Ойме

Глава 1. Кофе по-нижегородски

Лёка уже минут десять не решалась выйти из подсобки, куда её отправили за упаковкой капсул кофе. Снаружи доносилось хихиканье Тины и мурлыканье Августа. Хорошо, что Лёка успела придержать дверь изнутри, когда они появились, а то пришлось бы краснеть непонятно почему. Вроде тискаются на работе они, а стыдно ей. Неправильно как-то.

Тина громко хохотнула, и как-то по-собачьи, с подтявкиванием. Чтобы не представлять их вдвоём, Лёка осторожно, на ощупь, уселась на деревянный ящик из-под овощей. Достала телефон. Интересно, что это за супер-крутой кофе, который сумели вырастить в Нижегородской области.

Снова хихиканье. Ой, только бы крики-стоны не начались. Лёка тряхнула головой, чтобы случайно не представить чего лишнего, и ввела в поисковик название кофе с коробки – «Чипкофф». Ничего путного не найдено. Вроде переводится как «солнечный кофе», да и то приблизительно. А вот кто такой этот Чипкофф, где теплицы с деревьями, кто вообще провёл селекцию и создал этот нижегородский сорт – информации ноль.

Чудно́. Коробка самая простая – светлая с картинкой, как будто наспех нарисованной на коленке, да и маленькие упаковки тоже какие-то убогонькие. Но сам кофе…

Лёка глянула на дверь, из-за которой доносились недвусмысленные звуки. И пусть. Ну, нравятся ему развратные лупоглазые блондинки с наращенными волосами, накладными ногтями, приклеенными ресницами и накачанными губами. Ну и что.

Зато какой кофе! Лёка вытащила из коробки пачку, оторвала ленту. Вдохнула аромат. Кофе средней прожарки, свежайший – да ему не больше месяца.

Интересно, а ведь кофе всегда пахнет по-разному. Например, сейчас, в сентябре, это и запах начинающей желтеть листвы, и янтарных прохладных сумерек, когда предзакатное солнце золотом играет между тонкими ветвями, и рассыпанные жёлуди, и холодное сверкание водохранилища. Кофе со сливками и песочным яблочным пирогом с мягкой пряной карамелью. Вот он, сентябрь на вкус.

– Ну как?

Лёку выбросило из фантазий. Над ней стояла Марта. Интересно, давно она здесь?

– Хороший кофе? – спокойно спросила хозяйка кафе.

– Очень, – выдавила Лёка, глупо таращась на начальницу.

– Ещё бы. Вставай и иди в буфет. Заправь аппараты. Да смотри, чтобы капсул хватило, а не как в прошлый раз. Капучино побольше запаси, его чаще всего заказывают. Сейчас снова в моде.

– Я думала, надо будет варить из молотого, – пробормотала Лёка, с сожалением ставя коробку с ароматными зёрнами на полку. – Это же вроде элитное мероприятие.

– Ага, элитное, – процедила Марта. – Настолько элитное, что если ты им самый дешёвый растворимый кофе нальёшь в красивую чашку, они примут его за дорогой. Даже не думай!

Марта как будто мысли читала. Она так и стояла в дверях, пока Лёка вынимала капсулы из упаковок. Обычные, из супермаркета. «Чипкофф» пока капсулы не привозил. Помявшись, Лёка всё же достала открытую пачку с зёрнами.

– Вдруг кто-то захочет, – просительно глянула бариста-буфетчица на начальницу.

– Ладно, – смилостивилась Марта. – Одну можно.

Лёка подхватила кофе и поплелась в буфет. Ясное дело. Мало кто просит сварить кофе, всем почему-то нравятся капсулы. А как приятно перемолоть зёрна в ручной кофемолке, а потом держать в турке, а если ещё добавить ванили, тростникового сахара и молочной пенки, взбитой мини-миксером…

– Три порции, – раздался резкий мужской голос. Из-за буфетной стойки появилась ярко-рыжая прилизанная голова маленького человека с некрасивым лицом. Будто думая, что Лёка его не понимает, он показал ей три пальца с длинными аккуратными ногтями.

– Сейчас, господин э…

– Квиле. Кви-ле. – Рыжий поднял брови, проверяя, поняла ли Лёка.

– Да, – кивнула Лёка и пошла на кухню. Для представителей «Чипкофф» – только кофе, перемолотый вручную и сваренный на плите. Другого не признают. Правильно делают.

Никак она не может запомнить, кто из них кто. Так, значит, маленький рыжий – это Квиле. Ну и имечко. Лёка высыпала зёрна в кофемолку. Пожилая носатая – это Лама… Лазу... Нет, её имя вообще куда-то всё время вылетало. Есть ещё молодая грудастая с улыбкой до ушей, вот у неё имя попроще – Яна. Это, правда, сокращение, полную форму Лёка так и не припомнила.

А вот кто из них кем работает в этой их кофейной компании, вообще лучше не вникать. Директора, маркетологи, кто-то ещё. Сумели вырастить отличный кофе в России, но почему-то решили начать продажи с мелкого нижегородского Растяпинска. Ещё с Мартой как-то смогли договориться.

– Это ты кому готовишь? – спросил Валерий Алексеевич.

– Этим, – Лёка взглядом указала через плечо. – Кофевладельцам.

– А, понятно. Мне тоже чашечку свари.

Лёка кивнула и стала высыпать молотый кофе в две турки. Пряный кофе для Квиле, с мёдом и корицей – для Яны, и две крепкие порции с тростниковым сахаром для носатой и Валерия Алексеевича.

– Опять управляющий на кухне? – спросила Марта, беря Валерия Алексеевича под руку.

– За всеми надо присматривать. – Он погладил её пальцы.

– А где Август и Тина?

– Где-где…

– Ясно. Он хоть заготовки сделал?

Глава 2. Золотой череп на алтаре Ашназавы

– Ты что, по-русски с ними разговариваешь? – хихикнула проходившая мимо Тина.

– Не твоё дело! – огрызнулась Лёка.

– Что?! – У Тины и без того выпученные глаза аж из орбит вылезли.

– Иди. – Марта легко подтолкнула Тину в спину. Потом посмотрела на Лёку: – А ты свари всем кофе.

– Мне, пожалуйста, какао. – Яна, белозубо улыбаясь, весело подмигнула Лёке.

Лёка кивнула и поплелась на кухню. Всё произошедшее теснилось в мыслях отрывками, наползая друг на друга и не давая сосредоточиться. Как переполненный мусорный бак. Ну, не бак. А что там ещё бывает переполненное.

Неалкализованное какао смешать с тростниковым сахаром. Молоко поставить на плиту. Лёка выдохнула и попыталась сосредоточиться на простых действиях. Молотый кофе смешать с ванильным сахаром, бросить на дно турки, подержать немного на слабом на огне и залить водой.

Пока напитки варились, Лёка массировала виски́. Потом открыла глаза. Спать хочется. Лёка приподняла турку над плитой, чтобы не дать кофейной пене выплеснуться, когда её толкнуло под локоть. Она чуть не упала, но как будто удержалась за деревянную ручку турки. Тина хмыкнула и поцокала дальше.

Надо бы пожелать ей чего-нибудь нехорошего вслед, да сил нет. Кофе пахнет осенней ночью с качающимися на ветру ветвями и шуршащими листьями. Разноцветные отсветы фар, фонарей и светофоров расползаются по мокрой дороге.

Лёка сняла кофе и какао с плиты, стала разливать по чашкам. Где-то звонко захихикала Тина и засмеялся Август. Даже думать о них не хочется.

– Для мазычей? – спросила Наталья, уже снявшая форму. – Тогда вот это ещё возьми, по их рецептам пекла. Может, зайдёт.

И Наталья поставила на поднос большую тарелку с золотистыми не то пончиками, не то печеньями, завёрнутыми в круговые спирали, как лабиринт. И вазочки с тремя видами шоколадного соуса – горьким, молочным и белым.

– Как-то мудрёно они там называются, – проговорила Наталья, почёсывая подбородок. – Забыла. В общем, расскажешь потом, как им эти штуки. Ладно?

– Угу, – кивнула Лёка, осторожно поднимая поднос.

Наталья попрощалась, Лёка снова только кивнула, пытаясь не расплескать напитки и не дать печенькам съехать с тарелки.

В зале уже погасили свет, горели только небольшие лампы на столиках, стилизованные под керосинки. За одним столом кругом сидели Марта и кофевладельцы.

– О, чипакши! – Квиле довольно потёр руки. – А есть соус?

– Даже три, – буркнула Лёка, плюхаясь на стул.

– Отлично! Ну-ка, попробуем. – Квиле откусил печеньку и стал медленно пережёвывать, глядя вверх. Проглотил и кивнул: – Хорошо. Хороший повар.

– Скажу Наташе, что вам понравилось. – Лёка тёрла глаза пальцами.

– Попробуй. – Яна положила перед Лёкой печеньку.

Чипакши действительно оказались чем-то средним между печеньем и пончиками. Золотистые, из хрустящего теста, но мягкие внутри. Для кофе и какао – то, что надо. К ним бы ещё солёной карамели и шоколадно-орехового соуса.

– Так фто это было? – спросила Лёка, запивая пончик-печеньку кофе с кокосовыми сливками.

Все переглянулись. Рыжий сидел боком, тонкими пальцами держа чашку и глядя на кофе. Лёгкий пар обволакивал его бледное лицо с острыми чертами, делая похожим на статую горгульи. Носатая дама очень уж внимательно начала размешивать сахар ложечкой, а Яна просто смотрела в сторону.

Марта возилась с заварочным чайником.

– Ну, хорошо. – Квиле даже не повернулся. – Слушай. Много лет назад на месте Нижегородской области жили разные языческие племена, которые время от времени воевали друг с другом. Потом пришли христиане, и всё смешалось. Некоторые принимали новую веру легко, другие упирались. Христианизировал нас князь Елисей. Одно из мазычских племён его приняло, но соседи, тоже мазычи, решили пойти войной. Они осадили город, в котором мы сейчас находимся. Но жители хорошо оборонялись – они укрепили стены и сделали много запасов еды. Осада длилась долго, город всё не сдавался. И тогда вождь нападавшего племени придумал хитрость. Он подослал к стражникам своего лучшего переговорщика, и тот убедил одного из воинов ночью открыть ворота. Ему пообещали хорошо заплатить. Он выполнил обещание, и город был захвачен. Жители, правда, спаслись, но не все.

– И фто? – спросила Лёка, жуя очередной пончик и уже забыв начало истории.

– Сейчас вся молодёжь такая невоспитанная? – произнёс рыжий, с закрытыми глазами вдыхая пар от кофе.

– Молодёжь всегда одинаковая, – тихо проговорила Марта, глядя, как в её чашке кружились чаинки.

– Так вот, – снова заговорил Квиле. – Этому предателю дали золото. Много золота. Больше, чем он смог унести.

– И фто? – снова спросила Лёка, у которой история о христианах и мазычах никак не стыковалась с приключениями в чьих-то снах.

– Боже мой, – вздохнул Квиле. – Предателя бросили в яму и завалили золотом.

– Предателей никто не любит, – произнесла Яна, поворачивая с боку на бок пустую чашку, где на дне переливалась кофейная гуща.

– Когда за предателем пришла Ашназава, то есть смерть, он стал упрашивать пощадить его. И она пощадила. Правда, не так как он хотел. Она смилостивилась, и не забрала ни его душу, ни тело. И когда он выбрался из ямы, то больше ничего не стал просить. Он убил вождя, а себя объявил повелителем смерти. Велел отлить из золота черепа и украсить ими свой новый терем. И создал алтарь. Через много лет Ашназава снова пришла за ним, но к тому времени он уже и сам поверил, что может ей повелевать. Смерть не забрала его и на этот раз, но и забирать-то было некого. Оказалось, что его душа полностью растворилась в золоте, а именно перешла к золотому черепу, который лежал на его личном алтаре. А тело… – Квиле повёл бровями. – А зачем ей пустое тело? И он превратился в… как вы их называете?

Глава 3. Мамины вертикальные сады

Утром Лёка проснулась, когда уже рассвело. Полежала с полминуты, потом резко вскочила, снова плюхнулась на одеяло, свалилась с кресла-кровати, рванула в ванную. И только наспех почистив зубы, наконец-то отчётливо вспомнила, почему она сегодня выходная. Или нет? Или всё приснилось?

В памяти вихрем пронеслись кофевладельцы-мазычи, горящая голова, горький чай Марты, чьи-то сны, черепа. Лёка зажмурилась. Перебирая на ощупь руками, присела на край ванны. Открыла глаза. Вроде всё как обычно.

Умылась ледяной водой. Воспоминания никуда не исчезли. Ну не может всё это быть правдой. Какие ещё ведьмы, бессмертные зомби и огонь вместо волос. Всего этого не существует. Вроде бы. Или существует? А как проверить?

Лёка распустила волосы, причесалась, стала заплетать жгутики и косички. Попыталась рассудить логически. Если всё это вчера было на самом деле, то её на сегодня отпустили. Значит, вызвали сменщицу Марину. Надо просто позвонить и проверить.

Набрав номер Марины, Лёка расхаживала по кухне и слушала длинные гудки.

– А, это ты, – произнёс наконец голос Марины, и она сразу затараторила: – Слушай, ну ты вообще молодец. Могла бы хоть предупредить, что отгул берёшь, а то у меня на сегодня планы были, а Марта на работу вызвала. Ну кто так делает?

– Я это… сама не знала, – промямлила Лёка. – Просто так получилось, извини.

– Ладно, – примирительно произнесла Марина. – Чего звонишь-то?

А вот это Лёка заранее продумать не успела. Но идея появилась.

– Марин, я просто хотела сказать, что там есть одна открытая пачка зернового.

– И что?

– Да ничего, просто. Я её открыла, но ничего так и не сварила. Просто если тебе зёрна понадобятся, то открытая пачка есть.

– Ну ладно. – Голос Марины стал потише, но и шумы кухни заглохли – видимо, она зашла в подсобку. – Слушай, а чего у тебя случилось-то? Можно же сказать?

– Да ничего особенного, так, – неуклюже попыталась уйти от ответа Лёка.

– С Егором и Каролиной, что ли, мириться поедешь?

Лёка только шумно выдохнула.

– А, ясно. – Судя по голосу, Марина расплылась в улыбке. – Личная жизнь наладилась, да? Ну ладно уж, на первый раз прощу тебе. Но ты особо не привыкай – каждый раз я тебя прикрывать не буду. – За голосом Марины что-то бухнуло, и она торопливо проговорила: – Валерий Алексеич, я работаю, за зёрнами пришла. А что, есть пачка, да? Ну, тогда иду! Всё, пока, потом расскажешь, – прошептала Марина и отключилась.

Лёка положила телефон на кухонный стол. Надо бы позавтракать, да кусок в горло не лезет. Взяв с пола пластиковую бутылку с водой, Лёка подошла к окну и стала размеренно поливать мамин вертикальный сад, переехавший с балкона на кухню.

Из подъезда вышла тётя Тамара в тёплой вязаной кофте, к ней тут же подскочил местный драчливый кот Феофан.

– Ты чего это один-то припёрся? – зычно проговорила глуховатая тётя Тамара. – А ну, давай, собирай остальных!

Феофан убежал в кусты, а тётя Тамара стала расставлять у порога мисочки с едой и молоком.

Правильно, надо попить кофе с молоком. Взбодриться. И хорошенько всё обдумать. Хотя нет, лучше не надо. Мыслительные упражнения Лёке вообще редко удавались.

Кофе крупного помола, тростниковый сахар, ванильный сахар. Пока варится, кокосовые сливки хорошенько взбить жужжащим миксером. Так и пенка будет, и вкус станет мягче. То что надо для сентябрьского выходного утра, когда солнце играет на желтеющих листьях берёз во дворе, а по небу плывут пушистые белые облака.

– Так, Аривидерчи, Абрикос, Мармеладка, Фрикадель, Граф Выскочка, – трубно перечисляла тётя Тамара кошек, стаей круживших у мисочек, – Пикассо, Петрович, Тидли-Попс, Пуаро, Капитан Шустров. Я не поняла, а где Хрюндель и Чемодан? Куда девались, а? По помойке, что ль, опять шарятся? Голубей ловят?

Где она только находит эти имена. Наблюдая за блестящими на солнце кошачьими спинами, Лёка чуть не пропустила момент, когда кофе надо снимать с огня. Хорошо, что вчера она всё-таки не забыла взять с банкетного стола мясную и сырную нарезки – хоть есть, чем быстренько перекусить.

Когда Лёка уже подрумянила в сэндвичнице бутерброды, снова зазвонил телефон. На экране высветилось «Мама». Вот неужели нельзя было на пятнадцать минут попозже позвонить? А то сейчас они снова разругаются, и есть совсем перехочется. Придётся всё отдать кошачьему оркестру имени тёти Тамары.

– Да? – Лёка попыталась придать голосу дружелюбия.

– И чего ты сразу грубишь? – недовольно спросила мама. Видимо, с голосом вышло не очень.

– Я не грублю, просто сажусь завтракать.

– А, так ты не на работе, – протянула мама, будто подтвердилась какая-то её догадка. – Неужто уволилась?

– Нет, просто сегодня я выходная. – Лёка придерживала телефон плечом у уха и наливала кофе в чашку. – Марина на смене.

– А, Маринка. Что, она там так и работает? Ничего получше-то не нашла? Двадцать третий год девке, замуж-то не берут. Вот погляди на неё, и ты такой же станешь. Старой девой с двадцатью кошками.

В этот момент раздался не то вой, не то рык. Коты тёти Тамары, видимо, снова не поделили территорию.

Глава 4. Другая голова Ленина

Яну Лёка увидела почти сразу – её трудно было не заметить даже в запруженном толпами парке. В коричневом платье и с пышным венком из декоративных подсолнухов на голове Яна кружила возле установленного рядом с клумбой громоздкого прилавка с логотипом «Чипкофф».

Увидев Лёку, Яна, фотографировавшаяся с туристами, призывно замаха рукой, улыбаясь во все сорок восемь зубов.

– Телефончик-то оставь, – говорил расплывшийся мужик, которого хмурая жена тянула за рукав. А он смотрел не на лицо Яны, а на её четвёртый размер в глубоком вырезе. Не знает, что просит телефончик у ведьмы. Хотя, может, у него и жена такая.

– Привет, – защебетала Яна, как только Лёка подошла. – Вот, смотри. Здесь у нас прилавок и кофейный аппарат. Быстренько переодевайся и навари побольше эспрессо для основы. Дальше будешь делать что попросят. Там есть сливки, капучинатор, тёртый шоколад, мороженое и всё такое. Я зазываю, ты – угощаешь. Ясно?

Лёка в ответ только угукнула. Оказалось, Яна уже сунула ей в руки униформу «Ойме», только не стилизованную под девятнадцатый век, в которой персонал работал в кофейне, а современный вариант – чёрно-синий фартук с логотипом и белую футболку. Холодновато для коротких рукавов.

– А ты прямо на водолазку надень, – предложила Яна, расставляя на прилавке одинаковые пластиковые чашечки и стаканы. – Готовь кому что нравится, потом предлагай купить пачку. Попытайся продать побольше. Чем больше продашь – тем выше гонорар. Ясно?

– Ясно. – Лёка натянула футболку через голову. – Только я не умею продавать.

– Ну, тогда просто улыбайся. Вот так. – И Яна изобразила шикарную улыбку, да ещё похлопала длиннющими ресницами. Вот у неё, кажется, всё натуральное. Ведьма – она и есть ведьма. Наверное, плюс ко всему ещё может есть и не толстеть.

– Повернись-ка. – Яна ловко вставила в волосы Лёки небольшой цветок подсолнуха. – Красивая причёска, с такой даже на свадьбу можно.

Лёка, как обычно, когда её в чём-то хвалили, только промямлила нечто невнятное. И, конечно, не стала говорить, что косички её научила плести Марина. Кстати о Марине. Лучше бы было наоборот – она здесь, а Лёка в кафе. Марина обаятельная, вежливая, расторопная, улыбка у неё милая. И тем не менее, Егор променял её на кукольную Каролину.

Пытаясь отогнать ненужные мысли о брате и невестке, которая чуть не выжила её из родного дома, Лёка наполняла чашечки тёмным эспрессо и выставляла их рядком у подсолнухов, тыковок и жёлтых листьев, которыми Яна украсила прилавок.

На кофейный дух начали подтягиваться люди.

– Пожалуйста, подходите, у нас сегодня презентация нижегородского кофе, – вещала Яна хорошо поставленным голосом. – Выбирайте, пробуйте, всё бесплатно!

– Здрасьте, а можно капучино? – спросила девочка-подросток в круглых очках.

Лёка только кивнула и добавила в чашечку эспрессо горячего молока, а потом ещё долила пышной пенки.

Этот напиток, как обычно, стал самым ходовым. Каждый второй просил капучино с густой пенкой или просто эспрессо. Конечно, это вкусные виды кофе, но Лёке быстро стало скучно подавать одно и то же. Выбрав маленькую паузу, когда у прилавка никого не было, она быстро осмотрела ассортимент, который ей оставила Яна. Да там, оказывается, есть ещё лёд, взбитые сливки, основа для горячего шоколада и сиропы с разными вкусами.

– Можно капучино без сахара? – спросила молодая женщина в длинном платье и с причёской, похожей на ту, что накрутила сегодня Лёка. Глаза у женщины ореховые. И наверное, любит сладкое, хотя следит за фигурой.

– А хотите раф? – спросила Лёка, осмелев от суеты и усталости. – Там пенка, как у капучино, но ещё идёт ванильный сахар или сироп. У нас есть ореховый, финиковый, кленовый и из топинамбура. Они диететические – без сахара.

– Давайте топинамбур, – кивнула девушка после короткой паузы. Наверное, прикидывала, не наберёт ли веса из-за чашки кофе.

Лёка только успела смешать кофе раф, как у прилавка возникла седая дама с ярким макияжем, в модных очках и длиннющих серьгах.

– Желаете романо? – вдруг спросила Лёка, не дав женщине и рта открыть.

– Хм, – дама зажала зубами дужку очков. – А почему бы и нет? Люблю пробовать новое. Давайте.

Хорошо, что Яна позаботилась о соковыжималке, и Лёке не пришлось давить лимон голыми руками. Получив чашку эспрессо, смешанного с лимонным соком, дама отошла.

Тут же вернулась молодая женщина, что пробовала раф.

– Я куплю пачку. Есть молотый?

– Крупный помол или мелкий? – спросила Лёка, пытаясь не потеряться среди просьб и заказов.

– Давайте две разного помола. – Женщина протянула деньги.

Только она ушла, снова возникла дама с серьгами и в модных очках.

– Мне тоже две пачки, только зернового средней прожарки.

– Пожалуйста. – Лёка протянула покупательнице пакеты.

– Спасибо, – кивнула дама. – Отличный кофе. Вот уж не думала, что у нас можно его вырастить.

Женщина сразу ушла и не услышала, как Лёка пробормотала: «Я тоже».

Дальше снова закрутилась карусель из заказов, чашек, молочных пенок, посыпок, взбитых сливок, пачек кофе.

Глава 5. Стяконь-рунго

Лёка поставила пакет с арбузом на землю и подошла поближе. Заглянула в зазор между секциями забора. Точно – трое мазычей стояли на заваленной строительным мусором площадке у разбитого крыльца Дома культуры. Озирались, что-то тихо обсуждая. Квиле показывал в одну сторону, Лариса – в другую. Кажется, она предлагала залезть в ДК с главного входа, а рыжий настаивал на том, чтобы обойти здание.

Ладно, пусть они там делают что хотят. Лёка подхватила свой пакет и собралась было топать домой, но вспомнила, что дважды видела в разлитом кофе голову Ленина и почему-то это уж очень сильно заинтересовало её новых знакомых. И ведь Вождь пролетариата прямо указывал именно на этот Дом культуры, тем более что в новом ДК они уже побывали. И какого плюмажа им, интересно, здесь понадобилось?

И тут Лёку сзади схватила за шею чья-то крепкая рука и надавила вниз, так что даже колени подогнулись. Выронив пакет, Лёка попыталась сбросить хватку, шаря руками над головой, но её будто камень держал.

Лёка шлёпнулась на землю рядом со своим пакетом, джинсы мигом промокли.

– Эй, уважаемый, девушку отпусти, – раздался рядом знакомый голос, по тону – сильно не дружелюбный. – Отпусти, говорю!

Лёка кое-как сумела глянуть исподлобья в направлении голоса и успела увидеть, как Квиле сделал пару длинных шагов-прыжков, потом одной ногой оттолкнулся от забора и пролетел мимо. Ноги у него снова были птичьи, причём с выпущенными когтями. Раздался глухой звук, хватка ослабела.

Кажется, за спиной что-то смачно шмякнулось в лужу. Лёка приподнялась на руках и обернулась. Квиле своими птичьими ногами стоял на груди кого-то ничком распластавшегося в грязи.

– Стяконь-рунго, – плюнул Квиле, когтем лапы подковыривая щёку мерзавца, онемевшего от ужаса. – И сколько их здесь, интересно?

– Не один и не два. – Из-за забора выглянула Лариса. – Целый отряд. Что делать-то будем?

– А какие у нас варианты? – спросил откуда-то голос Яны.

Квиле вместо ответа спрыгнул с тела и подошёл к Лёке.

– Давай, вставай. – Он протянул ей руку. Хорошо, что хоть руки у него были обычные, человеческие.

Лёка ухватилась за ладонь, встала и снова чуть не упала. Обрела равновесие, зажмурилась. Наконец смогла отлепиться от Квиле.

– Ты откуда тут вообще взялась? – спросила Лариса, выглядывая в зазор между листами забора.

– Я так, мимо проходила. Может, я дальше пойду? – Лёка потирала ноющую шею.

– Ага, пойдёшь. Обязательно. Только потом. – Квиле отогнул железный лист и втолкнул Лёку на территорию ДК. Она пролетела пару шагов и затормозила прямо перед Ларисой, наступив ей сразу на обе ноги. – А это что у тебя? Чья-то голова? – Квиле лапой указал на пакет, валявшийся на земле.

– Это арбуз, – обиделась Лёка. Какие-то они всё-таки кровожадные.

– Ты что, сегодня собралась есть арбуз? – скривилась Яна. Она как-то неожиданно материализовывалась то справа, то слева.

– А что такое? – не поняла Лёка презрительного тона.

– Сегодня Иван Постный. Усекновение головы пророка Иоанна. Нельзя есть ничего круглого, нельзя ничего резать. Особенно нельзя есть капусту, потому что именно в ней нашли его голову. И арбуз тоже нельзя, потому что он красный. – Яна как будто нотацию читала.

– Спасибо, конечно, но… – Лёка против воли усмехнулась. – Вы серьёзно во всё это верите?

– А почему нет? – буднично спросил Квиле.

– Может, вы ещё и в Бога верите?

– А почему нет? – снова произнёс огненноголовый.

Тут у Лёки случилось то, что модно называть когнитивным диссонансом. Нелюдь и ведьмы верили в Бога и отругали её за несоблюдение каких-то чудны́х народных традиций.

– Я всё-таки пойду, ладно? – Лёка осмотрелась и не увидела нигде своего пакета. А, точно, он остался снаружи. Она попыталась выйти за забор, но там толпились какие-то громадные тени. – А что вообще происходит?

– Своевременный вопрос, – язвительно произнёс Квиле.

– Мы нашли череп. Он здесь. – Яна кивнула на развалины ДК. – Но забрать его нельзя. Видишь, охрану выставили.

– И что теперь делать? – спросила Лёка, жалея, что вообще вышла сегодня вечером на улицу.

– Попытаемся смыться. Если сумеем. – Квиле потёр руки.

– Они и вам могут навредить? – Лёка слабо указала на забор, за которым слышались глухие шаги. Только бы они её арбуз не растоптали.

– Могут, – кивнула Яна. – Правда, тебе больше.

– Готово! – объявила Лариса и легко взмахнула шалью со сверкающим нитями. Шаль становилась всё больше и больше, размером с простыню, потом – с громадный ковёр. Она расправилась и накрыла всю компанию.

Но Лёка не почувствовала ткани на голове. Наоборот – всё вдруг стало чёрно-прозрачным. Только волосы Квиле горели, как факел, отбрасывая на лицах резкие тени.

– Это что, мантия-невидимка? – спросила Лёка, силясь рассмотреть хоть что-нибудь в окружающей кромешной тьме.

– Ага, она самая, – сухо произнесла Лариса и недовольно добавила: – Что за молодёжь пошла.