой. — В тот день мне что-то подсыпали в стакан, поэтому я была не в себе и почти ничего не помню. Надеюсь, я не сказала и не сделала ничего такого, — краснею в этот момент до кончиков ушей. — Но если все же сказала или сделала, прошу меня простить. Я себя абсолютно не контролировала. Я даже не помнила, кто подвез меня до общаги. Только сегодня, когда увидела вас, поняла, что это были вы…

Глава 9

Первая ночь в новой квартире непривычна и беспокойна. Я лежу на широкой кровати, уставившись в потолок, размышляя обо всём, что случилось за последние дни.

Мои мысли непрерывно возвращаются к Максиму и его словам. Я чувствую себя одновременно обесцененной и благодарной за его помощь. Эти чувства противоречивы: с одной стороны, я рада, что теперь у меня есть крыша над головой, с другой — мне неприятно осознавать, что это всего лишь жест с его стороны.

Когда за окном рассветает, я все еще лежу в кровати, погруженная в мысли, когда внезапно раздается звонок в дверь. Я вздрагиваю от неожиданности. Кто мог прийти так рано?

Я быстро одеваюсь и иду открывать. За дверью стоит мужчина в костюме с вежливой улыбкой. В его руках пакеты с продуктами. Это водитель Оли, если я не ошибаюсь.

— Ольга попросила завезти вам это, — говорит он, протягивая мне пакеты.

Я с удивлением принимаю их.

— Спасибо, — бормочу я, ощущая неловкость.

Закрыв дверь, я ставлю пакеты на кухонный стол. Сердце наполняется теплом и благодарностью к Оле. В одном из пакетов я обнаруживаю коробку от смартфона. Она позаботилась даже об этом. Я чувствую себя еще более неловко, понимая, что свои проблемы решаю не я, а семья Алмазовых. Открыв коробку, я вижу новенький смартфон.

Сомневаюсь, что могу принять такой подарок. Решаю устроиться на еще одну подработку и вернуть ей деньги. Такие подарки слишком дороги для дружеских жестов. К тому же не думаю, что ее отец обрадуется, узнав, что кроме дизайнерских вещей Оля купила мне еще и телефон.

После того, как вставляю SIM-карту в новый телефон, экран оживает уведомлениями о пропущенных звонках и сообщениях. Большинство от Илоны, которая иногда подкидывает мне подработку.

Я перезваниваю ей, нервно дожидаясь ответа. Мне сейчас очень нужны деньги, тем более что я собираюсь пропустить несколько дней университета, чтобы подождать, пока улягутся сплетни обо мне. Это отличный момент, чтобы взяться за любую предложенную мне работу.

— Маша! Наконец-то! Я пыталась дозвониться до тебя весь вчерашний день. У нас завтра большое мероприятие, я придержала для тебя местечко, — быстро заговорила Илона.

— Ох, спасибо, Илона, — поспешно ответила я, чувствуя, как внутри всё наполняется радостью от возможности заработать. — Мне очень нужны деньги сейчас, так что если есть еще что-то, то обязательно включи меня в список. А что за мероприятие?

— Это корпоратив одной известной компании. Нам нужны люди на обслуживание. Ничего сложного, просто подавать напитки и закуски. Ты ведь сможешь завтра вечером? — уточнила Илона.

— Да, конечно, я буду. Скажи только, где и во сколько, — сказала я торопливо.

Мы договорились о деталях, и я повесила трубку, чувствуя себя намного увереннее. Обычно на таких выездных мероприятиях хорошо платили, это неплохой способ заработать.

Я улыбнулась и быстро написала сообщение Оле: «Спасибо, подруга. Ты, как всегда, мой спасательный круг. Но я не могу принять этот подарок просто так, обязательно верну все деньги».

Затем я принялась разбирать продукты. Оля заботливо подобрала всё, что могло понадобиться мне для первого времени: от свежих фруктов и овощей до основных продуктов и сладостей.

Глава 10

Макс

Я натянуто улыбаюсь очередному акционеру и хватаю бокал с подноса официантки. Эти светские вечеринки сводят с ума и отнимают уйму времени. Но уйти не могу, я сюда пришел ради встречи с одним человеком, и мне очень нужно выловить его для разговора.

Где-то здесь моя бывшая жена. Мы пришли вместе, но уйти я надеюсь совсем с другой женщиной.

Скучающе провожу взглядом по залу, пытаясь придумать, как провести время поинтересней. Например, зажать в углу какую-нибудь официанточку. Вон та блондинка сзади выглядит очень даже ничего. Короткая чёрная форма отменно сидит на ее стройном теле, и при виде тонкой талии и ножек, обтянутых капроном, у меня твердеет в штанах.

Но вот она поворачивается ко мне лицом, и я замираю с бокалом вина в руке, узнавая в ней подругу своей дочери. Машу.

В первое мгновенье мне даже кажется, что померещилось. Но нет, это точно она.

— Хороша, правда? Тоже ее сразу же заметил, — раздается голос рядом.

Поворачиваю голову и замечаю рядом с собой Соболева, который пялится на Машу, пуская слюни.

Почему-то тот факт, что Алексей сейчас мысленно трахает девочку, отдается внутри меня гневом.

— Да, неплохая. Но вон та брюнетка поинтересней, — кивком указываю на первую попавшуюся перед глазами официантку. Честно говоря, она намного хуже Маши, и ни меня, ни Соболя совсем не торкает.

— Мы с Черным забились уже на блондинку. Кто первый в постель ее затащит этой ночью, тот получит ключи от байка, который завезли в страну на днях всего в одном экземпляре.

Я усмехаюсь. Делаю вид, что меня это все забавляет. Но на самом деле голова уже в другом направлении работает. Как сделать так, чтобы Маша эта отсюда исчезла и оказалась в постели квартиры, которую я ей так любезно одолжил, а не в чужой.

— Не хочешь с нами забиться? Так даже интереснее будет, — внезапно предлагает Алексей.

Я делаю вид, что мне интересно его предложение. Усмехаюсь. Сам не замечаю, как изо рта вырывается:

— Ты прав, будет интересно, — произношу, допивая до дна содержимое бокала. Внезапно меня осеняет мысль.

Сделать так, чтобы Маша эта исчезла с вечеринки, не так-то и сложно.

Меня вообще не должно заботить, что с ней случится, затащит ее кто-то в постель этой ночью или нет, но, черт, она живет в моей квартире, и я вроде как чувствую за нее некую ответственность. Не более. И злюсь на Соболева именно поэтому.

Найти управляющую, которая следит за тем, чтобы все шло по плану, не сложно. Я подхожу к ней с наигранным раздражением.

— Простите за беспокойство, но одна из ваших официанток ведёт себя неподобающе. Мне кажется, она слишком много флиртует с гостями, это неприемлемо для такого мероприятия, — говорю я как можно прохладней.

Замечаю, как черты лица женщины мгновенно становятся жесткими.

— Это неподобающе! — возмущенно произносит она. Отлично, это именно та реакция, которая мне нужна. — Кто это? Я сейчас же уволю ее и не позволю больше работать в нашей компании.

— Блондинка с длинными волосами, симпатичная такая. Представилась Машей, когда заигрывала с Алексеем Николаевичем.

Имя Соболева ставит во всей этой ситуации финальную точку. Потому что он и есть хозяин сегодняшней корпоративной вечеринки для «особенных» сотрудников и партнеров.

— Прошу прощения за неподобающее поведение моих подчиненных. Я немедленно разберусь с этим. Больше такого не повторится, обещаю, — заверяет меня она, и я киваю.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, и резко застываю, потому что в дверях стоит Маша. Взгляд её полон разочарования и злости. Она стоит с пустым подносом в руках, смотрит на меня так, словно я только что убил ее котенка, и я понимаю, что она всё слышала.

Маша быстро берет себя в руки и отмирает. Гордо ставит поднос на стол рядом с нами и смотрит мне прямо в глаза.

— Я уйду сама. Спасибо за вашу «заботу», — говорит она с иронией, поворачивается и уходит в комнату для персонала. Полагаю, за своими вещами.

— Какая хамка! — краснеет от негодования Неонила. — Заработанных денег за вечер ей не видать!

Блять, не этого я, вообще-то, добивался. Кажется, я слегка переборщил.

Дожидаюсь, когда Неонила исчезнет с поля зрения, и толкаю дверь в комнату для персонала.

Маша застывает на месте, увидев меня, а я не могу оторвать взгляд от ее упругой груди.

Она переодевалась. Как раз сняла униформу и осталась стоять в одном нижнем белье, когда я без стука вошел, не подозревая ничего такого.

Чувствую, как пересохло во рту. И как в штанах внезапно тесно становится. Реакция, как у подростка в период полового созревания, блять.

Ее грудь вздымается вверх-вниз, дыхание учащенное.

Ноги длинные, стройные. Животик плоский, так и хочется провести языком рядом с пупком, а потом вверх, к соскам, которые скрывает кружево бюстгальтера.

Сглатываю, заставляю себя оторвать взгляд от ее стройного тела и посмотреть ей в глаза.

Глава 11

Маша

Мужская рука больно сжимает меня за предплечье и тянет к выходу. Мне хочется плакать от несправедливости, но я из последних сил держусь. Этот мужчина не увидит моих слез!

Я не понимаю, что ему от меня нужно. Зачем он так поступил? Сначала помог, а потом сделал все, чтобы я без работы осталась.

— Отпустите, — вырываюсь, когда мы оказываемся на улице.

На Максима не смотрю, потому что до сих пор смущена тем, что он видел меня в нижнем белье. Ни один мужчина не видел столько, сколько он только что.

Хватка на моей руке слабеет, и наконец-то я освобождаюсь от его захвата. Ускоряю шаг, пытаясь убежать подальше. Сейчас же соберу свои вещи и покину квартиру. Буду на вокзале ночевать, но не в доме, который принадлежит Алмазову.

Но мне дают добежать только до стоянки для персонала.

Крепкие руки сгребают меня за талию, и он прижимает меня к своей груди.

Я чувствую теплое мужское тело и дыхание у самого уха.

Меня немного потряхивает от такой близости.

— Успокойся и прекрати бежать.

— Что вам от меня нужно? Неужели недостаточно того, что меня только что уволили? Это была отличная компания по обслуживанию мероприятий, и мне хорошо платили, — зло произношу я, ногтями с силой впиваюсь в его руку, чтобы отпустил.

Но он позволяет лишь развернуться. Теперь я стою лицом к нему. С вызовом смотрю в его глаза и тяжело дышу. Грудь то поднимается, то опускается.

Алмазов несколько секунд молча рассматривает меня. Потом говорит:

— Я не хотел, чтобы тебя уволили. Просто перед глазами мельтешила, хотел, чтобы тебя с сегодняшнего вечера убрали, — его голос звучит раздраженно. Словно я доставляю ему неприятности.

Я хмыкаю в ответ, ни капли не веря ему.

— Не переживайте, господин Алмазов, я и так все поняла. Вы приютили меня только потому, что не могли отказать Оле, и не знаете, как теперь выпереть меня из квартиры, потому то Оля сразу же устроит истерику. Я уйду сама. Сделаем вид, что я все еще у вас живу.

Он отпускает меня, достает из внутреннего кармана пиджака кошелек. Отсчитывает деньги, потом просто берет все его содержимое и протягивает мне.

— Вот, возьми, это компенсация за то, что из-за меня тебя уволили.

— Мне не нужны ваши деньги. Я их не заработала.

— Это просто деньги, — он раздражается еще больше, вкладывает мне купюры в руку. Здесь больше, чем я обычно за месяц на подработках получаю.

— Я не могу это принять, — сглатываю и протягиваю купюры обратно.

Он смотрит на меня, плотно сжав челюсти. Словно решает, что со мной делать.

— Ты глупая? Я не пойму. Или цену себе набиваешь? — каждое его слово оскорбляет меня и понижает самооценку еще ниже.

Почему именно он отец Оли?

Почему это не мог быть добрый мужчина средних лет, который не презирает всех вокруг за исключением себя?

Я отвожу взгляд в сторону, и сердце сбивается с ритма.

На крыльце стоят Артем и девочки из агентства, включая Илону. Они курят и смотрят в нашу с Максимом сторону. Я понимаю, что вся эта сцена только что разыгралась на их глазах. Теперь они, наверное, думают, что богатый мужчина предложил мне деньги за ночь с ним, и я их приняла…

Снова хочется плакать.

Артем — тот парень, что мне нравится. Когда он рядом, я сразу же теряюсь и даже не решаюсь заговорить с ним. Несколько раз он выручал меня и всегда вызывался меня проводить, если приходилось на работе задерживаться до поздней ночи.

Я опускаю руку вниз, в глазах собираются слёзы. Разворачиваюсь, чтобы уйти. Слышу шаги позади себя. Это Алмазов какого-то черта следует за мной.

— Я взяла ваши деньги, что вам еще нужно? — спрашиваю глухо, одергиваю вниз джинсовую юбку. Порыв ветра заставляет съежиться, на улице прохладно.

Чувствую, как на плечи ложится теплый пиджак, пропитанный мужским парфюмом.

— Ты плачешь, что ли? Это из-за работы? Считай, что я сделал тебе одолжение. Лучше учись по ночам, а не бегай в короткой униформе официантки в таких местах.

Я не отвечаю. Выхожу за ворота ресторанно-гостиничного комплекса, достаю телефон, чтобы вызвать такси. Деньги, которые мне Максим дал, засовываю в карман его пиджака. Он следит за моими движениями, но ничего не говорит.

— Подожди, пока закончится корпоратив, и вас отвезут в город на служебном транспорте. Уже поздно, — говорит Алмазов у меня за спиной, заметив, что я вызываю такси.

— Думаете, после того, что вы наговорили нашей главной, обо мне решат позаботиться и довезти до дома? — ледяным голосом спрашиваю я, не поворачиваясь к нему лицом. По щекам уже стекают слезы, и я раз за разом тру лицо запястьем.

— Ресторан находится за городом, на улице глубокая ночь, ты в юбке, которая едва задницу прикрывает, кто знает, что за водитель тебе попадется? Не глупи и вернись в комнату для персонала, подожди там до окончания мероприятия.

Глава 12

Час спустя Артем заканчивает работу и садится на водительское сиденье.

— Заждалась? — спрашивает, улыбаясь мне.

— Все в порядке.

Он заводит двигатель и выезжает с парковки. Мне становится спокойней рядом с ним. Провожаю взглядом помпезное здание банкетного зала.

— Кстати, забыла сказать, я сейчас не в общаге живу.

— Ты переехала?

— Временно.

Я называю Артему адрес, и он присвистывает, потому что это один из самых дорогих районов города.

— У меня там у подруги квартира, временно у нее живу, — быстро поясняю я.

— Подруга твоя, должно быть, при деньгах, почему не попросишь у нее найти тебе хорошую работу?

Я поворачиваю к нему голову.

— Она такая же студентка, как и я. Разница лишь в том, что у нее родители богатые.

— Ясно.

Артем молча ведет машину, а я погружена в свои мысли. Внезапно он резко сворачивает на неизвестную мне дорогу.

— Куда ты едешь? Эта дорога не ведет в город, — говорю я, удивленно смотря на него.

— Просто небольшой объезд, — отвечает он, сосредоточенно смотря на дорогу.

— Но разве по трассе не быстрее? — немного нервничаю я.

— Не переживай, мы скоро будем на месте, — говорит Артем, но в его голосе слышится уверенность.

Я пытаюсь успокоиться, хотя внутри меня растет беспокойство. Дорога становится все более узкой и темной. Вокруг только поля и заросли.

— Артем, я действительно думаю, что нам стоит вернуться на главную дорогу, — настаиваю я, чувствуя, как мое сердце бьется все чаще.

Я вообще не из тех людей, которые любят ночные прогулки в малолюдных местах. Я слишком пуглива и переживаю за свою безопасность.

— Всего несколько минут, и ты поймешь, зачем я сюда свернул, — его голос звучит таинственно, и я не могу избавиться от ощущения, что он что-то задумал.

Наконец он останавливает машину на обочине возле маленького озера. Луна отражается в его водах, создавая невероятно красивое зрелище.

— Посмотри, — говорит он, указывая на озеро.

— Это прекрасно.

Ночное озеро кажется волшебным, но я предпочла бы приехать сюда днем, а не посреди ночи.

— Я знал, что тебе понравится, — говорит Артем, наклоняясь ко мне. — Романтично, правда?

Я оборачиваюсь к нему и вижу, как его губы растягиваются в улыбке. Я замираю, когда его лицо оказывается напротив моего. Не могу поверить, что это происходит в самом деле.

Через мгновенье его губы уже касаются моих, язык проникает внутрь, и мы целуемся.

Внутри все трепещет и взрывается. Это не первый мой поцелуй, но я действую так неумело, что боюсь, что Артем сейчас рассмеется надо мной.

Но он не замечает моей неопытности, лишь отстёгивает свой ремень безопасности, чтобы ближе ко мне быть. Его ладонь опускается на мою грудь, и я смущенно хватаюсь за его запястье, заставляя убрать руку.

Я задыхаюсь, но вместе с эйфорией приходит какое-то чувство тревоги. Особенно когда Артем переходит грань, и его руки оказываются под моей юбкой, пальцы пытаются пробраться под трусики.

— Подожди, — отстраняюсь от него, прерывая поцелуй. — Это как-то слишком быстро. Мы ведь…

— Ты такая горячая, пиздец просто, — шепчет в ответ мне, прикусывая мочку моего уха, и наваливается на меня всем телом. — У меня член из-за тебя всю ночь стоит.

Я чувствую, как пространства становится всё меньше и меньше под его давлением.

Он берет мою руку и накрывает ею свой стояк. Для меня это немного слишком. Я сразу же отнимаю руку от его паха, нервно улыбаюсь, пытаюсь поубавить его пыл.

— Артем, не надо. Поехали отсюда, хорошо? — прошу, чувствуя себя пугливым кроликом, зажатым охотником в угол.

— Не нравлюсь тебе, что ли? Или тачка слишком дешевая, чтобы со мной здесь трахаться? — хмыкает он и тянет вниз мою майку, оголяя грудь, и я глотаю воздух от возмущения.

Я отталкиваю его от себя, пытаюсь поправить одежду. Не могу поверить, что это происходит со мной. А еще больше, что меня домогается Артем! Я была очарована им, а он так грубо поступает со мной.

— Не прикидывайся невинной девочкой, Маша. Я слышал, что сегодня произошло. Тебя уволили из-за того, что ты кому-то из гостей отсосала. Судя по тому, что я видел своими глазами, это был тот чувак, что деньги тебе сунул. Сколько ты стоишь, Маша? Думаю, я смогу себе позволить разочек трахнуться с тобой.

У меня перехватывает дыхание, а из груди вырывается непонятный звук.

Что это за сплетни? Кто вообще такое мог придумать?

— Это какая-то ошибка. Ты что, веришь в этот бред? — истерично спрашиваю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Моей репутации конец, а хуже всего, что в это поверил и Артем, и, судя по всему, Илона. Илона, которая со мной из одного городка. Если она кому-то расскажет… то это дойдет и до моей мамы.

Глава 13

— А теперь слушай сюда, — он чеканит каждое слово, я вжимаюсь в спинку кресла, напуганная его внезапной переменой настроения. — С этого для чтобы в девять вечера была дома. В коридоре стоят камеры, так что я попрошу, чтобы мне докладывали, во сколько ты вернулась. Никаких сомнительных подработок и гулянок вроде той, что вы с Олей в моем доме устроили. Никакой выпивки и никаких пацанов в квартире. Раз уж вы с Ольгой пиздец какие подруги, что вас прям не разделить, будете вместе учиться и вести себя как приличные девочки. Поняла меня?

Молчу.

— Кивни, если поняла.

Сглатываю.

Киваю.

Дрожу.

Соглашаюсь, хотя все внутри меня протестует против его слов. Он вообще мне никто, чтобы так со мной разговаривать и приказывать. Да со мной вообще никто ни разу так в моей жизни не говорил.

— Отлично.

В этот момент телефон в моей сумочке оживает, дрожащими руками достаю его. На экране высвечивается «Оля».

Поднимаю взгляд на Максима.

Он резко отбирает у меня телефон, принимает вызов и ставит на громкую связь.

Выразительно смотрит на меня, чтобы не смела сказать, что он рядом.

Из динамиков слышится громкая музыка, Олька кричит:

— Машка, ты уже закончила свою работу? Давай к нам, мы в «Монро». Все наши тут. Папы до завтра не будет, так что можно до утра тусить и набраться в хлам.

Я испуганно смотрю на Алмазова, тот ухмыляется. Наклоняется к моему телефону и произносит:

— Через полчаса чтобы ждала у входа, Ольга. Похоже, в прошлый раз мы не поняли друг друга насчет вечеринок и ночных клубов.

— Пап? А ты чего там делаешь? А где… А чего ты с Машей? — испуганно спрашивает Оля.

— Полчаса, Оля. И лучше бы тебе быть трезвой, как стеклышко. Поняла меня?

Он отключается, не ожидая ответа. Машина срывается с места, летит в сторону города. Я молчу, боюсь даже дышать. Лучше бы притвориться, что меня здесь вообще нет.

Черт, я, получается, подругу подставила. Как же неудобно перед Ольгой. На глаза наворачиваются слезы. Только успокоилась — и вот снова.

Быстро печатаю сообщение, спрятав телефон так, чтобы Максим не увидел, что пишу.

«Прости. Твой папа был на мероприятии, которое обслуживала наша компания. Мне тоже досталось, если тебе от этого станет лучше».

Рассказать, как все было на самом деле, не могу даже лучшей подруге.

«Вот это попадос. Черт, Маш, он меня точно убьет».

Кошусь на злого, как черт, Алмазова. Не убьет, но лучше бы от него сейчас подальше держаться.

«Мне кажется, он в бешенстве», — отправляю и разворачиваю телефон экраном вниз.

Нахожу в сумочке пачку салфеток, быстро стираю размазанную под глазами тушь. Несколько минут молчу, но потом все же решаюсь спросить:

— К-как вы меня н-нашли? — никогда раньше не заикалась, а перед этим мужчиной…

Он бросает на меня уничижительный взгляд.

Ежусь.

Жалею, что вообще заговорили с ним.

— По телефону твое местонахождение пробил. Мне этот твой «друг» сразу доверия никакого не внушил. Чуйка меня ни разу не подводила.

— П-по телефону? — удивляюсь, моргаю несколько раз, верчу в руках новенький дорогущий телефон.

— Ты ведь не думаешь, что Ольке с неба все падает? — усмехается он. — В том числе и этот телефон. Она у меня мобилку взяла, а они у меня все бьются в приложении.

— А-а-а-а, — тяну, не зная, что еще сказать. Смущенно опускаю взгляд вниз. Значит, Оля не купила его, а взяла у отца. Немного неловко получается. А еще вспоминаю, как он запалил на мне кофточку, которую Ольке покупал. Краснею до самых ушей, чувствую себя бедной родственницей.

— Я отдам вам деньги за телефон, — клятвенно обещаю. — Стипендия в следующем месяце придет, и у меня есть немного накопленных денег, как раз должно хватить.

— Разве я говорил что-то о деньгах? — спрашивает, и я понимаю, как глупо в его глазах сейчас выгляжу.

Этот телефон наверняка для него такая мелочь, что, если бы Олька взяла его без разрешения, он и не заметил бы. Лучше бы мне помолчать и больше ни слова не говорить.

Мы долетаем до «Монро» за рекордные сроки. Максим резко тормозит перед входом в ночной клуб. Олька уже ждет нас. Увидев тачку отца, медленно плетется к нам, опустив голову.

На ней короткое откровенное платье, которое едва прикрывает задницу, и она все время тянет его вниз, словно оно внезапно может стать длиннее.

Я выхожу из машины, перебираюсь на заднее сиденье. Оля садится рядом, осторожно хлопает дверью. Молчит. Лишний раз о себе напомнить боится. Алмазов тоже молчит.

Она активно жует жвачку, и аромат ментола распространяется по всему салону.

Смотрим с ней друг на друга, вздыхаем.

Отворачиваемся к окну.

Напряжение сквозит в каждой частичке воздуха.

Глава 14

Утром я наспех собираюсь в университет, так как Олька позвонила и сообщила, что ее забрал водитель, и они заедут за мной. Приказ отца. Ощущение, что меня взяли под опеку.

Рассматриваю в зеркале синяки, которые оставил Артем на моих бедрах, и кривлюсь. Слишком уж много плохих парней вокруг меня в последнее время.

«Спускайся», — приходит смс от подруги.

Я быстро достаю из чемодана джинсы, до сих пор не распаковала вещи, так как не собираюсь здесь надолго оставаться. Одеваюсь и спускаюсь в лифте.

Оля опускает стекло, машет мне, привлекая мое внимание.

Я забираюсь на заднее сиденье, устраиваюсь рядом с подругой.

— Ты как? — спрашиваю ее. — Сильно от отца влетело?

А сама смотрю на нее настороженно, потому что не знаю, что ей Максим сказал обо мне. А еще боюсь ее подозрений. Все же это странно, что я оказалась в одной тачке с ее отцом посреди ночи. О том, что он видел меня в одном нижнем белье, вообще молчу.

— Он заставил меня посмотреть несколько выпусков криминальной хроники, — закатывает глаза подруга. — Все сюжеты о том, как молоденьких девочек насиловали и убивали. Просто ужас. Мне теперь кошмары несколько ночей сниться будут.

— У твоего отца оригинальные методы воспитания, — нервно усмехаюсь я, не решаясь рассказать о том, что, если бы не Максим, я могла бы стать одной из тех девочек из криминальной хроники.

— Ну, я уже взрослая, в угол ставить не вариант. Так что теперь я под тотальным контролем, — вздыхает она тяжело. — Никаких гулянок, в универ меня сопровождает водитель, из универа тоже.

Потом резко меняет разговор:

— Слушай, я Катьке написала, спросила, как там ситуация, говорит, что слухи поутихли, и вот, — ищет что-то в телефоне и экраном ко мне поворачивает.

Я отбираю у нее телефон, быстро по строчкам прохожусь, и на лице расползается улыбка. Кто-то написал пост-опровержение обо мне. Хотя почему кто-то?

Поворачиваю голову к подруге.

— Ты ведь постаралась? — спрашиваю с подозрением.

— Почему сразу я? — в ее глазах читается веселье.

— Ну, мои больничные счета могли быть только у тебя.

— Не могла же я подругу в беде оставить.

— Денис будет в истерике, — качаю головой.

— Так ему и надо! — Оля бьет кулаком по сиденью. — Придурок!

Все дело в том, что мой друг, которого я попросила взломать университетский паблик и удалить пост, докопался до того, что узнал отправителя видео.

Это был Денис.

Я поделилась этим с Олькой, а она решила все взять в свои руки. Отправила пост о том, что мне на вечеринке стало плохо, поэтому какой-то незнакомец довез меня до больницы. А Денис, которого отшили, разозлился и выдумал дикую историю обо мне и богатом взрослом любовнике.

— Не знаю, что бы я без тебя делала. Серьезно, Оль. Даже не знаю, как тебя за это все отблагодарить, — обнимаю ее.

— Да брось. Ты за меня столько курсовых переделала и на контрольных всегда выручаешь. Если бы не ты, я бы давно вылетела из универа и отправилась к маме. Так что считай, что это я тебя благодарю так, опекая.

Глава 15

Когда заходим в аудиторию, все разговоры внезапно прекращаются, а взгляды устремляются на меня.

Меня настигает чувство дежавю.

Что опять?

Неужели сплетни не утихли?

Но тут Димка поднимается со своего места и машет нам с Олькой рукой.

— Эй, девчонки, мы сегодня вечером в «Секрет» собираемся. Вы с нами? Там намечается крутая туса.

Аудитория снова оживает. Напряжение спадает. Все занимаются своими делами. Некоторые с интересом поглядывают на нас с Олей, но никак не намекают на то, что все еще считают меня любовницей взрослого мужика. Я прохожусь взглядом по аудитории, но Дениса здесь нет.

— Нет, я точно пас. Я на особом контроле у папы, — тяжело вздыхает Оля и бросает сумку на парту. — Хоть видео снимите для меня, буду смотреть и завидовать.

— Что в этот раз? — поворачивается к нам Олег.

— Отцу не нужны причины, чтобы перекрыть мне кислород. Он все еще считает меня ребенком. Черт, я конспект забыла.

— Вот, — вырываю из середины тетради несколько двойных листов и протягиваю Оле. — Ручка нужна?

Она всегда что-то забывает. Если честно, мне кажется, что даже если она и закончит универ, то работать по специальности точно не будет. Но Оля мечтает стать известным врачом и сделать настоящий прорыв в медицине, как ее бабушка, которая скончалась еще до того, как Оля успела сделать свои первые шаги.

После пар нас забирает водитель Алмазова и отвозит к ним домой. Я боюсь встретиться с Максимом после той ночи, но Оля обмолвилась, что он должен сегодня в командировку уехать, поэтому я согласилась вместе поучиться.

Но все равно чувствую себя напряженно. Постоянно поглядываю на дверь, словно в любую минуту может появиться хозяин дома.

— Голова раскалывается, давай паузу сделаем, — зевает Оля, поглядывая на часы. Потом тянется к телефону и с тоской листает сообщения с фотографиями и видео в общем чате нашей группы. — Слушай! — Ее глаза загораются. Этот взгляд не сулит ничего хорошего. Я уже предчувствую новую авантюру.

— Не знаю, что ты задумала, но сразу скажу — нет, — произношу со всей серьезностью и непоколебимостью.

— Ничего такого, — поднимает руки вверх. — Я скажу папе, что останусь у тебя на ночь, и мы поедем к ребятам. Как тебе идея?

— Никак. У меня нет ни сил, ни желания куда-либо ехать.

Особенно после произошедшего несколько дней назад.

— К тому же ты знаешь, я ненавижу ночные клубы, вечеринки и все такое, — взмахиваю рукой и отталкиваюсь от пола ногами, еду назад на кресле, останавливаюсь рядом с Олькой.

— У меня такая скучная подруга. С ума сойти! — стенает Оля и ложится на пол в позу звезды. — Так, надо что-то придумать. Если папа узнает, что я снова где-то шляюсь, в следующий раз точно приставит ко мне кого-то из своей охраны.

— Это без меня, — произношу сдержанно, поднимаюсь со стула и собираю свои конспекты.

— Ты куда? Поздно ведь уже. Оставайся у меня, все равно в универ вместе ехать.

— Я… — застываю посреди комнаты. Алмазовы живут в загородном клубном городке, уже ночь, ехать с незнакомым водителем в город страшновато. — Я не могу остаться у тебя, если ты сбежишь на тусовку.

Надеюсь, что мои слова заставят подругу передумать.

Но не тут-то было.

— Да ладно тебе, ложись спать, у меня кровать большая. А я, как Золушка, ровно в полночь вернусь домой.

Смотрю на нее недоверчиво. Она точно в какую-то передрягу влипнет. Без вариантов. Но отговорить ее невозможно.

— Уже почти десять. До полуночи ты только доберешься до клуба.

— Переведу стрелки часов у себя в комнате, — смеется она и открывает шкаф, выбирая наряд.

Я колеблюсь. Ехать в квартиру или не ехать? По словам Оли, ее отец в командировке и домой не вернется, значит, вероятность встретиться с ним нулевая.

— О, папа ответил. Супер! Сказал, что могу у тебя остаться.

— Тебе не кажется, что твою ложь быстро раскроют? — падаю на мягкую кровать. — Водитель же отвез нас к тебе домой.

— Ты думаешь, папа будет уточнять, куда он нас отвез? Пф-ф-ф, он только делает вид, что контролирует каждое мое движение, а на деле у него столько работы, что он иногда забывает, что я под домашним арестом. Как тебе? — подруга кружится в коротком платье, и я закатываю глаза.

— Давай только не до утра, хорошо? И пусть тебя Дима обратно отвезет, он единственный, кому я доверяю.

— За это не волнуйся, меня есть кому подвезти, — загадочно заключает Оля.

— Есть то, чего я не знаю? — моя бровь взлетает вверх от удивления. Ведь мы всегда друг с другом всем делимся. Ну, почти.

— Придет время, и я все тебе расскажу. Все, я убежала. А ты не стесняйся, чувствуй себя как дома. В шкафу есть новая пижама.

Оля исчезает, словно ветер, и я остаюсь одна в большом доме. Не знаю, чем себя занять, поэтому принимаю душ, забираюсь под одеяло, щелкаю выключателем и включаю в наушниках музыку, пытаясь уснуть, а не волноваться о подруге.

Глава 16

Дрожащими руками пишу сообщение Ольке:

«Твой папа здесь. Смотри аккуратно в дом заходи, чтобы не спалил».

А потом забираюсь с головой под одеяло и в который раз прокручиваю то, что увидела несколько минут назад.

Не знаю почему, но чувствую себя так, словно меня предали.

Почему так больно?

Почему плакать хочется?

Горло сдавливает спазмом. Я пытаюсь успокоиться. Максим взрослый мужчина, и я для него лишь проблема. Не более чем подружка его дочки, которая вечно влипает в неприятности.

Прислушиваюсь к звукам, но дом большой, скорее всего, Максим с той женщиной на втором этаже сейчас.

Стараюсь не думать, чем они сейчас занимаются.

Уснуть не получается.

Олька тихонько прокрадывается в комнату, шуршит одеждой.

— Все нормально? Он не заходил? — шепчет, когда понимает, что я не сплю.

— Нет, — о том, что Максим не один, умалчиваю.

— Блин, засада, нужно придумать правдоподобную версию, почему мы не у тебя оказались, — хнычет она и забирается ко мне под одеяло.

— Ты пила? — чувствую от нее запах алкоголя и сигарет.

— Немного, до утра выветрится, — отмахивается она. — Давай спать, может, папа уйдет рано на работу, и мы вообще не увидимся. Почему он приперся так рано? Должен же был в командировке быть. Блин, бесит, — стенает подруга, пытаясь умоститься в кровати.

Засыпаю я лишь под утро, и сразу же под ухом звенит будильник. Сегодня к первой паре, поэтому нужно проснуться рано. Но мне не то что из кровати вылезать не хочется, мне из этой комнаты выходить страшно. Вдруг столкнусь с НИМ?

Или наоборот: лучше сейчас быстро собраться и уйти, Максим может еще спать. Ночь ведь была неспокойной.

— Оль, подъем, — тормошу подругу.

— Еще минутку, — стонет она.

— Давай, опаздывать нельзя.

Я быстро принимаю душ, пока Оля пытается отоспаться за всю ночь, одеваюсь и жду подругу. Одна из комнаты не выйду.

— Бери сумку, и пошли, — хочу уйти как можно быстрее, чтобы не встретиться с ее отцом. Как в глаза ему смотреть после того, как подглядывала за ним и была пойманной?

— Сначала кофе, Маш, я пока не выпью чашку кофе, никуда не пойду.

— По дороге купим, пошли, — беру ее за руку и тяну к выходу, но не тут-то было.

Мы уже почти добрались до двери, не встретив никого, когда в гостиной появляется Максим.

— Куда так спешите? А как же завтрак? — летит в спину, и мы обе резко замираем на месте, словно пойманные на горячем.

Я так и стою спиной к мужчине, нет смелости обернуться и посмотреть на него. Молюсь, чтобы Оля что-то придумала, и мы сбежали.

— О, пап, ты разве не в командировке должен был быть?

— Вернулся раньше, — его голос звучит спокойно и расслабленно, он ничем не выдает тот факт, что мы с ним вчера пересекались. — Возвращайтесь, позавтракаем, заодно расскажете мне, как ехали к Маше учиться, а оказались у нас дома.

Подруга тяжело вздыхает, тянет меня за руку к столу. Мне ничего не остается, как последовать за ней.

Опускаю взгляд в пол, смотрю куда угодно, только не на Максима.

Интересно, а где та женщина? Ушла еще ночью? Не будет же он завтракать в компании дочери и своей любовницы? Или… или у них все серьезно, и он собирается представить их друг другу?

Господи, почему меня вообще это волнует?

— А для кого четвёртая чашка кофе? — с недоумением смотрит на отца Оля, а потом переводит взгляд на стол.

Но ответить Алмазов не успевает. На кухне появляется незнакомая девушка с хитрым лисьим взглядом. Оценивающе смотрит на нас.

— О, у тебя такая взрослая дочь, Максим, — обнажает свои белоснежные ровные зубы в улыбке и занимает место за столом рядом с Максимом.

Оля резко замолкает, я практически чувствую ее негодование и замечаю, с какой силой она вцепилась пальцами в чашку.

Увидеть в своем доме новую пассию отца она вовсе не ожидала.

Как, впрочем, и я.

Мне приходится все время прятать взгляд от Алмазова, потому что он точно знает, что вчера за ними подглядывала я.

И от этого мне так стыдно. В жар бросает, и дышать тяжело становится. Хочется сбежать поскорее, но вместо этого у меня словно задница к стулу приклеилась, сижу на месте и ни звука выдавить из себя не могу. Молча пялюсь на тосты и пью кофе, не чувствуя вкуса.

— Это Снежана, моя помощница. Мы вчера поздно вернулись, поэтому она осталась у нас на ночь, — поясняет своей дочери Макс, а я непроизвольно хмыкаю. Слишком громко, чтобы меня не услышали присутствующие. И все взгляды сразу же ко мне обращаются.

— А это — подруга моей дочери, — в голосе Алмазова чувствуется насмешка. Ему словно нравится дразнить меня.

Завтрак продолжается, и каждый из нас погружен в свои мысли, время от времени разрывая тишину короткими фразами. Я стараюсь сфокусироваться на еде, но мой аппетит куда-то пропал. Ощущение, что я не на своем месте, становится всё сильнее с каждой минутой.

Глава 17

Всю следующую неделю я стараюсь держаться подальше от дома Алмазовых и изо всех сил пытаюсь найти недорогую квартиру под сдачу.

В общагу вернуться не получилось. Жить в квартире, которая Максиму принадлежит, все время не могу. Я все больше думаю о тех деньгах, которые хранятся на моем счете.

Как бы ни пыталась выяснить, кто отправитель — не получается. Но и назад вернуть не требуют. Что если взять оттуда немного, а потом, когда подзаработаю — верну обратно?

Но правильно ли это?

Прикасаться к чужим деньгам страшно.

Вдруг это мошенники какие? Обвинят меня потом в воровстве.

Я бы к черту закрыла счет, чтобы больше не поступали переводы, но с деньгами-то что делать?

Очередная попытка найти жилье провалилась с треском.

Комната в коммунальной квартире соответствовала фотографиям в объявлении, и я была готова через весь город в универ добираться, но вот сам дом и соседи… Было ощущение, что я попала в криминальный район девяностых.

Меня клонит в сон, я изо всех сил пытаюсь оставаться бодрой. Но в какой-то момент глаза сами закрываются, а в следующую минуту автобус резко тормозит, и я просыпаюсь.

Смотрю в окно и понимаю, что пропустила свою остановку.

Спохватившись, встаю с сиденья и тут же понимаю, что моей сумочки, которую я все это время держала на коленях — нет.

Меня обокрали!

— Простите, — дрожащим голосом обращаюсь к женщине, которая сидит напротив меня, — у меня, кажется, сумочку украли, вы ничего не видели?

— Ох, девушка, что же вы так невнимательны? Вряд ли удастся найти, — произносит женщина с сожалением в голосе. — Нужно быть аккуратней в общественном транспорте, здесь полно воришек.

— Да, спасибо, — сглатываю, с трудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.

Оглядываюсь по сторонам, но никого подозрительного не замечаю. И свою сумочку тоже. Подхожу к водителю и, описав ситуацию, оставляю ему свой номер телефона, тут же вспомнив, что и телефон был в сумочке. Телефон, за который я еще не рассчиталась.

Приходится идти несколько кварталов в обратную сторону.

На улице уже ночь.

Слезы наворачиваются на глаза, я то и дело смахиваю их, но появляются все новые и новые. Остановить это уже невозможно.

Редкие прохожие оборачиваются, смотрят на меня взволнованно. Должно быть, я действительно выгляжу жалко.

Шаг за шагом в слезах направляюсь к дому. Но когда приближаюсь к двери, осознаю, что без ключей я не смогу войти. И деньги, и документы — все остались в моей сумке.

Почему мне в последнее время так не везет?!

Набираю на домофоне номер консьержа, и дверь парадной открывается.

— Простите, — обращаюсь к консьержу с надеждой в голосе, — я из триста первой квартиры. У вас есть номер телефона хозяина? Можете ли вы позвонить ему? Я потеряла ключи. И телефон тоже…

Стою и растерянно хлопаю ресницами. Сглатываю подступивший к горлу ком. Голос такой сиплый, словно я несколько часов кричала громко-громко. Звонить Максиму не хочется, но номер подруги я не помню, а помочь мне в этой ситуации больше никто не может.

Мужчина окинул меня недоверчивым взглядом. Потом взглянул на время.

Почти десять вечера.

Нехотя тянется к выдвижному ящику, найдя номер телефона, набирает его и протягивает мне трубку.

Я благодарно улыбаюсь ему, пока слышу в трубке гудки.

— Да, — звучит недовольный мужской голос. Это Алмазов.

— Алло? Максим, извините, что так поздно. Это Мария. Которая подруга Оли, — добавляю, словно в его жизни сотни Марий, которые могут ему позвонить посреди ночи и попросить ключи. — Я… Я потеряла ключи от вашей квартиры.

— Почему с чужого номера звонишь? — спрашивает строго.

— Т-телефон т-тоже потеряла… — признаюсь, заикаясь от стыда.

— Ты где?

— На первом этаже, рядом с консьержем.

— Сейчас буду. Жди там.

И отключается.

— Спасибо, — благодарю мужчину и возвращаю ему телефон. — Я здесь подожду, — указываю на просторный холл.

Опускаюсь в мягкое кресло и пытаюсь прийти в себя. Нужно выглядеть нормально, когда приедет Алмазов. Так неудобно перед ним за это все. А хуже всего то, что я жутко не хочу с ним видеться.

Но... он мужчина занятой, может и водителя с ключами прислать.

Точно, не будет же ехать ко мне лично из-за такой мелочи.

Я ему вообще никто.

Спустя минут тридцать дверь открывается, и у меня перехватывает дыхание, когда вижу Максима.

Несмотря на вечернюю прохладу, он лишь в белой рубашке. Верхние пуговицы расстегнуты. Вид у него немного уставший. Словно он до сих пор работал в офисе и еще не был дома. Его уверенные движения, походка заставляют сердце биться быстрее.

Глава 18

В лифте между нами повисает тишина и напряжение. Я прислоняюсь спиной к металлической стене. Дышу тяжело и рвано.

Створки открываются, я иду к квартире, Максим следует за мной. Мне ключи не отдает. Сам открывает дверь, пропускает меня внутрь.

Переступаю порог и оборачиваюсь, чтобы поблагодарить его и закрыть дверь, но мужчина входит в квартиру следом за мной.

Я теряюсь.

Не понимаю, зачем он здесь.

Чувствую себя, как всегда, неловко с этим взрослым, красивым мужчиной, который является отцом моей подруги.

— Так где ты была так поздно, и где твою сумочку украли? — спрашивает, так и не дождавшись от меня ни слова.

Идет к холодильнику, открывает дверцу, его недовольное лицо становится еще мрачнее.

— Ты вообще что-то ешь? — поворачивает ко мне голову, и мы встречаемся взглядами. Ощущение, словно ревизию в квартире проводит. И проверяет, не украла ли я чего.

— Я в универе обедаю, а после шести вечера не ем, чтобы не поправиться.

Он хмыкает, качает головой, вроде как говоря: ох уж эти женщины!

— А сумку в маршрутке украли. И там был телефон, который вы мне дали. Извините, — прокашливаюсь несколько раз, так как голос мой совсем сиплым становится.

— Что еще из ценного было?

— Деньги и документы. Я завтра пойду восстанавливать все.

— Денег сколько было? — интересуется, оглядывая пространство гостиной.

— Немного, — облизываю пересохшие губы и прикидываю в уме, сколько с собой взяла. Для него это точно немного, а мне несколько месяцев пришлось экономить и откладывать. Озвучиваю сумму, на что получаю лишь равнодушный кивок.

— Хорошо, больше чтоб нигде не шлялась в такое время. И еще, — делает несколько шагов ко мне, замирает напротив, и я снова могу почувствовать аромат его парфюма.

Сердце ускоряет свой ритм. Я ловлю себя на желании уткнуться носом в его шею, почувствовать его кожу своими губами.

И сразу же становится стыдно за собственные мысли.

Это слишком запретно и греховно. Даже думать об этом нельзя.

— Я очень надеюсь, что впредь ты перестанешь прикрывать мою дочь. Если она влезет в какую-то херню — виноватой будешь ты. Поэтому не стоит врать мне, как в прошлый раз, — каждым словом одновременно вызывает во мне негодование и прибивает к месту. — Поняла, подружка Маша?

В его взгляде слишком много насмешки и презрения ко мне.

Он идет к выходу, а я сжимаю руки в кулаки.

В висках пульсирует, сердце разгоняет кровь по венам.

Не выдерживаю.

Оборачиваюсь.

— Я не ваша шестерка, ясно вам? Именно потому, что Оля моя подруга, я не буду вам ее закладывать. Вы ее отец, вот и занимайтесь ее воспитанием. Я здесь ни при чем. И, кстати, из этой квартиры я скоро съеду, аренду за то время, что здесь жила, оплачу. Так что мы в расчёте. Спасибо за помощь, — заявляю решительно.

Он останавливается. Поворачивает голову в мою сторону. Несколько секунд сверлит меня таким взглядом, что становится не по себе.

Мои слова его явно разозлили.

— Будешь жить здесь, пока я не разрешу съехать. Поняла? Мне не нужна еще одна головная боль. Учись лучше.

Он открывает дверь, но я оказываюсь проворней. Не знаю, откуда во мне столько смелости. Обычно перед Алмазовым я лишь робею. Словно другим человеком становлюсь. Но сегодня у меня такой отвратительный день, а теперь еще и он…

Я хватаю его за руку, останавливая. Тяну, заставляя повернуться ко мне.

— Вы мне никто, ясно? Так что указывать не имеете права.

Тут же замолкаю, понимая, что только что сделала.

Резко отпускаю его руку. Пытаюсь выровнять дыхание, но внутри все пылает.

— Никто, говоришь?

Взгляд Максима темнеет, он нехорошо так усмехается. А потом с грохотом захлопывает дверь, толкает меня к стене, и я оказываюсь в ловушке.

Его ладони упираются в стену рядом с моей головой.

Я моргаю часто-часто. Не могу понять — он сейчас в гневе или это что-то другое? Ничего не распознать в его глазах.

— Ну, если никто, то, может, любовницей моей станешь? Содержанкой? Сейчас очень модно искать себе телку вдвое младше себя. Тебе же понравилось смотреть на то, как я Снежану трахал? Хочешь так же?

Мои глаза расширяются от того, что я слышу. Меня бросает то в жар, то в холод. Он все же видел меня. Знает, что я подглядывала.

— Что, не хочешь? Не из тех, кто на богатых мужиков охотится? Давай, скажи, что ты не такая.

Он наклоняется ко мне. Говорит прямо на ухо, щекоча своим дыханием. Я хочу оттолкнуть его, но он не дает. Такая близость и эти разговоры — непозволительны.

Хочется съязвить насчет того, как он дочке своей представит такую любовницу, если они случайно столкнутся, но прикусываю язык.

Глава 19

Я медленно провожу расчёской по волосам и задумчиво рассматриваю свое отражение в зеркале.

Сегодня утром ко мне пришел человек от Алмазова. Принес сумочку, телефон, мои документы и деньги.

Мужчина был похож на бандита. Высокий, широкоплечий, бритоголовый. Не вежливый водитель семьи Алмазовых, скорее тот, кто занимается «проблемами» Максима.

От одного его вида аж холодок по коже пошел.

Понимаю, что совершенно не знаю, чем занимается отец Оли.

Возможно, это криминал.

Такую вероятность нельзя исключать.

А еще мне почему-то кажется, что тех, кто ограбил меня, не просто отвезли в участок, а хорошенько проучили перед этим.

Как нашли телефон, гадать не нужно, там ведь трекер установлен. А вот все остальное…

Меня вырывает из раздумий звук дверного звонка.

На часах уже одиннадцать ночи, кто мог прийти так поздно?

Включаю экран домофона, и брови взлетают вверх от удивления.

Алмазов?

Что ему нужно?

Из-за волнения руки дрожать начинают.

Открываю дверь, хочу поздороваться, но взгляд опускается вниз, и я издаю лишь испуганный вздох.

— Так и будешь держать меня на пороге? — раздраженно спрашивает Макс и, зажимая рукой бок, протискивается в квартиру.

Я все еще не могу оторвать взгляд от капель крови, что остались на мраморном кафеле коридора.

— Вы… вы ранены? — доходит до меня спустя долгую минуту. — Вам в больницу нужно! Зачем вы сюда приехали?

Внутри начинает нарастать паника. Зато Максим остается холоден и спокоен. Опускается в кресло, кривится от боли. Несколько раз матерится. Ведет себя так, словно ничего такого не происходит.

— Я вызову скорую! — в панике бегаю по комнате, пытаюсь вспомнить, куда делся чертов телефон.

— Никакой скорой. Пуля насквозь прошла, подлатать сможешь?

Резко застываю посреди гостиной после этих слов.

Пуля? Насквозь?

— Вы с ума сошли? — пищу я.

— Рана пустяковая, справишься.

— Не справлюсь, — истерично вскрикиваю. — Я всего лишь на третьем курсе! У нас вообще не было еще практики. Только вот через месяц должна начаться. Вам нужно в больницу, — мой голос срывается, только сейчас замечаю, что плачу. — Я никогда не накладывала швы на живом человеке! Только собаку раз спасала.

Руки Алмазова, одежда, пол — все в крови. А вдруг пуля задела жизненно важные органы? Да он умереть может!

— Блять, — Максим грязно ругается, потом кривится от боли. — Ну вот и представишь, что я собака.

Он безумно бледный и дышит тяжело. Вдруг ему переливание крови нужно?

— Я не хочу, чтобы вы умерли у меня на глазах. Я звоню в скорую, — говорю уперто, собираясь набрать номер скорой помощи.

Но не успеваю, потому что мужчина вырывает из моих рук телефон. Откуда только силы берутся?

— Нельзя скорую, что непонятного? Чему вас только учат в этом университете? Столько бабок за обучение берут, а даже швы наложить не можете! Сейчас напишу список, спустишься в аптеку и купишь. Мой врач за городом, уже едет, надеюсь, не сдохну, пока доберется.

Я стою напротив него и хлопаю глазами. Мысли путаются. Я в панике. Он точно умрет! Жуткие картинки мелькают перед глазами, дохожу до момента, где меня арестовывают за убийство, когда Макс рявкает:

— Ну, чего встала? Бегом в аптеку!

Срываюсь с места, хватаю куртку и прямо в домашних тапочках бегу к лифту, чтобы спуститься в круглосуточную аптеку, которая прямо в нашем доме расположена.

На ходу вспоминаю, что понятия не имею, что купить, но тут же от Алмазова приходит пересланное сообщение от некоего «DC» со списком.

Я вся дрожу, ничего перед собой не вижу. Ощущение, что я в состоянии аффекта сейчас.

Передаю телефон фармацевту, так как перед глазами все расплывается и не могу читать.

Девушка скашивает на меня подозрительный взгляд, но молча собирает в пакет все нужное.

Бегу обратно. Капли крови есть не только рядом с входной дверью в квартиру Алмазова, но и в лифте. Что-то подсказывает мне, что нужно все срочно убрать. Никто не должен знать о произошедшем, раз Максим даже в больницу ехать не хочет.

— Я все купила! — сообщаю с порога в надежде, что мой гость еще не откинулся.

Стираю с глаз слезы, пытаюсь дышать, а не давиться воздухом.

Максим лишь кивает. Зажимает рану моей футболкой, что валялась на диване.

— Нужно сделать тампонаду! — наконец-то прихожу в себя и вспоминаю, что я, вообще-то, будущий медик и в курсе, как оказывать первую помощь.

Снимаю с Максима пиджак, разрезаю ножницами рубашку.

— Господи, — задыхаюсь от количества крови.

— Это фигня, — Макс прикрывает веки, а я приступаю к делу.

Глава 20

Стоя на пороге комнаты, где спит Максим, я ощущаю волну беспокойства. Несмотря на заверения то ли доктора, то ли ветеринара — я так и не поняла, шутит он или нет, — что Максим будет в порядке, мое сердце сжимается при мысли о том, как близко он был к смерти.

Всю ночь я не могу уснуть, мысли о том, что могло бы случиться, если бы я не справилась, кружили в моей голове. Я прокручиваю все снова и снова и ненавижу себя за беспомощность.

Моя рука дрожит, когда я медленно открываю дверь, стараясь не издавать лишнего шума. Комната слабо освещена ночником.

Максим лежит на постели, его дыхание ровное и спокойное, что несказанно успокаивает. Я подхожу ближе, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и не могу оторвать взгляд от его спокойного лица.

В этот момент он кажется таким беззащитным, непохожим на мужчину, который всегда держит все под контролем.

Я аккуратно присаживаюсь на край кровати, стараясь не потревожить его сон. Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Глубоко вдыхаю воздух, пытаясь сдержать их. Не время для слез, Максиму нужен покой и забота, чтобы восстановиться.

Я обещаю себе, что сделаю все возможное, чтобы помочь ему поправиться, ведь теперь мне кажется, что между нами возникла некая связь. Связь, которая появилась из-за этой страшной ночи.

Поднимаюсь, чтобы убедиться, что все необходимые медикаменты находятся рядом и легко доступны, и чувствую, как усталость накатывает на меня волнами. Но страх за его жизнь держит меня на ногах. Я знаю, что не смогу уснуть, пока не буду уверена, что с ним все будет в порядке.

Но ближе к утру, поддавшись усталости и неспособности отвести взгляд от Максима, я мягко опускаюсь на край его кровати, стараясь не потревожить его сон.

Прислушиваюсь к его дыханию, безумно боюсь, что в один момент оно может прерваться.

Разглядываю его бессовестно.

Мои глаза борются за то, чтобы оставаться открытыми, но исчезающая адреналиновая вспышка прошедшей ночи и спокойное дыхание Максима рядом успокаивают меня.

В конце концов я не замечаю, как засыпаю рядом с ним на кровати.

Когда я просыпаюсь, первое, что ощущаю, — это взгляд. Прямой, пристальный и невероятно теплый. Мои глаза медленно открываются, адаптируясь к дневному свету, который проникает в комнату. И тогда я вижу его — Максима, смотрящего в упор на меня так, что сердце мгновенно начинает биться быстрее.

На мгновение я замираю, осознавая, что лежу рядом с ним в постели, и теперь мы смотрим друг на друга, разделенные всего лишь несколькими сантиметрами пространства.

Он без футболки, его обнаженное тело с несколькими бледными шрамами выглядит так, словно он сам Аполлон.

Подумать только — и это отец Оли!

Его взгляд не отпускает меня, но в нем нет недоумения или удивления. Словно он каждый день просыпается в одной постели с подругой своей дочери.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашиваю я, не замечая, как перехожу на «ты», голос слегка дрожит от неожиданности этого момента.

Быстро вскакиваю с кровати, поправляю волосы и чувствую себя безумно смущенной.

Что он подумает, поняв, что я легла к нему в кровать?

Максим кивает, его губы изгибаются в слабой улыбке.

— Благодаря тебе еще не сдох, — его голос хрипловат, в нем чувствуется слабость.

Мужчина снова опускается на подушки.

— Простите, я просто... хотела убедиться, что с вами все в порядке, но уснула рядом… — объясняю я, хотя на самом деле это было больше чем просто беспокойство.

Это было невидимое притяжение, которое заставило меня остаться рядом с ним.

— Принеси мне воды, — просит, и я тут же выбегаю из комнаты.

Наполняю стакан и возвращаюсь обратно.

— Спасибо, — говорит он, одеяло доходит лишь до пояса, он без стеснения светит своим телом передо мной. Единственное, что не дает представить себе множество порочных сцен с ним, — повязка на его боку, напоминающая о том, что он ранен.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, чувствуя, как щеки горят от неожиданного стеснения.

— Только ни слова Оле об этом, — вдруг серьезно добавляет Максим, принимая стакан воды из моих рук. Его взгляд становится настороженным, почти предупреждающим. — Скажу ей, что в командировку уехал.

Я киваю, но внезапно решаю съязвить:

— Вы всегда прикрываетесь командировками, когда проводите время в постели с женщинами?

Максим медленно делает несколько глотков воды, мои слова его, кажется, смешат.

— Почему ты приехал ко мне? Мог ведь реально умереть. Для таких случаев есть, вообще-то, неотложка. А еще множество частных клиник, которые вам, уверена, по карману, — мой вопрос звучит с упреком и больше похож на нравоучение.

Максим снова улыбается, на этот раз с ноткой иронии в голосе.

— Хотел с молоденькой девочкой поиграть в ролевые игры, но доктор из тебя никакой.

По моему выражению лица он понимает, что его шутка мне вообще не зашла.

Глава 21

На следующий день, когда свет первых лучей проникает в комнату, я вижу, как Максим пытается встать с кровати. Мое сердце сжимается от тревоги.

— Что ты делаешь? Ты не должен вставать! — почти кричу я, подбегая к нему и останавливая его попытку подняться.

— Мне нужно немного размяться, — упрямо говорит он, но я вижу, как его лицо искажает боль.

— Ты с ума сошел? Твои швы могут разойтись. Тебе нужен покой, — резко отвечаю я, поддерживая его и помогая лечь обратно в постель.

Максим вздыхает, сдаваясь, и снова укладывается под одеяло.

— Тебе не нужно идти в университет? — спрашивает он, в его голосе я чувствую упрек.

Я колеблюсь всего мгновение.

— Конечно, мне нужно. Но как я могу оставить тебя одного?

— Ты не можешь пропускать учёбу из-за меня, Маша. Я не маленький ребенок, — его голос становится более настойчивым.

Я сижу на краю кровати, рассматривая его. Его брови слегка нахмурены, лицо выражает недовольство. Этот мужчина, который всего лишь пару дней назад был для меня чуть ли не незнакомцем, теперь выглядит кем-то очень близким.

Все же, если задуматься, за этот месяц мы столько раз пересекались. И были в ситуациях, которые никому и не расскажешь.

Он видел меня не с лучшей моей стороны. А еще спас меня от изнасилования…

Я чувствую, как внутри меня борются два чувства — желание быть рядом с ним и понимание его правоты. Максим прав. Еще несколько пропусков, и у меня будут проблемы.

— Хорошо, — наконец выдыхаю, — я пойду. Но только если ты обещаешь мне, что будешь отдыхать и не будешь пытаться вставать без необходимости.

— Обещаю, — говорит он, усмехаясь. — Включи телек, скучно до жути.

Этот день был очень странным.

Мы провели его словно… словно люди, которые очень близки друг другу.

Мы решаем посмотреть фильм — выбор пал на какую-то легкую комедию.

Он устраивается на кровати, обложившись подушками, чтобы ему было удобнее. Я опускаюсь в кресло, но так, чтобы иметь возможность наблюдать за ним. Максим пытается держаться бодрым, но видно, что болезнь и лекарства берут своё, — он часто зевает, глаза закрываются.

Не прошло и полчаса, как он заснул.

Мне бы выключить телек, встать и уйти, но я не могу.

Иногда он шевелится, морщит лоб, словно видит что-то тревожное во сне, и я невольно протягивала руку, чтобы успокоить, погладить его по волосам. Он успокаивается, и на его лице снова появлялась расслабленность.

Мне нравится наблюдать за ним.

Рассматривать.

Изучать.

Взгляд от него оторвать не могу.

Внутри меня странное чувство нарастает.

Хочется подойти ближе, притронуться к нему.

Провести пальцами по его груди, изучить касаниями кубики пресса, которые за последние два дня я успела разглядеть очень детально.

Телевизор продолжает работать, но я уже не слежу за сюжетом. Мои мысли заняты мужчиной, что спит на моей кровати в недопустимой близости от меня.

Это все неправильно.

Его здесь не должно быть.

А я не должна врать лучшей подруге. Подруге, которая всегда приходит на помощь и заботится обо мне.

Это гложет и не дает дышать полной грудью.

То, что я мечтаю о ее отце, кажется таким грязным, что меня начинает мутить.

Когда фильм заканчивается, я не спешу вставать с кресла.

Какое-то время все еще сижу рядом, потом вспоминаю, что у меня завтра тест и мне стоит подготовиться к нему.

Несколько часов провожу за конспектами, потом заглядываю к Максиму. Спит. Принимаю душ и, обернувшись полотенцем, бегу на кухню, потому что вспоминаю, что оставила на плите турку с кофе.

— Блин, успел-таки выкипеть, — быстрыми движениями убираю последствия, разворачиваюсь, чтобы пойти одеться, и замираю на месте.

Потому что напротив меня стоит Максим.

Я непроизвольно сглатываю скопившуюся во рту слюну.

Прижимаю руками на груди полотенце, чтобы не слетело.

Оно короткое. Совсем не скрывает мои длинные ноги.

С волос скатываются капли воды. На плечи и грудь.

Максим не двигается, словно колеблется — сделать еще шаг или остаться на границе моего личного пространства. Его взгляд — тяжелый, пронзительный — скользит по мне, вызывая волну неописуемых ощущений. Воздух в комнате кажется наэлектризованным.

Его взгляд темнеет. Он пожирает меня всю, с ног до головы.

Когда он наконец делает шаг в мою сторону, все внутри меня переворачивается. Чувствую, как пылает каждая клеточка моего тела в ответ на его приближение. Его присутствие — как магнит, притягивающий меня невидимыми, но непреодолимыми силами.

— Маша, — его голос низкий, хрипловатый, когда он произносит мое имя. Это звучит как приглашение и предупреждение одновременно.

Глава 22

Когда на следующий день я возвращаюсь домой с учебы, сердце бешено колотится в предвкушении встречи с Максимом. Но открыв дверь, я обнаруживаю пустоту.

Максима нет.

Он ушел, даже не попрощавшись.

Я оглядываю комнату, надеясь найти хоть какой-то знак его присутствия, но, кроме аккуратно застеленной постели и пустого стакана на столике, ничего нет.

Сердце сжимается от разочарования.

В квартире сразу же стало пусто и неуютно.

Пытаюсь прогнать эти мысли и сосредоточиться на чем-то другом.

У меня есть его номер. Может, спросить, как он себя чувствует?

Глупо!

Если ушел на собственных двоих, то ясно, что ему стало лучше.

Телефон в моем кармане вибрирует, вырывая из мрачных раздумий. Незнакомый номер. Сердце застучало быстрее. Максим?

— Алло? — неуверенно произношу я.

— Привет, Маша? Это Лена. Мы вместе на курсах по оказанию первой помощи были, помнишь? — ее голос звучит радостно и оживленно.

— А, Лена! Да, конечно, помню. Как ты?

— Все отлично. Слушай, я помню, что ты искала подработку. У меня есть предложение для тебя. Работы на несколько часов в день, правда, платят немного.

— А что делать нужно? — спрашиваю, готовая ухватиться за любую возможность. После того как меня выперли из компании по обслуживанию мероприятий, я так и не смогла найти то, что можно было бы совмещать с учебой.

— Нужно раздать листовки. Несложно, но срочно. Заплатят сразу. Тебе подойдет? — Лена быстро переходит к делу.

Мои глаза загораются при мысли о деньгах. Они мне действительно нужны сейчас.

— Да, конечно, я в деле! Когда начинаем?

— Завтра после пар. Я тебе все подробно скину в сообщении. Окей?

— Отлично, жду. Спасибо тебе большое, Лена! — я почти прыгаю от радости.

— Не за что, до завтра. — и она сбрасывает.

Я откладываю телефон, чувствуя прилив энергии.

На следующий день, стоя на светофоре и раздавая листовки, я не ожидаю никаких сюрпризов. Как вдруг огромный черный внедорожник резко тормозит рядом со мной, окно опускается, и я вижу на заднем сиденье Максима.

Его взгляд холоден, и я читаю в нем недовольство.

Вздрагиваю, замерев на месте.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает резко, прищурившись.

На мгновение я теряю дар речи.

— Я… работаю, — поднимаю вверх руку с листовками, машу, как бы показывая, чем именно занимаюсь.

— В машину, — приказывает, и его тон не терпит возражений.

Я медлю, но Максим настаивает, открывая дверь изнутри. С сомнением я подчиняюсь. В машине работает кондиционер, и запах его дорогого парфюма обволакивает меня, заставляя сердце биться быстрее.

Он отбирает у меня листовки, без интереса рассматривает их, потом откидывает в сторону.

Я не понимаю, что происходит.

Дышу тяжело и прерывисто.

— Тебе заняться, что ли, нечем? -— спрашивает холодно.

— Я, вообще-то, работаю. Мне, знаете ли, деньги с неба не падают. И родителей у меня богатых нет, — произношу раздраженно.

Честно говоря, немного стыдно, что он меня встретил именно сейчас.

Раздавать листовки — не предел моих мечтаний.

Он тяжело вздыхает.

Тянется к кожаному портфелю.

Достает оттуда пачку денег и протягивает мне.

— Вот.

Мои глаза расширяются от удивления и шока.

— Я не могу взять, — пытаюсь отодвинуться, но он настаивает. Расстегивает молнию на моем рюкзаке и настойчиво запихивает туда деньги.

— Это не обсуждается. Я не хочу, чтобы тебя случайно машина сбила на улице. Ты должна учиться, а не заниматься ерундой, — его голос мягче, но в нем слышится твердость.

Я не знаю, что ответить. Краснею, не в силах смотреть ему в глаза.

— Но я не могу. Вы мне никто. Это как-то…

Не могу найти весомый аргумент.

— Считай, что это оплата за заботу обо мне, — бросает небрежно. — Рома, давай сначала на Кленовую заедем, девушку отвезем домой, — приказывает своему водителю, и машина сразу же трогается с места.

— Подождите, я не могу вот так уйти. Мне заплатили, — возмущаюсь.

— Никто не будет проверять, раздала ты эти листовки или нет, — моя болтовня его раздражает.

— Но… — начинаю, но одного его взгляда в мою сторону достаточно, чтобы я сразу же заткнулась.

Откидываюсь на спинку сиденья и тяжело вздыхаю.

— Вам уже лучше? — спрашиваю, не выдержав гнетущей тишины. Скашиваю взгляд на его живот, но через одежду ничего не разглядеть.

Глава 23

В гостиной дома Алмазовых мы с Олей усердно пытаемся освоить азы медицины, так сказать.

— Черт, опять мимо, — ворчит Оля, когда очередная попытка попасть иглой в вену заканчивается неудачей.

На сгибе ее локтя на обеих руках уже заметны синяки, мои руки не в лучшем состоянии.

Послезавтра нам нужно продемонстрировать свое умение ставить центральный венозный катетер, а мы все еще далеки от идеала.

Скорее покалечим пациента, чем поставим на ноги.

Оказалось, я жутко боюсь причинить кому-то боль, а Оля… ну, это ведь Оля!

— Может, хватит на сегодня? — предлагает подруга, я и сама чувствую, как силы покидают меня.

Это уже третий день пыток.

Сначала мы тренировались у меня, но сегодня подруга потянула меня к себе домой.

Мне очень не хотелось встречаться с Максимом, но одновременно желала этого до одури.

Он в очередной командировке. Или со своей шлюхой. Так сказала Оля, когда я невзначай поинтересовалась, где ее отец.

Стало горько во рту и больно в груди.

Ревность. Это однозначно была она, и мне стоит вырвать это чувство с корнями из своего сердца.

— Мы не можем, Оль, нас не допустят до практики в поликлинике, — говорю, а сама в который раз за последние два часа пялюсь на дверь, боясь, что появится Алмазов, хотя знаю, что это невозможно.

— На чертовых тренажерах все так элементарно казалось, но проткнуть этой иглой живого человека не так просто! — взрывается Оля, ее нервы сдали.

Она берет бумажный пакет и заталкивает туда ватные тампоны, использованные иглы и все, что находит вокруг, давая понять, что продолжать сегодня точно не собирается.

Да и на нас не осталось ни одного живого места для продолжения.

— К черту это все! — бросает Оля и заваливается на диван.

Я тяжело вздыхаю.

— Как ты собираешься стать успешным доктором, если сдаешься на такой мелочи? В будущем придется делать вещи похуже, чем ставить капельницы и брать кровь на анализ, — качаю головой.

— Тогда не стану доктором, — легкомысленно отмахивается от меня подруга и кому-то быстро строчит сообщение в телефоне.

— Но это же твоя мечта с детства, — говорю известный факт, но Оля внезапно замирает, выражение ее лица становится серьезным.

Она сглатывает, откладывает в сторону телефон.

— Я должна тебе признаться кое в чем, — ее голос звучит виновато, словно она успела что-то натворить. — На самом деле я соврала тебе о причине поступления в медицинский институт.

— Ты не собираешься становиться успешным доктором, как твоя бабка?

— Я вообще не собираюсь становиться доктором, — понизив голос до шепота, признается она.

Мои брови взлетают вверх.

О чем она вообще?

— Понимаешь, — она кривит свой аккуратный носик, берет паузу, подбирая слова. — На самом деле, у нас в школе был парень, старшеклассник, я влюблена в него с тринадцати лет. Но, конечно же, он не обращал на меня никакого внимания. У нас три года разницы, и тогда это казалось пропастью. Я плюшевых мишек вязала, а он за гаражами тайком от родителей пиво пил и на байках гонял с парнями. Он поступил в этот универ, поэтому я и пошла туда. За ним. В надежде, что смогу наконец-то завоевать его.

Я молчу, пытаясь переварить информацию.

Моргаю часто-часто. Кажется, от шока даже рот забываю закрыть.

— Погоди, ты сейчас хочешь сказать, что ты выбрала это профессию не из-за желания помочь людям, а из-за парня?

— Именно это я и говорю, — кивает Оля. — Но у стариков были свои планы на мой счет, поэтому пришлось придумать историю о том, что хочу быть, как бабушка, и устроить несколько истерик, чтобы они не отправили меня в юрку.

— Ты вообще понимаешь, какая это ответственность, Оля? От тебя в будущем будут зависеть жизни людей, а ты… ради парня…

— Да ничего от меня не будет зависеть, — цокает языком и снова спиной на диван плюхается. — Получу диплом и смоюсь куда-то. Хочу жить свободно, путешествовать и наслаждаться жизнью, — произносит мечтательно.

— А как же тот парень?

Она поднимает голову, смотрит на меня.

Еще один тяжёлый вздох.

— Вроде как женится. На другой. Представляешь, сначала меня трахнул, а потом на другой женится, — его голос срывается. В глазах собираются слезы.

Надо же, у Оли столько всего происходит, а она ни словом не обмолвилась, все в себе держит. Что я за подруга такая, что ничего не заметила?

Разве совсем недавно она не порхала, словно бабочка, счастливая и окрыленная?

А сейчас по ней будто смерч прошел.

— Сказал, что я незрелая и разбалованная цаца. Только для секса и гожусь, — я слышу всхлип.

Оля собирается разрыдаться.

Я собираюсь подвинуться к ней ближе, обнять и утешить.

Глава 24

Оказавшись в машине, сразу же вдыхаю запах сигаретного дыма. Не знала, что он курит. Наверное, пока ждал меня, не одну сигарету выкурил.

Максим поднимает тонированные стекла, мы с ним оказываемся отрезанными от всего мира.

Смотрю на него и волнуюсь.

— Убеди Олю, что поехать с семьей в Тоскану отличная идея. Пусть взамен испорченного дня рождения выпросит у меня что хочет. Новую тачку или собственную квартиру, — переходит сразу к делу.

Это точно не то, что я готовилась услышать.

— Но это не мое дело, — качаю головой. — К тому же вы знаете, какая Оля упертая. Даже лучше меня.

— Ты.

— Что?

— Перестань «выкать», говорил же не раз, — его голос звучит раздраженно. Он крепко пальцами сжимает руль, напряжен до предела.

— Что-то плохое происходит? — догадываюсь я. Иначе зачем ему Ольку в такую даль отправлять?

Он поворачивает ко мне голову, окидывает холодным взглядом.

— Сделай то, что прошу. Препираться с дочкой у меня сейчас времени нет.

— Звучит так, словно я ваша шестёрка.

— Если нужно будет — станешь ею. А теперь беги, Маша. У меня времени нет на тебя.

— Сами же сюда приперлись и меня позвали, — произношу раздраженно, потому что его слова достигают самого сердца и больно пронзают.

Тянусь к ручке двери, но Максим хватает меня за предплечье, останавливая.

Его прикосновение обжигает. Хоть между нами мой свитер и пальто.

— Деньги-то у тебя есть, гордая? Или, думаешь, не заметил ничего?

Это он о той пачке денег, что я в машине оставила.

Сглатываю, на него взгляд перевожу.

— Есть. Стипендии на жизнь хватает, учитывая, что у меня теперь бесплатное жилье.

— Хорошо. Завтра утром к тебе приедет доставка. Заказал продукты. У тебя холодильник совсем пустой. А теперь беги домой.

Какое-то время смотрю на него с недоумением, хлопая ресницами.

— Спасибо, — выдавливаю из себя. Прихожу к выводу, что некрасиво будет отказываться или возмущаться. — Надеюсь, вам уже лучше, — кивком указываю на его живот.

— Все в порядке.

Между нами повисает какая-то неловкая тишина, прежде чем я наконец-то нахожу в себе силы покинуть салон внедорожника.

К дому иду, не оглядываясь. За спиной слышу скрип шин. Уехал

А я почему-то внутри радость и тепло ощущаю от этой мимолетной заботы обо мне.

На следующий день в универе я встречаюсь с Ольгой и делаю то, что мне велел Максим. Всеми способами убеждаю ее, что вечеринку можно провести и после ее днюхи, а у отца затребовать дорогущий подарок.

Оля безумно зла на отца. А еще жалуется, что он даже не явился домой ночевать.

— Снова со своими шлюхами, наверное, — эти слова вызывают внутри меня неприятные чувства. Жуткую ревность. Не должна я к Максиму по-собственнически относиться, но ничего с собой поделать не могу.

Домой возвращаюсь в отвратительном настроении. Открываю холодильник и сразу же закрываю. Алмазов не соврал, утром из службы доставки привезли несколько пакетов с продуктами.

В конце концов решаю принять ванную. Набираю горячей воды, выливаю бутылку пены, забираюсь внутрь и включаю музыку. В наушниках играет новый трек, я прикрываю веки и думаю о своем.

Когда вода остывает слишком сильно, открываю глаза и поднимаюсь, намереваясь вылезти из ванны. Переступаю бортик, ступни касаются прохладного кафеля. Оборачиваюсь, и в этот самый момент дверь в ванную внезапно открывается, и на пороге появляется Максим…

Я ошарашенно застываю на месте. В первые секунды решаю, что мне почудилось. Но нет. Вот он — Максим. Стоит в ванной комнате напротив меня. Смотрит пристально, без стеснения, даже не собирается отворачиваться.

Я прикрываю грудь руками. Единственное, что могу сейчас сделать. С моего тела капает вода. Прямо на мрамор на полу. В ушах наконец-то прерывается музыка. Короткий звук оповещает о том, что наушники сели. И наступает оглушающая тишина.

Я не могу понять, что мне делать.

— Отвернись же! — выпаливаю и тянусь к полотенцу, хочу хоть как-то спасти ситуацию, но делаю еще хуже.

Поскальзываюсь на мокрой плитке и лечу вниз.

Меня перехватывают мужские руки.

Он крепко прижимает мое обнаженное тело к своему.

Я вскрикиваю от удивления, но сил отстраниться не нахожу. Я вообще не понимаю, что происходит. Откуда здесь Максим? Зачем пришел? Как в квартиру попал?

Мы слишком близко друг к другу. Непозволительно. Мне нужно отстраниться и прикрыться, но я замираю и не могу пошевелиться. Чувствую, как твердеют соски от прохлады и от соприкосновения с тканью рубашки Алмазова.

Тело не слушается меня.

Мы смотрим друг на друга, не отрывая взгляда.

Зрачки Максима расширяются и темнеют. Между нами напряженная тишина. Он скользит взглядом ниже, на мою обнаженную грудь, с которой скатываются капли воды.