Пари на нелюбовь

Пролог

Сергей. Было крайне неосторожно спорить на желание с приятелем, у которого когда-то увел девушку. Теперь придется провести отпуск с первой, кто откликнется на приглашение в сети. А поскольку я любимчик фортуны, это обязательно окажется тупая и страшная истеричка.

Настя. Провести отпуск с незнакомцем из интернета и не влюбиться? Легко. Во-первых, я должна написать об этом статью. Во-вторых, на кону должность начальника отдела в не самом последнем глянце. В-третьих, он мне просто не нравится.

Ее волосы еще пахнут морем, духи – такие же тонкие и свежие. Ее собственный запах сводит с ума. Вино? Нет, я пьян от аромата ее кожи. От того, что она рядом, так близко. От того, что произойдет очень скоро.

- Подожди здесь, - касаюсь губами мочки ее уха.

Блондинка на ресепшене улыбается заученно:

- Добрый вечер, чем могу помочь?

- Номер. На одну ночь.

Получив ключ, возвращаюсь к Насте, старательно изучающей что-то на дне чашки.

- Гадаешь на кофейной гуще?

Вздрагивает, поднимает голову. Глаза ловят отблеск фонаря, и мне кажется, что в них плещется какой-то инопланетный свет.

- Я тоже кофе выпью, ладно? – и добавляю про себя, надеясь, что поймет без слов: «Все в порядке».

Кажется, она хочет о чем-то спросить, но только кивает.

Пока приносят кофе, пока его пью, проходит минут пятнадцать. Мы молчим, и напряжение достигает кульминации. Ловлю себя на том, что никогда еще предстоящая близость с женщиной не казалось такой… особенной. Наполненной тайным, почти мистическим смыслом.

- Пойдем?

Настя снова кивает, будто заранее выдает карт-бланш на все, что случится. Поднимаемся на третий этаж, идем по коридору.

- Ты с ума сошел, Сережа, - говорит тихо, пока я открываю дверь.

- Наверно, - соглашаюсь, чуть подтолкнув ее вперед. – Да нет, точно сошел.

Подойдя к окну, она стоит и смотрит на море. Во всей ее позе, в наклоне головы такое явное «иди ко мне!», что перехватывает дыхание.

Кладу руки ей на плечи, тяну язычок молнии. Платье легко соскальзывает вниз. Запрокинув голову, Настя приоткрывает губы, словно просит поцелуя, но я касаюсь ее опущенных век и чувствую щекотку дрогнувших ресниц. Два упорно сопротивляющихся крючка сдаются, грудь ложится в ладони – именно так, как на долю секунды представилось в самое первое утро. Шепчу на ухо какие-то глупости – не все ли равно что, если они тут же улетают куда-то в мировое пространство.

Она поворачивается ко мне. Обхватывает руками за шею, но тут же пробирается под рубашку, тянет вверх. А дальше сознание словно ускоряет события, вырезая лишние кадры, оставляя в памяти картинки-вспышки.

Одежда куда-то исчезает. Наклонившись над лежащей на кровати Настей, обвожу по контуру губами и языком нежную атласную кожу там, где она светлее уже загоревшей.

Ее пальцы зарываются в волосы на затылке, опускаются на шею, плечи, спину. Медленно скользят по груди и животу, все ниже, как будто прокладывают маршрут по незнакомой местности. От их прикосновений по всему телу разливается лихорадочный жар, смешивая тепло и озноб.

Замираю на секунду на той тонкой грани, за которой двое становятся единым. Судорожное дыхание – короткий выдох и вдох еще короче. Испарина в ложбинке груди, соленая, как морская вода. Ноги, скрещенные на пояснице.

Время, которое остановилось. Мир, который исчез. Только мы вдвоем. Я и она…

1.

Часть первая

Настя

- И вот еще что, - сдвинув очки на кончик носа, главред Диана обвела нас внимательным взглядом. – Гладышева от подлянки отказалась. У нее, видите ли, бойфренд завелся, она не может.

Кира Гладышева выразительно пожала плечами, любуясь своим маникюром.

- Заводятся вши и глисты, Диана. Как ты себе это представляешь? По-твоему, я ему скажу: мне надо статейку написать, поэтому я поеду в отпуск с каким-то незнакомым типом из интернета? Вон пусть Настя возьмет, она в свободном поиске. Глядишь, как раз заодно и нароет кого приятного.

Все посмотрели на меня, и я почувствовала себя старой девой, живущей с семнадцатью кошками. Хотя успела сходить замуж и развестись.

- А с чего вдруг Настя-то? – откашлявшись, я взяла тоном выше: - Что, моя очередь?

- Нет, - Диана поджала губы, от чего в одну секунду постарела лет на десять. – Но Лиза замужем, а Вадим по здоровью не прокатит. Значит, тебе придется. Ты, конечно, можешь отказаться…

Пауза вышла слишком многозначительной, чтобы ее не понять. Особо капризных у нас отправляли в отдел писем. Электронных. На месячишко – подумать, стоит ли и дальше выкаблучиваться.

Подлянки не любил никто. Хотя в конце прошлого года дружно проголосовали за новую рубрику. Нового в ней, правда, было ноль без палочки. Практиковалось это безобразие еще в советские времена и называлось «Репортер меняет профессию». У нас его обозначили нейтрально: «Взгляд изнутри». Но мы звали просто подлянками. Потому что, как ни крути, было в подобной добыче инсайда нечто подлое. Неважно, о свиданиях вслепую статья, о буднях рекламного агента или администратора салона красоты. Устроиться на работу или плотно пообщаться с людьми, а через месяц слить всю накопанную информацию - так себе шуточка. Вполне журналистская.

В плане октябрьского номера стояла статья об отдыхе с компаньонами, найденными в сети. «Отпуск с незнакомцем». Именно на это мне и предстояло потратить две драгоценные недели. Чтобы не позже середины сентября сдать материал. Если подумать, не самая безопасная затея. Никогда не знаешь, кого может прибить к твоему берегу океан интернета. Но кому это интересно.

После планерки, призвав на помощь коллегу и приятельницу Лилю, я занялась поиском будущей жертвы. То есть героя статьи. Разумеется, мы никогда не называли настоящих имен, не публиковали реальные снимки, но все было прозрачно и узнаваемо. Ресурсов для подбора попутчиков в сети хватало, я решила воспользоваться хорошо раскрученным и популярным сайтом poputchik.ru, где нужно было зарегистрироваться и заполнить анкету.

Разумеется, ехать в отпуск с каким-нибудь старым крокодилом не хотелось, но и помимо этого имелись критерии, осложнявшие выбор. Поскольку редакция оплачивала часть затрат как командировочные, отдых должен был быть эконом-класса. Но и не в каком-нибудь Геленджике. Заграница. Недорогая симпатичная страна. Турция, Болгария, Хорватия – что-то в этом роде.

Все больше раздражаясь, я листала предложения.

- О, смотри, какой крендель, - остановила меня Лилька. – Вполне няшечка. Собака-улыбака.

С фотографии довольно противно скалился парень лет тридцати. Светловолосый, с бородкой. Не урод, но энтузиазма не вызвал.

- «Ищу попутчицу для активного отдыха в Черногории с двадцать второго августа по четвертое сентября». Смотри, Насть, то, что доктор прописал. И сроки, и бюджет. «Билет из Москвы до Подгорицы и обратно. Все подробности в личном сообщении». И приписка, просто отпад: «Интим строго по соглашению».

- О боже! – я закатила глаза так, что стало больно. – Боится, как бы не изнасиловали?

- Ну почему так сразу? Может, наоборот предупреждает, что все только по доброму согласию. По-моему, стоит брать. Или хотя бы написать. С таким, по крайней мере, на пляж будет не стыдно выйти.

- Да? Откуда ты знаешь? Он на фотке только по пояс. Может, у него задница жирная. Или он любитель обтягивающих плавок, а в них… мальчик-с-пальчик. И будет весь пляж надо мной гнусно хихикать. Типа, размер не имеет значения.

- Настя… - фыркнула Лилька. – Ну что ты несешь-то?

- Тебе хорошо, Лиль, говорить. Не ты ж будешь две недели с незнакомым чуваком зажигать.

- Ну так напиши ему и познакомься, - Диана подкралась незаметно, посмотрела на экран. – Симпатичный какой. Смотри, влюбишься еще. Потом спасибо скажешь.

- Да ни за что! Какая вообще может быть любовь на курорте? Так, максимум перетрах на пару недель.

- Ой, не скажи. Все бывает.

- Только не у меня, - отрезала я. – Хорошо, напишу. Может, он со мной еще и не захочет ехать. Но уж точно никакой любви. Две недели каторги ради статьи, о которой все забудут через пять минут после прочтения.

- Да? – Диана вскинула брови. – А спорнем? Ты же хотела начальником моды-красоты? Поедешь с этим красавчиком и не влюбишься – поставлю тебя, когда Маша в декрет уйдет.

- А как ты проверишь? – усмехнулась я.

- Детка, зря, что ли, говорят: любви и кашля не утаишь. Все видно. Как на ладошке.

- Лиль, слышала? – я протянула Диане руку. – Будешь свидетелем. Чтобы никаких «это была шутка».

2.

Сергей

За семнадцать минут до финального свистка жопорукий вратарь «Туна» выкатил из правого угла третий мяч. Я еще надеялся, но…

- Прости, Серый, - Димыч хлопнул меня по плечу. – Сегодня точно не твой день.

И ведь дернуло же за язык. Никогда ни на что не спорил, не будучи твердо уверенным в результате, а тут вдруг словно укусило. После работы зашли в спортбар пропустить по кружечке, а там показывали квалификационный матч Лиги Европы. «Спартак» со швейцарским «Туном». Димыч, конечно, залип, а я посматривал одним глазом – еще не хватало только за спартачей болеть. «Мясные» бодро заколотили два мяча, после чего скисли и едва шевелились. И вполне ожидаемо пропустили сначала один, потом второй. Вот тут-то я и ляпнул:

- Просрут. Ну уж не выиграют точно.

- Спорим, надерут швейцаров? – завелся Димыч. – На «американку»?

- Ну давай, - согласился я…

После футбола начался баскетбол, и Димыч показал бармену два пальца.

- В общем… - дождавшись, когда перед нами поставят пиво, он коварно ухмыльнулся. – Желание у меня такое. Ты же ведь с Марьянкой в отпуск собирался, да?

- Мало ли что собирался, - поморщился я.

С Марьяной, моей девушкой, мы расстались месяц назад. А до этого встречались полтора года. Сначала все было бурно, но быстро выгорело. Последнее время тянулось по инерции, пока не иссякло окончательно. Никто никого не бросал, мы мирно поговорили и решили, что лучше все закончить. Но Димыч до сих пор был на меня в обиде. Потому что Марьяну, я, можно сказать, у него увел.

Они только познакомились и виделись-то раза два от силы. А потом Димыч привел ее на вечеринку к нашему общему знакомому. Ну и… ушел оттуда с ней я. Совесть немного позудела, но я бросал ей косточки. Во-первых, инициатива была Марьянина. Во-вторых, с Димычем у них ничего серьезного еще не обозначилось. Да и другом близким я бы его не назвал. Работали вместе в риэлторской фирме, я начальником экспертного отдела, он – рекламного. Иногда заходили куда-нибудь вот так же посидеть, поговорить.

Узнав, что я с Марьяной, Димыч ничего не сказал. Только плечами пожал. И все же холодок появился.

- Так вот, Сергей Валерьевич, поедешь вместо Марьяны с первой попавшейся телкой. Из интернета.

- Чего?! – фыркнул я в кружку. Так, что пена полетела во все стороны.

- Того. Знаешь, есть в сети сервисы, где ищут попутчиков для путешествий. Дашь объявление, что ищешь девушку для совместного отдыха. Какая первая откликнется, с той и поедешь.

- Ты что, серьезно?

- А ты думал, ящик пиваса потребую? Нет, Серый. Ты захотел мою девушку – ты ее получил. А теперь проведешь время с той, которую не хочешь. Я же не предлагаю тебе ее трахать. И вообще, может, она и ничего окажется, кто знает. Еще спасибо мне скажешь.

- Ну ладно, хватит, - я положил на стол пару купюр и встал. – Закончили.

- Нет, только начали, - прищурился Димыч. – Ты же ведь не хочешь, чтобы о той экспертизе «Паруса» узнали?

Вот это был уже удар ниже пояса. Давняя история, еще до Марьяны. Пришла ко мне в отдел девочка Алена, и кое-что у нас замутилось. Я доверил ей экспертное сопровождение очень важной сделки, и та ее благополучно завалила. Задницу прикрыл – и ей, и себе, и всей фирме, перевел стрелки на продавца, который якобы не в полном объеме и не вовремя предоставил документацию по объекту. Но если бы несостоявшийся покупатель, человек не из последних, узнал, по чьей вине заключил ничтожную сделку и потерял неслабую сумму…

- А ты знаешь, Дим, что шантажисты долго не живут?

- Ты что, серьезно? - повторил он мои слова, с той же интонацией. – Впрочем, я не настаиваю.

Проигнорировав мои деньги, он расплатился и вышел.

Нормальное кино! Попили, называется, пивка.

Скорее всего, Димыч блефовал. Но… кто его знает. Впрочем, больше бесило другое. Что я не понимал смысла этой страшной мести. Да еще спустя столько времени. Или снова пытался подкатить к Марьяне, узнав, что мы расстались, но не вышло? И все равно непонятно.

Хотя… было в этом что-то такое тонко иезуитское. Зная, как непросто я схожусь с людьми, навязать в качестве спутника незнакомого человека. Женщину, с которой придется проводить, может, и не круглые сутки, но половину – точно. Сцепив зубы, изображать любезность и доброжелательность. Воспитание не позволяло предложить человеку провести со мной отпуск, а на месте поставить перед фактом, что всего-навсего проиграл пари и поэтому тесно общаться не намерен.

Если насилия не избежать, надо расслабиться и получить удовольствие? Так говорят те, кого никогда не насиловали. Лучше иначе. Как там было у Карнеги? Если тебе дали ящик лимонов, сделай из них лимонад. Ну, и какой же я могу сделать лимонад?

Во-первых, не пропадут невозвратные билеты. Идея насчет Черногории принадлежала Марьяне, я бы предпочел что-то более респектабельное. Но согласился, за три месяца взял билеты, забронировал гостиницу. Хоть бронь удалось отменить, и на том спасибо.

Во-вторых, попутчица действительно могла оказаться вполне нормальной. Но рассчитывать на это с моей везучестью не стоило.

3

Настя

Мы уже обсудили общие вопросы и перешли к технической стороне дела, но тут меня вдруг увело не в ту степь.

- А скажите, Сергей, если не секрет, почему вы стали искать… - я запнулась, подбирая слово, - спутницу в интернете?

Если мы собирались отдыхать вместе, стоило перейти на ты, но я решила отложить это до личной встречи – если она, конечно, состоится. А пока ощущение было такое, что беру интервью по скайпу. В общем, работаю.

Вовка, бывший муж, говорил, что я ненастоящая журналюга. Нет во мне профессиональной наглости, бесцеремонности и пронырливости. Поэтому как горячий репортер-хроникер я безнадежна. Да, тут он был прав. Я действительно не смогла бы делать репортажи о чрезвычайных происшествиях, правдами и неправдами пробираясь сквозь оцепление и бестактно расспрашивая потерпевших о том, что они чувствуют. Или, к примеру, в толпе конкурентов выкрикивать свой вопрос селебрити, зная, что тот все равно не ответит.

Зато я умела писать. Хорошо умела. Читала в промышленных масштабах с четырех лет – все обозначенное буквами, без разбору. И писала. Причем не просто писала, а «издавала» газеты и журналы. Сначала рукописные, сшивая листы с помощью нитки и иголки. Потом, став постарше, набирала на мамином компьютере и распечатывала на огромном мерзко визжащем матричном принтере.

Разумеется, патологическая грамотность и стопроцентные пятерки за сочинения. Разумеется, школьная стенгазета. И Школа юного журналиста. До золотой медали немного не дотянула, но в университет поступила легко и окончила с красным дипломом. А вот дальше… Я, без лишней скромности, отлично писала на любую тему, перелопачивая ради десятка абзацев горы информации, компилируя и анализируя. Но это может сделать едва ли не каждый грамотный копирайтер, дружащий с интернетом.

Короче, журналистской косточки во мне не выросло. Срываться по зеленому свистку среди дня и ночи, лететь куда скажут, возможно, за тридевять земель и в адские условия, разыскивать, высматривать, расспрашивать – нет, это было не мое. Даже самое обычное интервью меня напрягало. Я все это умела и при необходимости делала. Но… не любила. Сидеть в уютном теплом кабинете за ноутбуком, попивая кофе, рыться в интернете, писать, жонглируя словами – вот чего бы я хотела. Но кто ж меня спрашивал? Даже в «Невском проспекте», развлекательном глянце с налетом уютной провинциальности, мне зачастую приходилось заниматься совсем не тем. Однако если б я стала начальницей отдела, пусть даже на время Машкиного декрета…

- Я собирался ехать в отпуск со своей девушкой, - ответил Сергей. – Но мы расстались.

Чем плохо общение через вебку, так это тем, что человек не смотрит тебе в глаза. Камера обычно находится сверху или сбоку от монитора, взгляды направлены не на нее, а на экран – на собеседника.

- Билеты невозвратные. Ну и… помните – «новая встреча лучшее средство от одиночества»? Мало ли. А вы, Настя?

- Я? Да, в общем-то, тоже. Собиралась с подругой… в Турцию. Но она не смогла. А насчет новой встречи… Там у вас приписка, про интим.

- И что? – он пожал плечами. – Я исхожу из того, что такие вещи должны происходить по взаимному желанию. А вы нет?

Это напомнило известный вопрос: «вас уже выпустили из сумасшедшего дома?» Любой краткий ответ прозвучит глупо, а развернутый - еще глупее.

- Согласна с вами, - вывернулась я, тихонько начиная его ненавидеть.

Спокойно, Настя, спокойно. Чем меньше он тебе нравится, тем больше вероятность выиграть пари.

- Кстати, насчет билетов. Это прямой рейс из Москвы?

- Прямых нет. Ни из Москвы, ни из Петербурга. Чартеры летают в Тиват, но я предпочитаю не связываться с туроператорами. Пересадка в Дюссельдорфе.

- Значит, мне придется делать две пересадки? – я с трудом сдерживала раздражение.

- Как хотите, - я заметила, что он насмешливо дернул уголком рта. – Можете купить билет до Дюссельдорфа, встретимся там.

Я даже растерялась, поскольку не сомневалась, что он будет настаивать. Ну как же – иначе билет пропадет.

- Я скину вам электронные билеты, а вы решайте сами, что с ними делать, - Сергей уловил мою заминку. – На оба рейса переоформлять или на один.

- Но вам я должна буду вернуть полную стоимость?

Мы уже успели договориться, что дорогу и проживание каждый оплачивает сам за себя, а общие расходы – пополам. Я должна была перевести ему на карту свою долю, переоформив билеты.

- Как сочтете нужным.

Я растерялась еще больше – и, соответственно, еще больше разозлилась. Как ловко он это сделал – перекинул решение мне!

- Кстати, какой у вас бюджет? На поездку? – он крутил в руках карандаш, и я поймала себя на том, что хотела бы вырвать его и сломать пополам. Да, прямо через экран.

- Ну… не очень большой, - ответила осторожно.

- Для кого-то небольшой – это пятьдесят кило на две недели, а для кого-то – пятьсот. Мне же надо знать, на что ориентироваться, когда буду жилье искать. Ту-то бронь я отменил.

- Простите, Сергей, а чем вы занимаетесь?

На нем был костюм с галстуком, за спиной какой-то офис, но это абсолютно ни о чем не говорило. Бигбосс вряд ли поехал бы в Черногорию, да еще по невозвратным билетам. Наверняка какой-нибудь менеджер из придонного слоя.

4.

Сергей

Двадцать второго на работу я, разумеется, не собирался. Самолет в два часа дня, из Шереметьево. Да и вообще тот еще денек. Три с лишним часа до Дюссельдорфа, час пересадка и два часа до Подгорицы. Там мы должны были быть в начале восьмого по местному времени. И почти час на такси до Петроваца – крохотного курортного городишки. Найти что-то бюджетное, но приличное за полторы недели до начала отпуска оказалось задачкой адовой. Но навыки работы с недвижимостью не пропьешь, неважно, что это: покупка, продажа или аренда.

Гостиницы отпали в полуфинале. Два недорогих одноместных номера в сезон, да чтобы к морю поближе – нереально. Так что сразу начал искать апартаменты. И нашел – в этом самом Петроваце. Непроплаченные отзывы – а я легко мог отличить их от платных – городок хвалили. Тихий, уютный, чистые пляжи с песочком, еда недорогая и вкусная.

Фотографии на Букинге не очень воодушевили, но я написал хозяйке, и она прислала другие, получше. Две комнаты на втором этаже с видом в сад, с общим балконом. Не первая линия, пятнадцать минут пешком до моря, но, как она выразилась, «не совсем на горе». Меня гора не пугала, а если прынцесса будет недовольна – это ее проблемы.

Сказать, что девушка Анастасия мне не понравилась, - ничего не сказать. Нет, когда пришел ответ на мое предложение и я заглянул в ее анкету, показалось, что она вполне миленькая. И даже такое злорадное промелькнуло: умойся, Димыч! На год младше меня, симпатичная мордашка, и на вид, вроде, неглупая. Из Петербурга, правда, но какое значение это имеет для отпуска? Зато когда начали разговаривать…

Это было совершенно непонятно. Ну ладно я, проиграл спор и должен ехать с первой попавшейся. Но с ней-то что? То, что я ей не глянулся, было очевидно. «Извините, Сергей, это не мой вариант» - все, до свидания, ждем следующую. Так нет, она корчила рожи, вздыхала, задавала идиотские вопросы, да еще таким тоном, как будто я ей навязался, а она не может отказаться. И так хотелось послать ее лесом, но Димыч стоял рядышком и внимательно слушал.

- Сочувствую, Серый, - усмехнулся он, когда я закрыл ноут. – Но пари есть пари.

- Послушай, Дим…

Я вообще человек взрывной и могу голову оторвать. Но для этого злость должна накопиться до критической массы. И вот сейчас стрелка подошла к красной отметке.

- Ой, вот только не надо на меня глазья выкатывать, ладно? – он сел на стул задом наперед, положив подбородок на спинку. – Ты вот сейчас сидишь и думаешь: нахрена же Димон все это затеял, что за месть такая тупая и что за грязный шантаж. А я тебе объясню. С Марьяшкой у нас все равно ничего не вышло бы, я сразу это понял. И то, что она предпочла тебя, даже как-то не очень задело.

- Тогда зачем все это?

- А затем, Серый, что ты так и не просек, насколько это унизительно. Когда ты приходишь куда-то с девушкой, а уходит она потом с другим. Который прекрасно в курсе, кто остался обтекать. Может, мы с тобой, конечно, и не самые близкие друзья, но этого я от тебя не ожидал.

Иногда так бывает. Уговоришь себя, что твой неприглядный поступок на самом деле не такой уж и неприглядный, потому что… А потом кто-то раз – и содрал эту пленочку. Ощущение – как от оплеухи. Ну да, Марьяна тогда открытым текстом сказала, что Димка ей не слишком нравится. И что она не прочь продолжить вечер где-нибудь со мной. Я мог уйти и подождать ее во дворе, чтобы не ставить его в дурацкое положение. Но нет. Мы вышли вместе. Ни с кем не попрощавшись, но все заметили.

- Знаешь, я не собирался мстить, - Димыч наморщил лоб. – Ну выбрала она не меня, что поделаешь. Но подкатила вдруг «американочка», и так захотелось с тебя немного самоуверенности сбить. Не волнуйся, Серега. Поедешь с этой козой – о «Парусе» забуду навсегда. Да, может, я себя сейчас тоже не очень достойно веду, но вот хочется тебе нервы потрепать, ничего не могу поделать.

Он встал и вышел. А я сказал много ласковых слов – то ли в его адрес, то ли в свой. И полез в интернет искать апартаменты.

Да, так о чем это я? О том, что на работу не собирался. Но позвонил отец и не попросил, а приказал приехать с утра и быстренько подтянуть все хвосты по последней сделке. Вернуться домой я уже не успевал и взял чемодан с собой. Но не придумал ничего умнее, чем поехать на машине. Рассчитывал оставить ее на стоянке бизнес-центра и вызвать такси. На аэроэкспрессе, может, и удобнее, но и до «Белорусской» от нас еще надо добраться.

Возможно, сверху кто-то намекал, что затея с этой поездкой не самая лучшая. Такси не приехало. Подождав минут десять, я написал сообщение диспетчеру. Тот ответил, что машина по пути попала в аварию. Время поджимало, и я решил ехать на своей. Постоял в одной пробке, в другой, а потом зажглась желтая лампочка, намекая, что соляры осталось на донышке. Дизель – это вам не бензин. Бензиновый двигатель без топлива просто заглохнет, а дизель подсосет воздуха, и наступит локальный армагеддон. Последние дни стояли солнечные, ездил в темных очках, а в них показания счетчика почти не видны.

Если по-быстрому заправиться и нигде больше не застрять, вполне можно успеть до конца регистрации. Если не заправляться, то велика вероятность встать где-нибудь и заодно попасть на хорошие деньги с ремонтом.

Подъехав к колонке на заправке, я заглушил двигатель, вышел из машины, поставил на сигналку, и тут ключ выскользнул из руки. Упал на крышку сливного люка и идеально вписался в отверстие решетки. Только булькнуло внизу.

5.

Настя

Билет в Дюссельдорф я все-таки взяла из Питера. Шесть с лишним часов в воздухе и две пересадки – это для меня было слишком, я вообще летать не любила. Не столько боялась, сколько испытывала физический дискомфорт: сидишь с согнутыми ногами, уши закладывает, от сухого воздуха дерет в горле.

С Сергеем мы до отъезда периодически общались в Воцапе и еще дважды разговаривали через скайп. В отличие от первого раза, я старалась держать себя в руках и не демонстрировать неприязни. Хотя изобразить энтузиазм и щенячий азарт – «ура, в отпуск!» - никак не получалось. Но и у него был такой вид, как будто едет со мной по приговору суда. Неужели других кандидаток не нашлось? А в реале что – проблемы с женщинами? Может не случайно с девушкой расстались?

Я даже грешным делом заподозрила, что соврал, не желая выглядеть совсем уж уныло. Но электронный билет, который он мне прислал, был оформлен на некую Марьяну Кудряшову. Значит, не придумал.

Когда мы обсуждали в скайпе найденные им варианты апартаментов, я сказала, что полечу из Питера. И что деньги ему верну только за рейс Дюссельдорф – Подгорица и, соответственно, обратно. Он ничего не ответил, хотя вряд ли его это обрадовало.

Родителям я наплела, что в отпуск еду с девушкой с работы. Не стоило давать напрасных надежд. Хотя Вовка им не слишком нравился, наш развод они восприняли как трагедию. И два последних года сильно переживали, что «девочка не пристроена». Ну как же, тридцать лет – ни мужа, ни детей. Кстати, с Вовкой мы прожили вместе четыре года. Сначала детей хотела я, но не хотел он, потом наоборот.

На работе меня провожали как на войну.

- Ничего, - утешала Лилька. – Если что, напишешь статью «Ужасный отпуск с незнакомцем», тоже неплохо. И станешь начальником отдела.

Сама она была спортивной журналисткой, мастером спорта по художественной гимнастике, и делить нам было в профессиональном плане нечего. Может, поэтому мы и дружили уже три года, с тех пор как я пришла в «Невский проспект».

В Дюссельдорф я прилетела в пятом часу по местному времени, уставшая и раздраженная, хотя не преодолела еще и половины пути, а впереди ждала встреча с Сергеем, что тем более не прибавляло радости. На пересадку оставалось всего сорок минут – очень мало, но других стыковочных рейсов не нашлось. Поскольку Черногория не входит в Шенген, нужно было снова пройти паспортный контроль. А если учесть, что аэропорт Дюссельдорфа – огромный и бестолковый хаб, все осложнялось в разы.

С Сергеем мы договорились, что я прилечу и сразу же напишу ему сообщение, а встретимся у нужного гейта перед посадкой. Но телефон, как назло, никак не хотел включаться в роуминг, демонстрируя пустую антенну. Отчаянно нервничая, я прибежала к выходу одновременно с объявлением о начале посадки. Пассажиры уже выстроились в очередь, сжимая в руках паспорта и посадочные талоны, но никого похожего на Сергея я не увидела.

Красота! Он что, вот так хитро меня продинамил?

В этот момент сеть наконец прокашлялась, и в телефон свалилось сообщение:

«Настя, извините, я опоздал на самолет, прилечу другим рейсом. Встретимся в Петроваце. Такси оплачено, будет ждать с табличкой «Картунов», адрес у водителя есть. Хозяйку зовут Милица, говорит по-английски».

Ну вот что, дорогой Сергей Картунов! Где бы ты сейчас ни был, желаю тебе самой жестокой диареи в пути, и чтобы никакой имодиум не помог! Впрочем, все это тоже войдет в статью, разумеется.

И если раньше меня все в пути раздражало, теперь начало активно бесить. Все-все. Мамаши, разгуливающие по проходу с вопящими младенцами, стюардессы, таскающие свою тележку туда-сюда, храпящий сосед слева и пустое кресло справа. Из самолета долго не выпускали: ждали автобуса. А когда наконец выпустили, я приуныла еще больше.

Взлетное поле напоминало площадку сельской малой авиации, а здание аэропорта – поставленный на бок спичечный коробок. А чтобы было еще веселее, включили парилку и нагнали лиловые тучи, в которых угрожающе громыхало. Как только успели приземлиться до грозы!

Стоя в полумертвой очереди на паспортный контроль, я продолжала себя накручивать: багаж, наверно, уже свалили в Lost&Found, а таксист не дождался и уехал. А поскольку я понятия не имею, как добираться, придется остаться в аэропорту и ждать этого чертова Сергея.

И уж лучше бы я действительно там осталась! Чемодан не потерялся, и таксист нашелся, но через пять минут после того, как мы выехали, началось настоящее светопреставление. Дождь лил стеной, дворники не справлялись. Молнии сверкали одна за другой, гром гремел, не прекращаясь, раскаты сливались в один бесконечный рев. Хотя еще не было восьми часов, тьма стояла такая, словно опустилась ночь. Пару раз машинам пришлось выворачивать на встречку, чтобы объехать свалившиеся с горных склонов камни. И это, между прочим, на серпантине, над пропастью! Страху натерпелась – не передать.

Гроза бушевала всю дорогу и стихла, когда мы въехали в Петровац. Где водитель благополучно умудрился заблудиться. Навигатор завел в тупик, гуглокарты показывали нужный дом, но упорно скрывали дорогу к нему. Пришлось расспрашивать местных жителей. Под конец этого квеста я уже устала злиться и хотела только одного: добраться до места, принять душ и лечь спать. Что и сделала, едва хозяйка апартаментов, приятная молодая женщина моего возраста, отвела меня на второй этаж и предложила выбрать любую из двух комнат. Возможно, ее и удивило, что я одна, но виду она не подала. И даже согласилась отложить все финансовые и паспортные вопросы до утра.

6.

Сергей

- Ну, парень, ты попал, - сказал заправщик. – Ловко. Тебя, видать, при рождении удача в жопу поцеловала. Давай-ка мы тачку твою откатим от колонки и посмотрим, что можно сделать.

Про удачу – это в десятку. Везунчиком меня назвать было сложно. Скорее, наоборот. Невезунчиком. Была такая старая французская комедия с Депардье и Ришаром. «Невезучие». Прямо про меня. Если неприятность может случиться, она случится. Если не может – случится все равно. Старик Мерфи[1] знал.

Подошли еще один заправщик и кассир из магазина. Совместными усилиями мы выпихнули почти двухтонный Равчик[2] от колонки и с проезда. Правда, он все равно мешал, но развернуть уже не удалось.

- Мда, проблема, - заправщик открыл крышку люка и посмотрел вниз. – Там два метра воды, масла и всякого говна. Сейчас поищу, чем можно пошарить. Хотя ключ твой все равно погиб. Даже если сейчас достанем, электроника накроется. Но хоть сигналку снять успеешь.

Пошарить не получилось. С воплями прибежал какой-то мужик, видимо, главный по заправке. Оказалось, люк этот открывать может только специальный техник, причем под составление акта. По технике безопасности. Ну логично, в общем-то. Но мне от этого было не легче.

- И вот что, молодой человек, - повернулся он ко мне. – Даю вам времени три часа. Хватит, чтобы съездить за вторым ключом? Потом вызову эвакуатор – и на штрафстоянку. Здесь вообще стоять нельзя, а вы еще и выезд перекрыли.

- Я что, виноват? – прямо руки зачесались засветить ему как следует. Не за требование, вполне справедливое, а за тон. – У вас дыры такие, что слон провалится.

- Дыры положены по технологии. Ключи надо крепче держать. Руки дрожат, что ли? В общем, я сказал, вы услышали. А если не услышали – ваши трудности.

Можно было вызвать эвакуатор самому. Чтобы отвез Раву в паркинг у дома. Сев на скамейку, я начал обзванивать всевозможные сервисы, нервно посматривая на часы. Речь шла уже не о том, чтобы уехать в аэропорт на своей машине – вообще успеть бы. Эвакуаторщики обещали приехать кто через час, кто через три, но все требовали обязательное присутствие хозяина. И непременно с документами. Иначе только на штрафстоянку.

Документы остались в машине. В кармане куртки. И загран там же. И чемодан в багажнике. Так что можно было особо не торопиться.

Ну что ж… Придется Настасье лететь одной. И эвакуатор без надобности. Съезжу домой за запасным ключом. На метро.

На заправку я вернулся через полтора часа. Регистрация на рейс до Дюссельдорфа к тому времени уже закончилась. Следующий был только вечером, это я проверил, пока катался туда-обратно. Но ни с одним черногорским он не стыковался. Оставался вариант с двумя пересадками: Москва – Вена – Белград – Подгорица. По цене бриллиантов. В восемь утра на месте. В общем, ночь не спать. Либо вообще забить на все и поехать домой.

Искушение было велико. «Извини, Димыч, так вышло. Если уж тебе настолько приперло, давай поеду с какой-нибудь другой». Но… хоть и плевать мне было на эту Настю с высокой колокольни, кидать подлянку еще и ей не хотелось.

- Глянь, есть там твой? – заправщик кивнул на кучку чего-то мокрого, грязного и ржавого. – Оказывается, не ты один лось. Я проволокой с крючком пошуровал через дырку, какой там только дряни нет на дне.

Моего не оказалось. Два каких-то других. Судя по внешнему виду, не один месяц пролежали.

- Ладно, проехали, - сказал я, открывая машину. – Все равно уже погиб. Придется в дилерский центр ехать, новый заказывать, метку электронную прошивать. Неслабо так солярой залился. Золотая заправка.

- А кстати, заправляться-то будешь? – напомнил он.

А кстати, да. Ехать-то надо.

Аэропорт – один, второй, третий. Каждый раз ручная кладь на лотке через телевизор, сам через рамку. В Вене на наркотики проверили – видимо, вид был такой, обдолбанный. Каждый раз паспортный контроль. Самолеты – все три слились в один. Кофе на пересадках. Интересно, почему в аэропортах кофе всегда такой дорогущий и такой дрянной?

Из самолета в Подгорице я вышел одним из последних. Никак не мог заставить себя отодраться от кресла. Как будто на каторгу привезли. Я не был слишком суеверным, но начало определенно не предвещало ничего хорошего. От одной мысли о том, что надо еще час пилить до этого самого Петроваца, а там будет ждать недовольная дама, хотелось выть.

Сообщение я ей написал еще в Шереметьево, но она не ответила. По времени – уже была в воздухе. Но и потом тоже не ответила. Надо думать, капитально злилась и желала мне… всех благ.

Впрочем, когда после долгих мытарств с паспортным контролем, багажом и розыском заказанного такси я наконец отъехал от аэропорта, немного полегчало. Похоже, ночью шел дождь, все выглядело чистым, умытым и блестящим. Солнце светило, жары сильной с утра еще не было, море внизу под серпантином покрылось белыми пятнами барашков.

- Вчера вечером сильная гроза была, - подтвердил водитель. – И на море шторм.

Надо думать, Настя в эту самую грозу как раз и угодила. Ехать в такую погоду по горной дороге… Странно, что мне не икалось.

Милица, хозяйка апартаментов, подметала двор. Очень даже симпатичная и с такой аппетитной попой… Впрочем, рядом крутился ребенок лет пяти. Да и приехал я, к сожалению, не один, так что попами предстояло любоваться издали.

7.

Настя

Стук ворвался в сон, и я зависла на той тонкой грани, когда еще что-то снится, но уже проступают очертания комнаты… незнакомой комнаты… где я?!

Ах, да. В Черногории. В дыре под названием Петровац. В апартаментах «Аурелия». И у меня первый день отпуска. Нет, вру, второй, потому что первый бездарно пропал в пути на задворки Европы. Впрочем, как и весь предстоящий отпуск, который придется закласть жертвенным тельцом на алтарь бульварной журналистики.

Кого там несет еще? Хозяйку Милицу? Вот, кстати, занятие для молодой симпатичной женщины – быть хозяйкой... чуть не сказала «притона». Мини-гостиницы. Весь сезон заниматься уборкой, стиркой, всякими хозяйственными делами. Как вообще люди живут на курорте? Как работают там, где другие отдыхают? Я бы точно не смогла.

Стук повторился.

- Just a moment[1]!

Халатов у меня в жизни не водилось, даже в больницу как-то мамин пришлось брать. Вместо них – огромные мужские рубашки ядерных расцветок. Но вчера было ни до чего. Как вылезла из душа, так и завалилась в постель. Неразобранный чемодан стоял рядом с кроватью, разинув пасть, как голодный бегемот. Быстро вытащила шорты, мятую футболку, – кстати, как тут насчет утюга? – натянула на голое тело. Подбежала к двери, повернула ключ.

Упс…..

Нет, ну я знала, что он должен приехать утром, но почему-то выпало из сознания. И вот теперь стоит и смотрит на меня, как Ленин на буржуазию. Прямо увидела себя его глазами – сонную, растрепанную. Наверняка со следами от подушки на физиономии, они у меня всегда по утрам. Ужас!!!

Кстати, в костюме он выглядел более презентабельно. Сейчас на нем были светлые джинсы, такая же расстегнутая рубашка, под ней белая футболка. Простенько, но не сказать, чтобы очень уж со вкусом. Хотя джинсы не из дешевых, видно сразу. И кроссовки тоже.

- Привет, - только и удалось из себя выдавить.

- Привет, - буркнул Сергей, глядя куда-то мимо меня. – Извини, что так вышло.

- Да ничего, - ответила я, машинально отметив переход на ты. – Бывает.

- Разбудил?

- Э-э-э... да.

- Извини.

- Ничего.

Чрезвычайно содержательный диалог, просто зашибись! И так – две недели?! Я почувствовала себя дурищей, которая назло своему парню вышла замуж за первого встречного и вдруг поняла, что с ним придется ложиться в постель.

Стоп, стоп, Настя. В постель тебе с ним точно ложиться не придется. А все остальное можно вытерпеть. Тем более, не так уж и долго. Твоя мантра: «это работа». И не просто за гонорар, а за хорошую должность.

У меня никогда не было проблем с мужчинами. С началом отношений, во всяком случае. Ни до встречи с Вовкой, ни после развода. Познакомились, заинтересовали друг друга – можно идти дальше. Не сложилось – значит, не судьба. Но я никогда не встречалась с тем, кто не зацепил сразу. Не пробежало искры - никаких вторых шансов. А тут не то что не заискрило, он вообще мне не понравился.

- Слушай… - Сергей по-прежнему не смотрел на меня. На что угодно: на постель, на чемодан, за окно, но не на меня. Впрочем, и хорошо, что не смотрел. Мне на него смотреть тоже особо не хотелось. – Нам бы надо как-то все обговорить… как мы будем…

О божечки! Все обговорить, распланировать и составить график дежурства по кухне! Трындец, товарищи!

Нет, я понимала, что обговорить действительно надо. Все-таки две недели как-то совместно существовать. Пусть и не в одном номере жить, но подразумевалось, что мы вместе будем есть, ходить на пляж и ездить на экскурсии. Уже немало. Но повеяло вдруг тоской и полной безнадегой.

- Ну да, надо, - кивнула я.

- Может, пойдем куда-нибудь, позавтракаем? Я последний раз нормально ел вчера утром.

- Дай мне хоть полчаса, а?

- Да, конечно. Извини.

Еще одно «извини», и я начну визжать от злости. Какое мне вообще дело, когда ты там ел. Расскажи еще, когда в последний раз на горшок ходил. Теперь ясно, почему ты себе подружку на отпуск в сети искал. И почему со мной поехал, видя, что я от тебя не в восторге. Наверняка других желающих не нашлось. Бедная Марьяна, я ее не знала, но все равно от души сочувствовала. И завидовала. У нее кошмар по имени Сережа Картунов остался в прошлом.

Он вышел, а я лихорадочно начала приводить себя в порядок. В таком настроении обычно все валилось из рук. Окончательно разозлилась, не обнаружив утюга. Возможно, он выдавался по требованию, но идти за ним к Милице прямо сейчас не хотелось. Укладывать вещи так, чтобы их потом не надо было гладить, я никогда не умела. Поэтому выбор получился небогатым: желтый сарафан на завязках или шорты и белый топик. Самое то для незагорелой кожи. Как бледная поганка. А в сарафане я вообще выглядела школьницей.

А, собственно, ради чего прихорашиваться? И ради кого? Я ему, судя по всему, не нравилась так же, как и он мне. Так не все ли равно? Вот это женское «хочу быть красивой для себя самой» всегда считала кокетством. Для себя самой я и так самая красивая и любимая, хоть что напяль. Поэтому никогда не скрывала: да, стараюсь выглядеть хорошо для других. Конкретно – для мужчин. Чтобы привлечь внимание, поскольку в свободном поиске, а встречают по одежке. Еще ни один не влюбился с первого взгляда в интеллект или душевное богатство.

8.

Сергей

Милица сказала, что до ближайшего супермаркета пять минут пешком, до ресторанчика, куда ходят местные жители, примерно столько же. То, что доктор прописал. Где едят местные, там и туриста, скорее всего, не ограбят и не отравят. У меня в номере был кухонный уголок: плита, мойка, холодильник, посуда. У Насти, надо думать, тоже, но вопрос о том, как мы будем это использовать и будем ли вообще, стоило обсудить отдельно. Вместе с прочими текущими моментами. Потому что по скайпу мы говорили больше о глобальных вещах. Имело смысл сходить в эту едальню и позавтракать, заодно и расставить вешки.

Я постучал – в ответ тишина. Подождал, подумал, что Настя спит или, может, в душе. На всякий случай стукнул еще раз – контрольный выстрел. Она откликнулась по-английски: явно ожидала увидеть не меня, а Милицу. Открыла дверь.

По правде, я забыл, о чем хотел сказать. Судя по разворошенной постели, распахнутому чемодану и футболке на голое тело, я ее действительно разбудил. Вскочила, натянула на себя первое попавшееся. Помятая, лохматая, румяная со сна. Внутри дрогнуло, и не только внутри. В самом буквальном неловком смысле. Язык завязался в узел. Я выжимал из себя корявые фразы и старался смотреть куда угодно, лишь бы не на нее.

Если бы женщины знали, каким ядерным оружием может быть вот этот их утренний лук. С Марьяной мы вместе не жили, но когда оставались у кого-то на ночь, она всегда стеснялась, что по утрам выглядит жеваным пугалом. Это она сама говорила. Дурочка! Такая мягкая, теплая. Как видел – шалел, и первым утренним желанием было подтащить ее к себе поближе.

Так… о Марьяне не будем. И вообще, спокойно, Козлодоев. Это все месяц без секса. Обрати внимание, как она сама на тебя смотрит. Как кобра, вставшая на хвост. Словно ты ей всю жизнь испортил. Неужели такие серьезные проблемы с мужиками, что готова поехать в отпуск даже с тем, кто сразу не понравился? Ладно бы еще за мой счет. Или надеялась, что все-таки притерпится? Да уж, ситуёвина… Я не представлял, как вести себя в тесном общении с женщиной, которая мне не нравится и которой не нравлюсь сам. Никогда такого не было. То есть было, конечно, и не раз, но совсем в других отношениях, не личных.

Оставалось только одно. Стиснуть зубы и осваивать азы дипломатии. Лишним не будет. Главное – не смотреть на нее, когда она… такая вот. Черт!..

Я зашел к себе, переоделся в шорты и футболку, сунул в карман телефон, банковскую карту, несколько купюр и копию паспорта. Спустился в сад, сел на лавочку. Дом стоял на склоне горы, ниже уровня улицы, откуда вниз вела лестница. Наши окна выходили на эту сторону, в тень. Кстати, «общего балкона», о котором писала Милица, я что-то не заметил. Из комнаты выхода на него точно не было.

Ко мне подошел мальчишка, показал игрушечный вертолет и начал что-то быстро рассказывать. Отдельные слова даже удавалось понять. Черноволосый, черноглазый – копия мамы.

- Как тебя зовут? – спросил я, и он нахмурился, не понимая.

- Сергей, - я ткнул себя пальцем в грудь и вопросительно посмотрел на него. – А ты?

- Дуфан! – парень расплылся в улыбке.

- Душан, - поправила, выйдя из дома, Милица. – Любит поболтать. Если мешает, скажите, я уведу.

- Нет, не мешает. У меня племянник такой. Дети почему-то меня любят.

- А своих нет?

- Пока нет.

На самом деле я бы не отказался. Если б нашлась девушка, с которой все было бы серьезно. С которой захотелось бы прожить всю жизнь. Все-таки тридцать один год. Как говорили родители, пора бы и нагуляться уже. Младший брат Славка женился в двадцать три, и сейчас они с Олей ждали второго. Я соглашался – да, не мешало бы. Но вот… не складывалось. Знакомился, встречался, расставался. Ни одни отношения не переросли во что-то прочное. Хотя были мысли насчет Марьяны в эту сторону, пока все не начало сходить на нет.

- Девушка ваша… Наташа? – Милица сдвинула брови.

- Настя.

- Она сказала, что у нее нет наличных евро. А у меня не работает пинпад. Банкомат рядом с почтой. Если пойдем в полицию, я покажу.

- Хорошо, - кивнул я и встал: по лестнице зацокали шаги. – Мы только сходим позавтракаем.

Тут вышла Настя. С таким выражением, как будто отправлялась на нелюбимую работу. В дурацком желтом сарафане, с волосами, зализанными в хвост. И недавняя вспышка желания показалась такой нелепой, что стало смешно. Нет, господа, эта красотка точно не для меня. Отбуду наказание – и на свободу с чистой совестью.

Мы поднялись по лестнице и пошли по улице в направлении, подсказанном Милицей.

- Смотри, - предложил я, - можем в ресторанчик, тут недалеко. Ну, или не знаю, шаурму какую-нибудь купить.

- Шаверму, - отрезала она.

Ну конечно, как же я забыл! Вот за что никогда не любил болотных жителей, так это за их высокомерный снобизм. Нет, мааасквичи, конечно, тоже те еще фрукты, но они хотя бы допускают, что за неким таинственным километровым столбом нормальный человеческий бордюр может превратиться в поребрик, а пончик в пышку. И не поправляют с таким видом, словно мир рухнет, если подъезд назвать парадной. Или наоборот.

- Как скажешь,- я пожал плечами.

Странно, но Настя смутилась. Пнула попавший под ногу камешек, поправила сумку на плече.

9.

Настя

Вообще я не собиралась бросаться на амбразуры. Потому что подобный вопрос подразумевал аналогичный навстречу, а я уж точно не хотела раскрывать карты. Если хорошо подумать, не было ничего ужасного в том, чтобы сказать: я журналистка, мне надо написать статью об отдыхе с незнакомцем из интернета. Но вот реакция могла быть непредсказуемой. Один скажет: ну зашибись, круто, давай, только фотки покажи сначала, какие в текст пойдут. А другой устроит… драмкружок. И вот почему-то я сильно подозревала, что Сергей и есть этот самый другой.

Спускаясь по лестнице, я увидела его на скамейке. Рядом стояла Милица, они о чем-то мило ворковали по-английски, тут же крутился ее сын. Прямо такая идиллическая сценка. Она посматривала на Сергея с интересом, он на нее – тоже. И так мне стало паршиво, кто бы знал. Что называется, почувствуй себя моральным уродом.

Подлянку я уже писала – одна из первых. Инсайд из внутренней кухни фитнес-клуба. Проработала там три недели сменным администратором. Было неприятно, но уговаривала себя, что никаких названий, никаких имен, никаких фотографий. А если кто-то из работающих в клубе случайно прочитает и узнает по описанию, так я все равно туда больше никогда не приду. Зато сейчас… это было совсем другое.

Но, в конце концов, с какой стати переживать из-за парня, который мне не нравится и которому не нравлюсь я? Да и вряд ли он читает глянцевые журналы, тем более, питерские.

Не помогло. Я шла и злилась. На него, на себя, на Черногорию с Петровацем и на весь белый свет. Пыталась взглянуть со стороны, думала о том, что веду себя как вздорная истеричка, и злилась на это тоже. Наверно, поэтому и на «шаурму» среагировала так, словно укусили за задницу. Ну да, любого питерца раздражают московские словечки и произношение, но мало кто на это агрится. Уж точно не я, поскольку при всей своей грамотности замашками грамма-наци никогда не страдала. Моя любимая белгородская бабушка Нюта говорила «ложи» и «ляжь», гостиную называла залой, а щеколду клямочкой. Но тут меня вдруг сорвало. Я откровенно провоцировала Сергея и не могла остановиться.

Ссоры не получилось. Его «как скажешь» выбило из рук оружие. И все же когда пришли в «ресторан», больше похожий на придорожную забегаловку, я не выдержала. И спросила.

Сергей на секунду оторопел, потом усмехнулся, отложил вилку.

- Честно? Да, не слишком понравилась. Но другие были еще хуже. Ты хотя бы показалась адекватной. Видишь ли, Настя… - он отпил сока, подчеркнуто аккуратно поставил стакан на салфетку. – Не люблю отдыхать в одиночестве. Вообще-то я, скорее, интроверт, но в отпуске мне нужен кто-то, с кем можно поделиться впечатлениями. Один человек, не компания. С девушкой мы расстались, друзья все либо женаты, либо с подругами. Решил рискнуть. Подумал, что ничего не теряю. Получится новые отношения завязать – хорошо. Нет – так хоть будет кому спину кремом для загара намазать.

- А почему было не поехать одному и не найти кого-нибудь на месте? Ах, да, билеты же пропадали.

- Ты всегда такая ядовитая? – спокойно поинтересовался он, но я могла на что угодно спорить, ему явно хотелось дать мне хорошего пинка.

- Всегда.

- Тогда понятно, почему тоже искала себе попутчика в сети.

Я поперхнулась хлебной крошкой и закашлялась до слез. Сергей молча наблюдал. Дождался, когда все закончится, взял из вазочки салфетку, протянул мне. И продолжил, абсолютно без эмоций:

- Я даже спрашивать не буду, почему ты поехала со мной. Какая, собственно, разница? Все уже произошло, мы здесь. Впереди почти две недели отпуска. Можем шипеть друг на друга и злиться, а можем попробовать наладить мирное сосуществование. У нас не будет жаркого курортного романа, но в этом тоже есть свой плюс. Приятно проведем время и расстанемся без сожалений. Никаких драм и страданий. Не знаю, как у тебя, а у меня такое было. Потом целый месяц казалось, что упустил счастье всей жизни.

Я взглянула на него едва ли не с интересом. Нет, нравиться больше он мне не стал и по-прежнему действовал на нервы, тут ничего внезапно не изменилось. Но стоило признать, рациональное зерно в его словах имелось. Какой смысл психовать, если уж подписалась на эту авантюру. Похоже, он тоже вполне адекватный товарищ, а страсти-мордасти мне как раз и не нужны. Хорошо, конечно, когда на море сплошная романтика-эротика, но точно не в этом случае.

- Ну что, идем? – спросил Сергей, подождав, пока я допью кофе. – Милица должна отнести наши паспорта в полицию для регистрации, но нам лучше пойти с ней. Не стоит отпускать документы в автономное плавание. И там почта где-то по пути, а рядом банкомат. Чтобы ты наличку могла с карты снять.

- Хорошо, - согласилась я. Не все ли равно, что делать. Не в номере же сидеть. – Может, потом до моря дойдем? Посмотрим, где оно и как лучше на пляж ходить. Вчера гроза такая жуткая была, сегодня вряд ли будем купаться. Если только к вечеру. Думала, умру со страха, пока сюда доехала. В самую-самую попала. А кстати, что с тобой-то случилось? Почему на самолет опоздал?

Мы шли обратно к дому и вполне мирно разговаривали. И я даже ему искренне посочувствовала – обидно получилось с ключом. Потом Милица повела нас в полицию, по пути рассказывая, какими тайными тропами лучше ходить на полудикий пляж и по каким улицам на городской, у набережной.

- Там всегда народу много и надо брать лежаки, - говорила она, и я едва успевала за ее очень беглым английским. – Можно и на подстилке, но только по краям. Зато песок. И дно чистят от морских ежей. А дикий пляж называется Лучице, там камни, но очень красиво. От полиции как раз к нему ближе. Я покажу, как дойти. Посмотрите, где больше понравится.

10.

Сергей

Милица назвала Лучице диким пляжем, хотя это было не совсем так. И лежаки с зонтиками, и прокат всякого инвентаря, и кафе – все имелось. Но выглядел он действительно диким. Как будто и не было рядом городка, который скрывали выступающие в море горы. Небольшая бухта с отчаянно сине-зеленой водой. Это вам не Крым и не Кавказ. Не Черное море – Адриатика!

Гроза и шторм здорово взбаламутили воду. Длинные языки волн захлестывали гальку и песок почти до самой подпорной стенки, оставляя притащенный с собой мусор. Рабочие собирали граблями водоросли, пахнущие йодом. Желтые флаги запрещали купание, но у дальних скал в воде виднелось несколько голов. Загорающих тоже было немного – ветер, да и солнце тусклое, подернутое пеленой перистых облаков, обещавших очередной дождь. Прогноз на ближайшие две недели сулил кратковременные дожди едва ли не каждый день. Кто бы сомневался!

Настя, сняв сандалии, бродила по берегу, наклонялась, подбирала что-то, бросала в волны. Я сидел поодаль на камне и смотрел на нее. Судя по тому, что увидел утром, она могла быть очень даже хорошенькой, но сейчас выглядела… мягко говоря, не слишком. Туго стянутые волосы, ноль косметики на бледном лице и бесформенный сарафан-балахон мутно-желтого цвета ее не красили. Будто специально оделась так, чтобы быть как можно непривлекательней. Той же Милице проигрывала всухую, хотя и та была не при параде.

А может, и правда специально? Заметила, как я пялился на ее сонную мордаху и грудь без лифчика под футболкой? И более явные признаки мужского интереса? Испугалась, что буду к ней приставать, несмотря на ту приписку насчет интима? Вот тут точно могла не беспокоиться.

Я никогда не понимал, зачем принуждать женщину к сексу, не говоря уже о насилии. Соблазнить – это другое. Соблазнить можно только того, кто хочет, но сопротивляется, причем не тебе, а своему желанию. Впрочем, я и это делал редко, поскольку и так был избалован женским вниманием. Отклик чаще всего прилетал сразу. Инициатива со стороны женщины никогда не смущала, наоборот. Конечно, при условии, что она нравилась. Погоня, охота, победа – это было не для меня. Да - отлично. Нет – ну и не надо, найдется другая.

Хотя, возможно, просто до сих пор не встретил женщину, внимания которой стал бы добиваться любой ценой.

Я зашел в море по колено, рассматривая испещренные диагональными полосами скалы. Заглянул за уходящий в воду невысокий каменный выступ. За ним оказалась крохотная бухточка-пляжик, попасть куда можно было только вплавь. Или перебираясь по скрытым волнами камням – что я и сделал. Позвал Настю, протянул ей руку, подсказывая, куда наступать. Придерживая высоко поднятый подол, она перебралась ко мне, и мы оказались совершенно одни, отгороженные от пляжа скалами.

Шум волн. Не мирный плеск, но и не грохот. Крики чаек. Солнечные блики на воде. Настя села на нагретые камни, натянула сарафан на колени. У меня под шортами были плавки, и я начал раздеваться. Ее брови испуганно дрогнули, но потом, слава богу, сообразила: я притащил ее в укромный уголок вовсе не для того, чтобы изнасиловать. Посматривала исподтишка, пытаясь скрыть интерес.

Смотри, смотри. Мне, вроде, особо стесняться нечего.

- Не сгоришь? - поинтересовалась осторожно.

Вообще-то время перевалило за одиннадцать, нормальные люди с пляжа уже уходят или прячутся под зонтики. Тем более первый раз и без защитного крема. Но я за лето успел позагорать, не то что эта дочь бледнолицых. И у родителей на даче, и с друзьями за город ездил. И… с Марьяной в Серебряный бор. Последняя наша прогулка. Там мы, кстати, и решили расстаться.

- Как тебе здесь? – спросил я вместо ответа.

- Здорово. Очень красиво. Только давай вечером на городской сходим. Посмотрим, где лучше.

- На городской можем и сейчас посмотреть. Все равно идти куда-то обедать.

- Мы только что завтракали, - фыркнула она.

Завтракали часа два назад. Если эту ерунду вообще можно назвать завтраком. Нет уж, Дюймовочка, это тебе, видимо, хватает капельки росы, не зря такая тощая, а я буду есть как привык. Много и вкусно. В жизни хватает радостей, и еда – одна из них.

- Извини, Настя, придется искать компромиссы. Я, если честно, ни фига не наелся. Поэтому предлагаю посидеть еще полчасика и выдвинуться на поиски. К двенадцати дойдем до набережной, в это время кафе обычно уже битком набиты. Не хочешь есть – можешь водички попить. Или на скамейке посидеть. Или оставайся здесь. Загорай дальше… в сарафане.

Уединенность этого пляжика оказалась иллюзорной. Из-за камней то и дело мелькали любопытные физиономии. Убеждались, что место занято, и исчезали. Поэтому устроить здесь мини-нудистский пляж у нее вряд ли получилось бы.

Настя сердито нахмурилась и, кажется, собралась ответить чем-то резким, но сдержалась.

- Хорошо, давай.

Это было больше похоже не на компромисс, а на одолжение, но ладно, пусть так. Кому от этого хуже? Уж точно не мне. Да и в целом истеричками меня не напугать. В моем отделе из пяти человек трое – женщины, и очень непростые, каждая со своими закидонами. Ничего, справлялся до сих пор. Надо было сильно постараться, чтобы довести меня до реального скандала с воплями. Нет, заводился я легко, но буря обычно бушевала под поверхностью.

У нас в семье ор не приветствовался. Родители ссорились, конечно, но на людях отношения никогда не выясняли. До нас со Славкой долетало только их ледяное спокойствие и редкие ядовитые фразы. Хотя… трудно сказать, что хуже: короткая бурная ссора или долгое тяжелое молчание. Я понимал, что разумнее стравить пар, пока котел не взорвался, но все равно боговать из-за ерунды казалось… как-то не по-мужски.

11.

Настя

Несмотря на подробные инструкции Милицы, на обратном пути мы все-таки немного заблудились. Дошли до того места, где спускались по лестнице – здесь все улицы шли горизонтальными террасами, перечеркнутыми лестницами и крутыми спусками, - и свернули не туда. Вышли к ограде какого-то сада или парка, пришлось вернуться. Поглушили ноги, зато обнаружили супермаркет.

- Зайдем на обратном пути? – предложил Сергей. – Купим чего-нибудь с собой пожевать.

- Сереж, да ты, смотрю, фанат еды, - не удержалась, поддела.

- Люблю повеселиться, особенно пожрать, двумя-тремя батонами в зубах поковырять, - с выражением продекламировал он. – А ты на диете или вообще есть не любишь?

- Ну… - задумалась я. – Ловко ты умеешь вопросы задавать. Так, чтобы любой ответ был глупым. Не на диете. И люблю. Но ем мало. И мало что люблю. Бабушка говорила, я пищевой урод.

- Интересно. Тяжело тебе, наверно, в гости ходить. Стол приседает, а ты ничего этого не ешь.

- Ага, угадал, - я усмехнулась. – Но вообще-то даже нелюбимое из вежливости могу в себя запихнуть. За редким исключением. Яйцо всмятку не могу. Селедку. Студень.

- Студень? В смысле, холодец?

Спокойно, Настя, спокойно. Пусть будет холодец.

Беседуя на продовольственные темы, мы спустились на набережную, дугой огибающую бухту, и пошли, приглядываясь к многочисленным кафе и ресторанам. Заодно посмотрели на пляж и в один голос решили, что нет. Лучице пусть и дальше, но там приятнее.

Сергей оказался прав, везде уже было забито. Похоже, тут рано завтракают и так же рано обедают. Впрочем, попадались места, где наоборот гулял ветер. То ли слишком дорого, то ли невкусно.

- Может, сюда? – предложил он.

В ресторане с претенциозным названием «Oskar» все столики были заняты, но один как раз освобождался. Не раздумывая долго, мы нырнули под навес, опередив конкурентов. Есть я не хотела, решила для видимости заказать какой-нибудь салат.

- Может, возьмем мясное ассорти? На двоих? – Сергей показал в меню фото блюда с горой всевозможного запеченного мяса.

- Да тут втроем не съесть! – ужаснулась я.

- Это так кажется. А что не съедим, с собой заберем, на бутерброды.

- Ну… - вот покусочничать за работой я грешным делом любила, к великому гневу бабули Полины. – Если на бутерброды, то можно.

- Кстати, давай уже решим насчет продуктов, кухни и всякого такого, - сказал Сергей, сделав заказ. – Будем в рестораны ходить или у себя готовить? Исходи из своего бюджета. Здесь хоть и не очень дорого, но три раза в день общепит все равно не самое дешевое удовольствие.

Ой, а давай ты будешь за своим кошельком следить, Сережа? Я, похоже, побольше тебя зарабатываю. Хотя… сказала ведь, что зарплата тридцать тысяч. Поэтому все логично.

В итоге, поспорив немного, мы пришли к консенсусу. В ресторанах, чтобы не делить счет, платить по очереди. Расходы на продукты в супермаркете - пополам. Обедать и ужинать в кафе или в ресторанах, а завтраки готовить по очереди. Вставать не слишком поздно и часов в девять идти на пляж. Если, конечно, не соберемся куда-нибудь поехать, но это обсудим позже.

Вообще он показался мне таким педантичным занудой, у которого все расписано, распланировано, разложено по полочкам. Наверняка носки лежат попарно, подобранные по цветам, брюки висят на вешалках, сложенные по складкам, а футболки в ящике свернуты аккуратными рулончиками. Не как у меня: открыла шкаф, что вывалилось, то и надела.

Это тоже раздражало. Впрочем, раздражало меня в нем все. Ну бывает такое, человек бесит. Что бы ни сказал, что бы ни сделал. Раздражал голос и интонации, прическа с идеальным пробором и вылизанная триммером борода. Манера смотреть с прищуром и излишне активная жестикуляция. И эти его подъ… подколы с абсолютно серьезным выражением. Было ли что-то такое, что не раздражало? Ну… Лилька угадала, на пляж с ним выйти не стыдно. Пресс, задница, бицепсы-фигицепсы – все окей. И даже мальчик… э-э-э… не с пальчик. Впрочем, до последнего мне не было никакого дела.

Точно никакого!

Тем не менее, стоило признать: если держать раздражение под контролем, с ним вполне можно общаться. Значит… будем полировать дзен.

Мимо неторопливо прошла пожилая пара, и я зацепилась за них взглядом. Лет шестьдесят пять, а то и все семьдесят. Крепкий, еще вполне стройный, сухощавый мужчина – язык не поворачивался назвать его стариком. В белых шортах и белой рубашке-поло. Зеркальные очки, усы щеточкой, аккуратно подстриженные седые волосы. С ним… вот тут я вообще зависла, не зная, как обозначить. При всем своем богатом журналистском лексиконе. Тоже не старушка. Но и не пожилая дама. Пухленькая, стриженная ежиком, в седых волосах ярко-малиновые пряди. Короткие джинсовые шорты, ярко-зеленая майка-алкоголичка, из-под которой выглядывает цветная татуировка. А главное – улыбка, заставляющая ответно улыбаться любого в радиусе поражения.

Эх, хотела бы я в старости стать такой вот… позитивной старушкой. Но для этого надо и в молодости быть веселой оторвой. А меня воспитывали совсем другие бабушки. Родители были по уши заняты работой. Три летних месяца я проводила под Белгородом у маминой мамы. Бабушка Нюта, сельский фельдшер - типичная деревенская бабуля – добрая, круглая, румяная. Она пекла пирожки, доила корову, рассказывала сказки, а по воскресеньям ходила в церковь, повязав голову белым платком.

12.

Сергей

Лед сломал «лютый». Вообще-то шутка была довольно гнусная, и я пожалел, едва Настя положила в рот кусочек, но остановить ее не успел.

В комплекте с мясом шла картошка-фри, но я заказал еще острый консервированный перец. По-местному – «лютый». Действительно лютый, просто адский. Я всегда любил острое, но тут едва слезы не выступили.

- А это что? – с опаской спросила Настя, глядя на три длинные перчины. – Перец?

- Да. Хочешь попробовать?

- Острый?

- Да нет, нормальный.

Она отрезала немного, поднесла ко рту, и я понял, что перегнул палку. Вот сейчас она отдышится, наденет тарелку мне на уши и уйдет. И будет права.

Сначала брызнули слезы. Как у клоуна. Не навернулись, а сразу потекли. При этом она стала цвета борща. Без сметаны. Замерла с открытым ртом, потом начала жадно вдыхать воздух. Я протянул ей стакан пива, ругая себя на все корки. Выпив залпом половину, Настя закрыла лицо руками, и я подумал, что она плачет.

Трындец, Картунов, ты идиот! За такие шутки морду бьют.

- Насть, извини…

Она убрала руки – и расхохоталась. Я сначала опешил, а потом невольно рассмеялся тоже. И глазам не поверил, как вдруг изменилось ее лицо. Улыбка стерла это мрачное, капризно-надутое выражение. Черт, да она правда миленькая, мне не показалось. Даже в слезах и с пунцовой физиономией.

Мы мужественно сражались с горой мяса, но я вынужден был признать, что переоценил свои силы. Тем более Настя действительно ела мало. На бутерброды осталось больше трети, и нам аккуратно упаковали все это в пластиковую коробочку.

Завернув по пути в супермаркет, мы вернулись к себе. У меня глаза закрывались на ходу: сказывалась бессонная ночь.

- Разбуди часа в три, - попросил я, открывая свою дверь. – Пойдем на море. Может, искупаемся.

Даже подумать не успел обо всем, что произошло с утра. Только голову до подушки донес и тут же проснулся от стука. Быстро собрал пляжную сумку, и мы пошли на Лучице. На этот раз Настя выглядела иначе. Шорты, легкая блузка без рукавов, волосы распущены. А главное – напряжение заметно спало. Нет, она не стала вдруг, как по волшебству, мягкой и дружелюбной. Но, по крайней мере, перестала шипеть, закатывать глаза к небу и морщиться на каждое мое слово. Уже неплохо. Шла, смотрела по сторонам, думая о своем. Если я о чем-то спрашивал, отвечала.

Как будто дикую кошку приручаю. Чисто для спокойствия. Чтобы глотку не перегрызла.

Море немного успокоилось, желтые флаги исчезли, и пляж заполнился народом. Наше утреннее место за камнями оккупировала какая-то парочка, и мы пошли в дальний, бесплатный конец, где лежаки и зонтики не стояли почти вплотную друг к другу. Зато там было заметно грязнее. Но мы нашли выход. Взяли в кафе по стакану сока и устроились на бесплатных лежаках для клиентов. Неплохо, хотя от воды далеко и музыка в уши. Плавали, загорали, разговаривали о чем-то нейтральном, в седьмом часу засобирались домой.

- Сереж, давай сегодня больше никуда не пойдем, - попросила Настя по дороге. – У нас там мясо осталось, разогреем. Я что-то устала. Смена климата – всегда в первый день неважно себя чувствую.

Поужинали у меня на скорую руку, и она ушла к себе. Сказала, хочет полежать, посмотреть телевизор. Я подумал, что первый день прошел более или менее терпимо. Лиха беда начало. Но, как оказалось, поторопился.

В Воцапе обнаружились рабочие сообщения от моих экспертов, и эти вопросы требовали решения. Расходовать на них трафик не хотелось, но вай-фай запросил пароль. Вздохнув тяжело, я пошел вниз. Обогнул дом и на веранде с хозяйской стороны едва не натолкнулся на Милицу.

Утром она была одета в рабочее: брюки и клетчатую рубашку. Сейчас, похоже, куда-то собиралась и переоделась. Короткое облегающее платье подчеркивало фигуру и открывало роскошные ноги. Длинные темные волосы, макияж, украшения. Ничего себе так!

- Вам что-то нужно? – спросила она с улыбкой. – Мы сейчас уходим.

- Пароль от вай-фая, - ответил я, проглотив слюну.

- Как апартаменты – Aurelia. Только в комнатах плохой сигнал, роутер слабый. Лучше всего на балконе.

- А кстати, где балкон? – я вспомнил, что так и не нашел его.

- Прямо над нами, - она показала рукой наверх, при этом платье натянулось, обрисовав высокую грудь. – Дверь напротив лестницы. Девушка ваша уже нашла.

Я поднял голову и увидел на перилах голую пятку, которая тут же исчезла. Мы поговорили еще несколько минут, потом из дома выбежал Душан, и они ушли. А я поднялся наверх и вышел на балкон – совсем небольшой, вмещающий лишь пластиковый стол и два стула.

Настя сидела на одном из них, положив ноги на другой. На коленях стоял открытый ноутбук, но смотрела она куда-то в мировое пространство. Подняла голову, поморщилась.

О господи, ну что опять? Я прямо так тебе помешал?

- Не возражаешь, если посижу с тобой? – спросил, стараясь говорить спокойно. - В комнате вай-фай не берет.

- А ты не можешь подождать немного? – отрезала она уже знакомым раздраженным тоном. – Пока я не уйду?

Ушел я. Спустился вниз, сел на скамейку, поймал сигнал, решил рабочие вопросы, побродил немного по интернету и поднялся обратно в комнату. Лег на кровать, включил телевизор, полистал каналы. Противное ощущение не уходило. В дверь постучали. Встал, открыл.

13.

Настя

В тот момент мне показалось, что во рту вспыхнул огненный шар. От неожиданности проглотила, запылало еще и внутри. Когда отдышалась и залила пожар ледяным пивом, подумала, что сейчас убью эту сволочь. Но у него был такой испуганный и виноватый вид, что неожиданно для себя рассмеялась. И все вдруг показалось таким глупым. Мое раздражение, вздорный тон, попытки задеть его. Наша бессмысленная пикировка.

Если уж подписалась на работу, а тем более поспорила с начальницей, надо быть последовательной. Не сумела отказаться – значит, делай свое дело и не срывай недовольство на ни в чем не повинном человеке.

Вообще-то я пыталась убедить себя в этом еще в Питере. И по дороге в Петровац. И сегодня полдня. Повторила миллион раз. Но получалось плохо. Только-только успокаивалась – и тут же заводилась снова. И вдруг все встало на свои места.

Да, это герой не моего романа, и никаких отношений у нас не получится, тут он прав. И слава богу. Потому что не нужно ни мне, ни ему.

Мы вернулись в гостиницу, я разобрала чемодан, сходила к Милице за утюгом, погладила вещи. Задумалась над купальником – какой надеть. Уж точно не ради Сергея, это были мои вечные страдания.

Есть женщины, у которых фетиш - нижнее белье, или туфли, или сумки. А я обожала купальники. Всего у меня их накопилось десятка полтора, самых разных, меньше четырех на море не брала. В этот раз, правда, только три: черный, зеленое монокини, и белый – на конец отпуска, когда уже загорю. Впрочем, для бледной кожи подходил лишь один вариант – черное бикини. Натянула, покрутилась перед зеркалом. Годится.

Фигуры мне стесняться не приходилось. Правда, бабушка Нюта, похожая на пуховую подушку, уверяла, что я слишком худая. «Асенька, мужчины не собаки, чтобы на кости бросаться». Но мужчинам я нравилась именно такой. И себе тоже. Да и мама, унаследовавшая от бабушки склонность к полноте, твердила, что ни в коем случае нельзя распускаться, надо следить за собой. Сама она на шестом десятке держалась в сорок четвертом размере ценой адских усилий: строгой диеты и усиленного фитнеса. Впрочем, и по жизни была такой: железная бизнес-леди, владелица кабельного телеканала и интернет-провайдер из первой питерской десятки. Девочка из деревни, поднявшаяся с нуля.

Любопытно, они с отцом словно не от тех матерей родились. Мама по характеру была копией свекрови – бабушки Полины. Отец, художник-график, - наоборот, мягкий, добрый, как бабушка Нюта. Лучше всего ему удавались иллюстрации к детским книгам – звери, принцессы, волшебники.

Море и солнце всегда действовали на меня умиротворяюще. Вообще это было моей хрустальной мечтой на будущее: маленький домик у теплого моря. Спокойная размеренная жизнь. Чтобы никуда не торопиться, ни о чем не беспокоиться. А еще я хотела писать детские сказки. Возможно, для своих детей. Или внуков. Если они, конечно, когда-нибудь будут. Питер я тоже любила, но это была совсем другая любовь. Жесткая и требовательная, как бабушка Полина. И у меня к нему, и у него ко мне. Можно сказать, почти токсичные отношения. Когда друг друга мучают, но и врозь не могут.

Наплававшись вдоволь, я нежилась на солнышке, пила холодной сок и физически чувствовала, как уходит напряжение. Мы почти не разговаривали. Сергей поглядывал на меня, когда думал, что я этого не замечаю. Нет, ничего от его взглядов внутри не вздрагивало, но и неприятно не было. Захотелось немного задержаться в этом расслабленном состоянии, сделать передышку, чтобы набраться сил на марафон. Поэтому и попросила остаться дома.

После ужина думала залечь на кровать с ноутбуком, сделать заметки для будущей статьи, но вспомнила про балкон. Из комнаты выхода на него не было, дверь обнаружилась в холле – так, что сразу и не заметишь. Устроилась на стуле, положив ноги на перила, начала писать и вдруг услышала внизу голоса.

Говорила и читала я по-английски почти свободно, а вот на слух воспринимала хуже, особенно тихую или быструю речь. Сергей спросил что-то про вай-фай и про балкон, Милица ответила: мол, ваша девушка уже нашла. Я убрала ноги с перил и сцепила зубы. Как будто специально сидела и подслушивала. Они заговорили тише, потом рассмеялись. Я уже не разбирала ни слова, но чувствовала себя крайне паршиво. Ощущение было таким, будто смеялись надо мной. Уж больно ядовито прозвучало это «your girl». Да ясно, мол, никакая она не твоя девушка, раз вы врозь живете и по отдельности платите.

Так, Настя, спокойно. Ты и правда не его девушка, так что нечего тут. И смеются не над тобой. У тебя что, внеплановый ПМС? Чего тебя плющит-то так?

Сергей заглянул на балкон, попросил разрешения присесть, и я уже убрала было ноги со второго стула, но вдруг ляпнула, неожиданно для себя:

- А ты не можешь подождать немного? Пока я не уйду?

Он пожал плечами и ушел, а мне захотелось надавать себе по морде.

Идиотка!

Закрыла ноут и смотрела на море, пока не услышала, как открылась и захлопнулась дверь его комнаты. Достала из холодильника бутылку вина и пошла просить прощения. Мы сидели на балконе, пили вино и молчали. И этот его «мир» нисколько меня не обманул. Он стоически терпел мое дурное настроение весь день, но терпение лопнуло.

Потом я сидела на балконе еще долго. Одна. Давно опустилась ночь. Допив все, что оставалось в бутылке, я подумала, устало, почти безразлично:

Может, Настя, ты боишься, что он тебе все-таки понравится и проиграешь пари? Может, он тебе уже нравится, поэтому ты так и бесишься?

14.

Сергей

И снова меня разбудил стук в дверь. Сквозь сон показалось, это Настя зовет идти на море, но сообразил, что сейчас не день, а утро. Часы в телефоне показывали половину девятого. Это во сколько же я вернулся? В час? Или позже?

Ощущение было похоже на похмелье, только не физическое. Бывают ситуации, когда как ни поступи, все равно окажешься мудаком.

- Сереж, завтрак готов, - крикнула Настя.

- Десять минут, - отозвался я, выбираясь из-под простыни.

Мы не договаривались об очередности, но, видимо, она сегодня добровольно взяла на себя обязанности повара. Чувствуя вину?

Глупости все это. Какая там вина? Люди до визга предсказуемы и банальны. Даже у сумасшедших есть своя логика. Если поведение кажется странным, ты просто не знаешь причины. Наверняка и Настино имело свое объяснение. Не обязательно «тупая истеричка». У меня было несколько вариантов, но наиболее правдоподобным выглядело то, что она собиралась в отпуск вовсе не с подругой. Поссорилась или разошлась с парнем, сгоряча назло ему решила поехать с первым попавшимся. Но не рассчитала силы. И хотелось бы сделать хорошую мину при плохой игре, а не выходит. Потому что я не он. Тут хоть на уши встань, а все равно будешь раздражать.

Быстро оделся, умылся. Зачем-то выглянул в окно. Милица, как и вчера утром, подметала двор. Видимо, почувствовала взгляд, подняла голову, улыбнулась нервно. Отвернулась.

Нормально, что тут скажешь.

Настя уже накрывала на стол – маленький, круглый, на котором мало что помещалось. Поставила передо мной тарелку с глазуньей, другую – с нарезкой сыра и колбасы. Кое-как пристроила корзиночку с хлебом, блюдце с кирпичиком масла. Налила соку и кофе.

- А ты что? – возмутился я.

Насыпав в миску хлопьев из коробки, Настя залила их молоком, села напротив.

- Я так привыкла. Овсянка и кофе.

- Я прямо чувствую себя каким-то обжорой. Робин-Бобин…

- Барабек, - подхватила она. – Скушал сорок человек. Папа мой иллюстрировал переиздание. Он художник, детские книги оформляет. И такой там у него получился колоритный Робин-Бобин.

Она говорила и улыбалась, но улыбка выглядела как приклеенная.

- Собирайся, - сказал я, когда мы закончили. – Посуду пока помою.

Она упорхнула в ванную, а я мыл тарелки, ставил их в сушилку и думал о том, что поговорить все-таки придется. И прикидывал возможные варианты разговора. Но вышло все совсем не так, как рассчитывал.

- Можно тебе задать один бестактный вопрос? – спросил я, когда мы спустились по крутой лестнице между домами и шли рядом по асфальтовой дорожке.

- Ну? – насторожилась Настя.

- Я мог бы спросить грубо, давно ли у тебя не было мужика, но выражусь деликатнее: давно ли ты с ним рассталась?

Она уставилась на меня, хлопая глазами, и чуть не упала, споткнувшись. Хорошо, что успел придержать под локоть.

- Настя, скажи честно, ты ведь не с подругой в отпуск собиралась?

- Нет, - вздохнула она.

- Я говорил, что расстался с девушкой. Вполне мирно, по взаимному согласию. Но после этого у меня никого не было. И сейчас, глядя на тебя, чувствую себя… странно себя чувствую. А ты вчера весь день вела себя так, словно тоже хотела бы видеть рядом кого-то другого. Поэтому у меня два предположения. Либо ты решила вышибить клин клином, несчастную любовь, либо поехала со мной кому-то назло. Что, в принципе, почти одно и то же.

- Я в разводе, - ответила она после долгой паузы.

- Ну вот, - кивнул я. – Уже теплее. И давно?

- Не очень. Послушай, Сереж… - Настя посмотрела на меня искоса и снова уставилась себе под ноги. – Да, я ступила. Не надо было ехать ни с тобой, ни с кем-либо другим. Но, как ты вчера сказал, мы уже здесь, значит, надо попытаться мирно сосуществовать, чтобы не испортить отпуск окончательно. Мы можем нажать на рисет?

- Перезагрузка? – усмехнулся я. – А получится? Откуда я знаю, ты вчера пару-тройку раз была такая лапочка, а потом вдруг тебя штырило мама не горюй. Ну ладно, давай попробуем. Здравствуй, Настя, я тот самый Сережа, с которым ты разговаривала по скайпу. Извини, что опоздал на самолет, но так вышло.

Она прыснула, прикрыв рот рукой.

- Привет, Сережа. Ничего, бывает. Ты знаешь, тут такой пляж классный. Песочек. Чистенько. Только народу много.

Ну надо же, она, оказывается, может подыграть, повалять дурака. Выходит, не безнадежна? Хотя вчера я уже так думал, когда она откусила перца и рассмеялась. Ну ладно, посмотрим. Рисет так рисет.

Мы пришли на пляж и успели захватить маленькую бухточку под носом у другой парочки. Перебрались по камням, расстелили большую подстилку из тонкого пластика, которая в сложенном виде превращалась в сумочку через плечо. Купили вчера в супермаркете. Настя быстро разделась и убежала в воду. Поплавала, вылезла, вытерлась и улеглась на живот.

- У тебя спина подгорела вчера, - заметил я. – Давай кремом намажу.

Чуть поколебавшись, она достала из сумки тюбик и протянула мне. Размазывая сладко пахнущий крем, я вспомнил, как делал это в последний раз. Месяц с лишним назад. Уже зная, что неприятный разговор неминуемо состоится.

15.

Настя

Для настоящего рисета, конечно, стоило выложить карты на стол. Мне рассказать о статье, а ему… Не знаю, было у меня такое ощущение, что сорвавшийся отпуск с девушкой, подвисшие невозвратные билеты – это не все. Может, действительно рассчитывал на приятный и необременительный курортный роман, но… что-то пошло не так. Попутчица оказалась явно не та.

Хотя… он ведь так вчера и сказал. Что я ему не слишком понравилась, но остальные были еще хуже.

Может, я бы и рассказала. Если б не ночная сцена под окошком. Когда Милица спросила, не поссорились ли мы. Потом она предложила ему кофе, Сергей охотно согласился. И вернулся… я не следила за временем, но часа полтора точно прошло, вряд ли меньше.

В каждой женщине живет собака на сене, это классика. Я пыталась разложить свои чувства по полочкам, но выходило так себе.

Ну, допустим, трахнул он ее. Почему бы нет – если сама на шею вешалась? Что с того, что мы приехали вместе? Мы не пара. К тому же я весь день выносила ему мозг. Самое то – переспать с козой, у которой ноги от ушей и бюст третьего размера. Так какое мне дело? Почему я не могу уснуть до четырех утра? Это как вообще называется? Ревность? Или просто досада: да как ты посмел захотеть не меня, а ее?

Потому что ты не дала ему ни единого шанса захотеть тебя, дурища! И вообще – оно тебе надо? Чтобы он хотел тебя?

Ничего определенного ответить на эти вопросы я так и не смогла. И решила, что утром предложу начать с нуля. Как будто не было вчерашнего дня. Мы познакомились в сети и приехали провести вместе отпуск. Никакой романтики.

Однако Сергей меня опередил. Его версия о том, что я поехала с ним кому-то назло, оказалась мимо кассы, но… что-то в ней определенно было. Где-то на темном глубинном уровне. И поэтому я ее не отвергла. Хотя и не подтвердила. К тому же она была безопасной, правдоподобной и давала возможность сохранить настоящую причину в тайне.

С Вовкой мы развелись два года назад. Прилично – не два месяца. Я была уверена, что отпустила и живу дальше. Не простила, не забыла – именно отпустила. Работаю, занимаюсь тем, что нравится. Знакомлюсь, хожу на свидания. Все у меня нормально. Но вот почему-то сейчас, плавясь на жарком солнце под плеск волн, уже не была в этом настолько уверена.

Я так и не поняла толком, познакомились ли мы случайно или это был тайный маневр матушки, решившей, что доченька засиделась в девках. Хотя, учитывая, что Вовка ей не особо нравился, больше склонялась к первому. Займись она устройством моей жизни вплотную, могла бы найти жениха и получше.

Мне исполнилось двадцать три, я работала в пресс-службе Балтийского завода и встречалась с инженером из отдела промышленной безопасности. Жизнь текла спокойно, размеренно, но достаточно насыщенно. Уж точно не скучно. Какой-то безумной африканской страсти у нас с Никитой не было, но меня все устраивало.

И вот однажды мама попросила завезти ей на работу какие-то бумаги. Сама она болела, а мне по пути на завод все равно надо было проезжать и мимо их дома, и мимо офиса. Я согласилась, заехала, забрала папку.

- На проходной не оставляй, - сморкаясь и кашляя, инструктировала мама. – Пусть позвонят в рекламный отдел. Выйдет начальник и заберет.

Начальник вышел. Это и был Вовка. Владимир Алексеевич Данилов собственной персоной. Тогда мы даже не познакомились, но через месяц встретились на пафосном мероприятии в честь пятилетия телеканала. Разговорились, потом он довез меня до дома, попросил телефон. Позвонил, пригласил в ресторан.

Это был месяц адовых мучений. Мы уже встречались, но я боялась пойти дальше. И никак не могла расстаться с Никитой. Хотя и понимала, что выбор сделать придется, на двух стульях сидеть не получится. Все решилось просто. Никита залез в мой телефон, нашел переписку, совершенно безобидную, и устроил отвратительную сцену. Тем самым облегчив мне задачу. Телефон, почта, сумка – для меня это было неприкосновенным. В обе стороны. Нарушение каралось с максимальной жесткостью. В данном случае – разрывом.

С Вовкой мы поженились через полгода. Мамочка расстаралась. Роскошная свадьба, медовый месяц на Бали. В качестве подарка – ключи от большой двушки на Крестовском. С намеком, что станет нас побольше – и квартира тоже будет побольше. Впрочем, Вовка желанием размножаться не горел, хотя вскоре занял пост гендиректора канала и зарабатывал за месяц столько, сколько я за десять. Злые языки в связи с этим, конечно, потрепали его знатно, но ему было глубоко наплевать.

Идиллия продолжалась года два. А потом я начала подозревать, что он мне изменяет. Мучилась, считала себя ревнивой психопаткой. Вроде бы и поводов не было. Все на тонком уровне, на грани ощущений, поскольку до слежки я бы не опустилась никогда. Трудно объяснить, но чувствовала: он больше не мой. Не только мой. Пыталась поговорить, натыкалась на возмущение. Хуже всего, что на третьем году брака Вовка вдруг захотел ребенка. Но в таком настроении я не могла решиться. Продолжала тайком пить таблетки и говорила, что не получается.

Трудно сказать, сколько бы еще все продлилось, если бы кто-то не прислал мне фото, на котором Вовка целовался с моей подругой Лидой. Я не стала устраивать скандал, просто сунула ему под нос телефон. И он во всем признался. Что спит с ней уже второй год. И хочет уйти. Разумеется, мы никому ни о чем не сказали. Стандартная формулировка из заявления на развод – «психологическая несовместимость». Я не сомневалась, что мать во всем обвинила бы меня. От хорошей жены муж не гуляет.

16.

Сергей

- Нет, - буркнул я. Не слишком вежливо. Потому что внутри до сих пор все кипело.

Это перед Настей я мог делать вид, что мир-дружба-жвачка, как говорил отец, когда-то в далекой юности занимавшийся банальной фарцовкой у интуристовских гостиниц. Все бизнесмены первого разлива с чего-то начинали: кто с комсомольской или партийной работы, кто с бандитских стрелок, кто с «пары гумми». На самом-то деле я был в бешенстве. Тихом бешенстве, похожем на придонный шторм, рвущий кабеля связи, тогда как на поверхности полный штиль. Копилось, копилось – и собралось в критическую массу.

- Вы ведь не пара, правда, Сергей? – Милица подвинулась чуть ближе.

- Нет.

- Загадка…

- Никаких загадок, - я не видел смысла притворяться. - Мне не с кем было поехать в отпуск, ей тоже. Познакомились в сети. На сайте, где ищут попутчиков для путешествий. Кажется, получилось не очень удачно. Я не нравлюсь ей, а она мне. Только и всего.

- Обидно.

- Никакой трагедии. Это только две недели. Я ведь не жениться на ней собрался.

- Все равно обидно. Отпуск, море, солнце. Надо отдохнуть, порадоваться жизни.

- Ничего, переживу.

- А хочешь… кофе?

В английском языке нет обращения на вы и на ты. Но когда я был на стажировке в Англии, понял, что эквивалент даже не обращение по имени, а контекст речи и интонация. Милица сейчас перешла на ты, я не сомневался. Ночью? Кофе? Почему бы и нет?

- Хочу.

И это было не только о кофе.

- А Душан? – поинтересовался я, встав вслед за ней со скамейки.

- Спит в детской, - пожала плечами Милица.

Я мог спросить об отце ребенка, но очевидно было, что его или нет в наличии, или нет дома. Иначе не пригласила бы. Да и в целом присутствия мужчины как-то не ощущалось. Захочет – расскажет. Нет – ну и не надо. Какое мне, собственно, дело?

Мы обошли дом, и она открыла дверь. Прихожей или холла не было, сразу за порогом оказалась большая, ярко освещенная гостиная.

- Присаживайся, - Милица кивнула на диван, у которого стоял круглый журнальный столик, и скрылась на кухне.

И что я здесь делаю? Странный вопрос. Недвусмысленно отвечаю на приглашение женщины, которая предложила себя. Без притворства. Как там было в «Обыкновенном чуде»? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего же время терять?» Сейчас выпьем кофе и ляжем в постель.

Она вернулась с подносом, поставила на стол чашки, сахар, сливки. Мы пили кофе и… разговаривали. О Черногории и России. О работе и родителях. О погоде. О море. О массе других вещей.

- Я училась в Хорватии, в Загребе, - рассказывала Милица, положив ногу на ногу, от чего и без того короткое платье задралось еще выше. – Изучала романскую филологию. Мой научный руководитель – отец Душана. Я не могла остаться там. У него семья. Но он нам помогает. Дал денег, чтобы я купила этот дом.

Она явно ждала, когда я перейду наконец к активным действиям. Но что-то сдерживало. Нет, я хотел ее. Очень сильно хотел. Как наяву видел: снимаю с нее платье, белье, раздеваюсь сам. Ласкаю грудь, которая ложится в руку, как спелое яблоко. Раздвигаю ноги – длинные, стройные, сводящие с ума. Вхожу в нее… Видел полоску зубов между приоткрытыми губами и опущенные ресницы. Слышал ее стоны. И… делал вид, что все еще пью кофе – крохотными глоточками. Хотя на дне давно осталась одна гуща, крупинки которой противно хрустели на зубах.

Милица поставила на стол чашку, встала. Подошла вплотную, положила руки на плечи. Провела ладонью по щеке – легко, едва касаясь. Улыбка – напряженная, дразнящая. Ждущая.

Я гладил ее бедра под платьем. Большими пальцами пробрался под кружево, обвел треугольник с нежной шелковистой кожей. Встал, наклонился, поймал ее губы своими, проскользнул между ними языком. Такой долгий поцелуй – сладкий и горячий, с легкой кофейной горчинкой. Она отвечала, прижимаясь ко мне все сильнее. В ушах шумело, сердце колотилось, как после стометровки…

Я слегка отодвинул ее.

- Знаешь, как говорят? Как называется мужчина, который хочет, но не может? – Импотент. – А который может, но не хочет? – Да сволочь он, сволочь.

Я не смог вспомнить, как по-английски «сволочь», но «ублюдок» тоже подошло.

- Что не так? – тихо спросила Милица, опустив глаза. – Слишком быстро? Или то, что я сама?..

- Нет. Все так. Ты очень красивая. И я правда тебя хочу, - я снова притянул ее к себе, будто подтверждая свои слова. – Но… Я ничего не могу дать тебе, а ты мне. Кроме короткого удовольствия.

- Разве этого мало? – усмехнулась она.

- Мне – мало. Раньше хватало. Теперь нет. Нужно что-то большее. Иначе как будто… заниматься этим с самим собой. Только вдвоем. Прости.

- Думаешь, она даст тебе больше?

- Нет, не думаю. Но это неважно. Я не подросток, которому все равно с кем, лишь бы стояло. Вполне могу и обойтись,- сжав ее щеки в ладонях, я заставил ее посмотреть мне в глаза. – Милица, я не хотел тебя обидеть, поверь. И когда пошел с тобой сюда, был уверен, что все будет. Еще пять минут назад не сомневался. А потом понял, что нет. Хочу, но… не хочу. Мне жаль, правда.

17.

Настя

- А погода-то портится, - сказал Сергей, когда мы сидели за обедом.

В «Оскар» не успели, все столики уже были заняты. Устроились в кафе поблизости и сразу же решили, что оно нам не нравится. Скатерть грязная, официант хамоватый, заказа пришлось ждать сто лет. К тому же плескавица, огромная плоская котлета, оказалась жесткой и настолько острой, что я не осилила и трети.

- Ничего, за две недели обойдем здесь все и составим список, куда лучше не соваться, - сдавшись, я отодвинула тарелку.

- И на этом отпуск кончится. Что, наелась? Или несъедобная?

- Острая. Как твой перец.

Вспомнив вчерашнее, мы захихикали, как два придурка. Сергей забрал несчастную котлету себе, а мне перекинул одну из двух своих жареных рыбок, вполне аппетитных.

- Так что делать будем? Смотри, затягивает потихоньку. Загорать вечером точно не получится. Если хочешь, погуляем, пока дождя нет, посмотрим здесь все.

Я согласилась, и, покончив с обедом, мы пошли осматривать Петровац. Точнее, Петровац-на-Мору, так он назывался официально. Экскурсия уложилась часа в полтора. Цивилизация сосредоточилась исключительно вдоль набережной, выше были в основном частные дома, двух-трехэтажные. На первой линии, помимо ресторанов и магазинов, красовалось несколько больших отелей, чуть подальше строились три многоэтажных дома. Мы нашли пекарню с дивно пахнущим свежим хлебом, турбюро, автобусную станцию и рынок, где купили фруктов и домашнего вина. Отнесли трофеи домой и вернулись на набережную, нацелившись на крепость.

Как удалось выяснить в интернете, называлась она Кастелло и относилась к временам венецианского владычества. Издали выглядела внушительно и загадочно, но вблизи оказалась совсем небольшой. Большую часть ее заняли гостиница и ресторанчик, но осталось еще немного места, где можно было походить и пофотографироваться.

- Смотри, а там церковь, - я показала на два маленьких островка на горизонте. Один, с небольшим маяком, порос лесом, а на другом, на высокой скале, действительно виднелась церквушка. – Вот бы туда добраться.

Не прошло и пяти минут, как мое желание исполнилось. Всегда бы так! У пристани рядом с крепостью стояло несколько моторок, а большой плакат на хорватском, английском и русском языках извещал, что все желающие могут посетить острова Катич и Света Неделя – те самые, на которые я смотрела с башни.

- Мы желающие? – спросил Сергей. – Поехали?

- На острова? Садитесь, – загорелый парень в шортах и шлепанцах говорил по-русски с сильным акцентом, ослепительно при этом улыбаясь.

По пути выяснилось, что на острове не церковь, а часовня в честь чудесного спасения моряков, выбравшихся на этот клочок земли. Внутрь не попасть, зато снаружи можно позвонить в колокол – в память обо всех погибших в море.

Я болтала с хозяином катера, которого звали Драган, расспрашивая о жизни в Петроваце. Сергей больше помалкивал, думал о чем-то, глядя на приближающийся остров. О Милице? О том, что случилось ночью?

Она не показалась мне шлюшкой, готовой раздвинуть ноги перед первым встречным сразу же после знакомства. Тем более если это постоялец ее гостиницы. Что-то такое между ними определенно пробежало, я заметила еще вчера утром. А вечером… он злился на меня, она позвала. Ничего странного. И все-таки если б я была Сергеем и переспала с Милицей, на следующее утро чувствовала бы себя неловко перед Настей. Даже если это был мимолетный, ничего не значащий эпизод. Но, видимо, он воспринимал все иначе. Или… не было ничего? Тогда что он у нее делал полночи? О футболе разговаривал?

Черт, Настя, ты опять?! Какое твое дело, уймись уже!

- Идите, я подожду, - Драган набросил канат на причальный столбик.

Лестница оказалась крутой и очень высокой. Поднимаясь первой, я спиной чувствовала, что Сергей на меня смотрит. Остановившись передохнуть на повороте, резко повернулась и наткнулась на его взгляд. На секунду или, может, на долю секунды все замерло… и побежало дальше. Только дыхание чуть сбилось. Ну так мы уже этажей на десять поднялись, если не больше. Наверно, поэтому.

Вид сверху был великолепный. Даже без солнца, затянутого белесой хмарью. Море, горы, второй остров, поросший соснами, городок – все как на ладони.

- От края отойди! – скомандовал Сергей. Ограда на площадке у входа в часовню и правда была хлипкая. – Ну что, будем в колокол звонить?

На закрытую дверь с висящим на ней венком сверху спускалась веревка.

- Давай вместе? – Сергей поймал ее, оставив ниже свободное место для меня.

Над морем поплыл мягкий звон поминального колокола. Было в этом что-то такое, от чего защипало в носу. Необъяснимое, выходящее за рамки обыденного. Словно космос.

Пальцы Сергея сдвинулись, коснулись моих.

До этого, вчера и сегодня, он держал меня за руку, помогая перебраться через камни, подхватил, чтобы не упала, мазал спину кремом. Но это были какие-то… штатные прикосновения, рабочие. Без тени эмоций. Точно так же Драган помог мне выбраться из катера. Сейчас… пальцы дрогнули, и от них по всему телу разлетелись сотни крошечных серебряных брызг.

- На Катич выходить не будем, - сказал Драган, когда мы отправились ко второму острову. – Пристать негде. Да и делать там нечего. Только маяк, камни и деревья. Вокруг обойдем.

18.

Сергей

Дождь пошел, когда мы сидели «Pod lozom». Мелкий, нудный, наводящий сон. На завтра прогноз тоже обещал пасмурный день, но хотя бы без дождя.

- Может, съездим куда-нибудь? - предложила Настя. – В Бар или в Котор?

- Можно, - согласился я. – На чем? Ты машину водишь?

- Да. Но права не взяла. Первого числа заканчиваются, менять надо.

Десять лет стажа? Неплохо.

- И что за машина?

- Рено, - ответила, на секунду запнувшись. – Меган.

Да у нас, похоже, комплексы? Тогда не надо было про зарплату тридцать тысяч говорить. Или со зла контроль отключился? Ладно, не суть.

Если вчера Настя весь день шипела и злилась, то сегодня старательно соблюдала перемирие. Зато теперь клинило меня, и не на шутку. Конечно, я этого не демонстрировал – не в моих привычках. Но паршиво было так, хоть вой. Эпизод с Милицей при свете дня выглядел еще более тупым, чем ночью. Единственно верным шагом было не ходить к ней и четко обозначить дистанцию. На худой конец – выпить чашку кофе и уйти до того, как она сделала первый шаг. Потому что после этого никакой разницы уже не было. Переспать с ней или нет – на выходе оказалось бы одинаково паршиво.

Грызть себя не имело смысла. Что случилось, то случилось. Сцепить зубы и перетерпеть. Но внутри все равно бурлила серная кислота. Только, пожалуй, после «ёжей» немного отпустило.

Просмотрев все местные сайты прокатных контор и сделав несколько звонков, я обрадовал Настю:

- Фигли-мигли. Машин полно. От десяти до двухсот евро в день. Депозит от пятидесяти до тех же двухсот, причем можно даже наличкой.

- Но?

- Но на завтрашнее утро бронировать надо было хотя бы до обеда, сейчас уже поздно. Везде остался только люкс.

- Не, не надо люкс, - она сморщила нос. - Давай на автобусе. Мы когда мимо автостанции проходили, я видела автобус в Котор. А забронируем на другой день, еще куда-нибудь съездим.

Вечером я плотно сидел в интернете, изучая этот самый Котор вдоль и поперек. Мне всегда надо было знать заранее, куда идти, что смотреть, где поесть. Марьяну это раздражало. Она предпочитала направление «куда кривая выведет», и ей было абсолютно все равно, на что смотреть. Если пытался рассказывать, рассеянно кивала, но я не сомневался, что ей не особо интересно. Оставалось только гадать, что будет с Настей.

Утро, как и обещал прогноз, оказалось пасмурным и противно душным. Не лучшая погода для экскурсий, но чем-то же надо заниматься, если пляж отпадал. Мы удачно успели на автобус, и только когда уже отъехали, я заметил на ногах у Насти голубые пляжные шлепанцы.

- Умнее ничего не могла придумать? – поинтересовался мрачно.

- Пятку вчера натерла, - виновато ответила она. – Заклеила, но все равно много бы не находила в сандалиях. А в кроссовках жарко. Они не сваливаются. Шлепки.

Начало не предвещало ничего хорошего, и я заранее постарался настроиться на катастрофу. Всю дорогу Настя смотрела в окно, пыталась что-то фотографировать на телефон. Пейзажи действительно были красивые: море, горы, маленькие чистенькие деревушки. Ехали мы около часа, а когда вышли из автобуса, оказалось, что идет дождь.

Нет, даже не дождь. В воздухе висела мелкая водяная пыль. Зонт открывать не имело смысла, но за несколько минут лицо и волосы стали противно влажными. А вот Насте было хоть бы хны. Шла себе, то и дело поскальзываясь в своих дурацких шлепанцах на мокрых каменных плитах, крутила головой по сторонам.

- У нас такое постоянно, мы с детства привычные.

- Ну еще бы, - хмыкнул я. – У жителей Города-на-болоте вместо легких жабры. Они водой дышат.

- Тебе так не нравится Питер?

Видно было, что задета, но старается не показывать.

- Не-а, - честно ответил я. – Не нравится. Сыро, мрачно. Красивый, да, не поспоришь. Но какая-то холодная красота. Высокомерная. Как будто он на тебя сверху вниз смотрит.

Хотелось добавить «как ты», но сдержался. И так, похоже, намечался холивар. Но, к моему удивлению, Настя ограничилась вопросом:

- А ты, значит, коренной ма-а-асквич?

- Кореннее не бывает. По отцу предки в Москве с шестнадцатого века жили, по матери – с восемнадцатого. Это то, что точно известно, может, и раньше.

Мы прошли мимо порта, где стояло несколько огромных круизных лайнеров, и через ворота попали в Старый город. Сравнительно небольшой, но улочек и переулочков хватало, ходить можно было долго. Я рассказывал Насте обо всем, что прочитал накануне, и она, к моему удивлению – и, что уж там, удовольствию, - слушала, едва не раскрыв рот.

- Откуда ты все это знаешь? – прозвучало так по-детски, что не смог сдержать улыбку.

- Гугл в помощь. Ну и раньше знал кое-что. В теории. Изучал историю архитектуры. В МАСИ. Архитектурно-строительном.

- Ты архитектор? – глаза чуть не выпали на щеки.

- Строитель.

- А работаешь риэлтором?

- Занимаюсь экспертным сопровождением сделок. Чтобы клиент не купил при нашем посредничестве вместо дворца домик трех поросят. А ты?

19.

Настя

- Почему??? – возмутилась я, глядя на крепость высоко над городом – отсюда совсем крохотную. Намного выше, чем церковь на острове.

- По кочану! Настя, лестница мокрая и скользкая, подниматься часа полтора, а ты в шлепанцах. Если что, кувыркаться вниз придется долго.

- Сереж, ну хоть немножко. Я сфотографировать сверху хочу.

- Подъем платный, к твоему сведению. Давай скинем шешнадцать евро, немножко поднимемся, сфотографируем и спустимся. Да и что там фотографировать в такую погоду? Если уж так приперло, возьмем машину и приедем еще раз, когда будет солнце.

Мы немного поспорили и пришли к компромиссу. Поднимемся только до того места, где продают билеты. Я пообещала смотреть под ноги и идти осторожно.

Впрочем, это была пока еще не лестница. Узенькая улочка переходила в довольно крутой подъем, вымощенный булыжником. Шлепанцы действительно скользили, приходилось идти мелкими осторожными шажками, и икры тут же начали наливаться тяжестью.

По правде, я даже подумать не могла, что получу от поездки в Котор такое удовольствие. Сначала Сергей показался настолько скучным и занудным, что веселее было тереть на терке кирпич, чем проводить с ним время. Но как только я прекратила цепляться к каждому его слову и жесту, выискивая то, что подтвердило бы мое предубеждение, все оказалось вовсе не так ужасно. И даже наоборот.

Валяться целыми днями на пляже мне не нравилось. Я обожала незнакомые города. Чувствовала себя так, словно мне отдавали их на разграбление. Носилась хаотично, как молекула в броуновском движении, фотографировала каждую щель в двадцати ракурсах, громко восторгалась, лезла за запретительные барьеры и покупала всякую ненужную ерунду. Вовку это страшно злило. Если уж он соглашался на экскурсию, то только настоящую – с экскурсоводом или хотя бы аудиогидом в наушниках, а не на бестолковую, как он говорил, беготню.

В Петроваце накануне я себя еще сдерживала, да там и смотреть было особо не на что, но в Которе разошлась не на шутку. Потому что он оказался очень таким… моим. Серый, мокрый, с бродячими кошками. На одной частоте со мной. Если б еще не тапки эти ужасные. Но кто ж знал, что пойдет дождь и они будут так скользить.

Сергей на мое экзальтированное мельтешение реагировал спокойно. Без возражений шел следом и рассказывал кучу всего интересного. О Которе, о венецианской архитектуре. И я как-то неожиданно поняла, что чувствую себя с ним легко и непринужденно. Как будто мы давно уже знакомы. Возник, пожалуй, только один неудобный момент, когда он спросил, кем я работаю. Но, вроде, даже и не совсем соврала. Ну да, пишу на заказ. И как копирайтер тоже.

Хотя была еще одна неловкость накануне. Насчет моей машины. На Мегане, простеньком бюджетнике, я училась ездить в автошколе. Правду сказать язык не повернулся. Вовка при разводе заявил, что раз уж он виноват, судиться из-за мелочей не станет. Оставил мне квартиру и денег на счете столько, что ежемесячный процент набегал больше моей зарплаты. А еще Паршивца – синий Порше Кайен. Впрочем, для него это действительно были мелочи. Они с Лидкой сразу же купили себе дом в Парголово.

Подняться задарма получилось только до начала лестницы. У прохода под зонтиком сидел казенного вида мужичок, продающий билеты. И фотографировать оттуда действительно было нечего, разве что улицу, по которой поднимались. Сергей молча пожал плечами: а я говорил – убедилась?

Мы начали спускаться обратно, и это оказалось еще сложнее, чем идти вверх. Как я ни осторожничала, подошва проскользнула по мокрой брусчатке, нога поехала…

Как только Сергей успел меня поймать? Повернулся, подхватил, едва не упал сам, но удержался на ногах и еще крепче прижал к себе. Одна рука на спине, другая… пониже.

Вчера, когда мы звонили на острове в колокол и его пальцы коснулись моих, что-то такое пробежало. Не искра… искорка. Но я объяснила это себе тем, что все дело в обстановке. Где-то между серым небом и серым морем, высоко-высоко, и над всем - колокольный звон, переворачивающий душу. Но сейчас…

Все замерло внутри – или нет, обмерло. Затаилось. Сжалось в бесконечно малую точку. Я как будто даже и не дышала. Застыла, уткнувшись носом куда-то ему в шею. А потом вдохнула – и окунулась в его запах, от которого из головы вымело остатки мыслей.

- Нашли место обжиматься! – возмутился противный женский голос. По-русски. – Встали на дороге!

Сергей отпустил меня, я оглянулась. Толстуха в цветастом сарафане и белой широкополой шляпе с пыхтением карабкалась в гору. Интересно, она и правда собралась на самый верх? Не помрет по пути?

Мы отодвинулись, дали ей пройти. Посмотрели друг на друга.

Хотелось одновременно плакать и смеяться. В сумме получилась улыбка – наверняка жалкая и кривая.

- Извини… я… случайно.

Он явно собирался что-то сказать. Что-то ядовитое - судя по выражению, одновременно растерянному, испуганному и сердитому. Но не стал. Только буркнул:

- Настя, смотри под ноги. Пожалуйста!

Помедлил секунду и взял меня за руку. И стиснул пальцы так, что я жалобно пискнула. Хватку ослабил, но все равно держал крепко. Пока не оказались на ровном месте. И даже стало немного жаль, что теперь страховать меня причин не осталось. Может, еще разок поскользнуться? Нет, это был бы уже перебор.

20.

Сергей

Какой смысл врать, что я не смотрел на Настю с мужским интересом. Смотрел. И не только в первое утро. Хотя сама по себе она меня и бесила. Месяц с лишним без секса – полбеды, не такой уж огромный срок. Но когда запустишь руку женщине в трусы, а в последний момент по какой-то сложной идеологической причине дашь обратный ход, подсознание вполне объяснимо негодует, заставляя невольно искать другой объект.

Да и смотреть на Настю, вынеся за скобки ее надутую физиономию, было приятно. Эстетически и эротически. Милице она, конечно, проигрывала по очкам, но если не сравнивать, выходило очень и очень ничего. Я бы не назвал себя всеядным, скорее, наоборот. Толстухи особо не возбуждали, костлявые тоже. Настю кто-то, возможно, счел бы слишком худой, а на мой вкус все было как надо. Выпуклости, впадины и изгибы, которые так и просились в руку. Не постоянно просились, но бывали моменты, да.

Вчера и особенно сегодня, в Которе, я вдруг понял, что она мне интересна – и не только фигурой. Интересна этой своей многослойностью, изменчивостью, азартом. Едва прекратила шипеть, с ней стало приятно разговаривать, о чем-то рассказывать и чувствовать живой отклик. И это ее удивленно-восхищенное «откуда ты все знаешь?» - оно льстило и гладило самолюбие по шерстке. Почувствуй себя которским котом! Много ли мужчине надо? Нет, на самом деле много, конечно, но в некоторых ситуациях и этого вполне достаточно.

Не было только одного. Обычно я чувствовал, когда женщина меня хочет. Не обязательно даже так явно и откровенно, как Милица. Словно улавливал летучие феромоны желания, от чего в паху все наливалось теплом и тяжестью. Так вот Настю я в этом плане не интересовал. Ну что ж… как там у меня было в объявлении? «Интим строго по договоренности».

Об этом я думал все утро, пока мы ходили по Котору. В фоновом режиме. Рассказывая ей о соперничестве Котора с Дубровником и о Венецианской республике, о палаццо и мраморной штукатурке. А сам при этом старался не замечать, как шорты обтягивают ее попу, когда она наклоняется сфотографировать очередную кошку. Как проступают соски под майкой. Опускал глаза и прилипал взглядом к золотой цепочке на тонкой щиколотке.

Говорил себе, что мне это не нужно. Хотя бы уже потому, что не нужно ей. А как только, вроде бы, уговорил, она поскользнулась на мокрых камнях и оказалась у меня в руках. Неожиданно. Прижавшись всем телом. То есть это я прижал ее к себе, успев подхватить, но какая разница?

Она раскрылась на мгновение, потянулась навстречу – и тут же нырнула обратно в свою раковину. Выстроила пятиметровую каменную стену, захлопнула кованые ворота и подняла мост.

Это было очень странное чувство. Злость? Нет. Обида? Тоже нет. Досада, разочарование, недоумение? Черт его знает.

От кого ты прячешься, хотелось спросить. От меня – или от себя?

То легкое и веселое, появившееся между нами вчера и сегодня, исчезло. Вернулось напряжение – но происхождение его явно было иным. Все это напоминало обгоревшую на солнце кожу. Не больно, но лучше не трогать. А не трогать не получалось.

Раздражение вылезло за обедом, когда Настя без спроса полезла ко мне в тарелку. У Марьяны тоже была такая привычка. А я моментально становился псом, к которому в миску сунулась кошка. Сам мог отдать хоть все, но подобную бесцеремонность не выносил. Что мешает открыть рот и попросить? Промолчал, но мгновенно придумал страшную месть. Немного похожую на шутку с перцем. Такую же глупую.

Про которское мороженое писали на форуме Винского[1]. Не соврали. Это были не вазочки, а вполне так вазы. Примерно тройная порция. Ну, двойная точно. Мороженое, фрукты и взбитые сливки. От одного взгляда на этот кошмар слипалось все – от глотки до задницы. Настя, судя по выражению, тоже приобалдела.

Значит, ведерко можешь уговорить, да? Ну давай, вперед.

- Ой, Насть… Я, кажется, себя переоценил. Боюсь, не смогу. Придется тебе.

- Хочешь сказать, мне есть две порции?! – она вытаращила глаза и стала похожа на сову.

- Ну, можешь не есть. Но кошки, боюсь, тоже не будут. И с собой не заберешь.

Первая прошла бодро. С восторгом и закаченными под лоб глазами. Разве что не стонала от удовольствия.

- Точно не хочешь? – предложила, покосившись на вторую вазочку, где мороженое уже начало подтаивать. – Офигенно вкусное. В жизни такого не ела. Даже в Италии.

Ой, ну не ври ты, Настя! Даже если и была ты в Италии, в чем я сомневаюсь, нет в мире мороженого вкуснее итальянского джелато. Другое пробовать уже не обязательно. Посмотрю, как ты запоешь, когда второе прикончишь.

- А можно мне еще кофе? – не слишком уверенно попросила она, приступив ко второй порции. – Только не капучино, а черный. Большой двойной.

- Чего? – не понял я. – Это как?

- Москва! – фыркнула она. – Ни черта не знаете. Двойной дабл. Не думаю, что есть в меню, но если попросить…

Попросил. Сделали. Половину, запивая ядерным кофе, Настя кое-как осилила и остановилась.

- Слушай, тебе плохо не будет? – испугался я, уже ругая себя за эту выдумку. – Может, не стоит?

- Все нормально, - пробурчала она, запихнув в рот очередную ложку. - Очень вкусное мороженое.

Настя, а тебе правда тридцать лет? Не двенадцать? Ну ладно, в конце концов, я не заставлял. Хотелось бы знать только, что это – жадность или упертость?

21.

Настя

Показывали во времена моего детства мультик такой, «Чип и Дейл спешат на помощь». Про дебильных бурундуков. А еще там был мышь Рокфор, который при одном упоминании о сыре превращался в зомби-наркомана и не успокаивался, пока не пожирал этот сыр до последней корки. Вот так и я с мороженым. Если дорвалась – уже не остановиться. Пока не станет плохо. Или пока не кончится мороженое. Впрочем, подобные оргии я позволяла себе нечасто.

Было у меня подозрение, что Сергей устроил это специально. Заказал мне и себе, а потом сделал вид, что сам не может. Это он-то не может? Обжора! Такого убить легче, чем прокормить. Я же сказала ему, что запросто могу ведро мороженого смести. Ну и вот – на тебе, Настя, ведро. Жаль, меню забрали, можно было бы посмотреть, сколько граммов в этой порции. В Италии я покупала coppetta grande – коробочку с тремя шариками, вес каждого, в зависимости от места, от пятидесяти до семидесяти граммов. Тут тоже было, наверно, граммов двести. Плюс фрукты, взбитые сливки и шоколад.

Первая порция зашла на ура. Вторая – уже тяжелее. Пришлось заказать еще кофе. Судя по озадаченному виду Сергея, я не ошиблась. Наверняка рассчитывал, что я с пыхтением сдамся, а он победно доест оставшееся. Типа, шутка-самосмейка. Сам шучу, сам смеюсь. Черта с два! Сдохну, но сожру! А тебе, рожа-Сережа, потом придумаю, как отомстить.

Разумеется, я справилась. Хотя удовольствие под конец сошло на нет. Но оно вполне компенсировалось удовлетворением от его растерянности. Вот так-то! Настя Маевская не сдается! Нашел с кем бодаться!

И все бы ничего, если б не обратная дорога. Об этом я как-то не подумала. Кондиционер в автобусе не работал, окна не открывались, а поднятые люки в крыше не помогали. От духоты замутило сразу же, как только выехали из Котора. А когда поднялись на серпантин, от мелькания за окном начало подкатывать к горлу. Закрыла глаза – стало еще хуже.

Боже, как же я ненавидела в тот момент мороженое, автобус, Котор, Черногорию, весь свет и себя, но Сергея – в миллион раз сильнее. Особенно потому, что пришлось признаться. Не хватало только, чтобы вывернуло прямо там.

Он тут же встал, подошел к водителю и что-то тихо сказал, наклонившись. Тот кивнул, проехал еще немного и свернул в крохотный карман на обочине, где обрыв за ограждением прикрывали чахлые заросли.

- Пошли! – Сергей протащил меня за руку по проходу, выволок из автобуса и подвел к кустам. – Валяй!

- Уйди! – простонала я, пытаясь спрятаться за куст и при этом не скатиться туда, где далеко-далеко внизу плескалось море.

- Еще чего! Смотри, не свались. Не волнуйся, я отвернусь.

Полоскало меня долго. Все это время автобус стоял с открытыми дверями, пришлось умирать еще и от стыда за то, что пассажиры смотрят в окна, ругая нас за задержку.

- Все? – Сергей протянул мне бутылку воды. Когда только успел достать из моей сумки?

Я прополоскала рот, сделала несколько глотков, умыла лицо. Пару раз глубоко вдохнула и пошла за ним к автобусу. К моему удивлению, смотрели на меня с сочувствием, а вовсе не с раздражением.

- Лучше? – спросил по-английски водитель. – Если надо, говорите, еще остановлюсь.

А я ведь ему график сбила. С чего вдруг все такие милые? Здесь что, страна добрых самаритян?

- Сядь с краю, - скомандовал Сергей. – И в окна не смотри.

Я хотела возмутиться: какого черта, сначала заставил меня обожраться мороженым, а теперь строит тут из себя. Но промолчала, потому что сама-дура-виновата, повелась на подначку, как маленькая.

Сидевшая через проход основательно беременная женщина протянула пузырек с таблетками. Сказала что-то, сообразила, что я не понимаю, перешла на английский:

- Это от тошноты, возьмите. Запивать не надо. Беременным можно, я тоже принимаю.

Беременным? Я хотела сказать, что вовсе не беременна, но заметила краем глаза, как улыбается Сергей, прикрыв лицо рукой. Так, что едва морда не трескается.

Ну все, зараза, ты труп!

Бросив в рот таблетку, я поблагодарила и хотела вернуть пузырек, но женщина отказалась:

- Оставьте себе, у меня есть. И купите еще в аптеке, это без рецепта. Пригодится, вам ведь не скоро рожать. Наверно весной?

- В апреле, - ляпнула я наобум.

- Удачи!

Я незаметно впилась когтями Сергею под ребра, пытаясь выковырять почку. И прошипела тихо:

- Какого хрена? Что ты тут натрепал?

- То и натрепал, что жена беременна, токсикоз. А ты хотела идти потом пешком до следующей остановки и неизвестно сколько ждать следующий автобус? Слушай, перестань, больно же!

За секунду до этого я хотела его убить. Но представила, как мы плетемся по серпантину… и рассмеялась, уткнувшись лбом ему в плечо. Сергей приобнял меня, но тут же отпустил.

- What a nice couple[1]! – умиленно донеслось откуда-то сзади.

Лекарство помогло, тошнить стало меньше. Правда, чувствовала я себя от передоза сахара все равно скверно. Когда доехали и добрались до гостиницы, ушла к себе, предупредив Сергея, что откушу ему голову, если только заикнется об ужине.