Пешка полуночника

Глава 1. Проданная

— Это всё, что вы можете предложить?

Лорд спрашивает у моего отца, но смотрит на меня. Пристально, цепко, властно. Как и положено смотреть полуночнику на безродную девчонку.

— У моей жены больше не было детей, — бормочет отец, боясь поднять на гостя взгляд, а получив от мачехи тычок в бок, спешит уточнить: — Первой жены. Покойной.

— Как она умерла? — Лорд продолжает меня рассматривать.

Понравилась? Вряд ли. Заберёт? Возможно. Видно, что ему нужна девица с эльфийской кровью.

— Родильная горячка, — с горечью отвечает папа. Вздыхает так тяжело и так печально, что, уверена, не будь здесь важного гостя, Адельда уже бы точно чем-нибудь его огрела. И врёт ведь так умело!

Несмотря на мои прогнозы, мачеха лишь натянуто улыбается, а отец продолжает:

— Рави родилась слабой. Я боялся, боги заберут и её, но каким-то чудом девочка выжила…

— Она и сейчас слабая, — приходит к непонятным для меня выводам лорд.

Хочется послать его к Змеетворцу в пропасть, но вряд ли кто-нибудь обрадуется такому повороту. Бросаю взгляд на братьев. Злить полуночника может быть опасно, а мальчики не виноваты, что в этом проклятом крае уже которую зиму лютует голод.

В глубине души я понимала и отца, и мачеху. Каждый день они просыпаются со страшной мыслью: не сегодня, так завтра не смогут прокормить детей. Не меня. Я для них всегда была лишним ртом. Обузой для Адельды, а для отца — напоминанием о когда-то любимой женщине.

Наверное, будет лучше для всех, если сегодня мы распрощаемся. Мачеха и отец какое-то время не будут нуждаться. Что же касается меня...

Я смогу наконец-то отсюда убраться.

— Не гневайтесь, лорд, но осмелюсь возразить. — Адельда тоже не поднимает головы. — Рави только кажется слабой, но к работе приучена. Она станет хорошей служанкой и...

— Мне не нужна служанка, — перебивает полуночник, снова возвращаясь ко мне взглядом.

Морщится, но не торопится убираться. Сидит на стуле, как на троне, и приводит в ужас одним лишь звучанием своего голоса.

Внешне он нестрашный. Скорее, наоборот, красивый. Молодой. Статный.

Сильный.

Последнее и пугает. Магия в крови незнакомца. Сила, которой стоит опасаться. Власть, которой наделяет своих полуночников император.

— Тогда зачем я вам? — подаю голос, отчего лорд едва не сплёвывает себе под ноги.

Неужели настолько противна? Отлично! Кем-кем, а развлечением на ночь я становиться не собираюсь. Прислуживать — ладно. Адельда не обманывает: я не боюсь трудиться. Здесь только и занималась, что готовила, стирала, убирала, пока мачеха то от головных, то от сердечных болей умирала.

Вместо ответа лорд поднимается, явно собираясь прощаться. На стол приземляется кошель, отяжелевший от монет, и глаза Адельды загораются алчностью.

Боги, да я буду рада с тобой распрощаться!

— Как бы там ни было, я беру её.

И всё. Вот так просто. Он меня купил, а отец продал.

Папаша поднимается, но взгляд по-прежнему приклеен к полу. Даже на монеты смотреть не решается и, такое чувство, что скоро дышать от страха перестанет.

И тем не менее осмеливается сказать:

— Не... не обижайте её.

Робкие, едва различимые слова, которые лорд благополучно игнорирует.

Вместо этого обращается ко мне:

— Пойдём.

В два шага преодолевает расстояние до двери. Нетерпеливо толкает, и я уже готова последовать за ним, когда ко мне подлетают Айхар, Эйг и Оссо. Зажмуриваюсь в попытке сдержать непрошенные слёзы, но объятия мальчишек всё портят. Я мечтала о дне, когда смогла бы отсюда уехать, и в то же время... Боги, это же мои братья! Пусть у нас разные матери, и мы с Адельдой, мягко говоря, друг друга не жалуем, но эти мальчики...

Самое дорогое и ценное, что у меня когда-либо было.

— Не уезжай, — в слезах шепчет Оссо.

— Останься! — Эйг прячет лицо в моей юбке, а Айхар пытается удержать за руку.

— Мальчики, перестаньте, — звучит недовольный голос мачехи. — Оставьте её!

— Я вернусь за вами, — шепчу, хоть и понимаю, что не имею права давать ложные обещания.

Но так легче: верить и заверять в том, чего, скорее всего, никогда не случится.

Вряд ли мы когда-нибудь снова свидимся.

— Останься, — сквозь слёзы повторяют братья.

— Не могу, — целую каждого, а в мыслях умоляю богов позаботиться о моей семье. Даже о мачехе и об отце. — Всё хорошо. Всё будет замечательно!

Ещё одна ложь во благо.

— У меня нет в запасе вечности, — цедит полуночник, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Он стоит в проёме распахнутой двери, впуская в наш старый дом ночь и холод. Чувствую, как дрожь начинает бежать по телу, а стоит Айхару отпустить мою руку, холод усиливается. Тонкая накидка, которую отец успевает набросить мне на плечи, прежде чем лорд вытаскивает меня наружу, едва ли способна защитить от зимней стужи. Ото льда, в который закован полуночник.

1.2

В экипаже тепло, если не сказать жарко, но меня пробирает дрожь, и никак не получается с нею справиться. Полуночник держать слово явно не намерен: молчит, не признаётся, зачем ему безродная девчонка.

Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

— Куда мы едем?

— В родовой замок Осмаров.

Не знаю, чего во мне больше: удивления или злости. Род Осмаров владеет этими землями с самого зарождения Шахрамарской империи. Владеет, должна сказать, прескверно. Жадная, бесчеловечная тварь — вот какой у нас герцог. Сколько угодно можно обвинять суровые зимы и плохой урожай, но если бы не бесконечные оброки, люди в деревнях не умирали бы от голода. Дань он, видите ли, отдаёт императору, ничего себе не оставляет. Так бы и плюнула в рожу мерзавца! Смерти бы не побоялась.

— Я не буду ему служить! — слова срываются с губ, и я ничуть о них не жалею.

Незнакомец коротко усмехается:

— Я не для него тебя купил.

Говорит, как о рабыне. Бессловесной кукле или пешке, которую намерен использовать в своё удовольствие.

— Если не для него, тогда для кого? Что вам от меня надо?!

Дрожь усиливается, и теперь мне становится по-настоящему страшно. Не знаю, зачем храбрилась... Зачем гнала от себя страшные мысли. Он ведь сразу сказал, что служанка ему без надобности. А для чего ещё может быть нужна девушка, которую без сожаления продали?

Пальцы сжимаются в кулаки, и полуночник это замечает. Подаётся ко мне, приближая своё лицо к моему, говорит чуть слышно, обдавая тёплым дыханием губы:

— Отлично. Хотя бы теперь знаю, что купил не фальшивку.

Зажмуриваюсь в попытке совладать с чувствами. Я не эльфийка в полном смысле этого слова — всего лишь полукровка. Иногда во мне просыпается сила, о которой почти ничего не знаю. Которую не понимаю и которой опасаюсь.

Бывает, если сильно разозлиться, в глазах будто отблески кровавой луны отражаются. Адельду это раздражало, отца пугало, братьев забавляло. Магия во мне проявляет себя по-разному, и деревенским это тоже не нравилось. Меня даже ведьмой некоторые, самые впечатлительные, прозвали, и попробуй объясни, что силы во мне жалкие крупицы.

Если дар не развивать, он умирает, а мне последние двадцать лет было не до даров.

Словно откликаясь на мои мысли, полуночник спрашивает:

— Сколько тебе лет?

Отвечаю и, в свою очередь, интересуюсь:

— Мой возраст имеет значение?

Он неопределённо пожимает плечами:

— Ты старше её на год, но это неважно. Вы очень похожи... Точнее, будете, когда тебя приведут в порядок. Нужно что-то сделать с твоими руками... — Опускает взгляд на мои пальцы, теперь судорожно сжимающие юбку, и мрачно продолжает: — Когда приедем к герцогу, старайся их прятать!

О ком он говорит? Чего от меня хочет?

Страшно задавать вопросы, но ещё страшнее пребывать в неведенье.

Экипаж мчится так быстро, словно сам Змеетворец несёт его на своих крыльях. Тьма за окном непроглядная, а внутри кареты два светильника: отблески огня касаются лица полуночника, очерчивая контуры. В чертах лица этого мужчины нет ничего мягкого: квадратный подбородок, острые скулы. Крылья носа хищно раздуваются, когда он втягивает воздух у моего лица, и не менее хищными кажутся его глаза: серые, будто сталь. Резкий излом бровей, чёткая линия губ... Будь он неподвижен, мог бы сойти за статую древнего идола. Тёмные волосы собраны в хвост. Широкая линия плеч, большие сильные руки.

Такому ничего не стоит свернуть мне шею одним неосторожным движением.

Закончив пронизывать меня взглядом, он откидывается обратно и отворачивается. Дальше едем молча. Полуночник не произносит ни слова, а я гадаю, с какой стороны подступиться, чтобы хотя бы немного приподнять завесу своего будущего.

— Вы не из наших краёв, — наконец нарушаю повисшую тишину.

У него смуглая кожа, будто поцелованная солнцем. В нашем краю солнце — редкий гость, скупой на тепло. Мы все здесь бледные, если не сказать — серые.

— Я из Эрбирии, — тихо отвечает он.

Сияющий город... Сердце империи, средоточие власти Асмаридов — бессменных правителей, могущественных завоевателей. Не сосчитать, сколько перед ними земель преклонилось. Наш северный край был каплей в море, которым владел нынешний император.

— Я там... когда-нибудь побываю?

— А ты не настолько глупа, как кажешься, — усмехается полуночник, снова принимаясь скользить по мне взглядом.

Глупая, слабая... Не надоело оскорблять меня?

— Просто пытаюсь понять, чего ожидать.

— Жизни, которую ты не могла себе представить даже в самых дерзких мечтах.

Экипаж замедляет ход, и лорд выглядывает в окно. Не знаю, что там можно разглядеть, кроме бесконечно чёрной ночи, но он вдруг весь подбирается и нервно бросает:

— Надеть капюшон и не снимай! Говорить буду я, а ты помалкивай. Раскроешь рот — накажу. Поверь, я это делать умею и люблю.

1.3

Рекъярд

Кто бы мог подумать, что это будет так сложно — отыскать полукровку, подходящую по внешности и возрасту. Шахрамарская империя необъятна, но носителей дивной крови в ней почти не осталось. Не осталось в мире...

Чудо, что удалось наткнуться на эту девчонку. Более того, я доволен своим уловом. Жизнь, конечно, её потрепала, но ничего непоправимого. Обветренные губы, грязь под обломанными ногтями, царапины на шее и щеке, платье, которое не помешало бы сжечь... Всё это замечаю по дороге к Осмарам. Это, магию в её глазах и запах.

Эльфийки пахнут так, словно созданы для жизни в спальне. На кровати с покорно разведёнными ногами. Чувственный, сладкий аромат, обещание неземного блаженства, который не способна перебить даже грязная одежда... Эйвина пахнет по-другому. Невинно, непорочно, нежно. Моей сестре не место в змеевой яме — гареме императора.

А этой девчонке там понравится. Всё лучше, чем жалкое прозябание на краю мира в полуразваленной хижине.

Я продолжаю рассматривать полукровку и чувствую, как напряжение последних недель отступает. Два месяца поисков и неизвестности... Два месяца опасений, что халифатиру придётся отдать Эйвину.

Теперь не придётся. В коллекции императора есть одна эльфийка. Точнее, была... Полгода назад она зачала, и кто-то позаботился о том, чтобы эльфийки не стало. Голов тогда полетело немало и, как назло, подошло время для выбора новой сунтхали. Как назло, Мелихсар вспомнил, что у меня есть единокровная сестра... Вспомнил и решил удостоить чести сделать своей невестой.

К счастью, Эйви никогда не появлялась при дворе. Я старался прятать сестру как мог, но какая-то языкатая тварь всё равно донесла Мелихсару о носительнице дивной крови.

Будет ему носительница! Эльфийка-полукровка. Симпатичная... ароматная. Ему понравится с ней играться.

Если бы ещё рот не раскрывала, была бы идеальной.

Вопросы из полукровки выскакивают один за другим. Это раздражает, как и её дерзкие взгляды. Другая на её месте глаза боялась бы поднять на полуночника, а эта смотрит. Без малейшего страха, почти нагло.

Ей придётся всё рассказать, но не сейчас. Я дико устал. Последние ночи почти не спал, вместе с Халидаром мотался по Северу. Варрун тоже был не в лучшей форме, поэтому и пришлось заночевать у Осмаров. Иначе бы мы просто не долетели. Когда варруна покидают силы, он камнем летит на землю, и тут уже ничего нельзя сделать. Умирать в мои планы не входило, нам обоим была необходима передышка.

Избавившись от назойливого общества герцога, спешу в гостевые покои, но прежде чем распрощаться с девчонкой, захожу в её комнату.

На столике возле камина стынет ужин, на кровати её ждёт чистая ночная сорочка. Всё готово для отдыха.

— Если саибе нужна помощь, чтобы подготовиться ко сну, я… — лепечет, робея, прислужница.

— Я сам ей помогу, — отпускаю служанку и замечаю, как полукровка напрягается.

Я не стал объяснять Осмару, кто моя спутница. Не обязан, но, к сожалению, не могу запретить ему думать и придумывать.

Если бы не слабость варруна, этой остановки стоило бы избежать. Лишний риск, лишнее промедление, но другого выбора не было.

Не успевает за служанкой закрыться дверь, как девчонка дерзко заявляет:

— Мне не нужно помогать. Сама справлюсь!

Наверное, не будь я таким уставшим, рассмеялся бы.

— Поверь, я бы к тебе не прикоснулся даже под страхом казни.

— Хорошо, — помедлив, отвечает она и переводит взгляд на дверь.

Меня, что ли, выпроваживают? Забавно. Интересная Мелисхару достанется крестьянка.

— Прежде чем мы пожелаем друг другу спокойной ночи...

Приближаюсь. Полукровка отступает к кровати. Хватается за резную колонну, явно мечтая где-нибудь спрятаться, и смотрит так, словно перед ней рогатый карах, а не полуночник.

Впрочем, для некоторых это одно и то же.

— Дай руку.

Медлит, опасается, а у меня терпения не хватит ждать, пока устанет бояться. Хватаю её за руку, притягиваю к себе, снова вдыхая сладкий аромат. Про казнь это я, конечно, погорячился, но...

Но я не животное, чтобы потакать сиюминутным желаниям, и портить её не стану.

— Твой папаша заверил, что ты девственница. Надеюсь, это так.

Дома проверим, а сейчас...

Переворачиваю тонкую ручку ладонью кверху, задираю рукав ветоши, не имеющей права именоваться одеждой. Сжимаю запястье, позволяя тьме проникнуть в девчонку и проявиться на коже невидимым постороннему взгляду узором.

Только мне. Как её собственнику.

— Больно! — шипит, тщетно пытаясь вырваться, полукровка.

Я же говорю: слабая. Сейчас такая жалкая.

— От аш’кару ещё никто не умирал. — Разжимаю пальцы, и недоэльфийка испуганно отдёргивает руку.

— Аш... чего?

— Одно из проявлений магии полуночников.

И снова в синих глазах мелькают отблески кровавого огня. Боится. Злится. Может, даже ненавидит. Объяснить бы ей, но... не сегодня.

Глава 2. Ещё одна полукровка

Раванна

Только когда за полуночником закрывается дверь, я понимаю, что снова могу дышать. Обессиленная, сползаю на кровать, и какое-то время просто сижу, снова и снова воскрешая в памяти события страшной ночи.

Ты моя собственность, Раванна. Сбежать не пытайся.

Мерзавец!

Даже имени своего не назвал! Только и делает, что запугивает. Давит, душит своим положением и силой.

Что он мне уготовил? Для чего лорду из Сияющего города понадобилась полукровка из богами забытого места на краю империи?

Сколько вопросов и ни одного ответа.

Сколько ни всматриваюсь в запястье, не вижу ничего, ни единого знака. Боль прошла, словно и не было раскалённых игл, пронизывающих меня насквозь. Ужасное чувство... Кажется, будто тьма изнутри тебя сжигает, но ты не видишь этого змеевого пламени. Лишь ощущаешь... Боль, страх, бессилие. А ещё ненависть, семя которой начало прорастать во мне с первых минут нашего знакомства.

Выдохнув, поднимаюсь. Стаскиваю с себя накидку, осматриваюсь. Комната... красивая. Такая необычная. На стенах полотна с изображениями гор, морей, лесов, на полу огромные меховые шкуры. Разуваюсь и с удовольствием запускаю в мягкий мех заледеневшие ступни. Какие непривычные ощущения...

Камин в этой комнате огромен, и пламя в нём такое жаркое, что вскоре появляется желание снять и платье. Удивительное дело! За стенами замка лютуют морозы, а здесь я могу находиться в одной лишь нижней сорочке!

Мебель добротная, резная, из тёмного дерева с замысловатыми вставками. Один стол чего стоит! А на столе... Жадно сглотнув слюну, бросаюсь к огромному блюду и нетерпеливо вонзаюсь зубами в ломоть хлеба. Что это рядом? Мясо? Боги, как же оно пахнет! А там? Фрукты, ягоды... Откуда бы этому изобилию здесь взяться? Осторожно пробую тёмную ягоду и тут же едва не жмурюсь от удовольствия. За ней бросаю в рот ещё и ещё... Еда такая вкусная, такая свежая, что хочется съесть всё, но всё не получится. Жаль, столько останется, но и я ведь не бездонная бочка.

Вспоминаю о братьях, и очередная сочная ягода застревает в горле. Как же это несправедливо! У меня сейчас живот лопнет, а они поужинали похлёбкой, в которой от похлёбки лишь одно название: немного овощей, утопленных в кипятке.

Отхожу от стола с чувством стыда. Умом понимаю, что, останься я голодной, мальчишки от этого сытее не будут, но ничего не могу с собой поделать.

Оставалось надеяться, что отец и Адельда с умом распорядятся вырученными за меня монетами.

Помимо двери, через которую мы вошли, здесь имеется ещё одна, ведущая в комнату, большую часть которой занимает огромный чан. Вода в нём тёплая и, кажется, я могу искупаться. В дальнем углу — отхожее место. Удивительно, что во двор не надо бегать! И ещё удивительнее, что комната так приятно пахнет. Мёдом, цветами, и вовсе не тем, чем пропах отшиб нашего двора.

Я жутко устала, но не могу отказаться от искушения выкупаться. Стыдливо оглядываясь, раздеваюсь. Вот уж трусиха! Почему-то кажется, что за мной наблюдают. Следят за каждым моим движением, каждым шагом...

Испереживалась, вот и мерещится всякое.

Из чана выбираюсь, когда понимаю, что есть большая вероятность не доползти до кровати. Рядом на небольшом каменном выступе замечаю странное платье на завязках. В него-то и заворачиваюсь, выжимаю волосы и иду к камину сушиться. Несмотря на все пережитые волнения, сейчас я спокойна. Сытая, согретая, намытая... В замке Осмаров. Невероятно!

Жду, пока пряди подсохнут, греюсь, после чего переодеваюсь в ночную сорочку. Расшитая кружевами ткань приятно льнёт к коже, словно лаская. Как будто меня касаются чьи-то пальцы...

Вздрагиваю от глупой мысли, невольно начинаю озираться. Снова кажется, будто кто-то подсматривает. В опочивальне я одна, но ощущение чужого присутствия не отпускает.

Торопливо забираюсь под одеяло, подтягиваю до самого подбородка. Так и сижу, скользя взглядом по полутёмной комнате, опасаясь, что вот сейчас заявится этот карах, полуночник. Но время идёт, а он не приходит. Ничего не меняется, только пламя в камине медленно угасает, и тьма сгущается. Веки тяжелеют, тяжелеет всё тело, и тёплая волна уносит меня в пучину тревожных сновидений.