Парадокс идентичности

Глава 1. Технический интерфейс

Илья Лиходеев поправил воротник рубашки и посмотрел на часы над входом в лабораторию. Стрелки показывали четверть седьмого, хотя его наручные часы упрямо отсчитывали половину восьмого. В здании корпорации "Chronos Interface" время текло по собственным законам — каждые часы шли в своём темпе, словно пытались убежать друг от друга.

— Значит, вы новенький, — сказал он, не оборачиваясь к стоявшему за спиной молодому человеку. — Меня зовут Илья. Я покажу, как это работает.

Новичок — Дмитрий, кажется, или Денис — нервно кашлянул. Илья забыл его имя сразу после знакомства. Имена здесь не задерживались в памяти. Лица тоже.

Коридор пах озоном и чем-то металлическим. Стены были выкрашены в тот особый оттенок зелёного, который встречается только в советских НИИ — цвет увядшей надежды на будущее. Под ногами скрипел линолеум, местами протёртый до основания.

— Здание старое, — пояснил Илья, словно извиняясь. — Раньше здесь изучали космос. Теперь изучаем время.

Они остановились перед массивной дверью с табличкой "Лаборатория интерфейсов". Илья приложил ладонь к сканеру. Замок щёлкнул с тихим вздохом.

Внутри было прохладно и тихо. Вдоль стен тянулись ряды мониторов, большинство из которых мерцали синим светом в режиме ожидания. В центре зала стояли два кресла — одно с множеством проводов и датчиков, другое — простое, офисное.

— Вот здесь клиент погружается в симуляцию, — Илья кивнул на кресло с проводами. — А здесь сижу я и слежу за процессом.

Новичок осторожно обошёл установку кругом.

— А как это... работает?

Илья достал из кармана потёртый жетон метро и покрутил его между пальцами. Привычка — он всегда что-то мял в руках, когда объяснял.

— Представьте, что время — это не река, а библиотека. Огромная библиотека, где на полках лежат все возможные моменты: прошлые, настоящие, будущие. Мы даём клиенту возможность взять любую книгу и прочитать её... изнутри.

— То есть они путешествуют во времени?

— Нет. — Илья покачал головой. — Они переживают время. Проживают чужие или свои моменты так, словно они реальны. Девяносто минут в симуляции могут ощущаться как годы или как мгновение.

Он подошёл к главному терминалу и включил систему. Экраны ожили, заполнившись графиками и диаграммами.

— Смотрите. Вот карта клиента, который был здесь вчера. Мужчина, сорок три года. Хотел пережить день, когда впервые поцеловал свою жену. Двадцать лет назад, в парке.

На экране появилось изображение — размытое, словно воспоминание, но живое. Молодые люди на скамейке, осенние листья, первый снег.

— Мы реконструируем момент на основе его памяти, дополняем недостающие детали из базы данных, корректируем эмоциональную составляющую. Он проживает это заново — но лучше, чем было на самом деле. Ярче. Полнее.

— А если он захочет изменить прошлое?

— Нельзя. — Илья выключил запись. — Мы не меняем реальность. Мы только позволяем её почувствовать. Клиент возвращается в настоящее с тем же прошлым, но с новым пониманием.

Новичок кивнул, но в его глазах читалось сомнение.

— А будущее? Вы говорили, что можно увидеть будущее.

— Моделируем. — Илья пожал плечами. — На основе текущих данных, трендов, вероятностей. Клиент может прожить несколько возможных вариантов своей жизни и выбрать, к какому стремиться.

Он снова покрутил жетон. Металл был тёплым от прикосновений.

— Но это ведь не настоящее будущее?

— А что такое настоящее будущее? — Илья посмотрел на новичка внимательно. — То, что случится? То, что может случиться? То, что мы хотим, чтобы случилось?

В коридоре послышались шаги. Илья глянул на часы — уже почти девять. Скоро должен прийти первый клиент.

— Главное правило, — сказал он тихо, — никогда не верьте полностью тому, что видите в симуляциях. Даже если это выглядит реальнее реальности. Особенно если выглядит реальнее реальности.

— Почему?

Илья не ответил. Он смотрел на мониторы, где в режиме ожидания мерцали графики. Иногда, в моменты затишья, ему казалось, что графики движутся сами по себе, рисуя узоры, которых не должно быть.

— Расскажу потом, — сказал он наконец. — Пока что просто запомните: мы работаем с памятью. А память — штука хитрая. Она умеет врать даже самой себе.

Дверь лаборатории открылась. Вошла женщина лет пятидесяти, с уставшим лицом и дорогой сумочкой. Постоянная клиентка — Илья видел её уже раз двадцать.

— Добрый день, Елена Владимировна, — поздоровался он. — Как обычно?

— Как обычно. — Она сняла пальто и повесила на спинку кресла. — Хочу снова увидеть свою дочь. До того, как...

Она не договорила. Не нужно было.

Илья жестом показал новичку на дальний угол лаборатории.

— Понаблюдайте оттуда. И запишите всё, что покажется странным.

— А что может показаться странным?

— Поймёте, когда увидите.

Илья помог Елене Владимировне устроиться в кресле, аккуратно закрепил датчики на висках и запястьях. Привычные движения, отработанные до автоматизма.

— Готовы?

— Готова.

Он запустил программу. На экранах замелькали данные — пульс, давление, мозговая активность. Елена Владимировна закрыла глаза, и на её лице появилась умиротворённая улыбка.

Илья откинулся в своём кресле и стал наблюдать. На центральном мониторе медленно формировалась картинка — детская комната, игрушки, девочка лет семи в жёлтом платье.

Всё как всегда. Елена Владимировна переживала один и тот же день снова и снова — последний день, когда её дочь была здорова. Завтра врачи поставят диагноз. Через месяц начнётся лечение. Через полгода...

Илья встряхнул головой. Не его дело. Он просто оператор.

Но что-то было не так. Он почувствовал это сразу — едва заметное изменение в ритме, в цвете, в самой атмосфере симуляции. Девочка в жёлтом платье повернулась к экрану и посмотрела прямо на него.

— Папа, — сказала она тихо, — почему ты плачешь?

Илья вздрогнул. Девочка смотрела не на свою мать в симуляции — она смотрела на него, на Илью, сквозь экран. И называла его папой.

Глава 2. Клиент из будущего

Доктор Кирилл Семёнович Раевский записался на сеанс через неделю после первой встречи Ильи с новичком, имя которого так и осталось забытым. Раевский был физиком-теоретиком, работал в университете, изучал квантовые поля и выглядел так, словно всю жизнь спорил с формулами и проигрывал.

— Я хочу увидеть своё будущее, — сказал он, усаживаясь в кресло клиента. — Конкретно — свои научные открытия. То, что я смогу понять через десять лет.

Илья поднял взгляд от терминала. Обычно клиенты хотели вернуться в прошлое — к утраченной любви, к принятым решениям, к моментам, которые хотелось прожить иначе. Будущее заказывали редко.

— Какая область исследований вас интересует?

— Темпоральная механика. — Раевский поправил очки. — Взаимодействие времени и сознания. Я близок к прорыву, чувствую это, но мне не хватает... видения. Нужно увидеть общую картину.

Илья кивнул и начал настройку. Симуляция будущего была сложнее воспоминаний — приходилось опираться на текущие знания клиента, экстраполировать тенденции, моделировать вероятные пути развития. Система анализировала личность, способности, окружение, а затем создавала правдоподобный сценарий того, что могло бы произойти.

— Готовы? Погружение займёт девяносто минут. В симуляции вы проведёте примерно год.

— Да.

Раевский закрыл глаза. Илья запустил программу.

На экранах замелькали данные. Пульс клиента замедлился, дыхание стало глубже. Мозговая активность показывала характерные волны глубокого погружения.

На центральном мониторе начала формироваться картинка — лаборатория, похожая на ту, где работал Раевский, но более современная. Доски, покрытые формулами. Компьютерные модели. И сам клиент, постаревший на десять лет, склонившийся над рукописью.

Илья откинулся в кресле и достал из кармана старый механический будильник без стрелок. Очередной фрагмент времени для коллекции — нашёл его вчера на улице, у мусорного контейнера. Кто-то выбросил часы, которые больше не могли показывать время.

Симуляция шла спокойно. Раевский-из-будущего работал с формулами, что-то записывал, хмурился. Обычная исследовательская работа, ничего особенного. Илья уже начал расслабляться, когда заметил странность.

Формулы на доске менялись сами по себе.

Не так, как это происходило бы в реальности — когда учёный стирает одни символы и пишет другие. Формулы трансформировались, словно живые, одни символы плавно перетекали в другие, уравнения росли и разветвлялись, как растения.

Илья подался вперёд. Такого в симуляциях быть не должно. Система работала с заданными параметрами, не импровизировала.

А потом он увидел саму формулу.

Она занимала всю доску — сложное математическое выражение, описывающее взаимодействие сознания с темпоральными полями. Илья не был физиком, но понимал: это не экстраполяция существующих знаний. Это что-то принципиально новое.

Раевский-из-будущего отложил мел и повернулся к экрану. Посмотрел прямо на Илью.

— Видишь? — сказал он тихо. — Время — не измерение. Время — это память Вселенной. А мы учимся её читать.

В лаборатории стало очень тихо. Даже жужжание вентиляторов смолкло.

— Но есть проблема, — продолжал Раевский-из-симуляции. — Когда читаешь память, начинаешь её менять. Наблюдение изменяет наблюдаемое. А изменение прошлого влияет на настоящее.

Илья посмотрел на показатели клиента. Всё в норме. Глубокое погружение, стабильные витальные функции. Но сама симуляция явно вышла из-под контроля.

— Ты думаешь, ты управляешь симуляцией, — сказал Раевский, и Илья вздрогнул: голос звучал не из динамиков, а словно прямо рядом с ним, в реальной лаборатории. — Но на самом деле симуляция управляет тобой. Каждый раз, когда ты помогаешь клиенту пережить момент из прошлого или будущего, ты изменяешь настоящее. Небольшие изменения. Почти незаметные. Но они накапливаются.

Илья потянулся к кнопке аварийного отключения, но рука его не слушалась. Он мог только сидеть и слушать.

— Твоя корпорация — не развлечение для богатых клиентов. Это машина для изменения реальности. И кто-то ею управляет. Кто-то, кто знает, что время — это не река, а библиотека. И в библиотеке можно не только читать книги. Их можно переписывать.

На доске формулы светились теперь ярче. Илья различил в них знакомые элементы — части кода, которые он видел в системе "Chronos Interface". Математическое описание того, как работала их технология.

— Но это теория, которую ещё не придумали, — прошептал он.

— Ещё не придумали? — Раевский улыбнулся. — Или уже забыли? Время не линейно, Илья. Причина может следовать за следствием. Изобретение может предшествовать открытию. А будущее — влиять на прошлое.

Симуляция начала рассыпаться. Лаборатория растворялась по краям, формулы расплывались, но Раевский оставался чётким, реальным.

— Запомни формулу, — сказал он. — Запиши её. Это важно.

— Но я не физик. Я не пойму...

— Поймёшь. Потому что ты уже понимал. В другой реальности, в другом времени. Память всегда остаётся, даже когда забываешь, кем был.

Экраны погасли. Раевский открыл глаза и медленно сел в кресле.

— Как прошло? — спросил Илья, стараясь говорить ровно.

— Интересно. — Раевский снял датчики. — Очень интересно. Я увидел формулу. Описание взаимодействия сознания с темпоральными полями.

— И что это означает?

— Означает, что время — не то, что мы думали. — Раевский встал, оделся. — Время помнит. И мы можем с этой памятью работать.

Он достал из кармана блокнот и быстро записал что-то.

— Вот, смотрите.

Илья взглянул на формулу. Она точно соответствовала тому, что он видел на доске в симуляции.

— Откуда вы это знаете?

— Увидел во сне. В симуляции будущего. — Раевский сложил блокнот. — Хотя, может быть, это было не будущее. Может быть, это было воспоминание.

Он подошёл к двери, но обернулся на пороге.

— Кстати, а вы не замечали ничего странного в последнее время? Мелкие несовпадения, изменения в привычном порядке вещей?

Глава 3. Архив флуктуаций

Мара Вельт работала в подвале. Её кабинет располагался в том крыле здания, куда посетители не заходили — среди серверных стоек, кабельных каналов и старых вентиляционных систем, которые шумели, как морской прибой. Табличка на двери гласила: "Аналитический отдел. Когнитивные отклонения."

Илья спускался к ней редко. Обычно Мара сама присылала отчёты — сухие сводки о психологическом состоянии клиентов, рекомендации по корректировке симуляций, статистику успешности сеансов. Но сегодня ему нужно было поговорить с ней лично.

Он постучал в дверь и вошёл, не дожидаясь ответа.

Мара сидела за компьютером, окружённая тремя мониторами, на которых мелькали графики и диаграммы. Рядом с клавиатурой лежала полосатая кошка, мирно спавшая между проводов. Сама Мара выглядела так, словно не спала уже несколько дней — под глазами залегли тени, светлые волосы были небрежно убраны заколкой.

— Привет, — сказала она, не отрываясь от экрана. — Если по поводу отчёта за прошлую неделю, то он будет готов к вечеру.

— Не по поводу отчёта. — Илья придвинул стул и сел рядом. — У меня есть вопросы о клиентах.

— Какие именно?

— Ты замечала что-нибудь странное в их показаниях? Нестыковки в воспоминаниях, необычные детали в симуляциях?

Мара наконец повернулась к нему. В её глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Ты тоже это заметил.

— Что именно?

Она открыла новое окно на экране. Появилась таблица с данными клиентов.

— Смотри. Вот Елена Владимировна, твоя постоянная клиентка. За последние два месяца она пережила один и тот же день двадцать три раза. Всегда одинаковый сценарий — последний счастливый день с дочерью.

— Ну да. И что?

— А вот её показания после каждого сеанса. — Мара кликнула по другой вкладке. — Первые десять раз она описывала день точно одинаково. Жёлтое платье дочери, игрушки на полу, запах яблочного пирога из кухни. Но потом начались изменения.

На экране появился текстовый файл с записями интервью.

— Сеанс одиннадцать: платье дочери было голубым. Сеанс пятнадцать: вместо яблочного пирога — запах ванили. Сеанс восемнадцать: на полу лежали другие игрушки, которых у дочери никогда не было.

Илья наклонился к экрану.

— Возможно, её память искажается от частого использования симуляций?

— Тогда детали должны становиться размытее, менее определёнными. А здесь наоборот — они становятся конкретнее, ярче. И главное — Елена Владимировна не замечает различий. Для неё каждый сеанс проходит абсолютно одинаково.

Мара переключилась на другую запись.

— Или вот Андрей Николаевич, пенсионер. Хотел пережить свою молодость, день знакомства с женой. Первая симуляция — они встретились в парке возле фонтана. Вторая симуляция — возле того же фонтана, но фонтан уже другой. Третья — фонтана вообще нет, они знакомятся возле памятника.

— И он не замечает?

— Не замечает. Для него всегда одна и та же история. Но детали... детали живут своей жизнью.

Кошка проснулась, потянулась и спрыгнула со стола. Илья проследил за ней взглядом — животное подошло к углу комнаты и словно растворилось в воздухе.

— Твоя кошка...

— А? — Мара обернулась. — Какая кошка?

Илья посмотрел на неё внимательно. Она искренне не понимала, о чём он говорит.

— Неважно. Продолжай.

— Хорошо. — Мара открыла новый файл. — Самое интересное началось на прошлой неделе. Клиенты стали приносить предметы.

— Что значит "приносить"?

— Буквально. Выходят из симуляций с вещами в руках. Вещами, которых там быть не должно.

Она встала и подошла к металлическому шкафу в углу кабинета. Открыла его и достала небольшую коробку.

— Смотри сам.

В коробке лежали странные предметы: старая фотография в пожелтевшей рамке, механические часы с треснувшим циферблатом, записная книжка с выцветшими страницами, несколько монет неизвестного образца.

— Откуда это всё?

— Кто откуда. — Мара взяла фотографию. — Эту принёс Сергей Владимирович после симуляции детства. Сказал, что нашёл её в кармане, когда вышел из кресла. На фотографии он сам, лет в десять, но рядом с ним стоит мальчик, которого он не помнит.

Илья взял фотографию. Чёрно-белый снимок, два мальчика у ворот какого-то дома. Один — определённо узнаваемый как молодой Сергей Владимирович. Второй...

— Чёрт, — прошептал он.

— Что?

— Этот второй мальчик. Он похож на меня.

Мара резко повернулась.

— Что ты сказал?

— Я говорю, этот ребёнок выглядит как я в детстве. — Илья не мог оторвать взгляд от фотографии. — Но я никогда не знал Сергея Владимировича. Мы даже не из одного города.

Мара молчала несколько секунд, глядя то на фотографию, то на Илью.

— Покажи мне остальные предметы, — сказал он наконец.

Часы принесла Елена Владимировна — сказала, что дочь подарила их ей "на память о будущем". Записную книжку оставил студент после симуляции выпускного вечера — в ней были записи лекций, которые он никогда не слышал. Монеты появились у пожилой дамы, которая переживала день своей свадьбы.

— На монетах выбиты даты, — сказала Мара. — Но это даты из будущего. И названия государств, которых не существует.

Илья положил предметы обратно в коробку. Руки у него слегка дрожали.

— Есть ещё что-то?

— Да. — Мара села за компьютер и открыла новый файл. — Самое странное. Некоторые клиенты описывают в симуляциях людей, которые им не знакомы, но которые существуют в реальности.

— Например?

— Например, тебя.

На экране появилась запись интервью с клиенткой по имени Анна Петровна.

— Она переживала день своего первого свидания, тридцать лет назад. И описала молодого человека, который сидел за соседним столиком в кафе и читал книгу. Худой, тёмные волосы, привычка поправлять несуществующие очки. По её описанию — это ты.

— Но тридцать лет назад мне было семь лет.

— Именно. А вот ещё. — Мара открыла другую запись. — Михаил Степанович переживал день похорон отца. Описал молодого человека в чёрном костюме, который стоял в сторонке и держал в руках сломанные часы. Тоже очень похоже на тебя.