Овечки изгнанной графини

Пролог

Аннет уснула быстро: усталость накрыла ее мягко, как шерстяное одеяло. Но когда сон пришел, то оказался не обычным: будто бы ее усадили в зал, освещенный сотнями свечей. В зале теснились дамы в пышных платьях, веера шуршали, перешептывания почти звенели в воздухе — так много их было.

В центре зала висел тяжелый бархатный занавес, за которым явно готовилось представление. Все происходило так ясно, что она почти чувствовала на коленях легкий кружевной платочек и ощущала прохладу веера в ладонях.

— Ах, опять эта глупенькая сказка, — раздался жеманный смешок справа.
— Ну да, про фрейлину и волшебное веретено, — ответила другая дама, поправляя жемчуг на шее. — Ее всегда рассказывают на балах, чтобы позабавить публику.

Аннет хотела спросить, что это за сказка, но слова не слетели с губ. Да и в этом не было нужды: занавес уже раздвигался, открывая маленькую сцену, где собиралась ожить старая история.

На сцене появилась стройная фигура в наряде из переливающегося атласа. Фрейлина поклонилась так низко, будто каждое движение ее рук было специально выучено для придворных балов. Золотые локоны падали на плечи, а в глазах светилось довольство собой.

— У всех платья пышнее, чем у меня, — томно протянула она, оглядывая зал. — Но я сотку такое полотно, что ни одна дама при дворе не сравнится со мной!

В зале раздался смешок.
— Вот-вот, — прошептала дама с веером рядом. — С этой фразы всегда все начинается.

На сцене вдруг вспыхнул свет, и из-за кулис вышла маленькая старушка в длинном сером платье. Ее вид был нарочито комичный: горб, огромный колпак, шаги неспешные. Но в руках она держала прялку и веретено, сверкавшие так, что весь зал ахнул.

— Это дар, — сказала старушка, поднимая прялку высоко. — Прясть этой прялкой можно любую шерсть, и станет она мягче облаков и крепче стали. Но помни: не для гордости она дана, а для труда. Нарушишь — потеряешь все.

Фрейлина схватила прялку и засмеялась так звонко, что даже свечи на люстрах дрогнули:
— Для труда? Ах, как смешно! Я сотку ткань для королевского бала, и все дамы умрут от зависти.

Зал захихикал, веера зашелестели. Каждая зрительница знала, что будет дальше.

Бал сиял огнями. По сцене скользили пары в пышных платьях и камзолах, музыканты выводили нежный мотив. Но все внимание было приковано к фрейлине: она вышла в зал, держа в руках свернутое полотно, сотканное из золотистых нитей.

Ткань сияла так, будто в нее вплели солнечные лучи. Дамы ахнули, кавалеры замерли, а сам король привстал со своего трона, чтобы разглядеть чудо поближе.

— Смотрите! — воскликнула фрейлина, расправляя ткань так, чтобы блеск упал прямо на лица придворных. — Я соткала полотно, которому нет равных во всем королевстве!

Она кружилась в танце, держала ткань над головой, словно корону, и смеялась от восторга. Но смех ее резко оборвался.

На глазах у публики нити стали тускнеть. Золото потемнело, полотно повисло безжизненной тряпицей. Фрейлина пыталась встряхнуть его, надеясь вернуть блеск, но нити рвались под ее пальцами, рассыпались клочьями.

Зал загудел. Дамы закрыли лица веерами, кавалеры усмехались, а король недоуменно нахмурился. Фрейлина побледнела и упала в обморок прямо на сцене.

В тот же миг прялка и веретено исчезли — будто их никогда и не было.

— Вот так всегда, — проворковала дама в зрительном ряду, хлопнув веером. — Не для гордости, а для труда… предупреждали же.

Музыка стихла, словно сама оркестровая магия оборвалась вместе с золотыми нитями. На сцене не осталось ничего, кроме бесчувственной фрейлины и клочков тусклой ткани.

И в этот момент раздался голос глубокий и напевный, как будто идущий не со сцены, а откуда-то из воздуха, из самих стен зала:

— С тех пор прялка и веретено не достаются тем, кто ищет славы. Они появляются лишь у тех, кто потерял все и сумел ценить простое выше богатства. У кого руки готовы к труду, а сердце — к терпению.

Дамы в зале согласно закивали, зашуршали веерами, кто-то прыснул в кулачок.
— Глупенькая сказка, — прошептала одна из них. — Но какая поучительная!
— Ах, да, — вторила соседка. — Каждый раз смешно… и каждый раз почему-то грустно.

Зал затих, свечи погасли одна за другой, и сон рассыпался, как золотые нити на сцене.

Аннет вздрогнула и проснулась в своей комнате. За окном уже светало. В памяти остался только смех жеманных дам и образ прялки, сиявшей ярче любого королевского золота.

Глава 1. Дочь графа

Сон еще стоял перед глазами — слишком яркий, словно все увиденное случилось наяву. Зал, переливавшийся огнями сотен свечей, жеманные дамы с веерами, и та глупенькая сказка о фрейлине, которая посмела кичиться волшебной прялкой. Аннет нахмурилась: откуда вообще в ее голове могла взяться эта нелепица?

Она вздохнула, откинула одеяло и села на край кровати. Комната встретила ее привычной прохладой: тяжелый ковер под ногами, высокий шкаф с резными дверцами, зеркало в резной раме. Все было так, как и всегда. Сон казался чем-то чужим, непрошеным.

Дверь приоткрылась, и внутрь вошла горничная с подносом.
— Доброе утро, миледи, — произнесла она, опускаясь в легком реверансе. — Ваш отец просил напомнить, что вечером он ждет вас в кабинете.

Аннет кивнула рассеянно. Вечерний разговор… Она предпочла пока не задумываться о его содержании. Утро принадлежало ей, и сегодня она намеревалась провести его так, как будто никакие перемены ей не грозили.

Аннет позволила горничной откинуть тяжелые занавеси, и в комнату хлынул свет, и пыльные частички закружились в воздухе. На столике уже ждали кувшин с водой, серебряная миска и полотенце. Девушка опустила руки в прохладную воду, умылась и тут же подала полотенце служанке. Все происходило привычно, почти механически: каждое утро было похоже на предыдущее.

— Какое платье пожелаете, миледи? — спросила горничная, подходя к гардеробу.

Аннет задумалась. В шкафу висели несколько нарядов: когда-то их было куда больше, но теперь обновки поступали не так часто, как прежде. Она выбрала голубое платье с легкой вышивкой по подолу — изящное, но не слишком броское.

Горничная помогла ей встать, подняла юбки и аккуратно затянула корсет. Аннет привычно поправила волосы, а затем позволила служанке закрепить их заколками.

— Слишком туго, — заметила она с легкой улыбкой. — Вы, кажется, решили лишить меня дыхания.

Горничная смутилась и ослабила шнуровку.

Аннет глянула на свое отражение в зеркале. Лицо выглядело свежим, но в глазах все еще оставался след того странного сна. Она слегка тряхнула головой, будто отгоняя мысль, и улыбнулась самой себе: графская дочь не имеет права хмуриться без причины.

Служанка подала ей легкий плащ для прогулки по саду. Аннет накинула его на плечи и направилась к двери, решив, что утро будет потрачено на привычные занятия: немного музыки, немного чтения, а потом прогулка. Все как всегда — пока отец не позовет ее в кабинет.

В музыкальной комнате стоял рояль, когда-то привезенный из столицы. Аннет села за клавиши, провела пальцами по слоновой кости и наиграла несколько простых аккордов. Звуки прозвучали звонко, но инструмент уже немного расстроился. Когда-то его обслуживали лучшие мастера, теперь же приходилось довольствоваться редкими визитами местного настройщика.

После получаса музыки Аннет взялась за рукоделие. Вышивка успокаивала ее, хотя раньше она считала это занятием скучным. На коленях у нее лежал кусок ткани с недошитым узором. Нить путалась, игла время от времени цеплялась за ткань — и Аннет улыбнулась: вот уж точно не то, чем можно хвастаться на балах.

В комнату заглянула ее компаньонка, мадемуазель Лизетт, худощавая француженка с вечной склонностью к ворчанию.
— Миледи, вы забыли про корреспонденцию, — напомнила она, подавая несколько писем.

Писем оказалось немного: два приглашения на светские приемы и одно сухое напоминание о задолженности за поставку вина. Аннет бегло просмотрела их, вздохнула и отложила в сторону.

— Кажется, меня зовут лишь из вежливости, — сказала она, возвращаясь к вышивке. — Или по обязанности.

Лизетт пожала плечами.
— Ваша фамилия все еще открывает двери. Но двери становятся все уже.

Аннет покраснела и упрямо уткнулась в иглу с ниткой. Она не позволит никому говорить о ее семье так, словно это прошлое, а не настоящее.

Чуть позже она вышла в сад. Дорожки заросли травой, розы требовали ухода, и все же здесь сохранялся особый уют. Аннет медленно шла по аллее, расправив плечи. Пусть дом терял былое великолепие, но она — нет.

А где-то в глубине сознания все еще звучал странный сон: смех дам, золотая прялка и слова о тех, кто теряет все, чтобы начать заново.

Аннет вернулась из сада в дом и уже собиралась подняться в свою комнату, когда лакей почтительно остановился у лестницы.

— Миледи, его сиятельство граф просил напомнить, что сегодня вечером ждет вас в своем кабинете, — сказал он с поклоном.

Она едва заметно нахмурилась, но кивнула, сохраняя спокойствие.
— Передайте отцу, что я непременно приду.

Аннет поднялась по ступеням с прямой спиной. Разговор с отцом, какой бы он ни был, казался ей чем-то далеким. Она еще не знала, что именно этот вечер положит конец ее привычной жизни.

История выходит в рамках ЛитМоба

“Волшебница в деле”

Остальные книги ЛитМоба можно прочитать ЗДЕСЬ:

https://litnet.com/shrt/MLRD

Приятного чтения!