По снегу босиком, вместе

1. Катастрофа

— Заканчивайте операцию, Аркадьич. Я совершенно без сил, уже даже не вижу, что делаю.

— Иди, Марго, тебе бы поспать, дорогая. В твоем…

Помощника на полуслове остановила Одним быстрым взглядом. Военный хирург Виссарион Аркадьевич Агатов был мудр, хоть и по-стариковски болтлив. Он, очень низенький и коренастый, вообще производил впечатление человека очень надежного и основательного.

Маргарита осмотрела лежащего на операционном столе пациента и с огромным трудом распрямилась. Жить будет. Глупый мальчишка, зачем только сунулся в шторм? Шел шестой час операции, очередной раунд тяжелой и непримиримой борьбы за жизнь против смерти. Еще одна личная ее победа, безоговорочная и блестящая. Сколько уже их было на счету Маргариты Великолепной? Она давно бросила этот подсчет.

Устало прислонилась к стене, собираясь с духом. Никакие транквилизаторы ей больше не помогали. Полный упадок сил: физических, магических и моральных. Пусть ее маленький женский секрет еще никаким медицинским приборам не был виден, но чуткая сущность могущественного морфа ощущала его уже ярко и остро, настойчиво требуя притормозить. Очень скоро ей будет совершенно не до операций. А пока… Пока она просто живет, ловя каждый день и каждую ночь рядом с любимым мужчиной. Как мало им их осталось… Почти ничего.

Упав в своем кабинете на стул, устало стянула перчатки. Сил не было ни на что абсолютно, даже на простейшее бытовое заклинание. Придется самой раздеваться, сбрасывая окровавленную спецодежду, и вообще принимать божеский вид.

Поползла к умывальнику и остановилась, открыв над ним кран и зачем-то моя руки. Горячая вода согревала, привычные до автоматизма движения ее успокаивали. Вдруг ощутила за спиной горячее дуновение, словно кто-то рефлектор включил. Тихий треск искр портала, ей уже так легко узнаваемый. Он снова пришел.

Марго подняла взгляд на свое отражение в зеркале над умывальником и замерла. В стекле отражался ее главный страх, ее ужас, снившийся многократно и преследующий все это время упорно.

Ледяной взгляд дракона. Как айсберг, как все вечные льды полюсов. Ноздри трепещущие от плохо сдерживаемой ярости, бледное лицо, губы сжатые в тонкую линию. Вот это с ней и случилось.

А ведь Марго точно знала и ждала, считая часы их нелегкого счастья. Ждала с той самой минуты, когда в круг нерушимого ритуала к ней вышел бессмертный и легендарный. Выдохнула, сосчитала до трех, и снова взглянула туда, в эту льдистую бездну, такую любимую. Все свою вечную жизнь она будет помнить его. И не нужен ей больше никто, зачем? Кто сравнится с великим драконом? Все, кто рядом с ним, — только блеклые тени. Увы, она знает, о чем говорит.

— Лад? Ты почему здесь? Я только закончила.

Медленно развернулась, ощущая, как сердце рвется в мелкие клочья. Она должна выдержать. У ее жизни теперь есть своя цель. И она не имеет права на слабость.

Дракон отступил ровно на шаг, протянув было быстро к ней руку, но тут же отдернул.

Сжал крепко челюсти, словно превозмогая ужасную боль и сиплым голосом произнес торопливо, будто боясь, что она перебьет:

— Марго, просто скажи мне, зачем? Тебя ведь заставили? Я из этого вырву тебя, никому не отдам! Спрячу, скрою, уберу всех свидетелей. Не смотри так на меня. Да, я всех предам, свое будущее брошу к твоим ногам, как не пафосно это звучит. Просто ответь.

А она молча смотрела, пытаясь успеть запомнить каждую черточку этого лица. Когда успела так привязаться? И сама себе горько ответила: еще задолго до его появления. Все те долгие серые годы, что ждала его.

— Лад, о чем ты? — нужно было хоть что-то ответить. В его взгляде сквозило отчаяние.

— Маленькая, просто скажи мне. Мне на всех этих убитых вообще наплевать. Совсем на все наплевать уже, слышишь?

Очень медленно до нее доходило услышанное. Все еще не веря своим ушам Марго рассмеялась.

Горько.

Знала же, что очень скоро все рухнет, но что вот так…

— Лад. И с чего ты решил вдруг?

Судя по скорбному выражению породистого лица, по отчаянному взгляду буквально погибающего дракона, чья жизнь сейчас рушилась у нее на глазах, он в это свое решение искренне верил.

В ответ он промолчал, мучительно умирая прямо здесь, у нее в кабинете, вместе со всеми своими надеждами.

— Уходи, Ладонис Лефлог. Если я так преступна — меня арестуют. Скрываться не буду и лгать тоже не собираюсь, как и оправдываться. Я не хочу тебя больше видеть. Невероятно тронута порывом великого и легендарного, но нет. Все эти годы я тут без тебя отлично обходилась и продолжу в том же духе. Прощай.

Что она делает? Откуда у Маргариты только силы взялись? Вцепилась в полы плотной куртки Ладона, одним рывком его развернула и вытолкала за дверь. Еще и повернула ключ в замке. Два раза.

И только услышав характерный треск сумеречного разрыва портала, позволила себе сползти по стене прямо на пол, обхватить озябшие плечи руками и протяжно завыть. Как дева-птица подраненная метким выстрелом, как умирающий зверь.

Да. Она тоже сейчас умирала. Впереди неизвестность, беспросветная и бесконечная жизнь во имя семейного долга. Существование без любви, для нее ставшее теперь хуже, чем смерть. Не узнай она это чудовище, не открой для себя чувственный мир, ей было бы легче. А теперь… оказалась непомерно высокой плата за такое короткое счастье. И железная Маргарита рыдала, как маленькая девочка, корчась от мучительной боли на больничном полу.

Только острая мысль о том, что дракону сейчас тоже плохо, вдруг ее отрезвила. А потом еще ясно подумалось: ее величайшее чудо, ее главный секрет теперь тоже страдает, причем так же мучительно, как они оба.

Нет, так нельзя. Слезы высохли. Будь сильнее Марго, ты же знала, на что шла и что тебя ждет впереди. Это Ладон совершенно случайно оказался заложником произошедшего. Ее самый лучший во всей этой Вселенной дракон.

— Маргарита Викторовна? Что с Вами?

Дверь отодвинулась осторожно, и в образовавшейся щели возникла голова девочки-санитарки. Лисичка, совсем еще юная, быстро оценив увиденное, тут же оказалась рядом и осторожно помогла женщине встать.

2. Яги его подери

Раздавшийся вдруг мелодичный звонок телефона заставил всех вздрогнуть. Клавдий бросил взгляд на экран широко улыбнулся, и бормоча извинения ринулся прочь из кухни. Ге должна была вот-вот родить, он сидел с ними здесь, на Камчатке, терзаемый страхами за нее.

Венди проводила несчастного взглядом (мысленно очень сочувствуя им обоим) и продолжила, глядя на Валентина:

— Скажи, мне, — голос ее вдруг предательски дрогнул, благо Линкс одним плавным движением переместился от двери и сел на корточки прямо перед ней, развернув стул на себя одним сильным движением.

Вызывающе. Стоящий напротив них Лер ощутимо напрягся. Только этого ей не хватало еще. Самцовые танцы с саблями наперевес. Морфы, они такие. Даже великие. Снова выразительно глянув на Лера отодвигаться не стала, напротив, наклонилась к немного опешившему нахалу и продолжила, смотря ему прямо в лицо:

— Все экспедиции должны предварительно связываться с твоей конторой и утверждать свой маршрут, верно?

Линкс поморщился, очень забавно, словно самый настоящий кот.

— Ключевое слово “должны”. Видишь ли, основной маршрут они действительно утверждают. Но часто бывает так: вожжа под хвост попадает, все бросили и понеслись. А мы потом ищем заблудших.

— Именно так случилось в прошлую экспедицию Каниной?

— И в позапрошлую, и всегда. Разница только в том, что мне не удалось замять эти все ее фокусы. Когда людей разыскивают силами МЧС, погранвойск с подключением наземных подразделений флота, это сделать весьма затруднительно.

— Я бы убила. — Ди краем глаза поймала перемещение Лера ей за спину, но склонилась еще только ниже, заставляя рослого Валентина почтительно отодвинуться.

— Бесполезно. Она была очень странной, эта самая Канина. Я много видел фанатиков своего дела… Моя Валентина была тоже очень увлечена. Как объяснить тебе... Нина словно бы убегала в работу, как в опьянение. Почти что наркотик. Запойно у нее все это было. Ты понимаешь?

— А запретить? Проще было вообще не давать разрешения на приезд, Камчатка зона закрытая, не так все и сложно.

— Я поступил по-другому. И мне казалось, мы все с ней договорились. Хотя… может, и не казалось. Каждый свой шаг она точно картировала, и все маршруты, пусть даже внезапно возникшие лично мне прислала. Все получалось отлично. Вплоть до момента ее исчезновения. Но и тут… есть у меня соображения.

Он о чем-то задумался, резко встал, тут же столкнувшись нос к носу с возвышающимся над Венди Лером. Ди выпрямилась, беря Гуло за руку и потянула к себе. Он тут же расслабился отступая.

— В день исчезновения от Нины на мой месс поступило два сообщения. Я был занят и не успел их прочитать, а она все удалила. Как я не пытался потом дозвониться и достучаться до нее — ничего не получилось. Сообщения не читала, на звонки не отвечала. А самое интересное: когда мы запросили у провайдеров историю сообщений с сервера, они ничего не нашли.

— А почему ты молчал, Валентин?! Это же…

— А кто меня спрашивал? Рот, моя дорогая, дан разумным существам не только чтобы в него есть или им целоваться. — Он нагло опять усмехнулся, недвусмысленно глядя на губы Венанди, все еще вполне вероятно припухшие после их с Лером… кхм. После ее пробуждения.

Грязные яги! Как сложно жить рядом с ними, с мужчинами этими…

— У меня есть еще кое-что. Если уж мы пришли к некоторому уровню откровенности и доверия, то вот, смотрите.

В руках у него отказался вдруг инопланшет, очередное чудо современной технологии темных. Подчеркнуто-осторожно обойдя Лера Валентин приземлился за стол и им обоим его продемонстрировал. На экране была открыта топографическая карта местности, испещренная красными крестиками и крупными точками. Пунктирные линии между ними покрывали крупноячеистой сеткой всю карту.

— Смотрите. Сюда я собрал все подтвержденные факты нападений на иных за последние восемь лет. Доступа к старым архивам у наших служб не было, но и необходимости в этом нет. Все началось пять лет назад. С первыми продажами этого самого их оружия.

Ди очень внимательно рассматривала карту. У нее была отличная фотографическая память: уже спустя пять минут девушка смогла бы повторить все изображение, безошибочно нарисовав ее на бумаге.

— А коричневые отметки?

Были там и такие. Не так много как красных, но их расположение почти точно повторяло направление ячеек “сетки” маршрутов всех нападений.

—А это, мои дорогие маршруты экспедиции Каниной. Понимаете? Она, похоже, занималась тут вовсе не археологией… И результат оказался логичен. Только додумался я сравнить эти два факта сегодня. Полчаса назад.

— Большая работа. Я имею в виду карту всех нападений. Очевидное часто приходит в голову совершенно случайно. Погодите-ка…

Плавным жестом тонкого пальца Ди увеличила масштаб карты и под протяжных вздох сразу обоих мужчин.

— Ягов дракон! Вот угораздило его вляпаться в чувства когда он так нужен! Лер, ты видишь? Неужели так просто?

Не заметить полученный одним лишь движением женской руки результат было проблематично. Все линии карты образовывали весьма красноречивый рисунок. Известная каждому школьнику перевернутая пентаграмма.

— Я не верю. На востоке вообще не бывает хоть что-либо “просто”. Но в одном ты права: пока мы разберемся в этой головоломке много воды утечет. Предлагаю решать все на месте. Поехали, Ди. Я пошел собираться, ты строишь портал в первую точку. Насколько я помню всю эту ересь, сюда нам. Он ткнул пальцем в верхний левый луч пентаграммы и вопросительно взглянул на Линкса.

— Да, это место проведения первого ритуала. Пять лет назад тут нашли останки группы туристов, три человека, один из них был магом, довольно одаренным, но со слабой боевой подготовкой. И нет, вы никуда не уходите.

В возникшей тут же напряженной тишине прозвучало уверенное и спокойное продолжение фразы:

— Без меня. — и добавил поспешно, словно боясь получить ощутимый отпор: — или я просто не выпущу вас на маршрут. Как Ди справедливо заметила, это несложно.
Венди с Лером переглянулись. У них была масса возможностей переступить через Линкса не дрогнув и даже не оглянуться. Лер мог приказать сейчас, сделав марионетку из Валентина, который еще совершенно не представлял себе весь масштаб их талантов. Но… Они были светлыми. Зачастую циничными, зачерствевшими за многие сотни лет и давно инквизиторами, тем не менее.
“Я снова не верю. Что-то не так тут, Ветерок. Даже если учитывать его к тебе… отношение. Все равно я не верю. Берем его, выясним все на месте”.
Ди закатила глаза к потолку подчеркнуто-нарочито.
— У нас всех ровно полчаса на все сборы. Я пока займусь маршрутом и попробую с драконом связаться. Может он прояснит мне вопрос связи сатанистов с драконами. Черт ногу сломит в этих чешуйчатых.
— Я, кстати не стал бы спешить тоже с выводами… — За спиной Венди неслышно вдруг появился сам Клавдий, рассматривающий внимательно карту. — перевернутая пентаграмма, заключенная в круг — знак победы телесного над разумным. Круга здесь я не вижу, и с чего вдруг вы сделали вывод, что звезда должна быть ориентирована на север? — он показал им еще раз экран, демонстрируя масштабы своей правоты. — Мы на Востоке, мои дорогие. Кстати, поздравьте нас с Ге с рождением первой внучки. Назвали Агатой. Агата Максимиллиановна Гессер. Красавица говорят, и блондинка. Вся в меня.
И с наслаждением почесал полированную временем лысину.— Эту парочку наших влюбленных стажеров оставляем приглядывать за всем что здесь происходит. Дедушка Клавдий, мы на связи через тебя. Люся пусть держит детей. И дракона и…
— Зачем вы так с ним? Илья сказал: Маргарита задержана, почему?!
Вошедшая Люся была уже аккуратно причесана и одета. Тени под глазами выдавали крайнюю степень усталости, она будто бы даже похудела и ощутимо осунулась.
— Пока по личному распоряжению губернатора. Основанием стали показания свидетелей Но у нас есть еще одно доказательство: Джокер.
— Вы же понимаете все, что это чушь? — Тут Люся вдруг будто к чему-то прислушалась, приложив быстро палец к губам, недвусмысленно намекнув на… прослушку?
Лер с Клавдием молча переглянулись. Ди пожала плечами. Ей тоже не нравилось это ощущение чьего-то незримого и неприятного крайне присутствия.
— Не нам судить, мы лишь группа оперативного реагирования, на которую возложена часть оперативно - розыскных. А еще мы - Инквизиция, и все не как у людей. — Ди произнесла это тихо, но очень отчетливо, явно подбирая слова. — Наша забота сейчас сбор доказательств. А уж как они будут использованы… Кстати, я тоже буду настаивать на выведении из состава группы Ладона. По личным причинам, Людмила. Вс мы, уходим, Илье передай: я его очень ценю, очень.
Ди встала выразительно посмотрев на мужчин, и медленно вышла из кухни. Оставшиеся снова молча переглянулись. И разошлись.
Лишь Клавдий остался на месте решительно допивая свой кофе. Набрал номер Вуруса, и подумав секунду включил запись этого разговора на диктофоне громкую связь.
— Аве, Вурус. Как все прошло?
— Оркины пригрозили мне судом Линча. Маргарита безукоризненная, как всегда… понимаешь…
На этих словах Клавдий быстро отключил кнопку громкой связи и молниеносно переместился на улицу, презрев все физические законы пространства.
— Я слушаю. И не понимаю тебя совершенно. Ты говорил о покушениях что-то. Эта информация достоверна?
— Абсолютно, Кла. Если бы не дракон, Маргариты уже точно в живых уже не было. Думаю, он руководствовался интуицией, но внезапно уводя ее на свидание Ладон всякий раз косатку спасал. Или он знает об этом и молчит… Не мне судить, право же.
— То есть ты так ее обезопасил? А есть еще предположения, подозреваемые?
Вурус напряженно молчал, потом выдавил из себя, с явным трудом:
— Есть. Я еще раз все проверю, но будь осторожен и ребяткам своим тоже скажи, чтобы никому больше не верили. Да, за Маргариту теперь можно не волноваться. У нас с вами есть еще чуть меньше недели до ее освобождения.
— Даже не знаю что и сказать тебе, дорогуша. Жду информацию и работаю. Как только проверишь все и созреешь - свяжись.
— Да, Кла. И… не поминай лихом.
На этих странных словах губернатор сам отключился. Клавдий проверил наличие записи, но прослушивать ее не стал. У него теперь есть алиби для Магариты. Подарок Ладону, яги его подери.

3. Ярость дракона

Ладон был в ярости. Пожалуй, такой яркой вспышки этого чувства древний дракон еще не испытывал никогда. В его жизни случалось… да все мыслимые передряги и неприятности с ним случались уже даже, пожалуй. Сколько раз он умирал? Сколько раз восставал из руин и из пепла?

Но сейчас, чувство доколе неведомое, его раздирало действительно на клочки.

Бессмертный Ладон ненавидел себя самого. Невероятно безмозглого и окончательно ослепленного ящера. Что вообще нашло на него, какое скажите затмение? Почему онповерил вдруг в причастность Марго к преступлениям, отлично ее ощущая и чувствуя?

Снова став полноценным драконом Ладон смог прикоснуться к сознанию Маргариты, прочитать ее мысли. Светлые, как само Камчатское солнце, чистые, как Великий океан.

Как теперь с этим жить? Помня взгляд ее, полный мучительной боли. Зная, что наотмашь ударил он ту, за один вздох которой Ладон был готов перевернуть этот мир.

Дракон молча и решительно поднимался по склону вулкана, обдирая о камни пальцы, сбивая колени. Южный перевал был еще свободен от снега, на карте там горделиво красовался одинокий утес.

Полет. Ему нужно было ощущение силы крылатого и единение с древним. Иначе Лефлог задохнется от мучивших его мыслей и угрызения совести. Только вперед.

С вершины скалы Ладон падал уже без сомнений. Отрешенно заметил краем глаза, как вниз полетели обрывки ненужной одежды. Зачем крылатому эти мелочи… А еще грустно подумал, что прошлый его полет был подготовлен Марго, а теперь военные ему не обрадуются совершенно. Есть еще ПВО и рядом аэропорт…

Направляясь сюда, он успел изучить график полетов дальней авиации, и точный маршрут их захода на полосы в Елизово. Исходя из соображений общей для всех безопасности сразу нырнул за конусы огромных вулканов и развернулся на север.

Все произошедшее с ним сейчас не было жестом отчаяния. Ладон понимал: час назад он разрушил те маленькие кирпичики счастья, что они успели уже с Маргаритой сложить.

И рассчитывать на прощение было наивно.

Взмах крыльев, выход на высокий эшелон, ощутимо похолодало и полегчало. Направление точно на север, выход на Авачинский маршрут, и резкое снижение до 045 эшелона предназначенного для малой авиации. Не только Марго знала эти премудрости… Точный расчет помогал остудить захлестнувшие разум эмоции.

Итак: он законченный идиот, и повел себя как мальчишка. Но почему отказало ему хваленое трезвомыслие древнего? Куда подевался мудрый и ироничный дракон?

Останови он себя, просто и рационально подумай, — все стало бы просто и очевидно. Что толкнуло его не безумный поступок? Воздействие на сознание? Симпатично. Всеобъясняюще. Лживо и малодушно.

Было бы очень просто: навели морок на бедного древнего, а он и повелся, ринувшись обвинять. Это другим врать подобное было приятно. Себе - непозволительно.

Что с ним не так? И вспомнились отчего-то слова черной Эрис, сказанные в их последнюю встречу: “Ты потерпишь фиаско в борьбе с самим собой.”

Вот и ответ на вопросы.

Зачерствевшая душа вечного готова была ко всему. К предательству, измене, коварству и потокам лжи. К одному он не был готов абсолютно: не знал Ладон чистой любви. Той, о которой поют менестрели. Древний любил этот мир, и его простых жителей, с их слабостями и грехами.

Понимал, прощал снисходительно, видел насквозь все мотивы, отлично просчитывал и мог предсказать их поступки. Ему так казалось.

А теперь он вдруг понял, что женщина эта стала ударом по закостенелому сердцу бессмертного. Весь мир дракона дал трещину и разваливался на кусочки сейчас, как ненужная старая чашка.

Он ее не понимал. Почему шаг за шагом Марго дарила ему себя, просто так, взамен ничего совершенно не ждя и не требуя?

Не было ни малейшего повода в ней сомневаться. Только в себе. Он ударил ее просто отчаянно струсив. Дракон испугался зависимости своей, и … да, слабости.

Эта мысль в ответ больно ударила, снова зажигая волну бессильной и всепоглощающей ярости. Он готов был сейчас разрушать все вокруг, вспомнив древние легенды о страшных бедах приносимых драконами.

Сколько он пролетел, с трудом удерживая себя на грани отчаянья? Ладону было мучительно-больно. В ледяном небе осенней Камчатки рождался новый дракон. Расправив огромные крылья над горными цепями и безупречными конусами вулканов он учился любить и прощать, вспоминая все эти науки, усвоенные в далекой юности им лишь однажды.

Что привлекло вдруг внимание Лефлога? Скорее всего - интуиция. Та самая, всеми хваленая, драконья.

Он чутко ощутил едва уловимое мерцание магии в этих безлюдных просторах. Там, где ее быть не могло. Выход в Сумерки в ипостасти дракона? Опасно, но риск был сейчас для него самым лучшим лекарством.

Шагнул не задумываясь: все самое ценное в своей жизни он уже потерял. И вытаскивать от самой грани его теперь некому.

А в Сумерках было, на что посмотреть: его тень, бежавшая по изломам заснеженных гор центральной Камчатки, сопровождавшая стремительный и яростный его полет стала вдруг… чем-то отдельным. Темнее, и меньше обычной, крыльями она шевелила как-то совсем неуверенно, вертев рогатой своей головой. Рогатой. Все истинно-светлые порождения племени древних драконов рога не носили.

Ладон взмахнул крыльями, останавливая свой полет, а тень его… не заметила этот манёвр и летела все дальше.

Решение пришло молниеносно: если это действительно то, о чем толковали недавно премудрые шефы, то его антипод существует сейчас только в Сумерках. Почему рядом с ним? Кровь? Слишком просто. И тут его осенило:

Его просчитали. Как школьника, провели за руку по расписанной загодя партии. И этот полет здесь был тоже частью большого спектакля. Тот, кто писал к нему беспощадный сценарий, знал Ладона отлично. Или сам был драконом.

Но кое-что они все не учли. Кувырок в воздухе, выход в реальность и Лефлог развернулся, с чувством глубокого удовлетворения слыша за своей крепкой шипастой спиной визг отчаянья. Они думали, что его знают. Непредсказуемые решения - тоже одна из многочисленных граней таланта древнейшего.

4. Десант

— И к чему был весь этот спектакль с пентаграммами? — Ди сердилась. А сердитые совы — стихийное бедствие.

Они снова летели в маленьком вертолете, давно ставшим практически персональным транспортом Линкса. Сосредоточенный Валентин за штурвалом, ужасно недовольный его присутствием Лер рядом, разглядывающий красоты пейзажей внизу и свирепая Ди, снова и снова крутящая топографические карты с пометками.

Валентин рассмеялся невесело. Ему удалось сломить сопротивление Лера совершенно случайно: пришли штормовые предупреждения разом от метеорологов и с сумеречных датчиков наблюдения. А что такой Камчатский шторм в Сумерках столичные гости успели узнать и ощутили последствия. Пришлось им принять помощь спасателей, пусть и со крипом зубовным (в исполнении Гуло, конечно).

Однако Ди волновали сейчас совсем не их эти самцовые танцы.

— Валь, ты сказал, тут пунктирные линии, — это маршруты перемещения подозреваемых, а как вы их наносили? По следам? Или плод игры вашего воображения?

Мужчина бросил на Ди лукавый взгляд, передал рычаги управления хмурому Леру и развернулся, внимательно глядя ей через плечо.

— Следы. Тут были проложены целые тропы. Видишь ли, на Камчатке зима - время года действительно экстремальное. Снега на этой стороне полуострова выпадает столько, что впору всем в спячку залечь, как медведям. Жизнь в горах замирает, и любые следы, — это событие.

Это было не очень понятно. На что рассчитывали тогда преступники? Что пропавших не будут искать? Глупости. Похоже, следы оставлялись намеренно.

— Ты хочешь сказать, что люди дурнее зверей и встречаются чаще? Откуда они брали жертв?

— О! Так туристы. За какими облезлыми ягами их сюда всех несло уж не знаю, но народу тут было как раз предостаточно.

Ди задумалась. Туристы - не тараканы и сами они не заводятся. Особенно так далеко от всех центров цифилизации. А это значило…

Звонок от Ладона ее удивил. По всем законам жанра дракон должен был предаваться страданиям и наламывать дров, как положено героям любовной мелодрамы.

Иносвязь, в отличие от аналогов человеческих, жила какой-то своей иножизнью, подчиняясь законам магической справедливости, и когда было действительно нужно, работала без перебоев.

— Аве, Оладушек. Глупости все понаделать успел?

— Обижаешь. Разгребать теперь лет сто ине меньше. Солнышко, слушай внимательно: все предположения наши полностью подтвердились, и я его видел. Выходите на маршрут, координаты я кину. Твое дело — следы. Будьте все осторожны. Если что - падай смело на голову.

— Тебе бы уйти, змей. Мы сами разберемся.

— У меня здесь еще пара дел. Не люблю в должниках оставаться. Мальчишкам привет. И мои соболезнования.

Засранец. Он еще и ехидничает. Бросила взгляд на “мальчишек,” все конечно же слышавших. Усмехнулась. Соболезнование в этой истории нужны были, пожалуй что, ей.

Передала полученные тут же координаты Линксу, ставшему вдруг снова очень серьезным.

Тот бросил взгляд на планшет и тут же увел машину в крутой разворот. Ди не любила летать вот так… без собственных крыльев: тошнота тут же подступила к горлу, пришлось закрыть глаза и считать пульс, запрыгавший зайцем.

— Через двадцать минут будем над заданной точкой. Еще нужно время на поиск площадки, у меня там есть свои места, но боюсь что снег уже выпал, посмотрим. Будьте готовы к высадке с воздуха.

Леру эта идея понравилась. Даже очень: избавится от присутствия Линкса он мечтал уже несколько дней с переменным успехом.

И словно в ответ, погасив сразу ухмылку клыкастую, прозвучало ехидное:

— Я вас через пару часов по следам догоню.

Ну и смысл был высаживаться тогда с воздуха?

Все еще смотревший на нее пристально Линкс будто прочел ее мысли, и произнес одними губами: “Следы”. Разумно. Наверное. Хоть и не очевидно.

— Так, Валь, скидываем рюкзаки вон там, видишь груду камней? — Лер указал на торчавшие из склона сопки массивные черные скалы в нескольких километрах от них. — Дальше мы с Ди выпадаем зверушками, а ты пристраиваешь вертолет и догоняешь меня по следам.

— Мне начинать раздеваться? — женский голос звучал с явной издевкой. Настолько, что мужчины даже вздрогнули, переглянувшись.

Лер усмехнулся, протянув в ответ ей нечто, зажатое в кулаке:

— Узнаешь? Побереги свою скромность, моя золотая. Тебе еще точно понадобится.

Да, Ди сразу узнала самый любимый свой артефакт, “Полог невидимости”. Очень простое на вид украшение: тонкие звенья из серебристого металла и некрупные полупрозрачные белые бусины между ними. Хочешь вешай на шею, хочешь запястье браслетом обманывай. Венди умудрилась застегнуть это даже на тонкой своей талии пояском.

Быстро схватила словно не веря глазам своим. Она научилась уже обращаться с этим чудом ПКанинского искусства и не исчезать от одного прикосновения к артефакту.

— Спасибо! — искренне улыбнулась, и Гуло тут же расслабился, сверкнув зубами в ответ. Будто солнышко вышло для них из-за туч.

Лер, ее личная тень, верный друг и помощник. Он снова о ней позаботился. Да, в этой самцовой компании невидимость для девушки лишней совсем не была.

— Смотри, Ди. Тебе придется оборачиваться на лету. Валентин, высоту набирай осторожно, выкидываем ее тушкой человеческой, иначе затянет винтами.

Валентин принял рычаги управления, краем глаза следя за возникающими в воздухе деталями женского гардероба. На черном спортивном белье он сдался, глаза отведя и плавно поднимая борт в небо.

— Я обработаю весь этот квадрат, и выйду к камням…

— Не лезь никуда лишний раз, твое дело разведка. Контрольное время - ноль по-местному. Если не выходишь на связь — падаю тут же на голову. Если увидишь костер - вход через реальность. Никакой самодеятельности, поняла?

Ди промолчала. Она открылась, готовясь к десанту, и несколько ошеломленно ощущала сейчас чувства этих мужчин. Венди любили. Каждый по - своему, но глубоко, и эмоции эти были очень сильны. Ей будто в лицо с двух сторон сразу подул шквалистый ветер.

5. Жизнь продолжается

— Паша?

Удивительно, у нее получилось. Никогда, до сих пор, Арина не использовала свое личное изобретение: “Кольцо мерцающих порталов” так… неосмотрительно. Для уверенного перемещения “от сердца к сердцу” нужно было достаточно хорошо лично знать свою цель. А со своим конкурентом — великим ведуном Павлом Каниным она знакома была очень поверхностно. Лишь тот бой в страшных пещерах Гурзуфа их сблизил. Тогда оба великих стояли плечом к плечу, прикрывая спины главных героев сражения.

Сразу вдруг вспомнился Фил, изгоняющий демона в Бездну. Великолепный, могучий, прекрасный. Неразделенная ее любовь. Острая боль от потери не отпускала. Но сейчас ведьма Арина Дивина здесь была не по этому поводу. Паше нужна ее помощь, она это чувствует и без приглашения пришла в его дом этой ночью, одна.

Дом был большим и пустым. Неуютным, и гулким, словно пустая казарма. Серые стены и каменные потолки. Это показалось ей странным: ведовское все племя славилось редкостными талантами превращать даже убогую келью в рабочий свой кабинет. А здесь… даже не пахло подобным. Тюрьма, каземат. Да, это самое точное определение дому Канина. А снаружи он выглядел, как роскошнейший особняк владельца огромной корпорации, богатейшего из иных. Кто он, этот загадочный Павел Канин?

— Вот уж не ожидал…

Невысокий, совершенно ничем не выделяющийся из толпы подобных ему человек стоял в светлом пятне дверного проема, устало опираясь о каменный серый косяк. Темный домашний костюм из мягкой ткани, взъерошенный ершик волос, на щеках воцарилась щетина.

— Выгонишь? — тихо спросила.

— Присоединишься? — он взмахнул как-то совсем обреченно рукой, в которой вдруг появилась увесистая бутылка. И не дожидаясь ответа добавил: — есть сок овощной. Вкусно, полезно и освежающе. Как раз тебе не помешает.

Сложно что-то скрывать от великих. Это звание - вовсе не титул, скорее признание. Великими не рождаются даже наследники легендарных родов. Полученный от родителей дар еще нужно заставить работать. Не позволить поработить себя. Сколькие одаренные канули в лету? Паша Канин был точно Великим.

Скрывать от него положение дел она и не собиралась. Молча кивнула, шагнув мужчине навстречу. Он посторонился, ее приглашая. Еще один шаг и они вдруг оказались в его кабинете. Пространственное искажение. Мудро и с точки зрения безопасности решение оптимальное. Убирать только тут неудобно: искажения эти затягивают горы пыли, работая лучше всяческих пылесосов.

Кабинет Павла был великолепен: он отвечал всем требованиям как научно-лабораторным, так и эстетическим. Арина жадно рассматривала прозрачные стеллажи с артефактами-датчиками, упругую пористую поверхность пола, украшенную замысловатым орнаментом, пушистые вертикали стен, покрытые поглотителями магии и физического воздействия. Четыре вида освещения! Спектролампы и контур магического стерилизатора!

— Нравится? — Павел устал упал в подползшее ему под ноги кресло. Почесал подлокотник, оно замурлыкало. — Садись, в ногах правды нет. Забирай все, что видишь. Мне это больше не нужно. Просто пальчиком ткни, я пришлю. Я кстати к тебе собирался. Послезавтра.

— Почему? — Арина посмотрела на него и увидела перед собой умершего человека.

Мертвые совершенно глаза, серая кожа лица. Он налил себе что-то в стакан, щелкнул пальцами, и к его собеседнице приползло второе уютное и пушистое кресло. Арина рискнула, усаживаясь, и утонула в совершенно живом и уютном тепле. Через секунду в руке обнаружился высокий хрустальный стакан с чем-то темным. Понюхала… пахло весьма ободряюще.

— Хотел обсудить с тобой свою дарственную. У меня больше нет никого. А ты… распорядишься достойно. И наследники у вас будут. — Произнеся эти ошеломительные слова Паша поднял свой стакан, салютуя Арине и выпил, поморщившись.

Она в ответ тоже хлебнула. Забавная смесь: похоже на салат овощной с черноплодкой. Терпковато, но вкусно.

— Похороны уже завтра? — ей нужно было это спросить.

Очень нужно. Даже зная, как больно ему.

— Да. Утром. Кремация после удара… — голос его вдруг предательски сел, и сил на слова не хватило. — Только так.

— А сын? Почему ты не веришь в него?

Канин выдохнул резко, отставил стакан, подхватил рукой крепко бутылку и стал пить прямо из горлышка. Долго и громко глотал, словно жажда замучила величайшего ведуна. Арина ждала. В этом их разговоре не было места для суеты. Наконец, оторвавшись от темной бутылки, он вытер мокрые губы своим рукавом (надо было знать Канина, чтобы понять этот жест) и ответил:

— Я разговаривал с ним. Он теперь не вернется.

Арина тоже медленно допила свой напиток. Ей было немыслимо жаль этого человека. В каждом великом, бессмертном, могущественном азеркине живет простой смертный разумный. Которому зачастую нужна лишь протянутая другом рука.

— Ты любил ее? — спросила, уверенная, что не ответит. Их племя не любит прямые вопросы.

Но Канин снова ее удивил.

— Знаешь… Да, ты должна точно знать: в нашем народе любовь — редкость очень большая . Есть сделка, есть рациональный подход и продолжение рода. Я так думал всегда.

— А на деле все оказалось не так?

Он в ответ усмехнулся. Впервые за вечер живая эмоция промелькнула на мертвом лице.

— А ты со знанием дела спрашиваешь, как я вижу. Все было также?

Молча кивнула в ответ. Тяжелое бремя — любовь. Непомерный груз и страшная боль.

— Я раньше прозрела. И успела счастливой побыть.

— Ты очень умна и талантлива. А я - слеп и немыслимо глуп. Еще когда я увлекся Венанди, нужно было понять…

Арина вот тут удивилась. Каменный Канин увлекся ледяной и бесчуственной Ди? Ничего себе новости. Удивление это так живо отразилось на бледном лице рыжей ведьмы, что Павел опять усмехнулся.

— Да, было. Комплекс Пигмалиона, если хочешь. Удивлена?

— А что ты понять-то хотел? Мы вообще увлекаемся… — сказала и вспомнила все свои “увлечения,” — куда чаще, чем себе можем позволить.

6. Пара дел

Давно уже Древний дракон не был себе вот настолько противен.

Он еще совсем недавно считал себя мудрым и грамотным аналитиком? Безмозглый ящер с ай кью, как у устрицы он, а не глава ведущего департамента Инквизиции. И в кресле Ректора будущей Академии ему совершенно не место, клиническому и безмозглому идиоту.

Но сейчас это ничего не меняло, права была Маргарита, тихий шепот которой уловило чуткое ухо дракона.

Нужно было работать. А не болтаться здесь в роли бессмысленной жертвы. Он и так допустил непростительно много ошибок, лимит их исчерпан.

— Эндрис. Слушай внимательно. В моем сейфе находишь странную папку зелененькую из кожзама. К ней подшиты еще документы, их номер найдешь. Он написан на бутылке столетнего виски корректором. — Слышно было, как Эндрис активирует артефакт “Памятку”, личный подарок от Венанди, в память о… нанесенном моральном ущербе.

— Аве, сиятельный. Я спал, вообще-то. И некоторым образом, немножечко в отпуске. По вашему личному распоряжению.

— Аве… и давно? — посмотреть на часы дракон даже посовестился.

— Как лег спать. Часов шесть, мне так кажется. Что-то еще?

— Да. Все это отправить мне срочно сюда дипломатической инопочтой. Сейчас же. Кстати, а где ты отдыхаешь?

— Сплю на раскладушке в вашем кабинете. Под шум моря из динамика инофона. Присоединиться желаете? Можно Геллу позвать, она мне обещала стриптиз.

Ладон удивился.

— Ты там уже пьян? Андрюшенька, наилюбимейший мой секретарь, где ты нажрался, чешуйчатый?

— Ик. От подобного слышу. Между прочим, у меня как бы три часа ночи.

— Сочувствую. Отныне живешь по-камчатскому. Жду.

Отключившись, Ладон даже немножечко развеселился. Безупречный его секретарь предложил шефу стриптиз в исполнении персональной помощницы бессменного и несокрушимого главы Инквизиции. Куда катится мир? Надо женить срочно Сильвера. На худой конец просто влюбить, это весьма стимулирует. Да, жалко только, что Люся уже занята.

Громкий щелчок входа портальной инопочты возвестил о прибытии документов. Молодец, секретарь! А вот и та самая папка зеленая, с документами Лебедева. Как они все забыли о ней?

Самые страшные тайны всегда имеют решение лежащее на поверхности. Так и здесь: несомненно, они все слепы. И разгадка всего этого вороха страшных тайн вот она, под руками. Осталось только глаза им раскрыть вместе с делом.

Дрогнувшими от нетерпения пальцами расстегнул тонкую молнию и застыл.

Увесистый дневник экспедиционных наблюдений, потертый, с трупами раздавленных мошек между страницами, чайными пятнами, зонами влажной скукоженности на бумаге. Убористый почерк, ежедневные записи, таблицы и указание координат. Тут же лежала сложенная вчетверо топографическая карта.

Удивило Ладона не это. Поверх толстой тетради-дневника была толстой скрепкой закреплена записка, написанная на обрывке клетчатого листа явно наспех:

“Валерка, когда они до меня доберутся, девочек своих оставляю на тебя. Не подведи меня.“

По всему выходило: Лебедев не просто опасался за свою жизнь, он был уверен, что “доберутся”. Записка написана человеком не просто испуганным - паникующим. Мысль металась от страха, отражая лишь главное: “Не подведи меня”.

И кто же “они” те, коварные? Ладон взял в руки экспедиционный дневник и погрузился в увлекательный и опасный мир Лени Лебедева. Записи начинались с момента первой странной находки. Ее факт не укладывался ни в какие географические закономерности, что и заставило, (по словам Алексея), начать этот дневник.

“Одиннадцатого июня, на радиальном маршруте студентом А. В. Петровым и мной были найдены следы языческого ритуала, возможно - сопровождающегося жертвоприношением. Судя по растительности вокруг кострища, ритуал проводился зимой этого года. Недалеко от этого места были найдены аномальные выходы (обнажения) редкоземельных металлов (рений, молибден) и золота в самородной форме.”

И пометка на полях: “Тогда мне казалось, что это случайность…”

Дальнейшее повествование научного дневника читалось как триллер. Описания ритуальных площадок, останки жертв (по большей части тут были вороны, лисицы, волки, росомахи и даже медведь). Ладону пришла вдруг в голову горькая мысль о том, что жертвами могли быть разумные морфы, загнанные в форму зверя.

А если это было именно так… то группу Лера нужно было срочно отзывать из зоны возможной встречи с преступниками! По неизвестной причине именно многоликие были слабым звеном. Хотя… Судя по более поздним отчетам жертвами этих маньяков становились уже любые иные. Набили руку преступники.

Теперь ему стали понятны и вибрация темных, постоянно и на всех уровнях педалирующих их расследование, и обстановка вокруг, очень смахивающая на военную. Судя по описаниям Лебедева, им только за лето работы на полуострове удалось найти более полусотни площадок! А это несколько сотен жизней иных.

Тех, чья численность на всей планете не дотягивает и до десятка миллионов, включая всю мелкую нечисть. Иначе как катастрофа все происходившее здесь язык не поворачивался называть.

Дракон быстро листал страницы с бесценными доказательствами. Лебедев не просто описывал каждую свою находку, он наносил их на карту, ум ученого искал закономерности. И находил.

Внимательный наблюдатель, он вскоре писал на полях:

“Странная закономерность: непременные атрибуты ритуалистики почти отсутствуют. Это скорее похоже на эксперимент.”

Дотошные наблюдения, и снова:

“Это не капище. Это лаборатория, и сетка на карте лишь подтверждает мой вывод.”

Ладон полез в карту. И громко чертыхнулся, увидев разметку. Весь район был покрыт сетью, похожей на паутину, с линиями, расходящимися радиально из центра к периферии. По законам жанра, паук должен был угнездиться именно там.

Последняя страница дневника была исписана торопливо:

“Мое любопытство привело к катастрофе. Никогда не пытайтесь повторить этот маршрут. Чудовищное, омерзительное, немыслимое. Я теперь это видел и верю в невероятное. Верю.”

7. Спасение утопающих

А и ладно. И пусть лапы болят, а мохнатое брюхо отбито. Зато, этот гад в вертолете оценил размер его зверя и прикусит язык. Вот надолго ли?

Гуло любил оборот. С того самого, первого раза, как грязный, голодный мальчишка мигом стал маленьким и свирепым чудовищем. Острые зубы, огромные когти, бесстрашие, ярость. Только что его били ногами, забавляясь беспомощностью обессиленного ребенка. Убивали от скуки. За минуту до неминуемой смерти, его неведомые предки подарили освобождение помутившемуся от лютой боли рассудку. И хлынула первая кровь.

Он тогда было решил: уже умер, вытащен злыми духами мертвых убийц в царство злобной Лилит. И решил не сдаваться…

Когда некто могущественный, как сама Преисподняя, вдруг за шкирку схватил этот беснующийся ком безумия, и встряхнув, проорал ему в ухо короткое “Мутабор!” маленький морф тут же вырубился. Для измученного долгим голодом и болью ребенка двойной оборот был чудовищным испытанием.

Ладон… в их с Венанди долгой жизни древний дракон был рядом всегда. Поддерживал, твердой рукой направлял, говорил доброе слово. Вытаскивал из всех передряг. Кем он был для них, этот несносный хвостатый? Верным другом, старшим братом, да почти что отцом. Можно было сказать себе: пришло время платить по счетам. И распутывая это "драконово" дело они лишь отдают старый долг.

Малодушная ложь. Давно уже в их отношениях не было никакой бухгалтерии. Даже если теперь до скончания лет им придется сражаться со всеми злодеями этого мира во имя Ладона, — они не отступят. И это не пафос.

Выкатился из неглубокого снега, про себя чертыхаясь: плести заклинание и вызывать маскирующую следы поземку в образе зверя и долго и сложно. Магическая климатология — наука сложная, и простым комплексом слов тут не обойтись. Заклинания эти похожи на нити слов, силой мысли вплетенные в кружево волшебства. Придется оставить следы, надеясь лишь только на Линкса.

Бесил Лера этот драный Кот. Всем бесил: и видом своим и манерами. А особенно, — взглядами, что он бросал постоянно на Ди.

Камни, склоны. Лер не владел даром Венди и не чувствовал шлейф следов от эмоций. Но звериная интуиция, которой он неукоснительно доверял, кричала сейчас об опасности. Никаких запахов жизни разумной он не чувствовал.

Вот песец молодой пробежал за безмозглой еврашкой, оба выскочили на застывший язык лавы, похожий на бетонное плато.

Вот тут птица сидела. Большая, хищная. Кто его знает, какая, тоже без следов интеллекта в мозгах…

Дальше, дальше… Зачем они здесь? Что рассчитывают найти? Следы преступлений?

Рысцой быстрой труся по маршруту, он неспешно раздумывал, когда в нос вдруг ударило запахом, будто поленом, наотмашь. Смерть, останки мертвого тела. Это был умерший очень давно человек. В таких ситуациях морфам всегда тяжело: могучий внутренний зверь рвется наружу вытесняя сознание Хомо разумного.

Покрутился на месте, пританцовывая от возбуждения. Следов не было. Поднял чуткий нос и пошел за легким дуновением ветра. Метрах уже в тридцати путь ему преградил завал крупных булыжников. Обвал? Несчастный случай? Судя по запаху, человек под камнями лежал еще с ранней весны. Почему не нашли? Судя по карте, спасатели прочесать были должны весь этот район, и неоднократно.

Тщательно изучив все подходы, Лер вернулся. Придется вести сюда Ди. Сомневается он, что следы чувств человека могут храниться так долго. Но страшная смерть не ужас который блондинка испытывает при виде мыши. Может что и поймают.

И уже через несколько метров тропы он почувствовал новый запах. Снова труп. Становилось все интереснее. В самом пустынном месте полуострова найти сразу два старых человеческих трупа не тронутых диким зверьем. Песцы народ неразборчивый. Им что еврашка, что чайка, что нога человеческая. Лисы тоже не чистоплюи. За все это время от тел должны были остаться белые гладкие косточки.

Все чудесатее и чудесатее.

— Ди. Отзовись, Ветерок. У нас тут похоже, проблемы.

— Лель. Уходи, я, похоже, попалась.

Первый порыв ярко вспыхнул и был погашен здравой мыслью мудрого и видавшего много оперативника. Это была не она. По простой очень причине: уже очень давно для всякого рода нештатных событий у группы был разработан свой код. Даже подумать нечто подобное Венди никак не могла. И все же — это был явный сигнал. «Лель». Только немногие слышали, как Ди к нему обращается. Остановил себя. Нечеловеческими усилиями остановил.

— Хорошо, Венди. Я ухожу, уж прости.

И понял вдруг, что еще его останавливало. Их с Венди связь давно перестала быть просто мысленной. Он всегда ощущал тонко ее настроение, в голове маленькой Венди всегда была буря эмоций и образов. А сейчас — одни только слова, мысли словно издалека долетающие. Это ловушка.

Но как же немыслимо-трудно давались сейчас ему трезвые все решения. Да, она — его слабость.

— Бросаешь меня? Лель, а я ведь тебя так любила.

Зверь рассмеялся невольно, оскалившись. Вот и попался ты, никто коварный. Стало ясно: влезший в их связь менталист не знал о них ничего, совершенно. Да, способности впечатляли. Но осведомленность отсутствовала. К сожалению, дар кукловода использовать у него не получится. Он понятия не имел, что сейчас с Ди и ей рисковать лишний раз не хотел. Хоть она его и никогда не любила.

— Прощай. Я люблю, но другую. — Менталисты чутко чувствуют ложь и особенно — в мыслях.

Лер не лгал сейчас совершенно, лишь упорно следуя по маршруту. Закрылся магически ментально, сосредоточившись только на запахах. Перемещаясь стремительной рысью он несся на северо-восток со скоростью поезда. Еще несколько раз отвлекался на запахи тел. Все усопшие были спрятаны по его направлению, словно ведя одну линию, вектор смерти. Картина являлась везде одинаковая: иссохшие трупы в завалах камней, никаких следов диких животных.

Мучительная тревога точила его изнутри. И когда у подножия черной скалы он увидел их вещи, ему даже немножечко полегчало.

Но Венди и Линкса тут не было.

8. Дело рук

Вот упрямый осел!

Сознание возвращалось болезненно. Тело ныло, как после многочасовых тренировок. Глаза Кот открыл с невероятным трудом, вглядываясь в темноту. Над головой тускло поблескивал полог защиты, под боком плясали языки пламени магического костра. Рядом на корточках сидела Венди, протягивающая ему блестевшую белой поверхностью кружку.

— Выпей. Сильно крутит?

Послушно принял из девичьих рук горячий напиток, хлебнул, и тепло побежало по жилам. Молча кивнул. Да, именно так, его очень “крутило”. Словно прочтя в его мыслях вопрос, Ди ответила, усмехаясь, и отворачиваясь зачем-то:

— После принудительного оборота всех крутит. Хорошо еще, что ты морф: очень качественно твою шкуру порезали. Пришлось лечить кардинальными методами. На что поймали тебя?

— На безмозглость. Клиническую.

Он наконец оглядел себя, разом поняв причину некоторой скованности девушки, сидевшей рядом. Первозданную, так сказать, красоту тела взрослого мужчины-рыси прикрывали лишь брошенные на его бедра теплые куртки. Лер постарался, наверное.

— А Гуло не возвращался?

Ди усмехнулась в ответ. Вид у Валентина был совершенно потерянный, даже убитый. Сложно далось ему столкновение с сильным и осведомленным менталистом. Уж если их так потрепало…

— Не хочешь рассказывать? Зря: каждый кирпичик информации делает нашу башню чуть выше. Лер зачищает “хвосты”. Маячки охранного контура сработали: добрые и чуткие очень "друзья" пришли за тобой. Выручать, не иначе.

— А ты, птица, философ… Он пообещал ободрать с меня шкуру, если припрусь сюда с голым задом. Ты не могла бы…

Ди молча развернулась и быстро отошла за яркое пятно костра. Тут же из-за спины Валентина в контур защиты шагнул упомянутый Гуло. Ну как шагнул: — не было его только что здесь, и вот уже он, возвышается широкой тенью над съежившимся невольно Котом.

— Сколько их шло за тобой, помнишь? В Сумерках подцепил?

Лер брезгливо стряхивал с пальцев куски клубящейся Тьмы. Молча возникшая рядом с ним Ди кинула Валентину ворох одежды и села на корточки у костра, о чем-то напряженно раздумывая.

— Наверное, трое. Не пахнут, не мыслят, холодные. Трудно точнее сказать.

— Там были големы. Это паршиво: безмозглая нечисть меня совершенно не слышит. Одно хорошо: сумеречную живность мы знаем давно и во всех проявлениях. Представляешь, Ди, я даже вспомнил заклинание огненного меча. Со времен спарринг-тренировок в Артеке его не использовал.

Лер упал на иноковрик у костра и устало потянулся. Потом вдруг снова быстро сел, и развернувшись к Валентину спросил:

— Это то самое место? Ты ведь что-то понял и глупо молчишь?

Застегивавший молнию на штанах Кот вздрогнул и с шипением выдохнул. Натянул пушистую толстовку на мускулистое и волосатое тело, подхватил снова кружку. В тревожную эту ночь каждое их движение смотрелась, как часть мистического ритуала. Пламя костра, звезды и опасности, подступающие со всех сторон.

— Да. Я нашел их там, наверху. В кальдере, прямо на льду. Ниже по склону на север есть активная и горячая трещина… А понял… Да только теперь: ее тогда так же поймали, выудив морок из глубин памяти. — Он нервно сглотнул, кривя губы и съежился. — Знаете, вы бессмертные, странно живете. Так, будто для вас каждый день - жизнь, и она завтра закончится. А мы… Так, будто в запасе у нас вечный срок.

— Ты догадываешься, что могло привести ее сюда? Беременную тяжело, одну, скрыв от всех свой маршрут? — голос Лера звучал беспощадно.

— Откуда?! — Кот был потрясен, даже голос разом потерял, помолчал пару секунд и взяв себя в руки добавил: — мои догадки лишь крик души ослепленного горем мужчины. Нет доказательств. Совсем никаких.

— А ты покричи, Кот. Мы послушаем. Постарайся. — Ди тоже к нему развернулась, протягивая миску аппетитно пахнущего варева, вместе с ложкой.

Леру достался сам горячий котелок, а ей — глубокая крышка. Только теперь Кот вдруг понял, как мучительно, иссушающе голоден.

Быстро и молча насытившись он поставил миску на коврик и свой начал печальный рассказ.

О том, как это сложно: любить ту, кто заведомо тебя во всем превосходит. Дар, сила, вечность. Она взошла в его жизни как солнце. Линкс для нее был лишь коротким эпизодом. Лекарством от страшной болезни: — любви.

— Я не знал ничего о ее прошлом. Даже лет сколько ей. И не спрашивал, зачем? Жил одним днем, каждое утро благодаря Создателя за это счастье. А когда понял, что Валис беременна, чуть с ума не сошел. А она… молча плакала. И призналась однажды, что мечтала о детях, практически целую вечность, но... не моих. Вот такая история.

Это было понятно: у бессмертных-то пар дети рождались не часто, а уж у таких… Когда-то вообще единицы, истории их появления передавались из уст в уста, как легенды и мифы. На заре истории этого мира от таких пар рождались и бессмертные дети. Но чем дальше, тем реже. Последние все истории были о долгоживущих, но смертных героях. Для матери пережить собственных детей, оставаться моложе потомков, смотреть на их угасание, — мука. Настоящая пытка. Венди мысленно содрогнулась от нарисовавшейся в мыслях картины.

— Валис? А я все гадал… Надо же. Ди, ты помнишь, мы ведь с ней сталкивались однажды.

Да, мир бессмертных тесен, а уж морфов - и подавно. Конечно же, Венди помнила ту историю темную с девушкой-рысью и ведьмами. Дело было сложным и резонансным: в убийство светлого ведуна подозревалась его возлюбленная. Все улики были против бессмертной, но именно Инквизиция докопалась до истины, освободив из-под стражи Дозоров несчастную.

А еще, она помнила взгляд этой девушки. Когда вечным не хочется жить, это страшная мука, чудовищная. Все равно, что бескрылая бабочка или безногая лань.

— Помню. Получается: тот кто сюда ее заманил, тоже знал ее прошлое. Или…

— Есть масса других вариантов. Глупо даже гадать. — Лер задумчиво скреб пальцем высокую переносицу, отчего крупный горбоносый профиль его тени на коврике шевелился. Он так делал всегда, когда серьезное что-то задумывал. — Кот, послушай: есть простенький ритуал, которым Ди владеет практически в совершенстве. Если ты согласишься, она сможет увидеть в твоей памяти все события тех страшных дней. В деталях, видя происходящее твоими глазами, но с трезвым сознанием стороннего наблюдателя. Ты готов?

9. Открывая глаза

Совещание в кабинете главы региона было больше похоже на секретную церемонию тайного общества. Принесенные клятвы о неразглашении, мрачно мерцающий “допросник” одним видом своим заставлявший присутствующих или молчать или “говорить только правду”.

Сильные мира Камчатки тихо переговаривались, все больше осознавая масштабы происходящего бедствия. Речь давно уже шла не о какой-то там подпольной продаже запрещенных веществ и оружия, производимых вот здесь, на Камчатке. Нет.

На кон были поставлены жизни иных. Лучше - бессмертных. Еще лучше - великих. За ними охотились, как браконьеры за бесценными шкурками редких зверей на потеху красавицам.

Порочный круг: чтобы убить самых могущественных, нужно было купить запрещенное всеми оружие. Чтобы сделать его, нужна кровь бессмертных. В этой бессмысленной паутине могла погибнуть вся древняя цивилизация азеркинов, и присутствующие в кабинете Вуруса отчетливо это видели. Пока их спасало лишь то, что смертельных клинков было мало, и похоже, в отличие от легендарных артефактов древности, от применения их свойства терялись.

Смертельные, но одноразовые артефакты, как символ двадцать первого века. Но все, к сожалению, понимали: как только изготовители эту проблему решат, наступит всеобщий… (опуская нецензурную лексику) конец. И он уже близок.

— По какой-то причине противник с водой осторожен. Именно это и спасает нас от нападений, я думаю. Пока что. Я не обольщаюсь совсем, время работает против нас. — Виктор, патриарх клана косаток в выводах был разумен и в словах осторожен.

К его словам здесь привыкли прислушиваться, и Ладон невольно сравнивал Маргариту с отцом. Папина дочка. Они даже в мелочах были похожи. Привычка задумчиво закусывать уголок нижней губы, трогать левую мочку уха… Даже манера бросать быстрый взгляд из-под темных ресниц. Брат же ее был для них словно совсем посторонним: коренастый, среднего роста, с чертами лица очень резкими, даже хищными.

— Я вот чего не понимаю: — долго молчавший дракон наконец-то взял слово. — Мы имеем дело уже с обширной и многочисленной сектой реальных людей или противнику удается так мастерски всем пускать пыль в глаза?

Эта простая мысль вдруг всех огорошила. А ведь верно: при обилии вещественных доказательств, живых свидетелей до сих пор не было. А мертвый… видел лишь только двоих, если не брать в расчет тень дракона.

— Работа уж больно масштабная. Полное ощущение, что там работает не меньше нескольких сотен человек. Может, и тысячи.

— Когда мы столкнулись впервые недавно с результатом вашего производства, психотропными маго-наркотиками, тоже были уверены в этом. Потом, при расследовании дела об убийстве с использованием мины инферно, даже были задержаны люди. С десяток, не больше. Все они оказались банальнейшим образом зачарованы. Биороботы, если хотите, жертвы сильного менталиста. Никакая не секта. И все.

— Да у нас тут и народу-то столько нет! Скажете тоже, тысячи. На всем полуострове не наскрести столько идейных живых. — прокаркал согласно Старший Корвус в ответ.

— Значит, големы. И у нас вырисовывается своеобразный портрет: некто бессмертный, могущественный менталист, великий, поскольку имеет способности к управлению големами, в сговоре с женщиной - рыбой. И не кривитесь, Косаткины, вы млекопитающие, между прочим. Так вот, эта сладкая парочка организует все это прекрасное, с целью вернуть аспидного дракона в реальность. Зачем?

— Что? — сиплый голос Вуруса прозвучал, словно крик утопающего. Все оглянулись на губернатора. Он сидел, бледный смертельно, с очередным сломанным карандашом в толстых пальцах. И неверящим взглядом смотрел на Ладона. — Повторите.

— С какого вам места? Да, главных двое, опрошенный некромантом свидетель сказал, что они перед ним… совокуплялись, простите. И мой антипод, аспид. Я видел его здесь, в Сумерках, глубоко. Да вы же все знаете.

Губернатор порывисто встал, покачнувшись, уронил свой увесистый стул и бормоча извинения, быстро вышел за дверь.

Дракон с Клавдием обменялись красноречивыми взглядами, и титан выскользнул следом за ним.

***

— Продолжаешь жалеть себя?

Люся при первой возможности возвращалась сюда. В Сумерках время текло совершенно иначе. Пространство не подчинялось законам известной всем физики. Они договорились с Ильей: как только он чувствует ее слабость, сразу использует связь, возвращая назад. Они рисковали, но жизни детей, потерявшихся в Сумерках, стоила этого риска.

— Меня больше некому было жалеть! — голос мальчика, сидевшего на краю полуразрушенной сумеречной стены говорил ей: он плакал. И теперь тщательно это скрывает.

— Потому ты и решил стать таким же? — смысл слов сейчас был совершенно не важен.

Главное, что он жив. И вполне даже здоров. Это совсем не укладывалось в рамки того, что они знали о Сумерках. Дети должны уже были погибнуть, как минимум - выгореть, выпадая в реальность. А они… вполне себе благополучны. Надолго ли?

— Знаешь, у меня здесь появилась подруга. Девочка-рысь. Мы разговариваем по ночам.

— Она голем? — Люся знала прекрасно, о ком он. До сих пор Маруся никак не выходила с ней на контакт, ее можно было увидеть лишь в гулине сумерек, да следы говорили о том, что дочь Линкса жива.

— Ты что?! — Канин-младший даже к ней повернулся, и Лю с удовольствием убедилась: бледен, но упитан вполне и здоров. — Сама ты голем. Она очень живая и теплая. И умная, и меня понимает, хоть и девчонка.

Надо же. Эта малышка “его понимает”. Струна связи с Ильей натянулась. Он звал и настойчиво.

— Мне пора. Я вернусь, и ты расскажешь мне все подробно. Хорошо? Со мной не хочешь?

Мальчишка нахохлился, снова разворачиваясь к ней спиной. Не ответил, лишь сжал кулаки и тихонечко всхлипнул. Не хочет. Ну что же… уже одно то, что Маруся пришла к нему, не потерялась в бездонных глубинах магического измерения, не пропала, — внушало надежду.

Люся вздохнула, коснувшись угловатого его плеча и шагнула в реальность, упав в руки Корвуса.

10. Оглянись назад

— Все, все, Ди. Дыши. Мы закончили, слышишь?

С огромным трудом открывая глаза, сквозь ресницы увидела испуганное лицо Лера. Ради этого стоило падать в обмороки, хоть каждый час, даже семь дней в неделю. Каменный Гуло напуган. Он вздохнул облегченно, убирая с ее влажного лба непослушную прядь волос. Девушка вся была мокрая как лягушка.

Легкое дуновение бытовой магии, и сухое тепло обернуло ее как горячее банное полотенце. Забота. Такое приятное слово. Покосилась чуть ниже, обнаружив, что лежит у него на руках, а рядом, прислонившись к серому валуну замер Линкс.

“Он видел?” — нужно было понять, как вести себя с этим невольным свидетелем преступления.

“Я там много всего ему наговорил и поправил. Вспомнит увиденное, когда нам нужно будет. Но не сейчас. Ему придется все это в душе устаканить”. — Лер вдруг потянулся к эмоциям Ди, о чем-то своем размышляя, но не открывая ей бурный поток мутных мыслей. Да она и не лезла. Достаточно было своих на сегодня. — “Ветерок… и сама ты остынь. Помнишь, как часто все было совершенно не очевидно? Я снова не верю тому, что мы видели.”

Задумавшись на минуту, она согласилась. Что-то было не то в этом “Вурусе”. К величайшему сожалению, никаких следов уже не осталось, а в сознании Валентина виден был лишь отпечаток увиденного.

Они молча выпили остывающий чай. Неторопливый мысленный диалог инквизиторов Валентин не тревожил словами. И уже было начали устраиваться на ночевку, как на руке у него замерцал ярким светом тонкий прозрачный браслет. До этой минуты невидимый, сейчас он буквально пылал на запястье мужчины. Он смотрел на свою руку, явно не веря глазам своим. А потом прошептал, переведя ошарашенный взгляд почему-то на Венди:

— Это сигнал дома Урусовых. Там происходит… страшное. Что мне делать?

— Венди, выведи вектор портала на дом. Валентин, самому в пламя не лезть, вызвать Дозоры, вот жетон сбора наших, а дальше там по ситуации. И не смотри так на меня! Только ты понимаешь сейчас, что там происходит, и с системами дома знаком, как никто. Мы отсюда уйти совершенно не можем. Ты понял?

Ошарашенный все еще Валентин молча кивнул, вскакивая на ноги, взял из рук Лера круглую серебристую бляху вызова Инквизиции, рассеянно рассматривая артефакт. Ди едва встала, поддерживаемая Гуло за плечи. Сосредоточилась, и мысленно чертыхаясь на все сумеречные непогоды Камчатки задала максимальную из всех допустимых амплитуду погрешности. Сумерки снова штормило.

— Тебя может выкинуть метрах в тридцати. Постарайся со скалы в океан не свалиться, если вдруг что не так - падай рысью, так точно надежнее. Ты готов?

К такому готовым быть разве можно, скажите? Но первый шок от происходящего уже точно прошел. Линкс снова был воином, сосредоточенным перед прыжком. Искристый полог одноразового портала мигнул, и он шагнул туда, не оглядываясь и не прощаясь, лишь засунул за щеку себе артефакт вызова.

— А теперь спать, дорогая моя. И никаких возражений. Сегодня у нас… как обычно. В расписании ратные подвиги, спасение мира и полная жуть. Тебе нужно опять быть готовой. Иди сюда.

Лер растянулся у пламени, приглашая под бок к себе. Девушка прильнула послушно, как делала уже сотни раз, если ни тысячи, ни миллионы. Уложив голову Ди на плечо, осторожно коснулся губами белесой макушки. Секунду подумав, она обняла его необъятную грудь, и ногу закинула на мужское бедро, будто боясь, что сбежит, а она не заметит.

— Сказку мне расскажи. Ты умеешь.

Он тихо фыркнул ей в волосы. Волна мягкого тепла прокатилась пушистым прикосновением по спине девушки. Она замерла, прислушиваясь к ощущениям. Это было приятно, хотелось еще.

— Сказки люди рассказывают о нас, между прочим. Драконы там всякие, оборотни. А мы, Ветерок, с этим работаем. Может, ну его?

— Я не усну просто так. И заклинания не помогут. Давай, потрудись, добрый молодец — она устало зевнула и закинула ногу повыше.

Гуло вздохнул, погладив пальцами ее по плечу и задумался. Ди требовательно заерзала под его теплым боком.

— Жила-была девушка. Молоденькая и симпатичная. Самая обыкновенная, никакая не ведьма и даже не маг — его низкий голос, приправленный хриплым порыкиванием действовал на Венди сейчас, как ядреный афродизиак. — У нее даже слуха музыкального не было, представляешь?

— Бурная какая фантазия. Продолжай, мне нравится, — тихо ответила, утыкаясь носом в подмышку и нюхая.

Ей всегда очень нравился его запах. Даже потный и грязный он пах хвойным лесом и горячим песком.

— Но девушка эта умела рассказывать сказки. Такие чудесные, что даже звери и птицы собирались послушать ее каждый вечер на крыльцо маленькой лесной избушки.

— Заносит тебя.

— Профдеформация, да. Продолжаем. Однажды по узкой тропинке лесной, совершенно случайно, на лошади белой ехал местный король. Молодой и красивый.

— Роскошно. Чистое совпадение? Ты же не веришь в них! — Ди захихикала ему прямо в плечо.

Мужская рука неожиданно вдруг спустилась с плеча и уютно устроилась на бедре Венди. Это вызвало новую волну возбуждения, прокатившуюся жгучими искрами по хребту, обжигая и согревая. Низ живота потянуло, и она слегка выгнула спину навстречу руке.

— Ветерок, если ты в том же духе продолжишь, моя сказка закончится быстро и очень фривольно. А я рассказываю ее, чтобы кто-то уснул.

Ди покраснела, носом уткнувшись в его пушистую толстовку.

— Ты первый начал.

— Я и не спорю. Но сказка моя, а значит, творю, что хочу.

Рука медленно погладила бедро, и Венди отчетливо поняла, что ждет большего. Предвкушающе затаила дыхание, следя за передвижением этой горячей ладони. Грохот сердца в могучей груди все усиливался, мужское дыхание ускорялось.

— И что там король? — ей безумно нравилось все происходящее. Разгоревшийся этот огонь взаимного притяжения, будоражившие волны все возрастающего возбуждения.

— Король… — тихий шепот Лера прозвучал прямо над ухом, обжигая, и затуманивая сознание. — Да, король. Он был так очарован рассказчицей, что зайцев и белок раздвинув, сел слушать. До утра. А утром подумал немного, да и женился на девушке.

11. Допрыгались

Сидя в опустевшем кабинете главы региона дракон сомневался. Он категорически не любил это свое состояние, но с недавних пор предпочитал его перспективе сделать непоправимые глупости. Наделал уже. Хватит надолго расхлебывать.

Раненое сердце дракона под лопаткой тянуло и ныло, напоминая о безумии последних дней. Ему было больно. Отчаянно хотелось видеть ее, хоть краем глаза подглядывать. Просто быть рядом, тайно вдыхая пленительный запах этой восхитительной женщины, ему уже снившийся.

Горько и трудно принять и смириться с внезапным для вечного осознанием чистого проигрыша. В пух и прах проигрался дракон. Ему больше никто абсолютно не нужен. Все женщины этой вселенной погасли, как будто и не было их. Марго стала центром его древнего мира, смыслом жизни. Проклятие…

Встал потягиваясь. Древний хищник умел выжидать и терпеть. Он знал женщин и не было еще на пути его той, что хоть раз не сменила на милость свой гнев. Хотя… была ведь в его жизни красноволосая ведьма Наташа, ему наотрез отказавшая. Надо хоть камушек ей привезти не забыть для коллекции. Ладону стало вдруг не по себе: косатка тоже не раз уже перевернула вверх дном все законы его бытия. Ох, уж эти женщины…

Усилием воли остановил протянувшуюся через память длинную вереницу воспоминаний “о них”.

Бескрайнее поле памяти вечного было засеяно этими самыми воспоминаниями. И если позволить себе погрузиться в них… можно потерять еще целую кучу драгоценного времени. А его не было — как обычно. Самое недоступное сокровище этой вселенной — простой оборот планет вокруг звезд. День, ночь.

Так долго ожидаемый им звонок от Клавдия прозвучал неожиданно.

Интуиция быстро шепнула дракону совершенно нецензурных пару слов. Ничего абсолютно хорошего этот звонок ему не предвещал.

— Традиционно три новости: плохая, очень плохая и отвратительная, — голос Клавдия был так напряжен, словно он говорил сейчас стоя на краю скалы, под дулом пистолета, не меньше.

— У тебя свои какие-то традиции. Начинай с главного, — Ладон снова брякнулся в кресло, нашел глазами на столе карандаш и листок чистой бумаги. — Не тяни уже, что там у вас.

— У нас. Вурус убит.

— Так быстро… а ты там что делал, стесняюсь спросить? — Ладон снова был в ярости. Дрогнувшими пальцами вывел на листке цифру “один” и заключил ее в круг.

Их опять обыграли? Так просто и так элегантно. Пока группа вся бегает по горам или просиживает штаны в кабинетах, противник поставил им шах и наверное, — мат.

— Это не все еще радости на нашем маленьком празднике. Ольгу увезли в городскую больницу, она в коме. Кстати меня в самый неподходящий момент вызвали срочно к Сэму. Догадываешься, чем все дело закончилось?

— “Пустышка”. Особисты уже в курсе? Погоди, а третья волшебная новость?

Цифра “два” получилась кривой и косой. В круг не вписывалась совершенно, нагло высунув хвост из фигуры. Яги грязные краше той двойки.

— Особый отдел просто в диком восторге. Секретаря твоего чуть не повязали, насколько я в курсе. И последняя новость сегодня: судя по всему, Валентин стал свидетелем покушения. Он ранен очень тяжело, тоже в коме. Его забрали в военный госпиталь. Я еду сейчас вызволять из-под ареста твою даму сердца. Говорят, только она сможет вытащить Линкса. Не хочешь присоединиться? Освободить ее, так сказать, с мечом наперевес.

Ладон поморщился, выводя число “три” на листочке. Солидная, твердая тройка смотрелась внушительно. Нет, предложение было заманчивым, и живое воображение древнего нарисовало картину весьма романтичную. Но…

К делам это не имело ни малейшего отношения. Клавдий с освобождением Оркиной справится сам и прекрасно. Ладон же отлично понимал: его место сейчас в доме Вурусов. Сотни лет работы сиятельным инквизитором обострило интуицию дракона, сделав ее настоящим оружием. И ей он доверял.

— Привет ей можешь не передавать. Боюсь, не обрадуется. Если нужна будет моя помощь, зови. Я на место.

Клавдий минуту помолчал, словно раздумывая над ответом, и выдал:

— Люся с вороном, кстати, уже работают на происшествии. А старшие наши ребятки на связь пока не выходили. Причем, Валентина в дом губернатора порталом могла отправить только Ди, — и после секундного, выразительного очень молчания, похожего на театральную паузу, внятно добавил: — ты только не вздумай спасать их лететь, Ладон, понял?

Заботливый папочка Кла. Дракон понимал его: за одиннадцать тысяч километров отсюда любимая женщина вот-вот родит, младшая дочь отбилась от рук совершенно, а его самого, многие годы спокойно сидевшего в кресле начальственного аналитика, волей вершителей судеб выкинуло в этот бурлящий камчатский котел.

Для оперативной работы нужна еще и привычка. Это как спорт: ушел из большого и все, никаких больше рекордов. Безумный темп жизни их группы разрушал Клавдия. Да, бессмертного, но врастающего в размеренную и сытую столичную жизнь, как прибрежный камень врастает в песок.

— Есть, так точно, сиятельный Клавдий. Разрешите лететь?

Тяжкий вздох, и титан отключился. Что скажешь тут? Допрыгались они все и добегались.

Люся с Ильей действительно уже были на месте. Сосредоточенные и очень серьезные. Девушка бросила быстрый взгляд на Ладона, выходившего на нее из стены, оглянулась на Корвуса, обменявшись весьма выразительными с ним взглядами и поманила дракона на выход. Молча.

Надо бы их включать уже в ментальный круг группы, подумалось запоздало. Неудобно словами уже разговаривать, а ребятки сработались. И… во всех отношениях, право жа.
В руках Люси, вышедшей на крыльцо оказалась... записка.

На маленьком обрывке бумаги химическим карандашом было выведено рукой Клавдия одно только слово: “Имморталис”.
Дракон чуть не сел прямо на ступеньки. К слову сказать, во всем этом мире только у Клавдия был такой дар: распознавать бессмертных прижизненно. Значит…

— Людмила, где тело? — спросил громко и уверенно, даже слишком.

— В морге, конечно. Похороны послезавтра, сейчас решается вопрос об… официальной версии произошедшего, как я понимаю.

12. Только вперед

Осеннее тусклое утро настало. На Камчатке осень — самое быстрое время года проходящее молниеносно, несущее бури, шторма и дожди. А еще - ледяные туманы, когда трудно определить, где вода под ногами, где в воздухе, а где — высоко над головой, в облаках.

Утро сегодня было именно таким. Моросящий дождь стал густым непроходимым туманом, когда не было видно пальцев вытянутой руки. Согревающий купол надежно прикрывал их ночевку не только от големов но и от всех видов осадков, холода и ветров, работая лучше палатки, но даже надежный его плотный полог не был препятствием для невозможного камчатского тумана.

Лер не спал. Вчерашнее происшествие выбило из колеи даже его. Думать о Ди не хотелось. Надеяться на то, что она станет другой было действительно глупо. Ему не стоило даже пытаться. Пусть останется все, как есть. Они соратники, друзья, коллеги. Все остальное для Венди неважно. А он… просто попробует выжить. Тогда, когда принимались решения никто не тянул Гуло за руки, верно? Венди его даже не просила. Тихонечко умирала и все.

А сейчас она спит, свернувшись сиротливым клубочком. И вся вина ее только в том, что не знает ее маленькое птичье сердечко, что такое большая любовь.

Видела со стороны, наблюдала, с академическим интересом ученого-естествоиспытателя. Как за брачными танцами птиц или рыбок аквариумных в тесной банке. И только. Наверное.

Вспоминались некстати опять их все поцелуи и прикосновения. А ведь он там был не один. В этих маленьких соприкосновениях чувств морфы врать не умеют, не люди. Выходит… Да.

Она прячется от себя. Неумело, как может. Потому, что напугана и раздавлена новыми ощущениями, которые делают ее совершенно беспомощной перед ним. Испуганная бурными чувствами птичка тщательно строит защитную стену. Ограду, за которой не страшно, высокий забор.

Так ведь и сказала: — “Боюсь себя потерять”. А он и не понял, эгоистично ее слова расценив, как обычно. Идиот.

Стараясь ее не будить поставил на неугасимый магический огонек котелок. Сейчас он сварит кофе, наколдует овсянку с сушеными фруктами и сгущенокой. Все, как она любит. И разбудит свою пугливую птицу легким прикосновением губ.

За давностью прожитым ими с Венди лет, Лер совершенно забыл: даже бессмертные и могущественные девушки в душе просто пугливые девочки. И их первый мужчина не просто проводник в новый, чувственный мир, он их главный учитель. Остающийся в женской памяти вечно, до самого последнего вздоха.

Потому, что именно в этих руках рождается новая женщина.

Он так задумался, что и не заметил, как Венди проснулась и лежала теперь на спине, смотря на него очень внимательно.

Мысли и чувства закрыла, один только взгляд. В ответ на который хотелось теперь подхватить ее на руки и унести на край света, на самый таинственный из островов. Чтобы там их никто не достал, не дотянулся.

— Нам пора? — ее тихий голос безжалостно выдернул Лера из мыслей.

— Я сначала тебя накормлю. И обсудим внимательно планы. Вчера ничего не успели, а надо-бы дух перевести и трезво проанализировать происходящее.

Венди медленно села, подтягивая колени к груди, и трогая волосы. Снова пакля на голове. Ей все-таки надо будет побриться налысо как-нибудь. Благо, в двадцать первом веке за это не жгут на кострах и не упекают в психушку.

— Новости есть? — спросила, стараясь не злиться. Глупо все вышло вчера, невозможно, и ей было стыдно. — Тебе не звонили?

— Я сам тебя переплету сейчас, не психуй, — проводив взглядом ее тонкую руку, дергавшую запутанные белые пряди, добавил: — и не вздумай постричься. Мужская аудитория не оценит. В Сумерках шторм, связи нет. Вообще никакой. Все, как обычно.

Да уж. Практически каждая оперативная операция сопровождается катаклизмами. Как будто нарочно, для испытания силы духа и дара иных посмевших счесть себя могущественными и великими.

Они быстро позавтракали, мысленно обсудив все увиденное вчера и прочувствованное.

Гуло все верно предположил: вокруг плато Плоского Толбачика был заложен большой ритуал. Венди обнаружила еще несколько знаковых захоронений, и все они, — без следов чувств, эмоций и разума. Пустыня. Даже звери ее обходили.

Похоже, подтверждались их худшие опасения: над подготовкой очень скорого мега-процесса работали големы. Существа неразумные и опасные для кукловода. Даже мухами он мог управлять, но не мертвыми тенями, вечными “жителями” глубоких Сумерек.

Как противнику удалось их подчинить? Почему эта безмозглая нечисть верно служат ему?

Собирались, сосредоточенно размышляя. Единственным и логичным выходом для них сейчас было путешествие к центру предполагаемого ритуала. Именно там была смертельно ранена Линкс Валентина. Там умер их новорожденный сын. И лучи, проведенные от захоронений сходились примерно в одной точке, все там же.

А значит… нужно было идти, так привычно рискуя.

Можно было дождаться Дозоров. Или подкрепления Инквизиции, да и пара членов их группы совсем бы не помешала. Но шторм в Сумерках делал все эти перспективы размытыми. Некого было ждать, да и некогда. Интуиция этих великих кричала: медлить больше нельзя! Ни минуты. Тучи сгущались над миром, неспроста вихри Сумерек теперь бесновались, как самые жуткие монстры из детских кошмаров.

Только вперед.

Это сказать было просто. А на деле, карабканье по крутым каменным склонам в обличии обыкновенного человека и без порталов, — очень так себе удовольствие. Совершенно невдохновляющее, между прочим.

Пришлось вспомнить “альпийские” навыки. Им было что вспомнить.

Хорошо еще, что предусмотрительный Гуло взял с собой и веревки и карабины. Ведомый все той же предусмотрительностью, он наотрез запретил и себе и нервно хныкающий с утра Ди все попытки морфировать.

Ей снова пришлось согласиться. Как этот мужчина сам не звереет от собственной правильности и этой самой предусмотрительности бесконечной? Зануда кошмарная.

А потом начался ледник, огромный и весь будто пропитанный темной силой. Приходилось ползти по нему, постоянно обновляя защиту, скрипя зубами, молча, стараясь даже мысленно не разговаривать лишний раз.