♡ Отвергнутая невеста ледяного дракона

Пролог

− Эйган, постой… − взволнованный шепот срывается с моих губ, а ладони касаются холодной стены, к которой я жмусь спиной.

Сердце заходится в бешеном ритме, трепещет, словно птичка в тесной клетке. Воздуха отчаянно не хватает, и кружится голова.

Мой истинный надвигается на меня с грацией хищника. Медленно, неторопливо и опасно.

Он словно наслаждается каждым мгновением моего мучительного ожидания, с упоением наблюдая за моей реакцией.

Шаг…

Второй…

Третий…

А отступать мне больше некуда…

Воздух становится тяжелым и вязким. В груди до невыносимого тесно, и каждый новый вдох дается мне через силу. Еще немного, и задохнусь.

Дракон все ближе, и пелена безумия затапливает его радужки. Глаза, прежде напоминающие льдистую гладь над зимним озером, становятся точно грозовое небо. Его губы растягиваются в хищной ухмылке, и мое сердце спотыкается, сбиваясь с ритма.

Он останавливается всего в нескольких сантиметрах и грозно нависает надо мной, окутывая своим ароматом с нотами морозного воздуха, соленого моря и теплого дерева. Он так близко, что моя вздымающаяся грудь соприкасается с бугристыми мышцами напряженного мужского тела.

Эйган такой высокий и широкоплечий, что рядом с ним я чувствую себя ничтожной букашкой. Он смотрит на меня сверху вниз, словно могущественное божество. Мне же приходится задирать голову, чтобы видеть его глаза.

От его взгляда вдоль позвоночника бегут мурашки. Лицо вспыхивает жаром, когда его огрубевшие пальцы касаются моей щеки и спускаются к шее.

Он медленно склоняется ко мне, заставляя сильнее вжаться в холодную стену. Его горячее и порывистое дыхание обжигает кожу и смешивается с моим собственным дыханием, закручиваясь в искрящийся вихрь.

Мгновение, и Эйган накрывает мои губы влажным поцелуем, от которого у меня подкашиваются ноги.

Он целует меня жадно, горячо и так отчаянно... Словно делает это в последний раз.

Жаркий поцелуй пьянит и кружит голову. Внутри лопаются натянутые струны, разливается губительный жар, отзываясь сладкой пульсацией внизу живота.

− Приэль… − утробно рычит дракон, зарываясь пальцами в мои шелковистые волосы и стягивая их на затылке.

Собственное имя на его устах звучит словно молитва и словно проклятие, порождая во мне бесконечный трепет и необъяснимый страх.

Мой истинный…

Мой дракон...

Эйган…

Я желаю всецело принадлежать ему, отдаваясь без остатка. И в тот же миг хочу сбежать так далеко, чтобы он никогда меня не нашел.

Губы дракона опаляют нежную кожу шеи. Так сладко и так нежно… Но уже через мгновение поцелуй становится жестким и властным, оставляющим на шее клеймо.

Из моей груди вырывается прерывистый и протяжный стон наслаждения, вместе с которым выходит весь воздух из легких.

Вот только снова вдохнуть не получается…

Горло словно сковывает невидимой силой до невыносимой боли, до искр из глаз. До необъятного ужаса.

Резко отстраняюсь от Эйгана, разорвав поцелуй. Беспомощно хватаюсь за горло в тщетных попытках наполнить легкие кислородом и поднимаю взгляд на дракона.

− Эйг… − я сдавленно хриплю и хватаюсь дрожащими пальцами за рубашку на груди дракона.

С немой мольбой я вглядываюсь в его глаза, надеясь, что он поможет, спасет!

Но он неподвижен, и леденящий ужас сковывает мое тело и душу.

Лицо Эйгана непроницаемо и бесстрастно, точно у каменного изваяния. А в его глазах лишь беспросветная темнота.

Мои руки слабеют и безвольно повисают плетьми. Грудь каменеет, более не пытаясь вобрать в себя глоток живительного воздуха. На лице застывает мучительная маска, которую я вижу в отражении темной бездны глаз напротив. И эта бездна неумолимо затягивает меня внутрь, погружая в темноту…

Глава 1. Обмороженная

С глухим хрипом я резко дернулась с места. Широко распахнула глаза, с жадностью глотая воздух, но тут же сощурилась от яркого солнечного света.

Влажные ладони утопали в мягкой перине, а задеревеневшие пальцы сжимали шелковую простыню. Заторможенно, но я все же начинала понимать, что нахожусь в своей комнате, в собственной постели.

Это был всего лишь сон. Просто дурацкий сон…

С шумным вздохом облегчения я откинулась назад и упала на мягкие подушки. Беглым взглядом изучила комнату, окончательно убеждаясь, что я в безопасности. Однако пережитый во сне ужас все еще терзал мою душу.

Одно и то же сновидение повторялось уже в шестой раз за последние пару месяцев. В нем я из раза в раз погибала под прицелом безразличного взгляда моего истинного – Эйгана. А затем в ужасе просыпалась.

И больше всего меня тревожило, что в очередной раз это произошло накануне нашей встречи…

Но я по-прежнему не могла найти никакого объяснения этому сну − в нем не было ни логики, ни здравого смысла. Эйган любил меня, оберегал и никогда не был со мной жесток, что бы там о нем ни говорили.

Да, у него были свои странности, но для них я находила совершенно логичные объяснения. Да и своих странностей у меня хватало, чтобы пенять на чужие.

С детства Эйган был лишен родительской любви и заботы. Маму он не знал, а жуткую гибель отца, отравленного ядом, он видел собственными глазами.

Разумеется, нелегкое детство сказалось на нем, наложило свой отпечаток. А нынешние жизненные обстоятельства требовали жесткой хватки, хладнокровия и постоянно сосредоточенности. Они не оставляли Эйгану шансов на расслабленную жизнь, которая могла бы его превратить в сияющего улыбчивого принца с милым цветочком в волосах.

И я принимала его таким, каким он был: холодным, жестким, порой резким и вспыльчивым, но с особенной искрой в глазах, способной не только заморозить, но и отогреть.

Но жестоким он не был, сколь бы ни пытались навесить на него это прозвище. Беспощаден с врагами, но не с теми, кто этого не заслуживал. И я даже помыслить не могла, что быть рядом с ним для меня опасно.

Так в чем же была причина таких жутких снов? Возможно, все дело в нервах?

До нашей свадьбы с Эйганом оставалось совсем немного, и я испытывала вполне уместное волнение. Но все же казалось странным, что мой страх перед грядущей семейной жизнью выливался в подобные кошмары, не имеющие ничего общего с реальностью.

И ведь не с кем было поделиться тем, что со мной происходит. А, может, на подсознании я сама этого не желала.

Мама за долгие годы впервые была счастлива, встретив свою любовь. Тревожить ее своими надуманными проблемами совсем не хотелось, к тому же у нее и так хватало забот с новорожденным малышом.

Друзьями за годы учебы в Академии я толком не обзавелась. Была у меня лишь одна подруга – Налла. Добрая и отзывчивая, но, порой, чрезмерно тревожная. Я почти не сомневалась: если расскажу Налле о своих снах, она меня еще больше накрутит вместо того, чтобы успокоить.

Ну а что же до Эйгана, то рассказать ему о своих безумных снах было бы наивысшей глупостью.

Что бы он обо мне подумал? Что я боюсь его? Что не хочу выходить замуж? Или же что у меня серьезные проблемы с головой из-за того, что семнадцать лет своей жизни я провела в четырех стенах и не видела ни белого света, ни обычной людской жизни?

Нет, Эйгана точно не стоило посвящать в свои сны.

А вот что следовало наверняка, так это взять себя в руки и морально подготовиться к нашей сегодняшней встрече: не смешивать реальность со сном и вести себя рядом с женихом нормально.

На последних свиданиях мне это не очень удавалось, и Эйган наверняка успел подметить мое странное поведение. И мне совершенно не хотелось укреплять его веру в то, что я будто бы его сторонюсь.

Я дала себе несколько минут, чтобы окончательно прийти в чувства, а затем поднялась с постели.

Тонкие занавески колыхались от порыва ветра, но даже в утренний час с улицы шел такой жар, что я поспешила закрыть окно.

Во внутреннем дворике Академии уже началось занятие у боевых магов, которое я могла сейчас наблюдать.

Всегда восхищалась искусством боя, но вот становиться боевым магом вовсе не желала. Да и какой был прок от углубленного изучения навыков, которые негде было применять по окончании обучения?

Единственное место, где могла пригодиться боевая сила, это имперская армия, в которую девушек попросту не брали.

Учебные манекены на поле для тренировок принимали на себя нещадные стихийные удары, от которых воздух сверкал цветными вспышками.

Но самыми мощными и яркими среди прочих были сизые молнии. И мне даже не нужно было переводить взгляд, чтобы узнать, кому они принадлежат.

Тайлан Раниган.

Самый сильный боевой маг из ныне учащихся и предмет обожания многих девиц. Такой же выпускник, как и я. И мой отчаянный злопыхатель.

Когда я три года назад начала нормальную жизнь и поступила в Академию, то поняла одну странную вещь: отчего-то многим людям очень нужно кого-то ненавидеть, даже если на то нет никакой причины.

По крайне мере я в себе причин для ненависти не находила, как и в остальных учениках, ставшими объектами для травли.

Налла как-то раз принялась нас защищать и разболтала, что я являюсь невестой фира Эйгана Риза, принца и последнего ледяного дракона. Да еще и произнесла это с такой гордостью и величием, что я покраснела до самых кончиков ушей.

Надо ли говорить, какую бурю насмешек вызвало это заявление?

Разумеется, Налла хотела как лучше, но получилось… как получилось. С того самого момента меня стали называть обмороженной принцессой.

К слову, это произошло еще на первом курсе, и со временем прозвище сократилось до обмороженной. И вроде бы ничего обидного, но чаще всего это произносили таким тоном, что я чувствовала себя облитой помоями.

Подруга не раз уговаривала меня рассказать обо всем Эйгану, попросить у него защиты, но мне не хотелось втягивать его в это. К тому же я не была уверена, что эффект будет продолжительным и не выльется в еще большие проблемы.

Глава 2.1. Ошибка

Сегодняшний учебный день начинался со второй пары, на которой мы должны были отрабатывать защиту от магических ударов.

На факультете артефакторики, где я училась вместе с Наллой, наибольшее внимание уделялось научным дисциплинам. Однако боевую и защитную магию мы тоже практиковали, чтобы уметь постоять за себя.

На протяжении всего обучения мы отражали лишь атаки специального магического прибора, который имитировал реальные магические удары, но не мог нанести никакого вреда.

А сегодня нам впервые предстояло работать в паре с живыми соперниками − боевыми магами. И риск получить травму при допущении ошибки был вполне реален.

Нет, такое занятие не было призвано к тому, чтобы сократить численность выпускников. Нас просто готовили к той опасности, с которой, к несчастью, в реальной жизни мог столкнуться любой из нас. Слишком уж непростые начались времена.

− Воюют и на голодный желудок, − ответила я с усмешкой на недовольство подруги и достала из шкафа тренировочную форму из специального материала, защищающего от магического воздействия.

− Воюют мужчины. А я – нежная барышня, − заявила Налла и вздернула носик, подавляя улыбку. – И я категорически отказываюсь работать на пустой желудок! Меня и без того мутит и колотит перед занятием.

− Да поняла я, поняла, − вздохнула я, торопливо натягивая тесную форму. – Дай хоть умоюсь, а потом сразу побежим на завтрак.

− И волосы! Волосы собрать не забудь! – крикнула мне подруга, когда я уже скрылась за дверью ванной. – А то еще, не дай Боги, облысеешь перед свадьбой!

Совет, и правда, был стоящий. Хотя потеря волос была не так страшна, как ушибы, ожоги или даже переломы. Но всего этого я надеялась избежать.

Разумеется, переживания подруги я понимала. Меня ведь тоже потряхивало от нервов перед занятием, хоть я и осознавала, что риски невелики.

И все же за себя я волновалась не так сильно, как за Эйгана. Если мне предстояло лишь учебная схватка с магом, не имеющим цели меня убить, то жизнь Эйгана постоянно была под угрозой.

Принц по крови, но не прямой наследник трона, он добровольно стал инквизитором, приняв на себя участь вечной охоты за настоящими убийцами – перерожденными, попавшими под влияние Тьмы.

Он чувствовал их, как никто другой. Эту способность ему даровала его исключительная сила ледяного дракона – последнего в своем роде.

По крайней мере, так он говорил.

Поводов сомневаться в его словах не было. Но иногда мне казалось, что дело не в способностях, а в его собственном желании.

Он будто не умел жить иначе. Не умел избегать опасности. Или просто не хотел отступать от края…

После недолгих сборов мы с Наллой помчались в столовую и успели как раз к концу завтрака, когда на подносах оставались лишь самые невостребованные, но вполне съедобные блюда.

Подруга с огромным аппетитом уплетала сытные блюда, тогда как я смогла впихнуть в себя лишь сладкую сдобу.

На тренировочное поле мы явились последними и всего за пару минут до начала занятия.

Профессор Кейлс стоял к нам спиной, отмечая в списке присутствующих, и я поспешила к нему.

Мне оставалось лишь несколько шагов, как вдруг ноги заплелись, и я не устояла, безнадежно заваливаясь вперед.

И лучше бы мне было упасть на землю, или даже в грязную лужу, чем налететь прямо на Ранигана…