Пепел

Допрос

Ты… Словно пепел на ветру,

Клочки и обрывки воспоминаний –

Толи я в тюрьме, толи я в бреду –

Пытаюсь собрать кусочки сознания.

Словно дым ты рассеиваешься,

Уходишь как вода, утекая сквозь пальцы.

Надежда? Нет, она была со мною,

Прошла и Сибирь, и оковы темницы,

Была верной подругой боевой,

Но, увы, она – не ты,

И с ней я новый мир не построю.

Где я тебя потерял? Как я тебя позабыл?

Как же меня сломали, сломили, разбили?

Говорят, ты и есть индикатор души,

Что ты – то, ради чего стоит быть в этом мире.

А может любовь, как же бывали, пили,

Упиваясь, взлетали к облакам, небесам.

В райских садах, в океане нежности плыли,

Но оторвали, словно младенца от груди,

Мы эти чувства спасали, клеили, сшивали,

Пытались горстями собрать, что сами разнесли

и не сдюжили, свой мирок не сохранили.

Я чувствовал твое присутствие остро –

Ты была рядом, казалось, на повороте.

Но все было явно не просто,

И за тебя нужно было бороться.

И вот в тающем гаснущем сознании

Мертвец, пытаясь что-то нащупать в склепе,

Пробираясь сквозь жизненный мусор и пустоту,

Не найдет и крупицы мечты, превратившейся в пепел.

Допрос

Ежелден белгілі ғой көптің сыры,

Боласың, көптей болсаң, көптің ері.

Көпке егер ісің, ойың үйлеспесе,

Күмән жоқ, кім болсаң да соғар «пері».

Қорқыт та ерте атанды «пері соққан»,

Қорқыттың жан болмады жайын ұққан.

«Өлімнен құтылмайсың қашқанменен,

Мынау көр – сенің көрің, Қорқыт жазған!» [1]

Мағжан Бекенұлы Жұмабаев

(Расстрелян в 1938 году)

Тусклый свет лампы, который словно еще больше создавал ощущение темноты, маленькое помещение, больше похожее на подсобку, чем комнату, и все, что в ней было, – это деревянный стол и две табуретки, на одной из которых сидел парень чуть меньше тридцати лет. Со скрипом отворилась дверь, отсвечивая светом из коридора на стены, в комнату вошел молодой мужчина. По-хозяйски усевшись напротив парня, он достал из папки тетрадь и молча вывел на полях дату, 12 декабря 1953 года.

- Байсултанов Кайрат Курбангалиевич, – произнес вошедший.

- По этикету считается вежливым сначала представляться

- Курбангалиевич, возможно вы не заметили отсутствие чайника чая и пряников, это допрос, а не светская беседа, давайте продолжим соблюдать установленный порядок.

Кайрат взглянул в глаза допрашивающего. В следователе были внутренняя стержень и жесткость, несмотря на относительно молодой возраст, и чувствовалась уверенность.

- Турган Амантаевич, пусть это будет моим первым шагом навстречу товарищу

- Товарищу, – усмехнулся Кайрат.

- Сигарету? – не обратив внимание на усмешку, как ни в чем не бывало осведомился следователь, на что Кайрат лишь отвел взгляд.

Турган достал папиросу и закурил. Выпустив струю дыма, он взглянул на Кайрата.

- Кайрат, если ты не против, пожалуй, перейдем на ты.

- Я думал это допрос, товарищ следователь, а не посиделки за чаем

- Говорят, язвительность – это побочный эффект острого ума, но я считаю, что это всего лишь недостаток дисциплины.

- Думайте, как Вам будет угодно.

- Кайрат, я понимаю, что тебя подвигло к недоверию, и даже к оппозиционному настрою к родине, это влияние отца, и я тебя за это не осуждаю, ты всего лишь примерный сын, который следует по стопам отца. Просто пойми, твой отец заблуждался, и от этого никто не застрахован…

- Что сподвигло меня… Ваше влияние, влияние вашего окружения, – с этими словами допрашиваемый откинулся назад, его взгляд остекленел.

***

Маленький Кайрат в повязке пионера едет с одноклассниками в кузове грузовика, он, как и все, смеется и со всеми переговаривается. Грузовик останавливается в поле, где все они прыгают на землю, хватают лопаты и идут копать длинные грядки. Вожатые распределяют детей по участкам, назначая старших.

Товарищи

«Край родимый, степной, мне тебя позабыть не дано.

От безмерной печали пылая и кровоточа,

Задохнется душа, вот и сердце мое сожжено,

И от горечи сердца кипящая кровь горяча.

Если даже засну, ты приснишься мне, край мой родной.

А проснусь, о тебе мне напомнит и утренний свет.

Никогда, никогда не искал я разлуки с тобой,

Но исполнить не смог самый давний и крепкий обет»[1]

Сәдуақас Сейфоллаұлы Сейфуллин

(Расстрелян в 1938 году)

Кайрат вошел домой, все было перевернуто вверх дном, однако на его удивление десяток его соратников сидели за столом, обсуждая происходящее.

- Почему вы здесь?

- Как почему? Раз тебя забрали, а здесь все уже обыскали, то это место, где нас точно искать не будут, – пожал плечами Ыбырай, один из его друзей. Ыбрырай был молодым и горячим парнем.

- Наивная простота, скорее всего, за мной следят, – отметил Кайрат.

- Наивно полагать, что тебя просто так отпустили, – теперь уже с недоверием посмотрел на него Ыбырай. – Что же ты им рассказал и чего пообещал за свою свободу?

Кайрат поднял взгляд на всех присутствующих.

– Следователь Турган, он не прост, более чем непрост, даже не представляю, какие демоны совокупляются у него в голове. Я не отрицал своих взглядов, я смирился, а он меня отпустил.

Стоило Кайрату произнести эти слова, как раздался стук в дверь. Присутствующие замерли так, что даже не дышали. Кайрат мог поклясться, что слышал стуки сердец каждого в комнате. Тишину прервали настойчивые удары в дверь. Кайрат вышел к входной двери и посмотрел в глазок, за дверью был Турган.

- Что тебе нужно? – спросил Кайрат. – Я готов вернуться, если надо, только вещи возьму.

- Кайрат, не надо устраивать цирк, я пришел поговорить с вами… со всеми вами.

Кайрат обернулся, Сакен, старший из товарищей, кивнул. Кайрат так же понимал, что деваться некуда. Щелчек и скрипучая дверь впускает Тургана, который, учтиво сняв обувь и скинув плащ Кайрату, по-хозяйски прошел в гостевую под сопровождение двух десятков злобных взглядов. Кайрат прошел следом. Следователь со скрипом выдвинул из-под стола стул и, развернув его спинкой ко всем, сел на него словно на коня.

Ыбырай, державшийся из последних сил, теперь уже дал волю ярости и набросился на Тургана, но тот ловко вскочил и схватив занесенную для удара руку и вывернул ее, уложив нападавшего лицом на стол. Не зря он сел на стул обратной стороной, будь спинка сзади, он бы просто не успел встать. Тут же на него налетели остальные – оттолкнув следователя от Ыбырая, одни прижали его к стене, другие дали волю кулакам.

Сакен крикнул: «Остановитесь!»

Все замерли, двое продолжали держать Тургана.