Персонаж

Глава 1. Полночный гость

Арина

В церковном зале нет никого, кроме пары пожилых женщин и священника. Теплый воздух напитан плавящимся воском и ладаном, свет приглушен, и так тихо, словно весь мир вдруг замер. Мужчина в чёрной рясе сразу обращает на меня свой взгляд.

Я знала, что сюда приходят в разном состоянии и по разным поводам. Но причину, по которой я оказалась здесь, не объяснить ни логикой, ни здравым смыслом. Мой предел настал. И я просто не знаю, кто ещё сможет мне помочь.

Судорожно вздохнув, я прижимаю к груди холодный металл и на нетвёрдых ногах прохожу через весь зал. Сердце грохочет в грудной клетке, и этот стук такой громкий, что кажется, будто звучит он везде, отбиваясь от высоких сводчатых потолков. Остаётся три метра, два...

Я останавливаюсь почти у самого алтаря, где стоит священник. За спиной раздается перешептывание прихожан. А когда священник поворачивается ко мне всем телом, то в немом вопросе поднимает густые седые брови.

— Прошу вас, помогите, — глотая слезы, шепчу я. — С моим ноутбуком творится что-то страшное. Я боюсь, что в него кто-то вселился. Вы не могли бы... его освятить?

***

Месяц назад

Терпеть не могу переезды.

Маленькие, закрытые городки, старые квартиры с запахом плесени, школы, сменяющие друг друга, как кадры в диапроекторе – так быстро, что картинка просто не задерживается в сознании. Переезды случаются в моей жизни так часто, что я просто не успеваю отметить эти моменты в памяти, как особенно значимые. А потому я не вижу никакого смысла праздновать новоселье.

Но нашим новым пунктом назначения стала Москва. Этот переезд мог изменить все. Все мои мечты, цели и планы последние несколько лет вились вокруг этого города, поэтому новость о том, что отчима распределяют в Москву, ощущалась так, будто кто-то свыше спустился с небес и вручил мне билет в счастливую жизнь.

Если твой отчим военный — выбирать тебе не приходится, учишься довольствоваться тем, что есть, но в этот раз нам повезло. Он продвинулся по службе, и маленькие милые клоповники сменил шикарный двухэтажный дом на тихой утопающей в зелени улочке в пригороде. Вряд ли это можно было назвать удачей, скорее годами вымученного труда, но я была счастлива любому раскладу. К тому же, бесконечная карусель переездов для меня обещала наконец остановиться. В следующем году я закончу школу, а затем поступлю в универ и почувствую себя, наконец, хозяйкой своей жизни.

Это стало прекрасным поводом впервые за много лет отметить новоселье. К счастью, когда у тебя есть неугомонный сводный брат и пустой дом в вашем распоряжении, зелёный свет автоматически загорается у вас на пути. Настолько быстро, что я сама не заметила, как спустя всего пару дней после переезда оказалась на вечеринке.

— Посторонись! — мимо меня, танцуя, проплывает виновник торжества — мой сводный брат Макс. Он поднимает руки с бокалами напитков в руках, чтобы ничего не пролить, и плюхается на диван. — Давно же я так не тусил!

— А как же тот милый шабаш, который ты устроил в общаге на прошлых выходных? —лучший друг Макса, Егор, отрывается от игры в приставку и с улыбкой смотрит на меня.

— А-а-а, это из-за которого Максика чуть не выселили? — девушка, чьего имени я не знаю, подмигивает Егору, и они обмениваются недвусмысленными взглядами.

Я сощуриваюсь и поджимаю губы, глядя на Макса, что состраивает самое невинное выражение лица на Земле, смотря куда угодно, только не на меня. И все, наверное, ждут моей реакции. Но я не хочу выглядеть в их глазах «занудной младшей сестрой». И вообще, за все шесть лет с того самого момента, как мама радостно объявила о своей свадьбе с отчимом, и мы стали жить под одной крышей, не было ни одного дня, чтобы я вдруг захотела назвать Макса своим братом.

Первое время мы с Максом до синяков и вырванных волос друг друга ненавидели. Боролись за каждый клочок внимания от родителей — каждый от своего. Соперничали, сдавали и подставляли друг друга, играли в молчанку. Я не могла смириться с новой жизнью в постоянных разъездах, а он — с новыми попутчиками в их с отцом бесконечном путешествии. Но однажды мы попали в ту дикую школу на юге с наглухо отбитыми одноклассниками и из двух зол выбрали меньшее — друг друга. Теперь худшим моментом в памяти стал не тот день, когда мы с ним познакомились, а момент, когда мы провожали его на вокзале в Москву — торжественный момент в жизни каждого первокурсника, поступившего в другой город.

Но какими бы тёплыми и по-настоящему крепкими ни были наши отношения, я все еще не могу назвать его своим братом. Мы просто двое лучших друзей, проживших четыре года под одной крышей и каким-то чудом не убивших друг друга.

Именно поэтому, как хорошему другу, ему полагается внедрить меня в свою крутую компанию первокурсников и брать с собой на все эти «шабаши». С одним из его друзей, Егором, мне уже повезло познакомиться вчера — едва я успела переступить порог дома, как Макс и Егор забрали меня смотреть достопримечательности. Мы ели мороженое, гуляли по Тверской и наслаждались тёплым апрельским вечером и компанией друг друга. Егор мне понравился.

— В школе, где мы учились, до сих пор легенды ходят о вечеринках, которые закатывал Макс, — с гордостью заявляю я, расправив плечи.

Все взгляды его однокурсников обращаются ко мне.

— Кстати, в каком ты классе? — подаёт голос одна из девчонок, которая выглядит так, словно вышла из какого-то интернет-шоу.

У неё голубого оттенка волосы и ярко-фиолетовые губы. Я бросаю взгляд на свое отражение в окне и тут же его отвожу. На её фоне я блеклая маленькая девочка, которая пришла сюда с родителями и пытается привлечь к себе внимание. Ещё и эта дурацкая чёлка, которая вечно лезет в глаза. Смахиваю её со лба и возвращаю внимание к незнакомке.

Её вопрос выбивает почву у меня из-под ног. Громкая музыка и чужие разговоры теперь звучат где-то фоном. Я чувствую, как краснеют кончики моих ушей и заливается алыми пятнами шея.

Глава 2. Блюдо, которое подается холодным

Какой бы бурной и весёлой ни была вечеринка ночью, утро после неё всегда наступало одинаково — с головной болью, жуткой усталостью и беспорядком, как после песчаной бури. Или зомби-апокалипсиса.

Резко распахнув глаза, я морщусь от яркого света и принимаю сидячее положение, не совсем понимая, где я вообще нахожусь. Сердце колотится, дыхание сбилось, в горле дикая сухость. Нет, всё-таки это была песчаная буря. Вчера, поддавшись уговорам Макса, я наконец по-настоящему начала отрываться, вот только вряд ли это оценят родители, которые вот-вот должны вернуться.

Сколько вообще сейчас времени?

Медленно оглядываюсь по сторонам в поисках телефона и попутно оцениваю масштабы катастрофы. Итак, все не так уж и плохо. Я проснулась в своей постели, а не груде мусора, как обещал Макс — значит, утро уже можно назвать добрым.

Самого его я замечаю на полу своей новой комнаты — он лежит, пуская слюни на моего плюшевого гуся. Выглядит Макс, как младенец, и я не могу удержаться, чтобы не потянуться за телефоном и не сфотографировать его милую мордашку, а потом шантажировать его этой фоткой всю оставшуюся жизнь.

Но стоит мне только наклониться за мобильником, как кто-то вдруг резко хватает меня за лодыжку. Я вскрикиваю, пытаясь скинуть с себя чужую руку, и отползаю на другой угол кровати, пытаясь обороняться первой попавшейся подушкой.

Песчаная буря отменяется, это всё-таки зомби!

— Ты чего разоралась с утра? — хрипит знакомый голос где-то внизу, и я подползаю к краю кровати.

Макс сидит на полу, морщась и потирая виски. Я облегчении вздыхаю, но тут же хмурюсь.

— Ты дурак? Напугал до смерти!

— А ты не дала мне спать, — обиженно рявкает Макс и оглядывается по сторонам, но вдруг тихо ойкает и начинает ёрзать по полу. — На чем я... на чем я лежал?

Сердце замирает, когда он достаёт из-под своей задницы мой ноутбук.

О, боже.

Дыши, Арина, просто дыши.

Спрыгнув с кровати, я бросаюсь к Максу и выхватываю из его рук всю свою жизнь, сосредоточенную в этих маленьких деталях и микросхемах.

— Варвар, — ворчу я, — прости, малыш, это я не уследила, ты всю ночь мучился под его тушей...

— Эй! Эта туша каждый день ходит в спортзал, — обиженно рявкает он и демонстрирует один бог знает кому свой бицепс на правой руке.

— Ты ходишь в этот спортзал только потому, что на первом этаже находится твоя любимая забегаловка с бургерами, уж мне-то не ври.

— Тут ты права. Я предпочитаю сжигать калории другим способом, — он играет бровями, а я толкаю его в плечо и в отвращении морщусь.

— Извращенец.

— Монашка.

— Сколько времени? Родители должны приехать до обеда, нам надо оценить масштаб катастрофы на первом этаже, — я встаю с пола и кладу ноутбук на пока ещё совсем пустой стол.

Комната мне досталась милая, но очень бездушная. Я ещё не успела обжиться — здесь нет ничего, кроме постельного белья и разложенных в шкафу вещей. Впрочем, как и во всем доме. Вряд ли мама или отчим оценят нововведения в интерьере в виде раскиданных по дому бутылок или коробок из-под пицц.

Или чего похуже...

— Без понятия, — хрипит Макс и тоже встаёт, поднимая моего гуся и вытягивая его перед собой, как маленького ребенка. — Судя по тому, что я всю ночь спал с этим... вечеринка не удалась. Видимо, все разбрелись рано. И что за тип вчера приходил?

Его я вспоминаю сразу. Взлохмаченные каштановые волосы, горящие злобой серые глаза и глубокий низкий сонный голос — таким наш новый сосед запомнился мне. А ещё занудным характером и высокомерным взглядом.

— Наш сосед. Жаловался на громкую музыку, — ворчу я, разминая шею. Крошечный огонёк чувства вины все же загорается в душе. — Как думаешь...

— Конечно же, нет, — будто прочитав мои мысли, возражает Макс. — Здесь отличная шумоизоляция, а если этот ханжа настроил свой слуховой аппарат и теперь слышит громче обычного — это не наши проблемы.

С губ срывается смешок.

— Вообще-то, это был молодой парень, Максим, возможно мой или твой ровесник.

— Задрот.

— Он сказал, что мы не даём ему выспаться перед тренировкой.

— Готовится к турниру по шахматам? — ворчит Макс, когда мы выходим из моей комнаты и спускаемся по этой невероятно красивой лестнице на первый этаж.

Я уже представляю, как украшаю её гирляндой из хвои к новому году, но розовое облако из фантазий рассеивается перед моими глазами. Потому что мы лицом к лицу сталкиваемся с реальностью: горшок с фикусом перевернут (и это меньшее из зол) повсюду валяются пустые коробки из-под пиццы, стаканчики, бутылки и ещё какой-то мелкий мусор. По гостиной словно торнадо пронеслось. Я со злобой смотрю на Макса.

— Ох, — он театрально вздыхает. — Который час? Я же на пары опаздываю!

— Если ты не останешься и не поможешь мне прибраться, то, клянусь, ты опоздаешь на собственные похороны.

Обернувшись, Макс сощуривается и сжимает губы.

— Какая ты злая.

В ответ в него летит подушка, валявшаяся до этого момента на полу.

Так, минуя дикую пульсирующую головную боль, мы приступаем к уборке. Ещё нет восьми, когда мы завязываем последний мусорный пакет и выносим его на крыльцо. На улице прохладно, всё-таки, конец апреля, но в воздухе уже вовсю витает запах цветущих деревьев и новой жизни. Хочется улыбнуться и насладиться этим моментом, но голова болит так сильно, что начинает тошнить. Я никогда в своей жизни не напивалась, и та парочка стаканчиков намешанной гадости ясно дала мне понять, что делать этого и не стоит.

— У меня нет сил, — Макс стирает со лба капли пота краешком футболки, а затем, фыркнув, стягивает её с себя и усаживается на ступеньки.

В целом я с ним согласна, если не учитывать тот факт, что уборка заняла у нас минут двадцать. Зато гостиная сияет так, как не сияла, когда мы в неё заехали. У родителей не останется подозрений, если, конечно, их не смутят эти чёрные мешки во дворе.

В конце концов, всегда можно сослаться на криминал. Отчим отнесётся к этому лучше, чем к вечеринке.

Глава 3. Домовенок Кузя

Кабинет слишком большой для такой маленькой женщины.

Она напоминает Долорес Амбридж в этом своём розовом твидовом костюме. Не хватает только декоративных тарелок с котиками — вместо них стены украшают грамоты, много грамот в громоздких деревянных рамках. Какие-то из них восхваляют школу, а какие-то (те, что висят на самом видном месте, за её спиной) — Эльзу Георгиевну, директора этого на первый взгляд милого места.

Не сосчитать, сколько раз я вот так сидела в директорском кабинете, краснея и пыхтя, пока мама перечисляла все мои регалии в надежде, что меня зачислят на обучение без всяких уговоров. До недавних пор рядом со мной сидел и Макс, но ему, засранцу, повезло родиться на два года раньше меня — он, наверное, уже и забыл эту унизительную процедуру. Мы учились во многих школах — и в дворовых, где слово «параллель» звучало только на математике, и в гимназиях, где каждый гнался за званием «золотого ребенка», и даже в частной школе, но ту ужасную четверть я до сих пор не могу вспоминать без вставших дыбом волосков на шее.

— Я прекрасно вас понимаю, но и вы меня поймите... зачислить ребёнка в конце учебного года... И я сейчас вовсе не о себе беспокоюсь, я переживаю за Арину. Разве у неё будет время адаптироваться к новым условиям?

В ответ на её пафосную речь я слегка усмехаюсь. Мама отправляет мне уничтожающий взгляд.

— С другой стороны, я не понаслышке знаю, что значит — быть дочерью офицера и колесить по стране, меняя одну школу за другой, — черты лица директора смягчаются, но я ей не верю.

— Поверьте, Арина в этом плане очень гибкая, она быстро вливается в любой коллектив, на лету схватывает программу, — для полноты образа маме не хватает только фанфар. Это выступление я наблюдаю уже шесть лет. — Я работала в школе больше десяти лет и понимаю все риски. Но у Арины отличные оценки, талант к точным наукам, к слову, она хоть сейчас готова пройти входное тестирование, чтобы показать, на что способна...

Широко распахнув глаза, я смотрю на свою мать, словно вижу её впервые. Это что-то новенькое. Я люблю учиться и не боюсь никаких тестов, но о таком мы точно не договаривались.

К счастью, все идёт по знакомому сценарию — услышав, что мама педагог, директриса улыбается и кивает.

— По образовательным результатам наша школа первая в районе, — гордо заявляет она и расправляет плечи, а затем обращает внимание к многочисленным справкам и грамотам, которые мама разложила перед ней, как карты таро. — Я вижу выписку Арины, такие ученики нам очень нужны. Но какова вероятность, что вы не заберёте такого талантливого ребёнка и не уедете по очередному распределению?

— О, нет, — отмахивается мама. — Муж получил серьёзное повышение, теперь мы не сдвинемся с места до самой его пенсии.

— Прекрасно, просто прекрасно, — Эльза Георгиевна разглаживает огромный дубовый стол перед собой, точно он укрыт невидимой скатертью. — Арина, оставь нас с мамой на минутку, можешь пока подождать в приёмной.

Я послушно киваю и спешу покинуть этот кабинет Амбридж как можно скорее. У меня раньше не было проблем с оценками или поведением, так что надеюсь, мне не придётся оказаться здесь снова.

Последнее, что я слышу перед тем, как закрыть за собой дверь — елейное: «Так говорите, вы педагог? Вы знаете, нам как раз нужен новый учитель...». Хочется рассмеяться, но я выхожу в приёмную и, минуя секретаря, открываю очередную дверь и оказываюсь в пустынном школьном коридоре. Когда мы заходили сюда полчаса назад, сиреневые стены сотрясались от суеты перемены. Какое счастье, что сейчас урок.

— Идиот. Какой же он идиот, — бормочет где-то невнятный тихий голос.

Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу никого, кому могла бы принадлежать эта реплика. Коридор пустой. Прохожу чуть дальше, к лестнице, и вдруг замечаю в небольшом пространстве между лестницей и стеной скрюченного пополам и сидящего на корточках парня. Он утирает слезы, шмыгая носом, а, увидев меня, широко распахивает глаза.

— Ты ещё кто такая?

В сердце будто вонзают иголку. Ненавижу чувство жалости, но это неотъемлемая часть меня.

— У тебя все хорошо?

Парень отворачивается. Выглядит он неплохо, не считая заплаканного лица — копна рыжих кудряшек падает на лоб, но все же не прикрывает зелёных глаз, тонкий веснушчатый нос вздернут вверх, а пухлые губы искусаны. На нем школьная форма — темно-синяя жилетка с эмблемой школы и горчичные брюки. Кажется, он немного младше меня, зато выше на целую голову. Я улыбаюсь, разглядывая его. Похож на домовенка Кузю.

Почему же он тут сидит?

— У меня все прекрасно, — парень поднимается с пола, и я вижу корешок книги, мелькнувший в его руке и тут же спрятавшийся за спиной. — Иди куда шла.

— Я шла к тебе. Услышала твой голос.

Его щеки моментально вспыхивают румянцем. Он шмыгает носом и отводит взгляд.

— Я где-то слышала, что если поделиться с незнакомцем своими проблемами, они перестают казаться такими ужасными и на душе становится легче.

—... потому что ты точно знаешь, что незнакомец никому не выдаст твои секреты, — продолжает он, и я улыбаюсь.

— Именно поэтому в поездах попутчики всегда так откровенны, да?

Он пожимает плечами.

— Ни разу не ездил в поездах. Только в электричках.

— Ну ты и чудак, — без капли злобы признаюсь я и в доказательство тому улыбаюсь.

Кажется, парень тоже хочет улыбнуться, но ему слишком испортили настроение. Он отводит взгляд и вздыхает, а затем достаёт книгу из-за спины. Любопытный взгляд сразу же впивается в обложку. «Один день» Дэвида Николса.

Я её не читала, но смотрела фильм. Всё становится на свои места.

— Я уж было подумала, у тебя проблемы с кем-то из одноклассников...

— О, нет, я учусь с классными ребятами, — парень отмахивается и стучит кончиками длинных пальцев по обложке, на которой главный герой целует Эмму Морли на одной из утренних шотландских улиц. — Он. Декстер. Вот, кто настоящий придурок.

Глава 4. Ястреб, Феникс и Сокол

Этот день надо просто пережить.

Выдержать на себе все любопытные взгляды и самые глупые вопросы, втянуться в учебу и завести парочку знакомых, за которых получится зацепиться, чтобы не утонуть в этом болоте под названием «первый день в новой школе».

Но прошла уже половина учебного дня, а результаты у меня были неутешительные. Во-первых, я попала в самый пик итоговых контрольных работ. Во-вторых, класс, в который меня перевели, на первый взгляд показался очень дружным — в такие обычно не принимают «чужаков». А в-третьих, мне уже очень хотелось сбежать, ведь слова «экзамены», «поступление» и «будущее» за три урока прозвучали как минимум двадцать раз.

Всего этого было достаточно, чтобы к концу четвертого урока начать всерьез беспокоиться о своей дальнейшей жизни в Москве. Даже в моем новом классе, десятом «Б», все казались такими реализованными и осознанными, знающими, чего хотят в будущем… а я почти треть своей жизни провела в пути. Какие экзамены выбрать? Куда поступать? В предыдущих школах я не задумывалась об этом, наверное, потому что знала — впереди еще много городов, много школ, много времени подумать. Но теперь… теперь я чувствовала, как ответственность перед собственным будущим наступает мне на пятки.

Радовало лишь то, что здесь не было дурацкой школьной формы.

Я выхожу из кабинета физики, когда мой телефон вибрирует от оповещения. Снимаю блокировку с экрана и усмехаюсь: Макс прислал мне стикер, на котором обезьянка бьет в оркестровые тарелки. Не успеваю напечатать ответ, как следом от него прилетает вопрос — интересуется, как идут дела. Что-то он припозднился, мои подруги из прошлых школ его уже опередили. Но рассказывать мне нечего.

— Новенькая, — кто-то зовет меня, когда я стою в коридоре, пялясь в экран телефона. — Эй.

Оборачиваюсь, и лицо тут же озаряет улыбка — навстречу мне идет тот самый домовенок Кузя, любитель слезлвых книг. Неужели знакомое лицо! С тех пор, как Макс выпустился из школы, переезды стали для меня еще большим испытанием. Когда вы вдвоем — ты не выглядишь, как изгой общества, как минимум, тебе есть с кем поговорить. А если твой брат еще и Макс Истомин — самый дружелюбный и общительный человек на планете, проблем с знакомствами в новом коллективе у тебя точно не возникает.

Но теперь я одна. И надеюсь, этот парень немного исправит мое жалкое положение.

— Привет! — помахав ему рукой, я улыбаюсь еще шире в надежде выглядеть дружелюбнее, и убираю телефон в карман.

— Ну привет, — он останавливается напротив меня и протягивает мне руку, которую я пожимаю. — Увидел, с каким тоскливым видом ты тут стоишь, решил подойти.

— Хорошо, что подошел. Ненавижу первый день в новой школе — ходишь по коридорам, как неприкаянная, улыбаешься всем, как дурочка, и не знаешь, куда себя деть.

— И все на тебя таращатся, да?

— Во все глаза, — состроив гримасу для правдоподобности, я усмехаюсь. — Как хорошо ты меня понимаешь. Тоже недавно здесь?

— С начала этой четверти. Я Степа, кстати, Степа Колесников, — он убирает со лба кудрявую челку, и, говоря со мной, чуть наклоняется — такой он высокий. — Арина, да?

Киваю, оглядываясь по сторонам — перемена в самом разгаре, и все разбрелись по кучкам под кабинетами. Следующий урок — английский, и я понятия не имею, куда мне идти.

— В каком ты классе?

— В дестятом «А». Ты из «Б», слушок уже пополз, — Степа самодовольно улыбается. — Уже познакомилась с Варей? Она такая клевая! Скажи, что вы познакомились!

Но, встретив мой недоуменный взгляд, он все понимает — я понятия не имею, о какой Варе идёт речь. Тогда Степа подхватывает меня под руку и уводит в сторону выхода из школы.

— Куда мы идём? — с трудом поспевая за его широким шагом, лепечу я.

— Социализировать тебя. Варя — староста, председатель «Движения первых», глава Совета старшеклассников, капитан волейбольной сборной, лидер экологического школьного движения... и ещё куча всего. Если и начинать знакомство с этой школой, то только с неё.

У меня заканчивается воздух в лёгких, пока мы несемся по коридору. Степа толкает тяжёлую дверь, и в лицо мне ударяет ни с чем не сравнимый запах весны вперемешку с ароматом булочек из столовой. Если честно, я бы больше обрадовалась знакомству с местной выпечкой, но, наверное, особой пользы это не принесёт.

Блин, а кушать-то как хочется...

— О! Вот и она!

Степа почти кричит мне на ухо, заставляя меня испуганно дернуться. Мы останавливаемся на дорожке, ведущей к небольшому стадиону с трибунами. Перед ним расположилась огороженная спортивная площадка, где я замечаю кучку разминающихся девушек. Судя по всему, это задний двор школы, и выглядит он неплохо.

Для тех, кто увлекается спортом, конечно. Мне здесь делать нечего.

— Пойдём, она уже знает про тебя, — бормочет Степа, пока тащит меня ко входу на площадку.

Знает про меня? Почему приход новенькой у них тут целое событие? В предудщих школах никто не делал из этого новость, а потом у меня как-то само собой получалось завести себе новых друзей.

На площадке вовсю играет музыка. Девушки в топах и лосинах, как из рекламы студии йоги, разминаются и болтают, а когда замечают нас со Степой, вдруг прерывают свою зарядку. Мне становится не по себе. Я отвожу взгляд в сторону стадиона — там тоже какое-то оживление. Парни в футбольной форме что-то бурно обсуждают, похоже, ругаются.

— Колесников, вали отсюда, — тонкий голосок невысокой девушки с длинным хвостом чёрных волос врывается в моё сознание.

Я снова возвращаю внимание к девушкам. Одна из них — блондинка в розовом топе и лосинах — широко улыбается, подходит к колонке и выключает музыку, а затем направляется к нам. Её лицо озаряет улыбка, и она оборачивается, чтобы крикнуть остальным:

— Я сейчас. Занимайтесь без меня! — а затем поворачивается к нам. — Приветик! Степа, я так рада, что ты мне её привёл!

Широко распахнув глаза, я все же стараюсь держать рот закрытым. Блондинка продолжает улыбаться и, выйдя с площадки, останавливается напротив и протягивает мне руку. Я неуверенно её пожимаю. Степа весь сияет от гордости.

Глава 5. Персонаж

— Как первый день в новой школе?

— Это не первый день. Это стотысячный новый день в стотысячной новой школе.

— Ой. Не будь такой душной. Или ты рофлишь?

Моя нога зависает в воздухе, прямо над ступенькой. Намеревалась пробраться в свою комнату незамеченной — наивная.

Я оборачиваюсь к маме, сидящей за кухонной стойкой, с ошалелым видом.

— Это что сейчас было?

— Ты о чем? — она отрывает взгляд от ноутбука и приспускает очки. — Ах, это. Ваш сленг. Вот, осваиваю.

— Зачем? — мне с трудом удаётся скрыть смех.

— Я уже не могу нормально готовить детей к экзамену. У них что ни ответ на вопрос, то «кринж» или «треш». А мне остаётся сидеть перед экраном и глазками хлопать, я уже начинаю сомневаться в своей компетентности. Двадцать лет назад такого не было.

— Ну, двадцать лет назад ты и сама была школьницей, — я подмигиваю маме и все же поднимаюсь по лестнице в свою комнату. — Я буду спать!

Мама что-то бубнит в ответ, но я её уже не слышу, закрыв за собой дверь и опершись спиной о деревянную поверхность. Ну и ну! Хорошо, что я успела сбежать прежде, чем мама успела устроить мне допрос. Хотя и навязчивость не была в её стиле, от подробностей моего знакомства с новой школой она бы не отказалась.

— О, мой малыш... — срывается с моих губ, когда я замечаю причину, по которой так яростно спешила домой.

Мой ноутбук сиротливо стоит на столе. Подхожу ближе, поглаживая крышку и, не выдержав, сажусь на стул и открываю её, нажимая на кнопку «включить». Некогда переодеваться или ужинать, а уж тем более спать — меня ждёт мой «Персонаж».

Запускаю игру и в нетерпении стучу пальцами по столу. Очень жаль, что вид отсюда открывается прямо на окна дома напротив, но не успеваю я подумать об этом, как любимая иконка вращающейся Земли начинает мерцать на экране, напоминая о загрузке игры. Наконец, из динамика раздаётся знакомая мелодия, и передо мной предстают десятки вариантов новых «миров» — локаций, в которых мне предстоит построить жизнь своим персонажам. Будет ли это мегаполис или небольшое поселение в горах? А может, прибрежный город с видом на океан и алые закаты? Или райский уголок с коттеджами на холмах?

Недолго думая, я выбираю мегаполис. Поселю своих персонажей на окраине и пусть выгрызают себе путь в большой город.

— Персонажи... — бормочу под нос я.

Случайно ловлю свой загоревшийся взгляд в зеркале. Розовые губы искусаны, дурацкая чёлка в глаза лезет, ещё и эти веснушки на курносом носу... я, конечно, не считаю себя некрасивой, но поработать есть над чем. А если... если создать себя? В «Персонаже» я создавала разных героев: и своих кумиров детства, и выдуманных людей, проходящих путь из самых низов к вершине славы, иногда месяцами выстраивала целые династии, пока они не надоедали мне, но ещё никогда я не создавала себя.

Память как бы случайно подкидывает мне слова моих новых учителей. Будущее, думайте о будущем, бойтесь будущего. Что, если поместить себя в этот мегаполис и построить свое будущее сначала здесь, в игре? Примерить на себе разные роли? Конечно, игра мало чем похожа на реальную жизнь и вряд ли кто-то сверху нажимает на нужные кнопки и выбирает команды, определяя будущее, но ведь это просто репетиция. Или... примерка? Мы ведь примеряем на себе несколько вещей, прежде чем надеть ту самую, смотрим, как будем выглядеть в ней? Главное, не увлечься.

Впрочем, последняя мысль теряется в восторге, когда всего за несколько минут я создаю точную копию себя. Всего пять минут, и вот с экрана ноутбука на меня уже смотрит Арина Истомина. Даже няряд нашла похожий — розовая рубашка и голубые джинсы. Только вот моей героине не будет семнадцать лет. Я ставлю ей возраст на пару лет больше и поселяю её в небольшом купленном за гроши доме на тихой улочке за городом.

А пару секунд спустя, когда утихает восторг, указательный палец замирает на кнопке мыши. Что дальше?

Какую роль примерить для себя сначала?

Взгляд цепляется за убогий дизайн дома, который хочется немедленно исправить, и я уже тянусь к лежащему на кровати альбому с карандашами, чтобы сделать набросок планировки, как в мою дверь в игре кто-то стучит. Нажимаю на команду «открыть», и мой персонаж её выполняет — это почтальон что-то принес.

Хм, может... начать с людей? Создать кого-нибудь ещё, чтобы не так скучно жилось?

Но кого? Кого-то, кто не надоест и не сподвигнет меня загнать его или её в бассейн и удалить лестницу?

Что ж, аппетит приходит во время еды. Я создаю парня со стандратной для игры внешностью, а затем начинаю колдовать — глаза из карих превращаются в серые, а короткая стрижка черных волос — в непослушную каштановую копну. Губы делаю чуть пухлее, а нос — прямым. У героя также появляются ямочки на щеках, а телосложение больше походит на спортивное, чем худощавое. Вместо рубашки в клетку я одеваю его в серую толстовку, и когда единый образ, наконец, складывается, я отстраняюсь от экрана, критично оглядывая свое творение.

И в этот же самый момент меня словно пронзает током.

Я перевожу взгляд на окна в доме напротив.

О, боже...

Все, абсолютно все во внешности моего персонажа кричит о прямом сходстве с моим соседом.

Желудок скручивается в тугой узел, а к горлу подкатывает тошнота. Зачем я это сделала? Зачем я его создала?

Нет, наверное, мне показалось.

Закрываю крышку ноутбука, делаю глубокий вздох и открываю снова. На экране появляется улыбчивая копия Антона Соколова.

Щеки заливает румянец стыда. Боже мой, чем я только думала? Вернее, не думала. Ну, конечно! Я ведь неосознанно...

С другой стороны, я ведь воссоздаю здесь свою реальность, а в моей реальности Антон Соколов — это мой сосед. Правда, с такой логикой я почему-то не подумала создать Макса или маму с отчимом, или хотя бы Степу — людей, которые окружают меня сейчас. Антон меня не окружает. Он меня раздражает. Он не понравился мне ещё с той самой минуты, когда пришёл к нам домой жаловаться на шум. И это я не вспоминаю то утро — виски до сих пор пронзает фантомная боль, стоит только подумать о его молотке, бессмысленно бьющемся о железо.

Глава 6. Товарищеский матч

Я всегда была равнодушна к футболу.

Но сегодня... сегодня я, кажется, его возненавидела.

Все началось с того, что на «местном поле», а на деле какой-то заброшенной баскетбольной площадке, на которой почему-то оказались футбольные ворота, негде было даже присесть. Я стояла почти целый час, опершись о перегородку и чувствуя, как меня насквозь пронзает прохладный апрельский ветер и визг Риты — одногруппницы Максима. Пока я выполняла роль вешалки, держа вещи парней, она вдруг вообразила себя яростной фанаткой и только и кричала: «Сделай их, Макс!». Не было ни свистка, ни жёлтых или красных карточек (словно я разбиралась, в каких случаях их дают), ни желания здесь находиться.

Зато был Антон. Почему-то мой взгляд то и дело переносился к нему. По дороге на поле мы и словом не обменялись, вот только это не отменяло того факта, что весь путь он испепелял меня своим изучающим взглядом, даже если Макс и отвлекал его все время своей болтовней. Смотрел так, словно видел меня и мой поступок насквозь.

Я же старалась вообще на него не смотреть. Мне вдруг стало так неловко перед ним за то, что я создала его в игре, а следом ещё и зачем-то вспомнила, что Варя, моя новая одноклассница, в него влюблена. Тогда шея вся покрылась алыми пятнами — это были следы стыда, которого стало так много, что он уже не помещался внутри и вылез наружу. Конечно, ни Варя, ни Степа, на подробности не расщедрились, но судя по её глупой улыбке, влюблена она в него давно и по уши. Ещё и эти слова про то, что он жуткий бабник. Надо же. По нему ведь и не скажешь. Но факт остаётся фактом — он нравится Варе.

Я пыталась успокоить себя лишь тем, что в игре я не планирую даже пытаться посягнуть на Антона, и этим же вечером удалю его оттуда. Только вот все эти убеждения не особо срабатывали. Поступок совершён — от этого никуда не денешься.

— Ну, как тебе игра, малышка? — Рита, поглощенная матчем, наконец замечает мое присутствие.

Стискиваю зубы, едва сдерживая себя, чтобы ей не нагрубить. Конечно, я не сделала бы этого при любом раскладе, но какого черта она называет меня так, если сама всего на два года меня старше?

— Я в этом не разбираюсь, — бесцветно отвечаю ей, наблюдая за тем, как Антон пасует своему однокласснику.

— Если честно, я тоже, — она ухмыляется, — но твой братец так шикарно играет... не знала, что он профессионально занимался футболом.

Я перевожу взгляд на Максима, который растерянно бегает по полю, оглядываясь по сторонам. Макс был таким же профессиональным футболистом, как и я. Он просто всегда вписывался в любые коллективные идеи и моментально становился лидером, даже если ничего не смыслил в том, что делает.

И все же я решаю немного подыграть.

— Да, его даже приглашали поиграть в один из известных клубов. Не могу рассказать подробности, мы подписывали договор о неразглашении. Но Макс предпочел юридическую карьеру.

— О... — она поднимает брови, а я изо всех сил стараюсь не расхохотаться.

— Ну, это было давно. Еще до того, как ему предложили главную роль в одном известном сериале. От нее, кстати, ему тоже пришлось отказаться.

Несколько секунд она молча смотрит на меня, хлопая ресницами, накрашенными белой тушью. Наконец, ее лицо озаряется осознанием. Она цокает языком, закатывает глаза и всем телом поворачивается к футбольному полю, так что я вижу только ее голубую макушку.

— Очень смешно, — голос звучит ядовито.

Следующие десять минут проходят в неловкой тишине. И вот, наконец, объявляют ничью, парни пожимают друг другу руки, и всей небольшой компанией, включающей одногруппников Макса и одноклассников Антона, мы отправляемся отмечать это событие в ближайшее кафе. Я чувствую себя лишней, несмотря на присутствие еще одной девушки. Может быть, стоило позвать Степу и Варю? Хотя, мы ведь только познакомились, наверное, это было бы странно.

Я смотрю на Макса, который хлопает по плечу Сашу, одноклассника Антона, и понимаю, что у парней никогда не было этой проблемы. Вряд ли им надо присматриваться к кому-то, чтобы подружиться, выжидать нужный момент.

— Так значит, вы, ребята, учитесь вместе? — лучший друг Макса — Егор, подхватывает меня под руку и чуть приостанавливается, дожидаясь Антона.

Мои щеки алеют, и я отвожу взгляд.

— Откуда ты знаешь? — бормочу я себе под нос.

— Я сказал, — Антон улыбается уголком губ. — Ты же одноклассница Вари, да?

Его голос звучит мягче, чем в прошлый раз. И все же я не верю в его показное дружелюбие.

— Да. А вы... — я обвожу взглядом пятерых одноклассников Антона — спортивных и высоких, как на подбор. — Вы все в выпускном классе?

Парни кивают. Я вспоминаю старшеклассников из своих прошлых школ, и у меня по спине пробегают мурашки. В основном это были или выхолощенные отличники, или полные придурки, которых волнует только одно. Эти же парни были весёлыми и, кажется, дружелюбными, от них веяло доброй энергетикой.

В отличие от Антона. Было в нем что-то отталкивающее и притягивающее одновременно, хотя он пока не сделал ни того, ни другого.

— Ариша наша малышка, мы её оберегаем, — говорит Егор и прижимает меня к себе. — Так что не вздумайте её обижать, иначе придётся иметь дело с нами.

Его рука ложится чуть ниже, к моей пояснице. Что он творит? Широко распахнув глаза, я отстраняюсь, ища Макса, но случайно натыкаюсь на взгляд идущего рядом с нами Антона.

— Егор, тебе не кажется...

— Что лапать девушку за спиной её брата как минимум отстой? — продолжает за меня Антон и останавливается.

Его глаза сверкают недобрым блеском, челюсти сжаты. Егор вскидывает брови, переводя недоуменный взгляд с меня на Антона, а затем медленно убирает руку и трусливо отступает назад. Будучи на голову ниже Антона и уж точно щуплее, он здраво оценивает все риски.

— Все-все! Не пристаю. Я же знал, что между вами что-то есть.

Я приоткрываю рот, чувствуя, как почву выбивают из под ног. Друзья Антона переглядываются, а сам он закатывает глаза и, обойдя меня, проходит вперёд. Егор, оставшийся рядом со мной, делает тоже самое. Саша, друг Антона, похлопывает меня по плечу и догоняет парня, что делают и остальные ребята.