Переворот

Пролог

Эта новость разлетелась по всему королевству с завидной скоростью и вызвала неоднозначные чувства: король Уильям исчез. Утверждалось, что старый король тяжело заболел и отправился в глубокую провинцию доживать свой век в небольшом поместье вместе со своей королевой-матерью, а править королевством вызвался его двоюродный брат - молодой принц Эдуард. Так оповещал королевский двор, но все знали, что это не так - короля Уильяма убили.

На самом деле переворот застал короля с бутылкой эля. Кровь и эль смешались в его горле и вырвались наружу с хрипом из-за пики в груди – подарок от нового короля Эдуарда. Королева-мать бежала из страны.

Никого не смущал такой расклад, и все делали вид, будто это их не заботит, ведь своя жизнь куда ближе и понятнее, нежели жизнь человека, поедавшего твой хлеб каждый день.

«Да и чёрт с ним! Он же не волновался, как ты добывал себе хлеб, как ты оплачивал ему налоги, откуда ты брал эти деньги!  Так какого чёрта ты должен думать о том, что его закололи как свинью? Я даже рад этому. Лишь бы новый король не был таким же пьяницей». – это или что-то подобное можно было услышать из различных закоулков королевства.

Смена власти совпала с открытием осенних ярмарок, потому часто на лавках с тыквами красовались фигурки исколотого старого короля. Эль разливался рекой, а самодельные театры постоянно разыгрывали спектакли, где воссоздавали сцену смерти короля и изгнания королевы. Народ ликовал и пел песни в честь нового правителя.

Новый король Эдуард и так должен был стать следующим правителем, ведь он был близким по крови старой знати - горячо любимый племянник королевы-матери. Прямых наследников у короля Уильяма не было. Народ с нетерпением ждал перемен, надеясь освободиться от диктатуры и нищеты.

 Всё изменилось, когда король Уильям неожиданно для всех объявил о том, что наследник всё же есть. Это возмутило многие великие дома, но ещё больше их поразила следующая новость: наследник не из знатного дома - это плод слабости от гончарной девки.

Каждый представитель знатного рода, кто имел хотя бы одну физически зрелую дочь, надеялся подложить её под старого короля, чтобы она понесла от него наследника и иметь право на то, чтобы именно его внук стал следующим королём, прославив род знати. Если старый король не сможет исполнить свой долг, то следующий король Эдуард уж точно осуществит мечту расчётливых отцов. Потому новость о наследнике гнусного происхождения повергла в шок и вызвала много возмущений.

Постепенно начинался бунт. Король Эдуард не хотел просто так прощаться с мыслью о троне. Воспользовавшись моментом, господа поддержали партию молодого и амбициозного Эдуарда, по-прежнему надеясь осуществить свой план с наследником. Так у Эдуарда появилась подкупленная многочисленная армия, средства и поддержка великих домов, а, следовательно, и их народа.

Так произошёл переворот.

Уильям

Король Уильям был обделён вниманием и лаской с самого детства. Он не мог получить любовь короля-отца, потому что тот не видел в нём ничего, что свидетельствовало о том, что страной будет управлять рассудительный и уверенный мужчина.

Ранимый и трусливый мальчик только и слышал упрёки со стороны отца: «Ты здоров как бык. Только внешность ещё напоминает о том, что ты мужчина! Подумать только, эта девка с признаками мужчины любит плакать от сопливой песенки барда, готового бренчать на своей лютне любую ахинею, лишь бы дали тому пожрать! Может ты ещё женишься на мужчине!»

Даже когда его отец умирал, вместо прощального слова Уильям получил плевок в лицо: «Я жалею, что ты займёшь трон. Передай своей матери, что она победила - она так и не родила мне наследника.»

Королева-мать его тоже презирала. Она считала его виновником всех её бед и унижений, которые она терпела годами от своего мужа. Король не мог поверить, что Уильям его родной сын. Отец был решительным и смелым воином, а сын никак не походил характером на него, хотя схожая внешность с королём прямо указывала на то, что вины за королевой нет.

Одинокий и нелюбимый, он терпел упрёки с требованиями сотворить того, чего он не мог сделать – стать храбрым и уверенным в себе мужчиной.

После смерти отца, Уильям был не готов взваливать на свои плечи проблемы государства, и неожиданно для себя, ему впервые помогла мать. Она взяла на себя все проблемы правления, но для народа Уильям по-прежнему оставался королём. Единственное, что любил делать Уильям как истинный король - устраивать роскошные пиры. Потому он предавался хмельному веселью, а мать с лёгкостью управляла как слабохарактерным сыном, так и боязливым народом.

Власть опьянила королеву-мать, потому она боялась того момента, когда настанет время женить своего сына. Потому при виде любой женщины во дворце, равной по годам сыну, королева-мать не скрывала своего презрения к ней.

Некоторые жители злословили, что королева спит со своим сыном и не желает его ни с кем делить, а король выпивал прежде чем лечь с этой старухой. Отсюда распускались новые сплетни о ненасытности королевы ввиду того, что Уильям частенько налегал на питьё во время многочисленных увеселительных пиров. Всё это были лишь сплетнями.

Уильям был слабым и нерешительным человеком, любящий стихи, музыку и танцы, но с самого детства мать ему твердила, что он мужчина, он будущий правитель, он должен принимать верные решения и наказывать непослушных ей или ему людей. Так, через материнское «должен», вырос внешне суровый мужчина: крепкий, рослый, немного полный, с густой чёрной бородой и злыми чёрными глазами, как у отца, что придавало ему ещё больше суровости, но любящий розы, лютню и пёстрые наряды. Вид мужчины, внешностью схожего с умершим суровым королём, который заставлял дрожать даже при упоминании Его Величества, в пёстрых тряпках вызывал смех и неуважение у народа и чувство стыда и раздражения у матери. Он устраивал пиры, чтобы хоть где-то наслаждаться цветами, музыкой и танцами, и познавал всю радость через пьянки. Мать разрешала ему это, но при условии, что на его пиршествах будут присутствовать только мужчины. Так мать и сын удовлетворяли свои потребности: он предавался своим потехам, а ей было легче его контролировать. Однако оба были глухи друг к другу: Уильям не понимал намерения матери очернить его имя и не собирался ничего предпринимать, а королева не понимала, что через пьянство Уильям заглушает свою боль одиночества.

Когда Уильям был ещё юношей, только - только прижатым в условия королевы, чтобы полностью предаться своим увлечениям, он тайком убегал из дворца, переодевшись в фермера и гулял по примыкающему к дворцу городу, наблюдая за движением пёстрых юбок. Это занятие король находил забавным. Он видел, что большинство народа живёт бедно, но его заботило лишь то, как бы не узнала мать о его тайных прогулках – Уильям абсолютно не подходил на роль настоящего мужчины. 

Однажды, на очередном побеге, он встретил на рынке девушку, продающую горшки. Девушка была светловолосой, с курносым носиком, маленькой и пухленькой, с изящными руками, которыми она вытирала горшочки такие же, как и сама девушка: круглые и маленькие. Его поразила эта гармоничность, но больше всего его поразили её глаза: большие и светлые, в которых таилась та нежность и доброта, которую он не встречал ни у кого, даже у своей матери, которую, какой бы она ни была, он сильно любил и испытывал к ней огромную привязанность.

Их взгляды сошлись. Уильям находил эту девушку прекрасной, несмотря на то, что её милое, слегка грязное личико, уродовала улыбка со скверными зубами. В ней таилась очарование любви, под которое безропотно попал Уильям.

Вечером, после торговли, девушка привела его в гончарню. Так, среди глины, песка, золы и воды, зачалась будущая причина свержения. После этого он ей открылся. Девушка поначалу испугалась, но и отказать дальнейшим встречам она не могла, понимая, что может с помощью короля заполучить прекрасное место при дворе. Она поклялась, что никто не узнает об их встречах. И слово своё она сдержала.

Они виделись ещё несколько раз, пока девушка не сообщила о том, что носит его ребёнка. Уильям испугался. Он до последнего выпытывал у девушки, есть ли вероятность того, что ребёнок не его и можно ли прибегнуть к помощи травника, надеясь избежать проблем. Девушка уверяла, что имела близость только с ним и наотрез отказывалась избавиться от ребёнка. Уильям не знал, что делать, потому рассказал всё матери, потому что привык, что мать всегда за него принимала решения. Он пришёл к королеве в кабинет с опущенной головой, будто провинившийся шаловливый мальчишка, и рассказал всё о девушке и ребёнке, которого она носит под сердцем.  Королева-мать была в ярости. Всю ночь она не смыкала глаз, думая над тем, как правильно поступить.

Вина

После того, как Эдуард присвоил себе трон, он не расформировывал армию - он её просто подкупил новым жалованием. Денег в казне было предостаточно, чтобы сыпать золотом. Снижение налога, увеселительные праздники, стройка нового дома лекаря, а ещё лучше, часовни для начала, которые королева запретила – и всё, народ твой до появления новых потребностей.

Чтобы не поднялся новый бунт, король направил воинов, приближённых к королевской чете, подальше отбывать свою службу в провинции, охраняя какое-нибудь прибыльное заведение. Туда же отправили и Генриха. Он уже давно мечтал начать новую жизнь где-нибудь подальше от столичной суеты: завести семью, купить дом, умереть от старости, в окружении детей, нежели в нелепой войне между королями, потому что оба слишком горды и глупы, чтобы просто поговорить. Он только мечтал о семье, но не верил в это: вряд ли кому-нибудь приглянется старик, который досрочно вышел на пенсию. Выглядел он и правда старо: худощавый, жилистый, высокий мужчина. Впалые щёки, покрытые светлой щетиной. Седина перемешалась с соломенным цветом жиденьких волос, доходящих до плеч. Он уже стал носить одежду обычного крестьянина: короткие штаны, длинная сорочка из конопли и сапоги. Единственное, что осталось у него от службы – шерстяной плащ с капюшоном, но он его берёг на случай холодов. Коня не отдали, припомнив ошибки по молодости. Потому Генрих начинал свою новую жизнь, грубо говоря, ни с чем. Лишь меч с королевской эмблемой и плащ напоминали ему о прошлой жизни. Если что, меч пойдёт на продажу.

Сколько ему лет, он не знал, но знал то, что он износился для службы в армии. Ему уже слишком поздно заводить детей. В его возрасте старики тешатся игрой внуков и красотой невесток, втихаря попивая домашнее вино, подальше от глаз своей ворчливой старухи-жены.

Поскольку он практически всю свою осознанную жизнь провёл в армии, делать что-либо другое он не умел или просто не хотел, потому роль надсмотрщика в доме купца в восточной провинции ему была по душе. Но прежде чем начинать исполнять приказ нового короля, Генрих решил кое-что исправить, потому направился в бордель.

Это было три года тому назад. Достаточно влиятельный дом задолжал королевской семье крупную сумму денег. Если бы глава дома льстил королеве и просил отсрочить оплату, он бы не познал её гнева. Но тот дом имел славу непреклонных гордецов, за что и поплатился. Королева нашептала тогда ещё живому королю-сыну хорошенько проучить острую на язык семейку, оскорбившую его мать: «Ты ведь не хочешь расстраивать свою мать? Накажи их. Покажи, как ты сильно любишь и уважаешь меня.»

Уильяму была важна любовь и привязанность матери, ведь он так мало этого получал в детстве, потому с покорностью выполнял всё, о чём она просила, не глядя на аморальность какого-либо приказа.

Так, по приказу короля, Генрих и ещё пару десятков воинов отправились, во всех смыслах этого слова, выбивать долг. Всё имущество перешло в казну, главу семейства и его жену отправили в ссылку на север оплачивать долг выкапыванием золота, но спустя месяц они покончили с собой. Одиннадцатилетнюю дочь продали в дом утех - так распорядилась королева, поскольку она посчитала, что молодая девушка своим телом быстрее сможет погасить долг семьи, нежели её родители. Этим поступком она хотела не скорейшего возвращения своего долга – тем самым поступком   она захотела раздавить эту гордую и непреклонную семейку, посмевшую ей перечить.

Народ судачил, что наказание слишком жестокое. Девушка не виновата в глупости отца, но гнев королевы не знал пощады. Так народ ещё больше возненавидел королевскую семью, но единственное, на что он шёл, было обсуждение и распространение грязных сплетен о королевской семье.

Сам Генрих отдавал эту девушку Уолтону - владельцу дома утех, старому знакомому. Сейчас он чувствовал вину перед ней. Он знал эту семью и наблюдал как росла и крепла эта весёлая и смышлёная девочка. Иногда она игриво дёргала его за плащ или играла с ним, прячась от него, будто спасалась от страшного чудовища. Знала бы она, что в скором времени Генрих действительно превратиться для неё в самого страшного и ненавистного чудовище, насильно её волочащую в место, которое сравнимо лишь с адом. Но приказ есть приказ.

Сейчас он шёл в бордель с целью выкупить девушку, чтобы она, как и Генрих, смогла начать жизнь с чистого листа. Надеялся, что девушка простит его. Мечтал, что сможет вернуть её к жизни: не богатой, но спокойной и радостной. В идеале, они будут жить вместе: она будет заниматься хозяйством, а он работать и оберегать её от разного рода ублюдков. В доме всегда будет пахнуть свежим хлебом и полевыми цветами. Он будет ей как отцом. А потом она выйдет замуж за простого деревенского юношу и будет часто навещать своего старика, радуя его своей располневшей талией и сворой шумных ребят, называющие её мамой.

Однако у жизни всегда есть другие планы на людей.

Уолтон – владелец борделя, был давним знакомым Генриха. Человек алчный и хитрый, умеющий выпутываться из разных ситуаций.

С владельцем борделя Генриха познакомили солдаты, ведь солдаты и пьяницы – основной доход владельцев дома утех. Однако у Уолтона были опасные девушки: бродяжки, болеющие заразными хворями, не знающие гребня для волос и гвоздики для приятного запаха изо рта, зато прекрасно знающие кулак и крепкие напитки.

Генрих брезговал такими девицами, наблюдая как другие солдаты превращались в безобразных уродов, заражаясь какой-нибудь дурной болезнью от этих девок. Потому Генрих приходил в бордель просто для того, чтобы сыграть партию - две с Уолтоном, пока солдаты развлекались.

Юг

Повозка всё дальше отъезжала от замка. Чем дальше они направлялись к югу, тем теплее и солнечнее становилось, будто природа не засыпала перед холодной и продолжительной зимой, а наоборот, возрождалась с новой силой. Королева до сих пор не могла поверить, что это всё-таки произошло. Наконец-то. Теперь всё будет так, как она хотела: её горячо любимый племянник на троне, она вернётся к нему вскоре после того, как хорошенько отдохнёт на юге.

Она перестанет быть деспотом. Для народа все эти тиранические поступки были совершены от имени короля, а её имя очистят от ненужных сплетен. Её сын умер, прервав за собой эту никчёмную ветвь северных королей. Он не был достоин трона, а продолжать эту линию было просто сумасбродно.

Сейчас с Эдуардом она начнёт поистине новую эру. Они будут править вместе. Он - человек сильный духом, но пока ещё молодой, его можно легко воспитать под себя – правильно и мудро. Женить на робкой, слабохарактерной девице знатного происхождения, у которой в голове есть только мысли о детях и ублажении мужа. «Уж она-то не сможет опутать его, не завладеет моим троном. Он мой пока я жива! А там уже и племянник заменит меня.

Я выращу из него прекрасного правителя, которого будут любить и уважать. Никаких шутов и тиранов! Только рассудительные король и королева! Ему можно доверять.»

Дорога с остановками занимала 14 дней и ночей. К счастью королевы, за это время ни разу не попадались нечестные люди, готовые поживиться добром проезжающих мимо путников.

Весь путь королева предвкушала, как её кости будет греть солнце, а горячие воды с маслами будут уносить её в мир блаженства и счастья. Всё это время она будет отдыхать и рассуждать о том, с чего начать новую эру, пока Эдуард не пришлёт ей послание с просьбой вернуться обратно. Пока что она будет под защитой её общего с Эдуардом дальнего родственника – правителя юга Азгура. Что она слышала о юге: родина дорогих специй, масел, сладостей и тканей; люди, с иссиня-чёрными волосами и бронзовой кожей, говорящие с сильным акцентом,

Никогда ещё королева не была здесь, но много слышала об этих местах от послов, приезжающих отсюда. Часто, но разумно, она тратила казну на товары купцов из этой страны и свято верила, что все эти масла и притирки сохраняют её красоту и молодость. Ванильные бобы, корица, пальмовый мёд и много чего ещё. Скорее всего что-то в этом и было – королева действительно выглядела превосходно для своих лет. «Как только приеду туда, в первую очередь попробую настоящий кхир и митай. Действительно это всё так сладко, как готовили мои кухарки или ещё слаще?» - думала так королева по дороге. Много разных мыслей посещали её, но все они сулили ей счастливое светлое будущее.

За день до прибытия в столицу юга, повозка королевы остановилась в маленьком южном городке, дабы перекусить и послать южному правителю весточку птицей. Еду и постель забирал мужчина, перевозящий королеву, чтобы всё обошлось без неприятностей. Королева долго не могла заснуть не из-за того, что постель была из соломенного тюка, жёсткой и неудобной – она уже мысленно была на юге. Последний день поездки дался ей особенно трудно – так медленно повозка ещё никогда не катилась.

Наконец, на следующий день, перед её глазами предстала столица юга- большой и красочный город с жёлтыми каменными стенами. Вдалеке казалось, будто это просто огромное солнце, встающее на горизонте. Разноцветные окна создавали блики, ещё больше убеждая королеву о том, что перед ней край земли и восходящее светило. Только у солнца нет башен –пик, с разноцветными мозаичными рисунками на стенах. От увиденного, у неё перехватило дыхание: такую величественную красоту она видела впервые. Она даже не имела понятия, что такое можно сотворить. В её понимании стены должны были быть серыми и холодными; одежда людей скромной и неприглядной; зимы холодными. Но эти стены давали ей мысль о том, что мир может быть построен иначе, и это не будет казаться нелепым и ужасным.

Размышляя над этим неожиданным открытием, женщина и не заметила   как она подъехала к огромным золочённым воротам с рисунком беременной девы в голубом, держащую в опущенной руке лук, а в поднятой - стрелу.

Ворота раскрылись. Из них появился человек в мешковатых зелёных    одеяниях. Он подошёл к повозке и заговорил с королевой с жутким акцентом:

- Приветствую вас в нашей стране. Наш правитель Азгур потребовал поменять вам повозку. Никто не должен знать, где вы остановились, -  он покосился на мужчину в повозке, привёзшего сюда королеву.  – Никто. Даже ваши проверенные люди.

- Приветствую и вас. - почтительно наклонила голову королева в знак приветствия. - Я надеюсь, что моему человеку щедро заплатят.

-Конечно, -  человек достал из одной из многочисленных складок своей одежды звенящий мешок и обратился к мужчине в повозке. – Можете возвращаться. Мужчина протянул руку и забрал мешочек.

-Вы не позволите ему даже переночевать и отдохнуть? – удивилась королева.

-Нет. Слишком опасно. Пойдёмте за мной.

Королева спустилась с повозки, размяв свои кости от долгой дороги. Повозка свернула на дорогу и поехала неспешно назад, а она осталась с этим странным человеком в зелёном одеянии. Её смутило то, что человек не представился, не говорит ей «Ваше Величество», будто она никто. Однако делать нечего: надо быть осторожной и держать свой нрав при себе. Гордо расправив плечи, она последовала за таинственным мужчиной. Ворота закрылись.

Пройдя через арку, женщина увидела, что её ждала абсолютно такая же повозка, на которой она приехала. На ней сидел светловолосый юноша в свободной рубахе, шароварах и жилетке. Только сейчас она подумала, как нелепо выглядит в глазах этих людей: сапоги, брюки из шерсти, тёплая рубаха и жакет. Она же не в своём королевстве. Здесь можно помереть от жары.

Плата за доброту

Перед ним стояла совершенно непривлекательная девушка: маленького роста, тощая, без каких-либо признаков наличия женских прелестей, угловатая. Генрих до последнего думал, что над ним шутят, переодев мальчика с длинными, грязными, рыжеватыми волосами в девичье тряпьё.

Нос неестественно кривой, но глаза .... Их нельзя было назвать красивыми, но они чем-то привлекали.

- Конечно, это не Матильда. Я бы свою любимицу не отдал. Бери что есть.  –сказал Уолтон и обратился к девушке: – У тебя есть тёплая одежда?

Оливия засмеялась, обнажив свои зубы: парочка зияющих чёрных дыр вместо зубов отнюдь не придавали ей красоты:

- У меня её и не было никогда.

- Ну ты сам понял. – обратился Уолтон к Генриху. – Плату ты мне уже отдал. Забирай девку.

В глазах проститутки читался испуг.

- Не бойся, ты мне просто укажешь дорогу до своей деревни, а там я тебя отпущу, а сам отправлюсь дальше в восточную провинцию. – обратился Генрих к проститутке, заметив её внезапно исчезнувшую улыбку.

Страх сменился недоверием.

«Она всего лишь чуть старше Матильды. Кто же так над ней издевался?» - подумал Генрих.

 – Идём, нам надо добыть тебе тёплой одежды. И обуви. Нам предстоит долгая дорога. – вслух произнёс он.

- Ты на неё спустишь всё своё жалование. – предостерёг его Уолтон. – Это не Матильда, тут нечего тратиться. Она выживет в любом случае.

Оливия стояла и растерянно мотала головой, глядя то на владельца борделя, то на старика. Генрих ушёл, попрощавшись.

- Ну что ты стоишь? Вот твой новый хозяин. Пошла вон отсюда! – прокричал Уолтон и девка, как будто проснувшаяся ото сна, побежала за Генрихом.

Они направились к рынку.

Рынок представлял собой скопище палаток из которых зазывали зайти к ним и купить их товар.  Мулы, специи, ткани, металлы, горшки – всё воняло каким-то одним диким запахом. Толпы людей, кричащих, убегающих, жмущихся к тебе с намерением украсть незаметно твой мешочек с небольшим добром. Где-то среди палаток просит милостыню бродяга, но мальчишки в рваной одежде плюются в бедолагу, пока не видят их родители, а были ли вообще эти родители у них? Рядом спит другой бродяга: или уже мёртвый, или мертвецки пьяный.

- Надо быть начеку. Держись за меня и следи, чтоб никто не пытался дотянуться до моего пояса. - приказал старик Оливии.  – Будет трудно найти одежду, все шьют самостоятельно. Тут только ткани продают. Если и найдём, то у заморского купца, а на это мне не хватит монет.

Оливия смотрела на Генриха удивлёнными глазами, будто увидела небывалое чудо.

- Ты чего так смотришь? – раздражённо спросил Генрих. «Правильно Уолтон говорил, дура - дурой».

- Почему?

-Что почему? О, ты умеешь говорить! Я уж думал, молчит, значит не умеет говорить. – язвительно сказал Генрих.

- Почему вы ко мне так добры? – спросила Оливия.

- Что? Я…а…ты просто оказываешь мне услугу. А чтобы ты её выполнила хорошо и не умерла по дороге, нам нужно купить тебе одежду и обувь. – смутился Генрих: «Лучше бы она молчала.»

Чудом они наткнулись на палатку с дешёвой одеждой. Купив Оливии новую юбку из шерсти, и такую же рубашку, он приказал ей держать свои новые вещи как можно сильнее, чтоб не вырвали из рук местные рыночные воры. К сожалению, из дешёвой обуви были только остроносые туфли на верёвках, которые совершенно не годились для долгой дороги. Пришлось купить такие же мужские сапоги, что и у Генриха, а они ему достались на службе и стоили целое состояние. Выбора особо не было. Потому Оливии достались хоть и дорогие, но бесформенные сапоги, которые были ей велики. Выглядела она нелепо, но ничто не смущало девушку. Она выглядела самым счастливым человеком в королевстве.

Так Генрих обнаружил, что денег у него практически не осталось: «Поверить только! Я на эти деньги мог купить себе мула или корову и жить счастливо в восточной провинции, но я потратил все деньги на проститутку.»

- У нас осталось совсем мало денег на еду и питьё, так что пить будем воду из рек, а еду будем есть только по крайне нужде. Просить будем, не знаю. – сокрушённо сказал Генрих.

- Не бойся, мы что-нибудь придумаем. - улыбнулась Оливия, в глазах которой читалась благодарность и покорность. Всю дорогу она смотрела на Генриха не переставая улыбаться. Старику на мгновение показалось, что девушка тронута умом, потому сама согласилась прийти к Уолтону на работу.

- У меня есть хлеб и немного сыра. Небывалое роскошь с королевской кухни. Это надо поберечь. Быстро захочется снова есть. А вот эти лепёшки очень даже бы и пригодились, но они слишком дороги для нас, - Генрих указал на женщину, торгующую теми самыми лепёшками. -  потому попытаемся пройтись по домам и пособирать чего-нибудь съестного у добрых людей.

- Только для начала давай я переоденусь. – предложила Оливия.

- Тогда выйдем к лесу, чтоб тебя никто не видел. Не будешь же ты при всех тут   переодеваться. – усмехнулся Генрих. Оливия не ответила ему и даже не улыбнулась на этот раз, ведь она не видела ничего дурного в том, чтобы так   поступить.

Вместо этого, она покорно последовала за Генрихом в лес. Мужчина широко шагал, потому Оливия едва за ним поспевала, иногда приходилось бежать.

Игра на выживание

Они шли уже неделю. Погода им ещё благоприятствовала, радуя глаз дождями из красных и жёлтых листьев, однако красота была обманчива –оба понимали, что за этой красотой последует холод. И не ошиблись. Стремительно начало холодать. Спали они на еловых ветках, укрываясь плащом Генриха - он им служил и тёплым одеялом, а иногда и подстилкой. Из-за холодных ночей они решили спать вместе, чтобы согреться. Казалось, вереница лесов просто нескончаема. Генрих и Оливия почти не разговаривали друг с другом, и это молчание не смущало никого. Они друг друга не знали, их просто свела судьба.

В один из последних тёплых деньков, по дороге через густой и нелюдимый лес, Оливия заметила какое-то движение впереди:

- Смотри, там кто-то есть. Может у них попросим еды? – показала Оливия на мелькающие вдали фигуры.

- Хм, надо подойти поближе. Безобидные ли это люди? А так идея хорошая.

Генрих подошёл ближе и увидел людей с повозкой и мешками, заполненные каким-то добром. Они торговались с женщиной.

«Торговля в лесу? Что же это за странные люди?»  - подумал Генрих. Он подошёл поближе.

У повозки стояли двое мужчин, третий, со светлой бородой, сидел на ней. Мужчина, стоявший возле женщины, в рваной рубашке ужасно изношенного вида, что-то твердил ей:

- Нет, только 3 мешка. Не больше. Сама понимаешь. Время сейчас такое.  Они сильно упали в цене. Да и никто за эти грибы не возьмёт больше, клянусь своей рубашкой, которую ношу уже 15 лет! Она досталась мне с большим трудом и стоит состояние!

-Может она раньше так и стоила, но сейчас она не стоит ничего. -  Женщина была явно расстроена.

Третий мужчина с торчащей в разные стороны соломенного цвета   бородой посмеялся.

«Контрабандисты!» - понял Генрих.

- Добрый день! – крикнула подошедшая к Генриху Оливия, мужчинам.

- Вы кто? – недружелюбно спросил мужчина в серой длинной тунике, рядом стоящий с мужчиной в рванье.

- Мы держим путь в восточную провинцию. Только и всего. Нам нужно немного еды. – ответил Генрих.

- У нас ты ничего не найдёшь, кроме зерна. А грызть зерно никто не может.  Не знаю как у вас, а зубы у меня никудышные, многих просто нет, хоть мне и 28 лет. - сказал мужчина с бородой, сидящий на повозке.

- Может вы возьмёте их? – спросила женщина и вытянула руку с корзинкой.

- Женщина, ты что? А как же зерно?  - нервно усмехнулся мужчина в рваной рубашке.

- Я думала за них взять хотя бы мешков семь, но раз уж они так обесценились, то я лучше отдам тому, кто больше в них нуждается. – ответила женщина. Её голос был убаюкивающим, словно она рассказывала какую-нибудь сказку малышу.  – Возьмите, их можно приготовить. Они совершенно не жёсткие.

Генрих взял корзинку из рук женщин и ахнул:

- Да это трюфеля!

- Да. Они. – подтвердила женщина.

- Да они же стоят целое состояние! Король за них столько денег отдавал! И собирать их запрещено!

- Что? К-к-какой король? – речь контрабандиста в рванье превратилась в испуганное дребезжание.

- Я так понимаю, что кое-кто сейчас хочет обдурить несчастную женщину и забрать задёшево это? – спросил с усмешкой Генрих, пальцем указывая на корзину.

Женщина смотрела удивлёнными глазами то на Генриха, то на контрабандистов:

- Советую не дурить. – пригрозил Генрих. – Королева очень вас не любила. Думаю, и нынешний король Эдуард не поддерживает вас.

- Вот же повезло. – сплюнул мужчина на повозке. – Наткнуться на …а ты кто вообще?

- Я из королевской армии.

- Потрясающе. Да он сдаст нас. – всплеснул руками мужчина на повозке.

- Не сдаст, если от него избавимся.  –грозно ответил второй мужчина в серой тунике, стоящим рядом с мужчиной в рваной рубашке, доставая нож.

Неожиданно женщина достала из-под своего плаща нож и приставила его к горлу мужчины, который совсем недавно угрожал избавлением:

-Только попробуй. – спокойно сказала она, но за спокойствием таилось хладнокровие и решимость.

- А я весьма быстро бегаю. Тут рядом его сослуживцы ходят. – схитрила Оливия, кивнув в сторону Генриха.

- Сколько они стоят? – спокойно спросила женщина Генриха, по-прежнему не убирая нож от шеи мужчины.

- Не знаю сколько точно, но за них козу ты могла бы купить смело.

Она прикрыла глаза:

- И вы всё это время…

- Давай сделаем так. – перебил мужчина в рванье. – Мы отдаём тебе все наши мешки с повозки. Их тут 11. За прошлые прегрешения скажем так. Ну у нас действительно больше нет, смотри!

- Идёт.

Контрабандисты начали выкладывать мешки на землю, кося на Генриха. Он якобы невзначай представил их взгляду меч с королевской эмблемой на ножнах:

- Всё. Сделка закончена. – подытожил мужчина в рванье, наигранно отряхнув руки, будто они были в пыли.

Лесной город

Контрабандисты уехали, а женщина так и осталась стоять с мешками:

-Как же вы их понесёте? – удивилась Оливия.

- Я их оставлю здесь, только укрою еловыми ветками. Мои люди их заберут, когда закончат свою работу. – ответила женщина. Она стала передвигать мешки ближе к деревьям и укрывать уже заранее заготовленными по этому случаю ветками.

- Что за люди? – поинтересовался Генрих. – И почему вы покупаете у контрабандистов зерно? В лесу. За трюфели. По такому случаю в лесу покупают что-то более ценное, а зерно можно и у себя вырастить.

- Вы подошли к мужчинам, чтобы выпросить еду? – перевела спокойно тему женщина. – Пойдёмте за мной, я вас накормлю.

- Мы были бы очень вам благодарны. – улыбнулся Генрих. – Только давайте для начала мы вам поможем перетащить и укрыть эти мешки.

- Тут уже буду благодарна вам я.

И Генрих с Оливией принялись помогать женщине.

Вскоре, после проделанной работы, женщина взяла тот самый нож, который только недавно приставляла к шее мужчины в тунике, и нацарапала на стволе дерева незнакомый Оливии и Генриху знак:

- Теперь пойдёмте за мной. Придётся немножко потерпеть. Путь длинный. – улыбнулась женщина.

-Ничего, мы уже привыкли к долгой ходьбе. – улыбнулась в ответ Оливия.

Женщина жестом указала им следовать за ней, и они пошли.

После достаточно затяжного пути по путанным и непроходимым чащам, казалось, будто она специально их запутывает, они добрались до назначенного   места.  Сначала Генрих думал, что женщина задумала что-то неладное, пытаясь провести их так, чтоб они не запомнили дорогу назад, но когда он увидел куда привела их женщина, он понял, что и тут ничего не представляет опасности:

- Теперь понятно, почему вы нас вели такими запутанными тропами. – протянул Генрих.

Женщина привела их к заброшенной часовне.

- Вы здесь живёте? – спросил Генрих.

-Да.

-С каких пор? –спросила Оливия.

-С тех пор как их запретили. – ответила женщина, кивнув в сторону часовни.

Это было заброшенное здание, обросшее мхом и пробитое в некоторых местах деревьями:

-Здесь нечего грабить, потому мы рады всем.  Ну же, проходите. Вы, видимо, совсем голодны.

- А где все?

-На работах. Правда, некоторые обещали прийти до заката. Надо посмотреть, кто остался тут.

Женщина открыла большие деревянные ворота, опёршись всей своей силой руками. Ворота скрипнули и распахнулись.

В этой часовне были очень необычные стены. На них было много углублений, заполненные горшками. Оливия только открыла рот, чтобы спросить, для чего эти углубления в стенах, как женщина тут же ответила:

-Это для того, чтобы все могли слышать, что говорит настоятель. Он шепчет, а благодаря этим горшкам, мы слышим его так, будто он стоит перед нами.

- А почему он шепчет?

- Потому что в тишине можно обрести своё счастье. Мы кричим, ругаемся и пропускаем иногда важные истины. А в тишине мы ничего не теряем.

- Интересно, а можно будет понаблюдать, как это работает? – спросила Оливия, указав на горшки. Только сейчас Генрих заметил, что у Оливии руки были в красных мелких точках – укусах. «Клопы» - понял Генрих. –«И в это чудовищное место я отправил Матильду. Чем я тогда думал?»

- Сейчас. – спокойно ответила женщина. Она подошла к другому концу   часовни, встав у деревянного стола, что приходился алтарём, и начала шёпотом говорить. Генрих отпрянул от стены. Ему показалось, что кто-то подошёл к нему слишком близко и начал шептать на ухо. Оливия же засмеялась от такого чуда.

- Что ж, теперь вам пора пообедать. – чуть громче сказала женщина – Пойдёмте.

- Мы даже не спросили, как вас зовут? – спохватилась Оливия

- А зачем? – пожала плечами женщина.

- А ведь и правда.  –тихо сказал Оливии Генрих.  –Всё равно вряд ли мы ещё раз с ней встретимся.

Они обошли алтарь и обнаружили другую дверь, маленькую и покошенную. Открыв её, они увидели, что часовня скрывает за этой невзрачной покошенной дверью целый монастырь. Здесь была большая комната с печью, где рядом сушились грибы и зверобой, с огромным дубовым столом и постилками с сеном в углу комнаты.  Здесь находилось немного женщин и мужчин, да парочку детей:

- Добро пожаловать. – сказала женщина, сняв свой плащ. Тут было достаточно тепло. Оливия и Генрих обнаружили, что у этой загадочной женщины и у всех остальных жителей был оголён живот.

-Можно задать вопрос? – спросила Оливия.

-Можно. – усмехнулась женщина.

- Почему у вас оголены животы?

- Чтобы душа не зачахнула.

- Как душа связана с животом? – недоумевая спросил Генрих.

Женщина близко подошла к Генриху, и, взяв его руку, прижала её к своей груди. Генриху стало неловко от такой близости. Женщина, которая годилась ему в дочери, приложила руку к своей достаточно упругой груди. Даже сквозь грубую ткань он чувствовал тепло её тела.