Пеньки: пробуждение греха

ЧАСТЬ 1. НАЧАЛО КОНЦА

23-е мая 2020-го года.

Фёдор Афанасьевич стоял над, распластавшимся на полу по среди его хибары, Олегом, преисполненный гордости за проделанный труд.

— Хе-хе-хе, — рассмеялся он. — Видимо, ещё на что-то гожусь…

За более чем тридцать лет старик наблюдал подобную картину уже столько раз, что давно перестал испытывать какие-либо чувства по отношению к своим жертвам. Даже к тем, с кем был знаком лично. Просто рабочий момент, не более. Но сейчас, беря во внимание, что на кону стояла его жизнь, Фёдора Афанасьевича переполнял неподдельный восторг.

«Один… Остался всего один…»

Вдруг, дверь позади него распахнулась. Старик обернулся. В помещение, вальяжно, будто к себе домой, вошли три уродливых голых карлика. Комната моментально наполнилась невыносимым гнилостным зловонием.

— Я всё сделал, — радостно отчитался Фёдор Афанасьевич. — Можете забирать.

«Лепреконы», не глядя на старика, подошли к Олегу, принявшись пристально разглядывать мужчину без сознания.

— Да, этот подходит, — произнёс одноглазый вожак выродков.

— Отлично! Надеюсь, хозяин будет счастлив.

— Ага, будет. Не сомневайся…

— Замечательно. Если хозяин счастлив, то и я счастлив. Хе-хе-хе.

— Ох, Федя, — карлик посмотрел на старика, натягивая на физиономию мерзкую, способную вызвать тошноту у каждого, кто её увидит, улыбку, — кажется, ты меня неправильно понял.

— В каком смысле? — радость Фёдора Афанасьевича начала медленно растворяться в воздухе, сменяясь тревогой.

— Приветствую вас, господа! — разлетелся по дому, ещё один голос. Высокий, спокойный и одурманивающий.

«Нет… Почему он здесь? Я ведь справился. Я успел!»

Фёдор Афанасьевич повернул голову. По старым скрипучим доскам, медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, ступал жуткого вида зверь. Размером с медведя и кошачьей мордой, чудовище, натянув зловещий, от уха до уха, оскал, оголяя острые, похожие на пилу, зубы, приближалось к старику. Его угольно-чёрная шерсть едва заметно колыхалась при каждом шаге, а длинные когти гнетуще постукивали по полу.

— П-приветствую… А… а вы тут… какими судьбами? — спросил взволнованный Фёдор Афанасьевич.

— Как это какими?.. — сказал Баюн, обходя старика. — Человек, верой и правдой служивший господину на протяжении тридцати лет, уходит в отставку. Разве ж мог я пропустить столь знаменательное событие?..

— В отставку?

— Да, Фёдор Афанасьевич, вы были важным звеном нашей общины. Но, увы, всё имеет свой конец.

— Нет-нет, подождите, я… я ведь почти выполнил свою часть уговора.

— Почти…

Кот не спеша приближался к Олегу.

— Позволите? — обратился он к «лепреконам».

Карлики резво расступились, да бы не стоять у зверя на пути.

— Послушайте, мне осталось всего одна жертва, — сжавшись, упрашивал старик, — Ещё пара дней и всё будет сделано. Всего пара дней…

— Сожалею, Фёдор Афанасьевич. Наверное, больно сходить с дистанции перед самым финишем. Но таков ваш удел.

— Но… но как же так?

— Не знаю, что вам на это ответить.

Только сейчас старик начал осознавать, что, кажется, это, действительно, его финальная точка.

— Что будет с ним? — Фёдор Афанасьевич кивнул в сторону Олега.

— Займёт ваше место, полагаю, — произнёс Баюн, обнюхивая мужчину на полу.

— А если он не согласится?

— Согласится… — кот поднял свои большие круглые жёлтые глаза на старика, словно гипнотизируя хозяина дома. — Вы все соглашаетесь…

26-е августа 1974-го года.

Свадьба Саньки и Ларисы выдалась, что надо. Гуляли всем селом! Праздновать решили на поляне близ Пеньков. С каждого дома взяли по столу, чтоб места всем хватило, и расставили их в форме огромной буквы «П». Мужики, по случаю праздника, зарубили пару дюжин кур. Женщины наготовили кучу еды. Дядя Вова достал из закромов весь самогон, который был. Ох, как же он рыдал …

Начиналось всё спокойно. Народ расселся. Фёдор, отец жениха, произнёс тост, заставивший прослезится даже самых чёрствых и суровых мужиков. Затем, после возгласов «Горько!» новоиспечённые муж и жена слились в довольно целомудренном поцелуе и остановились, когда гости досчитали до семи. Только после этого селяне, наконец-то, взяли стаканы, чокнулись, сделали первый глоток и понеслось…

Через пару-тройку часов праздник превратился в настоящую вакханалию. Кто-то успел подраться, кто-то – уединится на сеновале, кто-то – уснуть мордой в салате, а кто-то – наблевать в тазик с картошкой. Дядя Вова, приложив все усилия, чтобы как можно меньше самогона попало в чужие рты, «умер» почти в начале гуляний и, счастливый, храпел в стойле, измазавшись свеженькой коровьей лепёшкой, о чём ему предстояло узнать только утром. Ромка и Антон, под весёлые возгласы таких же молодых пацанов, пытались эмитировать некое подобие греко-римской борьбы на краю поляны, но на деле, просто валяли друг друга в грязи, как две чушки. Детвора, имея редкую возможность быть предоставленными самим себе, притаилась за баней, пуская по кругу папиросу, сворованную у отца одного из них. Деревенские девчонки, повеселев, пошли голышом купаться в речке, не зная, что в кустах прячется Пашка, возбуждённо разглядывая молоденьких девушек. Сам же Пашка, пока не подозревал, что его самосвалоподобная жена стоит позади, уже разминая карающие, размером с две бочки, кулаки…