Отель у Небесного озера

Глава первая.

Глава первая, в которой просыпаются после беспокойного сна, рассуждают о достопримечательностях города Мюнхена, а затем принимают душ и некое важное решение. Или сначала решение, а потом душ. Главное, что принимают. И то и другое.

I

Как-то ночью возвращаясь

Из приятственных гостей

Шел я вкруг осей вращаясь

Вкруг земной и вкруг своей

В протрезвевшем состоянье

Через час там иль другой

Я на нужном расстоянье

Был от солнца, а от дома —

Черт-те где был! Боже мой!

Дмитрий Пригов

Женщина открыла глаза. Что за муторный сон ей снился... Тоскливый и мрачный, будто болотная вода в ненастный день. Вот книга какая-то. В руках. От неё так разморило, что ли? "Дуб – дерево. Роза – цветок. Олень – животное. Воробей – птица..."

Эдакое душеполезное чтение и слона с ног свалит, вестимо. Набоков... "Россия – наше отечество. Смерть неизбежна." Эстет хренов. Нет, тут явно что-то ещё... Куда меня, кстати, опять занесло, ёпт? Dou is der Hund gfreggd... Чё? Чё за хунд? Мдя, хундёвы мои дела... Если в памяти провал... похлеще Гранд-каньона... Туман. И вокруг, и в голове... Что там за этим туманом? Горы. Что там за этими горами? Швейцария, хз?

Озеро вон рядом. Большое, как море. Бодензее? Не, оно побольше будет... Это, как его, Химмельзее. Небесное озеро. И солёное оно ещё немножко. Легенда какая-то с этим связана. Ангелы плакали вроде как, потому и Химмельзее. Почто они плакали? А на Землю откуда ни взгляни - обревёшься - людишки постарались... Стоп, а я-то кто? Медведка, наверное. Которой приснилась, что она Вероника, которой снится, что она медведка... Соль. Озеро. За этим она сюда и приехала. Соль. Пить. Что-то надо сказать, когда хочешь пить. Во, как раз бегает тут какой-то халдей. В рубашке белой, с бабочкой и почему-то в ледерхозенах и шляпе этой баварской уродской. Ну-ка... Проба голоса:

- Servus! Oi, gung, ich mecherd Hoibe, biddschen!

Diredare... Кредит кард... Найн диредаре? Allmechd... bassd scho! Dangschen! Аdeela!

Deife... Это ваще что за тарабарщина? Эсперанто, чё ли? Немецкий? Какой это нахрен немецкий? А, пофиг, главное, что наливают бесплатно... Ага... Легендарное баварское... Вайсс, мать его, бир... Блеварское... Бавария... Это по-баварски я пиво заказала или как? По... франконски, вот. По франконо-баварски, точнее. Когда это я стала такой знаточихой диалектов? Их и немцы-то многие не знают:

"In München steht ein Hofbräuhaus–

Оans, zwoa, g’suffa!"

Ага... Певица из меня - весьма так себе... Тётка какая-то обернулась... Кругленькая... рыженькая... Приятная такая... Лисичка-сестричка... Хм, похудела она или мне кажется? Летом я её постоянно шпыняла за это... За пышнотелость... "Пышночревую соседку нашу", хи-хи... Кого? За что? Каким таким летом? Сидит, на мольберте чё-то там мазюкает... Озеро это, которое напрудили... Наплакали, то есть... Ангелы эти... Ангелина она, вот... кто такая... Блин, как из-под пледа выбраться этого ещё... Кто его ко мне приклеил, интересно... И, по ходу, еще и заблевал... Шайссе, что за сервис, пледы какие-то заблёванные подают... А еще и немцы... Где ж их аккуратность хвалёная тевтонская

... когда она так нужна? Teifl, то бишь - чёрт... чёт не особо мне ходится... О, так лучше... То есть - passtscho... На четвереньках... Назад к природе, ёпт... Бр-р... Холодно... Колотун бьёт... Простудилась я чё ли? Ихь бин больной, ёпт... verkühlen...

Ангелина взглянула на ползущую к ней на четвереньках Веронику. Мало того, что на четвереньках, ещё и задом наперёд ползёт... Вот ведь коза... Хо, на сегодня с живописью покончено. Надо кисти мыть и ползучку эту пятнистую в порядок приводить. А то она устроит тут - похлеще чем в Мюнхене... Блин, теперь из-за неё и я теперь в Германию невъездная... И соответственно, в Шенген... Хорошо, что хоть магнитик тамошний купить успела... Жаль, красивый город, хотелось бы его осмотреть, а не только пивные... А ландшафтик мне этот явно удался, завтра добью, пожалуй...

- Никуль, ну ты что опять с утра-то начала? - ласково промолвила Геля, вытаскивая из жёстких растрёпанных волос подруги репей (где она вообще успела изваляться в репьях, под присмотром же всё время была? И в шезлонге дрыхла).

"А... Гелька... дарова, - просипела Вероника, - слышь, а мы ваще где? В Баварии? Чё, в Руритании? Какого сумрачного тевтонского гения мы в Руритании-то? Тут где-нить вымыться можно-то хоть, в Руритании-то в этой? А то меня, вродь как, кто-то заблевал... Немцы, наверн', меня заблевали... Руританянцы, то есть... Боши заср... какие надо, в общем. Ха, шматри: у меня, по ходу, зуб выкрошился - вон тут сбоку... Какая-то фигня - нехваток кальция, наверное..."

А ведь хочется иногда - в начале зимы (когда дует пронизывающий ветер, летит редкий снежок - ночью выпадет, а потом весь день тает - лужи, слякоть и грязь из-под колёс летит... Когда пасмурно и рано темнеет - и чудится в этой непроглядной темени что-то неуютное такое, морозное - с блестящими сахарными клыками и остановившимся взглядом... И одно спасение тогда - скорее домой прибежать и ванную теплую принять. А потом чаю горячего напиться и чтоб с пряностями был всякими - корицей и прочим. И под плед залезть) почитать что-нибудь эдакое - про волшебство и приключения, про мифических героев и коварных злодеев, про дружбу - и еще про любовь немножко. И чтоб волнительно было. И заканчивалось хорошо. Или, по крайней мере, не слишком плохо. Ну, вот вам тогда такая история. Она как раз в конце этой осени произошла...

II

Мимоидущие франты украдкой поглядывают кверху, и она явственно слышит: «Что это за божественная женщина, надворная советница, и как удивительно к ней идет ее маленький чепчик!»...

Эрнст Теодор Амадей Гофман. Золотой горшок*

/*Здесь и далее - в переводе В. Соловьёва/

Элегантная женщина с зачесанными назад короткими, цвета перламутра, волосами сидела за круглым столиком у стены и мерно обмахивалась веером. Лазоревое расшитое драконами ципао, мюли цвета ночного неба от Мanolo Вlahnik, ироничная полуулыбка на широких чувственных губах, тёмно-серые глаза. Большие такие и загадочные, как тайные озера в лесной чаще. С такой мечтательной поволокой... Многие из присутствующих этим вечером в клубе лорнировали её: кто-то украдкой, кто-то нагло вперившись, она же не замечала никого. Она джаз слушала. Нога на ногу сидела, являя нескромным взорам чулочный ажур крепкого бедра, и ногой этой покачивала. И туфля тоже неслышным метрономом балансировала на кончиках пальцев. В такт музыке.