Писательница на полставки

Глава 1. Утро, которое против

Собеседование назначили на два часа дня — идеальное время, чтобы выспаться, собраться (даже раз десять примерить разные варианты «интеллектуальной, но живой» укладки) и приехать вовремя в любой конец города. Но Саша все равно успешно опаздывала. Катастрофически. По всем законам жанра, с обязательно пролитым кофе прямо на специально выглаженную блузку.

А кофе на белой блузке — это ведь не просто пятно. Это метафора. Символ, похожий на пятно Роршаха, в котором нужно увидеть что-то свое. Судьбоносная закорючка на чистом листе жизни, который Саша так аккуратно готовила к этому дню.
— Спасибо, мироздание, — буркнула она, чувствуя, как капли сладковатого латте стекают по подбородку и прячутся за воротник.

Это была уже вторая блузка. Первая погибла в неравной битве с пудрой — упаковка взорвалась, стоило ей только взяться за нее одной рукой, а другой — открыть мессенджер, чтобы проверить, не отменилось ли чудом это злосчастное собеседование. Не отменилось. Пудра, впрочем, была счастлива.

Саша ругалась шепотом. Потому что мама в соседней комнате еще спала, а в квартире и так с утра все звенело натянутыми нервами.
На кухне закипал чайник, но был безразличен к ее страданиям. Завтракать она не решилась, чтобы не испачкаться еще в джеме или чем-то подобном. Но вот свежий кофе заварила.

Потом случились танцы в ванной — обязательный ритуал для борьбы стрессом, почти священный. Еще чуть позже — примерка нового наряда, потом еще один кофе (на этот раз выжили все). Время неслось. Пока тушь решала, стоит ли лечь ровно или устроить стандартную драму с эффектом енота, Саша пыталась застегнуть последнюю пуговицу на уже третьей чистой блузке (и последнем классическом варианте в ее гардеробе).
— Давай, милая, у нас с тобой еще вся жизнь впереди, — прошептала она ей, словно уговаривая не только ткань, но и собственную тревогу. Затем она собрала рыжие волосы (крашенные, конечно, очень уж ей хотелось добавить в жизнь «‎огонька») в хвост, чтобы не мешали.

Выбегая из квартиры, Саша чуть не забыла папку с резюме — в нем, помимо правды, уютно пряталась пара вымышленных строк о «стажировке в независимом медиа», которое не уточнялось по названию. На титульном листе значилось: «‎Фурцева Александра Валерьевна».
Звучало солидно. Почти угрожающе. Профессионально.

На улице март выгуливал свою лучшую коллекцию слякоти. Ботинки скрипели. Пальто кричало «подол заляпала!». Шарф щекотал ухо, будто пытаясь подслушать мысли.

В метро она залетела с выражением лица, с которым обычно хватают последний багет на полке в супермаркете — с победой, граничащей с безумием.
Эскалатор нес ее вниз, как поток событий, в который она еще не совсем верила.

Она ехала на встречу с взрослой жизнью. В издательство. Настоящее. С потолками (Саша надеялась, что не «‎стеклянными»). С фикусами. С редакторами, которые делают пометки не красной ручкой, а графитными карандашами.
Там, где даже кофе пахнет интеллектуальнее, чем в какой-нибудь «Шоколаднице».

Метро не подвело — оно просто напомнило, кто тут хозяин. Первый поезд прибыл абсолютно пустым и немедленно уехал в депо, никого не впустив. Девушка осталась на платформе, как героиня русской классики, провожающая уходящие мечты. Наконец, свет в тоннеле, второй поезд, — и она, прижимая к груди холщовую сумку с папкой и «на всякий случай» распечатанными текстами, прокручивала в голове все, что знала об издательстве.

Название его — звучное, солидное, слегка ироничное. Тут не издавались ни детские книжки, ни учебники, зато издательство славилось классикой, современной прозой, любовными романами и даже детективами. Словом, настоящая фабрика художественной литературы, одна из ведущих в стране. Там работали люди, блоги и статьи которых Саша читала запоем. Там печатались книги, которые она дарила подругам, запивая восхищение розовым вином.

Наконец-то Саша заняла место в вагоне и закрыла глаза, стараясь собраться. Ее знобило — не от холода, от волнения. Легко, по-хорошему. Как будто перед спектаклем. Только сцена — это офис с окнами в пол, где пахнет бумагой и чужими мечтами. И ей туда страшно хотелось попасть.

На поверхности пахло весной и стройкой. Саша вынырнула из метро, сверилась с навигатором и зашагала в сторону бизнес-центра. Он виднелся через дорогу — высотный, стеклянный, сияющий, как полированный зуб миллионера. Здание состояло из нескольких корпусов, соединенных переходами и галереями. Между башнями шли люди — кто с папками, кто с телефонами у уха, кто с таким видом, будто управляет сразу тремя отделами и одной личной драмой. Все они, правда, почему-то были в примерно одинаковых темных костюмах. Саша шла медленно, почти торжественно, будто входила в собор.

Фойе бизнес-центра встречало холодной красотой: мрамор, стекло, строгие ресепшионисты с безупречными прическами и турникеты, которые пускали лишь избранных. Саша, немного мятая после метро, почувствовала себя героиней романа в жанре "становление", где вот-вот начнется важный поворотный момент.

— Здравствуйте, я на собеседование в издательство, — проговорила она с вымученной уверенностью, протягивая паспорт.

Ей выдали гостевой пропуск, с которым она прошла через турникет и вошла в лифт. Просторный, тихий, с приятной подсветкой и мягкой музыкой, он напоминал интерьер дорогой стоматологии, где тебе все объяснят, но все равно будет страшно. Кнопка нужного этажа была аккуратно нажата дрожащим пальцем. Поднимаясь, Саша старалась не смотреть в зеркало: лицо казалось бледным, волосы — слишком живыми (в плохом смысле этого слова), а глаза — слишком большими для уверенной и достойной кандидатки.

Глава 2. В поисках идеального романа

Дома было тихо, почти по-вечернему уютно. Мама сидела в кресле, с чашкой чая, вокруг нее – куча бумаг, ноутбук, и ее любимый блокнот с коричневой кожаной обложкой. Она отвлеклась от работы, чтобы взглянуть на Сашу, и на ее лице появлялась та мягкая улыбка, которую можно было расценить как нечто между любовью и добрым терпением. Но сегодня в ее глазах было что-то еще, что-то такое, что говорило о том, что она прекрасно понимает: у ее дочери сегодня был важный день. День, который мог бы стать чем-то большим.

— Как прошло собеседование? — спросила мама, снова опустив взгляд в экран.

Саша села на диван напротив, снимая пальто, и скинув сумку на диван. Она чувствовала, что как будто слишком долго ждала, чтобы хоть кому-то рассказать, как все прошло. Не то чтобы она переживала за результат — нет, но сама атмосфера в этом офисе, этот запах дорогого кофе, и сама редакторша с ее вопросами, серьезными и одновременно странно дружелюбными, оставили в голове мешанину мыслей. Сформулировать их хотелось, но не получалось.

— Все вроде хорошо, — ответила Саша, покопавшись в сумке. — Только не успела все нормально подготовить. Задержалась в метро, а еще этот кофе... — она усмехнулась, вспомнив, как в спешке пролила его одежду и дважды переодевалась. — Но я думаю, что они заметили, что я нацелена. И, что важно, я, похоже, все-таки нравлюсь им. Или не нравлюсь, но как минимум не разочаровала.

Мама в ответ что-то одобрительно пробормотала, как всегда, в ее манере не слишком вмешиваться, но и не оставлять без внимания. Это было одно из тех состояний, когда она успокаивала не словами, а своей неспешной, не торопящейся скоростью жизни. Все в жизни матери было размеренно и спокойно. Такой подход раздражал иногда, но в такие моменты Саша понимала, что именно мама умеет находить силы не гнаться за будущим, а просто быть в моменте.

— Ну и как ты теперь себя чувствуешь? — мама отложила блокнот на стол и, наконец, взглянула на нее еще раз.

Саша вздохнула, и в ее глазах заиграл тот самый свет, который появляется, когда человек начинает видеть перед собой не просто смутную цель, а по-настоящему желанную дорогу.

— Я чувствую, что что-то изменилось. Сильно. Мне, кажется, теперь я точно знаю, что делать дальше. И это… я не могу этого объяснить, но я чувствую, что это что-то более важное, чем просто работа в издательстве.

Мама, словно бы прочитав ее мысли, кивнула. Прекрасно знала, что у дочери всегда было это странное ощущение, когда она наталкивалась на нечто, что зажигало ее внутренний огонь.

Остаток дня с семьей прошел спокойно. Но вечером, уже после ужина, Саша впервые за долгое время открыла свой ноутбук. Несколько дней, а может, даже недель она пыталась заставить себя сидеть и что-то писать. Но вдохновения не было. Она не могла заставить себя поверить, что ее слова имеют значение. Но сегодняшний день был другим. Ее руки уже двигались по клавишам, создавая первые строки текста. Она думала о том, как вдруг этот разговор с редактором заставил ее почувствовать не просто вдохновение, а отчаянную потребность вернуться в мир литературы.

И вот, наконец, она пишет:

"Я всегда знала, что мне нужно найти свой голос. Его не будет в классических схемах, не будет в глупых уравнениях. Мой голос спрятан в этих сиюминутных размышлениях, в том, что я могу ощутить, прочитать, пережить. Это не будет идеальным, но оно обязательно будет моим."

Саша на секунду замерла, задумавшись, затем продолжила. Вдохновение, наконец, накрыло ее.

***

Саша проснулась ближе к полудню. В комнате стояла та тишина, которая обычно бывает только после того, как на календаре начинаются долгожданные каникулы. Никаких симптомов спешки, только расслабленность, неспешность и умиротворение. Но ее тело все же чувствовало легкое напряжение, словно само утро дожидалось этого момента, когда она наконец-таки раскроет глаза и вернется в мир после бессонной ночи.

Несколько часов, полных запойного писательства, без четкого плана и даже без особых надежд, что это приведет к чему-то значимому, просто вылились в строки. Саша написала не больше нескольких страниц, но они ощущались как полноценное начало чего-то важного. Вдохновение всегда приходит без предупреждения — и в этот раз оно пришло в ночи. Даже удивительно, что она не задремала на клавиатуре, несмотря на часы, которые тянулись будто медленно под дождем.

Она потянулась, встала с кровати и направилась к столу. В комнате пахло свежим воздухом и кофе, который стоял на кухне, где мама, скорее всего, еще не успела его выпить. Этот запах сопровождал ее всю жизнь — а как иначе, в семье настоящих кофеманов?

Саша зашла в ванную, быстро умылась и, вернувшись в комнату, села за стол. Открывая ноутбук, она не надеялась на что-то особенное в электронных письмах, но все же решила их проверить.

Первым делом она открыла почту. В голове все еще вертелись обрывки фраз из ночного текста, но внимание сразу же привлекло одно новое письмо — от Ани, редактора. Саша сразу узнала ее стиль письма: короткое, четкое, без лишних слов. Она кликнула мышкой, дождалась, пока загрузится текст сообщения, и замерла, а взгляд тут же скользнул по первой строке.

«Привет, Саша! Было очень приятно поговорить с тобой вчера. Ты произвела отличное впечатление, и я думаю, у нас может получиться интересное сотрудничество. Для начала хочу попросить тебя прислать пару примеров твоих любимых текстов. А еще, как договаривались, выполни, пожалуйста, пробное задание. Пусть это будет небольшое эссе или автофикшн — любой формат на твое усмотрение. Тема: “Почему не стыдно читать любовные романы”. Большой объем не нужен, никаких минимальных ограничений тоже нет — я хочу увидеть полностью твой текст. Задание несложное, но я уверена, ты сможешь подойти к нему с интересной точки зрения. Жду твоих мыслей! Давай спишемся ближе к выходным? Если вдруг этих дней тебе не хватит, дай знать. С уважением, Аня.»

Глава 3. Каждому — свое место

Когда Саша снова отправилась в издательство — почти через неделю после первого визита, ее встретила та же прохладная атмосфера современного офисного бизнес-центра, что и в первый раз. Только на этот раз ей уже не было так страшно, хотя нервозность все равно пыталась настигнуть ее на каждом шагу. Теперь получалось ее хоть как-то сдерживать.

Рабочий день еще не начался — не было даже девяти утра, но в помещении издательства все равно царила оживленная тишина — легкий шум клавиш, тихий разговор в дальнем углу, иногда зазвучавшие шаги сотрудников, спешащих к своим компьютерам. А вот показалась и та же редактор Аня, сидящая за столом с чашкой кофе, в который, похоже, добавлено больше молока, чем кофе.

— Привет, Саша, — Аня улыбнулась, замечая ее. — Проходи, садись.

В комнате, где проходила встреча, уже сидели несколько человек. Они казались абсолютно не знакомыми, но Саша не могла не заметить того самого мужчины, который буквально «выпал» из страниц любовного романа. Высокий, с серьезным взглядом теплых карих глаз, с густыми темными волосами, аккуратной щетиной и идеально сидящим костюмом, он даже слегка подсвечивался, будто настоящий герой. Это был Даниил Анатольевич, руководитель жанрового направления. Саша сразу поняла, что он — главный. Его внешний вид и уверенная осанка не оставляли места для сомнений. Он был как персонаж из того самого романа, который, наверное, все время цитировал романтичные истории, но до сих пор не встретил свою идеальную героиню.

Он встал, когда Саша и Аня, его правая рука, вошли, и мягко, но уверенно обратился ко всем:

— Доброе утро, коллеги, — начал он с легкой улыбкой, которая сразу настроила всех на доброжелательную волну. — Рад видеть вас здесь. В нашем новом онлайн-медиа мы собираемся делать ставку на любовь к жанрам. Каждый из вас был выбран за уникальное понимание своего жанра, и я уверен, что вместе мы сможем создать нечто совершенно уникальное.

Даниил Анатольевич продолжил говорить, но Саша едва следила за его словами — на него самого просто невозможно было не смотреть. Этот мужчина явно понимал, как привлекать внимание, и не потому, что был каким-то красочным персонажем, а потому, что излучал именно ту уверенность, которая не нуждалась в дополнительных словах. Сложно было определить его возраст, он казался взрослым и уверенным, но достаточно молодым. Саша дала бы ему от тридцати до сорока. И несмотря на, возможно, не слишком большую разницу в возрасте, она чувствовала небывалый трепет перед такой важной фигурой, профессионально погруженной в мир книгоиздания.

Когда речь перешла уже ближе к конкретике их работы, Саша начала замечать и других участников встречи. Один из них, мужчина в темных очках, казался типичным автором детективов — у него было что-то загадочное в взгляде, словно его мысли всегда скрывались за плотной завесой тайны. Его руки двигались не так, как у остальных — с легкой паузой, будто он всегда тщательно выбирал, не только, что сказать и как, но и каким жестом сопроводить каждое слово. Это был один из тех авторов, кто, вероятно, мог бы написать что-то потрясающее о том, как раскрываются самые запутанные преступления.

Другой, скорее всего, писал фэнтези. Он сидел на краю стула с нотками легкой непринужденности, как человек, который всегда ощущает себя в своем мире. В глазах было что-то отстраненное и немного мечтательное — он явно представлял героев своих будущих произведений, которых скоро ждут самые невероятные приключения.

Когда Даниил Анатольевич закончил свою речь, Аня быстро переключила внимание всех на практическую часть встречи:

— Мы вам всем разослали правки к вашим пробным заданиям. Безусловно, ваши тексты были хороши, иначе вы бы тут не сидели, но для публикации они пока не подходят. Нужно повысить их уровень. Ближайшую неделю каждый из вас будет дорабатывать свои первые статьи для медиа. Возможно, тексты будут еще не один раз проходить через правки, но мы очень рассчитываем, что вы внесете их с любовью и вниманием. После этого мы с Даниилом встретимся с каждым из вас по отдельности, обсудим ваши направления работы и выберем новые темы для письма. Курировать всю работу буду я, можете адресовать мне все вопросы, но также к нам подключаться мои коллеги-редакторы, которые будут помогать мне с вычиткой.

Саша почувствовала, как в животе забулькало — не от страха, а скорее от волнения. Все вдруг стало реальным. Она собиралась не просто работать, а стать частью чего-то большего, чего-то, что требовало от нее не только усилий, но и вдохновения. И, если честно, она уже представляла, как будет работать с этим удивительным коллективом.

— Вопросы? — спросил Даниил Анатольевич, оглядывая всех участников.

Но Саша молчала, предпочитая пережить момент. Быть частью этого проекта — уже было достаточно волнующе. Все остальное она сделает, по-своему, но наверняка хорошо. У нее ведь уже начало получаться.

***

После того как встреча завершилась, Саша вышла из переговорной комнаты, слегка потрясенная — но в хорошем смысле. Атмосфера изменилась. Она уже не чувствовала себя такой новичком, зажатой и неуверенной. Наоборот, теперь ее место здесь было почти очевидным. В офисе издательства царил обычный рабочий день. Она была частью этого обычного рабочего дня. Объективно, ей было не так страшно, как в первый раз, но волнение все равно не отпускало, особенно с учетом того, что только что началась ее новая жизнь как писателя. Писательницы.

Аня, заметив, что Саша не спешит уходить, улыбнулась и предложила: — Давай, я покажу тебе рабочие места, которыми тут можно пользоваться.

Глава 4. Романтика или физиология

Утро выдалось особенно насыщенным: Саша решила вернуть в свою жизнь пробежки, которые, по ее воспоминаниям, давали неплохой заряд энергии перед парами. После она успела позавтракать в кафе, чтобы провести немного времени из дома и только потом приступила к работе. Где-то между первой и второй чашкой кофе, сделанного уже дома, и неудачной попыткой не пролить молоко на клавиатуру, Саша обнаружила, что ее текст уже опубликован. Настоящий, живой, с подзаголовками и абзацами, без единого мерзкого комментария на тему "а что тут вообще за фигню пишут". На сайте медиа, которое еще неделю назад было казалось идеей в голове амбициозного Даниила Анатольевича, теперь красовалась вполне настоящая платформа — с редакторскими колонками, подборками книг и даже рубрикой "что почитать, если вы снова не спите в три часа ночи".

Материалов пока было немного, но они выглядели удивительно живыми. Несколько текстов от штатных редакторов, парочка колонок переводчиков — в том числе трогательная заметка о том, как сложно переводить шутки про картошку с финского. Были отрывки из грядущих романов, в том числе по-настоящему завораживающий фрагмент исторической фэнтези о девушке-картографе и ее проклятом компасе (Саша даже сделала себе пометку: купить, когда выйдет). Были и тексты от ее новоиспеченных коллег — таких же, как она, приглашенных авторов. Один писал с пафосом, другой — как будто диктовал глухому в ухо, слишком уж простыми фразами, третий — подозрительно хорошо, как настоящий профессионал.

Но важнее всего, что появилось ее имя. Прямо под заголовком: «Наблюдая за влюбленными: краткий этюд о любви к романтике» — Александра Фурцева. Саша перечитала это раз пять. И еще пару раз — не из нарциссизма, а… ну, может, из нарциссизма. Но разве не для этого и становятся писателями?

На долю секунды все стало чуть тише — как будто кто-то выдернул шнур из мира и оставил только экран. Сердце коротко подпрыгнуло и шлепнулось обратно, как камешек в лужу. Ладони вспотели, хотя в комнате было прохладно. Саша даже отодвинулась от ноутбука, будто ее могло ударить током через шрифт.

— Вот оно, — сказала она вслух. Голос звучал удивленно. Почти недоверчиво. Как у человека, который не был уверен, что незнакомец придет на свидание, а он все-таки пришел. Саша сделала скриншот. Потом еще один, на всякий случай.

Вдохновленная (и слегка напуганная тем, что теперь она вроде как «настоящая» писательница), Саша открыла новый документ. На следующий день ее ждала встреча с Аней и Даниилом Анатольевичем. На встрече они втроем были обсудить тему ее будущей работы и направление работы в принципе, и у Саши было вполне оправданное желание — не опозориться. Возможно, оно ощущалось даже сильнее желания понравиться, что уже само по себе казалось неожиданным симптомом взрослой жизни.

Она решила подготовить список тем — на тот случай, если встреча пойдет по принципу: «Что бы ты еще хотела написать, Саша?»
Темы, как водится, прыгали от личного к аналитическому, от шутливого к философскому. В конце концов, получился список, который Саша назвала «Сентиментальные, но честные мысли о любви (и не только)»:

Саша перечитала написанное. Получилось остроумно, немного дерзко и… по-честному. Она не знала, что выберут редакторы, но уже чувствовала: ей есть что сказать по каждому из пунктов.

***

Офис Даниила Анатольевича (или просто Даниила, как Саша быстро узнает) находился в дальнем углу этажа — за стеклянной перегородкой и полкой с наградами, где каждый предмет явно был размещен с умыслом. Тут и грамоты с каллиграфией «за вклад», и минималистичные статуэтки, и пара странных стеклянных конструкций, которые могли быть как дизайнерскими вазами, так и футуристическими чернильницами. А главное — книги. Книги были повсюду: на полках, на столе, на подоконнике. На русском, английском, французском, испанском. Где-то сбоку стояла груда томов, и Саша с удивлением заметила знакомую обложку старого издания «‎Любовника леди Чаттерлей».

— Он скоро будет, — сообщила Аня, улыбнувшись на фоне этой эстетической перегрузки, — Садись, подожди нас. Хочешь воды, чаю, кофе?

Саша вежливо отказалась, но в голове тут же пожалела — хотя бы чашку занять руки. Вместо этого достала телефон, открыла заметки и начала... составлять новый список идей. Уже третий. В этот раз без названия, просто по факту тревоги: а вдруг не понравится ни одна тема? А вдруг они вообще передумали? А вдруг первая статья — случайная удача, и дальше будет только стыдно за отсутствие таланта?

Она уже почти дописала строчку "Почему любовь в книгах пахнет ванилью, а в жизни — почему-то луком" — когда дверь открылась.

Аня вошла первой, как всегда — легкая, уверенная, будто офис — ее вторая кожа. За ней — Даниил. Сегодня — в джемпере с рукавами, закатанными до локтей, и внимательным взглядом, в котором было больше иронии, чем строгости.

Пока Саша кивала и говорила «добрый день», ее рука машинально потянулась за телефоном с заметками. Она попыталась одновременно привстать для приветствия и взять мобильник, отчего почти плюхнулась обратно на свое место, зацепившись ногой за ножку стула. Телефон тут же вылетел из руки и торжественно упал прямо к ногам Даниила.

Глава 5. Касания к коже

Утро началось с телесного — с неудобства. Плед, который Саша не убрала с кровати перед сном, кололся. В шее ощущалось легкое напряжение. Мысли, кажется, еще не проснулись — а уже требовалось писать текст о любви. Слова звенели на кончиках пальцев, но никак не собирались в голове в законченные фразы.

«Любовь — это...» — казалось началом мотивационного банального поста для личных соцсетей. Сашу тянуло к чему-то более многогранному, важному, честному. К любви, в которой кровь, и дыхание, и кожа, и что-то еще — более ощутимое, чем просто веление сердца.

Она сбросила плед, встала босиком на пол и подошла к стеллажу. Классики сегодня не годились. Ей нужны были те, кто пишет не об идее, а о прикосновении. Женщины, которые не боятся называть тело телом, а страсть — жаждой, которую не утолить словами.

Саша вытащила наугад тонкую книгу — потертая обложка с легким запахом пыли. Она давно читала ее — в ту осень, когда закончила курс по французскому. Она тогда всего пару недель встречалась с парнем на год старше ее, но тело помнило: легкий укус на ее замерзшей ключице, его теплый кашемировый шарф, и как она, смеясь, целовала его в висок, как там центр всех смыслов.

Любовь как крик — не романтический, а животный, из-под ребер. Невоспитанный голос желания, которому плевать на риторику.

Она отложила книгу и достала другую — такой же тонкий томик Энни Эрно. Читала его в метро, стоя, вцепившись в поручень и ощущая, как от фраз у нее вспыхивают уши. Не от пошлости — от узнавания. Тело как память. Тело, которое ждет звонка того самого, как собака — ключа в замке.

Тонкая, почти дневниковая проза, но с такой плотностью плотских ощущений, что кажется, будто читаешь не текст, а след на простыне.

На пол упала закладка. Старый билет в кино. Саша улыбнулась.

Потом — Нельсон. Она открыла наугад, как гадают на кофейной гуще. Эта книга пахла, как квартира другого бывшего: немножко кофе, немножко свежей краски в процессе ремонта. Тогда она еще не знала, что можно писать так — о трансформации, сексе и даже о боли — не как о биологии, а как о философии, прожитой через кожу. Девушка подчеркнула одну фразу карандашом — мягко, словно погладила страницу.

Что было до желания? Может быть, прикосновение, которое не просит ответа. Или взгляд, который не требует быть красивой.

В комнате потеплело. Солнце подбиралось к подоконнику. Кожа на коленях нагрелась, как от чая, который держишь слишком долго. Саша зажмурилась.

Фраза наконец пришла — медленно, как поцелуй в темноте, без нужды в объяснениях:
«‎Любовь — это не чувство. Это кожа, решившая не забывать».

Саша открыла ноутбук. Экран вспыхнул, как будто поощряя ее возвращение к делу. Слово за словом, предложение за предложением — текст начал складываться, сначала осторожно, как будто сам себя прислушивался.

Она начала с простого. С вопроса, который все утро вертелся у нее в голове:
«‎Почему, когда речь заходит о теле, даже самые достойные авторы теряют вкус?»

Саша вспомнила тот странный роман, где мужское достоинство называли «жезлом страсти» и даже «‎шариковой ручкой, создающей новую жизнь, но не на бумаге» — и то, как она потом не смогла нормально смотреть на шариковую ручку целую неделю. Или другую книгу, где женскую грудь сравнили с «яблоками, томно покачивающимися на ветру». Яблоками! Томно!

Она усмехнулась. Нет, серьезно. Словно тело — это мифологическое существо, к которому нельзя подойти без спецподготовки, маскировки и метафоры XVIII века.

«Почему нам неловко называть вещи своими именами? Почему “бедро” звучит в тексте откровеннее, чем “влечение”?» — написала она.

Внутри все включилось. В голове пересеклись вчерашние разговоры, строчки Эрно и Нельсон, ощущение тепла на коленях, и даже тот смех, который был с подругами за вином, когда кто-то сказал: «А потом он как начал “проникать”, и мне захотелось проникнуть сквозь пол и исчезнуть».

Саша писала, как будто диктовала сама себе. Про то, как язык любви стал языком стыда. Про то, как в попытке быть «элегантным» текст становится фальшивым. Про то, как иногда прикосновение в прозе звучит искренне только тогда, когда автор решается сказать "рука", а не "ласковая конечность". И что, может быть, телесность — это не о метафорах, а об уважении. О внимании. О честности.

Она застыла на минуту.
Слова больше не звенели — теперь они текли.
И в этом было что-то странно успокаивающее. Как если бы кожа наконец получила возможность говорить.

***

Ответ пришел в тот же день, когда она отправила черновик текста. Почта пикнула, и Саша машинально обновила вкладку. Вместо привычного "от Анны" — другое имя.
Даниил.
Он отвечал. Он сам. Не Аня (хотя теперь она стояла в копии). Как будто сашин черновик стал делом государственной важности. Как будто она, студентка с филфака, не текст отправила, а политическое заявление.

«‎Нет, это не подходит. Когда ты будешь в офисе? Давайте соберемся втроем, обсудим текст».

Саша перечитала письмо трижды. Потом еще раз — уже медленно, как будто между двух строк могло скрываться поддерживающая или хотя бы незамеченный смайлик. Но нет. Все официально, лаконично, без малейшего намека на "ничего страшного" или "перепишем вместе". Только это: «‎не подходит».