Пари на Снежинку

Глава 1. Дан

— Новенькую к нам определили! — сообщил запыхавшийся Макс, влетевший в кабинет литературы прямо перед самым началом занятия.

— Это которая дочка новой директрисы? — спросила Мила Царева, поправляя стильную укладку, как будто за две минуты, в течение которых она ее не касалась, с ней могло случиться что-то непоправимое.

— Ага!

Одноклассники оживились. Все, кроме Ассоль. Я посмотрел на Астанину, которая, подперев ладонью щеку, листала томик Ахматовой до нужной страницы. Я был уверен, что из заданных на дом стихов она знает только названия. Свое литературное имя Астанина не оправдывала от слова совсем, на что, мне, впрочем, было положить большой и толстый. Я просто хотел ее трахнуть.

А она не хотела. Астанина была единственная, кто меня отшивал раз за разом, и это, знаете ли, царапало гордость не менее неприятно, как если бы кто-то поцарапал новенький, недавно подаренный отцом внедорожник. Потому что с девчонками проблем у меня не было от слова совсем. Я умел сделать им приятно — во всех смыслах, и любая в этом классе была бы рада выпрыгнуть из трусов, чтобы оказаться в поле моего зрения и в постели. Но не эта изящная темноволосая красотка как с обложки журнала. Иногда мне казалось, что она накладывает фильтр фотошопа перед тем, как выйти на улицу. Как иначе объяснить то, что она выглядит как фея даже на физре, когда все красные и потные?

— Дан, че-как? — плюхнувшийся рядом Матвей, мой лучший друг и по совместительству вроде как соперник (если бы он мог быть соперником), который сох по Астаниной чуть ли не с первого класса, совершенно безрезультатно.

— Ждем звонка и новенькую! — за меня ответил Артем, который очень, ну очень давно пытался влиться в нашу компанию. Тоже безрезультатно.

— Новенькую?

— Дочка директрисы! Забыл?

— А-а-а-а… Дан, что думаешь?

— Да ничего, — я наконец-то отвлекся от созерцания профиля Астаниной, посмотрел на парней. — А должен?

— То есть тебе пофиг на новенькую? Она же матери точно на всех стучать будет. Такая подстава в выпускном классе!

Я пожал плечами.

Нашего предыдущего директора сняли за взятку одним днем буквально перед осенними каникулами и с жутким скандалом. Точнее, скандал очень хотели прикрыть, но не получилось, в итоге это прогремело на весь город. А новая директриса, Ольга Васильевна Снежина, приехала из Москвы. Никто из наших всерьез не верил, что это можно сделать добровольно, потому что ну да, развивающийся, в принципе перспективный индустриальный город, но Москва! Поэтому теории строили самые разные: начиная от того, что ее поставили специально, чтобы за нами следить. Ну то есть не за нами, а за педагогическим составом, мало ли кто еще крысятничает, и заканчивая предположением, что там у себя в Москве она тоже здорово проштрафилась по какому-то поводу.

Увы, ни первому, ни второму подтверждений не нашлось. Снежина работала в одной из Московских гимназий, а потом внезапно уволилась прямо посреди года и переехала. Вместе с дочерью. Тоже как бы ни разу не подозрительно, ну да и хрен с ним. Меня никогда не интересовали чужие скелеты в шкафу, своих хватало сполна.

В класс вошла русичка, Милена Анатольевна, она же Милатольевна, и тут же прозвенел звонок.

— Точность — вежливость королей, — донеслось еле слышное сзади.

— Ты где вчера колупался, чтобы достать эту народную мудрость? — так же шепотом поддел кто-то.

— В трусах его бабушки!

По классу прокатился хохот, но под взглядами Милатольевны все стихло.

— Я рада, что вы с таким энтузиазмом встречаете меня и творчество Анны Ахматовой, — сказала она. — Поэтому сегодня постараюсь спросить с вас по максимуму. Но прежде чем мы начнем…

Она приоткрыла дверь.

— Лиза, заходи.

И в класс шагнула такая ослепительно рыжая девчонка, что даже пасмурный ноябрьский день за окнами перестал быть томным. Волосы у нее сияли, как будто она только вышла из салона, как огонь, как живое пламя. При этом в точности такие же ослепительно рыжие брови и ресницы как бы намекали, что краска тут ни при чем. А вот глаза были холодными, как две голубые льдинки, и взгляд — настороженный, сосредоточенный, тоже.

— Класс, знакомьтесь. Лиза Снежина, она теперь будет учиться с нами.

Снежинка. Почему-то именно это пришло мне в голову, когда я на нее посмотрел. Такая же холодная и искристая.

— Да мы уже в курсе, — выдал Макс, и русичка посмотрела на него в упор.

— Рада твоей осведомленности, Валентеев. Лиза, садись, а Валентеев первым пойдет к доске и расскажет нам про основные этапы жизни и творчества Анны Андреевны Ахматовой.

Снежинка огляделась и направилась прямиком к Астаниной, но та хлопнула сумку на свободное место. У нее всегда было крайне говорящее выражение лица, и ей не нужно было даже произносить: «Здесь занято», чтобы все услышали: «Пошла нахуй».

Впрочем, Снежину это совершенно не смутило, развернувшись, она оказалась в первом ряду. Рядом с Боровом, то есть Колей Боровиковым, которому предсказывали отличную карьеру и большие деньги на поприще борца Сумо.

Ее губы едва слышно шевельнулись, и я понял, что она сказала: «Привет». Но — без тени улыбки, а после Макс со скрежетом отодвинул стул и поднялся.

Глава 2. Лиза

Срываться посреди учебного года из города, который любишь с самого детства, из квартиры, которая была твоим домом, с двумя чемоданами и котом, орущим на протяжении всего перелета как младенец — это хард левел. Оказаться в день своего совершеннолетия не в ресторане с лучшими друзьями, а в самолете — полный отстой. Но я справилась. По крайней мере, мне хочется в это верить, а еще мне хочется верить в то, что все наладится. Может быть, не сразу, но у нас с мамой начнется новая жизнь вдали от того кошмара, в котором мы жили последние годы. Новая школа, новый класс… ну, ерунда. Тем более что учиться тут осталось чуть больше полугода. Сдам ЕГЭ, поступлю в универ, и там уже буду на равных с остальными. То есть с нуля знакомиться с однокурсниками и с обстоятельствами.

— Ты это… — шепчет парень, к которому я села. — Я как бы здесь не пользуюсь популярностью.

Киваю на красивую девчонку, которая меня отшила.

— Да я, судя по всему, тоже, — говорю с легким смешком.

— А… ну это Астанина, — отвечает он одними губами. — В ее круг в принципе нелегко попасть. Так же, как и к Царевой, у них тут вроде как две группировки. Кто кого круче. Дружить и с той, и с той выгодно. Ну…

Он чешет спину.

— И я бы тебе это советовал. Если не хочешь оказаться в аутсайдерах. Как я.

Аутсайдерство меня не страшит. Вообще-то я догадывалась, что мне не будут особо рады, потому что учиться в школе, где твоя мама — директор, это, знаете ли, не лучший вариант. Именно поэтому в Москве я училась в другом районе, а мама работала рядом с домом. Меня это не стремало, напротив. Даже так в меня умудрялись кидать предъявы, что у матери связи в Министерстве образования, что меня «тянут», и все такое прочее. Но если там таких предъяв были единицы, то здесь точно просто не будет.

— Ахматова является ярким представителем поэзии Серебряного века, — уныло вещал от доски мой одноклассник, — на ее жизнь и творчество наложили отпечаток детство и юность. Все это привело к тому, что она стала писать стихи… и стала известной. Но не сразу.

— Это все, что вы можете сказать про Анну Андреевну? — уточнила учительница. Она была высокая, настолько, что, мне кажется, могла бы стать капитаном женской команды по баскетболу.

— Она еще встречалась с Гумилевым, — неожиданно вспомнил парень. — И вышла за него замуж. А потом умерла.

Кто-то сзади коротко хохотнул.

— Трагично, — произнесла учительница.

— Очень!

— Трагично то, Валентеев, что если бы вы хотя бы слушали то, что я говорю, не говоря уже о том, чтобы записывать, сейчас у вас была бы совершенно другая оценка. И, что гораздо важнее, совершенно другое качество знаний. Садитесь. Османчев! Давайте вы расскажете нам об Анне Андреевне Ахматовой то, что вы сейчас рассказывали своему другу.

— Я не об Анне Андреевне Ахматовой ему рассказывал.

Я невольно обернулась на этот голос: такие типажи бывают в каждой школе и в каждом классе. Мажоры, считающие, что им все позволено, и любая деталь в образе этого парня просто кричала об этом. Темные волосы небрежно уложены, в глазах — превосходство, часы на руке явно намекают на то, что ему не приходится подрабатывать по вечерам.

— Еще одна трагедия…

— Но вам могу рассказать об Ахматовой.

Если бы на ее месте была мама, ему бы пришлось писать объяснительную, но здесь учительница пасанула. Просто сказала:

— Будьте любезны, — и опустилась за стол.

— Анна Ахматова родилась в семье потомственного дворянина и своими поэтическими наклонностями здорово засмущала отца. — Османчев вышел к доске, рассказывая на ходу, как будто сам был учителем. Он сунул руки в карманы и в целом выглядел расслабленным, в отличие от мявшегося перед ним у доски одноклассника. — Его здорово стремал тот факт, что его дочь — поэтесса, он считал, что это может опозорить дворянскую фамилию Горенко. Так Анна стала Ахматовой. Свое первое стихотворение она написала в одиннадцать лет.

Я почувствовала на себе его взгляд, и встретилась с ним глазами. От этого взгляда стало не по себе. Настолько не по себе, насколько возможно — почему-то по коже прокатилась сначала волна мороза, а потом стало жарко. Терпеть не могу, когда меня так пристально рассматривают, как будто я экспонат в музее. Не просто пристально, еще и нагло, как будто ему реально все можно. Из вредности не стала отводить взгляд, наоборот — вскинула бровь, пристально его рассматривая.

— Ахматова училась в Царскосельской женской гимназии, но ее успехи оставляли желать лучшего, — ко взгляду добавилась еще и усмешка.

— Что дает надежду Валентееву, — заржал парень, сидевший на соседнем с Османчевым месте.

Астанина закрыла лицо ладонью.

— Гарский, вас я тоже спрошу, не переживайте! — Милена Анатольевна кивнула. — Османчев, продолжайте.

— Нелюбовь к учебе не помешала Ахматовой так же закончить Фундуклеевскую гимназию после переезда, а вскоре она действительно познакомилась с Николаем Гумилевым, и у них все закрутилось. Снежина, пойдем на свидание сегодня.

Я расслабилась, когда он снова вернулся к рассказу о жизни Ахматовой, поэтому пропустила удар. А он получился точным — и взгляды, облепившие меня со всех сторон, не шли ни в какое сравнение с одним-единственным, обжигающим, острым и словно проникающим в самое сердце.

Визуалы

Знакомимся с героями )

Лиза

Дан

Дорогие девочки, мы начинаем! Добавляйте историю в библиотеки, ставьте звездочки, делитесь впечатлениями!

Несмотря на зиму, история обещает быть ну очень горячей, так что впереди у нас много огонька!

Полетели!

И - ловим подарочки! Промо на книгу "Несбывшаяся любовь"

https://litnet.com/shrt/-mpm

TkJWIWOj

SFYoIDLP

Глава 3. Дан

Я сразу понял, что оно того стоило. У новенькой даже холод из глаз ушел, тонкие брови взлетели вверх, чуть ли не до кромки волос, взгляд стал как у олененка, застигнутом в свете фар на безлюдной дороге — изумленным, непонимающим. На щеки плеснул румянец, делая Лизу еще более выразительной. На ней-то косметики было ноль без палки, но с таким «окрасом» казалось, что ей она не нужна вовсе. Почему-то обычно девчонки, выбирающие так называемую естественность, выглядят откровенно страшно, с ней это правило почему-то не работало.

Пухлые губы новенькой буквально призывали творить с ними совершенно непристойные вещи, а ее взгляд и подавно заставил член затвердеть в штанах. Я успел оценить ее фигуру, когда Лиза стояла перед всем классом. Наша форма, которая даже на Астаниной смотрелась не очень, на новенькой села идеально, подчеркивая образ отличницы. С мамой-директором она просто обязана быть отличницей!

Изначально в мой план даже не входило действительно идти на свидание со Снежинкой. Я всего лишь хотел заставить Астанину ревновать: ничто так не заряжает, как наличие соперницы.

Но теперь прикол со свиданием внезапно перестал быть приколом. Я понял, что совсем не прочь покатать Лизу на своем внедорожнике, а потом воплотить все те грязные фантазии, которые пронеслись в моей голове, на заднем сиденье этого внедорожника с этой хорошей девочкой.

Правда, ее изумления хватило на долю мгновения. В следующую секунду Лиза сдвинула брови и посмотрела на меня взглядом Снежной королевы. Холодным и высокомерным.

— Я не хожу на свидания с поклонниками Ахматовой, — ответила Снежинка и повернулась к русичке. — Простите, Милена Анатольевна, но Гумилев мне нравится больше.

Класс утонул в дружном смехе, даже у Астаниной приподнялись уголки губ.

А я нахмурился. Меня что, только что отшили? Меня?

Что эта Снежинка о себе возомнила?!

Я шагнул к первой парте и оперся на нее ладонями, склонился к Лизе ровно настолько, чтобы наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Она этого не ожидала, поэтому не успела отстраниться.

— Тогда ты тем более многое теряешь, — заявил я громким шепотом. — Мы бы могли заняться… литературой. Ты расскажешь мне про Гумилева, я — за что люблю Ахматову. Заодно сделаем домашку. Вместе.

Лиза глубоко вздохнула, отчего ее грудь приподнялась и натянула белую рубашку. Если бы не убийственный взгляд новенькой, решил бы, что она со мной флиртует, но нет, она дико разозлилась. Разозлилась за то, что я привлекаю к ней внимание? Но так получилось, Снежинка, что все, кто со мной, в центре внимания. Потому что я сам всегда в центре внимания. Смирись с этим.

— Спасибо, — сухо ответила девчонка, — но я предпочитаю делать домашку в одиночестве.

Я вскинул бровь, взглядом спрашивая: детка, ты вообще поняла, что сказала?

Класс вновь взорвался общим весельем, оценив шутку новенькой. А она расстроенно прикусила губу, кажется, только что осознав, как двусмысленно прозвучал ее ответ.

Парни с галерки принялись улюлюкать на мое предложение «обсудить поэтов», но все веселье, конечно же, нарушила русичка:

— Османчев, хватит паясничать и срывать мне урок! Или хочешь прогуляться к директору?

— Ну что вы, Милена Анатольевна? Я лишь демонстрирую, как могли развиваться отношения между Гумилевым и Ахматовой. Уверен, между ними все было с огоньком!

Снежинка зло посмотрела на меня, а я ей подмигнул.

— Возвращайся на свое место, Данил, — махнула рукой Милатольевна. — Царева, Нарина, предлагаю вам перестать смеяться и прочитать классу ваши любимые стихи Анны Андреевны наизусть.

Я мысленно отметил, что русичка проигнорировала выпад Лизы, а ведь новенькая тоже участвовала в срыве урока. Не хочет ссориться с новым директором? Я московскую выдру не боюсь, но и проблемы с отцом мне сейчас не нужны. Поэтому я вернулся на свое место и принялся катать ручку между пальцами.

— Дан, ты совсем слетел с катушек? — с тихим смехом поинтересовался Матвей. — Решил склеить новенькую прямо на уроке русского?

Я усмехнулся, но со стороны, наверное, получилось зверски. Вроде как хорошая мина при плохой игре. Давно меня так не выбешивала какая-то девчонка. Особенно такая! Скромница, отличница, с мамой-директором в анамнезе.

— Эй, Османская империя! Теряешь хватку! Как она тебя! — хмыкнул с соседней парты Макс. — Сказала, что лучше будет делать домашку одна, чем с тобой! — Он выделил «делать домашку одна», жирно намекая на то, что я пролетел с новенькой, как с Астаниной. Я с силой сжал челюсти, так, что на скулах заиграли желваки.

А в следующую секунду уже вжимал Макса лицом в парту.

— Османчев, Валентеев, немедленно прекратите! — Голосом Милены Анатольевны можно было разбивать бокалы, настолько высоко он взвился под потолок класса. — А ну марш к директору! Гарский, проследи, чтобы они дошли куда нужно, а не продолжили начатое в коридоре школы!

Пришлось выкатываться из класса под злобным взглядом русички, в дверях я обернулся на Снежинку, но она демонстративно на меня не смотрела. Гнев проник в мой организм словно какой-то змеиный яд.

— Эй Дан, я с тобой драться не стану, — поднял ладони Макс.

Глава 4. Лиза

Я еле досидела до конца урока, игнорируя собственные горящие щеки и шепотки и косые взгляды одноклассников. Как только Милена Анатольевна завершила урок, я подхватила учебник с тетрадью и ручкой, закинула рюкзак на плечо и поспешила прочь из кабинета.

Мне жизненно необходимо было подышать воздухом и побыть в одиночестве.

Я не ждала, что в новом городе, в новой школе и совершенно новом классе будет легко, но не представляла, что в свой первый день стану жертвой буллинга. Ведь именно этого добивался Данил Османчев! Высмеять меня, выставить полной дурой перед всем классом. Я даже мысли не допустила, что такой мажор действительно приглашает меня на свидание. Во-первых, я не из тех девчонок, к ногам которых упадет любой красавчик. Во-вторых, если бы он взаправду позвал бы меня погулять, то как минимум дождался бы перемены, а не вываливал приглашение у всех одноклассников на виду.

Придурок!

На что только рассчитывал? Что я запрыгаю от радости, потому что краш всея девчонок школы обратил на меня внимание? Я даже не удивлюсь, что они бегают толпами за этим богатым наглым холеным красавчиком! А ему об этом прекрасно известно, чем он и пользуется.

Я пролетела две лестничные площадки и не заметила. Только на первом этаже поняла, что несусь в сторону директорского кабинета. Поэтому мигом себя тормознула. Нет, в том, что Османчев с Валентеевым еще там, я сомневалась. Мама, скорее всего, провела воспитательную беседу и отпустила их с миром. До первого директорского предупреждения. Но если кто-то из одноклассников засечет меня входящей в ее кабинет, то решат, что я побежала к ней жаловаться. Я потом вообще не отмоюсь!

Да дело и не только в этом, а в маме. Она у меня только с виду скала, а в жизни женщина, которая тоже собирает себя по кусочкам на новом месте. Если прибегу к ней после первого урока, мама начнет расспрашивать, и тогда придется либо врать, что получается у меня ужасно, либо рассказать правду. Учитывая, как сильно мама меня любит, она как минимум расстроится. Чего мне хотелось бы меньше всего. Потому что я люблю ее так же сильно. Она достаточно натерпелась, чтобы нагружать ее своими проблемами.

Сама со всем разберусь. И с этим Данилом, и с одноклассниками. И с одноклассницами.

К слову об одноклассницах…

— Мила, ты сегодня идешь на физру?

Царева и Ко стояли возле дверей класса, где у нас по расписанию должен был проходить урок биологии, и тут же повернулись ко мне, стоило мне подойти после короткой прогулки по коридорам школы.

— Уже стукнула мамочке, Снежина? — ехидно поинтересовалась высокая шатенка, которая шушукалась с Царевой на литературе.

Они загородили мне дорогу, и я вздохнула с досадой.

— А надо было?

— Хочешь сказать, что ты не такая? — На этот раз вопрос принадлежал самой Царевой. Королева снизошла до простой смертной.

Подружки поддержали Милу дружным хихиканьем.

В Москве, в нашем классе никто никого не буллил, не пытался унизить или опустить. Мы вообще были дружны. Но это не означало, что я не умею за себя постоять.

— Просто говорю: дайте пройти.

Я почти протиснулась между Царевой и Нариной, но королева класса перехватила меня за локоть.

— Будешь стучать на нас своей мамочке и строить глазки Османчеву, узнаешь, какими «приветливыми» мы можем быть, Лиза!

Я сбросила ее руку и ответила, глядя ей в глаза:

— Я здесь для того, чтобы учиться, а не присматривать за вами, как воспитательница за детским садом, Мила.

Я все-таки проскользнула в класс и столкнулась с Астаниной. Королевой номер два. Или один? Кто их разберет!

Я в школе первый день, а уже успела нарваться на самых популярных парней и девчонок. Нервы у меня были на взводе, поэтому я быстро пробормотала:

— Извини, — и поспешила занять свое место рядом с парнем, у которого даже не успела имя спросить. Настолько была увлечена своим позором!

Как я могла ляпнуть эту дичь про домашку? В новой школе, в новом городе, в своей новой жизни. Я планировала не привлекать к себе внимания, я хотела просто спокойно доучиться, закончить последний класс. Я хотела оставаться незаметной. И уж точно я совершенно не желала того, чтобы какой-то мажор испортил весь мой план в самый первый день здесь!

Впрочем, мне вслед не прилетело: «Куда прешь!» или что-то в этом роде. Уже хорошо. Правда, я подозревала, что у Астаниной ай-кью больше, чем у Царевой, и она гораздо более темная лошадка.

Чего я не ожидала, так это того, что перед шестым уроком (все это время я игнорировала шепотки и даже вернувшегося на занятия как ни в чем не бывало Османчева с приятелями), которым у нас была физкультура, Астанина подойдет ко мне сама. Я успела переодеться в раздевалке, запихнула вещи в шкафчик и направилась в спортзал. Оказалась, не одна я такая быстрая: королева номер два догнала меня рядом с матами.

— Хочешь бесплатный совет? — бросила она лениво. — Не связывайся с Османчевым.

— Дай угадаю. Потому что он твой?

— Потому что он мудак, который считает, что ему все можно.

— Он не в моем вкусе.