Первый эльф. Легенды миров и магии

1.

Тяжелые шаги Владыки Средиземья гулко отдавались в мрачной тишине Храма провидицы. Храм был построен на вершине скалистого утёса, и сам словно был вытесан из самой земли. Его стены, вырезанные из черного обсидиана, отливали холодным блеском даже в самый солнечный день, а потолок поднимался столь высоко, что терялся в полумраке. Статуи древних богов с суровыми, вырезанными из камня лицами, окружали центральный зал, где едва слышно потрескивали пылавшие факелы, бросая дрожащие тени на гладкий пол. Провидица упорно отказывалась освещать и согревать своё святилище магией.

- Нет ничего надёжнее первородного огня, — утверждала она. – А ваша магия мне чужая, от неё у меня голова болит, — ворчала женщина.

Воздух в Храме был наполнен запахом трав и ладана, а каждый звук, даже шёпот, отдавался многократным эхом.

Высокие колонны, словно пронзая небо, подчеркивали мрачное величие Храма. За ними, за полупрозрачной завесой, пряталась Мара — провидица, чьи пророчества были славны своей загадочностью и жестокой правдой.

Владыка Средиземья, окутанный своей пурпурной мантией, устало поднялся на ступени. Он прожил очень длинный век, и сейчас чувствовал, что смерть дышит ему в затылок. Но несмотря на прожитые столетия, в его сердце было больше сомнений, чем он хотел бы признать. Четыре сына, рождённые в один день — сильные, гордые, щедро одарённые магией, но столь разные — кого из них он должен избрать своим наследником? Этот вопрос разрывал его душу на части, ведь от его решения зависело будущее всего мира.

Владыка без тени сомнения пересёк огромный зал так, как делал это многие годы. Гулкое эхо летело впереди него, путалось среди колонн, отскакивало от стен. Он обошёл фонтан, из которого бил животворящий источник. Какими бы волшебными ни были его воды, больше они не давали Владыке силы, не уносили прочь его старость и немочь.

Провидица Мара появилась из тени, едва Владыка вошёл в дверь, притаившуюся за рядом колонн. Никто уже и не вспомнит, как Мара появилась в Средиземье. И только он помнил, как будучи юным наследником своего отца, выкрал наглую девчонку из мира людей, посмевшую утверждать, что он станет последним Владыкой Средиземья. Пылавший от праведного гнева, наследник собирался наказать юную провидицу. Он надел на её запястья кандалы, и заточил в темнице, вырубленной в мёртвой скале.

Летели годы, шли столетия. Прекрасная Мара давно вытеснила из сердца Владыки других женщин. На месте её темницы был построен великолепный Храм. Золотые браслеты заменили тёмные кандалы на изящных запястьях. Из бесправной рабыни она превратилась в могущественную Провидицу, от одного взгляда которой любого бросало в дрожь. Не изменилось лишь одно – она всё ещё была пленницей Владыки. Любимой. Но всё же – пленницей.

Серебряные волосы женщины мерцали, как лунный свет. Несмотря на то, что она была почти ровесницей Владыки, годы не наложили свой отпечаток на её прекрасное лицо. Её высокая фигура была так же стройна и соблазнительна, как и многие годы назад. Неукротимая магия всё так же струилась по её венам.

Когда она заговорила, голос звучал одновременно и как шёпот, и словно гром.

— Ты пришел спросить, кто должен унаследовать твой трон, — произнесла она, пристально глядя на Владыку своими стальными, словно грозовое небо глазами.

— Я соскучился, Мара.

— Врёшь, Тириэл. Не за этим ты пришёл. Но готов ли ты услышать истину?

Владыка нахмурился, сжав кулаки.

— Я пришел за ответом, а не за загадками, — ответил он сурово. — Мои сыновья — гордость и боль моей жизни. Я не могу оставить Средиземье в неопределённости.

Мара улыбнулась, но в её улыбке была печаль - она сама так и не смогла родить любимому дитя.

— Твои сыновья уже изменили ход истории, — сказала она. — Неудовлетворённые амбиции и раненое эго могут привести к очень печальным последствиям. Их властолюбие и самолюбие стали ключом, что открыл двери перемен. Ты спрашиваешь, кого из них избрать, но ответ в том, что это уже не имеет значения.

Тириэл сжал зубы, едва сдерживая гнев.

— Что ты хочешь этим сказать? — потребовал он. — Средиземье не может существовать без владыки. Если я не сделаю выбор, начнется хаос.

Мара медленно подошла к нему, её шаги были беззвучны, как скользившие вокруг тени. Она нежно положила свою ладонь на морщинистую щёку мужчины, который давно уже стал смыслом её жизни.

— Хаос уже здесь, — произнесла она. — Именно в этот момент мир меняется, и он больше никогда не будет прежним. Ты не властен над этими переменами, как не властен остановить прилив или удержать закат. Твои сыновья — каждый из них по-своему — уже развернули вихрь событий, что изменит наши миры навсегда.

Владыка отступил на шаг, её слова, словно удар молота, поразили его. Он чувствовал, как его уверенность рушится, словно замки из песка под натиском волн.

— Ты так и не отступилась от своих слов? Но что будет с моим миром? — прошептал он. — Если я не приму решения, кто станет править?

Ладонь Мары соскользнула со щеки Владыки на плечо, её прикосновение было неожиданно тёплым. Тириэл закрыл глаза и склонил голову так, что высоким челом коснулся лба женщины.

— Средиземье — это не трон и не корона, — тихо сказала Мара. — Это люди, земли, реки и леса. Оно переживет тебя, твоих сыновей и даже меня. Прими то, что не можешь контролировать. Позволь ветрам перемен делать своё дело.

Владыка стоял неподвижно, погруженный в размышления. Впервые за многие годы он почувствовал себя не правителем, а лишь человеком — маленьким в масштабах вечности.

— Если… Если я дам тебе свободу, ты изменишь своё предсказание?

Мара в ответ лишь грустно улыбнулась и покачала головой.

— Это не в моих силах, Тириэл. И не в твоих, — женщина сделала шаг назад, проигнорировав то, что Владыка качнулся вслед за ней. – Средиземье не погибнет. И твои сыновья останутся живы. И я даже не знаю, хорошо это или плохо… — она отошла ещё на шаг, подняла вверх руки, словно собиралась творить заклинание. На её запястьях зловеще зазвенели золотые браслеты. – А свобода… Я и так получу её… очень скоро.

2

Владыка тяжело вздохнул. Он даже не попытался jстановить Мару или найти её. Хотя из-за магических оков она и не могла покинуть Храм, найти её среди многочисленных башен, залов, запутанных словно паутина коридоров, было невозможно. Особенно, если она этого не хотела. Он подошёл к высокому окну. Сердце старика тоскливо сжалось, когда он окинул взглядом мир, лежавший перед ним.

Прекрасное Средиземье, сердце трёх миров, лежало перед ним, как на ладони. Бескрайние цветущие сады и луга, поющие среди равнин и камней реки, густые леса, похожие на светлые жемчужины города… И среди всего этого великолепия возвышался его замок, больше похожий на утерянную великаном, сияющую в мягких лучах солнца корону, чем рукотворное творение.

В самой высокой башне, пронзавшей своим шпилем облака, жил он сам. Владыка скупо улыбнулся, вспомнив легенды, ходившие среди жителей Средиземья. «Знатоки» утверждали, что вершина этой башни пронзает вуаль, разделяющую миры и оканчивается в Мире под Солнцем. Обитавшие в этом мире маги, ведьмы, колдуны и просто одарённые слабенькой магией люди преклонялись перед светом, бьющимся с самой вершины башни. А твари хаоса, живущие в Запределье, падали ниц перед тенью, которую отбрасывал замок в их тёмном, кишащем нечистью мире.

Но, конечно же, это были всего лишь легенды. На самом же деле под остроконечным куполом, на самой вершине этой башни, находился древний алтарь. Именно здесь, в центре Средиземья, в месте, где бурлила самая чистая магическая энергия, хранился Источник Чистого Света — артефакт, который каким-то невообразимым образом держал три мира в равновесии.

Мир под Солнцем существовал у самого солнца. Его обитатели могли наслаждаться жарким летом или лютой зимой. Некоторые земли превращались в пустыни, другие – промерзали до основания.. Их магия была слаба. Зато чувства искрили так, как ни в каком другом мире. Никто не умел любить так сильно, а ненавидеть так люто, как простые люди. Но зато его обитатели могли жить в относительном мире, крайне редко чувствуя на себе влияние существ, живущих в Запределье

Тварей, которые живут в мире, до которого и вовсе не доходят лучи солнца, сдерживает мир под названием Средиземье. Солнце в этом мире круглый год светит мягко и ровно, рассеивая свою ярость в мире под Солнцем. Здесь нет испепеляющего лета или лютой стужи. Во всём Средиземье реки спокойно несут свои воды среды цветущих круглый год лугов, полей, густых лесов. Существа в этом мире наделены более сильной магией. Но зато их чувства не пылают так ярко, как у простых людей.

Легенды говорили, что Источник чистого света возник вместе с первым светом после того, как тьма расступилась. Он был свидетелем зарождения жизни. Его сила поддерживала границы между мирами, сдерживая хаос Запределья, питая угасающую магию Мира под Солнцем и наполняя существа Средиземья энергией и волшебством.

В четырёх же других башнях замка, размерами поменьше, жили сыновья Владыки. К огромному сожалению Владыки, его сыновья не были дружны. Даже более того, они постоянно соперничали в ожидании того дня, когда одному из них достанется титул Владыки Средиземья.

В тот момент, когда старый Владыка Средиземья с грустью осматривал свои владения, его сыновья скучали за столом в одном из залов дворца.

Хрустальные люстры разливали мягкий свет, отражающийся в высоких зеркалах, вода тихо журчала, вытекая из фонтанов в виде опрокинутых амфор. Пахло медовым вином, пряными маслами и воском свечей. В центре зала кружились танцовщицы, изящные, как лепестки, подхваченные летним ветерком. На тонких запястьях и щиколотках звенели хрустальные браслеты, смешивались с тихой музыкой лютни.

Но даже этот пир, полный изысканных удовольствий, не мог разогнать мрачные мысли, что томились в сердцах братьев.

Сыновья Властелина знали: день рокового решения близок. Их отец, некогда могущественный маг и защитник мира, теперь угасал, как костер, оставляющий за собой лишь горький дым.

Альмар, первый из братьев, казался выточенным изо льда. Высокий, стройный, с лицом холодным, как зимний рассвет. Его длинные черные волосы были перевязаны серебряной нитью, а глаза, сверкающие, словно ледяные озера, казалось были способны пронзить любого, кто осмелился бы смотреть в них слишком долго. Альмар был известен своей хладнокровностью. Он был расчетлив, остер в словах и непреклонен в решениях.

Но под ледяной маской скрывалось беспокойство.

"Если отец выберет не меня…" — думал он, кружа алое вино в бокале. — "Тогда я создам свою империю. Средиземье станет моим, даже если придется пролить кровь и силой доказать свою власть. Никто не сравнится со мной в мудрости и способности править этим миром".

Он посмотрел на своего брата – Риана. Риан был единственным, кого Альмар считал достойным себе соперником.

Второй брат был полной противоположностью Альмару. Его длинные темно-каштановые волосы падали свободными волнами на плечи, а глаза горели словно пламя. Он был вспыльчив, не щадил соперника, разя его и словом, и если нужно – магией. Он предпочитал решать вопросы мечом, а не долгими речами. Его налитые мускулы играли под кожей, а улыбка — широкая и обаятельная — пленяла всех вокруг.

Но даже Риан, с его беззаботным видом, не мог скрыть своих тревог.

"Если отец выберет не меня…" — его пальцы сжали нож, лежащий на столе. — "Я зубами вонжусь ему в горло. Ни Альмар, ни другие не смеют занять трон, по достоинству принадлежащий мне. Средиземью нужен сильный правитель, готовый защитить его ценой крови".

Третий из братьев, Каэл, казался тихим и загадочным. Он умел скользить беззвучно, словно тень. Его рыжие волосы скрывали половину лица, а глаза, зеленые и глубокие, как лесные чащи, редко встречались с чьими-то взглядами. Он почти не говорил, предпочитая наблюдать за происходящим с угрожающим молчанием. Его ум был подобен паутине, плетущей планы, столь же сложные, сколь и опасные.

"Если отец выберет не меня…" — думал он, глядя на танцовщиц. — "Я дождусь момента, когда трон станет слабым. Я приду не с оружием, а с хитростью. В этом мире сила без ума ничего не значит, а у меня ума – хоть отбавляй".

3

Альмар отставил в сторону бокал с вином, окинул ледяным взглядом Риана, нетерпеливо постукивавшего пальцами по столу.

— Риан, ты так нервничаешь, что, кажется, готов сломать этот стол. Ты правда думаешь, что отец выберет кого-то с таким вспыльчивым нравом?

Риан тут же, словно только этого и ждал, с ухмылкой повернулся к брату. Лениво, будто пресыщенный хищник, облокотился на высокую спинку стула. Огромный, лоснящийся волк, сидевший у его ног, заинтересованно поднял мохнатую морду.

— Лучше вспыльчивый, чем бесчувственный, — ответил на подковырку Риан. — Народ ни за что не последует за человеком, который мыслит, как ледяная статуя. Средиземью нужен огонь, страсть и сила.

Альмар спокойно смахнул несуществующую пылинку с рукава.

— Огонь — хаотичен, — не остался он в долгу. — Он разрушает всё, чего касается. Чтобы править, нужно не сжигать, а созидать. Но это тебе, кажется, неведомо.

Слова брата явно задели Риана.

— Созидать, говоришь? Что ты создал, брат? Лишь цепочку интриг и союзов с людьми, которым не задумываясь воткнул бы при первой возможности в спину нож.

— Союзы – это искусство, которое тебе не понять, — ответил со снисходительной улыбкой Альмар. — Ты слишком прямолинеен, чтобы видеть дальше собственного меча. Думаешь, отец этого не знает?

Риан резко вскочил, с грохотом опрокинув стул. И не сдержал раздражение, прорычал, нависнув над столом:

— Может, ты и умеешь плести свои паутинки, но на поле битвы они тебе не помогут. Если отец выберет меня, Средиземье станет сильным как никогда. Ни одна тварь Запределья не посмеет нарушить его границы.

Развернулся, и решительным шагом направился прочь из зала. Огромный волк лениво встал, потянулся так, что заискрила густая шерсть и, что-то рыкнув, потрусил вслед за хозяином.

— Если отец выберет тебя, то хаос настигнет нас быстрее, чем тьма из Запределья, — крикнул ему вслед Альмар, поднимая бокал так, словно произносил тост.

Казалось, весь запал его потух, как только Риан вышел из зала. Какое-то время за столом царила такая тишина, что было слышно, как потрескивают свечи в высоких канделябрах.

- Как думаешь, кого выберет отец? - с улыбкой, покачивая бокал с вином, нарушил молчание Эрин.

Альмар даже не повернулся в сторону брата, которого считал самым слабым. А вот Каэл медленно поднял взгляд, какое-то время изучал зелеными глазами брата. Затем перевёл взгляд на равнодушно молчавшего Альмара, и тихо ответил:

— Мне интересно не то, кого он выберет, а как мы будем жить после этого. Кто-то всегда остается недовольным, Эрин. Это неизбежно.

Эрин кивнул, грустно усмехаясь.

— Недовольные могут оставить Средиземье в покое… или же, как ты любишь, начать плести интриги в тени.

Каэл не пошевелился, но рыжая прядь упала ему на глаза. Он не подумал убрать её, а даже не изменив тон, ответил:

— Интриги — это способ защититься, когда мир вокруг полон огня и холода. Ты, Эрин, почему-то считаешь, что за улыбкой никто не замечает тень, которая прячется в твоих глазах?

Перепалка братьев заинтересовала Альмара, но он даже не подумал встрять в их разговор. Он совершенно искренне считал, что и Эрин, и Каэл не могут быть его соперниками. А вот как с будущими союзниками с ними, пожалуй, придётся считаться. Поэтому он просто прислушался к их разговору.

— Правда? И что ты там видишь, Каэл? – довольно миролюбиво спросил Эрин. - Просвети меня, раз уж ты такой прозорливый.

— Ты весь такой положительный, что ещё немного, и начнёшь светиться. Но тень за тобой длиннее, чем за кем либо другим. Думаю, ты и сам это замечаешь. Могу поспорить, что ты предпочтёшь уйти, покинуть это всё, если отец сделает выбор не в твою пользу. Разве не так?

Эрин едва сдержал судорожный вздох, не ожидав, что его извечный соперник так легко прочтёт его мысли. С напускной легкостью он ответил:

— Уйти? Кто знает. Но не думаю, что мир от этого развалится. В отличие от вас, я не верю, что трон — это единственное, что важно в жизни.

— Это слова труса, — не удержался и встрял в разговор братьев Альмар. Именно в этот момент он решил, что попытается привлечь на свою сторону рыжеволосого Каэла, а не рассудительного золотоволосого Эрина. – И достойны слабых людишек, а не наследника Владыки. Хотя, может, ты и прав. Но не забывай, что даже свет может ослепить, если смотреть на него слишком долго. А кстати, куда делся Риан?

Альмар поднялся на ноги и поспешил к высоким ажурным дверям, в которых не так давно скрылся его брат. Не долго думая, Каэл тоже последовал за ним.

Едва братья скрылись из виду, Эрин с такой силой ударил по столу, что кубки зазвенели, пламя свечей вздрогнуло. На высоких стенах заплясали зловещие тени.

- Вы принимаете мягкость за слабость, — с неожиданной твёрдостью пробормотал он. – А мой огонь не просто ослепит вас, а…

Но он не договорил. Гулкое эхо принесло звуки приближающихся усталых шагов.

- Эрин? – послышалось с порога. – Что ты здесь делаешь? А где твои братья? – спросил Владыка, усаживаясь напротив сына.

Он хмуро оглядел стол, уставленный нетронутой едой и кубками. В одном всё ещё плескалось недопитое вино, два других были опрокинуты, купаясь в рубиновых лужах.

- Ясно, — пробормотал Тириэл. – Снова повздорили?

Эрин дёрнул плечом и натянуто улыбнулся. Его также, как и братьев волновал вопрос о том, кто же станет преемником Владыки. Но ещё больше его беспокоил необычайно бледный вид отца.

- Ты был у Провидицы, отец?

- Да, — последовал краткий ответ.

— И что? Она дала совет?

Владыка поднял тяжёлый взгляд на сына.

— Считаешь, мне нужен совет женщины?

К удивлению Владыки, самый тихий и молчаливый наследник не отвёл неожиданно твёрдый взгляд.

— Тебе виднее, отец. Но чем дольше ты тянешь с решением, тем сложнее будет примирить братьев.

Тириэл ничего не ответил, а лишь какое-то время сверлил сына взглядом из-под насупленных бровей. Он и сам понимал, что Эрин прав.

4

Владыка Тириэл встречал рассвет у окна своей спальни. Он встал ни свет ни заря, предчувствуя, что в последний раз видит пробуждающееся солнце. Белоснежная мантия, расшитая серебром и жемчугом, тяжёлым грузом лежала на его широких плечах.

Морщины на лице стали глубже, черты заострились. Но взгляд его был как никогда ясным, и направленным не на бескрайние просторы своего прекрасного мира, а на высокую башню Храма, возвышавшегося на вершине горы, где на широкой террасе стояла его любимая женщина, привезённая им из мира людей много лет назад. Вот только в отличие от него, годы, казалось, не коснулись её лица. Она всё так же была высока, стройна, красива, как и много-много лет назад. И только поседевшие белоснежные волосы выдавали её возраст.

В отличие от Владыки, Провидица сегодня одела чёрный наряд. Ни вышивки, ни драгоценных камней, которых за долгие годы Тириэл подарил ей несметное количество. Лишь золотые браслеты-оковы сверкали на её тонких запястьях в неуверенных лучах пробуждающегося солнца.

Много лет назад она предсказала тогда ещё юному Владыке, что ни один из его сыновей не сменит его на царственном троне. День, когда он попытается выбрать преемника, станет его последним днём. А она… она в тот день обретёт долгожданную свободу.

Казалось бы, Мара должна радоваться тому, что этот день, наконец, наступил. Но за долгие годы она полюбила своего палача. И сердце её разрывалось на части от противоречивых чувств. Свобода и любовь… В мире всё зиждется на равновесии. Что-то обретая, ты обязательно что-то потеряешь.

Сердце её сжималось от тоски по любимому мужчине, и трепетало в ожидании того мига, когда она сможет покинуть стены своей роскошной темницы.

Владыка грустно улыбнулся. В его груди тоже долгие годы пылала любовь. Настолько сильная, несвойственная магам его мира, что он боялся освободить свою любимую. Боялся, что как только её поманит свобода, она исчезнет из его жизни. Навсегда.

И вот этим прекрасным утром он наконец-то решился сделать то, что должен был сделать давным-давно. Он взял в руки корону, которая лежала перед ним на широком подоконнике, водрузил её на голову. Привычная тяжесть венца сдавила его седую голову. Почувствовав, как магия заискрила на зубьях короны, Владыка поднял вверх ладони, готовясь творить волшебство.

- Я дарую тебе свободу, прекрасная Мара, - громко и чётко сказал он, заставив вздрогнуть пространство. Казалось, что воздух забурлил, и искрящимся потоком понёсся от дворца к Храму.

В этот миг каждый житель Средиземья, оказавшийся поблизости дворца владыки, увидел, как в небе, словно огненные капли света, вспыхнули тысячи ярких искр. В то же мгновение драгоценные оковы на запястьях Провидицы разлетелись на несколько частей.

- Не поминай лихом, любимая, — гораздо тише добавил Владыка.

А кода ему почудилось тихое «Спасибо, Тириэл», улыбнулся и отошёл от окна.

Сегодня ему предстояло совершить самое сильное волшебство в его жизни – он должен был пробудить древний артефакт, хранивший равновесие между тремя мирами. Кто, как не Кристалл Чистого Света мог избрать достойного преемника?

Решительно шагая серпантином ступеней, вившимся вокруг самой высокой башни дворца, Владыка видел, как отовсюду собирались, спешили люди. Богатые вельможи, торговцы, ремесленники, маги и волшебники – все позабыли о сословиях и предрассудках. Каждый хотел приобщиться к такому важному событию, как восшествие на трон нового Владыки.

Хрустальный купол на вершине замка сиял, как маяк, разгоняя тьму предрассветного неба. Белые колонны зала, притаившегося под куполом, возвышались к арочному потолку. Над золочённым постаментом парил Кристалл Чистого Света. Его мягкое свечение заполняло зал успокаивающим сиянием.

Может, глаза Владыки стали видеть хуже? Потому что сегодня сияние кристалла показалось ему вдруг тусклее, чем обычно.

Четыре сына Владыки стояли у границ ритуального круга, выложенного золотыми рунами. Каждый из них занимал своё место, словно фигура на шахматной доске судьбы. Его дети… Его гордость и разочарование. Он так и не смог привить им любовь, или, хотя бы уважение друг друга.

Владыка Средиземья взошёл на возвышение, его серебряная корона вспыхнула, отразив первые лучи рассвета. На дне его глаз плескалась печаль. И всё же, он решительно посмотрел на лица сыновей.

Альмар стоял с гордо поднятой головой. Его чёрные доспехи с серебряной отделкой блестели в свете Кристалла, а на лице застыло выражение надменной уверенности.

На губах Риана играла лёгкая улыбка, а руки были скрещены на груди. Его волосы волнами лежали на мощных плечах, а в медовых глазах теплилась насмешливая искра.

Каэл, третий сын, стоял молча. Его яркие зелёные глаза внимательно следили за каждым движением Кристалла, а напряжённая поза с трудом скрывала тревогу.

Эрин, облачённый в светло-голубую мантию, немного грустно и с сочувствием смотрел на отца.

По напряжению, витавшему в воздухе, Владыка понял, что его сыновья снова спорили.

Он поднял руку, призывая к тишине. Повернулся к Кристаллу, который, почувствовав направленную на него магию, начал пульсировать мягким светом. Хрустальный зал наполнился гулом древних заклинаний. Владыка произносил их низким, вибрирующим голосом. Руны на полу сияли ярче, словно пробуждаясь, и воздух стал тяжёлым от просыпавшейся древней магии. В центре зала Кристалл Чистого Света начал пульсировать, отбрасывая мягкие лучи света на стены и лица сыновей. Владыка, стоя за пределами ритуального круга, поднял руки к небу и произнёс:

— Кристалл Чистого Света, раскрой свою волю. Покажи, кто из четырёх сыновей достоин править Средиземьем. Пусть свет твоей истины осветит их сердца и объединит разум!

С этими словами Кристалл засиял ярче, из его сверкающих граней вырвались несколько шипящих молний. Тонкий луч света устремился к первому из сыновей — Альмару.

Альмар сделал шаг вперёд, его лицо оставалось холодным и уверенным. Он расправил плечи, словно уже готовился принять свою корону. Луч света мягко скользнул по его доспехам, отражаясь от серебряной отделки. Но что-то пошло не так. Свет внезапно стал холодным, замер на расстоянии вытянутой руки.

5

Кто-то из сыновей владыки взмахнул мечом. На древние руны пролилась алая кровь. Несколько горячих капель попали на алтарь. Кристалл вспыхнул ослепительным светом, который заставил всех на мгновение замереть. Грудь Владыки от вида крови его детей пронзило адской болью. Согнувшись пополам, он невольно вторгся в круг, выложенный рунами.

Ни ослепительный свет древнего артефакта, ни вид отца, корчившегося от боли в сердце, не остановил братьев.

Из уст Риана сорвалось заклятие, вызвавшее потрескивавшую в воздухе молнию. Попав в клубок из тел, заклятие заставило кого-то взвыть от боли. А на поверхности Артефакта зазмеились тонкие трещины. Владыка захрипел, в отчаянии цепляясь за алтарь и умоляя сыновей одуматься.

Но даже рассудительный Эрин не услышал мольбы отца. В воздухе мелькали его кулаки. Золотые волосы сплетались в битве с волосами братьев. Произносимые принцами заклинания метко разили соперников. Когда одно из заклинаний зацепило Владыку, заставив его повалиться на землю, Тириэл не выдержал.

- Вы, что вышли из моего тела и крови, - прошептал он. - Вы, кого я любил больше жизни, разве вы — мои сыновья? Вы, что сжигаете мой мир своими спорами, топчете мою душу своей гордыней! Если вы не можете смирить свои сердца и обрести братскую любовь, то я сам отдам вас в объятия ваших пороков! Не видать вам короны Владыки мира…

Корона на голове Тириэла вспыхнула, ослепив его сыновей. Да так, что они замерли, прислушались к роковым словам отца.

- Да сгниёт в ваших душах всё светлое, до тех пор, пока вы не научитесь быть единым целым!- продолжил он. - С этого дня вы больше не мои дети. Вы - тени своих страстей! Пусть каждая ваша слабость станет вашим проклятьем, пока ваши имена не сгинут с памяти мира или пока вы не объедините свои мысли и поступки ради чего-то большего, чем вы сами!

Эти слова, наполненные болью и яростью, словно разорвали воздух в тронном зале. Едва стихло проклятие, слетевшее из уст отца, внутри Кристалла Чистого Света раздался странный гул, похожий на мучительный стон. Каждая трещинка на поверхности кристалла стала излучать слабое сияние.

Жизнь из тела Владыки уходила, светлым облаком на несколько мгновений повиснув над поражёнными принцами.

Первым в себя пришёл Эрин.

- Отец! - закричал он и бросился к Владыке.

Но было поздно. Жизнь покинула старого Владыку, а его слова, наполненные болью и яростью, словно разорвали воздух в тронном зале, и отголоски их эхом полетели далеко за стены дворца.

Остальные сыновья, ошеломлённые, смотрели то на тело отца, то на Кристалл Чистого Света, который разрушался на их глазах.

Свет, бивший из трещин, становился всё ярче, отскакивал от граней кристалла, метался по стенам древнего зала. Последний всполох озарил зал, и на поверхности Кристалла появилась глубокая трещина, из которой тёмными змеями поползли потоки чёрного морока. Этот морок медленно расползался по залу, наполняя его тяжёлой тьмой и скрывая среди своих клубов древний алтарь. Зал охватил мрак, нарушаемый только редкими отблесками рун.

- Мы пробудили нечто древнее и опасное, - прошептал Эрин.

Впервые за многие годы никто не оспорил его слова.

Мрак постепенно рассеивался. Из разбитых окон доносился рокот возбуждённой толпы, который постепенно стал сменяться криками ужаса. Но принцам было не до простых людей.

Они замерли, осознавая, что их мир уже никогда не будет прежним: их отец умер, а на полу лежали крупные осколки Кристалла Чистого Света.

Первым закричал Альмар. Его тело содрогнулось. Кожа побледнела, черты лица исказились, превращаясь в ужасную маску, а глаза запылали алым светом. Крик первого вампира эхом разнёсся среди колонн.

Затем упал на колени Риан. Он взвыл, когда его тело начало меняться. Мышцы утолщались, когти вырастали, а кости скручивались, превращая прекрасного принца в подобие зверя. Так в Средиземье появился первый оборотень. Далеко внизу его рыку вторил вой тех, кто так же, как и принц Риан превратился в оборотней.

Каэл в ужасе застыл, прислушиваясь к новым ощущениям. Его кожа начала мерцать, а глаза наполнились изумрудным светом. Дыхание стало ритмичным и глубоким, как у существа, принадлежащего другому миру. Ноги оторвались от земли, когда за его спиной застрекотали прозрачные крылья. Первый в Средиземье фейри готовился к своему первому полёту.

Эрин единственный замер, обнимая тело отца. Он вдруг почувствовал, как его тело наполняется незнакомой лёгкостью. Черты изменились, став более утончёнными, а уши вытянулись, стали больше. Казалось, что теперь он не только лучше слышал слова, нёсшиеся отовсюду, но и улавливал мысли своих братьев. Так проявился первый эльф.

Братья стояли вокруг разрушенного постамента. Среди терзавшего их гнева, страха и растерянности, каждый пытался понять, что же делать дальше.

Альмар наклонился и поднял один из осколков Кристалла Чистого Света. Почерневший осколок по форме напоминал грубо вытесанное из камня сердце, в ониксовых глубинах которого мелькали алые всполохи. Они так напоминали алый огонь, сверкавший в глазах Альмара.

- Он похож на Сердце тьмы, - пробормотал принц, ещё не подозревая, что отныне он и его приспешники обрели почти вечную жизнь, наполненную муками жажды крови.

Риан потянулся ко второму осколку. Он был похож на огромный краеугольный клык, сделанный мастером из помутневшего хрусталя.

- А этот осколок – словно Камень зверя, - пробормотал принц, не сводя взгляда со своих уродливых, покрытых волчьим мехом пальцев.

Каэл высоко поднял третий осколок, любуясь против света на его причудливую форму.

- Мой похож на кусочек молнии. Настоящая Сияющая вспышка.

Эрин взял в руки последний камень. Даже в тени грани этого осколка играли всеми цветами радуги.

- Этот осколок словно искрится от страсти, - пробормотал эльф, не подозревая, что отныне это чувство будет очень трудно пробудить в его сердце. - Мы должны восстановить Кристалл Чистого Света. Возможно, если мы соберём его, вдохнём в него нашу магию, это проклятие можно будет снять.