Пинок в космос

Тишину купе разрезал звук открываемой двери. Щелчок нарушил гармонию ритмичного перестука колес. Блаженное, расслабляющее одиночество Миры перестало быть таковым. В образовавшийся проем ввалилась мышь с баулом, тихо матерясь сквозь зубы. Была она упитанна в районе попы, а в остальном весьма худа и мила, если вам нравятся серые грызуны с блестящей шерсткой и размером с приличного кота. Притом одетые в униформу непонятной принадлежности.

“Ну все, – подумала писательница, – доездилась. Кирдык нагрянул внезапно. Только почему ко всем приходит белочка, а ко мне полевка? В чем глубинный смысл?!”

Она сидела в прострации и отслеживала, как предмет ее размышлений пытается с протяжным “ууууэээээх” закинуть груз размером примерно с нее на верхнюю полку. Баул, который представлял собой китайский ширпотребный чемодан–сумку, мягко шмякался обратно на грызуна после каждой попытки. После пятого раза был взят тайм-аут.

Детализированная галлюцинация литератора наконец переместила внимание на тихо сидевшую пассажирку.

– Страшно извиняюсь, вы не поможете? Замах уже не тот, – на чистом русском обратилась серая, шмыгая и вытирая рукавом нос.

Отказывать персональному глюку было нельзя. Мирослава подскочила и попыталась отправить сумку на место для багажа. Целилась туда, а получилось только до нижней полки.

– Да располагайтесь здесь, – предложила она, маскируя неуклюжесть под щедрость и радушие. А про себя подумала: “Что там у нее? Кирпичи что ли? Позвякивает странно”.

– Вот спасибо, добрый человек! Вместе до следующей станции доедем. Так-то я в основном на космолете. Кстати! Света. Капитан космолета “Шупетка”. Для своих Светка, – серая протянула крохотную лапку с маленькими розовыми пальчиками для ритуала знакомства. Ступор не позволил сразу пожать мышиную конечность. Поэтому Светик, кивнув каким-то своим мыслям, быстро обтерла конечность о мундир и снова протянула. Мирослава встрепенулась и обхватила холодные пальчики в ответ. Плод писательского мозга пах горькими травами, степью, блестел любопытными темными бусинками, смешно водил усами, точно принюхиваясь к собеседнику, и ждал продолжения разговора. То есть был до безобразия реален.

– Почему не белка? – спросила о наболевшем девушка, успев перед этим представиться. Неожиданный надрыв шел из глубины сердца. Знатно поколбасило в этой поездке. Так теперь и вот это.

– Дак она…

– На выезде?

– Дела у нее тоже есть. Но нет, она…

– В декрете?

– Сплюньте!

– Я ее не устраиваю? – все не прекращались попытки услышать правду. Кто-то явно нарывался на откровенность. Неожиданно задел сам факт, что силы свыше распределяя пушистое зверье нерадивым людям, ей сбагрили мышь. Пусть симпатичную.

В купе установилась тишина, сопровождаемая мерным стуком колес. Света сочувственно смотрела на визави.

– Эк тебя, бедолага. В вагоне-ресторане уже откушали? Профитроли? Угадала?

Бдительная совесть шепнула зачаткам шизофрении, что надо быть культурнее, “а то мы все о себе да о себе”.

– Кушали. Что-то вроде. А вы куда направляетесь?

– Дак на корабль на свой, на космический! Вот, к новому году прихватила кой-чего. Экипаж уж ждет.

Идея того, что в Малых Луках, следующей станции, есть космопорт сама по себе свежа и оригинальна. Но нельзя ничего отвергать с налета.

– А чего ж не забрали сразу… с... в… – название предыдущей станции никак не вспоминалось.

– В Красных Петушках?

– Точно!

– Могли, но не захотели.

– Бунт?

– Не. Просто с юмором.

Идея блеснула новизной. Захотелось представить коллектив по последнему месту работы, функционирующий по этому принципу, но не смоглось. Глаза стянуло к переносице на ярко вообразившейся картине, как директора Гаражева вывозят из кабинета на его начальственном кресле с колесиками под громкое улюлюканье бухгалтерии с криками “саечка за испуг!”. Наваждение спало. Взгляд сфокусировался на мордашке зверька.

– Коки будете? – осведомилась хвостатая. Затем, не дожидаясь ответа, повернулась к баулу. Широким движением лапы замок был расстегнут, и мышастый капитан нырнула за обещанными “коками”. Последние категорически отказывались находиться. Последовательно являли себя свету, возникая из недр походного монстра: термос, носки, книга Шекспира, старое издание, изолента, бластер, жетон мэра, пассатижи, трогательно перевязанные подарочным бантиком, стробоскоп, бутыль с мутной жидкостью и, бинго! Заявленный кулинарный изыск. Блюдо дня всех поездов.

Светка аккуратно выложила завернутое в газетку “Петушковские ведомости” на стол. Яйца были хоть и белыми, но подозрительно мелкими.

– Спасибо, не голодна, – ответила привыкшая к куриным яйцам попутчица.

– Зря. Лично у белки отобрала, – заявила серая, радуясь непонятно чему. Вообще капитан была на позитиве.

– А белка мммм..?

– Ээээ, не бледнеть мне тут! Это сойки яйца. Поняла? Соевые! Все по фен шую, – успокоил мятущуюся душу представитель отряда грызунов.

Мира кивнула и расслабилась. Но не этого добивалась настырная паранойя. Поэтому взгляд примагнитился к бластеру. Махонькому, детальному, нагло блестящему стальной поверхностью. “А если это не игрушечный?” – кинуло дров подсознание в топку подозрительности. Будущая известность с мировым именем и предполагаемыми экранизациями книг как никогда в этот миг постигла значение слова “кручиниться”. Вроде внятного повода еще нет, но намеки вселенная уже разложила по дивану. Нелепо было бы пострадать от лап грызуна во цвете лет. “Пала от бластера. Отказалась передать соль, когда просили “по-брацски”". Нет. Не та это эпитафия, о которой мечтают.

– Соль есть?

– Вот, – встрепенулась Мира и, как укушенная, метнулась за требуемым в свой чемодан, вняв предупреждению интуиции.

Пришлось даже любезно согласиться разделить трапезу. Перекус пролетел незаметно под стрекот речи Светки и редкие поддерживающие вставки “угу” от женщины. Если отвернуться и смотреть в окно, где уже смеркалось, то полное ощущение, что рядом молодая разговорчивая девчуля.