По ту сторону свободы.

Глава 1.

Комната пахла кокосовым маслом и мятным лаком для волос. Розовое золото заката сочилось сквозь приоткрытое окно, ложась мягкими мазками на полосатое покрывало, книги у изножья кровати и босые ноги Лив, выглядывающие из-под мятой футболки. На полу — платья, разбросанные, словно после бури. Вся эта лёгкая небрежность будто задержала дыхание, ожидая вечернего поворота.

— Ты не наденешь вот это? — Мар подцепила бретельку чёрного платья с блёстками, держа его на вытянутой руке.

— Нет. Я в нём будто в вакуумной упаковке. Так обтягивает.. Хочу выглядеть живой, а не как перезрелый баклажан, — Лив кривовато усмехнулась, рассматривая своё отражение в зеркале. Она медленно поджимала губы, будто пробуя себя на вкус.

— А я как раз хочу — выжаться. Насухо. — Мар прыснула духами на шею. В воздухе поплыл сладкий шлейф с нотками грейпфрута и чего-то острого, дерзкого.

— Мы же идём на сальсу, Лив. Там все такие... настоящие. Горячие. Не то что мы сейчас — два полупрозрачных привидения, умершие от переохлаждения. - Мар скривила гримасу, изображая окочаневшего призрака, - Нам нужна встряска.

— Мне бы хватило сна. И недельки на Бали, без вай-фая и мыслей, — пробормотала Лив, опуская глаза.

Мар скрестила руки на груди, уставилась на подругу:

— Не в этот раз. Я не позволю тебе снова застрять в своей коробке. Сегодня пятница, и ты не будешь киснуть в четырёх стенах, ясно тебе?

Лив опустилась на край кровати. Провела пальцами по щиколотке, будто проверяя — всё ли она ещё чувствует. В зеркале её лицо будто сдулось — осталось только усталое, прозрачное отражение глаз. Они смотрели сквозь комнату, сквозь себя.

Молчание повисло между ними, тёплое, липкое. Потом Лив выдохнула:

— Я видела его сегодня.

— Что? Где? — Мар резко обернулась, и платье затрепетало в её руке, шелестя пайетками.

— В магазине. С девушкой. Они выбирали пасту. Он теперь ест пасту с ней.

Сказано это было почти шёпотом. Без злости. Без надрыва. Просто — как факт, поданный чужим голосом.

— Дай угадаю - в тех серых штанах? — тихо спросила Мар. — В тех, что ты ему подарила?

— Угу. И в той рубашке. — Лив сглотнула. — Я даже улыбнулась ему. Он... не заметил.

— Твою мать, — Мар опустилась рядом, платье скользнуло с её колен. — Почему ты сразу не сказала?

— Потому что не хочу быть той, кто всё ещё говорит о нём. Кому всё ещё больно. Он ведь ушёл, а я как будто осталась там — в дне до этого.

Мар не ответила. Взяла щётку и, медленно, почти ритуально, провела ею по волосам Лив. Раз. Ещё раз. Ещё. Тонкие звуки щетины сквозь пряди заполнили комнату.

— Ты имеешь право говорить о нём, — наконец произнесла она. — Два года, Лив. Это не просто парень. Это целый кусок жизни. Такие вещи не исчезают по щелчку. Особенно после... такой концовки.

— Я думала, измена — это как удар. А оказалось — как пустота. Словно.. Весь воздух куда-то исчез в один миг, и нечем дышать.. Некуда падать.. Так и висишь, в поисках точки опоры. — Лив прикрыла глаза. — Будто я стояла у двери, стучала, просила, кричала... а он просто стоял там, за ней, слышал всё это и не открыл.

— Потому что он мудак, — твёрдо сказала Мар.

— Нет. Он был добрым. Просто... не "тем самым". Говорят, что наше от нас никуда не уйдёт. Значит он не был моим.. Не захотел им стать.

Мар обняла её, прижалась щекой к её плечу. А потом резко поднялась и хлопнула в ладоши:

— Всё! Надевай зелёное. В нём ты словно лес после дождя — свежая, яркая, загадочная и немного дикая.

— Это ужасно поэтично, — Лив чуть приподняла бровь, но уголки губ дрогнули.

— Это ужасно правда. А я буду в красном. Мы — скиттлс. Ты зелёная, я красная. И мы с тобой такие... С кислинкой! Понимаешь, о чем я, да? Главное — не тормози.

Лив тихо засмеялась — коротко, но с дыханием. Впервые за вечер.

— Ладно. Вытащи меня из моей головы, пока я опять туда не провалилась.

Мар подмигнула и выскользнула из комнаты.
Лив осталась в лёгкой полутьме. За окном небо горело лососевым светом. В комнате ещё пахло её духами, в которых было слишком много лета для одного человека.
Она посмотрела на зелёное платье. Потом — в зеркало. Потом — на небо.
Вечер только начинался.
И может быть, с ним — что-то ещё.

***

Маленький зал сиял тёплым светом. Красные лампы отражались в бокалах с вином, на лакированных туфлях, в смеющихся глазах. Латиноамериканская музыка, полная жизни, пульсировала в воздухе, цеплялась за кожу, звала двигаться. Запах апельсинового ликёра, пота и пряного парфюма кружил голову, обещая что-то дикое.

Мар смеялась, еë глаза блестели.
— Он симпатичный! — шепнула она Лив на ухо. — И танцует не как мешок с картошкой. Обязана выяснить, не женат ли.

— Исключительно в исследовательских целях, — кивнула Лив, пряча улыбку.

Обе рассмеялись. Мужчина в чёрной рубашке, за которым Мар следила минут десять, подошёл и протянул ей руку. Мар обернулась:
— Не скучай без меня. Ты выглядишь сногсшибательно — через пять минут за тобой выстроится очередь.

— Если только в бар, — отозвалась Лив, и её губы дрогнули в лёгкой, тёплой улыбке.

Они разошлись. Мар закружилась в танце — ярко, горячо, будто сальса текла в её венах. Лив осталась у столика, сделала глоток вина. Ритм звенел, пары двигались, смеялись, иногда сбивались и обнимались, словно только этого и ждали.

Она смотрела, как тела переплетаются — у кого-то грациозно, у кого-то забавно. Все были здесь, в моменте, живые. Это грело. Лив провела пальцем по краю бокала, и на миг вспомнила, как "он" держал её руку в похожем шуме — давно, словно в другой жизни. Сердце кольнуло, но слабее, чем утром.

Музыка стихла, зал зааплодировал. Мар вернулась, щёки алые, волосы взъерошены, глаза горят.
— Ну как? — Лив протянула ей бокал.

— Женат, конечно же, — Мар усмехнулась, допив свой коктейль залпом. — Но слушай… — Она подалась ближе, голос стал тише. — Видишь ту пару? У стены. Он в сером, она в золотистом платье.

Глава 2.

Тишина галереи была особенной — густой, точно лак на старинном холсте. Она не пугала, а словно укутывала в себя, оставляя Лив наедине с дыханием веков, застывшим в красках и трещинах полотен.
Она сидела на низкой табуретке, склонившись над работой. Свет настольной лампы отсекал остальной мир, вырезая только её, картину и тонкую кисть, которой она еле заметными мазками возвращала жизни выцветшую грань чьего-то взгляда. Глаза на портрете были женские, печальные, полные чего-то, укрытого временем. Она почти слышала, как эта женщина из XVIII века шепчет сквозь холст.

Реставрация была для Лив не просто профессией — это было что-то интимное, едва ли не сакральное. Она не просто чинила картины. Она разговаривала с ними.

Лив снова наклонилась ближе. Аккуратно. Почти не дыша.
Вот тут — мазок чуть сместился. И здесь — линия поехала. Ближе к раме — старый лак пожелтел сильнее, чем на остальной части холста.Она аккуратно прошлась кисточкой, растушёвывая границу. Пальцы уже ныли, но она старалась не обращать внимания. Завтра с утра эта картина должна быть на стене. И не просто висеть — а выглядеть так, словно её только вчера закончили. Никаких намёков на реставрацию. Никаких следов времени.

Она поправила за ухо прядь волос, нащупала взглядом часы. Без малого одиннадцать.
— Ну да, классика, — пробормотала она. — «Уйду пораньше», ага.

Картина наконец была готова. Она поставила кисточку в баночку, встала, немного потянулась и подошла к стенду. Осторожно, обеими руками, взяла холст и повесила его на заранее подготовленные крепления. Отошла на пару шагов, прищурилась, глядя на результат.

И тут зазвучали отчётливые шаги.

Лив вздрогнула. Обернулась. В зале было темно, только дежурный свет едва подсвечивал дальние стены.

— Простите, мы закрыты, — сказала она вслух, привычным тоном. Но уже секунду спустя нахмурилась.
Дверь она точно закрывала. Помнила щелчок замка.

Шаги не прекратились.— Если вы ищете туалет, — добавила она, уже поворачиваясь в сторону звука, — он двумя этажами выше.

Фигура появилась из-за колонны, неторопливо. Лив вскинула брови. Узнала. И удивлённо выдохнула.

— …Ты?

Он остановился метрах в трёх от неё и склонил голову чуть набок.
— Приятно быть узнанным. Хотя, признаюсь, я надеялся на немного более восторженную реакцию.

Лив уставилась на него, чувствуя, как внутри всё чуть сжалось. Это был он, тот самый, вступившийся за неё на вечеринке. Из той слегка неловкой, едва странной встречи. Она не знала, кто он. Но его лицо отпечаталось в памяти крепче, чем некоторые имена.

— А ты, случайно, не умеешь проходить сквозь стены? — медленно спросила она. — Дверь я закрывала.

Он пожал плечами.
— Видимо, тебе попалась дверь с функцией «привет незнакомцам». Очень удобная штука.

Лив немного растерялась. Он говорил спокойно, но в голосе была эта нотка — лёгкой дерзости, едва флирта. И какая-то абсолютная, раздражающе уверенная в себе интонация.

— Так, стоп. — Она прищурилась. — А ты вообще чего здесь забыл?

Он сделал шаг ближе, всё ещё не переходя границу «слишком близко», но и не торопясь держаться подальше.

— Скучал, — ответил он, как будто это был самый логичный вариант. — Думал, вдруг увижу знакомое лицо среди холстов.

Она фыркнула.
— Романтично. Только ты опоздал часа на три. И выставка вообще-то завтра.

— Я не очень пунктуальный. — Он снова слегка улыбнулся. — Но разве не приятно, когда тебя кто-то находит вот так — ночью, на работе, уставшую, но такую красивую?

Лив закатила глаза.
— Ты просто вломился в галерею. Это не романтика, это статья.

— Ну тогда хотя бы предложи экскурсию, чтобы уравновесить карму.

Она вздохнула, покачала головой и, всё ещё немного ошеломлённая, прошла мимо него к стойке, чтобы выключить лампу.

— Сначала — имя, — сказала она, не глядя.

— А если я назовусь Альфредом, ты поверишь?

— Нет.

— Тогда остаётся быть просто «тем красавчиком, поклонником сальсы».

Она усмехнулась.
— Отлично. Будешь номером в списке. У меня таких уже… двое.

Он рассмеялся. И в этом смехе не было ни капли напряжения. Только что-то простое, едва ли домашнее.
Она на секунду замерла. Почему-то именно это сбило её больше всего.

— Слушай, — вдруг сказал он, немного сменив интонацию. — На самом деле, я здесь не из-за тебя.

Лив остановилась на полпути к выходу.

— …Да? — чуть натянуто.

Он усмехнулся, словно уловив её реакцию.

— Ну, я имею в виду, я на самом деле удивлён, что встретил тебя. Приятно удивлён, — добавил он, чуть наклонив голову. — Но я пришёл по делу. Нашёл у себя пару старых работ, которые, подумал, могут заинтересовать вашу галерею. Решил подарить городу. Редкие штуки. Местами даже… давно забытые.

— Подарить? — Она прищурилась. — Ты так просто даришь дорогие картины?

Он пожал плечами, как будто речь шла не о картинах, а о старых открытках.

— Иногда приятно отпускать. Особенно, если вещь долгое время пылилась в доме. Искусство создано, чтобы ним восхищались.

Лив задумалась. В его голосе что-то изменилось. Тон стал чуть тише, словно в этих словах пряталась не только щедрость, но и что-то ускользающее.

— Хочешь посмотреть? — спросил он вдруг. — Они в машине. Я могу принести пару прямо сейчас.

И, не дожидаясь её ответа, направился к выходу. Лив стояла на месте. Мягко хлопнула дверь. Он ушёл.

Прошло около пяти минут. Она уже начала думать, что он исчез, как и появился — внезапно и без объяснений — когда дверь снова открылась. В руках он нёс длинный, обёрнутый в плотную ткань и аккуратно перевязанный ремнями свёрток.

Переместил его на ближайший стол и медленно снял крепления.

— Вот, — произнёс он. — Первая.

Лив подошла ближе — и затаила дыхание. Свет от лампы упал прямо на холст. Работа была безумно знакомой. Она видела её в каталоге лет пять назад, когда писала статью про утерянные полотна XIX века.

Глава 3.

Лив тихо закрыла дверь галереи, ещё раз проверила, что все окна заперты, и, чуть задержавшись, поставила здание на сигнализацию. Щелчок электроники прозвучал в пустом помещении — теперь она спокойно могла идти домой.

Выйдя на улицу, она глубоко вздохнула, и прохладный вечерний воздух сразу ударил в лицо. Легкий ветер осторожно подхватил её волосы, сбивая пряди. Лив отмахнулась, и мысленно выругалась — она опять забыла заранее позаботиться о трансфере. Её машина в ремонте и она никак не привыкнет к новой рутине.

Лив достала телефон и попыталась вызвать такси. Экран моргал, сообщая о сорока минутах ожидания. «Черт», — подумала Лив. Дом всего в двадцати минутах пешком, а ждать — около часа, а то и дольше. «Лучше идти. Пусть и поздно, но хоть не буду торчать тут одна на холоде.»

Она двинулась вперёд по тротуару и её быстрые шаги звонко отражались от фасадов домов. Сырость проникала глубоко, заставляя дрожать под тонкой курткой.

Ветер усилился. С неба медленно посыпались первые капли дождя — тонкие, острые, как иглы. Лив почувствовала, как они разбиваются о лицо и стекают по щекам. По спине пробежало тёплое чувство жалости к себе — стоило всë же дождаться такси. Но сейчас уже поздно, и завтра будет длинный день, так что лучше просто ускорить шаг.

Где-то за углом раздался тихий шорох — листья, ветер или чьи-то шаги? Лив обернулась — никого. Только пустота, размытая тёмными силуэтами деревьев.

— Наверное, показалось, — прошептала она. — Усталость... голова гудит...

Но ветер, словно подтверждая тревогу, подул сильнее, унося с собой остатки спокойствия. Пряди волос налетали на лицо, липли мокрыми полосами к коже.

Боковым зрением Лив заметила какую-то тень. Она показались слишком резкой на фоне блёклого света фонарей. Она напряглась, сердце забилось чаще. Ей предстояло пройти через парк — короткий путь домой, но сейчас он казался пугающе пустым и враждебным.

— Да уж, даже моя тень пытается меня напугать, — попыталась пошутить Лив, но смех выдался слишком натянутым, не способным развеять нервозность.

Лив остановилась на краю парка, ругая себя за забывчивость:

— Если бы кто-то, вроде меня, не забыл , что у неё нет карманного телепорта — я уже была бы дома, в тепле. Радует, что хотя бы дождь быстро закончился...

Лив резко прервала поток самоиронии. За еë спиной теперь уже отчётливо послышались шаги — они стали тяжелее, увереннее, и теперь она уже не могла списать их на ветер или случайные звуки.

Она медленно опустила руку в карман и нащупала ключи. Сжимая их, будто это был её единственный щит, Лив мысленно перебирала варианты. «Что если я просто побегу?» — мелькнула мысль, но ноги будто приросли к асфальту. «Нет, лучше спрятаться? Или может стоит закричать?»

Она глубоко вздохнула и онемевшими от холода пальцами сжала ключи сильнее,пытаясь унять дрожь... Её тело рвалось к движению, но разум твердил: «Пока не оборачивайся... возможно, всё это лишь игра моего воображения», — пыталась убедить себя Лив.

— Стой на месте. — Раздался знакомый голос, но в новой, незнакомой манере. Сейчас он был тихим и хрипловатым.

Лив вздрогнула, отступив на шаг, глаза расширились. «Снова он? Что он здесь делает посреди ночи?» Это не укладывалось в голове.

Мужчина стоял между ней и темным входом в парк, его лицо было серьезным, но в глазах мелькала едва заметная искра интереса.

— Это теперь твой стиль? Выскакивать из темноты? — Лив качнула головой, сердце стучало в горле.

— Не кричи. Во-первых, это бессмысленно. Во-вторых, я тебе не враг. — голос звучал тихо, но убедительно.

— Это такое завершение интересного знакомства? — все ещё дрожащим голосом прошептала Лив, — Ты решил приправить впечатления адреналином? Зачем так пугать?

Мужчина слегка наклонил голову набок, усмехаясь мягко, но не сокращая дистанцию:
— Ты думаешь, что я просто подкрался поиграть в страшилки? Интересно...

— Это ненормально... я не понимаю! — Лив нервно замялась, глядя на тёмный переулок. — Эта шутка выходит за рамки... — Её взгляд метался, не веря происходящему.

В этот момент за её спиной вновь послышался шорох, и голос мужчины ожесточился:
— Тише. Не оборачивайся. Просто поверь мне — там есть нечто, что может подпортить нашу непринуждённую беседу. — Мужчина словно резал взглядом тьму позади Лив, и словно намеренно произнёс ещё жёстче. — И лучше бы этому оставаться на месте, а еще лучше — убраться куда подальше, если этот кто-то не обладает сильно выраженными суицидальными наклонностями.

— Серьёзно? И это должно меня успокоить? — Лив фыркнула, но руки дрожали.

Тем временам мужчина сделал уверенный шаг в сторону, словно встав между Лив и чем-то, остающимся в густой тени зарослей высокого кустарника. Его голос стал чуть строже, но тон был пугающе будничным:

— Я не обязан всё объяснять, но я просто не хочу, чтобы ты умерла сегодня.

Лив охрипла. Её грудь сжалась, и каждое слово давалось с трудом:

— У... умерла? Ты сейчас серьёзно? Нет... Ты шутишь, да? Это бред! — Лив качнула головой, шагнув назад, но глаза цеплялись за его лицо.

Мужчина коротко выдохнул, словно со злостью, его плечи дрогнули от подавленной раздражённости:

— Вот дерьмо...

Он отвёл взгляд в сторону, слегка подняв подбородок, словно прислушиваясь к чему-то невидимому. Затем снова взглянул на Лив:

— Слушай. Сейчас важно только одно — не задавай лишних вопросов и сделай, как я скажу.

— Кто ты такой, чтобы мне указывать? — Лив отступила, сжимая ключи ещё сильнее, голос дрогнул, но глаза горели. Она попыталась пройти вперёд, но мужчина не сдвинулся с места, преграждая вход в парк.

В тот же миг раздался резкий металлический звук, словно что-то упало, там, в гуще деревьев. Мужчина мгновенно напрягся, его взгляд стал острым, даже хищным. Он быстро повернул голову в сторону звука, но тут же снова сосредоточился на Лив, его рука на мгновение дёрнулась, словно он хотел схватить её за запястье, но передумал. Вместо этого сунул руки в карманы.

Глава 4.

Машина Дориана скользила по мокрым улицам, фары выхватывали из темноты блестящий асфальт и редкие силуэты фонарей. Лив сидела, прижавшись к дверце. Ей всё никак не удавалось успокоится, в памяти снова и снова всплывала картина — загадочный силуэт в кустах — высокий, неподвижный, угрожающий. Она украдкой взглянула на Дориана. Его профиль был резким, выхваченным из темноты редкими вспышками света, а глаза... слишком глубокие, почти нечеловеческие. Лив сглотнула, отгоняя тревожные мысли.

— Ты обещал рассказать, — тихо сказала Лив, голос дрожал, но она старалась держать себя в руках. — Что это было? Там, в парке. Кто... или что за мной следило? И почему ты так спокоен, будто для тебя это обычный вечер?

Дориан не ответил сразу. Его пальцы слегка постукивали по рулю, глаза внимательно следили за дорогой. Потом он резко повернулся к ней, и его взгляд — тёмный, обволакивающий — заставил её пропустить вдох. Уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке, но она не успокаивала.

— Лив, — сказал он, и её имя в его голосе прозвучало как прикосновение, мягкое, но с ощутимой тяжестью. — Если я скажу правду сейчас, ты захочешь выпрыгнуть из машины. Но я не лгу: ты в опасности. Тот, кто был в парке, не исчез.

Лив нахмурилась, в груди закрутилось раздражение. Она выпрямилась, повернувшись к нему.

— Серьёзно? Ты вытаскиваешь меня из тёмного парка, говоришь про смерть, а теперь играешь в загадки? Я хочу знать, что происходит!

Дориан бросил на неё короткий взгляд, его глаза сузились, как будто он взвешивал, сколько можно открыть.

— Лив, это не игра. Тот, кто был в парке... Если ты вернёшься домой сегодня, я не могу гарантировать, что он не заявится к тебе. Я не думаю, что ты будешь рада этому визиту.

Она застыла, пульс застучал в ушах.

— Ты хочешь сказать... он знает, где я живу?

Дориан сжал руль сильнее.

— Возможно. Но даже если пока нет, то ему не составит труда тебя выследить. И мне будет спокойнее, если ты проведёшь эту ночь не одна. У меня. Обещаю, приставать не буду.

Лив замерла, слова застряли в горле. Она смотрела на него, пытаясь понять: забота или ловушка? Его улыбка была обаятельной, но в ней скользило что-то хищное. Мысль о Мар мелькнула в голове: Она бы сказала: «Не садись в тачку к незнакомцам!» Но Мар не видела силуэт в кустах. Не слышала шагов преследователя за своей спиной.

— У тебя? — выдохнула Лив. — Ты серьёзно? Я знаю тебя два дня, а ты зовёшь меня к себе, как будто... — она осеклась, чувствуя, как горят щёки. — Это безумие.

Он усмехнулся вслух:

— Безумие — это идти домой, когда кто-то ждёт тебя в темноте. — Он наклонился чуть ближе, голос стал ниже. — Знаю, звучит как худший сценарий. Но поверь, я не тот, кого тебе стоит бояться. Не сейчас уж точно. И я не оставлю тебя одну, пока не буду уверен, что ты в безопасности. Я объясню тебе причины моей внезапной заботы позже. А пока, чтобы ты не думала, что я маньяк, — он кивнул на её карман, — держи свои ключи наготове. Если что, бей в глаз.

Лив фыркнула, но напряжение чуть спало. Она откинулась на сиденье, глядя в окно. Дождь барабанил по стеклу, размазывая огни города. Мысль о возвращении домой пугала — не только из-за силуэта, но и из-за пустоты, которая ждала её там. А Дориан… он был загадкой, но пока не дал повода не доверять.

— И что, — медленно сказала она, — я еду к тебе, и ты расскажешь всё? Про парк, про того… кто там был?

— Всё, — подтвердил он, голос стал тише. — Но тебе придётся быть готовой услышать то, что тебе может не понравиться.

Лив сглотнула, мурашки пробежали по спине. Его тон — тяжёлый, почти древний — намекал на что-то, чего она не могла уловить. Она хотела спросить ещё, но машина свернула на узкую дорогу, и впереди показался дом.

Особняк Дориана вырисовывался в темноте, словно мираж. Не громоздкий, скорее сдержанно элегантный — стеклянные окна отражали лунный свет, стены из светлого камня казались тёплыми даже будучи мокрыми после дождя . Высокие двери из тёмного дерева, окружённые аккуратными кустами, а внутри горел мягкий свет, лившийся через окна, — не холодный, а золотистый, обещающий тепло. Но что-то в этом доме — может, слишком идеальная симметрия или неестественная тишина — намекало на тайну, спрятанную за фасадом.

Дориан припарковался у входа, заглушил двигатель. Лив смотрела на дом, не двигаясь.

— Не похоже на логово маньяка, — пробормотала она, пытаясь скрыть нервозность.

— Не то, что ты ожидала? — усмехнулся Дориан.

— Не знаю, чего я ожидала, — призналась она. — Может, подвал с цепями?

Он рассмеялся — коротко, но искренне.

— Цепи в гараже, не переживай. Пошли.

Он вышел, обошёл машину и открыл её дверцу. Лив глубоко вдохнула, и послушно протянула ему руку. Дориан повёл её к дверям, его рука слегка коснулась её спины.

В холле было тепло, пахло деревом и чем-то пряным, вроде сандала. Полы из тёмного дуба блестели, отражая свет хрустальной люстры. Стены украшали картины — абстракция, будто пойманные эмоции — чужие, непонятные.

Дориан закрыл дверь, и щелчок замка прозвучал громче, чем ожидалось. Он повернулся к Лив, и его взгляд в моменте потемнел. Он шагнул ближе, и пространство между ними мгновенно сжалось.

— Теперь ты здесь, — сказал он, голос низкий, с новой тяжестью. — И пока ты в моём доме, ты будешь послушной девочкой. Ясно?

Лив оцепенела. Его тон был не грубым, но властным, как будто он сбросил маску. Она отступила на полшага, но спина упёрлась в стену.

— Что? — выдохнула она. — Ты... ты же сказал, я в безопасности.

Он наклонил голову, изучая её, и уголки губ дрогнули — не в улыбке, а в чём-то холодном.

— Ты в безопасности. Но будут правила.

Лив сжала кулаки, пытаясь унять дрожь. Его внезапная резкость пугала, его лицо внезапно стало выражать безразличие, и это вогнало Лив в первобытный ужас.

— Ты пугаешь меня, — тихо, почти шёпотом сказала она.

Он замер, его взгляд смягчился, но лишь на миг. Потом он отступил, проведя рукой по волосам, как будто борясь с собой.

Глава 5.

Света не было.
Ни единой полоски, ни даже намёка. Бархатные шторы, тяжёлые, цвета бордо, висели недвижимо, как будто в комнате не было воздуха. Лив открыла глаза медленно, как человек, которому снился плохой сон, и теперь она проверяет — проснулась ли на самом деле.

Постель под ней была чересчур мягкой, почти вязкой. Простыни пахли чем-то древесным, чужим. Сладким и глубоким. Она села, сердце застучало быстрее — непривычная тишина, незнакомый потолок, приглушённое эхо её собственного дыхания.

И тогда она вспомнила:

Ночь, шаги за спиной, странная фигура в кустах...
Дориан... Как с него слетела маска, каким он оказался на самом деле... Или, может быть, каким хотел казаться? Это было не важно — и то, и другое — страшно.

Она крепче сжала простыню, будто это могло защитить — такой зыбкий, но необходимый самообман. Внезапно, раздался щелчок замка, разрушая собой спасительную иллюзию.

Она вздрогнула. На секунду захотелось спрятаться под одеяло, как если бы она была маленьким ребёнком, но Лив только замерла в ожидании.

— Доброе утро, красавица, — голос Дориана ворвался в комнату, глубокий, бархатный, с дерзкой ноткой, от которой мурашки побежали по коже. Он звучал мягко, но в нём прятался вызов, как искра влекущая за собой пожар.

Дориан шагнул внутрь, небрежно застёгивая рукав рубашки. Он двигался медленно, с грацией охотника, который точно знает: его добыча никуда не денется. Его тёмные волосы слегка растрепались, а губы кривила лукавая улыбка.

— Удивительно, но ты спала довольно крепко. Для человека, который вчера пережил такое потрясение.

Лив молчала. Она смотрела на него, как хищник на другого хищника — не из страха, а чтобы просчитать: где уязвимость. Он выглядел спокойно, почти дружелюбно. Но глаза — слишком внимательные. В них не было сна. В них вообще не было времени.

— Ты выглядишь лучше, — сказал он. — Пульс ровнее. Дыхание тоже. Сон тебе пошёл на пользу.

— Ты следил за мной? — холодно спросила она.

Он усмехнулся, сел в кресло у окна, откинувшись на спинку.

— Я бы предпочёл сказать — присматривал. Вчера я дал тебе причины опасаться. Я думал, что ты проснёшься в панике. Но ты удивила меня. Ты — собранная. Даже сейчас.

— Это не собранность, — она соскользнула с кровати, оставаясь в отдалении. — Это выживание.

— О, какая честность, — Дориан хлопнул в ладоши, театрально, но с лёгкой насмешкой. — Обожаю. Ладно, Лив, ты хочешь ответы? Спрашивай.

— Начни с главного, — она скрестила руки. — И что теперь?

— Ты в моём доме.

Он обвёл рукой пространство, будто приглашал на экскурсию.

— Ты не пленница. Это не клетка.

Он сделал паузу, а потом добавил:

— Хотя, будь я другим, всё было бы иначе.

— Я могу уйти? — Лив старалась звучать уверенно, но нервы были на пределе, поэтому голос прозвучал искусственно отстранённым.

— Ты свободна, — он наклонился чуть ближе, голос понизился до шёпота. — Хочешь — вали прямо сейчас.

— Но? — холод в голосе Лив обострился.

— Но там, снаружи, ты уже не «просто человек».
Он встал, медленно подошёл ближе, но не переступил невидимую границу между ними.
— Тебя запомнили. Ты вступила в контакт. Ты была рядом, и заметила то, что никто из смертных не должен был.
После небольшой паузы он продолжил:
— И теперь ты мишень, Лив. И без моей защиты тебе не справиться.

Она сглотнула, воздух стал густым. Бежать? Довериться? Сердце металось, но она выдавила:

— Почему? Не… избавился?

Он усмехнулся. Его усмешка была опасной, почти ласковой.

— Потому что ты, Лив, чертовски интригующая, — он склонил голову, изучая её, как редкую находку. — Ты не закричала, не рухнула в обморок. Смотрела мне в глаза, как смельчак. Или безумная. И, знаешь, мне это нравится...

— Я — экспонат? — она хотела звучать резко, но голос дрогнул. Её злило, что его слова льстили, тянули к нему.

— Не льсти себе, Лив. Я не коллекционер. Скорее исследователь.

Он отвернулся, прошёл к столику и налил себе вина. Тёмного, густого. В бокале оно смотрелось почти чёрным.

— Я хочу предложить тебе сделку.

Она склонила голову на бок.

— Сделку?

— Игру, если хочешь. Пока я решаю, что с тобой делать — ты живёшь здесь. В безопасности. Пока на тебе — моё имя, никто не посмеет приблизиться.

Он сделал глоток и посмотрел на неё поверх бокала.

— А взамен... ты будешь отвечать на мои вопросы.

— Вопросы?

— О вашем времени. О людях. Об искусстве, которое вы называете современным. О ваших... страстях.

Он усмехнулся.

— Я давно не интересовался людьми. Но ты разбудила во мне любопытство. А ты можешь спрашивать обо мне. О моём мире. О том, что скрывается под городом, над ним... или в нём самом.

Она подошла ближе, облокотилась плечом об колонну.

— Почему мне кажется, что ты это преподносишь как выбор, но выбора нет?

Он слегка наклонился вперёд.

— Потому что ты умная. — он подмигнул, сделал ещё один глоток вина. — Выбора нет, но есть игра. И я, Лив, играю честно. Ну, почти.

Молчание растянулось. Она смотрела на него, вглядывалась в каждую складку на лице, в каждую мимическую мышцу, и только сейчас поняла — он даже не дышит. Просто имитирует.

— Хорошо, — сказала Лив, сжав кулаки. — Но я начну первая.

Он кивнул, как учитель, разрешающий ученику взять слово.

— Почему ты вчера был таким жёстким? Зачем эти игры в хорошего и злого полицейского в одном лице?

Он не ответил сразу. Потом тихо произнёс:

— Потому что я был голоден.

Он встал, подошёл к ней почти вплотную, заглянул в глаза.

— Ты боялась. А страх — пахнет... восхитительно. Особенно твой. Чистый, живой. Внутри него столько боли, столько гнева. Я едва удержался.

Он сделал шаг назад.

— И я сожалею. О таком его... проявлении. Но не о том, что почувствовал.

— Значит, ты будешь сдержан... до следующего приступа голода? Я пытаюсь понять...

Глава 6.

Солнце, словно любопытный гость, пробралось сквозь тонкие занавески, рассыпая по квартире Лив золотистые блики, которые танцевали на стенах, мебели и её собственных мыслях, наполняя пространство уютом и умиротворением, таким редким и драгоценным в эти дни. Лив стояла посреди комнаты, жадно впитывая эту атмосферу, будто пыталась унести её с собой — в сумку, в сердце, в своё тревожное, неизведанное будущее, где каждый шаг казался прыжком в пропасть. Теперь она, кажется, по-настоящему поняла смысл фразы «мой дом — моя крепость», ощутив, как родные стены обнимают её, даря уверенность и покой, которых так не хватало в последние дни. Но этот покой был слишком хрупким, особенно если учесть, кто именно сейчас восседал на её подоконнике — с ленивой грацией, будто он не гость, а хозяин, выросший здесь среди этих стен, этих книг и этих солнечных лучей.

— Не забыла зубную щётку? — бросил Дориан, не оборачиваясь. — Хотя, знаешь, если забудешь, всегда можешь позаимствовать мою. Я не брезгливый. А ты, Лив? Или ты из тех, кто боится чужих микробов, но не боится вампиров?

Лив, стоя у открытого шкафа, закатила глаза, стараясь скрыть, как уголки её губ невольно дрогнули в улыбке. — Ты же вампир, Дориан, — парировала она, делая вид, что сосредоточена на выборе вещей. — У тебя вообще есть зубная щётка?

Он повернулся к ней, медленно, с кошачьей грацией, будто солнце само решило погреться в его присутствии, и лукаво прищурился.

— Конечно, есть, моя недоверчивая муза. Две запасные, на случай гостей, если уж быть точным. Хотя, честно говоря, ты первая, кто удостоился чести остаться у меня добровольно. Обычно мои знакомства заканчиваются так, что мне не с кем разделить завтрак, если ты понимаешь, о чем я.

Она промолчала, скрывая лёгкое смущение, и ловко спрятала в косметичку маленький флакон духов, а следом — несколько баночек с кремами и блистер антистрессовых таблеток, которые, как она надеялась, помогут ей пережить этот день. Движения быстрые, сосредоточенные — Лив очень пыталась контролировать волнение.
На кровати аккуратно разложено лежали платье из глубокого тёмно-синего шёлка и пиджак цвета мокрого асфальта — всё выглаженное идеально, ни складочки, ни заломинки. Она оглядела вещи ещё раз и скользнула в платье — ткань обняла её, прохладная, как вода, а пиджак небрежно лёг на плечи, добавляя образу дерзкой уверенности.

— Надо же, — заметил Дориан, подойдя ближе. — Ты в этом наряде... внушаешь уважение. И лёгкое желание согрешить в художественном зале прямо на глазах у ошарашенной такой дерзостью толпы.

— Хочешь остаться за дверью? — парировала Лив, застёгивая часы на запястье.

— О, нет, моя прекрасная, — он шагнул ещё ближе, наклонив голову так, что его тёмные глаза оказались опасно близко к её. — Я хочу быть рядом, когда все будут восхищаться работой художника, которую ты, как волшебница, вернула к жизни. И, может, даже поймать тебя, если ты решишь упасть в обморок от волнения. Я ведь заботливый. Иногда. Когда мне выгодно. Или когда ты смотришь на меня вот так, с этой очаровательной смесью раздражения и любопытства.

Лив тихо выдохнула, чувствуя, как дрожь в руках становится сильнее, и это было не только из-за волнения перед выставкой. Сегодня на публике впервые покажут картину, над которой она трудилась почти полгода, восстанавливая её по крупицам, часами стоя под яркой лампой, растворяясь в красках, запахе старого холста и тишине, которая была её единственным спутником в те долгие ночи. Предвкушение этого события перекрывало даже шок от недавнего открытия существования вампиров... Но близость Дориана, его колкости и откровенный флирт заставляли её сердце пропускать удары, а её щеки наливаться румянцем сильнее, чем всё остальное.

— Это важно для тебя, — тихо сказал он, чуть мягче. — Я знаю это, я заметил тогда, как ты на неё смотрела. Будто это не картина, а частичка тебя самой. Будто если её не примут, не увидят, ты исчезнешь вместе с ней.

Лив удивлённо посмотрела на него. Последнее время он редко говорил так. Без насмешек, без двусмысленности. Просто... По-человечески... и это сбивало её с толку больше, чем все его вампирские шутки и даже больше, чем угрозы.

— Я должна быть там, — сказала она. — И если ты пойдёшь со мной, тебе придётся быть... другим. Не загадочным незнакомцем, не ночным сталкером, не мужчиной с клыками и этими твоими... намёками. А нормальным. Вежливым. Таким, знаешь, кого не хочется выгнать через пять минут. Пожалуйста, я очень тебя прошу...

— То есть, ты хочешь, чтобы я стал скучным? — он усмехнулся, скрестив руки на груди, и в его глазах заплясали озорные искры. — Удивительно, Лив, сколько всего люди требуют от меня, а потом удивляются, что это у меня, видите ли, большие аппетиты. Но ладно, допустим, я соглашусь. Что мне за это будет?

— Я не требую, — Лив вскинула подбородок, стараясь не поддаваться на его игру. — Я просто... Прошу. Очень. Там будут мои коллеги — люди, которые не верят в тени за кустами и вампиров, зато прекрасно замечают неуместные взгляды и двусмысленные фразы.

— О, тогда это будет весело, — протянул Дориан, и в его глазах вспыхнул дьявольский огонёк, обещающий неприятности. — Что ж, прекрасная Лив, я предлагаю ещё одну сделку.

Он подошёл ближе, не касаясь, но наполняя собой всё пространство вокруг неё.

— Ты смиряешься с тем, что я составлю тебе компанию и доверяешь мне в этом. Знакомишь со своим миром, с этими скучными, напыщенными людьми в пиджаках, которые обсуждают мазки и перспективу, но по правде ничего не смыслят в искусстве. Я веду себя как паинька, подыгрываю тебе во всём. А взамен... — он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза, — я приглашаю тебя в одно очень интересное место. Это будет уже мой мир. И ты соглашаешься, не задавая вопросов. Просто идёшь со мной. Там будут свои правила. Свои грани. И ты узнаешь, как много ещё ты не видела.

Лив замерла, чувствуя, как сердце застучало быстрее, а мысли закружились в вихре сомнений.

— Это не похоже на сделку, Дориан, — тихо сказала она, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Больше напоминает предупреждение. Или ловушку.

Глава 7.

Лив сидела на краешке кровати, её пальцы устало рылись в сумке, пока не нащупали зарядное устройство. Она наклонилась, чтобы вставить штекер в розетку и подсоединила кабель к телефону, который уже давно не подавал признаков жизни. Экран мигнул, ожил холодным светом, осветив её лицо, батарея начала медленно оживать, заполняясь зелёным. Через пару секунд он громко завибрировал, и уведомления посыпались одно за другим, заполняя экран бесконечной чередой сообщений и звонков.

Лив нахмурилась, её пальцы замерли над экраном, когда она увидела цифру, которая заставила её замереть: 127 пропущенных звонков от Мар. Она открыла мессенджер, и сообщения от подруги заполнили всё пространство — первые были полны паники, с вопросами, где она и что случилось, потом пошли саркастические, где Мар пыталась шутить, но всё равно сквозило беспокойство. Последнее сообщение Лив прочитала дважды, её горло сжалось от чувства вины.

«Лив, если ты влипла в какую-то беду, просто напиши, я серьёзно. Я вытащу тебя из любой заварушки, ты же знаешь. Но если всё нормально и я просто накручиваю — ну, тогда я за тебя рада. Он, кстати, красавчик, если я правильно поняла...»

Лив сжала телефон так сильно, что пальцы побелели. Мысль о том, что придётся врать лучшей подруге, единственному человеку, который всегда был рядом и искренне за неё переживал, давила на неё тяжёлым грузом. Она не хотела лгать, но правда была слишком запутанной, слишком опасной. Её пальцы медленно напечатали ответ, каждое слово казалось предательством, но она заставила себя закончить.

«Всё чуть сложнее, чем кажется.
Но в целом — всё хорошо. И будет хорошо.
Спасибо, что беспокоишься. Но причин для тревоги нет.»

Она нажала «Отправить», и телефон коротко пискнул, подтверждая, что сообщение ушло. Лив откинулась на спинку кровати, её взгляд упал на экран, где слова Мар всё ещё горели, напоминая о её беспокойстве.

— Ты предательница, Оливия Бэккет, — пробормотала она себе под нос и бросила телефон на смятое покрывало, где он утонул среди складок.

— Я думал, это я тут главное зло, — раздался голос позади, низкий, с лёгкой насмешкой, но с какой-то странной теплотой, от которой Лив вздрогнула.

Она обернулась и увидела Дориана, который стоял в дверном проёме, небрежно опираясь плечом об косяк. Его тёмные волосы слегка падали на лоб, а на губах играла полуулыбка, которая всегда заставляла её чувствовать себя настороженно. В руках он держал чёрную коробку, её гладкая поверхность тускло поблëскивала в свете лампы, стоявшей в углу комнаты.

— Завтра мы посетим одно место, — сказал он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась твёрдость, которая не терпела возражений. — Я хочу, чтобы ты надела это.

Он шагнул вперёд и протянул ей коробку, его движения были плавными, медленными, словно поспешность была вне его природы. Лив, всё ещё напряжённая после разговора с Мар, посмотрела на него с подозрением, но всё же взяла коробку, её пальцы коснулись холодной гладкой поверхности. Она открыла крышку, внутри лежало платье — чёрный шёлк, мягкий и скользкий, с аккуратным кружевом на воротнике и маленькими серебристыми пуговицами на узких рукавах. Платье было строгим, закрытым, без намёка на что-то легкомысленное, напротив — в нём было что-то притягательное, почти торжественное.

— Это не в твоём стиле, — сказала Лив тихо, её голос был чуть хриплым, но в нём сквозила лёгкая насмешка, чтобы скрыть растерянность. Она подняла глаза на Дориана, который уже стоял ближе.

Он усмехнулся, и этот звук был мягким, но с какой-то скрытой силой. Он наклонился к ней, так близко, что она почувствовала тепло его дыхания, и запах — кожа, смешанная с чем-то тёмным, пьянящим.

— Ты ничего не знаешь про мой стиль, — сказал он, его голос стал тише, но серьёзнее. — Место, куда мы идём предполагает дресс-код. Оно требует... уважения. Даже от меня.

Лив посмотрела на него, её брови приподнялись выражая скепсис.

— Ты и уважение? — бросила она, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно, но он дрогнул, потому что Дориан был слишком близко, а его взгляд, тёмный и внимательный, казался слишком личным.

Он не ответил сразу. Его пальцы слегка коснулись её запястья, всего на секунду, но этого хватило, чтобы её пульс ускорился. Он смотрел на неё, и в его глазах было обещание, которое пугало и притягивало одновременно.

— Завтра увидишь, — сказал он, его голос был почти шёпотом. — Я уверен, что смогу тебя удивить.

Он выпрямился и исчез за дверью — бесшумно, как всегда. Лив осталась стоять, сжимая платье в руках, её пальцы теребили ткань, не зная, то ли прижать его к себе, то ли отшвырнуть. Но она всё же притянула его ближе, чувствуя, как внутри растёт предчувствие — завтра она узнает о Дориане и о его мире что-то новое. Странное волнение стучало внутри неё — как предвестие чего-то важного. Или опасного.

***
Лив стояла перед зеркалом в своей комнате, её пальцы нервно теребили ткань платья, которое Дориан оставил ей вчера, а в груди колотилось беспокойное предчувствие, словно она собиралась не на загадочную встречу, а на какой-то необратимый рубеж. Она надела его, медленно застегнув серебристые пуговицы, которые холодили кончики пальцев, и посмотрела на своё отражение — строгое, почти чужое, с тёмными тенями под глазами, выдающими бессонную ночь, проведённую в мыслях о том, что ждёт её сегодня. Ткань платья облегала её фигуру, мягко струясь по плечам и бёдрам, оно было скромным, закрытым, и в нём было что-то, что заставляло её чувствовать себя одновременно уязвимой и защищённой. Лив провела ладонями по шёлку, пытаясь унять дрожь в руках, и подумала о Мар, о её сообщениях, о том, как сильно подруга волновалась, и о том, как ей самой сейчас хотелось просто написать ей: «Я не знаю, что происходит, и мне страшно». Но вместо этого она взяла сумку, бросила туда телефон, и, глубоко вздохнув, вышла из комнаты, где её уже ждал Дориан.

Он стоял у входной двери, одетый в тёмный костюм, который выглядел слишком идеально скроенным, чтобы быть случайным, его тёмные волосы были аккуратно уложены, а на губах играла привычная полуулыбка, которая всегда заставляла Лив гадать, что он задумал на этот раз.