Папа, ты нас бросил!

Глава 1

Папа, ты нас бросил!

Лена Голд

Стою в аптеке и жду свою очередь, которая кажется бесконечной. А время нарочно растягивается, испытывая моё терпение. Пальцы дрожат. Я неосознанно прикусываю нижнюю губу для крови, стараясь спрятать за этим жестом тревогу. Однако внутри всё равно бушует нетерпение.

У меня задержка! На целую неделю! Если я беременна… первым делом хочу сообщить эту новость мужу.

Эта мысль одновременно пугает и окрыляет.

Я люблю детей. Всегда мечтала о собственном малыше. И сейчас сама возможность, что жизнь уже зарождается во мне, наполняет грудь таким горячим светом, что глаза увлажняются. Стараюсь успокоить себя, что одна лишь задержка еще не значит чуда. Но сердце все равно бьется с бешеной силой, как будто уже знает ответ.

Еще немного и я куплю тест, увижу две заветные полоски, а потом позвоню мужу. Дрожащим голосом скажу ему главное, и это будет, наверное, самый счастливый момент в моей жизни. А он сразу же вернётся из командировки.

Наконец, буквально через пять минут я держу в руках небольшой пакетик с надписью названия аптеки. Возвращаюсь домой. Родителям ничего не говорю — они сидят в гостиной, погруженные в свой вечер. Я прохожу мимо молча, стараясь не задерживать взгляд, боясь выдать себя. Первым должен узнать Дима! Закрываю дверь комнаты, бегу в ванную.

Знаю, как происходит этот процесс, ведь делаю не в первый раз. Но сейчас всё ощущается иначе. Руки дрожат, каждое движение кажется слишком нервным. Всё привычное вдруг превращается в ритуал.

Ждать тяжелее всего.

Я сижу на прохладном кафельном полу, сжимаю пальцы в кулаки, прислушиваясь к собственному дыханию.

А потом, встав, иду к раковине, на краю которого лежит прямоугольный пластик.

Вижу сначала одну полоску, затем появляется вторая. Она тонкая, едва заметная. Я замираю, несколько секунд просто смотрю, не веря глазам. А потом приходит понимание: я действительно беременна.

Две полоски.

Не могу сдержать эмоции — улыбаюсь до боли в щеках, смеюсь. А потом этот смех превращается в хохот. Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Выскакиваю из ванной, сжимая в руке текст с положительным результатом и начинаю ходить по комнате. Ставлю тонкий прямоугольник на тумбочку, измеряю спальню шагами, а потом снова возвращаюсь к тесту. Радость слишком сильная, ей тесно внутри. Хочется всем рассказать, но я сдерживаю этот порыв.

Сначала скажу Диме!

Боже… Как же не верится!

Схватив телефон, валяющийся на кровати, набираю мужа. Он в командировке, знаю, но… Я должна с ним поговорить. Однако Дима не отвечает на мой звонок. Едва я тяжело выдыхаю и хочу отложить мобильный, чтобы не мешать ему, как на экране почвляется имя его сестры.

— Привет, Диана. Как ты?

— Хорошо. А ты?

— Прекрасно.

— Рада слышать. Как твой папа? Он поправляется?

Отец болен. Я приехала к нему пять дней назад. В тот день, когда муж сказал, что должен полететь в командировку.

— Слава богу. Сейчас немного лучше. Ты как? Расскажи о себе!

Дима особо не любит, когда я общаюсь с его сестрой. Не говорит это прямо, но я вижу по выражению его лица. Он целый день ходит недовольный и злой. Несмотря на его поведение, я не могу игнорировать Диану. Люблю ее и уважаю. Она прекрасная девушка. Всегда выслушает и поддержит.

Моему мужу не нравится, что она не стала его слушать и вышла замуж за того, кого он совершенно не одобрял.

— Я тоже нормально, — чувствую, что она улыбается. — Диму сегодня увидела у компании. Решила спросить, как он. Выглядел немного расстроенным.

Диму? Сегодня? Не может быть! Он вернулся, но не сообщил мне?

Не желая показать свое удивление, я отвечаю совсем другое:

— Он всегда такой, когда на работе что-то идет не так. Диана, я тебе позвоню чуть позже, ладно? Сейчас только к родителям спущусь. Мама, кажется, снова не может уговорить отца выпить таблетки.

— Не переживай, родная. Передавай всем привет. Всего хорошего.

Терпеть не могу врать, но пришлось.

Быстро бегу в душ, принимаю ванну, а потом, одеваюсь, привожу внешний вид в порядок.

Может, Дима хотел мне сюрприз сделать? Вот будет классно, если я его опережу!

Нахожу в шкафу маленькую подарочную коробочку, прячу туда текст с двумя полосками и, спрятав в сумку, выхожу из комнаты.

— Кристин, ты куда? — интересуется мама, увидев, как я обуваюсь.

— Не переживай. С девчонками встречусь.

— Не задерживайся.

Мама, я обязательно позвоню тебе, если не смогу вернуться ночью. Вдруг наша ночь с Димой затянется... Это я произношу мысленно и покидаю дом.

Садясь в такси, называю адрес нашей с мужем квартиры. Машина плавно трогается с места. За окном проплывают знакомые улицы. Где-то впереди — наш дом. Наша квартира, в которой сегодня всё изменится. Я улыбаюсь, представляя, как скажу мужу, что у нас будет ребенок. В воображении вижу его лицо: сначала легкое недоумение, потом — свет в глазах. Крепкое объятие, в котором будет и счастье, и защита, и обещание новой жизни. Я снова и снова прокручиваю в голове этот момент, как самый дорогой фильм, который вот-вот станет реальностью.

Вечерний город за окном кажется особенно красивым: мягкий свет фонарей, отражения витрин на стеклах автомобиля. Редкие прохожие, спешащие домой. Всё вокруг будто дышит в такт моему ожиданию, подчеркивает важность того, что вот-вот произойдёт. Такси останавливается у подъезда, водитель оборачивается ко мне. Я расплачиваюсь, и покидаю салон. Быстрыми шагами направляюсь к входу в здание.

Поднимаюсь по ступеням. Ключи в руках звенят. Раньше это действовало бы на нервы, но сейчас я предельно спокойна. Лишь сердце колотится от радости и предвкушения. Открываю дверь, переступаю порог и замираю, сжимая в руке подарочную коробочку. В тишине квартиры внезапно прорываются чужие, резкие, обжигающе-грубые стоны. Кровь мгновенно стынет в жилах, дыхание сбивается, и всё, что только что наполняло меня счастьем, рушится в одно мгновение, превращаясь в острый ледяной ком внутри.

Глава 2

Вцепившись в дверную ручку, стою как вкопанная, не чувствуя пальцев. Сумка валяется у ног. Коробочка с тестом выкатилась к самому порогу, но я не поднимаю её. Мой взгляд прикован только к ним. Простыня смята, тела переплетены. И лицо Димы — то самое лицо, которое я так ясно представляла в такси, когда ждала его объятия, — теперь искажено чужим удовольствием.

Девица вскакивает и я узнаю в ней свою бывшую подругу. Ее будто ударяет током. Она торопливо натягивает на себя одеяло, открывает рот, чтобы что-то сказать, но слова тонут в тишине, которую разрывает только моё дыхание — рваное и чужое. Будто дышу не я, а какая-то посторонняя женщина в моем теле.

Я не кричу. Не могу. Слов нет, и даже если бы были, горло их всё равно не пропустило бы. Потому что там битое стекло. Я просто смотрю. И с каждой секундой еще отчетливее понимаю: во мне живут два мира. Один — тот, что рухнул здесь и сейчас вместе с этим предательством. Другой — маленький и хрупкий, который только начал зарождаться во мне.

Мне хочется бежать. Выскочить на улицу, раствориться в шуме города, лишь бы не слышать его голоса и ее вздохов. Лишь бы не смотреть в эти бесстыжие глаза, которые откровенно смеются надо мной, хоть и на лице маска сожаления.

Ноги меня не слушаются. Я стою и молчу. И в этой тишине, кажется, кричит всё: стены, мебель, даже воздух.

Вика делает шаг ко мне.

— Кристина, подожди… Я могу всё объяснить.

Эти слова звучат глупо и жалко. И всё, что я чувствую в данный момент, — холод, разливающийся по телу. Холод и ясное, болезненное понимание: объяснения не нужны. Объяснить можно всё, кроме того, что я только что увидела.

А больше поражает то, что Диме на меня совершенно все равно.

Подняв дрожащей рукой сумку, делаю несколько шагов назад. Дурацкое ощущение, будто пол под ногами качается. Разворачиваюсь и иду прочь отсюда, держась за стену. Мне больше не хочется ни смотреть, ни слушать, ни видеть этих двоих. Они мне противны.

Иду к выходу, но за спиной слышу шаги — Вика бежит следом, обернувшись в одеяло.

И что удивительно — боль причиняет не то, что она оказалась в его постели. Не ее руки, которые только что касались моего мужа. Самое тяжёлое — видеть, что Дима даже не пытается меня остановить. Он не встал, не пришел за мной, не произнес ни слова. Не выходит из комнаты, молчит, и этим молчанием подтверждает, насколько ему плевать на меня.

— Все не так, как тебе кажется. Клянусь!

Именно Вика, а не мой муж, осмеливается открыть рот. Именно она произносит вслух ненужные, пустые фразы, которые только режут слух. Доказывают, какая она двуличная лицемерка.

Дима, что с тобой происходит?

Равнодушие хуже предательства. Предательство можно объяснить слабостью. Равнодушие же — всегда выбор.

Глядя на эту противную девицу, я невольно вспоминаю все события двухлетней давности. Университетские годы, когда она снова и снова вставала между нами. Как каждый раз, едва Дима оказывался рядом со мной, Вика появлялась как черт из табакерки и с насмешливой улыбкой нашептывала мне, какой Дима ненадежный. Что она давно знает его, его характер и, уверена, он обязательно меня предаст. Что он меня не любит…

И тогда, в самом начале, именно ее слова держали меня настороже, не позволяя подпустить его слишком близко. Я сомневалась, я не верила человеку, который так упорно добивался меня. В итоге я дала нам шанс и он стал моим мужем. Моим небом и землей. Моим дыханием, жизнью…

За эти почти два года, что мы вместе, я ни разу не пожалела о своём выборе.

Но сегодня все изменилось…

Со временем я поняла, что Вика неровно дышит к Диме. Поэтому старается нас разлучить. Однако я не думала, что она зайдет так далеко. Тем более после того, как мы поженились.

Боже, да мы с Димой в браке больше года. Как она так смогла поступить? А главное… Как он подпустил ее к себе так близко?

— Что ты хочешь мне доказать, Вика? Твои оправдания выглядят слишком дешево. Ты всегда стремилась именно к этому. Всегда хотела, чтобы мы расстались. И? Добилась своего? Что теперь?

Вика вскидывает брови. Если еще пару минут назад притворялась, как ей жаль, что так вышло, то сейчас она сбрасывает маску.

— Да, именно это я хотела! Чтобы вы никогда не были вместе! Изначально Сталь приезжал в университет ради меня! Он интересовался мной. А потом ты всплыла… Серая мышка! Что он в тебе нашел, — я так и не поняла! — Поняв, что ляпнула лишнее, Вика кусает нижнюю губу. — Он принципиально хотел завладеть тобой. Каждый раз, когда ты упиралась. Дал слово, что воспользуется и выбросит тебя как мусор. Дмитрий Сталь — человек своего слова. Выполнил свое обещание!

Я открываю рот и закрываю его, не находясь с ответом. Меня поражает ее наглость и лицемерие. Ведь врет. Врет как дышит!

— Не успел он меня выбросить, ты решила залезть ему в трусы? Не могла бы ты это сделать вне этого дома, Вика? После того, как мы окончательно расстанемся? Нет, не могла… Ведь тебе так хотелось оказаться на моем месте… В нашей с Димой квартире, в той самой кровати, где мы спим около двух лет. Понравилось, Вик?

— Он с тобой обязательно разведется!

— Конечно. И побежит жениться на тебе, да?

Моё внимание привлекает звонящий телефон. Звук, кажется, доносится из кармана пальто, что висит на вешалке. Верхняя одежда этой вертихвостки.

Усмехнувшись, я достаю ее телефон без разрешения и смотрю на экран, где высвечивается имя «Федя», а внизу фотография Вики в обнимку с другим мужчиной. Видимо, с тем самым Федькой.

Какой он счастливый, однако.

— Интересно, он знает, где ты сейчас и с кем? — задумчиво смотрю на нее.

Глаза Виктории лезут в лоб.

— Что… Что ты хочешь? Отдай мне мой телефон!

Я незаметно принимаю звонок, опускаю руку, чтобы она не поняла.

Она играет грязно. Почему бы мне не сделать то же самое?

— Если твой Федя узнает, что ты только что переспала с чужим мужчиной, как думаешь, что он с тобой сделает? Как отреагирует? Выбросит тебя, как мусор? — повторяю ее же слова.

Глава 3

Квартира погружается в мертвую тишину. Я продолжаю стоять у окна. Открываю окошко и позволяю легкому ветру проникнуть в пространство, в котором становится слишком душно. Смотрю вниз, где минуты назад была Вика. Теперь там пусто. Лишь свет фар медленно растворяется в темноте улицы. Всё закончилось. Но это «закончилось» кажется началом конца.

Возвращаюсь в спальню. Муж спит, будто вовсе ничего не случилось. А я никогда не забуду Вику, укутанную в одеяло. Ни её слов, вонзившихся в меня, как острый нож. Он спит… и в этом сне столько равнодушия, что меня пробирает дрожь.

Измеряю комнату шагами с каким-то холодным спокойствием. Подбираю с пола коробочку, в которой был тест, но самого его не нахожу. Наверное, куда-то под мебель покатился. Сжимаю пальцы в кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладонь и причиняют боль. Хочется кричать, бить посуду, разбудить его и заставить смотреть мне в глаза. Но я делаю другое — сажусь в кресло у окна и наблюдаю за ним.

«Что же ты натворил», — думаю я.

Впервые за этот вечер позволяю себе заплакать. Но это не истерика, не крик — это тихие, горькие слезы женщины, которая только что поняла, что ее жизнь разделилась на «до» и «после».

Что для меня важнее — этот мужчина рядом или тот хрупкий мир, который только начал зарождаться во мне? Второе, конечно же. Мой ребёнок меня точно не предаст.

Дима лежит на боку. Дыхание ровное, а лицо спокойное. Густые тёмные брови отбрасывают тень. Широкие плечи едва прикрыты одеялом. Под ним угадывается сила тела, еще недавно принадлежавшая только мне. На шее поблескивает цепь — привычная деталь его образа. Волосы чуть растрепаны. Он красив даже во сне: брутальный, мужественный, но теперь… уже чужой.

Внимательно наблюдаю за ним, роняя слёзы. Каждая капля обжигает кожу, потому что я всё ещё люблю этого мужчину. Этого предателя. Боль становится еще ощутимее от мысли, что я вряд ли его забуду так быстро после расставания. А мы однозначно разойдемся.

Вспоминаю его объятия, голос… То, как он когда-то смотрел на меня — так, будто я была единственной женщиной в мире, кто его интересует. Всё, что между нами было, обесценено одной ночью.

И в этой тишине я ловлю себя на страшной мысли: может быть, ради ребенка мне придется остаться рядом с этим человеком? Рядом с мужчиной, которого я одновременно люблю и ненавижу…

Внутри все рвется на части. Сердце уже разорвалось вдребезги. С одной стороны — любовь, которая вряд ли так быстро умрёт, как бы я ни пыталась задушить её этой ночью. С другой — предательство, острое, как нож. И равнодушие, которое оказалось хуже измены.

Наверное, я бы умирала от боли, если бы не та маленькая искра. Новая жизнь, которая уже растет внутри меня… Любой мой выбор будет решать его будущее… Поэтому… Я не позволю, чтобы меня унижали. Уйду, но для начала выслушаю объяснения. Молча уходить тоже не вариант. Мне нужна хоть какая-то ясность.

Где-то звонит мой телефон. Выхожу из комнаты, вспоминая, что оставила сумку в коридоре. Достаю из нее мобильный и кусаю губы, не зная, как ответить маме.

Я не могу сдержать эмоции. Боюсь разреветься. А она точно папе расскажет, а он же обязательно схватится за сердце.

Боже, дай мне сил.

— Да, мам, — опускаюсь на стул в кухне. Кусаю губы до крови.

— Где ты, Кристин? Поздно вернешься?

Выдыхаю.

— Мам, Дима прилетел. Я в нашей квартире. Скорее всего, уже завтра приеду.

— Оу. Вот так сюрприз. Ну ладно, главное, ты с мужем. Не люблю я некоторых твоих подружек.

— Папа как?

— Отлично. Спит. Ладно, не буду отнимать времени. Ты иди, мужем интересуйся. Хорошего вам отдыха.

— Спокойной ночи.

Положив телефон на стол, выхожу на балкон. Ночной воздух прохладный и чистый. Опираюсь о перила, подставляю лицо ветру и позволяю ему привести меня в чувство: кожа остывает, мысли выравниваются, дыхание становится ровнее. Над крышей соседнего дома тянется тёмное, густое, почти бархатное небо. Мерцают редкие звёзды. Даже они не хотят назойливо блестеть в ту ночь, когда кому-то очень больно.

Возвращаюсь в квартиру и прохожу в гостиную. Здесь полумрак — лишь настольная лампа оставляет мягкое пятно света. На столе боком лежит недочитанная мной книга, а плед со спинки дивана сполз на ковер.

Сажусь на диван, подбираю ноги под себя, обнимаю колени. Вспоминаю прошлое…

Вот мы смеёмся в чужом городе, спорим из-за глупостей, а потом миримся. Собираем мебель здесь, в нашей квартире. Копим на отпуск, учимся слышать друг друга. Всегда думала, что дом — это место, где мне всегда рады. И что моя уязвимость — не мишень, а доверие.

Мое настоящее… как ржавый нож, который разрезает все те хорошие моменты, что мы прожили вместе, пополам.

Однако… У меня есть ещё и будущее. И право на выбор у меня тоже есть.

Любовь — да, все еще жива. Но любовь не индульгенция предательству. Равнодушие — диагноз отношений, а не мой приговор. Страх — нормален, но управлять он мной не будет.

Я отчетливо вижу свое будущее: как продолжаю работать, собираю свой маленький резерв. Учусь просить о помощи только тех, кто действительно на моей стороне. Не буду откладывать визит к врачу, потому что забота о ребенке начинается с дисциплины и ответственности.

Ребенку нужен не идеальный брак. Ему нужна безопасная и ответственная мама. Я не обязана оставаться там, где меня унижают. Не буду кому-то доказывать правильность своей любви. Я обязана выбрать жизнь — и в этой жизни первое место уже занято маленьким сердцем, которое стучит внутри меня.

Да, первое время будет сложно. Но я справлюсь.

Ветер из приоткрытой форточки чуть шевелит штору. Вымученно улыбаюсь, мысленно повторяя себе, что все лечится временем и заботой.

Знала бы Диана, что ее звонок и информация о возвращении Димы таким жестким образом сломает меня, уверена, она никогда не стала бы мне это говорить.

Я отпущу всех. И мужа, который, как оказалось, разлюбил меня. Даже Викторию, которая всегда была подлой тварью и шла к своей цели. Не столкнусь с ней больше, не заговорю. Месть пожирает тех, кто их кормит. А мне это совершенно не нужно.

Глава 4

Он молчит. Сидит напротив и смотрит прямо в глаза. Его взгляд тяжёлый, внимательный, но в нём нет того, чего я жду — ни раскаяния, ни боли, ни даже злости. Только пустота. И это молчание тянется так долго, что начинает казаться отдельной формой издевательства.

Я тоже молчу. Смотрю на него и пытаюсь понять, почему он ничего не говорит. Почему не оправдывается, не ищет слов, не пытается хотя бы объясниться. Может быть, у него их действительно нет. Или, что страшнее, они ему и не нужны.

И я ловлю себя на мысли, что происходящее этой ночью — мое самое большое разочарование. Всей моей жизни. Никогда еще я так не падала в бездну, как несколько часов назад, когда открыла дверь и увидела те страшные картины. То, что невозможно простить. Ни один обман, ни одна потеря, ни один страх не может сравниться с таким подлым поступком.

Мне больно. Больно до тошноты от мысли, что впереди меня ждет развод. Что впереди меня ждет одиночество, когда я буду растить ребенка сама. Без его участия, без его плеча рядом.

Я не мечтала о такой жизни. Я всегда верила, что замужем буду только один раз, за любимым человеком. И до последнего вздоха буду рядом. Мне казалось, что это самое правильное решение. Но, у судьбы другие планы…

Всего несколько часов назад я держала в руках тест. Я же была настолько счастлива, что едва не кричала от радости. Представляла себе, как сообщу Диме о беременности. Как он обнимет меня, как его глаза загорятся. Как обрадуется, поддержит. Я представляла его улыбку, его руки на моем животе. Представляла, как он признается мне в любви и говорит, что это самое лучшее, что могло бы произойти в его жизни.

«Дура ты, Кристина…» — усмехаюсь мысленно.

Теперь я понимаю, что нет смысла. Ему не нужны мои новости, ему не нужны мои мечты. Он уже выбрал, что для него важно, и это явно не я. Даже если я скажу, даже если положу перед ним тест, разговор всё равно закончится пустотой. В лучшем случае — жалостью, в худшем — новым равнодушием.

Сколько же сил нужно, чтобы принять эту правду. Сколько сил, чтобы собрать себя заново. Смириться с предательством любимого человека… Благо внутри меня уже есть тот, ради кого стоит бороться. Маленький, хрупкий, но такой настоящий и верный. Он не предаст. Он не отвернется.

Я выдержу. Пусть мои мечты разбились, пусть я не получу того будущего, о котором мечтала всю жизнь. Я построю другое. Честное, правильное, без иллюзий.

С сегодняшнего дня я — женщина, которая обязана быть сильной.

Я всё ещё люблю его. И именно это делает боль такой невыносимой. Но любовь — не повод терпеть унижение.

Сказать ему о беременности сейчас — значит обесценить саму новость. Она заслуживает радости, а не равнодушного молчания.

— Как ты узнала, что я вернулся? Зачем пришла? Разве не говорила, что у родителей будешь?

У меня челюсть чуть ли не отваливается. Он сейчас серьезно? После всего, что натворил, он меня в чем-то обвиняет? Предъявляет претензии?

— Извини, что помешала, ладно? — горько усмехаюсь, чувствуя очередной поток слез, которые наворачиваются на глаза. С огромным трудом отгоняю их, кусая щеки изнутри. — Знала бы, чем ты тут занят, никогда в жизни не пришла бы. Клянусь!

Он трет пальцами переносицу, опускает взгляд на какое-то время. А у меня колючий ком в горле стоит, из-за которого я даже сглотнуть не могу, не говорю уж о том, как трудно дышать. На плечах тяжесть образовалась, а в грудь воткнули острый нож. И соли посыпались, чтобы та боль ощущала еще сильнее.

— Так получилось… — наконец проговаривает Сталь.

— И это все, что ты скажешь? — смотрю на него неверяще. — Дима, что происходит? Ты ни разу не давал повода в тебе сомневаться. Никогда не показывал, что тебе плохо со мной. Напротив! Вел себя так, что сомнений в том, что ты меня любишь, никогда не было. У нас были прекрасные отношения перед твоим отъездом. Мы с тобой разговаривали почти каждый божий день, переписывались! А тут ты возвращаешься… Молча! Я узнаю об этом от третьих лиц! Прихожу, чтобы сделать сюрприз, но получаю его от тебя! Ты тут, оказывается, развлекаешься! Ты в постели с другой!

Голос срывается. Я резко встаю с места и начинаю кричать, больше не в силах сдерживать эмоции.

— Не кричи, Кристина. Сядь на место, — говорит муж слишком спокойно, глядя куда-то в пол.

Меня бесит! Уничтожает его спокойный тон! Это равнодушие бьет наотмашь! Разрывает сердце, превращая его в отшлепки. Как можно быть таким бессердечным? Эгоистом?!

— Господи… Ты сейчас серьезно? Дима, да ты хоть понимаешь, какой удар нанес мне? Хоть понимаешь, как мне больно? Раз тебе было так плохо со мной, почему не сказал мне об этом? Почему? Отвечай! Разве нельзя было по-человечески поговорить со мной, развестись? И только потом вести сюда, в эту квартиру, где мы живём с тобой почти два года, своих шлюх? Ды вы спали в той самой кровати, где… Где…

Слова застревают в горле комом. Слезы начинают душить. Голова трещит, а перед глазами прыгают разноцветные мушки. Я пытаюсь всмотреться в глаза мужа, но не могу. Падаю на диван, обхватываю горло руками, дышу глубоко.

Мне плохо.

— Прекратить устраивать драму. Ты должна была понять, чем все закончится. В постели ты как бревно. Ни удовольствия, ничего…

— Что-о-о?! Это неправда! Не нужно врать.

Я всегда пыталась доставить ему удовольствие. Делала все необходимое, чтобы ему не было скучно со мной. Да я отбросила в сторону стеснение, была слишком откровенной, лишь бы он не искал ничего в стороне.

Дима усмехается. Качает головой, а потом поднимается с письменного стола. Возвышается надо мной. Приходится выкинуть голову, чтобы заглянуть в его лицо. В глаза, где есть только лёд. Ничего другого…

— Меня не устраивали наши отношения, — грудная клетка разрывается от его слов.