По следам Белого Волка

Глава 1

Дед был немым, и внук жутко его боялся. Отцу не понять этого, Макар попытался об этом сказать перед тем, как тот, прожив с ними два дня, собирался уехать, но тот толи не услышал, толи сделал вид, что не понимает, и мальчик не стал настаивать, молча смотрел, как он складывает вещи в багажник машины. Ему не верилось, что этот человек его отец. Он же не немой как дед, а в те пять дней, что он его видел, отец и пяти предложений ему не сказал. Все мечты о том, какой у него папа, медленно, но верно разбивались о холодную стену отчужденности, и даже мысленно он перестал звать его 'папа'. Отец... Мама была права...

   Горло сдавило. Слезы готовы были появиться на глазах, и мальчик часто задышал, стараясь сдержаться.

   И поговорить теперь не с кем, да и не хотелось разговаривать ни с кем. Дед немой. Правда мама говорила, что слышит он нормально, только Макару за эти три дня показалось, что это не так. Он смотрел на мальчика, как на пустое место, не хуже отца игнорируя его присутствие.

   Всего неделя, как сказали, что умерла мама, а кажется, прошла вечность. Что такое вечность, Макар не очень понимал, но такое говорили, он как-то слышал. Самые страшные первые три дня, как мама не вернулась из больницы, куда ее увезла скорая, мальчик провел, как в тумане. Вокруг было много чужих людей. Все были заняты чем-то, постоянно разговаривали по мобильникам, ходили по их маленькой квартире, как у себя дома, о чем-то спорили.

   Потом какая-то тетя, имя у нее странное было, Макар не запомнил сразу, а спросить стеснялся, подвела его к высокому мужчине и сказала:

   - Это твой отец.

   И вот он, которого так ждал всю жизнь, складывает вещи в багажник и говорит, что будет присылать деньги. Макар не понял, при чем тут деньги и его отъезд. Ему очень хотелось крикнуть, что с дедом он не останется, но голоса не было, да и смелость куда-то подевалась, от одного взгляда, безразличного, усталого, чужого...

   Что такое умерла? Не могла она умереть, вот сейчас зайдет и скажет - "Как ты мой ненаглядный?", и улыбнется. А его увезли сюда, так далеко от дома, к деду. Но мама ведь найдет, ведь она сама про деда рассказывала, значит, догадается - ведь она очень умная...

   - Слушайся деда, - приказал отец, заводя машину.

   -Как? - Вопрос Макара потонул в шуме заработавшего двигателя. Да и не то совсем спросить хотел. Повинуясь жесту отца, отошел от машины. Подождал, когда та проедет высокие ворота. Стал закрывать. Ворота скрипели, то одна, то другая воротина пыталась распахнуться снова, пришлось изловчиться. Тяжелый засов с трудом вошел в деревянный паз. А потом Макар долго стоял, глядя на пыльную дорогу, уходящую вдаль. Звук мотора давно затих, а Макар все не мог пошевелиться. Да и не знал он, что теперь делать. Как жить? Дед даже не вышел проводить отца...

   Только спустя несколько минут, почувствовав, что замерз, решил вернуться в дом. На часах было шесть утра. Отцу не пришлось его будить, Макар и не спал эту ночь, все думал. Не столько думы это были, сколько мечты и фантазии. Он как раз дочитал последнюю книгу 'Хроник Нарнии', а где взять еще книг теперь не знал. Вот и приходилось придумывать самому.

   Комната, в которой его поселили, была большой, но не слишком уютной. Заставленная всевозможной мебелью, она больше походила на склад, лишь узкое пространство между шкафами и тумбами вело к широкой кровати, застеленной белоснежным бельем, поверх которого был наброшен цветастый плед. Дед проводил его сюда в первый вечер, а убедившись, что мальчик улегся - выключил свет. И потом каждый вечер заглядывал, смотрел на внука суровым немигающим взглядом, выключал свет и плотно закрывал дверь. Макар боялся в ней спать, в темноте мебель отбрасывала причудливые тени гигантских чудовищ, заставляя его замирать от ужаса. Только включив свет, до которого нужно было еще добраться по скрипучему полу, он бежал обратно под одеяло, где, дрожа от испуга, понимал, что это все ему только кажется. Так и спал до утра с включенным светом. Но просыпаясь утром, обнаруживал, что лампа не горит. Отец выключал? Или дед заходил еще раз? Надо было попросить у отца приспособить ему светильник над кроватью. Забыл. А как у деда спросишь? Он молчит всегда и смотрит странно, не поймешь - понимает тебя или нет. Правда, Макар и не пытался с ним разговаривать. Тоже все молчал, отец даже в сердцах накричал на него во второй день их приезда. Сказал, что мальчик - 'весь в деда'. Как будто это было очень плохо.

   Сейчас утренний свет лился в большое, незанавешенное окно, отгоняя все ночные страхи и делая их лишь смешными воспоминаниями. И чего он так боялся? Макар улегся поверх пледа, который ему так нравился, завернулся в него, свернувшись клубочком, и заснул мгновенно.

Глава 2

  Проснулся он от запаха жареного мяса. В животе сразу заурчало от голода. Макар сел на кровати, протер глаза, потом глянул на наручные часы. Час дня. Обеденное время. Три дня они обедали примерно в это время, готовил все время дед сам. Отец часами сидел за компьютером, но на обед спускался со второго этажа, ели в молчании, после чего он опять уходил.

   Макар осторожно заглянул в длинную кухню и увидел деда. Тот заметил мальчика, кивнул на накрытый стол. Там уже стояли исходящие паром две тарелки с супом, лежал на блюде нарезанный толстыми ломтями ржаной хлеб. Дед выключил газ на плите, отставил кастрюльку в сторону и сел напротив мальчика. Кивнул ему в угол комнаты. Макар не понял и вопросительно глянул на деда. Тот смотрел на внука и чего-то ждал. Мальчик опять перевел взгляд на старинную икону Казанской Богородицы, такая же была у них с мамой, только на календаре. Только теперь сообразил, что нужно сделать и перекрестился. Дед одобрительно кивнул и в этот момент Макар увидел в его глазах что-то новое. Какую-то теплоту. Но тут же застеснялся, что так уставился, склонился над тарелкой, принялся есть торопливо, зачерпывая щи полной ложкой, и закусывая мягким хлебом с хрустящей коркой, от которого исходил такой чудесный аромат, что казалось - его только из печи вынули. Макар про печи только в книжках читал, но именно это сравнение в голову пришло.

   Дед поднялся, как только у него опустела тарелка, поставил перед ним второе - аппетитная горка пюре была полита каким-то вкусным соусом, рядом лежали кусочки курицы, обжаренные до золотистой корочки. Такое они с мамой обычно только по праздникам ели. Чаще обходясь простыми полуфабрикатами. Сосиски, колбаса, пельмени. А тут каждый день на обед что-то вкусное. На ужин - остатки обеда. На завтрак - обязательно каша. Макар каши не любил, но под взглядом отца приходилось съедать. Сегодня он завтрак проспал и втайне порадовался этому.

   Запивали всё это богатство чаем. Он тут тоже был необычным, или просто так казалось? Макар, краем глаза поглядывая на деда, осторожно отпивал густой горячий напиток, закусывая тоненьким печеньем из вазы.

   Сытный обед заставил расслабиться, снова потянуло в дрему. Так странно, то не спится по три дня, то все время хочется. Не заметил, как стал клевать носом. Звуки со двора заставили мальчика встрепенуться. Прислушался. Повторились. Гудела какая-то машина. Деда в кухне уже не было, стол чистый и следа от обеда не осталось. Значит, и правда задремал? Мысль, пришедшая в голову, заставила подскочить на месте.

   Макар выскочил из дома, во весь дух помчался к калитке, быстро справился с хитрым замком. Машина была чужая, да и женщина в ней совсем не знакомая. Вся радость и предвкушение счастья исчезли так резко, что мальчик даже пошатнулся, а он-то подумал, вдруг это мама...

   - Ты кто такой? - Весело спросила незнакомая тетя, выбираясь из машины. - Что-то я тебя раньше не видела.

   - Я - Макар. - Мальчик хотел еще добавить про деда, но только вздохнул, выжидая, что нужно от него незнакомой тете.

   - Очень приятно, Макар. А меня можешь звать - тетя Света. Молочница я. Вот, держи. - Молочница вложила ему в руку ручку тяжелой сумки. - А с кем ты? Кто за тобой присматривает?

   - Я с дедом. И за мной не надо присматривать. Большой уже.

   - Так Егорыч твой дед?

   - Да-а-а... - Мальчик неуверенно кивнул. Хотел уточнить, что деда зовут Дед Егор, а не Егорыч. Но промолчал.

   - И сколько тебе лет, Макар? - Молочница уперла руки в боки и все спрашивала, как будто никуда уходить не собиралась.

   - Одиннадцать! - И тихо добавил: - Почти...

   Из калитки внезапно появился дед, и тетя Света вся как-то зашевелилась, бросилась вокруг капота к водительской дверце:

   - Добрый день, Егорыч, - прокричала она оттуда, - вашему малому все отдала - и сметанка свежая, и творогу положила, все как просили. Только вот задержалась, вы уж извините.

   Дед пристально смотрел на молочницу, пока, совсем стушевавшись, та не уехала, потом обернулся к Макару, кивнул - мол, в дом неси, сам запер калитку.

   Поставив в холодильник молочные продукты, Макар вышел во двор, не зная, чем бы себя занять. Звук пилы привлек его внимание сразу. И хоть деда он продолжал опасаться, желание посмотреть, что он делает, пересилило осторожность. Невысокий сарай находился сразу за домом. Обитый фанерой, он был выкрашен поверх зеленой краской, и ветки ели сливались кое-где со стенкой гаража. Дверцы гаража сейчас были распахнуты. Еще на подходе вкусно пахло опилками и свежей стружкой.

   Спрятавшись за росшей в стороне сосной, Макар стал наблюдать за дедом. Оказывается, тот работал с крупными кусками дерева. Большие станки включались и выключались . Дед ловко подставлял кусок деревяшки то под толстое сверло, то к молниеносно крутящемуся кругу, то что-то отпиливал на круглой циркулярной пиле, то брал наждачку и тер бока непонятному пока предмету. Были и другие агрегаты, стоявшие все в таком порядке, что дед легко мог добраться до них.

   Наконец, он положил изделие на красивую самодельную табуретку, а сам сразу взял новый брусок дерева из горки заготовок и принялся точно также обрабатывать, как и первый.

   Пришлось выбраться из укрытия и подобраться поближе. Желание рассмотреть, что же там получилось, превозмогло страх. Кубок или чаша, как лучше назвать это чудо Макар не знал. Наверное, такие кубки и были у Айвенго, например, и у других рыцарей. Вроде бы, нормальных чашек у них в те времена не было. Широкий сверху, кубок становился тоньше к середине, но к низу расширялся снова, потом переходил в ножку, толстую и волнистую, словно специально выточенную под пальцы богатырской руки. Ножка заканчивалась странной подставкой - толстой и бугристой. Это единственное место в кубке ему не понравилось.