Пари на Снегурище

1. Глава 1

Иду на пары и подсчитываю в уме, как бы мне свести дебет с кредитом в личных финансах. До Нового года две недели, а у меня ни подарков, ни традиционных деликатесов, ни нарядного платья, только долг за съёмную квартиру. Хорошо хоть родители забили морозилку под завязку. Всё боятся, что их любимое чадо похудеет.

Так, ладно, хозяйке в любом случае придётся платить, тогда что останется? Пара тысяч — негусто. С платьем я точно в пролёте. Какой хитропопый умник решил, что модная одежда для полных должна стоить, как крыло самолёта?! Нет, можно, конечно, и на рынке найти что-то своего размера, только будешь в этом выглядеть, словно тётка предпенсионного возраста, а не девушка двадцати лет, да ещё и учащаяся в одном из самых престижных вузов города. Престижный — это не там, где все умные, а там, где в кого ни плюнь, попадёшь в отпрыска богатенького папочки.

Не то, чтобы я завидую… Хотя кого я обманываю? Конечно, завидую. Потому что, вернёмся к нашим баранам, у меня всего две тысячи в кармане, а жить как-то надо. И питаться в столовке на что-то тоже надо.

Может, опять лечебное голодание попробовать? Скинуть вес не помогает — потом наедаешь ещё больше — зато временная экономия.

Вхожу в ворота «любимого» альма-матер и направляюсь к своему корпусу. Он у нас новенький, красивый. Построен всего три года назад, аккурат, когда я только поступила. До этого наш факультет ютился в здании бывшего детского сада, что дико бесило мажориков. Ну, так, по крайней мере, рассказывают.

Кстати, о мажорах, вот и они тут как тут. Догоняют и, подстроившись под мой шаг, идут рядом. Стас и Тарас — братья-двойняшки, но не близнецы, хотя и похожи. Изначально рыжие, но пытаются это скрывать, упорно крася волосы в тёмный цвет. Ну-ну, в сочетании с розовыми щёчками и веснушками выглядит это довольно нелепо. Прямо-таки двое из ларца — одинаковы с лица. У них даже фамилия подходящая к мультяшным героям — Ларьковы.

Любимое занятие этих двоих — приколы и злые шуточки, не считая, конечно, подкатов ко всем симпатичным девчонкам. Я, естественно, к этой категории не отношусь, так что меня они используют исключительно как объект для оттачивания тупого чувства юмора.

— О, Жиробасова, — лыбится Стас. — Привет.

— Чего?! — теряюсь от такой наглости.

— Я говорю: привет, Женя Басова. А тебе что показалось?

— Что ты придурок! — кидаю грубо и сворачиваю с асфальтированной дорожки на тропинку, протоптанную нетерпеливыми студентами с целью максимально срезать путь.

За спиной слышится дикий ржач. Ну-ну, дураком на свете жить – ни о чём не тужить. Веселитесь, мальчики, пока не аукнулось.

Подхожу к корпусу и замечаю ещё одного одногруппника — Ваньку Коршунова, стоит, дышит свежим воздухом прямо в затяг. И это у самого крыльца. Сколько уже штрафов с него содрали, а ему всё нипочём. Папа у него — большая шишка, министр чего-то там, вот и сходит всё с рук сыночку.

Он даже паркуется прямо у корпуса, а не как остальные, на парковке. Все равны, но кто-то ровнее, ага. Я его в верхней одежде ни разу-то и не видела. Зачем, если по улице на своих двоих он ходить не привык?

Вот и сейчас проветривается в одной шелковой рубашке и, естественно, без шапки. Была бы хоть шевелюра, как у Ларьковых, а то лишь ёжик тёмных волос. Видимо, отмораживать уже нечего, и так отмороженный.

— Привет, — решаюсь подойти. — Займи денег. Пожалуйста. После каникул отдам.

Ванька окидывает меня брезгливым взглядом и тянет лениво:

— Нету лишних.

Даже не спросил, сколько. Может, мне пятьдесят рублей на булочку не хватает. Ясно. Рожей не вышла. Это Панченой он может спокойно одалживать суммы с четырьмя нулями и не шибко потом требовать обратно, а мне до неё далеко: ни накаченных губ, ни силиконовых сисек, ну и размер, понятно, раза так в полтора больше.

— Ясно, — бросаю сухо, после чего разворачиваюсь и поднимаюсь по ступенькам на крыльцо.

Здесь, как всегда, толкучка. Какой-то парень пропускает по-джентльменски пару девчонок и заходит сразу за ними. Прямо перед моим носом. Прелестно. Получается, либо я – не дама, либо он — не мужик. В себе я уверена, значит, второе.

В гардероб очередь, встаю в хвост и, чтобы не вспотеть, пытаюсь снять пальто.

— Оу-оу, Басова, — слышится язвительный женский голос. — Не маши телесами, прибьёшь ненароком.

Поворачиваюсь на звук. Вероника, наша звезда, да ещё и со своими подружайками, Кирой и Маринкой. Хихикают, морща напудренные носы.

— Зачем тебе вообще верхняя одежда с таким слоем жира? — продолжает Вероника. — Если бы я была такой, как ты…

— Глистов выведи, и будешь такой, как я, — перебиваю, не дав закончить «умную» речь. — Только с жидкими волосюшками и носом картошкой.

Да-да, я тоже умею подмечать чужие недостатки.

— Ах ты... — хватает она возмущённо воздух.

А я, наконец, отдаю пальто гардеробщице и покидаю чудесную компанию. На банальные ругательства, летящие мне в спину, стараюсь не обращать внимания. Ничего там нового. Скукота.

Прежде чем подняться на нужный этаж, захожу в туалет поправить волосы. Они у меня длинные и густые, а ещё вьются, так что без укладки я напоминаю больше бешеного льва со взъерошенной гривой.

Уже достаю любимую расческу-массажку и примеряюсь к своей шевелюре, как слышу из дальней кабинки характерные ахи-вздохи:

— Да, Рома, да, — стонет томный женский голос.

Так теряюсь, что роняю расчёску в раковину, чем, естественно, создаю громкий «бумс».

— Ой, — вскрикивает девушка в кабинке. — Здесь кто-то есть.

— Тебе не всё равно? — ворчит герой-любовник, в голосе которого я опознаю одногруппника Ромку Шпилёва.

Дальше кабинка начинает ходить ходуном пуще прежнего, а я вылетаю из туалета, как пробка от шампанского. Придётся тащиться в другую уборную из-за этих извращенцев. Не могли до дома дотерпеть? Или хотя бы до машины.

Доплетаюсь до аудитории перед самым звонком, а тут меня уже ждёт наш староста Виталя Холопов.

1 (2)

Первой парой семинар. У меня уже заработан автомат, так что собираюсь просто отсиживаться на задней парте. Выступать с докладами будут те, у кого хвосты и пропуски, а это практически вся группа.

Илья Фёдорович — один из немногих преподавателей, кого не купишь за деньги. К девчонкам он ещё более-менее снисходителен, тем более их у нас в группе немного — всего пятеро, включая меня, а вот парням придётся потужиться, чтобы получить допуск к сессии.

— Итак, господа, — тянет он, поглаживая седую бородку. — Кто желает начать? Дубов, прощу.

Мишка, которого я за цвет волос про себя окрестила Мальвиной, идёт к трибуне и раскладывает на ней листы. Потом начинает читать, явно впервые видя текст, потому как спотыкается на каждом втором слове. Будь моя воля, я бы таких и близко к институту не подпускала. По нему даже ПТУ не плачет, ведь там тоже мозги нужны, чтобы учиться, а у Дубова их нет. Серьёзно. Его отцу было бы гуманнее сразу купить диплом, и не мучить ни сыночка, ни преподавателей. Даже внешний вид выдаёт Мишкино ай-кью с потрохами: синяя чёлка почти полностью закрывает левый глаз, в ухе серьга в виде жеста из поднятого вверх среднего пальца, ну и завершает образ тату на шее в виде японского иероглифа, означающего «мастер». Мастер чего? Корявых понтов?

—… Получил название… — мямлит жертва высшего образования, — эко… экзистанци…

Кто-то из Ларьковых решает подсказать со своей первой парты:

—… анальный.

— Анальный, — повторяет Дубов, и аудитория взрывается хохотом.

— Экзистенциальный, — поправляет Илья Фёдорович.

— Я так и сказал, — бурчит Дубов и переходит к следующему абзацу.

Все ржут, а я усиленно давлю зевоту и пытаюсь не заснуть прямо на парте. Отвлечься от сонного состояния помогает внезапно открывшаяся дверь, которая в нашей аудитории расположена как раз в конце кабинета, то есть у задних парт.

Ванька Коршунов просачивается, пригнувшись, будто всерьёз надеется, что его не заметят. Дышать воздухом меньше надо. Пришёл ведь к институту ещё раньше меня, а на пару явился только после звонка. Вон даже Шпилёв и то успел после своих приключений в туалете.

Ванька падает на ближайшее свободное место, то есть за одну парту со мной, и только после этого выпрямляется.

А дальше всё стандартно — вся группа, кроме выступающего, от скуки утыкается в телефоны. Даже сам Илья Фёдорович нет-нет да поглядывает в гаджет, хоть и делает вид, что внимательно слушает.

Коршунов строчит в мессенджере, словно машинистка со стажем. При этом переглядывается и обменивается жестами то с Ларьковыми, то с другими пацанами, и всё это с такой хитрой улыбочкой. Что же они там обсуждают?

Дубов заканчивает блеять и, получив заветное «хорошо», тащится обратно на своё место. А Илья Фёдорович озвучивает следующего:

— Коршунов Иван, пожалуйста.

Ванька чуть ли не подпрыгивает от неожиданности. Впопыхах кидает телефон на стол и, схватив листы с докладом, идёт к кафедре.

Чат продолжает мелькать сообщениями.

Борюсь с любопытством целых пять секунд и всё-таки решаю заглянуть в переписку одним глазком. Придвигаюсь гаджет чуть ближе и незаметно провожу пальцем по экрану, пока он не погас.

Гуф: Несерьёзно, детский сад.

Кабан: Двадцать?

Гуф: Полтинник.

Снулый: Хрена се ставки.

Zuma: Я за. Хоть азарт будет.

Ясно, опять на что-то спорят. Любимый способ спускать папины денежки. Где уж тут занять одногруппнице. Интересно, кто скрывается за никами? Визуально по присутствующим не определить, все как на подбор строчат что-то в телефонах.

Гуф: Для кого-то здесь это и не деньги.

Zuma: Тогда так: победителю все остальные моют машину. По очереди.

TG: Весь год. Лично. Без автомойки.

Снулый: Совсем, что ли?! Я на такое не подписываюсь.

Zuma: Не уверен в себе, не участвуй. Зато какая мотивация!

Кабан: А известно, кто это будет?

Гуф: Нет. И в этом самый кайф.

Кабан: Прикинь, если преподша.

Zuma: Слышал, вроде кто-то из первокурсниц. Дают дорогу молодым.

Кабан: Тогда я согласен.

Zuma: Это не точно. За что купил, за то продаю.

Гуф: Какая, нафиг, разница с таким призом?! Ссыкло пусть отваливается.

TG: Можно и преподшу.

Снулый: Прямо завалить? А если она страшная? (блюющий смайл).

TG: Афродизиак в помощь.

Кабан: Срок?

Zuma: Стандартно месяц?

TG: Пруфы только видос. В фотошоп мы все умеем.

Zuma: Как ты, млин, это себе представляешь?

TG: Достаёшь в процессе и снимаешь.

Гуф: Для семейного архива, ага.

TG: Тебе не по? Оправдываться ещё.

Кабан: Тогда операцию «Снегурка» объявляю открытой.

Гуф: Погодь. Кое-кто ещё доклад читает.

TG: Ага. С таким видом, будто что-то понимает. (смеющийся смайл).

Zuma: (три смеющихся смайла)

Кабан: (смайл в очках).

— Достаточно! — раздаётся голос преподавателя, и я сама вздрагиваю, как тот Коршунов.

Тут же выключаю экран и отодвигаю чужой айфон подальше, сама же утыкаюсь в свой дешёвенький гаджет и делаю очень скучающий вид.

А что я? Я ничего.

***

Звучит звонок, и Илья Фёдорович обращается к старосте:

— Составьте список присутствующих и занесите мне на кафедру.

После чего покидает аудиторию, а Виталик, демонстративно проклиная тот день, когда согласился на свою почётную должность (ну-ну, можно подумать), высматривает одногруппников и записывает фамилии на листок.

— О, Басова, — доходит он до моей скромной персоны. — Тебя можно сразу за двоих считать.

Помещение взрывается дружным хохотом, кто бы сомневался.

1 (3)

После второй пары иду в столовую. Денег кот наплакал, но желудок не в курсе и устраивает революцию. Да, можно было бы брать что-то из дома, вот только один раз я уже попробовала так сделать, и больше не хочется.

Всё из-за Веронички с её подпевалами, устроили настоящее представление по поводу моих контейнеров с котлетами, аж до сих пор от злости зубы сводит. Сами ничего не жрут и другим не дают, жертвы анорексии несчастные.

Беру дешёвый салат из свёклы, пару кусков хлеба и с этим эконом набором двигаюсь к кассе.

— О, Жорик снова на диету села, — слышится рядом.

Опять «любимые» одногруппники: Ромка Шпилёв и Мишка Дубов, хихикают так, что столовые приборы на подносах подпрыгивают в унисон весёлому хрюканью.

— Фигуру бережёшь? — продолжает язвить Шпилёв. — Только вот стратегия у тебя, Жор, неправильная. Чтобы сберечь такую фигуру, нужно есть и есть.

Ну да, этот точно худеть не собирается, полный поднос всего: и первое, и второе, и компот. Вон какую сосиску выбрал, в рот не влезет.

Ухмыляюсь и отвечаю не менее едко:

— Я смотрю, ты, Шпилёв, тоже стремишься компенсировать недостатки тела едой.

Тот возмущённо хлопает глазами, а я демонстративно отворачиваюсь. Слава небесам, подходит моя очередь, и становится не до этих придурков.

Расплачиваюсь, и дальше начинается квест по поиску свободного места. Все как-то резко оголодали, не протолкнуться.

— Женька! Басова! — скандирует Лёшка Белов. — Давай к нам.

Оцениваю собравшуюся рядом с Беловым компанию: Холопов, Коршунов и Вероничка. Прелестно.

— Здесь как раз два стула свободных, аккурат для тебя, — ржёт Холопов в дополнение.

Отворачиваюсь и иду в другую сторону. Лучше стоя буду есть, чем с этими.

За спиной, правда, в этот раз не ржач, а бухтение и перепалки. Мне всё равно.

Вскоре замечаю весёлую разношёрстную компанию у окна и, о чудо, среди студентов есть преподаватель, ну, по крайней мере, вид у дамы в очках именно такой, преподавательский. А, значит, молодёжь будет вести себя прилично. То, что надо.

— Свободно? — спрашиваю, кивая на пустой стул рядом с училкой.

— А то, — отвечает она.

Ну и как это понимать? Да? Нет?

— Садитесь-садитесь, — пищит миниатюрная блондиночка по другую сторону заветного стула и на всякий случай отодвигается подальше. Ну-ну, не то как задену её своим мощным телом.

Всё. Можно, наконец, спокойно усмирять взбунтовавшийся живот. Моему ликованию нет предела. А компания-то уже пообедала и теперь просто обсуждает что-то животрепещущее. Будто другого места нет, ей-богу.

— Может, дед Жара, а не Мороз? — выдаёт долговязый парнишка. — Или такое уже было?

— А то, — снова выдаёт тот же ответ преподша (любимое выражение, что ли?). — Года три назад ещё зашло бы, но сейчас никого таким не удивишь.

— По старинке совсем не вариант? — тянет рыжий пацан. — Классика всегда в моде.

— Где? В детском саду? — снова бурчит «А-то»совна. — Ну?! Где ваши идеи? Где креатив?! Новый год на носу, а у нас ни сценария, ничего.

Доедаю последний кусочек хлеба и боковым зрением ловлю на себе заинтересованный взгляд блондиночки. Не боись, малая, тебя не съем.

— Наталья Петровна, — тянет она тоненьким голосочком. — У меня, кажется, есть идея, только…

— Ну! Не томи, — загораются глаза преподши.

— Я это… потом скажу.

— Да что за секреты?! Маша, некогда нам уже играть в игры.

Та снова переводит затравленный взгляд на меня, давая понять, что я здесь лишняя. Ладно-ладно, поняла.

Тут же поднимаюсь и чешу с подносом к приёмнику грязной посуды. Секретничайте, ребятки, на здоровье.

***

Остаток учебного дня проходит более-менее спокойно. Никто меня больше не трогает, разве что Белов снова подкатывает за домашкой, правда, наткнувшись на мой убийственный взгляд, тут же отваливает. Какой понятливый мальчик.

Звенит звонок. Жду, пока все покинут кабинет, и только после этого сама выхожу в коридор. Правда, не успеваю сделать и пары шагов, как слышу своё имя:

— Женя, подождите, — ко мне подходит та самая преподавательница из столовой, которую я сама для себя окрестила Атосовной. — Уделите минутку?

Интересно, когда это она успела узнать моё имя? Хотя, если знает, где меня искать, значит, и имя не секрет.

— Да хоть две, — шучу, а сама с ужасом прикидываю варианты, что ей могло от меня понадобиться.

— Меня зовут Наталья Петровна. Я руководитель театральной студии «Дебют». Дело в том, что нам очень нужна ваша помощь.

О как. Нет, я ещё по тем разговорам поняла, что готовят они то ли новогоднее представление, то ли программу праздника, в общем, творческие ребята, но чтобы им понадобилась я?!

— Реквизит таскать? — скептически вскидываю бровь.

— Нет, — смеётся Наталья Петровна. — Конечно, нет. Пойдёмте, сейчас я вам всё объясню.

Она хватает меня за плечо и тянет за собой. А дамочка-то не из робких, меня ещё попробуй сдвинь с места. Ладно, иду. Как-то глупо артачиться.

В итоге спускаемся этажом ниже и заходим в небольшой кабинет, обычно в таких проходят занятия по подгруппам.

— Присаживайся, Жень.

Ух ты, как она быстро перешла на «ты».

— Так вот, — произносит Атосовна, как бы извиняясь, — в чём собственно суть вопроса. Нам нужна Снегурочка. И ты просто идеальный вариант.

— Чего?! — тяну ошарашенно. — Я?!

— А то! Выйдем, так сказать, за рамки стандартов. Помнишь высокого, худощавого парня за обедом? Это Антон, наш Дед Мороз. А ты — прекрасная нестандартная Снегурочка.

Вот оно что. Дрищ и толстуха. Обхохочешься.

— Народ посмешить решили? —произношу презрительно. — Простите, я забесплатно клоуном не работаю.

Говорю это просто на автомате, не подразумевая никаких смыслов, тем неожиданнее мне услышать в ответ:

— Ну почему же бесплатно? Всем актёрам выплачивается гонорар. Небольшой, но всё же деньги. Это раз. А два — клоунов не держим. Цирковая студия в пятом корпусе обитает, клоунада — это к ним.

1 (4)

Дома объедаюсь макаронами по-флотски и шлифую обед чайком с маминым вареньем. Наконец-то нормальная еда, а не то розовое недоразумение из столовки.

В тепле и сытости клонит в сон. Мысли о том, что скоро снова придётся собираться и пилить в универ, удручают. К вечеру ещё и, как назло, разыгрывается метель, убивая напрочь желание высовывать нос из дома. А ещё в голову лезут сомнения, правильно ли я сделала, что согласилась на всё это. Оно мне вообще надо? За гроши каждый день морозить себя любимую. Эх, всё-таки надо.

И хотя явка сегодня вроде как необязательна, тревога за будущий сценарий заставляет поднять попу с дивана. На самотёк такое пускать нельзя — насочиняют там ламбаду в исполнении Снегурки с какими-нибудь зайчиками, а мне потом позорься. Нет уж! Проконтролирую.

В итоге собираюсь и сквозь вьюгу иду в универ.

Дверь в аудиторию открыта, так что все обсуждения творческой компании слышно ещё в коридоре:

— Дед Мороз весь год не ел, подарки он купить хотел, — вещает тоненький голосок блондинки.

— А Снегурка обломила, всё на тортики спустила, — подхватывает мужской голос.

Боже, ещё и в стихотворной форме?! Это же, получается, даже не сымпровизировать, только зубрить.

— Неплохо-неплохо, — хвалит эту ахинею Атосовна.

Являю себя народу, и гул голосов тут же стихает, все смотрят на меня удивлёнными глазами, будто не звали сами в обозначенное время.

— Женя, — руководительница первая отмирает и расплывается в улыбке. — Как здорово, что ты пришла. Давай знакомиться с нашим коллективом, а точнее, с небольшой его частью.

Всего я насчитываю пять человек, не считая Атосовны. Думала, будет больше. Хотя это же только подготовка сценария, а не репетиция спектакля. Наверное, больше пока и не нужно.

— Это Маша, — представляет блондиночку Наталья Петровна, и та приветливо машет мне рукой. — Наш генератор идей. Это Коля, — на сей раз салют мне шлёт рыжий парень. — Наш главный стихоплёт.

— Антон, — сам представляется долговязый, — Ну здравствуй, внученька.

Ржёт, но, в отличие от моих одногруппников, как-то по-доброму. По крайней мере, плюнуть в лицо ему не хочется. Просто весёлый раздолбай.

— И тебе, дед, — произношу, подходя ближе. — Весь год не ел котлет.

— Воу, нормально, — загораются глаза рыжего Кольки. — Наш человек.

Все смеются, и обстановка сразу разряжается. Нормальные ребята, по крайней мере, с виду.

Ещё двое — это Артур, отвечающий за музыкальное сопровождение, и Динка — потомственная Баба-яга, в том смысле, что играет эту роль из года в год.

Дальше они снова возобновляют обсуждение, наперебой предлагая новые идеи. Гогочут, спорят, иногда даже спрашивают моё мнение.

— Вроде норм, — пожимаю плечами.

Что мне ещё сказать, не вульгарщина и то ладно.

— А Кощея нужно сделать мускулистым, раз уж рушим стереотипы, — вдруг озаряет идеей Машку. — Такой будет весь в обтягивающем чёрном костюме, чтобы все рельефы видно было.

— Ну-ну, только я что-то не припомню качков в нашей труппе, — тянет скептически Динка.

— Можно костюм с мускулами из поролона, — подкидывает идею Колька. — Ну, знаете, типа Бетмена на детских утренниках.

— Давайте сначала попробуем найти настоящего, — говорит Атосовна. — Там же слов почти нет, украсть Деда Мороза большого ума не надо. Любого студента можно привлечь.

— Можно в нашей же качалке и поспрашивать, — лыбится Машка.

— Отлично! — подытоживает Атосовна. — Всё ищем Кощея. Кто найдёт, тому печенюшка.

Час пролетает незаметно. Шутки, прибаутки и даже чаёк с конфетками. А ничего так у них, бодренько. И дело хорошо спорится, столько всего придумать за короткое время – таланты. Даже грустно как-то становится, когда начинаем расходиться.

— Жень, ну ты же понимаешь, что назад дороги нет? — останавливает меня Наталья Петровна. — Сценарий пишется, завтра с тебя снимут мерки и начнут шить костюм.

— Не бойтесь, не подведу, — отвечаю серьёзно и выхожу из кабинета.

И тут же вздрагиваю, замечая в коридоре братьев Ларьковых. Эти-то чего здесь ошиваются? Окружили Машку и пройти не дают. Та морщится, но что-то объясняет им, кивая в мою сторону.

И, надо же, обе физиономии «любимых» одногруппников комично вытягиваются, когда они синхронно прослеживают за её взглядом.

Иду мимо, гордо задрав нос, пока меня не останавливает голос Стаса:

— Басова, ты что, правда Снегурочка?!

А глаза буквально из орбит вылезают от удивления. Вот такой нежданчик, ага.

— Да, — отвечаю с покерфейсом, мол, «что в этом такого?»

— Ничего не понимаю, — морщится Стас.

— Перевожу на язык ущербных, — ухмыляюсь язвительно. — Снегурище. Так понятнее?

Ты же, убогий, иначе меня и не воспринимаешь. Облегчу задачу.

— Пипец, — тянет Тарас, зыркая на офигевшего брата.

Вот только ответить тот ничего не успевает, подходит Атосовна и, одарив друзей-товарищей подозрительным взглядом, произносит грозно:

— Какие-то проблемы, молодые люди?

— Нет, — отвечает за них Машка. — Это мои знакомые. Просто интересуются новогодней программой, думают идти – не идти.

Руководительница тут же меняет гнев на милость и расплывается в улыбке, довольная, что кого-то ещё, кроме её театралов, интересует постановка.

— Программу мы не разглашаем, это сюрприз. Но будет весело, не сомневайтесь.

— Вообще не сомневаемся, — тянет Тарас, всё ещё ошарашенно пялясь в мою сторону.

Отворачиваюсь и двигаю вперёд. Остальные тоже не отстают, так что на крыльцо мы выходим всей толпой.

— Ладно, покеда, — прощаюсь и спускаюсь по ступеням вниз.

— Завтра будь обязательно, костюмер снимет мерки, — кричит вдогонку Машка.

— Помню.

Напоследок бросаю взгляд на одногруппничков: те стоят в сторонке и оба трещат по мобильникам с хмурыми лицами. Что это им приспичило резко?

Хотя мне же лучше, а то ведь, как пить дать, попрутся к парковке, где оставили свои тачки. И я туда же: через главные ворота ближе к дому. Не то чтобы боюсь этих придурков, но терпеть очередные насмешки нет никакого желания.

Глава 2

Утром следующего дня, как обычно, выхожу в универ и сразу же у подъезда натыкаюсь на клумбу с ногами, в том смысле, что кто-то держит большой букет роз, и лица не видно.

Ой, лучше бы его и дальше не было видно, потому что, едва веник отклоняется в сторону, по голубой чёлке я тут же опознаю Мишку Дубова.

— Привет, это тебе, — огорошивает он меня.

Ей-богу, хочется развернуться, зайти обратно в подъезд и подождать, пока глюк развеется.

— Так вроде не девятое мая, чтобы цветы возлагать, — отвечаю едко.

— При чём тут девятое мая? — хлопает Мишка удивлёнными глазами.

— Потому что, Дубов, в День Победы возлагают цветы к обелиску. А ты меня только так и называешь.

— Да не «обелиск», а Обеликс, вот ты ду… эм… думаешь нестандартно.

Сам дурак. Знаю я прекрасно, кто это, и почему удостоилась чести называться сим именем. Опять моя фигура покоя не даёт.

— А, да? — включаю дурочку. — Прости, пожалуйста. А Обеликс — это что?

— Не «что», а «кто». Персонаж такой.

— Какой?

— Слушай, Басова, что ты пристала? Цветы возьми, тяжёлые пипец.

— Так зачем ты их пёр сюда, если тяжёлые?

— Тебе подарить! — рычит Мишка. — Приятное хотел сделать.

— Ааа, ясно.

Нифига, блин, не ясно! Что вообще происходит?! Это какой-то пранк? Сейчас из-за угла выскочит кто-то из его друзей с камерой? Достали! Придурки.

— Прости, Миш, у меня аллергия на розы, — говорю и тут же начинаю притворно чихать. — Убирай скорей!

— Куда?! — выпучивает он глаза.

— Куда хочешь! — закрываю нос шарфом и бегу прочь не оглядываясь.

Фух, кажется, отделалась. Нафиг надо просмотры им на рутубе увеличивать.

И только я успокаиваюсь после пережитого шока, как снова замечаю странности. Параллельно со мной по дороге ползёт чёрная спортивная машина. Кто-то следит за мной, или у меня просто паранойя? Ответ на этот вопрос появляется вместе со знакомой физиономией, высунувшейся из открывшегося со стороны водителя окна. Шпилёв, мать его!

— Прыгай, подвезу, — лыбится он, аки пиранья. Аж жутко становится.

Ну точно сговорились. Совместный прикол решили устроить.

Окидываю взглядом его машинюшку. Крутая, конечно. Двухдверка. Стоит, наверное, космических денег. Только вот если я в такую и залезу, то уж точно не смогу выбраться.

— Я, Шпилёв, люблю, когда у парней большие, — произношу деловым тоном. — А у тебя… смех на палке.

— Чё? — оскал сменяется гримасой обескураженности. — Опять ты про это? Всё у меня нормально! Никто в постели не жалуется.

Эм… «Опять» — это о чём? А, блин, дошло. Про вчерашнюю сосиску вспомнил. Ну прости, Шпилёв, так уж совпало.

— Я про машину, вообще-то, — обиженно отворачиваюсь. — Но рада, что никто не жалуется. Езжай скорее, может, успеешь кого-нибудь осчастливить до начала занятий.

И тут же на всякий пожарный сворачиваю от дороги в небольшую рощицу. Получится крюк, зато без приключений.

До самых ворот института иду более-менее спокойно, но вот стоит войти, опять начинается ерундистика.

Ко мне подходит Виталик, наш староста, и по-свойски, приобнимая, закидывает руку на плечо…точнее, пытается, рука останавливается где-то промеж лопаток.

— Слушай, Басова, а как тебе КВН? Любишь такое?

— Допустим, — произношу растерянно. Опять хренотень творится.

— На следующей неделе приезжает команда «Коты подворотни». Сходим?

— Там цена билета невменяемая, — говорю, продолжая офигевать. Где нищий Виталик и где столичные «Коты»?!

— Ради тебя я достану.

Что. За. Хрень. Творится?!

И тут нас догоняет Лёшка Белов. Господи, ещё один!

— Холопов, мы, кажется, договорились, — наезжает он на Виталика. — Или ты русский язык плохо понимаешь?

— Не понимаю, о чём ты, — кидает в ответ староста.

— Так. Отойдём?

— Да пожалуйста.

Они сваливают в закат, а я, наконец, вздыхаю свободно. Похоже, Холопов забыл условия прикола. Хотя какие там могут быть условия? Всё это больше похоже на какое-то соревнование. Точно. Кто первый доведёт Жиробасину до нервного тика. Или нет, кого первого пошлют «на».

Захожу в наш корпус и двигаю к гардеробу. Хотя, точнее будет сказать, в хвост очереди. Но и тут меня ждёт сюрприз в виде Стаса Ларькова. Надо же, сегодня он один, куда Тараса потерял? Они же никогда не расстаются.

— Басова, привет, — выдаёт Стас, пытаясь стянуть с меня пальто. — Пошли, там Тарас занял, ждать не придётся. Уже кучу народа вперёд пропустил.

Так, ясно. Вот и нашлась пропажа. Когда же они все угомонятся?!

— Я вспомнила, мне в главный нужно забежать, — бурчу, пятясь назад. — Вы меня не ждите. До звонка не успею.

Блин, даже гадости нет больше сил придумывать. Только бы смыться поскорее.

Выхожу на крыльцо, а там, ну ёкарный бабай, Коршунов. Опять прохлаждается на морозе.

— О, как удачно, — хватает он меня за руку и оттаскивает подальше от входа. — Ты вчера занять просила. Прости, на мели был. Теперь всё норм, сколько нужно?

— Нисколько. Нашла уже.

— Ну, может, ещё надо? Новый год скоро. Платье, бусики — расходов много.

— Буду иметь в виду, — произношу скороговоркой и опять спасаюсь бегством обратно в корпус.

Ура! Придурочной парочки не видать, значит, поверили и двинули в аудиторию. Тем не менее решаю в очереди больше не стоять, там ведь ещё где-то ходячая клумба на подходе и вся остальная компания тоже.

Снимаю пальто и, перекинув его через руку, иду к дальней лестнице. По ней мало кто ходит, так что есть шанс остаться незамеченной.

Поднимаюсь на первый пролёт и слышу сверху знакомые голоса. Чёрт! Братья Ларьковы решили воспользоваться этим же путём. Замираю и прислушиваюсь, пытаясь определить, вверх они идут или вниз.

— А прикинь, Снегурку сменят, — вещает Тарас. — Машка сказала, только сели за сценарий.

— Значит, зря тут всё выкобениваемся перед Пумбой, —отвечает Стас. — Но лучше бы сменили. Гуф, блин, зараза, упёрся, как осёл, что условия пари неизменны. Извращенец хренов.

Глава 3

Утром голова трещит так, будто ей всю ночь играли в футбол. А ещё подташнивает, особенно когда я захожу на кухню попить водички. На еду не то что смотреть, думать о ней не могу. Нет, нельзя столько сока пить за раз, будет теперь мне наука.

И тут я замечаю тетрадь, ту самую на сорок листов. Точно, мы же её всю заполнили. Начинаю пролистывать и понимаю, что одной тетрадки-то не хватило, исписана даже корочка, а ещё внутри пара сложенных листов а-четыре, и они тоже исписаны мелким почерком. Н-да, чтиво перед сном будет занятным.

С горем пополам привожу себя в порядок и выхожу из дома. А возле подъезда… Па-ба-бам! Опять букет на ножках.

Я тут же отворачиваюсь и закрываю рот рукой, чтобы сдержать рвотные позывы, а всё потому, что это съедобный букет из копчёных колбасок и прочей хрени. Дубов, мать его, решил, что на это у меня уж точно нет аллергии.

— Привет, — высовывается синяя челка, а вместе с ней и сам Мишка. — Это тебе. Круто, да?

Снова перевожу взгляд на шедевр кулинарного искусства, и мне становится совсем дурно. Я пулей проношусь мимо неудачливого ухажёра и иду дальше, жадно хватая ртом морозный воздух.

— Эээ, Басова, — доносится возмущённый голос Дубова. — Я не понял, что опять не так?

Всё не так! Моё состояние не так. Ваше пари, что б его, не так. И внедорожник, перекрывающий мне дорогу, тоже не так!

Передняя дверь открывается, и Лёшка Белов ловко выпрыгивает из своего автомобиля.

— Жень, привет. Я тут мимо проезжал…

— Спасибо, я пройдусь, — отсекаю поток вранья и, обойдя железную махину, иду дальше.

Вчера запах ёлочки в его машине мне очень даже зашёл, но сегодня я не готова нюхать что-либо кроме свежего воздуха. Надо проветриться. Однозначно. А мальчики пусть помаринуются. Ничего, больше ценить будут… или беситься, что тоже хорошо.

До универа, к моей великой радости, дохожу без приключений. Правда, у корпуса меня встречает Ванька Коршунов. Сегодня он не предаётся вредным привычкам, а ждёт кого-то.

— Привет, — впивается он мёртвой хваткой в моё плечо, заставляя остановиться. — Дело есть.

А потом утаскивает в сторону подальше от крыльца. Ууу, какая конспирация. Дело, видать, серьёзное.

— Хочу, чтобы ты сходила со мной на одну важную встречу, — произносит Ванька и нервно поджимает губы. — Не бесплатно, конечно, я заплачу.

О, как! Дать взаймы не получилось, решил предложить честный заработок?

— Почему я? — удивляюсь почти искренне. — Вероничку вон попроси или Панчину.

— Не тот формат встречи. Мне не кукла нужна, а умная девушка, способная поддержать беседу.

Ух ты! А он молодец. Комплимент бьёт прямо в цель. Начни он петь о моей «изюмистой» внешности, послала бы нафиг. А тут… Не знала бы истинной подоплёки, повелась бы сто процентов.

В голове всплывает Танюхин совет пользоваться моментом. Хм. Почему бы и нет? Если встреча, конечно, в общественном месте. Деньги мне всё ещё нужны, и получу я их за услугу, так что угрызений совести не будет.

— Сколько? — уточняю немаловажный вопрос.

— Эмм. Десять. Хватит?

— Вполне. Где и когда?

— Сегодня в ресторане «Рококо». В семь вечера.

Вау, дорогое заведение. Говорят, туда очередь на полгода вперёд. Хотелось бы глянуть, чего там такого необычного.

И тут сквозь туман в голове я вспоминаю, что обещала Танюхе помочь с пельменями. Блин!

— Прости, сегодня не могу, — говорю, и сама же себя готова придушить. Ну когда ещё такая возможность представится?

— Хорошо, завтра, — легко корректирует планы Ванька.

Интересненько. Что же за важная встреча такая, которую можно перенести на раз-два?! Может, хочет заехать за мной, но до ресторана не довезти?

— Доберусь сама, — говорю, отсекая такой вариант событий. — Встретишь у входа. И да, деньги вперёд.

Коршунов ухмыляется и тут же, достав из кармана телефон, принимается в нём что-то нажимать. Вскоре мне приходит оповещение о пополнении счёта. Вот и прекрасно.

Теперь хоть от спектакля отказывайся, за те же деньги замучаюсь слова учить. А тут всего один поход в ресторан, и вуаля. Хотя… не буду Снегурищем, не будет и лафы. Нет, определённо, нужно идти до конца. Тем более интересно, что ещё придумают мальчики.

А мальчики-то тут как тут. Стас с Тарасом подходят прямо к нам и хмурятся, бросая недобрые взгляды на Коршунова. Конкурент номер один, как пить дать.

— А что это вы тут делаете? — спрашивает Стас.

— Обсуждаем когерентную концепцию, — отвечаю с серьёзной миной.

— Чего?! — Тарас смешно выпучивает глаза и вопросительно косится на Ваньку.

— Что надо, то и делаем, — огрызается Коршунов. — Идите, куда шли.

— На пары шли, — тянет Стас, не разобрав, что это был не вопрос. — А вы не идёте?

— Идём, — говорю, бросая взгляд на часы в телефоне. Так и опоздать недолго.

— Я попозже, — произносит Ванька, давая понять, что ему спешить некуда.

Позёр.

У гардероба как всегда толкучка, сильно не пообщаешься, а вот когда поднимаемся по лестнице, ребятки решают предпринять очередную попытку завоевать сердце Снегурки.

— Сегодня на заднем дворе конкурс снежных фигур, — говорит Тарас. — Пошли с нами?

О. А я-то понять не могла, что за уродливые деревянные короба портят вид родного универа. Оказывается, потенциальные снежные шедевры. Наверное, будет прикольно, только вот… Танюхины пельмени, что б их!

— Не могу, обещала подруге помочь, — вздыхаю грустно.

— А давай, мы тоже поможем, — предлагает Стас. — Вчетвером-то всяко быстрее получится, чем вам вдвоём.

Мои же вы лапочки! Знали бы, на что подписываетесь, сто раз бы подумали, прежде чем предлагать помощь.

— Ну не знаю, — тяну неуверенно. — Я спрошу. Если подружка согласится…

— Согласится, конечно! — уверенно говорит Стас. — Ты ей мою фотку скинь.

Эмм… Кажется, логику этих двоих мне никогда не понять. О чём они вообще?! Какая, нафиг, фотка?!

И пока я подбираю слова, чтобы вежливо отказаться, Стас шустро достаёт телефон и отправляет мне себя любимого через мессенджер.

Глава 4

— Что значит, припоздаешь?! — ору в трубку возмущённо. — Я, вообще-то, не одна, а с двумя дебилами.

Вот Танюха коза, сама назначила время, а теперь не успевает. Какое-то дополнительное занятие у неё нарисовалось в техникуме. Потом ещё добираться на перекладных целый час.

— Дома бабушка будет, начинайте без меня, — пыхтит подруга на ходу. Явно куда-то спешит. — Только не отпускай их. Я же умираю, как хочу посмотреть на твоих ухажёров.

— Ладно, — бурчу в ответ. — Но постарайся побыстрее.

Отключаю телефон и сворачиваю в нужный двор. Живём мы рядом, буквально в квартале друг от друга, так что до места добираюсь быстро.

Мальчики, заметив меня, тут же выскакивают из автомобиля, лица их в кои-то веки серьёзные. Надо же, прямо решительно настроены помочь дамам. Странно это как-то, совсем не вяжется с образом вечных подкольщиков.

— Куда идти? — спрашивает Тарас.

— За мной, — командую и направляюсь к подъезду.

От услуг домофона Танюха с бабушкой отказались, а немногочисленным друзьям просто сделали дубликат магнитного ключа, решив, что выйдет это дешевле, чем платить каждый месяц за обслуживание.

— Четвёртый этаж, — оповещаю братцев, ступая по лестнице.

— А лифта нету, что ли? — бурчит недовольно Стас.

— Это хрущёвка так-то, — поясняю для отсталых.

— А разве лифты тогда ещё не изобрели? — удивляется Тарас.

— При царе уже были, — блещет знаниями его брат. — Но тут реально почему-то нет.

Подкатываю глаза, еле сдерживаясь от жеста «рука-лицо». Похоже, рассказывать про эпоху тотальной экономии при строительстве дешёвого, но доступного жилья просто бесполезно.

Кое-как под бубнёж и кряхтение мы добираемся до квартиры.

— Ух ты! — восклицает Стас, прилипая к дерматину, которым обита дверь. — Это же, как в музее СССР.

— Точно, — добавляет Тарас. — Мама нас туда таскала в прошлом году. Прикольный здесь дизайн под ретро.

Пока я в недоумении хлопаю глазами, слышится клацанье открываемого замка, и вскоре дверь отворяет Надежда Алексеевна, Танюхина бабушка.

— А вот и помощнички, — поправляет она очки с массивными линзами, при этом мило улыбаясь вставной челюстью. — Ну здравствуйте.

— Э-э-э, драсти, — мямлят хором Ларьковы.

А потом Стас громким шёпотом обращается уже ко мне:

— Не думал, что твоя подружка настолько старше тебя.

Прыскаю от смеха и решаю скорее исправить ситуацию:

— Баб Надя, это мои одногруппники Стас и Тарас. Мальчики, это Надежда Алексеевна, бабушка моей подружки. А сама она подойдёт попозже.

— Фух, — облегчённо выдыхает Стас. — Пронесло.

Что именно пронесло, даже знать не хочу, поэтому спешу втолкнуть братцев внутрь и сама захожу следом.

— Куртки на вешалку, — поясняет Танюхина бабушка. — А шапки на рогах оставьте.

— Чё?! — Тарас комично ощупывает свою голову.

Давя в себе смех, забираю у него шапку и закидываю на оленьи рога, расположенные над входом.

— Офигеть! — тянет восторженно Тарас, после чего поднимает руки и с большим энтузиазмом ощупывает необычный предмет интерьера.

— Нравятся? Это дедовы, — с гордостью произносит Надежда Алексеевна (оно и понятно, дед был славным охотником), а Тарас тут же одёргивает руки как ошпаренный.

— Эмм… А сейчас он где? — спрашивает Стас настороженно.

— Кто?

— Ну… он, — тычет пальцем в рога.

— Рога сняли, тушу в расход, — пожимает плечами старушка и идёт в сторону кухни.

Эти двое обмениваются меж собой испуганными взглядами, а потом Стас шепчет, обращаясь ко мне:

— Она деда завалила, что ли?

— Мальчики, — произношу мученически. — Давайте хоть сегодня без этих ваших шуточек.

А бабуля уже кричит с кухни:

— Тапочки не забудьте! И быстро мыть руки.

Достаю тряпичные тапки с полки и бросаю перед гостями.

— А это обязательно? — морщится Тарас, рассматривая изрядно поношенную пару в цветочек.

— В этой квартире свои правила, — произношу строго и указываю взглядом на рога.

Ребятки от испуга тут же без пререканий впрыгивают в тапки, и я веду их в санузел.

Хотя «веду» — громко сказано. Дверь в ванную расположена практически здесь же, в коридоре.

Вообще, квартирка, конечно, старенькая, и ремонт по ней давно плачет. Но Танюхе пока не до него. Ей государство должно дать жильё как сироте, вот туда она и собирается вложить все накопления. И жить потом вместе с бабулей, а эту хрущевку сдавать студентам, до универа тут рукой подать. Вот только очередь таких, как она, нуждающихся, стоит колом и почти не двигается. Но надежда умирает последней.

— Прикол! — восклицает Стас. — Окно в толчке.

4 (2)

Входим на кухню, а там у раковины на широком противне возвышается целая гора перемытого мяса. Неплохие такие кусочки, свинина с белым краешком сала, говядина розовая и ровненькая, умеет же Танюхина бабушка находить на рынке самое лучшее.

— Это что за нафиг?! — орет тем временем Стас, отступая обратно в коридор.

Черт! Точно, они же не в курсе, для чего мы тут все собрались.

— Это будущие пельмешки, — хватаю его за руку, не давая сбежать. — Делать которые вы сами вызвались.

— Ааа, так это не это… — выдыхает Стас облегчённо.

А мне уже хочется взвыть от таких помощников.

— Так, разбираем сигнальные жилеты, — протягивает баба Надя фартуки.

Облачаться в них Ларьковы не спешат, приходится мне взять инициативу в свои руки. То есть помогаю и надеть, и завязать, и даже по плечу хлопаю ободряюще, мол «сочувствую, мальчики, но деваться некуда».

— А вы ведь только с занятий, — всплёскивает руками старушка. — Голодные же поди. Сейчас я вам рассольничка налью.

И вот теперь глаза братьев действительно полны ужаса.

— Не-не-не, мы в столовке были недавно, — спешит остановить её Тарас.

— Я тоже только поела, — добавляю от себя. — Попить бы разве чего-нибудь. В горле пересохло.

— Конечно-конечно, сейчас всё будет.

Надежда Алексеевна начинает суетиться, а я хватаю пацанов за руки и шепчу строго:

— Так, или вы ведёте себя нормально, или валите домой.

— Что ты быкуешь? — возмущается Стасик. — Предупреждать просто надо. С такой расчленёнки любой попутает, она же сама сказала про тушу в расход.

Мы все разом замолкаем, потому что бабуля протягивает нам стаканы в фирменных подстаканниках от РЖД.

— Вот. Целебный напиток, — поясняет она. — Токсины выводит на раз. Полезно и для ума, и, чего уж там говорить, для фигуры тоже.

Мальчики смотрят на жидкость цвета янтаря скептически, но всё же решаются попробовать.

— М-м-м, вкусно, — расплывается в улыбке Тарас и тут же большими глотками опустошает стакан. — Можно мне ещё?

— Конечно, — баба Надя отходит к столу и возвращается с трёхлитровой банкой в руках. — Подставляй тару.

— Это что?! — отпрыгивает Тарас за спину брата. — Оно живое?!

Блин, он что, реально чайный гриб видит впервые? В какой пробирке растили этих парней до двадцати лет?!

— Конечно, — гордо подтверждает Надежда Алексеевна. — Живое, натуральное! Он у меня как раз размножился, я вам с собой дам, будете выращивать дома. Только банку верните потом!

Тарас зажимает рот руками и тут же с выпученными глазами бежит в ванную комнату. Вскоре из неё доносится вполне ожидаемое «бу-э».

— А по-моему, прикольно, — пожимает плечами Стас. — Возьму, буду малого дома терроризировать.

— Малого? — переспрашиваю в непонятках.

— Ну… я же на целых двенадцать минут старше.

— Это всё ваша столовская еда, — с видом эксперта выдаёт баба Надя, не разобравшись в истинной подоплёке внезапного недомогания. — Готовят не пойми из чего, а вы травитесь. Вон как скрутило бедолагу.

Разубеждать её никто из нас не решается.

Пока младшенький обнимается с советским фаянсом, старшенького старушка тут же берёт в оборот.

— На вот, собирай, — высыпает перед ним металлические детали.

— Что собирать? — тупит Стас.

— Дык мясорубку же. Что ещё?

— Эмм… а схема или инструкция к ней прилагается?

— Чему там прилагаться? — ворчит хозяйка. — Чай, не автомат Калашникова. Хотя и его собрать — раз плюнуть.

— Давайте, я, — вклиниваюсь, понимая, что толку от некоторых не будет. — А Стасик луком займётся.

Пока ставлю втулки на место, слышу, как одногруппник получает новое задание:

— С подоконника возьмёшь кантарик, а я лук достану.

Стас послушно идёт к окну и зависает на добрые полминуты. Немудрено, там у них столько добра, считай, ещё один мини-стол, заваленный всем, чем можно.

— Басова, — поворачивается он в мою сторону. — Ху из «кантарик»?

— Фиговина с крюком и цифрами, — поясняю, а сама вставляю нож и накладываю на него металлическую решётку. Всё это дело тут же закрепляю прижимной гайкой.

— Ясно… ещё одно пыточное устройство.

Он, наконец, находит супердевайс и снова возвращается назад.

— За кольцо держи, — слышу за своей спиной старческий голос. — Шкалу же перекрываешь.

Посмеиваюсь, а сама тем временем прикручиваю мясорубку к столу. Когда заканчиваю, в кухню, о чудо, входит бледный, но живой Тарас.

— Ну это, — мямлит он, косясь то на сырое мясо, то на злополучный гриб в банке. — Чего тут помогать?

— Иди-ка ты приляг, болезный, — говорит баба Надя. — Мы уж как-нибудь без тебя.

4 (3)

Тараса я всё-таки решаю чем-нибудь занять, а именно, уступаю ему своё место.

— Вот такими кусочками режешь, — поясняю строго. — Не больше, и не меньше. Потом кидаешь в мясоприемник.

— Да понял-понял, не дурак.

С последним утверждением я бы поспорила, но приходится одобрительно кивнуть.

Пристраиваюсь рядом с Танюхиной бабушкой и режу почищенный ею лук на четвертинки.

— Ай! У-у-у-у! — раздаётся внезапный вопль за спиной.

Боже, дай мне сил. Кидаюсь к этим ненормальным и вижу, как Тарас сжимает пальцы правой руки в левой ладони.

— Ты нахрена мне пальцы мелешь? – орёт он на брата.

— А ты нахрена их суёшь, куда не надо? — орёт тот в ответ.

— Да я пропихнуть хотел, — возмущается Тарас.

— Пихать тёлке будешь, придурок!

Не выдерживаю и решительно пытаюсь переорать этих двоих:

— Успокоились оба!

Выдёргиваю у Тараса его же руку и изучаю на предмет повреждений.

— Прищемил, ничего страшного. До сессии заживёт.

— А вот, Женюшка, не скажи, — подходит к нам баба Надя. — Был у меня пассажир как-то, полкой руку прижал, тоже думали, ерунда. А оказалось — перелом.

— А что теперь делать? — чуть ли не плачет этот убогий.

— Зафиксировать пока, — поясняет Надежда Алексеевна знающим тоном. — К твёрдому предмету примотаем, а вечерком врачу покажешься.

Она тут же встаёт на табуретку и лезет в шкафчик над холодильником, чтобы достать рулончик лейкопластыря. Потом берёт чайную ложку, и, разместив её на среднем прищемлённом пальце Тараса черпалом вверх, щедро приматывает по всей длине и даже вокруг кисти делает пару витков для надёжности.

— Ах-ха-ха, — ржёт Стасик. — Росомаха недоделанный.

Тарас в ответ на это посылает братца, выставив вверх средний палец. Учитывая, что именно к нему прикреплена ложка, выглядит это мощно.

— Сам иди! — оскорблённый Стас повторяет неприличный жест, только по сравнению с Тарасом выходит жалковато.

— Ха, салага, — стукает тот брата по лбу злополучной ложкой.

А я снова не сдерживаюсь:

— Да уймётесь вы, наконец?!

Парни замолкают и несколько секунд просто пыхтят, испепеляя друг друга взглядами.

— Я, вообще-то, тоже пострадал, — Стас показывает мозоль на руке, которую успел натереть мясорубкой. — Так-то нифига не просто ручку крутить.

— И что? — подкатываю глаза. — Тебе туда поварёшку примотать теперь?

— А можно? — загораются надеждой его глаза.

Не отвечаю. Просто стою и считаю про себя до десяти.

— Пластырь кончился, — извиняюще произносит баба Надя. — Так что придётся бинтовать.

— Только давайте без твёрдых предметов, — всё-таки вношу ясность. А то от этих дебилов всего можно ожидать.

Когда все болезные получают первую медицинскую помощь, мы возобновляем работу над фаршем.

Ручку теперь крутит Тарас, орудуя левой конечностью, а мясо нарезает Стас. Я периодически подкладываю лук и вовремя опустошаю миску. А ещё выполняю роль надсмотрщика, пресекая любые разговорчики на корню.

Благодаря такой суровой дисциплине вскоре у нас образуется пустой противень и внушительная гора фарша. Ну а финишным аккордом становится возвращение домой Танюхи.

— А вот и я, — весело произносит она, входя на кухню.

И лица братьев Ларьковых тут же удивлённо вытягиваются.

— Фигасе, вы это… — начинает Стас, но замолкает.

—… Одинаковые, — продолжает его мысль беспардонный Тарас.

Ну да, ещё одна жиробасина. Не ожидали, мальчики? А зря.

— Да вы тоже не сильно-то отличаетесь друг от друга, — ржёт подруга, ни капли не обидевшись. — Я Таня.

— Тарас, — лыбится Ларьков младший и протягивает в знак приветствия… ложку.

— Станислав, — присоединяется к ложке перебинтованная конечность.

— Эммм… — тянет Танюха, лицезрея увечья, — Если вас тут удерживают силой, мигните левым глазом три раза.

— Если кому-то и надо моргать, — бурчу недовольно, — То только нам с Надеждой Алексеевной.

И тут Танюха ахает, замечая мясорубку.

— Бабу-у-уль! — тянет она страдальчески. — Электрическая же есть! Как так-то?!

— Ну да, — отвечает баба Надя. — А потом по счётчикам платить замучимся. Экономить надо. Чай, не для того помощников звали.

— Ладно, — машет рукой Танюха. — Поздно пить боржоми. Что у нас с тестом?

— Дык я уж всё вымесила, — говорит Надежда Алексеевна. — Вот в кастрюле ждёт.

Кастрюля, к слову, больше напоминает бак с крышкой, но кого интересуют подробности?!

— Это сколько же тут пельменей получится? — тянет Стас, с ужасом глядя на гору фарша.