Песочный замок для графини на мели

Глава 1. Как не уплыть на акуле за горизонт

Солнце пекло так, будто решило поджарить нас всех до хрустящей корочки. Пахло горячим песком, кремом для загара и кукурузой из лотка, за которым бабка на углу продавала с таким гордым выражением лица, словно лично спасала людей от голодной смерти.

Я сидела под красным зонтом и наблюдала за этим цирком. Мужчина средних лет, разомлевший на полотенце, напоминал мне залежавшуюся тушку курицы-гриль — никто ее не покупал, и она продолжала бесконечно жариться на вертеле. Рядом двое подростков копали яму с таким энтузиазмом, будто собирались пробиться до Австралии и попросить у кенгуру автограф.

Недалеко повстречалась и классика жанра: женщина в многослойной маске из тонального крема, очках «чтобы казаться моложе» и с надувным фламинго, в которого она еле втиснулась. Теперь же жертва маркетинга приближалась к воде, покачиваясь, как прима-балерина после трех рюмок шампанского.

Все это я наблюдала с привычным чувством: смесью скуки и готовности сорваться в любую секунду. Я всегда была готова к тому, что кто-то обязательно решит, что море любит глупцов. Ожидание очередной катастрофы от маленького до гигантского масштаба ощущалось бесконечным зудом на теле, словно я несколько дней не смывала с кожи песок.

Я вообще не слишком романтичная барышня, чтобы восхищаться морем и закатами. Для меня вода всегда была работой. Кто-то наверняка смотрел на волны и думал: «Ах, как красиво!» Я смотрела и думала: «Ну вот, опять кого-нибудь понесет за буйки, а я потом свежие синяки считать буду».

Не то чтобы я жалела о профессии. Хоть ирония у меня на лице прописана намертво, в душе я все-таки верила: лучше я таскаю из воды зазевавшихся отдыхающих, чем кто-то потом ищет тело по берегу. Работа не героическая, а скорее утомительная. Но кому-то же и ее выполнять надо, чтобы другим не пришлось делать что-то более страшное.

Я никогда не сидела на месте. В школе я пыталась заниматься всем сразу: волейбол, карате, биология, журналистика — и везде мне быстро надоедало. Только море держало рядом с собой. То ли потому, что оно тоже непостоянное, то ли потому, что оно всегда знало, как заткнуть мой вечно бурлящий мозг, но наши отношения не заканчивались.

Так что да, я стала спасателем, словно сама судьба велела мне взяться за эту работу. В красном купальнике (хотелось соответствовать образу из сериала детства), с рацией на поясе и вечным выражением лица в стиле «я тут не для того, чтобы вам улыбаться».

Сегодня, чтобы приступить к своим обязанностям, долго ждать не пришлось.
Мальчишка лет пяти устроил заплыв века в надувном круге-акуле. Родители в это время, разумеется, обсуждали где-то под зонтом мировые проблемы (или, что вероятнее всего, цены на шаурму).

Круг отнесло чуть дальше, чем стоило купаться ребенка, мальца уже вовсю болтало на волнах, и он теперь верещал так, будто на него напали самые настоящие акулы. Люди вокруг всполошились, но никто даже не двинулся в сторону тонущего— классика. Все только таращились, как в кино.

Я спрыгнула с вышки, оставив там рацию, добежала до воды и пошла к нему пешком, остановившись в воде едва ли не выше колена. Смешно, конечно: ребенка унесло буквально на пару метров от берега, вход в воду с которого был долгий и пологий. Но попробуй объясни это пятигодке, который уже мысленно писал завещание на свои пластмассовые машинки.

— Держись крепче, капитан, — я подхватила круг и развернула его к берегу. — В следующий раз в круиз без меня не плавай.

Он перестал реветь и даже улыбнулся сквозь сопли. Родители, наконец, соизволили подбежать, заохали, зацеловали драгоценного сына и вручили мне банку колы без сахара, как будто это и была самая большая моя мечта на сегодня.

Я лишь махнула рукой, все-таки приняв в дар холодную жестянку: мол, идите уже. В такие моменты я чувствовала себя не спасателем, а бесплатной няней с элементами аниматора в аквапарке.

Минут через десять после героя на акуле на горизонте нарисовалась новая беда, вернее, ходячая реклама солнечного удара. Девушка лет двадцати решила, что крем для загара — это развод фармацевтов, и уже краснела на солнце, как вареный рак. Шаталась по направлению к воде, но ноги заплетались.

Я встала и перехватила ее еще на песке.

— Девушка, все в порядке? — спросила я, хотя по ее лицу было понятно: ничего у нее в порядке не было.

Она махнула рукой, попыталась что-то сказать, но вышло только жалобное «уууф». Пришлось взять ее под локоть и довести до тени.

— Попейте воды, — сунула ей бутылку. — И давайте в следующий раз не устраивать гриль на людях.

Она кивнула, послушно сделала глоток и представилась:
— Маша…

— Очень приятно, — ответила я. — Аня. Спасатель. По совместительству, видимо, ходячая служба здравого смысла.

Она слабо усмехнулась, и я оставила ее в тени, на попечении подруги, теперь время от времени посматривая на них, чтобы убедиться, что все в порядке.

Когда жара чуть спала, я позволила себе вытянуть ноги и наконец расслабиться. Пляж все еще кипел жизнью: дети визжали, чайки воровали чипсы, кто-то спорил о том, можно ли нырять с пирса. В общем, штатная суматоха.

— Ну что, живая? — знакомый голос раздался за спиной.

Я обернулась. Мой напарник Леха притащил к вышке битком набитый рюкзак и двухлитровую бутылку минералки. Сгоревший нос, вечно мятая футболка и общий потрепанный вид намекал, что тут он оказался по ошибке. Типичный Леха.

Глава 2. Ничто не предвещало беды

Домой я доползла, как после марафона, к которому даже не готовилась. Солнце будто выгрызло из меня последние силы, выжгло любую мотивацию, даже есть не хотелось, и единственным моим желанием было смыть с кожи соль и песок.

Душ менял напор воды чуть ли не ежесекундно, будто издеваясь: то обдавал кипятком, то резко переключался на самую низкую температуру, но я уже привыкла к его перепадам настроения. Можно было считать это контрастным душем, но я предпочитала и вовсе не обращать внимание на этот небольшой раздражающий факт. Вода стекала по плечам, и я почувствовала, как усталость хотя бы на немного отступает. Все равно завтра будет новая партия потенциальных «утопленников», но это проблемы завтрашнего дня и завтрашней меня.

Я промокнула волосы полотенцем, натянула свободную футболку и включила чайник. Кофе в турке варить не хотелось, поэтому растворимый был лучшим другом вечеров, когда глаза закрывались сами собой — он не действовал пробуждающее, скорее даже, наоборот, усыпительно, что сейчас меня полностью устраивало. Кружка быстро согрела ладони, и я, устроившись на стуле у окна, сделала первый глоток.

И тут меня обдало ощущением, что прогретый днем пляж, вся эта жара сегодняшнего дня и кукуруза остались в другой жизни. За окном уже вовсю бушевал шторм. Все происходящее за окном уже нельзя было назвать просто ветром, это оказался настоящий хищник, который рычал где-то на улице, и рык его слышался с каждой стороны света. На небе стягивались тучи, запирая даже намек на солнечный свет под серыми узлами, молнии мигали, словно чьи-то вспышки на огромной фотокамере. Я смотрела на это и чувствовала, как сердце от волнения бьется быстрее.

Море редко ошибалось: днем оно уже подало знак, а теперь предупреждение перешло в приговор.

В окно что-то грохнуло так, что я от неожиданности чуть не расплескала кофе. Ветка, сломанная ураганом, с силой прижалась к стеклу, как мокрая тряпка, и со скрежетом соскользнула вниз. Я выругалась — буря явно набирала обороты быстрее, чем я рассчитывала. И сколько бы я себе ни твердила, что сегодня я уже «отработала», внутри зудело другое: такие штормы случаются редко, и без происшествий они почти никогда не проходят.

Я кинулась к телефону, в рабочем чате уже кипело: короткие сообщения, обрывки координат, кто дежурит, кто добирается. Леха, судя по всему, оставался на пляже. А еще мелькнуло сообщение от кого-то из коллег: «Антон едет вне смены. Подхвачу его по дороге».

Антон был нашим негласным лидером, тоже спасателем с многолетним опытом. И если даже он решил сорваться вне смены, значит, дело действительно серьезное.

Мои пальцы сами набрали сообщение: «Я скоро вернусь на пляж. Уже выхожу». Отправила и тут же почти запрыгнула в джинсы и подхватила тонкую ветровку. С волос еще стекала вода после душа, но к фену я так и не успела притронуться. Да и какая разница? Все равно через пять минут ветер выжмет из меня все, как из тряпки, а ливень намочит заново — и так по кругу.

Я захлопнула дверь в квартиру, сунула ключи в карман и почти бегом кинулась к дороге. Ночь пахла солью моря и металлом грозы, и где-то внутри я уже знала: обратно я вернусь совсем другой.

К пляжу я добралась, будто меня сам ветер нес. Волосы прилипли к лицу, ветровку трепало, и каждый шаг по мокрому песку отдавался в коленях.

Вышка маячила впереди, и Леха все еще сидел там, обхватив руками перила, как будто лично держал оборону от урагана. Еще пара наших ребят мелькала вдоль линии берега, укрываясь от порывов ветра и переговариваясь через рацию.

— Как дела? — крикнула я вверх, перекрывая рев стихии.

Леха перегнулся через край, щурясь сквозь дождевые капли.
— Пока тихо! — гаркнул он. — Но это только «пока». С такой погодкой гладко никогда не проходит. Ждем чего-нибудь в любую минуту.

Его слова утонули в гуле моря. Волны били о берег так, что казалось, сама земля дрожала.

Я поднялась на вышку, взяла бинокль и вцепилась в него пальцами, прижимая к лицу. Стекло было покрыто каплями, полностью закрывающими обзор. Я вытерла воду рукавом ветровки и снова всмотрелась в темнеющее море.

Там, где еще днем плескались дети в надувных кругах, теперь бушевала стена воды. Сначала казалось, что в этой темноте нет ничего живого. Но через секунду я почти готова была поклясться, что заметила какое-то движение…

Я снова прижала бинокль к глазам, и сердце рухнуло вниз. У воды действительно был человек.

Я отчетливо видела темную толстовку, капюшон наполовину сполз с головы. Он шел прямо к воде, пошатываясь, но не падал, продолжая упорно двигаться к воде, словно следуя зову шторма.

— Ты издеваешься? — буркнула я себе под нос. — Пьяный, что ли?..

Я оторвала бинокль и оглянулась: Леха стоял рядом, наблюдая за другой частью пляжа, остальные ребята растянулись вдоль линии берега, но все они были слишком далеко от этой странной фигуры и никто ее не видел. Только я.

— Отлично, конечно, — выдохнула я. — Спасибо, вселенная.

Особо не думая, я сорвалась с места. Песок под ногами уже давно стал мокрый и вязкий, будто тянул вниз. Я вылетела к воде и не поверила глазам. Таинственная фигура уже зашла в море. Волны обрушивались незнакомцу на грудь, он едва держался, но продолжал шагать вперед.

— Эй! Стой! — заорала я, но мой голос утонул в реве стихии.

Глава 3. Как рыба на берегу

Воздуха больше не осталось. Мир сжался до мучительной пустоты внутри груди и шума крови в висках. Я уже почти смирилась: так и останусь частью этой воды, растворюсь в ее мощных вихрях.

Но в какой-то момент тело будто взбесилось само по себе. Ноги ударили изо всех сил, еще раз, и еще. Я даже не поняла, как нашла в себе столько сил — просто толчок, еще толчок…

И вдруг у воды оказался камень. Не в смысле галька с пляжа, а огромный камень, выше меня ростом. Там, где должен был быть бесконечный пологий берег, меня швырнуло на что-то жесткое, неровное, с острыми гранями. Скала? Валун? Обрыв? Я не успела разобраться. Вода выбросила меня с яростью, как ненужную игрушку, и мир содрогнулся от боли, когда мое тело ударилось о каменную поверхность.

Последняя мысль оказалась нелепая и саркастичная: «‎ну вот, теперь я еще и рыба, выброшенная на берег».

А потом тьма сомкнулась окончательно.

Когда я пришла в себя, то сначала увидела только солнце. Оно жгло кожу так, что казалось, будто меня жарят на огромной сковородке. Воздух был сухим, соленым, пахнул водорослями и чем-то чужим. Я закашлялась, распахнула глаза и резко села.

Вокруг действительно расположились камни. Десятки, если не сотни гигантских глыб. Неровные, обжигающе горячие валуны были повсюду, куда ни глянь. Волны накатывали на них, разбиваясь о серую поверхность, и на брызгах играли радужные отблески. И только потом я заметила, что это не просто игра света. Вокруг валялись кусочки радужной, как будто цвета бензина, чешуи. Переливающейся, голубовато-золотой, слишком крупной, чтобы принадлежать какой-то знакомой мне рыбе.

И еще я заметила кровь: тонкую темную полосу, что тянулась по камням. Я дернулась, и резкая боль пронзила бедро и колено. Нога оказалась разбита, кожа содрана, все покрыто песком и пляжным мусором.

И вдруг нечто куда страшнее привычных травм пронзило мое сознание. Я не увидела купальник. На мне было платье. Длинное, напоминающее слоеный торт, будто из старого кино: шелк, кружево, органза. Конечно, все в грязи, в разодранных клочьях, но все еще неприлично роскошное для того, чтобы валяться на мокрых камнях.

Я выдохнула, чувствуя, как к горлу подступает нервный смешок.
«‎Тепловой удар? Сотрясение? Возможно, меня ударило башкой сильнее, чем я думала. Галлюцинации ведь бывают разными, вполне возможно, что это просто последствия травмы,» — попыталась я утешить сама себя.

Пытаясь собраться с мыслями, я провела рукой по влажным спутанным волосам, в них застряли песок и водоросли. Мир плыл перед глазами, сердце колотилось, и только одно было ясно: это не мой пляж. Меня вынесло достаточно далеко от знакомых, изученных до мельчайшей песчинки пейзажей.

Я попробовала подняться и тут же села обратно. Нога ныла, словно в нее забили десяток ржавых гвоздей. Вторая вроде слушалась, но толку от этого было немного.

— Отлично, — пробормотала я сквозь зубы. — Хотя бы не все вокруг галлюцинация. Кровь точно настоящая.

Вдохнула глубже, стиснула зубы и все-таки поднялась. Пошатываясь, как после трех бессонных ночей подряд, я сделала шаг. Потом второй. Камни под ногами были скользкие от морской воды, но сухой воздух обжигал кожу, и я почувствовала, что почти высохла.

Только вот это совсем не походило на Сочи.

Солнце, да. Тепло, да. Но море выглядело чужим: темное, тяжелое, с острыми скалами, а не комфортными пляжами. Пейзаж больше напоминал картинки из путеводителя по Норвегии или Шотландии. Только я-то прекрасно знала, что до них вплавь не добраться.

Я подняла глаза и застыла. На обрыве, возвышаясь над камнями, виднелось весьма старое здание, серое и внушительное. Каменные стены, высокие и узкие окна, крыша, от которой веяло историей и чем-то вроде угрозы.

— Замок, — выдохнула я. — Конечно, замок. Куда ж еще могло меня вынести?

Голова закружилась, но я упрямо двинулась к склону. Лезть наверх казалось безумием, но ноги сами тащили вперед. Если это не галлюцинация, значит, где-то должен быть врач, пляжный спасатель или хоть кто-то. Если все же галлюцинация, то я еще больше, чем могла представить, нуждалась в помощи. И в объяснении, куда, черт побери, меня вынесло это море.

Подъем оказался мучением. Сначала я ползла по камням, цепляясь руками за острые выступы, потом спотыкалась на крутой тропе, больше похожей на козью, чем на человеческую. Каждый шаг отзывался болью в колене, и пару раз я едва не скатилась обратно вниз.

Жаркое солнце палило в спину, ветер хлестал по лицу резкими порывами с брызгами соленой воды, и вся эта дорога казалась бесконечной. Но шаг за шагом, ругань за руганью — и я выбралась наверх.

Здесь воздух казался совсем другим: плотным, густым, как будто небо давило сверху. Я выпрямилась и посмотрела на здание вблизи.

Нет, это был не просто дом. Огромное строение из серого камня, с узкими окнами и крышей, уходящей вверх остроконечными шпилями. Фасад изрезан трещинами, кое-где камень почернел, будто от плесени. Но все равно этот замок выглядел внушительно и пугающе.

Я прикусила губу. Такого я точно не могла видеть в реальности. Ни в Сочи, ни где бы то ни было поблизости.

В голове вспыхнула мысль: «‎ну вот, теперь уже не просто тепловой удар — полноценное помешательство. Холодный компресс не спасет». Но ноги сами довели меня к высоким деревянным дверям, обитым металлическими заклепками.

Глава 4. Черный вход не требует приглашения

Я стояла перед дверью, которая выглядела слишком внушительно, чтобы вообще надеяться на успех. Высокая, темная, обитая тяжелыми металлическими заклепками, она больше напоминала вход в крепость, чем в жилой дом.

Я подняла руку и постучала. Гулкий звук отозвался эхом где-то внутри, но никто не шелохнулся. Только чайки заорали над обрывом, будто высмеяли меня, а костяшки пальцев весьма ощутимо заныли.

— Ну конечно, — пробормотала я. — Кто вообще открывает такие двери по первому стуку? Тут же не подъезд и не ресепшн.

Я подождала еще минуту, потом попробовала толкнуть створку. Дерево даже не шелохнулось, будто за ним стоял бетонный блок. Я уперлась сильнее, сначала плечом, потом и всем весом своего тела, но результат остался тем же.

Холодный пот выступил на висках, и я отпрянула, не желая тратить последние крупицы сил на борьбу с этим недружелюбным зданием, которое вполне могло оказаться чьим-то домом. Чувство было такое, будто не я не смогла открыть дверь, а будто сама дверь отказалась впускать меня.

— Ладно, ясно, — разочарованно выдохнула я, признавая поражение и делая шаг назад. — Для не самых важных персон вход закрыт. Попробуем через черный ход, наверняка тут такой имеется…

Я повернула направо, прижимаясь к каменной стене. Замок оказался куда больше, чем выглядел снизу с берега. Серые стены тянулись вверх, словно хотели крышей уткнуться в небо, а узкие окна напоминали бойницы.

Платье мешало на каждом шагу. Подол цеплялся за сухую траву, к тому же колено заметно ныло, и я пару раз едва не свалилась обратно вниз по склону.

— Ну конечно, спасибо за квест, — бурчала я сквозь зубы, пробираясь сквозь невысокие, но весьма устойчивые заросли. — Мало того что в платье из бабушкиного сундука, так еще и по бурелому.

Я медленно продвигалась вдоль стены, пока каменистая тропа, опоясывающая здание, не вывела меня к другой двери. Она уже оказалась не такой парадной: пониже, без вычурных украшений, с простой железной ручкой, изъеденной временем. Но она все равно была достаточно массивная, чтобы называть ее «черным входом» казалось издевательством.

Я остановилась, переводя дыхание. Сердце стучало, колено пульсировало болью, но надежда теплилась: может, здесь мне откроют. Искать другие признаки цивилизации у меня уже не было сил.

Я снова постучала, правда, получилось чуть тише, чем в главный вход. Секунды тянулись, в ответ слышалось только завывание ветра.

— Ну конечно, — пробормотала я. — Даже черный ход в таких замках не для простых смертных.

Я положила ладонь на ручку и толкнула. Дверь с протяжным скрипом поддалась, будто нехотя, и приоткрылась внутрь.

Я замерла на пороге. Внутри пахло сыростью, камнем и чем-то вроде копченого мяса. Последний запах перебивал прочие и оказался вполне приятным, даже манящим: я поняла, что не просто смертельно устала и выбилась из сил, но еще и проголодалась. Я несмело ступила внутрь, и внутренняя прохлада здания ударила в лицо так резко, что я поежилась: после жгучего солнца воздух внутри показался почти ледяным.

Коридор выглядел длинным и пустым. Голые каменные стены, деревянные балки над головой, пара узких дверей по бокам с навесными замками. Я шагнула внутрь, дверь за спиной скрипнула входная дверь и закрылась, отрезав последние звуки моря.

Звук моих босых ног по каменному полу эхом отдавался в тишине. Время от времени мне попадались какие-то предметы: бочка с водой, старый сундук, керамический кувшин. Все выглядело так, будто здесь все-таки живут или, по крайней мере, изредка появляются… но где же все эти потенциальные спасители были теперь?

Я шла, пока коридор не вывел меня в просторное помещение.
Это оказалась кухня, огромная, с потолком, теряющимся где-то во мраке. Десятки медных кастрюль висели рядами, в углу чернел массивный очаг, на длинных деревянных столах были разложены ножи, миски и прочая кухонная утварь.

Но я наконец-то увидела людей! Если только и они не были плодом моего воображения…

Три фигуры стояли у стола, повернувшись ко мне спинами. Судя по всему, две молодые девушки и пожилая женщина. Все трое одеты в длинные старомодные платья сдержанных оттенков серого, темно-зеленого, бурого. Они что-то оживленно обсуждали, но голоса их звучали напряженно.

Я замерла в тени дверного проема, прислушиваясь.

— …опять исчезла, — раздраженно сказала одна из девушек. — И вернется, как всегда, будто ничего не произошло.

— Хозяйка у нас, видите ли, особенная, — вторая усмехнулась. — Хоть в море ныряй, хоть людей пугай своим нравом — ей все позволено.

Пожилая женщина шикнула на них, но в ее голосе тоже слышалось недовольство:
— Тише вы! Мало ли, кто услышит…

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. Подслушивать было неловко, да и, в конце концов, мне явно требовалась помощь. И если это место не сон, то лучше было перестать прятаться.

Я прочистила горло и негромко сказала:

— Простите…

Никто не отреагировал.

— Простите, — повторила я чуть громче, делая шаг вперед.

Ноль реакции. Женщины все также шептались, перекидываясь колкими репликами, словно меня и не существовало.