[не] по учебнику

Глава 1

08:05. Школа «Гранит». Парковка.

Арина Соколова резко затормозила свой потрёпанный Volvo, колёса жалобно взвизгнули, оставив на асфальте едва заметные полосы. Машина встала, едва не чиркнув боковым зеркалом по лакированной двери чёрного Mercedes G-класса. Этот автомобиль блестел так, будто его только что выгнали из салона. Контраст между ним и её старым Volvo был на лицо. Сердце бухнуло в груди, слишком громко, будто предупреждая о том, что день начался неправильно.

— Чёрт возьми! — срывающимся голосом выругалась она и со всей силы ударила ладонью по рулю. Пальцы дрожали. Первый день в новой школе, и они уже опаздывают. А это значит, начнутся пересуды, косые взгляды, разговоры.

В зеркале заднего вида мелькнуло лицо её сына. Данила, вытянувшись на сиденье, уткнулся в телефон. Его кудрявые волосы, длинные и непослушные, закрывали глаза, но Арина слишком хорошо знала этот взгляд — упрямый, острый, сдерживающий бурю.

— Мам, да расслабься уже, — пробурчал он, не отрываясь от экрана. Слова прозвучали так, будто он взрослый и спокойный, а не пятнадцатилетний подросток с вечным вызовом в душе.

Арина резко выключила зажигание. Скрежет ключа по металлу резанул тишину салона и заставил сына вздрогнуть.

— Расслабиться? — ее голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — После трех школ за два года? После того, как в прошлой тебя едва не исключили?

Данила отложил телефон и со злостью швырнул его в рюкзак. Пластик глухо треснул, будто подчёркивая его раздражение.

— Я же говорил, это не я начинал! — голос Данилы сорвался.

— В этом-то и проблема! — Арина резко повернулась к нему, вцепившись пальцами в руль, словно он мог удержать её от падения. — Ты никогда не умел вовремя остановиться.

Внутри у неё всё сжалось. Они с Олегом развелись год назад, но его голос по-прежнему звенел в голове. На каждом суде, на каждой встрече он повторял одно и то же: «Ты не справляешься. Мальчик сорвётся, и суд примет решение в мою пользу. Я заберу его». Тогда Арина отстояла сына, потому что Данила сам выбрал её. Но стоило случиться новой драке, и всё могло рухнуть.

Холодный октябрьский ветер швырнул ей в лицо прядь волос, когда она выходила из машины. Перед ними возвышалась школа «Гранит» — краснокирпичное здание с готическими окнами, будто храм власти и дисциплины. Всё здесь дышало чуждостью.

«Элитное гнездо для мажоров», — язвительно бросил Данила, когда они подавали документы. Сегодня в его голосе была лишь напряжённость.

Она догнала его у ступеней и схватила за плечо.

— Слушай внимательно, — Арина крепко держала сына, заставив остановиться. — Здесь не та школа, где можно отбрехаться. Это «Гранит». Лучшая в городе. Последний шанс.

Голос её сорвался. В нём был страх. Настоящий.

Данила медленно поднял глаза. В них горел вызов, подростковая бравада, но где-то глубже пряталась неуверенность.

— И что? Мне должно быть страшно?

Арина прикусила губу. Её зелёные глаза на миг потемнели.

— Мне — да, — прошептала она. — Потому что, если тебя выгонят и отсюда... дальше будет только спецшкола. А твой отец... — Она осеклась. Слова застряли в горле. Но они оба знали, если это случится, то Олег найдёт способ забрать Данилу.

08:15. Холл.

Коридор на входе в школу встретил Данилу эхом шагов и десятками оценивающих взглядов. Гул разговоров стих, будто стены сами впитали напряжение. Его рваные джинсы, браслет с шипами и вызывающе небрежный вид резко контрастировали с идеально выглаженными формами.

В воздухе пахло полировкой, духами и чем-то тяжёлым, как в музее, где каждая вещь имеет цену.

— Эй, новичок!

Голос за спиной заставил его обернуться. Перед ним стояла высокая блондинка с собранными в тугой хвост волосами. Ее голубые глаза, холодные как лед, медленно скользнули по нему сверху вниз. Каждое её движение показывало: «Здесь я хозяйка».

— Ты что, не знаешь, что здесь форма обязательна? — Она указала на табличку у входа. Её маникюр блеснул, как когти.

Данила намеренно медленно пережевал жвачку, прежде чем ответить.

— Значит, ты школьный полицейский?

Толпа вокруг замерла. Воздух стал вязким.

— Алиса Градецкая. Староста, — она сделала шаг вперед, и он уловил запах ее духов, что-то цветочное, приторно-сладкое, как дешевый шампунь. — И отвечаю за порядок.

Ее рука потянулась к его наушникам.

— Их тоже запрещено...

— Не трогай! — Он резко отстранился.

В этот момент ее пальцы «случайно» дернулись… и дорогие беспроводные наушники полетели на мраморный пол.

Хруст разорвал тишину.

Кто-то ахнул. Сразу после — смешки. И волна смеха покатилась по толпе.

— Ой, — фальшиво ахнула Алиса, театрально прикрыв рот рукой. — Какая неуклюжесть.

Смех бил по ушам, как плеть. Данила почувствовал, как по спине пробежала горячая волна ярости.

— Ты...

— Я что? — Она подняла подбородок. — Пожаловаться хочешь? Беги к папочке. Он директор, — ее губы растянулись в ядовитой улыбке, — и просто обожает ябед. Особенно таких... ненужных…

Слово ударило сильнее пощёчины. «Ненужный»? Она знает. Чёрт, она знает про отца. Про пустоту, которая осталась после него.

Смех усилился. Толпа смотрела на него, как на чужака.

Данила не помнил, как его рука толкнула ее. Алиса отлетела назад, цепляясь за стойку с кубками. Ваза, старинная, с табличкой «1867 год. Подарок губернатора», рухнула на пол и разлетелась на осколки.

Резкий звук сирены пронзил пространство. Гул эхом прокатился по коридорам.

Для Данилы всё словно замедлилось. Толпа расступалась, враждебные взгляды обжигали. Он слышал только звон в ушах и собственное дыхание. В миг представил перед собой мать… как она замерла бы… в ужасе, понимая, что их первый день в этой школе обернулся катастрофой.

Это был только первый удар. Но все понимали, дальше будет хуже.

___________________________

Приглашение

Дорогие мои читатели!

Я знаю, каково это, держать в себе ошибки, которые не дают спать ночами. Ошибки, за которые расплачиваешься снова и снова, даже когда кажется, что всё давно позади.

Эта история — о людях, которые пытаются жить правильно, но реальность ставит их на колени. О мужчине, слишком долго носившем в себе тайну, которая разрушила его семью. О женщине, научившейся бороться, но не сумевшей спасти себя от чужих манипуляций. О подростках, которые взрослеют быстрее, чем должны, потому что правда вокруг них слишком тяжелая.

Я писала эту книгу не для того, чтобы показать идеальных героев. Нет! Здесь вы не найдёте безупречных поступков или простых решений. Здесь будут ошибки, вина, запретные желания и выбор, за который всегда приходится платить.

Но именно это и делает их живыми.

Если вы откроете эту книгу и почувствуете, что герои дышат, спорят и ошибаются рядом с вами… значит, я не зря рискнула рассказать эту историю.

Добро пожаловать!

***

Книга выходит в рамках литмоба ❤️

«Учитель для мамы»

https://litnet.com/shrt/QgtP

Приглашаем вас в интересные и непростые истории, наполненные эмоциями и страстью, надеждами и мечтами. В которых взрослые пытаются сделать непростой выбор между долгом и чувствами.

Впереди вас ждут 8 историй, объединенных одной тематикой и, в то же время, совершенно разных по своему содержанию.

Ждем вас на страницах своих книг. Следующая история появится на площадке Литнета уже 09.09.2025. Не пропустите.

Книги открываются в той очередности, как готовятся к выходу

Глава 1_2

08:45. Кабинет директора.

Демьян Градецкий сжал кулаки, глядя на запись с камер наблюдения. На экране, его дочь! Опять она. Опять этот холодный вызов в глазах. В груди расползалась знакомая тяжесть, как будто кто-то накинул на плечи каменное покрывало. Он слишком хорошо знал этот взгляд — упрямый, манипулятивный. Слишком часто видел его в зеркале, когда сам пытался обмануть себя.

— Ты специально спровоцировала его, — голос его прозвучал низко, ровно, но с каждым словом в нём поднималась усталость, за годы ставшая второй кожей.

Алиса ёрзнула в кресле, стиснув ручку сумки. На её губах дрожала привычная маска невинности.

— Он нарушал правила!

— Наушники? — Демьян ударил пальцем по экрану. — Ты намеренно их сбросила.

— Это был несчастный случай! — её голос прозвенел слишком быстро, слишком отрепетированно.

— Врешь, – сказал Демьян. Спокойно, но безапелляционно. Слово ударило сильнее, чем крик. Алиса замерла. Земля ушла из-под ног. Отец никогда так не говорил. Никогда. Он всегда был её оплотом, её непробиваемой стеной. Значит… теперь он больше не на её стороне?

Он увидел, как ее глаза расширились от шока.

Его дочь вскинула на него ошарашенный взгляд. Глаза расширились, и впервые за долгое время в них мелькнул страх. Демьян понял, что впервые за год он не поверил ей.

За окном застучал дождь. Капли били по стеклу, как метроном, отсчитывая секунды тишины.

09:30. Приемная.

Арина влетела в здание, прижимая к уху телефон. Её каблуки громко били по мраморному полу, отражаясь эхом от высоких стен. Сердце колотилось так, будто готово было выпрыгнуть наружу.

В приёмной стоял гул, как на вокзале.

У стены два десятиклассника спорили, у кого репетитор круче. Секретарь вполголоса диктовала по телефону: «инцидент в холле в 8:16», и машинально стучала ногтем по стеклу. На стойке мигал экран, в школьном чате уже появлялись одинаковые сообщения, «видел видео?», «скинь». Арина поймала на себе пару любопытных взглядов и опустила глаза. Казалось, школа дышит всем этим сама, она слышит и шепчет, и складывает в папки чужие ошибки.

— Где мой сын?! — голос сорвался, и в нём слышался металл паники.

Секретарша медленно подняла глаза от бумаг. На губах мелькнула ухмылка, колючая и почти торжествующая.

— В кабинете директора. Устроил драку с его дочерью.

Арина не дослушала. Тяжёлая дубовая дверь распахнулась от её толчка. В нос ударил запах кофе и бумаги, перемешанный с чем-то ещё… холодом власти.

Перед ней за столом сидел Данила, опустивший плечи. На щеке — красная полоса. Его кулаки сжаты, но он не опускал взгляда. Напротив него, высокий мужчина в идеально сидящем тёмном костюме.

Директор!

— Вы... — Арина перевела дух, пытаясь совладать с дрожью, — вызывали меня?

Мужчина медленно поднял голову. Серо-голубые глаза, как лёд. Жёсткие, пронизывающие. Взгляд человека, привыкшего держать в руках чужие судьбы.

В груди стало тесно, будто в горло вставили камень. Не снова. Только не снова. Она вспомнила, как в одной из прошлых школ, директор даже не дал ей объясниться.

«Ваш сын неадекват!»

Приговор, сказанный равнодушно, холодно. Но этот мужчина… он смотрел на неё так, будто видел её насквозь. Это злило, раздражало, но ещё и трогало какую-то струну глубоко внутри…

Бесило до дрожи то, что она почувствовала, как будто этот взгляд прожёг её изнутри. Арина почти физически ощутила жар на коже, и тут же отдёрнула себя мысленно: «Не смей. Это враг. Это не мужчина… это директор!»

— Ваш сын напал на мою дочь.

— После того, как она разбила мои наушники, — резко перебил Данила, его голос дрогнул, но взгляд оставался твёрдым. Он смотрел только на мать.

Арина перевела дыхание и посмотрела на сына. Он никогда не лгал ей. Ни в пяти школах, ни в десятке драк. И сейчас не лгал.

— Покажите записи с камер, — потребовала она, поворачиваясь к директору.

Мужчина – Демьян Владиславович Градецкий, как гласила табличка на столе, нахмурился.

Его глаза были ледяными, но именно в этой холодной неподвижности таилась сила, от которой у неё перехватило дыхание. Арина шагнула ближе, сама, не понимая, бросает ли вызов или ищет защиты. Сердце ударилось о рёбра так громко, что ей показалось, будто он это слышит.

— Это не... – начал, было он, но она прервала его.

— Если мой сын виноват, мы извинимся, — Арина сделала еще крохотный шаг вперед. Ее пальцы сжались в кулаки. — Если нет, то я потребую извинений от вашей дочери. И от вас тоже.

Тишина повисла в воздухе тяжёлой глыбой. В ней звенел вызов, непривычный даже для самого Градецкого. Он медленно поднялся, его фигура возвышалась над ними.

И только теперь он позволил себе внимательно рассмотреть женщину, напротив. Взъерошенные волосы, влажные от дождя пряди, прилипшие к щекам. Капли, стекающие по лакированной коже пальто. Её глаза — зелёные, с золотыми искрами. Они горели холодным пламенем.

Он вдруг понял, что это первая мать за годы его работы, которая не стала сразу оправдывать своего ребенка. Но… за все годы работы ещё ни одна мать не вставала вот так. Не бросала вызов. Не требовала справедливости.

— Камеры не врут, — тихо сказал он, но в этом голосе не было привычной жёсткости.

Она поймала себя на том, что смотрит не на экран, а на него. На изгиб губ, на линию подбородка, на жёсткие скулы. Словно что-то в нём вызывало забытое чувство опасности, того самого, что всегда соседствует с влечением. Арина зло моргнула, пытаясь отрезать эту мысль, и ещё сильнее выпрямила спину.

— Отлично, — Арина скрестила руки на груди, словно воздвигая щит. — Тогда покажите.

В этот момент, за окном грянул гром. Кабинет осветила молния. Капли дождя побежали по стеклу, будто слёзы.

________________________

Дорогие мои читатели!

Огромное спасибо за Ваше внимание!

Визуализация

Карточка героя - Арина Викторовна Соколова, 35 лет

Мать Данилы, архитектор, бывшая жена олигарха. Совладелица архитектурной студии «Linea».

Независимая, умная, прямолинейная. Готова на всё ради сына. Не боится конфликтов.

Вспыльчивая, слишком резкая и не доверяет мужчинам (после развода).

Бывший муж, отец Данилы, влиятельный бизнесмен, который вечно шантажирует её, угрожая забрать сына.

Глава 1_3

09:41. Просмотр записи

Экран вспыхнул блеклым светом. В комнате стало тише, даже дождь будто отодвинулся. Плавная дорожка времени побежала по низу монитора.

А внутренний голос Демьяна тихо начал науськивать его:

Смотри. Только смотри. Не оправдывай. Не ищи оправданий там, где их нет. Ты сам учил этому других. Ты же обещал себе после Лены, больше никаких закрытых глаз, никаких "прикрою ради семьи". Алиса, не Лена. Её надо учить правде, иначе потеряю и её.

На записи Алиса делает лёгкое движение кистью. Наушники летят вниз и ломаются. Данила толкает её, ваза бьётся о камень.

Губы Демьяна чуть дрогнули. Он поймал себя на том, что уже готов подменить реальность «смягчающими обстоятельствами». Он выпрямил спину.

Не смей. Не повторяй старую ошибку. Когда-то ты уже выбрал удобство. И похоронил Лену вместе с собственным достоинством. Теперь выбирай правду, даже если дочь будет тебя ненавидеть.

Арина замерла на мгновение затаив дыхание:

Не моргай. Не сдавайся. Это просто ролик, но от него зависит больше, чем кажется. Он привык к власти, привык, что его слово, это закон. Он может раздавить меня одним решением. Но я не позволю! Данила не лжёт. Он никогда не лгал мне. Даже когда было страшно. Даже когда было больно.

Её взгляд невольно соскользнул на фотографию в серебряной рамке. Молодая женщина улыбается, но улыбка не дотягивается до глаз. Рамка была перевязана чёрной лентой…

Жена? Её нет?... И он живёт с этой пустотой. Я знаю такое. Когда тебя оставляют, умирает часть тебя. Но ты всё равно идёшь вперёд. Возможно, он не чудовище?! Он просто привык держать всё под контролем. Главное, чтобы он увидел меня не как врага, а как мать, которая защищает своего ребёнка.

Данила сидел неподвижно, только пальцы мелко дрожали на коленях. Он не смотрел на экран, он смотрел на мать, как на якорь, который удерживают в шторм.

Демьян заметил его взгляд:

Сын смотрит на неё, а не на меня. И правильно делает. Я ещё не заслужил быть тем, кому верят на ощупь. Заслужу, если сделаю то, что должен.

Он нажал паузу на моменте, где рука Алисы едва заметно «спотыкается», а наушники улетают вниз.

— Видите? — голос Демьяна прозвучал тише, чем он ожидал. — Момент до удара.

Арина кивнула, и подбородок упрямо поднялся.

— Вижу. Этого достаточно.

Арина мысленно умоляла его:

Скажи это вслух. Подтверди. Мне надо услышать, что ты видишь то же, что и я. Что я не сойду с ума в этом коридоре власти и правил, где всё всегда решают не в нашу пользу.

Демьян пристально вглядывался в её изумрудные глаза:

Скажи. Зафиксируй. Не отступай. Ты директор. Но прежде ты отец. И мужчина, который когда-то испугался правды. Пора перестать бояться.

Он убрал руку с мыши, будто от горячего.

— Алиса начала. Данила ответил. Это факт.

Слова повисли в тишине. Дождь вновь стал слышнее, как будто здание отпустило зажатый вдох.

Арина медленно выдохнула.

Спасибо. Не за сына. За то, что выбрал честность. Я давно не видела честных мужчин в кабинетах с такими столами.

Демьян не посмотрел на неё, но почувствовал, как напряжение в комнате изменило плотность. Его собственное сердце на секунду ударило слишком сильно.

Не смотри на неё дольше, чем нужно. Это не то время. И не то место. И всё же… как же у неё дрожат ресницы, когда она держит удар. Не каждый мужчина так умеет…

09:45. Коридор.

Алиса прижалась к стене, подслушивая у двери кабинета отца. Сердце стучало где-то в горле. Пальцы судорожно сжимали телефон. Она слышала каждое слово, каждую паузу, каждую нотку в голосе отца. И с каждой секундой её дыхание становилось тяжелее.

«Она не такая, как другие», — пронеслось в голове. Эта женщина не молила о пощаде, не оправдывала своего ребёнка, не пыталась льстить. Она бросила вызов её отцу. Её отцу, которого всегда слушали без возражений.

И почему-то это бесило больше всего…

Визуализация 2

Карточка героя - Демьян Владиславович Градецкий, 42 года.

Директор школы "Гранит", вдовец, отец Алисы.

Умный, принципиальный, справедливый. Предан работе, уважаем учителями, но многие его боятся. Хороший отец, но слишком закрытый после смерти жены.

При этом, жёсткий, иногда деспотичный. Подавляет эмоции, боится снова полюбить. Винит себя за смерть супруги.

Глава 2

09:47. Кабинет директора школы «Гранит»

Громовой раскат сотряс окна, когда Арина опустилась в кожаное кресло напротив Демьяна Градецкого. Её сын сидел рядом, сжимая кулаки так, что белели костяшки. Дождь яростно хлестал по стеклу, превращая его в зеркало её собственных эмоций. Каждая капля, как укол, каждая вспышка молнии, как напоминание о том, что всё зашло слишком далеко.

В кабинете было душно. Тяжёлые шторы почти не пропускали свет, и единственным источником оставалась настольная лампа с матовым абажуром. Тени ложились на лицо директора так, что оно казалось резче, жёстче. Арина почувствовала себя не просто в кабинете школы, а словно в зале суда. Здесь её сын был подсудимым, а этот мужчина — судьёй.

Демьян провёл рукой по переносицы. На столе рядом лежала открытая пачка обезболивающего, и Арина отметила это про себя. Она поймала себя на том, что смотрит на его руку дольше, чем нужно. Слишком внимательно. Опасно. Он был мужчиной, который чувствует такие взгляды. И от этого по коже пробегала дрожь.

«Головная боль? Или привычка глотать таблетки, когда приходится иметь дело с такими, как я?» – как молния пронеслась мысль в такт громовым раскатам и погодным условиям за пределами школы.

— Вы утверждаете, — его голос был ниже и опаснее раскатов грома за окном, — что моя дочь спровоцировала конфликт?

Арина почувствовала, как по спине пробежал горячий трепет. Не от страха, от чего-то более первобытного. Его длинные пальцы, его сжатые челюсти, его взгляд... Чёрт, она ненавидела, как её тело реагировало на этого человека. Отчего внутренне сжалась, пытаясь сосредоточиться. Она вспомнила только что просмотренную запись. Алиса явно сделала это нарочно. Данила вспыхнул, как всегда. Но вина была не только на нём.

— Да. Я утверждаю, что ваша дочь намеренно уничтожила собственность моего сына, — её голос звучал твёрдо, хотя руки дрожали. Она провела языком по губам, и в тот миг уловила, как его взгляд едва заметно задержался на этом движении. Ей стало жарко.

Попыталась сосредоточиться. Глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

Слегка отвлечься ей помог флешбек.

Она вспомнила, как в прошлой школе её даже не выслушали. Мужчина-директор тогда отмахнулся: «Ваш сын — проблема». И всё. Никаких камер, никаких доказательств. Только клеймо. Тогда она еле удержала Данилу от срыва.

«Только бы не повторить этого снова», — сжалось сердце Арины.

Данила резко поднял голову. Его тёмные глаза горели.

— Она их сбросила! Вы сами это видели!

Демьян поднял руку. Один этот жест, и воздух в кабинете стал густым, как сироп.

— Молчать. — Его ладонь с силой опустилась на стол. Звук отразился эхом. Металлическая ручка ноутбука дрогнула, будто вместе с нервами хозяина.

Серебряная рамка с фото женщины вздрогнула. Арина непроизвольно задержала взгляд на изображении.

«Действительно-ли жена? – промелькнул вопрос в голове Арины, – Да, слишком молода для матери… Чёрт! Не о том думаешь, детка! Чёрт! Чёрт! Чёрт!»

— В моей школе не кричат! – последние слова директора вывели Арину из дурмана, что отвлекал и мешал сосредоточиться.

А затем, тишина. Было слышно только дыхание и стук дождя. Арина видела, как его пальцы сжались в кулаки, как напряглись жилы на висках. Он злился. И это… возбуждало её сильнее, чем следовало бы. Внутри что-то срывалось с цепи.

Она украдкой взглянула на часы. Циферблат показывал 09:51.

Чёрт!

Они знакомы меньше получаса. А её тело уже предательски отзывалось на каждое его движение, каждый жест.

Ерунда какая-то!

С трудом заставила себя сконцентрироваться на записи с камер, которую просматривала минутами ранее…

На экране Алиса делала театральный жест, наушники летели на пол. Данила толкал её. Дорогая ваза разбивалась.

— Ну что, господин директор? — Арина медленно встала, опираясь ладонями о его стол. Она видела, как его взгляд скользнул по её декольте, задержался на биении вены на шее.

Затем сделала шаг ближе, ощущая, как ткань её пальто задевает край его стола. А его взгляд продолжал скользить по ней, зацепился на линии ключиц. Ощущалось, как он сдерживал себя от того, чтобы опустить глаза… ниже… Арина почувствовала, как соски напряглись под тонкой блузкой… и он заметил. Она была уверена.

— Кто здесь хулиган? — её голос был тихим, но в нём звенел вызов и едва уловимая чувственность.

Демьян резко захлопнул ноутбук. Его глаза потемнели, будто зрачки поглотили радужку.

— Ваш сын применил силу, — сказал он глухо. Но его голос уже не звучал, как приговор. В нём было что-то другое. Что-то, от чего в животе Арины вспыхнул огонь.

Между ними натянулась невидимая нить. Он сидел неподвижно, но его взгляд прожигал её насквозь. Ей казалось, что он слышит, как ускоряется её дыхание. Каждый раз, когда его пальцы касались стола или едва заметно двигались, Арина ловила себя на том, что следит за этими руками слишком пристально.

— После провокации! — Арина шагнула ещё ближе, её дыхание обожгло его щёку. Она чувствовала, как её колени подкашиваются, но стояла прямо, потому что знала, что он видит каждое её движение.

— В моей школе есть правила! — он резко встал. Теперь они были так близко, что её грудь почти касалась его пиджака. Его дыхание было горячим, густым. Древесный аромат одеколона переплёлся с чем-то диким, первобытным, животным.

«Как он пахнет... Чёрт, я должна думать о Даниле, а не о том, каково это, быть прижатой к этому столу... ощущать его силу...» — мысли бились в голове Арины, пока тело выдавало её предательски учащённым дыханием, дрожью коленей, жаром внизу живота. Соски болезненно напряглись, дыхание сбилось, и она почти осознавала, что он это замечает.

Его взгляд скользнул по её губам, задержался на линии шеи. Она на миг закрыла глаза, представляя, как его пальцы касаются её кожи, как губы жадно находят её собственные. Желание било током по венам.

Он шагнул ещё ближе, их тела разделял всего лишь миг. В его глазах заблестел недобрый огонёк, словно готовы были метать молнии, имей такую он способность… Арина почувствовала жар его грудной клетки через тонкую ткань. Если бы он потянулся… ещё немного, ещё полшага… и она уже не смогла бы отступить.

Глава 2_2

09:57.

Тишина. Только их дыхание. Арина не отступала. Её грудь тяжело вздымалась, почти касаясь его пиджака. Где-то в глубине сознания шевелилась мысль: «Он слышит, как бешено бьётся моё сердце. Чувствует, как дрожит каждая клетка моего тела…»

— Вы... — её голос сорвался, но она собрала в нём сталь, — только что потеряли шанс решить это по-человечески.

Демьян сделал шаг вперёд. Теперь между ними не осталось даже воздуха. Его рука поднялась, и Арина замерла, на долю секунды ожидая удара, как в старых, болезненных воспоминаниях. Но вместо этого он медленно провёл пальцами по её плечу, смахивая несуществующую пылинку. Прикосновение длилось дольше, чем позволяла граница приличия. Намного дольше.

— Ваш сын...

— Мой сын защищался, — её голос упал до шёпота. Каждое слово отзывалось в теле вспышкой жара. — А ваша дочь… умелый манипулятор.

Его глаза вспыхнули. Там полыхнуло сразу всё: боль, ярость, уязвимость и то, чего он сам не хотел признавать. Желание.

— Вы ничего не знаете о моей дочери.

— Как и вы, о моём сыне.

Они замерли. Стояли слишком близко. Взгляд в взгляд. Искра перескочила между ними, и Арина внезапно поняла, что хочет, чтобы он схватил её. Прижал к столу. Заставил замолчать не словами, а поцелуем. Эта мысль ударила сильнее грома за окном.

10:00.

Разряд тока оглушил с головы до ног, как и раскат грома, именно в этот момент. В воздухе запахло озоном. Настенные часы тикали медленно, словно время насмехалось.

— Я требую извинений, — её голос прозвучал хрипло, насыщенный сдерживаемым вызовом и чем-то более опасным.

— Не дождётесь, — его тон был ледяным, но в нём слышался треск скрытого огня.

— Тогда мы уходим.

Она развернулась, но не успела сделать и шага. Его рука схватила её за запястье. Сила и жар его пальцев пронзили кожу, сердце Арины сорвалось с ритма.

— Подождите... — его голос звучал ниже обычного, хрипловато.

Арина обернулась. Их глаза встретились. В них не было гнева. Там был голод. Чистый, мужской, животный. И её собственный ответ — столь же ненавистный, сколь и неотвратимый. Она хотела этого. Хотела его…

Его пальцы всё ещё сжимали её запястье. Он слегка потянул на себя, и Арина качнулась к нему, грудью почти упершись в его торс. Их дыхание смешалось. Она чувствовала жар его тела и знала, что он ощущает её дрожь.

Их губы были в нескольких сантиметрах. Секунда, чтобы сорваться в безумную пропасть... как, вдруг, дверь распахнулась.

— Пап, мне нужен ключ от... — Алиса замерла на пороге. Её голубые глаза, такие же холодные, как у отца, но полные иной жестокости, скользнули от его руки на запястье Арины к её раскрасневшемуся лицу. В этом взгляде не было шока. Только расчёт. Хищный и мстительный.

Ключи с грохотом упали на пол.

Демьян резко отпустил Арину, словно обжёгся. Но было поздно. Алиса уже исчезла, оставив дверь распахнутой. Из коридора донёсся сдавленный смешок.

За дверью уже шептались. Секретарша склонилась к молодому учителю математики:

— Только первый день, а уже в драке, — процедила она. — Таких вы долго не продержите.

Учитель пожал плечами:

— В чате уже гуляет видео. Вон, весь десятый «Б» пересылает.

Арина услышала это, и её сердце ещё сильнее сжалось. Всё, что случилось, мгновенно становилось достоянием всей школы. Здесь ошибки не прощали.

10:05. Так, словно… после бури

Арина вышла в коридор. Где-то хлопнула дверь: Данила? Или Алиса, которая теперь наверняка стала врагом? Из учительской донёсся чужой голос: «Видела её лицо? Думала, Градецкий ей поверит?» Смех врезался в кожу острее ножа.

В коридоре зазвенел звонок, и поток учеников хлынул из классов. Кто-то смеялся, кто-то громко обсуждал домашку по алгебре. Возможно Данила шёл среди них… Арина очень хотела в это верить… её материнское сердце разрывалось от тоски. После такого инцидента в школе, её сын явно чувствовал себя чужаком: чужая форма, чужие взгляды…

Кто-то из учеников прошел мимо неё.

И Арина случайно услышала, как прошептала одна девочка подруге:

«Градецкая опять нашла себе жертву!»

И те прыснули со смеху.

Арина лишь крепче сжала челюсти. Данила должен выстоять, влиться в строй учеников этой элитной школы. И точка!

Она сжала кулаки. Первый раунд проигран. Но битва только начинается.

А в кабинете остался мужчина, чьё прикосновение жгло сильнее любого стыда. Вкус несостоявшегося поцелуя всё ещё висел в воздухе между ними.

На полу у двери блестел ключ от подвала.

«Уронила случайно... или оставила намеренно?»

Глава 2_3

Арина замерла посреди мраморного коридора, её дыхание сбивалось от адреналина. Влажный осенний воздух проникал через высокие окна, смешиваясь с запахом полировки и чего-то искусственно-сладкого – дешёвых духов школьной уборщицы. Пальцы непроизвольно сжали телефон, на экране которого застыло роковое сообщение: «Не ищи. Ухожу.»

Кровь ударила в виски. В прошлый раз, после таких слов Данила исчез на три дня. Три ночи бессонницы, три дня обзвонов больниц, когда каждый звонок в дверь заставлял сердце останавливаться. Она снова чувствовала то же удушье, страх потерять сына, как будто её собственное сердце вырывают из груди.

Внезапный шорох заставил вздрогнуть. В дальнем конце коридора мелькнули знакомые строгие линии школьной формы. Алиса исчезла за поворотом, оставив после себя лишь лёгкий шлейф дорогих духов и... блестящий предмет на полу.

Арина наклонилась. В пальцах заскользил холодный металл ключа с биркой «Подвал. Каб. 12В».

«Это ловушка», — пронеслось в голове. Но любопытство оказалось сильнее. Сердце колотилось, ладони вспотели. Внутренний голос шептал: «не бери, не смей». Но другой, более тёмный, жадный голос тянул: «возьми, потому что именно там кроется правда».

Туалет для старшеклассниц пах дезинфекцией и скрытыми секретами. Арина распахнула дверь, застав Алису врасплох у зеркала. Девочка резко развернулась, прижимая к груди телефон, на экране мелькнул полунабранный текст в школьный чат.

— Думаешь, я не знаю твоих игр? — Арина шагнула вперёд, захлопнув дверь так резко, что зеркало задрожало. Её голос был низким, хриплым, пропитанным яростью. — Сначала наушники, потом драка, а теперь что? Подбрасываешь ключи, как приманку?

Алиса выпрямилась, её лицо стало холодной маской. Но идеальный макияж не мог скрыть дрожь в уголках губ.

— Не понимаю, о чем вы? — Алиса невинно захлопала ресничками в недоумении.

— Не прикидывайся! — жестко парировала Арина.

— Вы ничего не понимаете. Он...

— Он кто? Данила? Или твой отец? — Арина сделала шаг ближе, и их отражения почти слились в зеркале. Женщина и девочка. Хищница и юная лиса.

Зеркало отражало их лица — одно гладкое, юное, с холодными голубыми глазами; другое — взрослое, с усталостью и болью в морщинах у глаз. Но в глубине зелёных глаз Арины бушевала буря, готовая смести всё на пути.

— Он смотрит на вас так же, как смотрел на маму перед... — Алиса резко замолчала, будто осознала, что сказала слишком много.

Сердце Арины бешено заколотилось. Перед глазами всплыл момент в кабинете директора, несколькими минутами ранее: пальцы Демьяна, обжёгшие её запястье, его дыхание, прерывистое и тяжёлое, когда они оказались слишком близко. Тело снова предательски вспомнило тот миг.

Она застыла лишь на мгновение.

И вдруг дверь распахнулась с такой силой, что стены содрогнулись.

Демьян заполнил собой всё пространство. Его широкая грудь тяжело вздымалась, глаза метались между женщиной и дочерью, в них плескался не гнев, а животный страх.

— Алиса, немедленно в кабинет, — его баритон дрогнул на последнем слове.

Девочка метнулась к выходу, но на пороге обернулась.

— Она всё испортит... ты... ты…

Рука Демьяна вцепилась в плечо дочери с такой силой, что белая ткань формы собралась складками.

— Я сказал, замолчи! — в этом рыке был не только приказ, но и мольба.

Когда дверь захлопнулась, в крошечном туалете стало душно. Слишком тесно для двоих взрослых людей, между которыми искры уже превращались в пламя. Арина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Демьян стоял так близко, что она различала каждую деталь: тень от ресниц, лёгкую щетину на скулах, тонкую белую линию шрама у виска.

— Вы не имеете права... — её голос дрогнул, но она пыталась держать равновесие.

— Имею, — он шагнул вперёд, загоняя её в угол. Древесный аромат его одеколона смешался с теплом его тела. — Это моя школа. Мои правила.

Арина упёрлась ладонями в холодный кафель за спиной. Её тело горело, между ними сгущался электрический заряд.

— Ваша дочь... — она хотела возразить, но слова утонули.

— Моя дочь потеряла мать, — его голос сорвался, и в нём проступила боль. Его глаза потемнели, превратились в чёрную бездну. — А вы... вы врываетесь сюда со своим...

Он не договорил. Их лица оказались в сантиметрах. Арина видела, как расширяются его зрачки, как напрягаются мышцы на шее. Её дыхание стало прерывистым, грудь прижималась к его пиджаку. Внутри взорвался вихрь.

Предательское тепло разлилось по низу живота. Она ненавидела себя за эту реакцию, за то, как тело откликалось на его близость, когда разум кричал об опасности. За то, что хотела его здесь, в этом холодном помещении с запахом дезинфекции.

— Мы не должны... — прошептала она, но её пальцы сами скользнули вверх, задевая его руку.

— Знаю, — его голос хрипел. Он наклонился ближе, и на миг её разум отключился. Весь мир сузился до одного вопроса: поцелует ли он её?

В коридоре раздались шаги и смех. Они замерли, дыхание смешалось. Напряжение стало почти мучительным.

— Завтра вечером будет педсовет, — его шёпот коснулся её губ, горячий и опасный. — Приходите. Там решим судьбу вашего сына.

Когда Арина вышла в коридор, её колени дрожали. В кармане пальто лежал злополучный ключ, а в груди — странное, тёплое чувство, которого не должно было быть.

На полу у двери она заметила ещё один предмет — школьный дневник Алисы. Открытый на странице с пометкой: «12В. Не входить.»

Арина машинально подняла дневник, и сердце ухнуло в пятки: на полях были наброски, похожие на фразы… не вполне соответствующие для школьницы... Её пальцы дрогнули, страницы зашуршали. Но прежде чем она успела прочесть, чей‑то резкий шаг заставил её обернуться.

Алиса, с лицом, искажённым злостью, вырвала дневник из её рук. Их взгляды встретились, и в голубых глазах девочки вспыхнул огонь ненависти.

— Это не ваше, — процедила Алиса и прижала дневник к груди, будто щит.

Визуализация 3

Карточка героя - Алиса Демьяновна Градецкая, 16 лет

Дочь Демьяна, староста, "принцесса" школы.

Умная, целеустремлённая и хороший манипулятор, любит отца, но боится его потерять. Чаще бывает эгоистичной, даже лживой... Боится одиночества. Случайно обнаружила дневник покойной матери, и теперь тщательно это скрывает.

Глава 3

Вечером Алиса долго сидела у себя в комнате. Лампа отбрасывала жёлтый свет на тетрадь, но слова не складывались в строки. Чернила расплывались от слишком крепкого нажима, буквы ломались, как и её мысли. Перед глазами всё время вставала сцена: отец и та женщина. Её запястье в его пальцах. Слишком близко. Слишком… живо.

Она сжала ручку так сильно, что та хрустнула и оставила на пальцах кляксы. Алиса вскочила, бросила сломанную ручку в угол и замерла, прислушиваясь к тишине дома. Слышалось, как внизу монотонно тикали часы в гостиной, как потрескивали трубы отопления. И как отец ходит по кабинету, его шаги — тяжёлые, размеренные — отдавались эхом в её голове.

«Как он может? Как смеет? Ещё недавно говорил, что мама была его единственной. А теперь…» — мысли клокотали, как кипящая вода.

Её дыхание сбивалось, в груди разливалось что-то похожее на гнев, но ещё больше — на предательство.

На комоде стояла фотография. Мама — Елена Градецкая. Светлые волосы, мягкая улыбка. И глаза, такие же голубые, как у Алисы. Но в её глазах всегда была теплинка, та особая мягкость, которую Алиса не видела у отца с тех пор, как её не стало. В этот момент фотография казалась не утешением, а насмешкой.

Она подошла ближе, взяла рамку в руки. Серебряная окантовка, маленькая трещина в стекле, та самая, что осталась после того, как Алиса уронила фото в первую ночь после похорон. Тогда отец поднял рамку молча, просто поставил обратно, даже не обнял. С тех пор между ними выросла стена из молчания.

Воспоминание накрыло её волной.

Мама сидит за кухонным столом, пишет что-то в блокноте. Всегда в старом свитере и с чашкой остывшего кофе рядом. «Журналистика — это правда, даже если больно», — повторяла она. Отец тогда хмурился, говорил, что она лезет туда, куда не стоит.

«Лена, подумай о дочери. Зачем тебе эти расследования?» — его голос был низким, но в нём звучало раздражение. Она только улыбалась, кивала, но всё равно продолжала писать.

В тот день они поссорились особенно сильно. Алиса помнила, как крики просачивались сквозь закрытые двери. А вечером — звонок. Авария. «Несчастный случай», сказали взрослые. Но Алиса никогда не верила. Слишком много совпадений. Тем более, после того, как она случайно нашла дневник мамы…

С тех пор отец словно закрылся. Он стал холодным, строгим. Все разговоры сводились к урокам, к правилам. Никаких совместных завтраков, никаких объятий. Всё — в формулировках: «Не опоздай», «Подготовься», «Веди себя». И Алиса ненавидела его молчание сильнее, чем любые крики. Она жаждала его тепла, а получала только дисциплину.

А теперь… он смотрит на другую женщину. На мать Данилы. Так, как не смотрел уже давно. Слишком внимательно. Слишком живо. В этом взгляде не было холода, не было отчуждения. И это рвало душу Алисы.

Она резко вытерла слёзы. Рамка с фото вернулась на место с глухим стуком.

— Ты не имеешь права, — прошептала она в пустоту. Голос дрогнул, но в нём звенело упрямство. — Не имеешь.

Её мысли возвращались к матери. Она всегда говорила: «Ты должна быть сильной. Даже если вокруг ложь, держись за своё». Алиса кивала тогда, ещё маленькая, не понимая до конца. А теперь эти слова жгли, как пророчество. Быть сильной значило не позволить отцу заменить маму. Никогда!

Дверь приоткрылась. Демьян заглянул, его силуэт на мгновение заслонил свет из коридора. Он хотел что-то сказать, но наткнулся на её взгляд. Ледяной, полный ненависти и боли.

— Ты её защищал, — сказала Алиса тихо, но каждое слово било, как удар. — Мамы больше нет, а ты… уже нашёл ей замену.

Демьян сжал кулаки, глубоко вдохнул, шагнул ближе. Он выглядел усталым, его плечи были напряжены, словно он несёт груз, который не может сбросить.

— Алиса… я не…

— Не смей, — перебила она. Её голос дрогнул, но глаза не потеплели. — Лучше молчи.

Он замер, открыв рот, но слов не нашёл. Только стиснул челюсти. И молча кивнул. Постоял ещё мгновение, потом тихо закрыл дверь.

В комнате снова воцарилась тишина. Только часы тикали где-то далеко. Алиса уткнулась лицом в подушку. Слёзы жгли щеки, но сильнее всего жгла мысль: «Если он выберет её… значит, мама ушла окончательно».

______________________

Дорогие мои!

В ожидании следующей главы, приглашаю вас познакомиться еще с одной книгой участвующей в нашем литмобе.

Ника Верон

"Любовь. Написано мелом"

https://litnet.com/shrt/m8xj

Приятного чтения!

Глава 3_2

Когда дверь закрылась, Алиса долго сидела неподвижно. Потом встала и, опираясь ладонью о стену, прошла по коридору к комнате, которую в доме называли просто: «мамина». Дверь всегда была прикрыта. Отец редко сюда заходил. Пахло старыми книжными страницами, чуть выдохшимся парфюмом и холодом, который не уходит даже летом.

На стуле висел кардиган — тонкий, серо-голубой. Всё также. Несмотря на то, что уже мамы не было в живых несколько лет… а кардиган, был всё там же… на своём месте… так, словно, мама скоро вернется… Алиса провела по нему пальцами и уловила знакомую мягкость. На туалетном столике лежала открытая пудреница, высохшая тушь, ручка с тёмно-синими кляксами. Захотелось вернуть всё обратно, как было, но «как было» упрямо не получалось.

В нижнем ящике столика, где когда-то хранились вырезки, Алиса нащупала чёрный резиновый хлястик. Потянула. Снизу выехал тонкий плоский тайник. Там лежал блокнот в мягкой обложке морской волны. Без названия, без даты. Только на последней странице — тонкий белый стикер с каракулем: «если пропала, смотри вторую». Чей это был почерк — маминым? Торопливый, как будто писала в движении…

Алиса нашла этот тайник относительно недавно. Несколько месяцев назад. Постоянно перечитывала дневник мамы. Сложно было понять эти каракули.

Алиса перевела дух, села на край кровати и раскрыла блокнот. Бумага тёплая, шероховатая. Первые записи, как всегда: заметки к статьям, списки фамилий, телефоны, обрывки мыслей. «Комиссия по внутренним проверкам — 2016/17». Ниже: «архив — 12В, доступ ограничить». Некоторым словам не хватало гласных, будто мама писала кодом, экономя время. Рядом маленькая стрелка, на полях — кругляш: «вторая».

Дальше, имена с инициалами: «С.П.», «З.К.», «Ф.Г.», «Лаб. доступ — дубль?». И ещё: «Г. молчит, но понимает». Алиса сглотнула. Г — кто? Градецкий? Или кто-то другой? Тогда папа ещё не был директором, но работал в школе. Сердце болезненно сжалось.

Несколько страниц были вырваны. Аккуратно, по корешку. Алиса поднесла блокнот к свету, в просветах виднелись корешки оторванных листов. На сгибе осталась тонкая зазубрина, словно тут когда-то лежал вложенный лист.

Каждый раз, когда она брала в руки блокнот, руки дрожали. Как и сейчас. Чуть не выронила блокнот. Поймала его на лету. Блокнот раскрылся и из него выпала маленькая карточка из тонкого картона. На ней — схематичный план: прямоугольник, две стрелки, кружок с пометкой «12В». Внизу — три слова, почти неразборчивые: «позже», «подвал», «замена».

Она долго пыталась разобраться в этих записях. Ничего не говорила отцу, не знала почему?... просто он стал другим, словно совсем чужим.

Алиса закрыла глаза. Перед глазами снова всплыло, как отец держал за запястье ту женщину. Внутри смешались злость и страх, как две несовместимые жидкости, которые всё равно пытаются стать одним.

Она перелистнула ещё несколько страниц. «Л.» — так мама иногда подписывала интимные записи, которые никто не должен был читать. «Л. — если со мной что-то — смотри у К.». Буква К обведена, внизу номер телефона без имени. Позвонить сейчас? Алиса уткнулась лбом в ладони. Нет. Сначала надо понять, как это связано со школой.

Она аккуратно спрятала дневник в учебник по геометрии. Тот тяжелее и толще: никто не догадается. Закрыла тайник, вернула кардиган на спинку стула, поправила кисточку на пудренице так, как мама любила, чуть в сторону, будто случайно. С каждой мелочью в горле поднимался ком и застревал там, не давая вздохнуть.

А перед глазами всплыло воспоминания того дня… похорон мамы…

Камни под каблуками скользили, воздух пах сырой землёй. Люди говорили правильные слова, слишком правильные, как будто собирали речь по шаблону. Отец держал Алису за плечи крепко, но его ладонь была ледяной. Никто не плакал так, как плакала она. Ей казалось, что мама просто уехала на очередную редакционную встречу и вот-вот вернётся, как всегда, с теплом в глазах и новой историей, которую нельзя никому рассказывать. Священник говорил «случай», «дорога», «невидимый промысл», а Алиса смотрела на руки отца и думала, почему они не дрожат.

После похорон отец снял со стены мамин календарь, на котором были обведены красным несколько дат. «Не надо», сказал он коротко. И с тех пор всё, что напоминало о ней, будто было поставлено под стекло. Смотри, но не трогай. Помни, но молчи.

***

Чуть позже отец осторожно постучал. Алиса уже лежала в темноте, слушала, как дом изредка вздыхает. Дверь приоткрылась на ладонь. Отец не включал свет.

— Спишь? — спросил он, но не ждал ответа.

— Да, — сказала она. И закрыла глаза, чтобы он не увидел, что на ресницах ещё блестит влага.

— Завтра у тебя контрольная, — тихо напомнил он. Будничный тон, ровный.

— Знаю.

Он постоял секунду и ушёл. Её не обнял, не сел на край кровати, не сказал ничего лишнего. Алиса сжала виски ладонями. Её злость на него была как лихорадка. Стоило вспомнить, как он смотрел на другую, по коже шли мурашки, руки начинали дрожать. Раздражало не только это. Раздражало, что он всё так же молчит про то, что случилось с мамой. И не допускает её до правды.

Значит она сама должна найти её!

После того, как дверь закрылась за ним, Алиса быстро встала. Она была уже одета, заранее. Никакого марафета, только легкая спортивка.

И осторожно выскользнула за дверь.

_________________________

Дорогие мои!

А вот и очередная новинка нашего литмоба, проходите по ссылке и присоединяйтесь к героям этой удивительно юморной истории от автора

Натальи Черняковой

"Вне правил"

Визуализация 4

Карточка героя - Данила Олегович Соколов, 15 лет

Сын Арины, новичок в школе "Гранит".

Умный не по годам))) с хакерскими способностями, верный друзьям, чувствует ложь, в нём развито обостренное чувство к справедливости. Вспыльчивый, часто не признаёт авторитетов и склонен к бунту.

Глава 3_3

После разговора с директором утро для Данилы превратилось в сплошной бег по кругу. Он не пошёл на уроки. Не мог. Чувство злости и унижения жгло сильнее, чем свежая отметина на губе — результат короткой потасовки с парнем у раздевалки, куда он зашёл, чтобы сбросить пар. Он не любил драться ради драк, но всегда вставал, если видел несправедливость. Тот парень зацепил младшеклассника, и Данила вмешался. Теперь синяк горел, но внутри он ощущал не поражение, а упрямство и странное удовлетворение.

Вместо того чтобы сидеть на занятиях, Данила целый день шастал по школе. Изучал планировку, лестницы, боковые коридоры, словно проверял её на прочность. Ему хотелось увидеть её изнанку — понять, чем живёт «Гранит», который все хвалят и боятся. Но главным объектом его наблюдений оставалась Алиса. Он будто проверял её на прочность. Не следил ради дешёвого разоблачения, а пытался найти слабое место в её выверенном образе идеальной старосты. Хотел понять, есть ли в ней хоть капля настоящего, человеческого. И если будет шанс, он готов был подставить плечо, а не толкнуть. Но сейчас, он должен понять, что она за фрукт, и как отстоять своё право на существование в стенах этой школы?!

21:12. Коридор третьего этажа.

Сумерки легли на здание, когда он снова оказался на верхнем этаже. Тишина давила. Лампы в боковых коридорах горели через одну, создавая островки света и тени. Данила шёл быстро, не думая, куда свернуть. В голове билась одна фраза: «Не дам им решать за меня».

И только после третьего пролёта он заметил её.

Алиса.

Она двигалась уверенно, ровной походкой, будто знала каждый угол. В руке блеснула ключ-карта. Девочка приложила её к едва заметному считывателю возле белой двери без таблички. Светодиод мигнул зелёным, замок щёлкнул. Алиса скользнула внутрь, как хозяйка.

«Не может быть», — успел подумать Данила. Ещё днём он видел похожие двери: безымянные, технические, с выцветшими обозначениями. На одной из них даже сохранилась цифра «12». Тогда он не придал этому значения, но теперь цифры вдруг обрели вес. Слишком много совпадений, после утреннего разговора матери с директором.

Он подошёл ближе. На белом пластике была маленькая выемка под старый ключ, поверх неё накладка под электронный доступ. Он прислушался. Внутри звучали шаги, гул вентиляции и далёкое жужжание техники. Он коснулся ручки, но она уже закрылась изнутри.

— Серьёзно? — прошептал Данила. — Прячемся, принцесса?

Он заметил сбоку узкий технический лаз, куда вела едва заметная панель. Данила знал такие места лучше, чем расписание уроков. Он присел, нащупал пальцами скрытый язычок, потянул. Панель поддалась. За ней открылся узкий проход, пахнущий пылью и тёплым металлом.

Служебная галерея.

Темнота разрезалась бледным светом аварийных лент. Данила двигался почти беззвучно. Справа — решётка вентиляции, слева — бетон с редкими технологическими дверцами. Он слышал шаги Алисы впереди, уверенные, неторопливые. Иногда они замирали. Тогда он замирал тоже. Он не собирался пугать её. Ему нужно было понять, куда она идёт. В нём боролись два чувства: азарт разведчика и странное желание уберечь её от неприятностей.

Спустя пару минут она остановилась. Данила сквозь решётку увидел её профиль. Алиса приложила карту к ещё одному считывателю, скрытому в тени.

В этот момент в коридоре раздался тяжёлый шаг. Охранник.

Алиса вздрогнула, рука с картой чуть задрожала. Она на секунду замерла, будто прикидывая, успеет ли. Не успевала. Тень охранника уже ложилась у её ног.

Данила не думал. Он ударил кулаком по вентиляционной решётке так, чтобы та громыхнула на весь пролёт, и одновременно выскочил из панельного лазка с противоположной стороны коридора. Грохот, звон, эхо — охранник дёрнулся на звук, развернулся.

— Эй! — крикнул Данила, нарочито глупо размахивая руками. — Я заблудился. Где тут туалет?

Алиса исчезла в тени бокового прохода так быстро, будто её и не было. Охранник перевёл взгляд с Данилы на пустой проём, снова на Данилу.

— Документы, — сказал он сухо.

— Я ученик, — Данила поднял руки. — Потерялся.

— В служебной зоне?

— Дверь открыта была, — пожал плечами Данила. — Я думал, тут выход.

Охранник молча взял его за локоть. Захват был уверенный, без лишней грубости, но и без сомнений.

— Пойдём. Разберёмся.

21:33. Пост охраны.

Комната без окон. Стол, два стула, монитор с разветвлением камер. На столе — журнал посетителей, рядом — пакетик сахара, рассыпавшийся белым песком.

— Фамилия, имя, класс, — отрывисто задавал вопросы охранник.

— Соколов Данила, десятый «Б».

Охранник записал. Кивнул другому мужчине, что сидел у мониторов.

— Камеру на третий технический. Да, то место. Прокрути назад.

На экране побежала зернистая картинка. Пустой коридор. Потом — Данила, выскакивающий из тени. И шумовая «снежная» какофония вместо секунды до этого. Где должна была быть Алиса — пусто. Она ушла чисто. Камера накрыла глюк, когда он ударил по решётке.

«Повезло тебе, принцесса», — с горькой усмешкой подумал Данила. И сам не понял, что в этом больше: досады или облегчения.

— Директору позвони срочно, — сказал охранник. — Пусть сам решает.

Дальше всё закрутилось быстрее, чем он ожидал.

__________________________

Дорогие мои!

Литмоб «Учитель для мамы» набирает обороты!

Приглашаю в очередную новинку от автора Оксаны Алексеевой

«Бывшие. Останемся врагами»

Глава 3_4

21:51. Кабинет 317.

Дверь распахнулась. Демьян вошёл быстро, почти стремительно. Его взгляд скользнул по Даниле, остановился, стал холодным. Он отметил всё: свежий синяк, разбитую губу, куртку с дождевыми разводами. Затем повернулся к охране, выслушал короткий отчёт. Ни одного лишнего движения, ни одной лишней эмоции.

— Итак, Соколов, — сказал он спокойно. — Расскажешь сам, или мне посмотреть всё, что шло по коридорам последние полчаса?

— Скажите спасибо, что у вас вентиляция дребезжит, — усмехнулся Данила. — Почините.

— Это не ответ.

Данила сжал челюсти. Молчал. Он обещал себе ничего не говорить. Не о ней. Не о двери. Не сейчас.

— Кто ещё был в зоне «12В»? — Демьян смотрел прямо, не моргая.

— Какая зона? — тянул время Данила.

— Не играй со мной, — тихо сказал Демьян. — Я всё равно узнаю. Вопрос в том, нужен ли нам разговор в присутствии постовой службы.

Охранник кашлянул.

— Камера дала помеху. Лица второго не видно.

Демьян чуть заметно кивнул. Опёрся ладонями о стол так, что суставы побелели. На секунду в нём мелькнуло что-то личное, боль, усталость, подозрение, и тут же исчезло под привычной бронёй.

— Хорошо, — сказал он. — Сегодня мы ограничимся школой. Но завтра будет педсовет. И на нём я не смогу «не заметить» попытку проникновения.

— Я просто заблудился, — повторил Данила, упрямо встречая взгляд.

— Тогда ты поможешь мне завтра привести в порядок один старый подвал, — сухо ответил Демьян. — Списки дел пришлют. Это будет твоё наказание.

— Один? — хмыкнул Данила.

— Не один, — сказал Демьян так ровно, что Данила впервые поднял брови. — Я не делаю скидки за фамилию. Даже если это моя фамилия.

Он взял телефон. Большой палец завис над кнопкой вызова.

— Секретариат? Соедините с миссис Соколовой, пожалуйста… — начал он, но потом резко оборвал себя. На лице мелькнула тень сомнения. Демьян сжал телефон так, что он скрипнул в ладони, и медленно положил трубку обратно на стол.

— Нет. Не сейчас, — произнёс он глухо и мысленно добавил:

«Сначала я должен поговорить с дочерью. Скандалы нам не нужны до педсовета.»

Когда его вызвали срочно в школу, он не нашел дочь в спальне. Он торопился. Не обратил внимание на странности: небрежно скомканное одеяло, отсутствие кроссовок дочери на привычном месте…

Неужели, тот второй – Алиса?..

Он это выяснит!

Демьян сжал кулак и медленно разжал, снимая напряжение. Взгляд оставался твердым.

Охранники переглянулись, но промолчали. Данила уловил перемену, директор явно что-то подозревал, но не собирался выносить это на поверхность.

Демьян подошёл ближе, его голос стал жёстким:

— Считай, что тебе повезло, Соколов. Но завтра уже не будет разговоров один на один. Завтра будет комиссия.

Данила кивнул, упрямо не отводя взгляда. В груди разлилось странное чувство — смесь страха и гордости. Он понимал, директор всё видел, но сознательно не позвал мать. Значит, решение отложено. Значит, у него есть время.

Позже, возвращаясь домой, Данила достал телефон. И впервые за день пальцы дрогнули не от злости, а от решимости. Он написал матери: «Не волнуйся. Со мной всё нормально. Завтра — педсовет. Не вмешивайся».

Долго смотрел на телефон и не решился отправить...

Он подвел. В первый же день. Совесть начала разъедать внутренности, и Данила медленно поплёлся в сторону дома, не понимая, что сказать матери.

***

Ключ тихо провернулся в замке. Алиса прокралась внутрь, скидывая кроссовки, но на пороге коридора загорелся свет.

— Где ты была? — голос отца ударил, как плеть. Он стоял в дверях кабинета, рубашка расстёгнута на верхнюю пуговицу, лицо бледное, глаза холодные.

Алиса замерла, сердце гулко бухало в висках.

— Гуляла, — бросила она, будто это было естественно. — Что, теперь и дышать без отчёта нельзя?

— Ночь на дворе. Школа закрыта. — Демьян шагнул ближе, в его голосе звенела сталь. — Алиса, не ври.

Она резко вскинула подбородок. Внутри всё дрожало, но снаружи — привычная маска.

— А ты? — её слова ударили как нож. — Ты где был, когда мама... когда ей нужна была твоя честность? Я хотя бы не прячу глаза.

Он замер, будто на секунду не знал, что ответить.

— Не смей… — тихо сказал Демьян.

— Смею, — перебила она. — Потому что я всё вижу. Я видела, как ты смотришь на неё. И как она смотрит на тебя.

Мгновение тишины сдавило стены.

— Алиса, — он опустил голос до едва слышного. — Я не обязан…

— Обязан, — её глаза сверкнули. — Хоть раз. Правду. Мне.

Он хотел что-то сказать, но пальцы лишь дрогнули у виска, где всегда начиналась боль. Взгляд стал каменным.

— У нас сейчас много работы, — произнёс он ровно. — Вернёмся к этому позже.

— «Позже», — усмехнулась Алиса, но внутри было холодно. Она прошла мимо него в свою комнату, чувствуя, что «позже» у него всегда значит «никогда».

Глава 4

Поздний вечер тянулся вязко, как густой мёд. Часы на кухне показывали без двадцати одиннадцать, стрелки тихо щёлкали, будто насмехаясь над её тревогой. Арина сидела за столом, перед ней давно остывший кофе, и пыталась заставить себя сосредоточиться на страницах журнала. Но буквы расплывались, мысли крутились только вокруг одного: «где Данила?» Он обещал быть дома к девяти. Подросток, конечно, не маленький ребёнок, но после последних событий она не могла позволить себе роскоши спокойствия.

Хлопок входной двери прозвучал как выстрел. Арина вздрогнула, чашка в её руке качнулась, и лишь чудом она не выронила её на пол. Сердце заколотилось так громко, что казалось, его слышно в тишине квартиры. В прихожей скрипнула знакомая половица, характерный звук, который издавали только шаги Данилы, когда он крался, надеясь проскользнуть незамеченным.

— Ты где пропадал? — её голос вырвался слишком резко, на грани крика. Она вскочила, опрокидывая стул.

Кухонный свет выхватил из темноты его лицо. Арина замерла, разбитая губа, синяк под глазом, уже налившийся сине-жёлтым. Рукав его чёрной худи был тёмным и влажным. Она в ужасе подумала о крови.

— Гулял, — пробурчал он, отводя взгляд и пытаясь проскользнуть мимо.

Арина перехватила его за плечо. Ладонь соскользнула по мокрой ткани. Дождь? Или всё же кровь? Резким движением она развернула сына к свету.

— Это чья кровь? — её голос сорвался.

Данила дёрнулся, вырываясь. Его дыхание пахло мятной жвачкой, но сквозь свежесть пробивалась металлическая нотка, будто он до сих пор чувствовал вкус чужой драки на губах. В его глазах мелькнул страх.

— Не моя, если ты об этом, — бросил он упрямо.

Телефон на столе загудел, заставив их обоих вздрогнуть.

Незнакомый номер.

В голове всплыло воспоминание. Полгода назад звонок с незнакомого номера тоже перевернул её жизнь. Холодный голос директора прошлой школы сказал без обиняков:

«Такие дети у нас не задерживаются. Забирайте документы».

Ей тогда казалось, что земля ушла из-под ног. Она вцепилась в трубку, умоляла дать шанс. В ответ услышала только равнодушное: «Это решение совета».

Теперь каждая вибрация телефона отзывалась той же холодной болью…

Арина машинально взяла трубку.

— Миссис Соколова? — мужской голос звучал подчеркнуто официально. — Ваш сын оставил телефон на посту охраны. Вы можете забрать его завтра до девяти вечера.

Секунда, и холодная волна прокатилась по спине. Она уставилась на Данилу. Тот замер, его пальцы впились в ремень рюкзака так, что побелели костяшки.

— Это не то, о чём ты думаешь... — его голос был глухим.

Она подняла руку, требуя тишины. На экране её собственного телефона загорелось новое сообщение. Сердце ухнуло вниз, когда она прочла:

«Кабинет 317, после уроков. Только вы и я. Д.Г.»

— Градецкий? — Данила выхватил телефон. Его глаза расширились, в них вспыхнула смесь злости и шока. — Ты что, спишь с ним?

Щёки Арины вспыхнули.

— Как ты смеешь… — она запнулась, нервно сглотнула и строго выдавила, — Не смей говорить с матерью в таком тоне!

Перед глазами всплыло утро: директор, его ладонь на её запястье, его дыхание слишком близко. Воспоминание обожгло сильнее любого стыда. Она отвернулась, но было поздно, он уже всё прочитал на её лице.

Рюкзак со стуком упал на пол. Из бокового кармана выскользнула тонкая пластиковая карта с логотипом школы и магнитной полосой. Арина уставилась на неё, и сердце сразу ухнуло вниз. Это был не просто ученический пропуск. Такие карты имели только сотрудники для доступа в служебные зоны…

В груди будто разлился ледяной ком, пальцы непроизвольно дрогнули, и она едва не выронила кружку.

— Ты был в школе? Вечером? — её голос сорвался на шёпот, в котором слышался и страх, и неверие.

Данила отвернулся, сжал губы. Молчаливый кивок был хуже любого признания.

Арина почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Перед глазами вспыхнули самые мрачные картинки: охрана, камеры, протокол, звонок бывшему мужу… Она уже представляла, как быстро можно потерять сына, если этот ключ попадёт не в те руки.

Данила резко развернулся и зашагал в сторону ванной. Больше ничего с него вытянуть не получилось. Он снова уходил в себя. Закрывался, как обычно, когда боялся быть не услышанным.

Арина сделала шаг, хотела окликнуть, но слова застряли. Горло стянуло. Давить на него сейчас, значит только оттолкнуть сильнее.

Она осталась стоять в коридоре, сжав пальцы до боли, словно пытаясь удержать в руках всё, что грозило рассыпаться.

______________________

Дорогие мои!

Приглашаю в очередную новинку нашего литмоба

"Химия или физика?"

Ада Квинн

Я всегда отвечала за себя сама. За себя и за своего сына Артема.

Я собрала свою жизнь буквально по крупицам и ни за что бы не позволила никому снова её разрушить. Особенно мужчине!

Но затем в моей жизни неожиданно появился он… холодный, строгий, требовательный. И теперь я не могу понять, что же между нами: химия или физика?

Любовь - это тоже наука. Но кто чей учитель?

Ссылка на книгу - https://litnet.com/shrt/6hAu

Глава 4_2

Ночь прошла в мучительных раздумьях. Арина сидела в гостиной, слушая, как за стеной ворочается Данила.

Она перебирала варианты: Олег? Снова какие-то разборки? Или этот чертов Градецкий, который вдруг появляется в самых неподходящих местах?

Никто из них не даст простого ответа, и каждый может обернуться бедой.

Утренний свет оказался беспощадным, резал глаза. Арина стояла у плиты, ворочая яичницу на сковороде, и мысленно гоняла по кругу одни и те же вопросы. Сын появился поздно вечером, с синяком и ключ-картой от школы. Его задержали на посту охраны. И теперь на её телефоне сообщение от Градецкого. Слишком много совпадений.

— Опять твои яйца-болтуньи? — Данила прошёл на кухню, швырнув на стол учебник по химии.

— Ты вообще спал? — её голос звучал мягче, чем вчера, но тревога только крепла. Она потянулась к его щеке, но он отпрянул, как от удара. Этот жест резанул по сердцу.

Телефон на столе завибрировал. Имя на экране вспыхнуло, как вспышка сварки: Олег. Сообщение от бывшего.

Чёрт! Олег! Опять! Арина не спешила отвечать. Она знала, что там будет написано.

«Если он опять накосячит, то заберу. Навсегда!»

Стиснув зубы, она убрала телефон. В голове пульсировало одно: Олег ищет повод. Ему нужен всего один шаг, и он снова потянется к Даниле, как к вещи, которую можно забрать силой.

— Папа звонил? — Данила нарочито громко хрустнул тостом, глядя ей в глаза.

— Не желаю это обсуждать, – отрезала мать не оборачиваясь.

— Значит, звонил. — Он резко встал, опрокинув стакан сока. Жидкость растеклась по столу, как маленькая катастрофа. — Он всегда звонит.

Дверь в его комнату закрылась звонко, как отскочившая пружина. Арина только успела взглянуть ему вслед. Она медленно опустилась на стул, сжала кулаки. В ладонь впился пластик, ключ-карта от школы. Та самая пластиковая карта, что выпала из рюкзака сына.

Налила воды, выпила не спеша, глоток, ещё глоток. Вдох. Выдох. Должна справиться со всем этим. И он тоже. Пусть выпустит пар. Это возраст, а не приговор.

Кухня звенела пустотой, часы отсчитывали секунды, и ей казалось, что каждая падает, как камень. За стеной слышались глухие шаги сына, потом скрип кровати. Она подумала, что он не выйдет больше. Но через несколько минут дверь всё же открылась, и Данила, как ни в чём не бывало, прошёл на кухню.

Её сердце то ли сжалось, то ли расправилось.

Она молча приготовила себе кофе, который пах горечью, как плохая новость. Пар из кружки поднимался в полумрак кухни и растворялся в холодном стекле окна. За ним мокрый двор блестел от ночного дождя, асфальт сиял, как натянутая плёнка. Арина стояла у подоконника, пальцы вцепились в горячую керамику, и не могла оторваться от этого вида. Казалось, весь город дышит тяжело, как и она.

Данила завязывал шнурки, сидя на краю стула. Голова опущена, плечи напряжены. Он выглядел старше своих лет, и именно это пугало её больше всего.

— Сегодня педсовет, — напомнила она, голос сорвался мягко, но в нём звенела тревога. — Вечером...

— Знаю, — буркнул он, не поднимая глаз. — Справлюсь.

— Это не дуэль, Даня. Это школа.

— У «Гранита» свои подвалы и замки, — произнёс он слишком спокойно. — И двери, которые открываются не всем.

Она не выдала ни удивления, ни сомнения. Ничего!

Только вспышка памяти, как обронила ключ Алиса, и который так и остался у нее в сумочке.

Слишком много ключей...

Слишком много закрытых дверей…

Слишком много странностей… много тайн. И все, рядом с её сыном.

Она попыталась отряхнуть навязчивые мысли и перевела тему:

— Откуда это? — Арина с беспокойством поглядывала то на него, то на ключ-карту, что так небрежно выронил Данила еще вчера поздно вечером, как абсолютно незначительный предмет не имеющий никакой важности. Сказала строго, но в словах звенел страх.

Данила глянул на неё с тенью удивления.

— Верни это на место! – чётко произнесла она.

Он лишь кивнул в ответ, даже не ответив. Без споров.

Арина сжала ладонями кружку так, что та обожгла кожу. «Он видел больше, чем говорит», — поняла она. От этой мысли холоднее стало, чем от утреннего дождя за окном.

Эта ночь и утро изменили всё. Арина знала, ей придётся идти до конца. Вопрос был не только в Даниле. Вопрос был в том, кому она сможет доверять. И не станет ли сам Градецкий новой опасностью.

________________________

Дорогие мои читатели!

Стартовала очередная книга нашего замечательного литмоба

"Учитель для мамы"

Экзамен на чувства

Инея Эвис

Аннотация

Я всегда знала, что правильные мужчины — самые опасные. Потому что когда они срываются — мир рушится. А я... я люблю смотреть, как осыпается их идеальный фасад.

🗨️🗨️🗨️🗨️🗨️
Я вспоминаю, как впервые увидела Станислава Юрьевича на родительском собрании — в идеально сидящем костюме, с холодным, но проницательным взглядом. Он произнёс речь о «моральных устоях», “строгих правилах” и «ответственности родителей». Я тогда мысленно назвала его «роботом в галстуке».
Но что-то в его глазах — мелькнувшая тень боли — зацепила меня. Сперва удивила, а потом, я захотела узнать больше.
Я и не предполагала, что скоро сама стану причиной его падения.

Читать тут:

https://litnet.com/shrt/Ytgw

Приятного чтения!

Глава 5

День тянулся внатяжку, словно сопротивлялся самому себе, словно кто-то подменил время. В офисе архитектурной студии «Linea» её ждали чертежи и заказчики, но голова упорно возвращалась к утреннему разговору. Коллеги обсуждали смету нового торгового центра, а Арина машинально кивала, ловя себя на том, что не слышит половины слов. На телефоне мигали напоминания: «педсовет», «школа», «Данила».

Данила так и не объяснил, что было вчера вечером, почему он пришел поздно и каким образом его телефон оказался на посту охраны?!...

Директор явно непросто так пригласил её до педсовета…

Она пыталась вникнуть в проекты, держать привычную уверенность, но внутри всё сжималось тугим узлом.

К полудню она провела две встречи. Клиенты, семейная пара, строившая дом за городом, бесконечно спорили о планировке кухни. Арина терпеливо слушала, рисовала на планшете новые варианты и ловила себя на мысли, что всё это куда безопаснее, чем школьные интриги. Здесь она могла контролировать линии, углы и даже людей. Здесь её уважали. Она отвечала за ключевых заказчиков и чувствовала себя на своём месте.

Но мысль о том, что вечером её ждёт педсовет, прожигала изнутри, как кислота. Даже свежие чертежи казались бледными на фоне этого ужаса… снова идти к директору.

У нее с сыном нет права на ошибку...

***

После уроков

Арина вошла быстро. Щёки горели, волосы спутались от ветра.

Звонок рванул коридор, как резинка. Двери классов распахнулись, хлынул шум. По полам катились шарики от сломанной ручки, кто-то ругался, кто-то смеялся. На стенде объявлений висел новый листок: «Вход в технические зоны строго по пропускам». Бумага уже надорвана у края, будто кто-то нервно дёргал. Никто не обращал внимания, но школа запоминала. Она всегда запоминала.

Когда Арина увидела сына, внутри у неё всё одновременно сорвалось и успокоилось.

Главное, был в школе, а значит на уроках.

Но опять… в кабинете директора?..

Что же эта за напасть такая?..

Демьян стоял у окна, руки за спиной, и серое небо отражалось в стекле его часов. Взгляд отца Алисы, холодный и сосредоточенный, закрывал от неё любую эмоцию, но она ощущала под этим льдом напряжение.

— Что происходит? — спросила она, не садясь.

Он обернулся, взгляд короткий, кивок приветствия. Жест был сдержанный, как и всё в нём.

— Присаживайтесь.

Ощущалось, как Арина сдерживалась, не выказывая панику.

— Ваш сын, вчера вечером, был задержан в служебной зоне, — сухо сказал Демьян.

Сердце гулко ухнуло, рождая тревогу и волнение. И всё встало на свои места. Арина понимала, что Данила не просто гулял, только всё же надеялась на его предусмотрительность и осознание ответственности. Они ведь оба знали, что для них школа «Гранит» – последний шанс.

— Я мог вызвать полицию. Я этого не сделал. Решим на педсовете. Мы обсудим дисциплинарную меру, — тем временем продолжил директор, но она даже не вздрогнула, хоть и понимала, чем это чревато.

— Он не преступник, — коротко сказала Арина.

— Я это вижу, — ответил Демьян. — Он… — на секунду сделал паузу, перевел взгляд на Данилу и продолжил, — парень, который умеет принимать решения быстро. Иногда слишком быстро.

Тот бросил на него злой взгляд, но ничего не сказал.

Бравада подростка!

Совсем не к месту!

— Сегодня — домой! На первый раз, спишем этот инцидент за неопытность новичка, — подвёл итог Демьян. — А завтра, в школу к девяти. Без опозданий и приключений! И да, телефон вашего сына на посту у охраны. Заберите до закрытия.

Он протянул ей расписку. Их пальцы почти соприкоснулись. Арина ощутила знакомый жар, как от токовой дуги. Ничего не сказала. Взяла бумагу. А затем, всё же выдохнула:

— Спасибо, — произнесла она так, будто это слово ранило.

— Не за что, — ответил он и впервые позволил себе на неё посмотреть. Дольше, чем следовало, — Только не думайте, что это сошло ему с рук. За свой проступок, нужно уметь отвечать!

Её взгляд вцепился в него, настороженный, жёсткий. Она ловила каждую интонацию. Его голос был ровным, будто измерял каждое слово. Но Арине достаточно было одного взгляда, чтобы заметить, что он напряжён, как струна, натянутая до предела. Она почувствовала это ещё вчера, и теперь ей было невозможно не заметить.

— Я запросил внутренний отчёт охраны, — добавил Демьян. — Вчерашний инцидент в «служебной зоной» зафиксирован. Камера дала помехи именно в тот момент, когда рядом оказался ваш сын.

— Помехи бывают, — неожиданно резко отрезала Арина. В её голосе дрогнула сталь.

— Бывают, — согласился он, глядя прямо на неё. — И всё же. Соколов, ты был не один, не так-ли?

— Я заблудился, — ответил Данила, удержав его взгляд.

Пауза повисла в воздухе, длиннее, чем положено. Демьян выдохнул и медленно откинулся на спинку кресла.

— Хорошо. Значит, заблудился. Тогда вернёмся к последствиям.

Он аккуратно положил на стол два листа. Бумага зашуршала громче, чем хотелось. На первом — «Педсовет. Повестка». На втором — «Дисциплинарные меры. Проект».

— Предложение следующее, — сказал он. — Общая работа на пользу школы. Никаких «отчислений», никаких «вызовов полиции». Но существенный, понятный труд. Старый подвал. Архив. Нужно разобрать, пересортировать, оцифровать часть ведомостей. Двое учеников. В паре.

— В паре? — переспросила Арина, не сразу поверив, что услышала.

— Да, — Демьян не отвёл взгляда. — Данила и Алиса. Пять дней, по два часа после уроков, под надзором завхоза и педагога.

Данила усмехнулся, почти с вызовом.

— Серьёзно?

— Совершенно серьёзно, — ответил Демьян, и голос его прозвучал, как выстрел. — Вчера я тебя уже предупреждал об этом, Соколов. Это справедливо. И полезно! Оба вчера приняли решения, которые привели к хаосу. Значит, оба помогут навести порядок там, где он действительно нужен.

Арина смотрела на него и пыталась понять, это наказание для их детей или урок для них самих? В его словах не было ни жестокости, ни мстительности. Только чёткая логика. И в этой логике, как ни странно, звучало уважение.

Глава 5_2

16:52. Педсовет.

Арина сидела в тесной приёмной, наблюдая, как классный руководитель торопливо договаривает по телефону. На стенах висели детские рисунки: яркие, наивные, чужие. Казалось, сама школа насмехалась над её тревогой.

— Госпожа Соколова? — наконец подняла глаза женщина лет пятидесяти, с усталой доброжелательной улыбкой. — Я хотела бы сказать, что Данила непростой мальчик, но у него… талант. Он быстро схватывает, иногда слишком быстро.

Арина вздрогнула от неожиданного слова «талант». Обычно ей говорили другое: «трудный», «невоспитанный», «проблемный».

— Я знаю, — тихо ответила она. — Просто ему нужно доверие.

— Вот поэтому я надеюсь, что педсовет сегодня не сломает его, а направит, — вздохнула учительница и пригласила её жестом к двери. — Пойдёмте.

Сердце Арины застучало сильнее.

На пороге она столкнулась с Градецким. Их взгляды пересеклись всего на секунду, но в его глазах мелькнула усмешка: «Вы опять пришли с вызовом».

Она отвернулась первой, но в груди всё горело.

***

Демьян периодически бросал взгляд на Арину.

Заседание комиссии по дисциплине собрали в расширенном формате, кроме учителей, пригласили родительский комитет. Присутствие родителей двух подростков, замешанных в инциденте, было обязательным. Такое случалось редко, поэтому в воздухе витала особая строгость. И тишина. Был слышен лишь шум бумаг, короткие кашли. Помещение пахло мокрыми зонтами и мелом.

Столы стояли буквой «П». На столе тяжёлые папки, стаканчики с водой. Демьян открыл заседание ровно в семнадцать. Секретарь тараторила повестку, учителя переглядывались, кто-то шуршал страницами журналов. Он говорил коротко, без привычных длинных речей. Его голос звучал уверенно, и в нём не было ни капли лишней эмоции.

Он описал вчерашнее, зафиксировал факт «служебной зоны» и предложил «архивный труд» для двоих.

— Для двоих? — уточнила завуч, приподняв бровь.

— Да, — подтвердил Демьян. — Это решение единственное, которое не разделяет и не травмирует детей. Они вляпались вместе, а значит, и порядок наведут вместе.

Голос был сух, уверенно-спокойный. Он изложил факты, не сгущая краски и не пряча острые углы. «За» — большинство. «Против» — двое. «Воздержался» — один. Решение приняли быстро.

Арина сидела в конце стола, среди родителей. Она отметила, как Демьян не воспользовался возможностью «прикрыть» Алису. Он прочитал это в её глазах, которые сверкнули благодарностью. Он поставил дочь в один ряд с Данилой. Это было честно. Больно для него. Но честно!

Когда заседание закончилось, она шагнула в коридор, прижимая к груди сумочку. Слишком много глаз провожали её, слишком много шёпота тянулось за спиной.

Она почувствовала, что он рядом, не видя. Просто знала.

Демьян шёл навстречу. Их плечи почти коснулись друг друга, но никто не сказал ни слова. Только его взгляд, короткий, колючий, сдержанный… и её дыхание, сбившееся от этой случайной близости.

«Не смотри. Не дай ему понять, что он действует на тебя».

Но сердце всё равно забилось сильнее.

Дождь плотной стеной тек по стеклу. Люди разошлись. Свет в школе приглушили до дежурного. Тёмная полоса в окнах лестничных пролётов тянулась, как разрез.

Арина задержалась у секретаря, чтобы подписать финальные бумаги. Та вернулась, отдала подписанное, пожелала хорошего вечера и ушла, захлопнув за собой дверь. В коридоре стало по-настоящему пусто. Только гул дождя и звук их дыхания.

18:45.

В пустом коридоре раздались шаги. Тихие, медленные. Демьян остановился напротив.

Сначала формальные слова: «Спасибо, что пришли», «Документы получите завтра».

Потом пауза.

Длинная. Неуместная. Слишком личная.

Молчание стало слишком тяжёлым.

— Сегодня вы были на моей стороне, — сказала Арина тихо. Голос её дрогнул, в нём прозвучала не только благодарность, но и смятение.

— Я был на стороне правил, — ответил он, но глаза выдавали больше, — Но иногда правила и справедливость совпадают.

— А иногда — нет, — усмехнулась она, и уголки её губ предательски дрогнули.

— Сегодня — да! — сказал он. И посмотрел так, будто видел всё, что она не произносит.

Воздух сгустился. Шум дождя за окнами напоминал о мире снаружи, но здесь всё было словно отделено стеклянной стеной. Тепло их тел заполняло пространство, сокращая расстояние до минимума.

— Вы любите держать всё под контролем, — её голос прозвучал резче, чем она рассчитывала. — Даже тогда, когда нужно отпустить.

— А вы любите спорить, — ответил он, шагнув ближе. — Даже тогда, когда слова только мешают.

— Иногда они спасают, — парировала она.

— А иногда… — он наклонился вплотную, — нужно просто замолчать.

Она хотела возразить, но не успела. Едва рвано вздохнула, как его губы накрыли её рот. Поцелуй был резким, требовательным, он будто затыкал её возражения. Она дернулась от неожиданности. Сначала — шок… доля секунды отстранённости, и тут же предательский отклик… сама потянулась навстречу. Поцелуй захлестнул. Это был удар молнии. Она ощутила, как ноги подкашиваются, как тело заливает волна жара…

_______________________

Дорогие мои!

Вот и последняя история нашего литмоба от автора

Дины Демич

"По правилам любви"

Они не должны были встретиться. Но одна ошибка изменила все...
Он - человек порядка. Его мир построен на правилах, дисциплине и абсолютном контроле. Его дом - его крепость, его работа - его территория. Никто не смеет переступать черту.
Она - женщина, которая давно перестала верить в случайности. Ее жизнь - это холодный расчет, жесткие решения и одна-единственная слабость.

За окном хлопнула дверь, и он вдруг осознал, что сидит слишком близко. Что она сидит слишком близко.
- Вы играете в опасную игру, - прошептал он.
- А вы разве не играете? - ее дыхание обожгло его кожу. - Или директор Максим Сергеевич никогда не нарушает правил?
В этот момент раздался стук в дверь.