Пепел И Кровь

Пролог Легенда о Чёрных Волках

Пепел и кровь

из «Хроник Серых Дорог», рукопись рода Блейков

Есть кровь, что не подвластна времени.
Она течёт не по венам — по судьбам.
Кто носит её — не зверь, не бог, не человек.
Он — Память. Он — Напоминание.
Когда снова поднимется луна, их природа пробудится.
А те, кто забыл, кем был, — вспомнят.
И всё начнётся вновь.

Пролог
Легенда о Чёрных Волках

Это — забытая версия древнего мифа. Такая, какую не рассказывают валькирии…

В те незапамятные времена, когда сам космос был ещё юн, а великие боги только начинали ткачество судеб, в бездне Гиннунгагапа пробудилось первородное зло. Из этой непроглядной тьмы, где ещё не родился свет, явился Фенрир — первый и величайший из волков.

Его исполинская, зловещая тень простиралась над Девятью Мирами, повергая их в трепет. Его вой сотрясал до корней Иггдрасиль. Даже асы, владыки небес, дрожали при одном лишь упоминании его имени.

Но был среди них один, кто не знал страха — Локи, плут и провидец. Движимый своими тенями, он заключил союз с Ангрбодой, мрачной великаншей из Железного Леса. Их союз породил не одно чудовище, но самым страшным из них стал Фенрир.

Он рос с пугающей скоростью, и его звериная ярость не знала пределов, неся хаос в каждый уголок бытия. Боги поняли: если его не остановить, он поглотит солнце и луну, и миры утонут во тьме. Тогда они сковали его цепями, выкованными из магических элементов. Зверь яростно сопротивлялся, но цепи сомкнулись.

Однако кровь великого волка не застыла. В глубинах ночи, когда всё живое спит, она, как подземная река, продолжала свой путь. Из этой крови — проклятой и могучей — родились Сколь и Хати. Их судьба — охота за солнцем и луной. Их бег завершится лишь в Рагнарёк — Сумерки Богов.

Но древние сказания гласят: кровь этих волков не исчезла. Она нашла новый приют — не в венах, а в судьбах. В избранных.

Те, в ком течёт этот древний ген, наделены силой, скоростью и яростью, недоступными смертным. Их гнев — как буря. Их души — дикие и неукротимые. Их жизнь связана с проклятием, и однажды, когда ночь поглотит день, они вспомнят, кем были на самом деле.

И кем должны стать вновь.

Из «Записей Хранителя»

Гиннунгагап — бездна первозданного хаоса, из которой возникли Миры.
Фенрир — древний волк, дитя Локи, предвестник конца времён.
Ангрбода — великанша из Железного Леса, мать чудовищ.
Иггдрасиль — Древо Миров, соединяющее все измерения.
Сколь и Хати — волки, преследующие солнце и луну.
Рагнарёк — Сумерки Богов, последняя битва перед концом.
Девять Миров — скандинавская модель мироздания.

Часть 1 "Огнев Пик" Глава 1. Город Леса

Моник.

Я всегда считала, что наш город — богом забытая дыра. Вряд ли Бог вообще знает, что мы здесь. Огнев Пик. Звучит красиво, даже величественно, не правда ли? Как будто отсюда должно начаться что-то великое.
Но правда в том, что отсюда не начинается ничего.

Он раскинулся вдоль берега горного озера, спрятанный от внешнего мира стеной вечнозелёных лесов и зубчатыми вершинами. Местные зовут его просто — Город Леса. Романтично. А ещё удобно: так не приходится вспоминать, что настоящая его история началась с одиночества, тайн и изоляции.

Говорят, на рассвете пик горы, что возвышается над озером, вспыхивает алым и оранжевым — словно в огне. Я видела это не раз. Красиво, спору нет. Если не знать, что за этой красотой прячется слишком много, о чём лучше не спрашивать.

Город маленький. Примерно полторы тысячи жителей. Половина из них — сплошные лесорубы: работают на лесопилках, таскают брёвна, встают ни свет ни заря. Другие — живут за счёт туристов: рассказывают байки про «место силы», водят по тропам, фотографируют рассветы и продают амулеты от злых духов. Если повезёт, не встретишь дикого зверя. Или кого пострашнее. Но об этом — потом.

Здесь есть всё, что нужно для жизни: школа, больница, пара магазинов, кафе, даже старенький кинотеатр с одним залом и вечно заедающей плёнкой. В центре — аккуратная площадь с фонтаном, который не работает зимой, и парк, чьи аллеи ведут к набережной. Озеро — как зеркало, тёмное и глубокое. Очень красиво. И страшно, если долго смотреть.

Путешественники в восторге. А я — нет. Я здесь родилась. И, если честно, мечтала отсюда сбежать с тех пор, как научилась читать карту.

Но сказки, как известно, всегда с подвохом. В каждом чудесном городке есть угол, куда не стоит соваться. У нас это район за пилорамой. Его не обозначают на туристических схемах. Там живут те, кто не вписался. Те, кто остался, когда уже всё потерял. Серые дома, вечные драки, пьяные крики по ночам. Иногда — исчезновения. Особенно в полнолуние.

Говорят, лес рядом забирает молодых. Но это, конечно же, сказки. Для туристов. Или нет?

Я живу там. Среди неудачников, как я.
А всё остальное… всё принадлежит семье Блейк. Старая, уважаемая, закрытая. Считай — короли нашего лесного королевства. Они построили этот город, они его кормят и держат в узде. Владеют заводами, землёй, лесами. Даже ветер здесь, кажется, принадлежит им. Люди их уважают. Или боятся. Иногда это одно и то же.

Говорят, когда-то их предки ушли от мира. Сами. Уединились в лесу. Создали здесь империю. Маленькую, замкнутую, идеальную. Для тех, кто внутри.
Для остальных — ловушка.

Ирония в том, что город, который кажется многим мечтой, для меня давно уже клетка. Только двери у неё нет. Я не могу уехать — не потому что не хочу. А потому что не на что. Родителей давно нет. Остались долги, страхи и улицы, по которым я хожу, будто по кругу.

Город красив. Очень. Но под этой красотой — что-то древнее. Что-то, о чём не говорят вслух.
Я выросла здесь. И мне кажется, что он меня слышит.
И смотрит в ответ.

Проклятие — это не клеймо на крови.
Это выбор между тем, кем ты стал, и тем, кем должен быть.

Глава 2. Легенды и Тайны Семьи Блейк

Моник.
Люди приходили и уходили. Старшие поколения семьи Блейк медленно растворялись во времени, уступая дорогу новым. Так и передавалось правление этим городом — от одного поколения к другому. Их называли по-разному: Наследниками Лесной Империи, Королями Леса… Хозяева города. Такие себе тени, живущие на окраине мира.

Они почти не показывались на публике. Жили в своём огромном особняке посреди леса, окружённые туманом и слухами. Весь этот антураж — словно кто-то очень старался создать миф. Пышные приёмы — только в их поместье. Все важные вопросы — через доверенных лиц.

Люди строили догадки: зачем им такая отстранённость? Почему они будто прячутся?
Когда тайна слишком долго висит в воздухе, она становится легендой. Так появились сказки, в которых Блейки по ночам превращаются в волков и охотятся на людей. А их сыновья — мол, красавцы с лицами ангелов и душами хищников, пожирающие сердца глупых девушек.

Я в это никогда не верила. Не то чтобы я вообще была поклонницей сказок. Иногда я слышала, как кто-то с придыханием говорил: «Ты что, в своём уме? Это же семья Блейк…» А я смотрела в ответ и думала: «Да, в своём. А ты?» Просто… с детства поняла: монстры не прячутся в лесу. Они ходят по улицам, пьют кофе, улыбаются. И плевать им на твои чувства.
Блейки — как и все богачи — думали только о себе. Их предки построили этот город, вложили в него миллиарды, создали собственную империю. А обычные люди… были где-то рядом. Как фон. Как часть декораций.

Я всегда их недолюбливала. Побаивалась, если быть честной. Эта их отстранённость, надменность — она давила. А после смерти родителей чувство это стало только сильнее. Тогда уже пришла ярость.
Отец ушёл первым. Внезапно. Без предупреждений, без времени на прощание. Мама не продержалась и недели. Та же «таинственная болезнь». Те же симптомы. Мы остались вдвоём. Мне было пятнадцать. Джонни — двенадцать. И внезапно — ничего: ни родителей, ни дома, ни понятного будущего.

Нас разлучили. Засунули по приёмным семьям. До моего совершеннолетия. А потом — будто финальный удар: оказалось, что дом нам тоже не принадлежит. Родители не успели выплатить залог. И если мы не найдём деньги, нас попросту вышвырнут на улицу. Мы вернулись в старый дом. Родительский. И решили держаться вместе, несмотря ни на что.

Я окончила школу и устроилась работать в местный бар. Джонни ещё учился, но мечтал быстрее закончить и уехать. Подальше от города, который отнял у нас всё.

Но как назло, этот город не давал покоя. Пока мы жили раздельно, по приёмным семьям, здесь произошло сразу два больших события.

Первое — расследование. Завод, на котором работали мои родители, — тот самый, где они и умерли, — оказался местом не мифической эпидемии, а чьей-то грязной игры. Выяснилось: никакой болезни не было. И они, и сам хозяин города, Маркус Блейк, — просто умерли. Одной смертью. Странно, да? Причастным оказался Саймон Вуд, правая рука Маркуса. Его доверенное лицо. Тот, кто управлял делами Блейков в их тени, но в итоге предал их доверие. Зачем он это сделал? Никто не знал. Мотив не нашли. Дело зависло.

Второе событие — его исчезновение. Словно испарился. Одни считали, что сбежал. Другие — что его убили. А кто-то шептал, что он стал пищей для своих же хозяев. Версий было больше, чем ответов, и ни одной доказанной. А город... он будто сделал вид, что ничего не произошло. Будто все так и должно быть. Разве не проще забыть, чтобы не бояться?

А вскоре в городе появился новый Хозяин. Дерек Блейк — старший сын Маркуса. О нём ходили странные слухи. Кто-то боялся его. Кто-то презирал. Некоторые — пытались оспорить его право на трон. Кто-то вообще сомневался, что он существовал — до тех пор, пока он сам не вышел из тени.
Но быстро поняли: Дерек Блейк — это не просто наследник. Это человек, за которым стоит не только имя, но и сила, о которой не говорят вслух.

Империя Блейк выжила. А её стены стали ещё толще.

Иногда мне кажется, что мы живём в театре чужой истории. Нас посадили в зал без билета и спроса. Но мы остались. И занавес ещё не пал.

***

«В их крови — легенда.
В каждом поколении оживает проклятие,
подаренное ночью и луной.»

Глава 3. Пропажа

Моник.

Сегодня я снова стою за стойкой: разливаю напитки, слушаю небылицы местных пьяниц и работяг. Наше заведение — небольшое, почти как таверна, со скрипучими табуретами и старыми плакатами на потемневших стенах. Несмотря на скромное убранство, здесь всегда уютно и тихо. А уж если и случается драка, то точно не в смену Чарли.

— А я тебе говорю — сыновья Блейк настоящие монстры! Волки, охотящиеся на людей! — провозгласил Билл, местный пьяница с мощным перегаром и мутным взглядом, тяжело опершись на барную стойку и икнув прямо в середине слов.
Я хмыкнула, вытирая бокал, и нарочито мрачно ответила:
— А ещё говорят, что по ночам по улицам бродит женщина в чёрном и пожирает души выпивших мужиков...
Я специально сделала зловещий голос, а потом рассмеялась.Несколько голосов прыснули со смеху.
— Можешь смеяться, девочка, — упрямо кивнул Билл, словно выдавая безусловную истину, — но мне это рассказал парень, что работал у Блейков садовником.
— И ты ему поверил? — я закатила глаза. — Да ну, скука! Придумайте что-нибудь новое!
— Не верь, не верь... но то, что люди пропадают — факт! — пробубнил он, нахмурившись.

С кухни послышался громогласный голос Чарли:
— Эй, Билл! Если выпьешь ещё пару бокалов, тебя дома съест твоя жена — вот кого тебе стоит бояться, а не волков!

Бар взорвался хохотом. Чарли, как всегда, знал, как разрядить обстановку. Билл икнул, шмыгнул носом и буркнул что-то нечленораздельное, уставившись в свою кружку — то ли стыдясь, то ли обдумывая новый способ пощекотать всем нервы. Он махнул рукой, будто отгоняя смущение, и сделал большой глоток. Его приятель одобрительно хмыкнул, и оба притихли. Я, усмехнувшись, протёрла стойку.

Сегодня было довольно людно, но до конца смены оставались считаные минуты. Я всё чаще посматривала на часы: хотелось побыстрее уйти домой, подальше от суеты и пьяных разговоров. Джонни не отвечал на звонки, телефон был отключён. Где он? Надо с этим разобраться.

Мой хозяин, Чарли, был добрым и простым человеком. Крупный, седой, с вечно добродушным выражением лица. Он был старше моего отца всего на пять лет, но относился ко мне и Джонни как к родным. В прошлом работал в полиции, а теперь — повар, бармен, защитник и непревзойдённый шутник. Его фирменные куриные крылышки обожал весь город.

— Слушай, Моник, — высунул голову из кухни Чарли. — А где Джонни?
Я вздохнула, вытерла руки о фартук и повернулась к нему.
— Понятия не имею. Наверное, у Сэма.
Он нахмурился и почесал подбородок:
— Уже сутки не видел его. Поискала бы, парень совсем отбился от рук.
— Не волнуйся, Чарли, — устало сказала я. — Наверняка он дома или у Сэма на заправке. Я обычно нахожу его там.
— Ладно. — Он кивнул. — Дослужи смену, я положу тебе крылышек с собой.

Сдержанно улыбнувшись, я кивнула — отказаться всё равно не получится, Чарли бы не отстал.
Когда бар почти опустел, я разливала последнюю порцию пива, а в голове крутилась одна навязчивая мысль — где Джонни? Этот упрямец вечно вляпывается в истории, но никогда не исчезал вот так, бесследно. Даже если оставался у друзей, всегда давал знать.

Вчера он сказал, что будет ночевать у Сэма. Значит, стоит заглянуть на заправку.
Я накинула рюкзак, натянула капюшон и вышла на улицу. Вдохнула прохладный вечерний воздух. Небо над городом затянули серые тучи — похоже, скоро пойдёт дождь. У входа неоновая вывеска «ЧАРЛИ. С» мерцала, бросая бледный свет на асфальт. Ближайший фонарь стоял в десяти метрах, а дальше по улицам скользили тени. Я поёжилась — будто кто-то наблюдал из темноты.

«Похоже, Билл всё же меня напугал», — усмехнулась я, отгоняя тревожные мысли.
Путь до заправки занял не больше десяти минут. Может, с ним и вправду что-то случилось? — мелькнула тревожная мысль. Я звонила ему несколько раз, даже Сэму, но оба телефона были вне зоны.

Уже почти подойдя, я заметила парня, заправлявшего байк. Чёрная толстовка с капюшоном, кепка, джинсы и кеды — всё на нём выглядело обыденно, но в то же время… настораживающе. Он медленно повернул голову в мою сторону и замер, рассматривая меня. Его лицо скрывала тень от кепки, но ощущение, что он меня узнал, пронзило как игла. Я машинально опустила взгляд и ускорила шаг. Проходя мимо, заметила, как он проводил меня взглядом. Внутри всё сжалось. Что-то в нём было не так.

«Всё, хватит. Больше никаких страшилок. У меня уже паранойя», — мысленно усмехнулась я.

Небольшая станция с несколькими колонками и маленьким магазинчиком стояла недалеко от дороги. Свет фонарей мягко освещал территорию, создавая обычную вечернюю атмосферу. В магазине, за прилавком, сидел Дэн и смотрел телевизор.

Он был старше Сэма всего на пару лет, но отличался от него во всём. Сэм был добрым и отзывчивым – из тех, кто всегда придёт на помощь. Он неотступно следовал за Джонни, словно хвост, прикрывая ему спину.
А Дэн не хотел – не делал и не шёл. Упрямый, как бык.

— Привет, Дэнни. Как дела? — я облокотилась на прилавок.
— Нормально, — отозвался он, не отрывая взгляда от экрана.
— Сэм сегодня не работает?
— Не-а. Ушли с парнями подработку искать. Я вчера отвёз их к лесу, дальше они пошли пешком.
— В лесу? — нахмурилась я. — Там же только вырубка и старая лесопилка...
— Может, решили поработать на спиле деревьев. Болваны, — фыркнул Дэн.
— Даже не сказал мне ни слова, — пробормотала я. — Как всегда, узнаю всё последней.

Парень на байке закончил заправку. Он стоял неподвижно. Тень кепки по-прежнему скрывала лицо, но напряжение в его позе было ощутимо. Я мельком глянула — он снова смотрел на меня. Помедлив всего секунду, он резко рванул в сторону Северного леса.

— Кто это был? — спросила я.
— Понятия не имею, — пожал плечами Дэн. — Залил полный бак и уехал.
Я вздохнула и повторила:
— Ты даже не спросил, куда они направляются?
— Не переживай, Мо. — Он зевнул.

Я поморщилась — терпеть не могу это прозвище. Мо. Как будто я пёс, а не человек.

Глава 4. Розы

Моник

По пути домой я обдумывала — стоит ли идти в полицию. Джонни пропал сутки назад, и никто его не видел. Но в участке такие заявления не принимают сразу — подростки, говорят, сбегают или остаются у друзей. Всё временно. Так считают они.

Сама не заметила, как дошла до дома. Наш скромный, но аккуратный дом стоял почти у самой кромки леса. Не дойдя до крыльца, я остановилась. На пороге снова лежала белая роза. Тонкая алая лента была завязана на стебле — как всегда. Ни записки, ни открытки, ни намёка на отправителя. Просто цветок.

Кто оставляет их — я не знаю. У меня нет парня, да и времени на личную жизнь давно не было. Работа занимала всё. Я могла бы выбросить розу, но… не стала. Цветок не виноват. Он прекрасен. И всё же — эта неизвестность, почти год подряд — пугает.

Каждую неделю — один цветок. Никто ни разу не замечал, как он это делает. Ни соседей, ни прохожих, ни шороха — будто роза возникает из воздуха. Сначала я боялась. Теперь — почти привыкла. Или научилась притворяться, что это нормально. Даже появилась странная привычка ставить их в вазу, к остальным.

Джонни однажды сказал, что у меня, видимо, тайный поклонник. Шуточки… Он смеялся, но я не могла себе представить, кто это мог быть. Посетители бара? Нет. Они слишком грубые и прямолинейные. Не тот тип.

Я подняла розу, вдохнула её сладкий, почти невесомый аромат и огляделась. Тишина. Никого. Открыла дверь и зашла в дом. Кто бы ни оставлял эти цветы, он не хотел быть найденным. Иначе давно бы проявился.

Я прошла на кухню, поставила розу в вазу. На подоконнике уже собрался целый букет. Завядшие я выбрасывала, но свежие появлялись вновь и вновь. Окна кухни выходили на лес. Здесь редко появлялись звери, но я всегда проверяла замки, задвижки, держала под рукой перцовый баллончик — на всякий случай.

Меня ждал сюрприз. Кука — пятнистая кошка с наглым взглядом — гордо сидела на кровати, а на подушке перед ней лежала мёртвая мышь. Тщательно уложенная. Я поморщилась.
— Кука… серьёзно?.. Зачем ты притащила её сюда?.. — устало спросила я.
Облизнувшись, она с важным видом отвернулась, как будто выполнила свой долг.

Я стряхнула мышь с подушки, вздохнула и погладила Куку по голове:
— Ладно, молодец. С тобой точно не пропадём… Если что — будем есть мышей.

Поставила ужин разогреваться. Но что-то мешало сосредоточиться. Ощущение… будто за мной кто-то наблюдает. Я всё чаще посматривала в окно, но ничего, кроме темнеющих деревьев, не видела.

Я переоделась в майку и шорты, собрала волосы в хвост. Села за стол, Кука притихла, настороженно смотрела в окно. Я проследила за её взглядом. Лес. Мрак. Там, в темноте, словно шевельнулось что-то. Быстро, едва уловимо — как будто ветер задел ветви. Я застыла с ложкой в руке. Показалось? Наверное, показалось… просто тень. Просто зверь. Или нет?

Поднявшись, задернула шторы. Так спокойнее. Потом включила везде свет, попыталась отвлечься, но вместо того, чтобы мыть посуду, просто сидела за столом, прислушиваясь. Бесполезно.

После ужина я забралась на диван, укутавшись в плед. По телевизору что-то шло, но я не слушала. Мысли были далеко.
— Джонни… где ты?.. — прошептала я. В груди всё сжалось.

Он исчезал раньше, но всегда предупреждал. Писал, звонил. Сейчас — ничего. Я набрала номер Сэма. Недоступен.

Ток-шоу продолжало гудеть на заднем плане, а я смотрела в потолок, думая, что делать дальше. Счета за дом копились. Собранных денег почти не осталось. Мы с братом питались полуфабрикатами. Экономия уже не спасала. Чарли иногда помогал, но мне становилось всё труднее принимать его помощь.

Улыбнувшись, вспомнила: иногда, когда всё валилось из рук, Джонни устраивал «церемонию спасения Моник от скуки». Он накидывал кухонное полотенце, как плащ, и объявлял, что теперь он — Рыцарь Кука Первый, защитник королевства Холодильника!
— А Кука? — спросила я как-то. — Она же без титула?
— Нет, как это — без титула? — Джонни почесал кошке подбородок. — Она Верховная Колбасная Жрица. Кука-Нии! Её миссия — обнюхивать еду перед подачей!

Я не выдержала — рассмеялась. Да кто бы сомневался. Кука мяукнула, как будто согласилась. С тех пор этот титул за ней и закрепился. Таких моментов становилось всё меньше, но я их хранила в сердце.

Недавняя история с магазином окончательно выбила меня из ритма. Джонни с друзьями временно подрабатывали, и именно в их смену случилось ограбление. Его подозревали. Только благодаря Чарли его отпустили под залог.
— Когда ты вырастешь? — кричала я на него. — Мне надоели твои вечные приключения, за которые мне приходится платить.

С тёмными волосами, с нашими общими чертами и голубыми, почти синими глазами, он стоял, виновато глядя на меня. Тогда я очень сильно злилась, но ведь он — мой младший брат. Мне двадцать, ему восемнадцать. Все эти годы я была ему и матерью, и семьёй. Что я могла ещё сделать?..

Я зевнула. Сил больше не было. Сон всё-таки взял верх. Я свернулась на диване, в обнимку с кошкой. Но покой не пришёл — это был не первый сон. Но в этом было больше... смысла. Или угрозы.

Сначала — тьма. Не просто отсутствие света, а вязкая, почти живая мгла, как туман, что дышит и пульсирует. Я будто плыла сквозь неё, пока не оказалась в лесу… но не в том, что за моим окном. Этот был другим. Слишком древним. Чужим.

Стволы деревьев вздымались вверх, словно башни. Из их коры сочилась густая чёрная смола, как кровь земли. Воздух был насыщен тяжёлым, сладковатым ароматом — дурманящим, липким. Где-то в вышине глухо шумели кроны, будто сам лес дышал и шептал. От него кружилась голова. Я стояла босиком на влажной, мшистой земле. Холод пробирал до костей. Я не знала, кто я, откуда пришла и как оказалась здесь. Только ощущение, будто меня сюда звали. Здесь кто-то был.

Он приближался.

Я обернулась — и увидела волка. Он был чёрен, как уголь, огромен и двигался бесшумно. Его глаза светились синим — неестественным, почти ледяным светом. Он не рычал. Не бежал. Просто смотрел. Пронзительно, настойчиво. До нутра.
— Кто ты? — прошептала я.

Глава 5. След в темноте

Моник

Я проснулась медленно, словно выныривая из глубокой тёплой воды. Веки не слушались, а сердце сжималось — будто я очнулась в мире, где только что потеряла что-то важное.

Воспоминание ускользало, растворяясь, оставляя лишь тихий шёпот:
«Когда придёт время, ты поймёшь. Береги то, что внутри».

Я зажмурилась и нащупала цепочку на шее. Кольцо тёплело под моими пальцами, словно живое. Я сжала его в кулак — единственное, что осталось от мамы. Старалась удержать в памяти её образ, но реальность уже набирала силу.

За окном каркнула ворона, где-то скрипнула ветка. Комната встретила меня утренним полумраком и прохладой. Натянув плед на плечи, я села на диван. Пора вставать.

Ступни коснулись холодного пола, и я направилась на кухню. Тело ещё действовало на автомате, разум только пробуждался.

Щелчок — кофеварка заурчала, наполняя воздух горьким ароматом.

Пока варился кофе, я уткнулась лбом в прохладное окно. Тело дрожало — от сна или воспоминания — не могла понять. В ногах терлась Кука, требуя молока. Я налила и погладила её.

— Мама… Папа… Джонни…

Это было так живо, по-настоящему — словно вырвали кусок прошлого, показали, а потом снова забрали.

Таймер запищал. Я налила кофе в любимую кружку папы — с потёртым рисунком совы. В нашем лесу их редко увидишь, но он говорил, что она приносит мудрость и защиту.

Первый глоток был горьким, обжигающим. Настоящим.

В голове всплыл обрывок сна — чёрный волк с ледяными глазами, чей голос прошептал:
«Ты — пара».

Что это значило? Сон, воспоминание, чувство — всё сплелось воедино. Но я знала одно: это важно. Просто ещё не понимала, почему. Снова сжала кольцо.

— Ну, вперёд, — сказала себе вслух, и собственный голос заставил меня вздрогнуть.

Время собираться. Работа ждала. Маска — спокойствие, вежливость, ответственность.
А внутри — тень сна и ощущение… чьих-то тёплых рук в волосах.

Перед выходом заметила записку на холодильнике. Вчера усталость и тревога не дали её разглядеть.

«Нашёл классный заработок на пару дней. Скоро всё будет, как мы мечтали».

Строчки от Джонни.

Тревога пробрала до костей. Где в этом городе можно так быстро заработать столько денег? Липкое чувство страха скользнуло под рёбра — как в тот день, когда мы хоронили родителей.

Джонни — единственный, кто у меня остался. Я не могла сидеть и ждать. После смены собиралась поговорить с Дэном. Он знал, где оставил ребят. С этого и нужно было начать.

Город жил своей обычной жизнью — шум улиц, машины, редкие велосипедисты. Лето здесь было не слишком жарким, а вечерами даже прохладным, как осенью. Я шла быстрым шагом, обходя лужи после ночного дождя. Воздух хранил свежесть, а небо затянули серые облака.

В баре кипела работа.

Чарли сегодня не было — значит, меня ждали без его нравоучений. Бар располагался недалеко от центра. За стойкой стояла Кэтрин — моя сменщица и подруга. Красавица с короткими тёмными волосами и цветами, распустившимися в татуировках на руке. Хрупкая, но с характером, она могла дать отпор любому. Когда начинались драки, она не терялась: брала биту — и дебоширы испарялись.

«Маленькая громила», — смеялся Чарли.

Я подошла к бару и села на стул.
— Привет, — сказала Кэтрин, внимательно меня изучая, и пододвигая мне чашку кофе.
— Привет, — ответила я. — Как дела?
— У меня-то хорошо, — пожала она плечами. — А вот ты выглядишь уставшей. Что-то не так?
Я вздохнула:
— Да. Видно?

Она обошла стойку и села рядом, её серые глаза внимательно смотрели прямо в мои. На лице — настороженность.
— Что случилось?
— Джонни пропал. Уже несколько дней. Они с Сэмом нашли какую-то подработку — и исчезли, — сказала я, голос дрогнул от тревоги.

Кэтрин фыркнула, усмехнувшись, но в голосе звучала тревога:
— Не в первый раз. Эх уж этот Джонни! Без приключений не может. Пусть только появится — я ему устрою!

Я улыбнулась в ответ, но внутри всё сжималось. Спасибо ей за поддержку — у Кэтрин тоже была сестрёнка, София, как Джонни, которая постоянно сбегала и творила, что хотела. Мы с ними познакомились в одной приёмной семье, где воспитывали только девочек. С тех пор держимся вместе, даже на работу устроились вдвоём.

— Не завидую ему, — пробормотала я.

Мы замолчали, а потом обе рассмеялись, пытаясь разрядить обстановку.

— Не переживай. Всё будет хорошо. Скоро объявится, — уверенно сказала Кэтрин. Её тепло согрело меня на мгновение, но в груди всё равно гудел страх.

— Ну а как начало смены? Без приключений? — спросила я.

Она закатила глаза, опустила взгляд на стойку и нервно начала её тереть, затем ответила:
— Всё как обычно. Хотя… заходил один… дикарь.
— Дикарь? — удивилась я.
Она пожала плечами:
— Да так, не обращай внимания.
— Нет уж, рассказывай, — настояла я.

Кэтрин тяжело вздохнула:
— Да брось. Просто один из тех, кто думает, что хамство — это сила. Напомнила ему, где его место.

Мы снова рассмеялись, но я заметила, как она слегка покраснела, хоть и старалась казаться равнодушной. Похоже, этот «дикарь» всё же задел её. Значит, что-то в нём её зацепило.

Я не стала давить. У каждого свои границы. У меня тоже есть тайны. Например, цветы. Моя. Личная. История. Может, однажды она появится на пороге с цветком в руке… а не просто подброшенная под дверь.

Стряхнув лишние мысли, я надела фартук.
Тайна счёта не оплатит, — усмехнулась про себя.

После смены мы с Кэтрин перекусили на скорую руку, перекинулись парой слов и разошлись. Я направилась домой — накормить кошку, переодеться.

Надев толстовку, взяла фонарик и перцовый баллончик — на всякий случай.

Сумерки уже опускались на город. Я торопилась — не хотелось бродить по лесу в темноте. Заправка была на окраине, там, где улицы переходили в пустые трассы. Часть пути пробежала.

Дэн сидел у входа в магазин, лениво развалившись на скамейке, курил, выпуская колечки дыма.
— Привет, Дэн, — выдохнула я, всё ещё запыхавшись после бега. — Мне нужна твоя помощь.
Он приподнял бровь, снял кепку, почесал голову.
— Что-то ты зачастила. Что на этот раз?
Я подошла ближе и встала рядом:
— Найти этих идиотов. Где ты их оставил?
Он вздохнул:
— Я всё понимаю, но если брошу заправку — старик меня убьёт.

Глава 6. Лесная Засада

Моник

Лес казался бесконечным лабиринтом из коряг и мокрых ветвей, цепляющихся за капюшон. Воздух был густым и сырым, пах хвоей. Туман стелился по земле, как дым, вырвавшийся из ночного кошмара. Старалась идти тихо, не задевая ногами ветки, но каждый шаг отзывался хрустом листвы. Мрак крался следом. Ночь подползала, как зверь.

Если есть туман, значит, рядом вода — мелькнула мысль. Может, лагерь ребят где-то рядом, у воды? Но всё это место… будто не даёт мне уйти.

Шаг. Ещё шаг.

Тишина такая, что в ушах звенит. Ни птиц, ни ветра. Воздух становился тяжёлым, будто давил на грудь.

Я узнаю эту тишину. Сон. Предупреждение.

Сердце застучало, как будто хотело вырваться наружу. Я оглянулась, но темнота поглощала всё. Ускорила шаг, почти бегу, пока не спотыкаюсь о корягу и не падаю, сбивая колени в грязь.

— Отлично, — выдохнула сквозь зубы, вставая.

Туман сгущался, как будто пытался скрыть меня. Но чем плотнее он становился, тем больше тревоги я ощущала. Вдруг что-то мелькнуло сбоку. Тень. Движение.

Я замерла.

Глухое рычание прорезало тишину.

Медленно, очень медленно, потянулась к карману за баллончиком. Вдох застревает в горле.

Два глаза. Светятся. По-настоящему.

Не могу точно разобрать, что за зверь — силуэт словно пумы. Говорят, если замереть, можно избежать нападения. Но мои ноги дрожали, а сердце так громко колотилось, что заглушало даже здравый смысл.

Делаю шаг назад. Грязь скользкая — я снова падаю. Фонарик и баллончик вылетают из рук, исчезая в траве. Толстовка прилипает к спине. Лицо в грязи.

И тут слышу смех. Весёлый, но пугающий. Почти нечеловеческий.

— У нас здесь зайчонок, — раздаётся хриплый голос из тумана. — Маленький, потерянный.

Рывком вскочив, я бегу.

Позади слышны шаги. Голоса.

— Сюда! Он ушёл вправо!

— Что за психи… — шепчу, задыхаясь.

Кто-то рыкнул совсем рядом. Это была не фантазия, не сон — а страшная реальность.

— Устал, зайчонок? — донёсся голос, довольный и хищный. Я слышала его совсем рядом. — Мы тебя почти догнали…

Влетаю в кусты, падаю на локти, больно ударяюсь, но поднимаюсь. Камень под ногой, спотыкаюсь, чуть не падаю снова — и вдруг всё замирает.

Мгновение — будто мир затаил дыхание. Ни звука. Только тяжёлое биение сердца.

Хруст. Позади. И запах. Сырой, тяжёлый — пахнет землёй после дождя и влажным мхом.

Меня хватают — резко, но не грубо. Замираю, чувствуя, как сильные руки прижимают к себе. Он будто заслоняет меня от чего-то. Это пугает… но в этом есть странное чувство защиты.

— Тише, — говорит кто-то у самого уха. Голос спокойный, будто он ждал.

Стараюсь вырваться. Всё тело дрожит. Дышу прерывисто, а лицо перепачкано грязью.

— Всё, хватит. Не бойся. Со мной ты в безопасности.

Боже, пусть хоть один из них окажется не врагом…

Но вновь дёргаюсь — неосознанно, на инстинктах. Руки отпускают, словно давая мне выбор.

С разбегу врезаюсь в чью-то грудь — не успеваю даже понять, кто это.

Меня прижимают к себе. Я вздрагиваю и, не думая, впиваюсь зубами в его ладонь — резко, вслепую, как испуганный зверёныш.

— Ай! Да он кусается! — кто-то взрывается смехом. — Дикое создание!

Меня хватают и швыряют на землю. Ударяюсь спиной, резко втягиваю воздух. Он наклоняется — голос хриплый, с насмешкой. Глаза сверкнули, как у зверя в темноте, лицо скрыто в полумраке.

— Давай, малыш, удиви меня. Я люблю, когда кусаются.

— Упрямый, — хмыкает кто-то неподалёку.

Поднимаю взгляд. Передо мной — трое парней в масках, скрывающих половину лица. Видны только глаза. Они горят слишком ярко: зелёный, голубой, янтарный.

Похоже, я ударилась головой. Это бред или страх рисует картинку?

Высокие. Сильные. Спокойные, как будто просто гуляли, а не гнались за мной.

— Заберём его, — говорит один. — Пусть Альфа решает, что с ним делать.

Кто они почему в масках может быть они чокнутые маньяки извращенцы что если меня сейчас не отпустят что если…

Нет. Не дам им решать за меня. Паника давит, колени подкашиваются, но я срываюсь с места — лучше бежать, чем ждать.

Секунда — и меня снова валят на землю.

Под руками мох и листья, зубы стиснуты. Вокруг — громкий, издевательский смех.

— Вот шустрый, — смеётся один.

— Чёрт, Кил, ты его чуть не убил, — ворчит другой, подходя ближе.

Меня резко поднимают.

Передо мной встаёт парень, полураздетый, с татуировками. На груди — морда чёрного волка. Ярко-зелёные глаза смотрят внимательно, с хищным блеском.

— Разве ты не знаешь, что ночью в лес ходить нельзя? — протянул лениво, с насмешкой. — Ночь — время, когда охотятся волки!

— Эй, Шейн! — крикнул он, не сводя с меня глаз.

К нам подходит третий, в тёмной толстовке и кепке. Лицо скрыто маской. В нём есть что-то знакомое, но страх не даёт вспомнить.

Я дёргаюсь. Хватка крепчает.

— Полегче, Бастиан, — рявкает Шейн. — Сломаешь ему руки.

Он подходит и склоняется ближе. Голос узнаю сразу. Тот самый, что прозвучал в темноте — первым. Глаза — ярко-голубые, и взгляд пронзает, как будто видит насквозь.

— Советую не дёргаться, парень, — говорит он спокойно.

Парень?

Они думают, что я парень?

Может, капюшон всё ещё закрывает лицо, а голос сбит страхом — хватаю ртом воздух, не в силах возразить.

И молчу, потому что боюсь дышать — не то что говорить.

— Мешок сюда, — протянул руку Кил. — Упакуем этого бедолагу целиком. Сюрприз для Альфы готов!

Он приближается. Всё внутри сжимается, тело начинает дрожать — то ли от холода, то ли от страха.

— Зайчонок, не дрожи, я же ещё не кусаю, — он подался вперёд, и я резко дёрнулась.

— Остынь, Кил, — отзывается Шейн. — Я сам.

На голову натягивают мешок. Грубая ткань пахнет чужим потом.Чувствую, как мешок давит на уши, сминает волосы, а дыхание внутри становится спертым. Звук и свет исчезают. Только голос внутри: «Беги...»

Глава 7. На территории Альфы

Моник

Звуки вокруг постепенно менялись: под ногами зашуршал гравий, вдали залаяли собаки. Скрипнули тяжёлые ворота.

Я всё ещё ничего не видела. Мешок на голове скрывал мир. Остались только слух и обоняние. Судя по голосам — нас окружали люди. Территория. Чужая. Огороженная. Возможно, особняк. Возможно, усадьба. Но главное — зачем я здесь?

Меня резко сбросили с плеча и поставили на ноги. Я едва удержалась. Тело затекло, и я пошатнулась. Кто-то толкнул в спину. Я упала на колени. Острые камешки впились в ладони.

Слышу шаги. Звук всё ближе. Напряжение нарастает. Воздух словно замер, а вместе с ним и я. Подняла голову, пытаясь разглядеть сквозь ткань хоть что-то. Но передо мной — только темнота.

— Дерек, ещё один, — сказал Бастиан. Голос ровный, но напряжённый.

Я напряглась. Имя как щелчок. Где-то я уже слышала его… Дерек. Остальные замолчали. Он у них главный?

— Где нашли? — голос Дерека был низким, бархатным, но в нём звучала сталь. Разум инстинктивно подчинялся… а где-то в груди — трепет. В голосе было что-то такое, от чего внутри сразу вспыхнуло чувство тревоги. Неосознанное, животное.

— В северной части леса, — ответил Бастиан.

— И что он там делал? Спросили?

— Гулял! — кивнул Кил, и хрипло рассмеялся. — Он в моей группе, моя мишень. Я уже решил.

Раздался глухой удар, за ним — сдавленный вздох.

— За что?! — возмутился он, задыхаясь от неожиданности.

— Я тысячу раз говорил: здесь решаю я, — холодно бросил Дерек. — Я — Альфа. Отца больше нет. Привыкайте.

Молчание. Тяжёлое, тягучее. Никто не возразил.

— Перестаньте, мальчики, не ссорьтесь, — вдруг сказал кто-то третий. Голос сиплый, змеиный, но спокойный. Почти по-отцовски. — Парень весь в грязи. Надо привести его в порядок.

— Да, дядя, — откликнулись все почти хором.

Но Альфа явно кипел.

— Как только провожу тебя, дядя, — процедил он, не скрывая ни сарказма, ни раздражения, — лично отведу этого ценного экземпляра в душ. Надо же с чего-то начать наше гостеприимство.

Он подошёл ближе. Я затаила дыхание. Куда я попала? Кто они?

Семейка безумцев с замашками садистов.

Внезапно — вдох. Глубокий. Альфа выдохнул и замер.

— Что за запах?.. — пробормотал он.

Я тоже принюхалась. Запах мешка, грязи, пота. Больше ничего.

— Какой ещё запах?.. — произнёс дядя с изысканной вежливостью, словно они беседовали в гостиной за чаем. — Увы, я ничего не ощущаю. Возможно, виноват ветер — сегодня он особенно капризен.

— Забираю его, — резко перебил Шейн, словно не желая терять ни секунды. Его рука мгновенно сомкнулась на моём предплечье.

— Нужно отвести его к остальным.

— Будь осторожен, сынок, — сказал дядя всё тем же холодно-обходительным тоном.

— Я всегда осторожен, дядя, — ответил Шейн.

Он крепче сжал мой локоть. Их главный всё ещё стоял, молчаливый. Потом просто развернулся и ушёл. Остальные последовали за ним — так же безмолвно, будто растворяясь в тени.

Как только шаги стихли, я выдохнула. Но мурашки на коже не исчезли. Он не прикасался — но его голос, интонация, сама его тишина будто проникали внутрь. Как будто в глубине что-то откликнулось — глухо, неразборчиво, но настойчиво. Не знаю, кто он. Никакой ясности — только ощущение: с этого момента всё изменится. И меня это пугало.

Шейн поднял меня на ноги. Слева раздался мягкий шорох — кто-то подошёл.

Тот же спокойный, змеиный голос. Уже слышала. Внутри вспыхнула тревога.

— Ты в последнее время какой-то напряжённый. Всё хорошо? — спросил он с деланной небрежностью.

— Тебе показалось, — ответил Шейн.

— Может, и показалось, — отозвался он негромко. Потом, с той же спокойной холодностью, добавил: — Семья — это не те, кто делит с тобой кровь. А те, кто готов за неё пролить свою. Ты должен это помнить.

— Помню, дядя.

— Помни, — повторил он. — До встречи, мальчик мой.

Разговор показался мне странным, немного напряжённым, но сейчас я думала только о том, как бы выбраться живой.

Он вёл меня вперёд. Мы спустились по ступеням. Я не видела — только звук шагов и гул крови в висках.

Наконец мешок сняли. Я зажмурилась — резкий свет ударил в глаза. Постепенно очертания стали чётче. Передо мной — высокий силуэт. — Шейн. — сдержанный. Уже без маски. Светло-каштановые волосы падали на лоб, отбрасывая тень на резкие скулы. Глаза — пронзительно-голубые. Они не просто смотрели — они изучали, пристально. На его лице спокойствие и угроза, что-то неуловимо тревожное, будто он сам ещё не решил, кем станет для меня. Я опустила глаза.

— Приведи себя в порядок, — спокойно сказал он. — Принесу тебе одежду. У тебя тридцать минут.

Он развернулся и ушёл.

Я осмотрелась. Душевые. Полотенца. Тишина. Попробовала дверь — заперта. Ни окон, ни вентиляции. Только белый кафель.

Сняла грязную одежду и встала под струю воды. Горячие капли обжигали, будто пытались стереть всё, что произошло. Я не плакала. Слёзы застряли где-то внутри — глубоко, словно даже они испугались. Мне казалось, что я растаю в этом потоке, исчезну. Как будто это и есть конец. И в то же время — ещё жива. А значит, должна выжить. Она смывала грязь, страх, дрожь. Но внутри — пусто. Безнадёжно.

«Наверное, это мой последний душ», — подумала я и опустилась на пол. Сжалась, обняла себя. Тело было обнажено, и в иной ситуации я бы чувствовала неловкость. Сейчас — всё равно. Даже если вернётся. Даже если увидит. Хуже чувства беспомощности не бывает.

Хотелось верить, что Дэн вызвал полицию. Что брат жив. Что меня найдут.

Щелчок замка.

Я вздрогнула. Сердце колотилось.

Мне всего двадцать. Неужели всё закончится именно здесь?

Но вместо угроз — спокойный голос:

— Не бойся. Я не причиню тебе вреда, — сказал он после короткой паузы. В тишине прозвучал сдавленный, почти болезненный выдох.

Медленно подняла глаза. Он стоял в дверях, спокойно, сдержанно.

Глава 8. Сговор

Моник.

Капли из крана в раковину разбивали тишину, будто отсчитывая время. Теперь я стояла перед Шейном, обхватив себя руками. Он внимательно разглядывал меня, задумчиво скрестив руки на груди.

— Что мне с тобой делать? — пробормотал он, качая головой. — Завтра отбор, и там точно все поймут, что ты… не парень.

Он медленно обошёл меня по кругу, пристально изучая. Затем протянул руку и осторожно коснулся пряди моих волос, позволив ей скользнуть между пальцами. Я затаила дыхание.

— Такие длинные… — тихо сказал он. В следующую секунду увидела, как он слегка сморщил нос и глубоко вдохнул воздух рядом со мной. — И запах… Дерек чувствует его, но пока не понимает. Хотя… это ненадолго. Рано или поздно он всё поймёт.

Он говорил о чём-то, чего я не понимала, словно больше для себя, чем для меня.

Шейн снова посмотрел на меня, на этот раз серьёзно, пристально.

— Что ты собираешься делать? На отборе всё станет очевидно. Альфа соберёт всех…

Я не выдержала его взгляда и опустила глаза в пол, сжав кулаки. Мой голос был едва слышен:

— Помоги мне…

Шейн ухмыльнулся и качнул головой:

— Ты правда считаешь, что отсюда так просто уйти? Вокруг охрана, за периметром дикие звери. Далеко ты не убежишь.

Он провёл рукой по волосам, явно обдумывая ситуацию. Потом вдруг взглянул на меня с новым интересом.

— Впрочем, я ещё в лесу понял, что ты не парень. Ты слишком… мелкая для парня. И пахнешь иначе.

Я осторожно подняла голову и встретилась с его взглядом.

— А как я пахну? — тихо спросила я, чувствуя, как сердце бешено заколотилось в груди.

Он посмотрел на меня с замешательством, будто сам не знал, как ответить.

— Не знаю… но приятно, — пробормотал он, откашлявшись. — В любом случае, мне нужно подумать. Если хочешь выбраться — тебе придётся довериться мне.

Я кивнула, крепко сжав пальцы.

— Хорошо… но что мне делать? — голос дрожал, но я старалась держаться.

Шейн прищурился, словно оценивая меня, потом кивнул сам себе:

— Заключим договор. Я помогу тебе выбраться, а ты исчезнешь и никому не расскажешь о том, что здесь видела. Поняла?

Я закивала, даже слишком быстро.

— Хорошо. Тогда у тебя есть два варианта, — он говорил медленно, будто взвешивал каждое слово. — Либо игра, либо тебя сдадут Альфе. Выбор за тобой.

Я сглотнула. Этот разговор начинал пугать меня всё больше.

— Ты останешься и будешь играть, — продолжил он, не дав мне перебить. — Во время игры я выведу тебя за пределы территории. Но ты должна слушаться меня во всём. Поняла?

Он шагнул ближе и понизил голос:

— И не вздумай потом возвращаться. Я не знаю, правда ли ты ищешь брата, но если он был в том лесу, где ты бродила… боюсь, он уже мёртв.

От его слов стало не по себе. Всё внутри меня сжалось в комок. Нет… я не могла в это поверить. Не хотела. Пока я не увижу его тело — я буду искать.

Но сначала нужно спастись самой.

Я глубоко вдохнула и подняла на Шейна глаза.

У меня не было выбора. Только страх… и он.

— Я согласна.

Он кивнул, задержав на мне взгляд, и только после этого развернулся и направился к двери.

— Тогда иди за мной, — сказал он, бросив взгляд через плечо. — И ни звука. Завтра попробую раздобыть тебе парик.

Я натянула капюшон и поспешила за ним, стараясь не издать даже вздоха. Это была сделка с пустотой, но другого выхода у меня не было.

«Порой спасение приходит от тех, кто может уничтожить тебя первым.»

Глава 9. Тёмные стены

Моник

Любопытство боролось со страхом. Пока мы быстрым шагом двигались по территории, я украдкой осматривала окрестности из-под капюшона. Мне хотелось оглянуться, понять, где я.

Вокруг простирался роскошный сад с аккуратно подстриженными кустами и величественными статуями, а высокий кованый забор с острыми пиками скрывал это место от посторонних глаз. Сам особняк был грандиозным: тёмные стены, увитые плющом, массивные окна с витражами, готическая архитектура, словно сошедшая со страниц старинных книг. Особняк вызывал тревогу, прочно засевшую внутри.

Мы обошли здание и зашли в небольшую заднюю дверь.
— Это проход для прислуги, — пояснил Шейн. — Сейчас здесь никого нет, все разошлись по своим комнатам.

Наша дорога пролегала по узкому коридору с тёмными деревянными панелями на стенах. Я шла медленно, следуя за Шейном, пока мы не достигли огромной лестницы. Он остановился, осмотрелся по сторонам и, не обнаружив никого, быстрым шагом повёл меня вверх.

Наверху раскинулся широкий коридор. Я растерянно озиралась по сторонам. Особняк был не таким, как я ожидала. Величественный снаружи — внутри он производил странное впечатление. Будто кто-то пытался сохранить дух старины, но при этом добавить удобств.

Тяжёлые двери, тишина, толстые стены, от которых слегка пахло пылью и деревом, но рядом — современное освещение, мягкое и ровное. Всё выглядело ухоженным, продуманным. Без показной роскоши, но всё же — дорого. Не знаю, чей это дом и кто в нём живёт. Но всё здесь будто затаило дыхание.

Мы подошли к одной из дверей. Шейн уже хотел войти первым, но вдруг резко толкнул меня внутрь. Я едва удержалась на ногах, но тут же зажала рот ладонью.

Шейн прикрыл дверь, оставив щель. А в следующее мгновение послышался голос.
Глубокий. Бархатный. Медленный, как скользящая по коже тень.

Альфа.

От одного этого тембра по спине пробежали мурашки, а сердце словно выстрелило вверх, застряв в горле. Я затаила дыхание, прижалась к стене.
— Ты вовремя, Шейн, — сказал он.

Чувствую, как Шейн напрягся.
— Всегда вовремя, — ответил он ровно, но слишком быстро.
— Ты был там?
— Да. Всё готово, я больше не нужен.

Пауза.
— Новичок отмылся от грязи?

Меня охватила тревога. Шейн напрягся ещё сильнее. Он замешкался — и этого было достаточно.
— Я… проследил, чтобы он… она… — он осёкся.

Я похолодела. Альфа… он догадается.
Я медленно попятилась, но в темноте задела спиной что-то твёрдое. Раздался глухой стук. Мир остановился.
— Ты слышал? — спросил голос. В нём не было раздражения — только сосредоточенность. Внимание. Он насторожился.

Ручка двери чуть повернулась, и я почувствовала, как моё тело сковал липкий страх.
— Нет, брат, не надо, — поспешно бросил Шейн. — Я не один.

Молчание.
— С кем ты?

Шейн выдержал паузу.
— Одна из прислуги. Она… помогает разобрать одежду.

Он звучал напряжённо, но уверенно. Я закрыла глаза, прижимаясь к стене. Только бы сработало. Только бы поверил.

И вдруг — смех. Низкий, ленивый.
— Мы взрослые мужчины. Спим с кем хотим. Наслаждайся.

Жар вспыхнул в груди. Что со мной? Почему его голос… будто гладит изнутри, щекочет нервы? Почему я чувствую его, словно он стоит рядом?
— Ты странно сегодня пахнешь, Шейн, — добавил Альфа, будто невзначай.

Моё сердце оборвалось. Он чувствует. Он знает.
Шейн не моргнул:
— Ты тоже.

Я слышала, как они молчат. Молчание гудело между ними, становилось почти осязаемым. Я ощущала, как что-то — кто-то — обнюхивает воздух. Сквозь дверь.
— Ты знаешь, что завтра отбор. Твои новобранцы должны быть готовы. Игра не место для слабых.
— Я готов.

Пауза. Потом его голос стал мягче. Теплее. Но не менее опасным.
— Отдыхай. Увидимся завтра.

Я услышала неторопливые шаги, удаляющиеся по коридору. Только когда дверь в соседнюю комнату закрылась, в комнату зашёл встревоженный Шейн.

— Чёрт. Еле выкрутился. Нужно быть осторожнее.

Он прошёл мимо, щёлкнул выключателем, и стену озарил мягкий свет от огромного ночника над кроватью. Он был круглым, плоским, как луна, с её кратерами и изгибами. Завораживающий, почти гипнотический. Я никогда не видела ничего подобного.
— Это символ нашего рода, — сказал Шейн, проследив за моим взглядом. — Луна и волк не могут друг без друга. У каждого из нас такая луна над кроватью. Только разного цвета — под характер.

Теперь я могла разглядеть обстановку: в углу стоял камин — простой, без резьбы, больше для уюта, чем для тепла. Вместо старинной мебели — обычный стол с ноутбуком и парой бумаг, плотные современные шторы, простое серое покрывало. Интерьер был спокойным, даже уютным, но в воздухе всё равно оставалось что-то тяжёлое — будто этот дом только притворялся новым, а на самом деле помнил слишком многое.

Шейн устало опустился на небольшой диван у камина. Он снял тёмную толстовку, бросил её рядом и остался в простой чёрной футболке. Я невольно задержала взгляд: он выглядел неожиданно крепким и спокойным, будто всё происходящее его не трогало.
— Ложись на кровать, — кивнул он. — Я лягу здесь. Нужно отдохнуть.

Я молча подошла к кровати, откинула покрывало и легла, накинув на себя лёгкий плед, лежавший у изножья. Шейн устроился на диване и тихо вздохнул.
— Завтра отбор. Нам нужно, чтобы ты прошла.

Я повернулась к нему. Он лежал на диване, раскинувшись на спине, с рукой под головой. Свет от ночника скользил по его лицу, выхватывая чёткие скулы, прямой нос, тень усталости под глазами. На миг он показался мне почти беззащитным — и всё же именно он спас меня.

— Шейн… почему ты решил мне помочь? — спросила я тихо, неуверенно, скорее для себя, чем для него. Обстановка, вечер, тишина — всё казалось нереальным, и я всё ещё не знала, можно ли ему верить.

Он долго молчал. Я уже решила, что он проигнорирует вопрос, но затем тихо произнёс:
— Сам не знаю. Может, просто стало тебя жалко. Когда я увидел тебя сидящей на кафеле, дрожащей от страха… я не смог иначе. А может, я просто идиот, — добавил он с лёгкой усмешкой, не глядя на меня.
— Или, может, — он вздохнул, — ты напомнила мне, каково это — быть человеком.
— А может… — его голос почти исчез, — ты просто чертовски не вовремя появилась. Именно тогда, когда мне вдруг стало не всё равно.

Глава 10. Призрачный сон

Моник

Что-то тёплое коснулось моего лица — едва ощутимое, почти нереальное. Прикосновение пронеслось, как искра, и я будто проснулась внутри сна. Ладони скользнули по щеке, пальцы едва коснулись губ. Чувство было мягким и окутывающим, но с оттенком чего-то чужого. Дрожь прошла по телу — всё это казалось невозможным. В полумраке комнаты едва мерцал бледный голубоватый свет от ночника. Его холодное сияние мягко растекалось по комнате, придавая всему вокруг призрачную атмосферу.

Руки, словно скользящие тени, медленно опустились ниже, исследуя моё тело, оставляя за собой ощущение тёплого морока. Чувство невесомости переплеталось с обжигающим жаром, который нарастал внутри. Я не смогла сдержать тихий стон, когда пальцы коснулись живота и бедра, лаская и обжигая кожу. Я выгнулась, жадно впитывая эти ощущения, а желание разгоралось с каждым мигом.

Одежда постепенно спадала, но прикосновения лишь усиливались — стали настойчивее и требовательнее. В полусознательном порыве я перевернулась на живот, чувствуя, как руки скользят по внутренней стороне бёдер, неумолимо приближаясь к запретному. Позади раздалось низкое рычание, и голос, который я уже слышала сегодня, мягко прошептал:
— Ты уже моя, чувствуешь это?

Этот тембр… Он принадлежал тому, кого я боялась, но в этот момент желала сильнее всего. Я была бессильна сопротивляться. Не потому что не хотела — а потому что не могла. Как будто что-то древнее и сильное разомкнуло мою волю. Тело покорялось сладкому наваждению, устремляясь к наслаждению.

Я словно видела себя со стороны — обнажённую, дрожащую, потерянную в ощущениях. Где-то внутри, едва заметно шевельнулся страх — слабый, но живой, будто часть меня всё ещё сомневалась, всё ещё пыталась бороться. Стыд и вожделение переплетались в неразделимом клубке. Я словно исчезала в нём, растворялась, будто он был частью меня, давно забытой, но родной. Кто он? Почему я не вижу его лица? Я парила между сном и явью, пока пальцы довели меня до вершины блаженства.

— Ты моя, — голос пророкотал, пронзая меня насквозь. — Ты всегда была моей.

Сон разом оборвался. Меня встряхнули.
— Эй, ты в порядке?

Резко открыв глаза, я столкнулась с взглядом, полным беспокойства. Это был Шейн, но я вдруг почувствовала такую странную растерянность, как будто этот мир стал чужим. Он тряс меня за плечи, пристально глядя в глаза. Я отпрянула и обняла себя, пытаясь скрыть дрожь.
— Да, всё хорошо, — сказала я, растерянно улыбаясь. Внутри всё ещё звенело, как после удара, и я не знала, чего боюсь больше — сна или его вопроса.
— Слушай, называй меня Мон, — добавила я неожиданно даже для самой себя.

Он внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь прочесть мысли, а потом мягко улыбнулся:
— Мон? Ну… в общем, Моник, но для друзей — Мон.

Он задумался, затем вздохнул и медленно протянул руку, чтобы убрать прядь волос с моего лица. Но, едва коснувшись, будто передумал, резко остановился и застыл на месте, не решаясь продолжить. Потом негромко произнёс:
— Хорошо. Мон… спи, — голос его стал чуть тише, будто он больше не хотел ничего спрашивать.

Шейн встал с кровати и медленно направился к камину. Он сел на край дивана, на мгновение задержав взгляд на мне, будто хотел что-то сказать, но передумал. Затем откинулся на спинку, отвернулся и закрыл глаза, будто пытаясь отгородиться от того, что только что произошло.

Я не сразу отвела взгляд. Наверное, в тот момент во мне говорило что-то вроде благодарности — или просто неловкость. Мы оба молчали, и между нами повисла напряжённая пауза.
— Спокойной ночи, — выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Он кивнул в ответ, не открывая глаз.

Осмотревшись, я почувствовала холодок, пробежавший по спине.

Что это было? Сон? Или что-то иное? В комнате стояла странная тишина, свет ночника бросал длинные тени. Прикосновения всё ещё жгли кожу, а лёгкий аромат мускуса и кожи всё ещё витал в воздухе, как напоминание, что это не просто сон.
— У тебя ничего не болит? — вдруг спросил Шейн, немного тише, чем обычно, будто не хотел нарушить остатки сна.

Я покачала головой, смущённо опуская взгляд.
— Нет… — ответила тихо.
— Просто ты странно дышала… словно вздыхала или хныкала, — пробормотал Шейн с закрытыми глазами. — Я подумал, тебе плохо.

Я смутилась ещё сильнее, отвернулась и пробормотала:
— Всё нормально. Просто сон.

Лежа в кровати, пыталась уснуть, но тревога не отпускала. Тёмные углы комнаты казались глубже обычного, словно что-то скрывалось в их мраке. В таких старинных особняках водятся привидения… Я нервно улыбнулась про себя. Неужели начинаю верить в суеверия?

Повернула голову к камину. Шейн лежал на диване, будто спал, спокойно и безмятежно, а я осторожно поднялась с постели. Подошла к окну, посмотрела вниз — огромный сад утопал в полумраке, и лишь тусклые фонари выхватывали из темноты мрачные очертания каменных статуй. И тут меня осенило: этот особняк принадлежит семье Блейк.

Что, если все эти люди — и правда братья Блейк? Одна догадка сменяла другую, и каждая пугала сильнее предыдущей. Если это так — то всё гораздо серьёзнее, чем я могла себе представить. У них достаточно власти, чтобы держать пленных и играть с ними в свои игры. Кто они на самом деле? Какую роль мне предстоит сыграть?

В комнате царила гнетущая тишина. Я обняла себя, пытаясь согреться, но холод всё равно нарастал внутри. Хотелось, чтобы всё это было просто дурным сном — чтобы проснуться дома, где рядом Джонни, в безопасности.

Внезапный порыв воздуха заставил замереть — занавеска на окне едва дрогнула, а прядь моих волос чуть приподнялась, как от чьего-то невидимого дыхания. Медленно повернула голову — никого не увидела, но знала: он здесь. Это чувство было слишком явным, чтобы быть плодом воображения.

Пространство вокруг стало гуще, плотнее. В нём витал запах — не парфюмерия и не дым, а нечто первобытное, тёплое. Как мох, хвоя и шерсть. Будто кто-то огромный стоял за моей спиной. Я не боялась. Скорее... мне стало спокойно.