Пленница по собственному желанию

Глава 1. Новенькая

— Не выбираю никого!

Это было особенно нагло: передо мной выстроили одиннадцать голых девушек и я не выбрал ни одну.

— Неа, мадам Тиссо, они все не годятся.

Я сделал нетерпеливый жест рукой и с преувеличением поджал губы.

Улыбнувшись, мадам Тиссо приказала им отправиться в свои комнаты.

Она отлично понимала что к чему: сама же пригласила меня на новенькую, ещё никем не тронутую рабыню. Сладкий бонус для тех, кто в ее заведении частый гость.

— Свободны, мои хорошие. Марк, — обратилась она к охране, — приведи сюда Аглаю.

Аглая, какое необычное имя! Интересно, рабыня будет восточной или это просто ник?

Обнаженные девицы, сталкиваясь худыми плечами, вышли из комнаты.

Оставшись в небольшом помещении один, я набираю воздуха в грудь и готовлюсь увидеть товар лицом.

Аглая! Почему-то видится восточная пышногрудая красавица, взгляд с прищуром, глаза карие - этакая опытная дама в годах.

Но я таких не люблю, мадам Тиссо это знает. А потому ждём-ждем чем она удивит меня в этот раз.

Послышались шаги, мадам ведет девушку. С интересом смотрю в сторону входа.

Шаги приближаются, Тиссо дает ей последние наставления:

— ... и не моли о пощаде. Первый раз всегда страшно, потом привыкнешь и будешь нормально работать. Многие начинали так же как и ты.

Значит, и вправду новенькая, раз молит и упрашивает. Небось, будет еще и брыкаться, а то и пытаться сбежать!

Мгновенно внутри вспыхнул огонь — дикий, возбуждающий. Молнией, он сверкнул в области сердца и быстро опустился вниз. Плоть налилась тяжестью, телу захотелось только одного…

Сжимаю кулаки, чтобы раньше времени не выдать возбуждение. Да и с рабыней хочу поразвлекаться, сначала поиграть в кошки-мышки — до одурения нагреть себя.

Но вида не подаю.

Усаживаюсь в мягкое кресло — похоже, выбор затянется надолго. Обычно я быстренько выбираю себе сабу, но в этот раз Тиссо должна меня удивить.

“Вам обязательно понравится…”

Но если учесть вкусы мадам Тиссо…

Оборачиваюсь на шорох. Слышу грубое:

— Иди.

В проеме мнется девушка, а Тиссо толкает ее в спину.

Стройняшка! Темноволосая, невысокая, с покатыми плечами, одетая в кристально-белый пеньюар. Длинные волосы волнами падают на грудь, немного завитые - кудри, а может, от природы такие свои. В этом не разбираюсь.

Какая же она миленькая. Мне будет по плечо, хоть и рост у меня меньше двух метров на десять сантиметров.

Да, хозяйка притона имеет безупречный вкус. И где она таких находит?

Глаза опускает, на губах мелькает сладко-розовый язычок. Облизывается от волнения. А может, от предвкушения?

Нет. Предвкушать тут должен кто-то один. И это Я.

Мадам Тиссо с запозданием появляется в комнате и начинает:

- Аглая вот, хорошенькая. Восемнадцать лет, худенькая, хрупкая. Опыта ещё нет.

- Невинная? - уточняю.

- Девственница.

Люблю эту интонацию Тиссо. Она там гордится своими крошками, что если они невинны — словно индюк надувается. Будто это ее заслуга, что девушка еще ни-ни.

Смотрю на нее, скрываю улыбку, потому что по факту я знаю — не все тут девственницы. Но запросто в куче дерьма может затеряться и хорошенький клад.

Напускаю серьезность:

— А если не поверю?

— Она вам докажет, гарантирую. Наш доктор ее осмотрел — все как полагается, в кресле. Аглая действительно невинна.

И тут же торопливо добавляет:

— Если хотите — осмотрим сейчас еще раз. Прямо при вас.

Глава 2. Цена

Прямо при вас…

Ее слова всколыхнули недавние обрывки в памяти. Пару дней назад Антонио ударил Малого ножом. Короткий быстрый удар, тот даже не успел опомниться… а до этого с полгода шестерил.

Антонио не славится жестокостью. Нет.

Это я ему приказал.

Я решил, когда жизнь у Малого остановится.

Выбрал дату и даже минуту.

Выбрал Антонио в роли палача.

Я всегда и за всех — решал. И это порядком надоело. Но жизнь продолжается и мне приходится дальше

Малой — это еще ерунда. Просто одна из десятка точек в ежедневнике, вычеркнутая красным. «Уволить Малого» — будто речь о хреновом работнике, каком-нибудь менеджере, а не о перерезанной глотке.

Антонио мне тихо втирал — «давно уже пора… давно». Но я все ждал и, думаю, все сделал вовремя. Хоть кто рассудит всех по местам?

Никто. Только я.

Тянусь к графину, наливаю виски. Жидкость золотом заиграла в бокале. Пить еще рано, но какая, к черту, разница?

Кто мне скажет, что рано?

Я же за всех решаю.

Перед глазами встало лицо Антонио после этого кровавого дела. Ни капли злорадства, только пустота и вопрос в глазах:

«Все правильно сделал, брат?»

Он ждал одобрения, как собака, принесшая хозяину подстреленную утку.

Мне вдруг стало противно. Не от крови — с кровью я сроднился давно. А от этой вечной утомительной необходимости быть судьей, жюри и палачом для всех этих «малых». Решать, кому жить, кому — нет, кому поднять ставку, а кого опустить ниже плинтуса.

Каждый день — одно и то же. Одни приходят с поклоном, другие — со страхом в глазах.

Все чего-то ждут. Приказа. Одобрения. Наказания.

Иногда ловлю себя на мысли, что смотрю на живых людей как на фигуры в шахматах. Этого — передвинуть туда, этого — убрать с доски.

И так годами.

Ад.

Я еду сюда за... правдой.

Странно прозвучит, да.

В мире, построенном на лжи, искать правду в борделе.

Но это так.

В моем мире мне никогда не скажут, что я устал.

Что я поступил жестоко.

Что мои решения кому-то сломали жизнь.

Мне будут кивать, улыбаться, поддакивать. Мои шутки будут считаться остроумными, а мои ошибки — гениальными ходами.

Это самый изощренный яд. Он не убивает сразу, он медленно сводит с ума, заставляя забыть, кто ты есть на самом деле.

***

А в борделях не бывает искренних улыбок. Единственное настоящее чувство, которое здесь есть — это страх. Девушки боятся клиентов.

Да что там девушки! Даже мадам Тиссо меня побаивается. Хотя ее страх другой — она боится меня потерять, ведь я приношу ей хороший доход.

Но этот страх... он другой. Он простой и понятный, как инстинкт. В нем нет притворства, он не маскируется под дружбу или уважение.

Когда девушка дрожит от моего прикосновения — она честна. Ее дрожь правдивее всех речей моих подчиненных. Ее испуганный взгляд показывает мне правду о том, кто я есть: жесткий, холодный, несущий опасность.

А ее боль... она напоминает мне, что я еще что-то могу чувствовать. Что ржавчина еще не съела во мне всё до конца.

Глава 3. Потребую все

Тиссо принуждает новоиспеченную рабыню, а та боится, совершенно не зная жизни. Думает, на свете все так легко. Тупо раздвинула — и бери бабло.

А хрен!

Конечно, ее я не обижу. И бабла отсыплю сколько надо.

Но за это я возьму все. Так, чтобы сполна на мои деньги поработала. Иначе оно мне зачем?

Я беру от жизни не просто все, а даже больше. Типа кредит — возьми сейчас, а плати потом. И кредит такой, чтобы не было, сука, больно если жизнь невовремя кончится.

Если ее остановит не бог-судья, а кто-то другой, как это делаю с другими я.

А потому прихожу в Дом Тиссо, чтобы как следует отдохнуть, расслабиться. Послушать истерики девок, разрядиться, а потом… выпить односолодовый со льдом.

***

Еще вчера я дал знать, что сегодня приеду.

— Тиссо, есть кто на примете?

— Специально для вас…

С такой напыщенностью в словах ей бы быть ведущей глупой телепередачи, чтобы вещать с экранов всякую белиберду.

И сейчас передо мной глаза красавицы с неподдельным страхом. И в памяти — того Малого — безвременно ушедшего. Пухом ему земля.

У обоих застыл страх, только красавица еще не знает, что в ее страхе — бурлит жизнь. И эта жизнь — в моих руках.

Нет. Я никогда не трону просто так, честь не позволит, я не гнида болотная. Но то, что молодая девушка пришла в Дом Терпимости — о многом говорит.

Значит ей уже все равно…

На себя.

На жизнь.

На будущее.

Блин, жалко даже как-то.

И когда Тиссо вещала мне по телефону про новенькую — я даже не нагулял аппетит. Думал, типа всегда — слегка потасканная, но вычищенная и зашитая.

А когда увидел этот клад…

Да! Вкус у Тиссо — достоин моих денег, как и ножки этой кисы, особенно когда они будут в раскоряк.

***

Брать так?

Или “смотреть” сейчас невинную красотку при людях — на стуле, униженную, красную?

Или оставить “осмотр” себе?

С недавних пор я ни в чем себе не отказываю. Живем раз, так что можно поиграть ва-банк.

Если сейчас велю осмотреть — представляю каково ей это будет. Девичья психика не выдержит такого издевательства.

Или выдержит?

Как знать.

Хочется приступить к ней уже сейчас — манит так, что внутри подрагивает все от удовольствия.

Слюнки текут. Правда, не во рту.

Но лучше не торопить. Пусть поволнуются обе. Ни Тиссо, ни девка пока еще не знают, что я ее уже точно ее беру.

— Хотите — осмотрим прямо при вас.

Скрываю снисходительную улыбку. Вы обе — саба и содержательница — сделаете все как мне надо.

Но я прячу подобные мысли и говорю — безразлично и даже с оттенком холода:

— Осмотреть? Да. Хочу.

_______________

Друзья! Вот и стартовала моя новинка, обложку которой я вчера эффектно потеряла! Но ничего! Сегодня же нашла))

Подписывайтесь, ставьте пожаааалстааа звездочки и добавляйте в библиотеки.

Книжка с 12 главы будет платной, говорю все как есть честно.

Она полностью закончена, всего будет 79 глав.

Кире Кекс очень не хватает Вашей поддержки))) (пы.сы — как называется псих. расстроство, когда человек говорит о себе в третьем лице?))

Лю))

Глава 4. Я посмотрю

— Хочу.

Тиссо тут же начинает суетиться, но я останавливаю ее жестом.

Вытягиваю вперед руку.

— Подождите пока. Стоп.

С очень важной интонацией спрашиваю. Пытаюсь не рассмеяться:

— Невинна только… спереди?

И перевожу взгляд на Аглаю. Краска вмиг охватывает ее лицо.

А я смотрю и пытаюсь не ухмыляться. Люблю играть серьезность на людях, особенно когда тянет ржать.

— Невинна везде. Разрешите вам показать…

Все продолжаю смотреть, но ухмылка уже таки проявилась. Уголок губ справа тянется вверх.

Крошка дрожит, на миг подняла глаза — два запуганных огонька, и тут же опустила.

Страшно.

А Тиссо — видит-видит, что мне уже нравится.

Похоже, четко палюсь.

Обычно я веду игру до конца. И сейчас не поздно дать накинуть маску посетителя — сделать злобную мину и рассматривать товар.

Кстати, для многих тут предусмотрены настоящие маски, пластиковые. Но мне оно не надо. Здесь не перед кем скрывать лицо.

Враги не знают что я здесь, а свои…

Свои — пускай все знают, я не скрываю.

— … рабыня клад. Если вы не против — сейчас еще раз осмотрим.

То, что это клад — видно издалека.

Мне она уже точно понравилась, но я продолжаю задавать вопросы. Якобы злой посетитель, всем недовольный, требовательный.

Мадам Тиссо видит, что я притворяюсь, а вот Аглая - нет. Она верит.

И боится.

И хорошо.

Хозяйка салона продолжает петь соловьем:

— Все остальное вам так же понравится, — она толкает ее в позвоночник, чтобы та выпрямила спину.

Забавно.

— Совсем молоденькая. В этом месяце восемнадцать.

Поправляет ей волосы, нахваливает товар.

— Вы лично во всем можете убедиться…

Тиссо смотрит на меня как булка, с которой стекает повидло — вся такая масляно-сладкая-приторная, что аж фу.

Обычно такие сладкие рожи — явно к одному: дело дрянь. Но это тупо бордель, панельный дом и не надо везде искать лажу. Особенно если ее нет.

Так что плевать.

На Тиссо плевать.

А девка… ее выставили передо мной — ну чем не товар? Смазливая, щеки нежные, но уже от волнения красные — обычно я порю до такой красноты одно место. Мягкое.

А эта стоит красная как рак.

Щеки уже горят… Это яркое доказательство, что она ни разу. Ни с кем.

— Да, пусть покажет, — кидаю как можно проще.

Спокойнее.

Пофигистично.

— Я посмотрю.

Мадам обращается к ней и тут же меняет интонацию. Теперь она не истекает повидлом, а говорит грозно:

— Встань на стул коленями, обопрись и нагнись.

Охранник тут же подтаскивает стул — с большой широкой седушкой. На таком можно широко развести колени и многим чем заняться.

— Ну, давай. Вставай.

Погоняет ее будто лошадь. Видно, что потом отчитает.

Может, и правильно. Но сейчас Тиссо молчит и кажется дешевой размалеванной куклой. Старой.

Мда, мадам Тиссо — это просто смех.

***

Я и так верю, что эта саба хороша, но посмотреть лишний раз все же стоит. Это настроит нас обоих на нужный лад.

Я люблю этот Дом Терпимости за то, что здесь клиенту можно все.

БДСМ игры - вот главная составляющая местных развлечений. Порка, принуждения, наказания, грубый трах…

За этим — сюда. Здесь можно оторваться по полной, вот гости и остаются частыми посетителями надолго…

Еще бы. Всем успешным людям здесь хорошо.

И рабыням тоже, но, конечно, куда реже.

Как правило, опытные уже умеют получать удовольствие от боли. А вот новички, типа Аглаи — пока еще нет.

Можно выбрать как сабу в годах, опытную, так и совсем начинающую. Кому что нравится и кому что надо. Тиссо в этом плане предоставляет широкий выбор на любой вкус.

Она постоянно ищет хороших работниц.

Еще бы! Столько зарабатывать — мама не горюй! Тут за каждого клиента будешь задницу рвать. Правда не себе, как это видно по содержательнице салона.

А девушкам.

И правильно. Лично мне задница потасканной хозяйки даром не нужна. А вот нежные булки молоденькой красотки — ммм, желанная штучка в моей постели.

А если она и правда девственна…

Я думаю — правда.

Мадам Тиссо не врет.

Она дорожит репутацией своего салона и каждым клиентом, отваливающим ей деньги.

За это я и люблю Дом Терпимости, тут все желания клиента — ненарушаемый закон.

А клиенту можно все. Практически.

Вдыхаю полной грудью и ощущаю дразнящий запах сласти, которая исходит от Аглаи. И это не духи.

Это моя чуйка срабатывает, она еще ни разу меня не подводила.

В этом Доме каждый угол пропитан горячими стонами красавиц. И редко когда они стонут от наслаждения. Чаще всего — от того, что не властвуют над собой.

***

- Делай, что велено, - Тиссо не повысила тон, но сказала так, что Аглая сжалась.

Дрожа, она поворачивается ко мне спиной и смотрит на стул.

Глава 5. Богатый клиент

Аглая

«Если он тебя выкупит — жизнь твоя будет как сахар».

Мадам Тиссо строго на меня посмотрела, но я успела уловить улыбку.

Она довольна, что я невинная. Считает, хороший товар. Правда пришлось сначала пройти унизительный осмотр у доктора…

Но это лучше, чем то, что меня может ждать дома…

Дома, — аж передергивает.

Нет. Дома у меня больше нет.

— Тебя предложат Стиву и он тебя выкупит. Он любит таких как ты…

—Каких? — спрашиваю у девушки Марты, она тут давно работает. А я пока жду этого самого Стива.

— Ну… молодых, неопытных.

— Ясно, — киваю.

Я знаю как высоко в цене невинность.

Поэтому, собственно, и пришла.

Стив — как сказали девушки, — известный доминант и частый гость в этом доме. И если он меня выкупит — многие с облегчением вздохнут.

Как оказалось, его тут все недолюбливают, а Марта и вовсе рассмеялась мне в лицо:

— Наступит твоя очередь орать на весь дом. А мы послушаем.

— Да че ты пугаешь новичка, — вступилась за меня Фиона, — она еще только-только начинает.

— А пусть знает заранее, на что подписалась. Стив — конченый мудак, ненормальный, поехавший тип. Ему только дай че-нибудь затолкать женщине в попу.

— А другие лучше что ли? — вступила в разговор третья девушка.

— Ну да, например мой. Его жена не берет в рот и он приходит ко мне. Я сосу пока он не кончит. И все. Ему большего и не надо.

— И сосешь, наверное, часами.

— Ну да, бывает и весь вечер.

— Челюсть отвалится, — понимающе заметила Фиона.

— Ну, лучше уж челюсть, чем в заднице большая дыра, — хабалка Марта не унимается.

— Не переживай, — обратилась ко мне Фиона, — не такой-то он и страшный.

Я сделала вид, что совершенно не удивлена их разговором, но в душе поселился страх. Еще недавно его не было, мне казалось, что фортуна, наконец, на моей стороне.

Я тут всего второй день. Пришла, чтобы заработать и временно пожить.

Я сбежала из дома, где до меня домогался отчим. Уж лучше я продам свою девственность, чем отдам ему просто так.

Тем более, отчим постоянно пьян и от него дурно пахнет. Он ходит, шатаясь, доходит до бутылки и до одурения пьет.

А Стив — по крайней мере будет платить. Не мужчина, а мечта. Девки говорят — высокий, крепкий, широкоплечий. Слегка, правда, в возрасте — «ему, кажется, тридцать пять» — говорила мне Фиона.

Постарше меня, но это даже лучше. Подчиняться ровеснику мне было бы как-то не комильфо.

— А что, я буду жить тут… одна в комнате?

— Но ты рано пока размечталась.

— Дааа, — поддакивает другая, — он тут еще ценитель красоты. Выбирает нетронутых…

Смотрит на меня и словно сдается — заявляет:

— Ну ты-то понравишься.

— Только больно не хандри при нем. Он любит это… терпеливых.

— Но я… у меня нет опыта.

— Научит.

— Агась, — ржет Марта, — главное громко не реви.

***

Ее слова породили в душе страх.

Реветь от встречи с мужчиной?

Он же не силой. Я же сама тут на все согласна…

Не понимаю. Что они имеют в виду?

Может, спросить у Тиссо?

Но она не любит лишних вопросов. Вчера она четко сказала — пока спишь в общей комнате, но если он тебя купит — ты станешь ВИП.

— А это как?

— Каком кверху, — она засмеялась, показав выбеленные зубы. И тут же перешла на нормальную речь, — значит, будешь, моя золотая, жить хорошо. Как сыр в масле кататься и медом покрываться.

Молчу.

Слишком как-то это все…

А она продолжает:

— Будет у тебя личная комната, по утрам — кофе и плавать в бассейне. Потом прогулки для свежести кожи и сияния глаз, — и посмотрела на меня дружески, но снисходительно свысока.

— А как мне… понравится?

— Вот тут очень непросто. Он… сложный гость, но очень важный! Ты должна… слушаться и подчиняться, то-то и всего!

Она заканчивает небрежно легко и тут же от меня уходит.

— Уже через час он будет… Настройся, дорогая!

Уже через час…

Глава 6. Осмотр

Стив

Она смотрит на стул так, словно он для нее электрический. Поворачивается медленно, что Тиссо хмурит брови:

— Мы с тобой говорили, Аглая.

Плечами передергивает.

Интересно, как у них происходит разговор?

Словно делая что-то неприятное, девушка поворачивается спиной и заносит ногу над стулом.

— Живее, чё как замороженная, — мадам Тиссо принялась ее торопить.

Крепкой бабской рукой она принудила Аглаю встать правильно и упереться рукам о спинку стула.

— Вооот, смотрите, господин. Видите какая…

Никому кроме клиента трогать нельзя. А потому в руках Тиссо стек или какая-нибудь штука типа пэдла или плети.

Тиссо коснулась, Аглая вздрогнула и выгнула спинку дугой.

Как кошка!

— Ну-ну, — интонацией она усмирила рабыню, и уже глядя в мою сторону приветливо заговорила, — видите какая чувствительная, свеженькая, нетронутая. Хорошая.

Надевает перчатки — белый латекс — и по-хозяйски уверенно ее “показывает”.

А я любуюсь — худая, но все при ней. Тонкая талия и красивая попа — ягодички, словно черешенки, аппетитно торчат.

Обнажает и раскрывает передо мной все то, что в норме должно быть скрыто.

Да и интереснее когда скрыто.

Но Тиссо не остановить, она любит богатых клиентов и перед ними расстилается так, что за нее стыдно.

Но пускай работает, я так-то привык. Сабочка смущается и это круто заводит.

Девка поднимает плечи, сжимается, а Тиссо просто разошлась! Пальцами разводит по сторонам «черешенки», чтобы я увидел маленькую, сжатую…

Аглая жмется, почувствовав прохладный воздух.

- Вот, представляю вашему вниманию…

Она еще говорит-говорит-говорит, а я уже не слушаю.

Я и так вижу.

Девица - драгоценный клад для знатока. Для того, кто знает, как важна неопытность в Теме.

Такая сразу начинает уважать, стоит хоть раз ей понять что последует после томительной боли…

И она начинает терпеть, а потом — любить боль. Даже не ожидая награды.

Обхожу кругом и смотрю в ее милое личико. Это даже интереснее, чем картина сзади.

По крайней мере для меня — это так. Я ценю эмоции, и если в девушке они на максимуме — такую беру сразу. И пользую пока она не выгорит, как лампочка — не перегорит.

Предыдущая пошла на спад и сейчас я выбираю новую.

Ее зрачки от страха расширены, от унижения Аглая кусает губы и не смотрит мне в глаза.

Приподнимаю пальцем подбородок, она опускает глазки, прячет. Уже заранее боится и люто ненавидит.

— Беру.

Говорю и тыкаю в нее пальцем.

Пока что пальцем, пока что хватит с неё.

Она и так до дрожи боится и дико напряжена.

— Сегодня на обучение. И в пару ей мою… ту самую. Пусть покажет качество работы…

Кидаю взгляд на Тиссо и направляюсь к двери.

Я тут постоянный гость, знаю где расположены комнаты. Пока выберу в какую зайти, где антураж наиболее подходит моему нынешнему настроению…

Выхожу за порог.

Не хочу видеть ее слез.

Сейчас она начнет умолять, Тиссо вставит ей хорошенько. Морально и словесно. Не знаю что она говорит девушкам, но они приходят просто шелковые — даже самые боящиеся новички.

Стоят — руки по швам, боятся дернуться и только когда их рты разрывает болезненный крик…

Воспоминания накатили волной. Настрой — горячей некуда.

Остались считанные минуты до нашей первой встречи.

Подхожу к комнатам и выбираю… красную дверь.

***

Комната с красной дверью - для самых опытных и требовательных тематиков.

Тут подготовлено все: предметы для наказания, связывания, проникновения, тематическая мебель, есть и туалетная комната с душевой и унитазом.

Здесь можно все!

Захожу, вешаю пиджак, закатываю рукава и чувствую готовность к работе.

Да, это работа - обучать новую сабу примерному поведению. Пороть ее до бордового цвета — так, что устанет рука!

В дверь стучат, без стука здесь не принято.

Ослабляю галстук, не тороплюсь с разрешением. Смотрю на дверь и предвкушаю…

— Можно, — разрешаю, — заходи.

Глава 7. Страх

СТИВ

Дверь открывается и на пороге она не одна. Сзади охранник. Сама, видимо, ни в какую не шла.

Обычно шлюхи приходят одни.

А эта… маленький цветок в жестких оковах — в чисто-белом кристальном пеньюаре...

Охранник стоит рядом. Конвоирует.

Отпускаю его:

— Иди.

Он кивает, а Аглая думает что я обратился к ней и… покорно заходит в комнату.

Ее кожа покрывается маленькими острыми мурашками.

Боится.

Даже несмотря на разговор и конвой — не решается зайти.

Но рядом со мной ей нечего бояться. Я — строгий доминант и все, что ей страшно — скоро полюбит.

Но клянусь, ее любимым словом станет “терпи”.

***

Сзади мелькает огненный атлас — так здесь одеваются опытные. Это моя привычная саба. Не помню ее имени.

Саба в красном зашла и сразу встала на колени.

Охранник тихо прикрыл за ними дверь.

ВСЕЁ!!! — на лице девушки выражение безумного страха, будто сейчас с ней сделают нечто ужасное.

Поначалу ей так и покажется, да.

Лицо заплаканное, плечи вздрагивают. Стоит и смотрит в пол, кусает губы. Наверное, боится вслух зарыдать.

"Ммм, какая чуткая" - смотрю на нее с аппетитом и про себя отмечаю:

"Это моя саба. И только моя".

***

Опытная уже вовсю стоит на коленях, хотя такого приказа и не было. Еще бы, знает как перед мужчиной надо стоять.

А Аглая, дрожа как осиновый лист, так и стоит в шаге от проема.

Беру плеть, для начала самую лёгкую, задираю ее белоснежный халат и выжидательно смотрю.

Щеки покраснели, губы плотно сжались, она закусила их. Стоит ни жива-ни мертва!

Молча, жестом приказываю ей повернуться.

Медленно поворачивается спиной.

— Держи, - указываю на подол ее халата. Пусть сразу приучается к послушанию. Чувствую, ее придется много пороть.

Шлепаю, она дёргается и нервно сглатывает. Выпоротый кругляш ягодицы тут же покраснел.

— Повернись. Делай все как она.

Показываю на сабу в красном и указываю жестом на пол.

Аглая опускает халат.

Я вскидываю бровь.

Вижу — не знает что ей делать. Опускается на коленки и тут же вскакивает.

Испуганно смотрит на меня.

С ее губ сбегает до смерти испуганный шепот:

— Я не...

Молча смотрю.

Не свожу глаз.

Румянец на щеках медленно заливает все ее личико.

Неторопливо поднимаю плеть. Показываю, что ее ждет, если она не будет выполнять.

Она плюхается на колени, продолжая в руках держать подол .

— Делай все с первого раза, — говорю ласково, но властно.

Краснота на черешенке все ещё держится, для симметрии подрумяниваю вторую.

— Ааах!

Лёгкий визг. Это она от неожиданности.

Пока от неожиданности.

Строптивая, неопытная, но, тем не менее, очень даже хороша!

Прохожу между сабами и кладу ладони им на головы. Хватаю за волосы и смотрю двум красавицам в глаза.

Глава 8. Обучение

— Сучки! - говорю и вижу, как Аглая краснеет, — ну, кто из вас преподаст обучающий супер класс?

Брюнетка с опытом подняла на меня порочные глаза, но ни звука не проронила. Еще бы, знает, что надо молчать.

— Начнем с тебя, - и я указываю на Аглаю.

Трогаю за губу, большим пальцем сминаю, чувствуя ее мягкость. Податливые губки, бархат нежненьких пухлых щечек, блестящие от похоти глаза…

Или от слез?

Беру за подбородок, нажимаю на скулы, заставляю опустить нижнюю челюсть и соблазнительно открыть рот.

— Языком прикрой.

Сразу же обучаю. По ходу.

На эту картинку можно смотреть вечно! Приоткрытый рот, блестящий от слюны розовый язык и глаза, полные волнения и страха.

Но работать я ей не дам!

Слишком она пока… непослушная. И неготовая.

Чтобы начать работать — надо ещё заслужить.

— Открывай, - давлю пальцем на челюсть, — шире!

В глазах протест, на щеках стыдливый румянец, Аглая выполняет то, что я хочу.

Но как!!!

Она же делает мне одолжение, судя по глазам ненавидит, но до смерти боится что-либо сказать.

Минуя пухлые губы, ввожу палец в ее влажный рот и провожу по языку. Она давится и инстинктивно выталкивает мой палец.

Язык-то вон какой сильный, пружинистый… С таким можно сладенько поиграть.

Она отшатывается назад, напрягая шею — уводит подальше голову от моего пальца.

— Один.

Не продолжаю что именно. Мало ли какое у меня наказание.

Обращаюсь к другой:

— Покажи ей как надо. Кстати, как тебя зовут, киска?

— Ирэс, — еле слышно.

Ага. Опытная, значит — Ирэс.

***

Я снимал ее много раз и хорошенько уже выучил. Но с именем не заморачиваюсь. Со временем раздаю им свои.

Но красотка пока еще не заслужила, а вот новенькая — скоро-скоро заслужит. Но ее имя — Аглая — очень даже ничего.

Не буду менять.

Мне нравится.

А Ирэс…

Помню, Тиссо хотела ее уволить из-за того, что она слишком опытная. Ношеная.

Но гости тем не менее ее берут и еще как.

Мне нравится Ирэс за то, что ее тело крайне чувствительное.

Я как-то делал ей вполне терпимый для сабочек укол — не ягодицу, а между. Она орала так, что потом осипла. Ее крики ещё несколько дней стояли у меня в ушах.

Как мне сказал один гость в курительной:

“Она визжала как конченая сучка, поджаренная на сковороде”.

Да, это было так. Причем, как на сковороде, разогретой до адского пламени.

И Аглая дослужится до такого — я люблю медфетиш. И ей сделаю такой укол через несколько сессий. Аккурат между…

Но пока начнем с нуля.

***

— Ирэс, широко!

Опытная красотка послушно распахивает челюсти, прикрывает языком нижние зубы и покорно на меня смотрит.

Два пальца ребром вошли ей сразу в глотку, она только едва дернула плечами.

Не давится.

Молодец.

Но это уже становится скучно, а потому хочется нового… свежего…

Беру ее за волосы и отклоняю голову назад. Ребром ввожу три, она давится, но терпит.

Трогаю мягкую часть неба и ввожу максимально глубоко.

Ирэс изо всех сил старается подавить рвотный рефлекс. Пытается, глаза наливаются слезами…

Она не знает, что я подготовил для нее сюрприз.

— А теперь так, — вынимаю пальцы из ее рта и, присев на корточки, ввожу намного ниже.

По телу Ирэс прошла лёгкая волна электричества, она едва дернулась и шире открыла рот.

Вынимаю пальцы и даю ей обсосать. Хорошая сабочка должна знать какая она на вкус и Ирэс уж точно это знает.

Перевожу взгляд на Аглаю и смотрю в глаза. В них плещется такое отвращение, что даже уголок ее рта непроизвольно дернулся.

Что же, я знал с чего начать!

— Видишь?

Спрашиваю. Специально, чтобы акцентировать.

— Сейчас ты — так же. Поняла?

Глава 9. Слишком

На ее лице читается страх, отвращение и лютая ненависть. Ко мне или ко всему миру сразу?

Не знаю. Да и мне наплевать.

Она из тех, кто жаждет ласки и фанатского внимания к своей персоне. Но я покажу ей, что мир может быть другим. И не менее хорошим, чем в ее розовых ванильных мечтах.

Вытираю пальцы о язык Ирэс и не свожу глаз с Аглаи. Едва заметно она морщит носик и поджимает нижнюю губу.

Юная и неопытная!

Мадам Тиссо хорошо знает, как меня порадовать. За такую крошку я оставлю ей целое состояние, но лишь при одном условии:

Аглая будет только моя.

Огонь вот-вот разорвет брюки, в мгновение ока расстегиваю ремень и обнажаю свой ствол.

Кидаю на нее взгляд и вижу — она с любопытством смотрит на пенис. К ее лицу прилила краска — щеки словно вареные раки, красные до одурения! Плечи поднялись и сжались от напряжения, а в глазах заблистал… интерес.

Она смотрит и не может отвести глаз!

Такое бывает только у девственниц, еще ни разу не видевших мужской плоти.

Подхожу к Ирэс, в лицу, к ее рту и беру.

Красотка давится, хоть и опытная. Щеки втянула, губы вытянула, глаза таращит как рыба на льду…

Еще бы! Я зашел слишком глубоко, потому что смотрю Аглае в глаза… Работаю со ртом Ирэс, а представляю…

Можно вечность смотреть на ее сладкое лицо. Крупные запуганные глаза выдают весь страх: она такого никак не ожидала. Интересно, как этот ангельский цветок оказался здесь?

Сам пришел?

Похитили?

Заставили?

Нет.

Я вижу, что она не прочь, но все дело в страхе — очень боится. А значит, надо этот страх по максимуму развернуть.

У меня созрел план, коварный и грязный, до одурения возбуждающий. От предвкушения аж засвербело в паху. И хочется финишировать прямо сейчас, но воздержаться — куда вкуснее.

Отхожу от Ирэс, беру стек с концом в виде звезды и неспешно говорю, словно читаю приговор:

— Сегодня ты сама можешь контролировать боль.

Жестом указываю на кровать, смотрю на Ирэс:

— Объясни ей как надо лечь правильно.

Ирэс вскакивает с колен и ложится на пол спиной, вытягивает руки вверх, сцепляет вместе и широко разводит ноги.

— Неправильно. Согни.

Сгибает колени и часто-часто дышит. Она до предела возбуждена и обижена, что сласти от господина — не ей.

Смотрю на новенькую, на ее нежно-розовые щеки и вижу, как она укладывается подобным образом, только на кровати.

Уже быстрее работает. Молодец.

Встаю перед ее ногами, касаюсь звездой стека там, где раздвинуто. Говорю тихо, четко:

— Я буду тебя пороть по… — трогаю там, где она, сжавшись, вздрагивает, — и разрешаю тебе сводить ноги. Но только когда очень больно или страшно. Поняла?

Смотрит. Молчит.

Жду. Касаюсь стеком своей ладони. Услышав легкий хлопок, торопливо кивает.

Да.

Рефлекс у нее уже есть, реакция на звук — что надо.

— Но каждый раз ты должна возвращаться в раскрытую позу. Ясно?

Аглая непонимающе смотрит.

— Ирэс, давай покажи.

Беру крепкую плеть и шлепаю Ирэс между ног.

Та взвизгивает, от страха закрывается — выдыхает, дышит часто-часто — и тут же раскрывается, покорно глядя в глаза.

— Вот так.

Перевожу взгляд на Аглаю.

Плотно-плотно стискивает губы, кусает, зажимает. Ясно, боится зареветь.

Напряженная с ног до головы и дико напуганная. Как это мило.

Да, такой вид порки — болезненная штука и я отлично знаю, что с начинающими так нельзя. Но мне опыта не занимать.

Я смогу провести эту экзекуцию вполне приятно даже для совершенно неопытной.

Встаю перед ее ногами и наигранно играю стеком. От моей театральности Аглая сжала ноги и протестно завертела головой.

Командую сам себе — по-сладкому игриво, даже с улыбкой:

— Начнем!

Глава 10. Надо

— Ты опять хочешь ослушаться?

Замолкаю. Даю ей время подумать.

Вертит головой и опускает руки, но такой команды не было.

Смотрю на Ирэс, улыбаюсь уголком губ:

— Скажи, она правильно поступает?

Та смотрит и тут же натужно шепчет:

— Смирно лежи. Руки убери наверх. Иначе тебя выпорют.

Аглая вздрагивает, ее нежный живот дрожит.

Вертит головой, шепчет губами:

— Нет.

Но слов почти не слышно.

— Надо, — ей шепчет Ирэс, — иначе тебя будут пороть. А это очень и очень больно, — она торопливо ее наставляет, — расслабься, приготовься, раздвинь и жди.

Я понимаю, что еще миг — и я выпорю принудительно. Но все же кажется, что она способна на многое.

Просто боится… пока.

И я не ошибся, дева сама раздвинула ножки. Показала то, что между и задрожав, закрыла глаза.

— После каждого удара считай, — дополняю задание и резко провожу стеком по воздуху.

Ее даже не касаюсь. Но она слышит свист и тут же плотно сжимает ножки.

Понимает.

Открывает глаза.

Краснеет и… пугливо их раскрывает и начинает трястись уже крупной дрожью.

Настало время дать ей сладостного шлепка.

***

— Аааа, — она громко вскрикнула от удара и учащенно задышала. Ножки плотно сжала и принялась елозить поясницей по простыне как только могла.

— Терпи. Раскрывай, — настраивает ее Ирэс, но Аглая вертит головой.

Она вздрагивает и плачет, но с ее губ слетает покорное:

— Один.

Аглая вертит головой и надрывно плачет.

— Я не могу больше… — говорит она шепотом.

— Надо, — требовательно приказывает напарница.

Секунды летят, но Аглая продолжает навзрыд плакать. Коленки свела, глаза зажмурила…

От плача грудь ходит ходуном.

— Я жду, — говорю низким повелительным голосом.

Услышав, Аглая еще больше вздрагивает, но тут же раскрывает ноги.

А это уже хорошо!

Значит, правильно я выбрал сабу. Ей достаточно звука моего голоса, чтобы согласиться… терпеть.

Замахиваюсь и…

Аглая завизжала так, что, наверное, затряслись стены. Она дернулась, заверещала и застонала, согнула ноги в коленках еще больше и подтянула к животу.

Я увидел ее попку, которой тоже предстоит работать.

— Считай, — подсказывает Ирэс.

— Двааа, — она еле произносит и раскрывает ножки

Доверчиво.

Я сам еле терплю. Мне хочется до одурения сделать главное мужское дело. Но я продолжаю воспитательный процесс.

Но уже слегка тороплюсь.

— Готова?

Не дожидаясь ударяю не так сильно, чтобы сделать заметный контраст. И сразу же еще. И еще. Только теперь не сильно, а на контрасте — мягко, и прямо по очагу женского удовольствия.

Я знаю как правильно УЧИТЬ.

— Аглая, тебе нравится?

Едва касаюсь звездочкой стека.

Мнется и вздрагивает:

— Дааа, — еле слышно.

Да. Я умею грамотно пороть.

Сначала очень больно, а потом, по контрасту, нежно. Главное, правильно работать с женским настроением, потом — с телом, и мощный оргазм не заставит себя ждать.

Чуть оттягиваю кожу на лобке и шлепаю звездочкой так, что крошка ловит миг наслаждения, судорожно открывает ротик, вижу как блестит ее язычок…

Да, ей стало хорошо. Теперь она — немножко опытная.

Волна возбуждения пронзила все мое нутро. И то, чего я хочу — я непременно сделаю сейчас.

Жизнь нельзя откладывать…

Хоть в планах был медфетиш на попозже — когда она привыкнет и перестанет бояться..

Но до чего же сладкий ее страх.

Да. Это будет… сейчас.

Бросаю стек, отправляю Ирэс на выход.

Зову мадам Тиссо:

— Забронировать медицинскую комнату.

— Уровень лайт?

— Нет. Самый максимум.

Она смотрит удивленно, ведь Аглая еще девственна. Куда там медицинские игрушки.

Но… желание клиента — закон.

— Ирэс больше не нужна?

— Понадобится сегодня. Но позже.

— Хорошо. Медицинская комната ваша. Эту тоже закрепить за вами?

— Мы сюда вернемся. Да. Пусть Ирэс тут ждет.

— Хорошо, будет сделано.

Она дает мне ключи от комнаты с атрибутикой медфетиша.

— Вот, все к вашим ногам. Милости прошу… Аксессуары — в вашем распоряжении, — она удаляется, чуть ли не кланяясь.

Естественно, за это я много заплачу.

Открываю дверь — самую страшную для сабмиссива — и осматриваю излюбленную комнату.

Тиссо уже ведет Аглаю ко мне. Сюда. Еле слышно до меня долетает ее назидательное:

— … что бы он не сделал… терпи…

Глава 11. Болезненный профосмотр

Аглая

Сразу же меня проняла дрожь, как я только его увидела. И к черту все мысли о деньгах, о том, что мне не хватит на ВУЗ…

Нет!

Это страшно!

Очень…

Он такой… слишком властный.

Слишком строгий.

Слишком… пугающий.

Слишком…

Я не смогу.

Лучше сразу сказать “нет”, что я и говорю Тиссо, но она уперлась:

— Это медкабинет. Запомни — тут многие терпят и тебе не единственной надо потерпеть. Потом будешь как сыр в масле…

А у меня ноги сводит.

В животе паника.

Я бы убежала, но куда…

Я думала будет намного проще. Думала, просто клиент — отдам девственность и заберу деньги. А он требует непонятного, страшного, пугающего…

Мигом вспоминается отчим и мой единственный родной дом.

Мне некуда идти, а потому сдаюсь Тиссо на милость.

— Можно я..

Она смотрит на меня выразительно.

— … секунду постою… просто… вздоху-выдохну…

Мне очень дорога жизнь. Я хочу выучиться и жить нормальной жизнью, а не как мать — спиться, отец — скуриться. А отчим — сойти с ума.

Я попробую это преодолеть. Не знаю на сколько меня хватит…

— Я потом… точно смогу учиться в ВУЗе?

Она смотрит на меня терпеливо и даже по-матерински ласково:

— Доча. На эти деньги ты сможешь офигенно жить.

Жить — эхом стучит в мозгу. В последние годы понимаю, что жизнь от меня ускользает — вечно прячусь от отчима и тупо не ночую дома.

А теперь мне есть где ночевать.

Вздыхаю.

Выдыхаю.

Закрываю глаза и читаю молитву. С трепетным “боже, помоги” я делаю первый шаг.

Стив

Аглая заходит, Тиссо испаряется.

Я задерживаюсь на пороге и… иду «на осмотр».

Обожаю игру в доктора, только вот сабы не с первого раза находят кайф в этом.

Комната в прежнем виде и даже немного улучшена:

большое гинекологическое кресло, небольшая кушетка для ректального осмотра и стандартная, длинная.

Шкафчик с иглами, шприцами, кружками Эсмарха разного размера и различными наконечниками.

Халаты, фонендоскоп и мое любимое — гинекологические и ректальные зеркала всевозможных размеров.

То, что надо!

Надо мне и ей.

Аглая с плохо скрываемым страхом на меня смотрит. Вот-вот сорвется и убежит или не выдержит — заплачет.

И надо бы дать ей перерыв, но я хочу дожать. Ее нервишки — хороший инструмент, тонко настроенный. Одно мое движение — и она сорвется на визг.

— Тебе нужно измерить температуру.

Говорю спокойно. Выдержано.

На мгновение в ее глазах вспыхивает страх. Он уступает место непомерному удивлению. Она думала, я начну сразу в нее все вставлять…

И не ошиблась.

Просто не поняла.

Не понимает что я сейчас сделаю.

— Сначала температуру, — указываю на кушетку, — давай. Вставай.

Зря я сказал “вставай”! Она тут же испугалась.

Быстро исправляю:

— Готовься к процедуре.

И отхожу, на нее не смотрю. Якобы занят выбором инструмента.

Беру с вешалки медицинский халат. Надеваю его поверх, закатываю рукава и застегиваю на пару пуговиц.

Подхожу к кружкам эсмарха, но выбираю пока простую грушу. Но наконечник — толстый и черного цвета. Длиннее, чем надо. Но и не такой, чтобы достать до гланд.

Но это потом.

Пока начнем с небольшого.

Беру один из самых маленьких градусников и щедро — вазелин. Не смазку, а только хардкор — все по-взрослому, жестко.

Она сама настолько мала, что даже крохотный градусник войдет туго, с нажимом. И с громким стоном, разумеется.

Тааак, градусник, и вазелин.

Все готово.

Что же, приступим.

Говорю так повелительно, что кажется, даже переигрываю. Но она вздрагивает и сжимается…

— На кушетку коленками, спиной ко мне.