Побег из Рая

Предупреждение

Данное произведение является собственностью правообладателя, создано исключительно в развлекательных целях и не несет цели кого—либо оскорбить.
Все персонажи и описываемые события являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми или событиями являютсяслучайностью.

В книге присутствуют сцены морального насилия, противоправных умышленных действий с целью похищения человека и убийства в состоянии аффекта.

Автор не несет в себе цели оскорбить чувства верующих и осуждает любые противоправные действия в отношении другого человека.

Книга предназначена для лиц старше 18 лет.

Приятного чтения!

Пролог

Я бегу.
Бегу через залитый лунным серебряным светом лес, спотыкаясь о торчащие корни. Ветки цепляются за одежду и волосы, колючки хлещут по голым лодыжкам. Дыхание жжет горло.

Мне больно. Очень больно. Сердце того и гляди выскочит из груди рука об руку с легкими, которые едва справляются с такой частотой дыхания.
Но я продолжаю бежать. Я умею бегать. Умею очень хорошо.

Обычно, когда я бегу, в мыслях у меня повторяются какие-нибудь слова, в основном, не ищеющие смысла. Например, какое число молитв ежедневно возносит наша община, или сколько дней осталось до того, когда меня отдадут на растерзание.

В этот раз в мыслях крутится лишь одно слово. Оно звучит в голове ударами молота.
Свобода. Свобода. Свобода.

Я должна успеть. Добежать до шоссе пока Дэниел не узнал о побеге.
Вот оно! Черная змея асфальта под луной так и манит мое уставшее тело.
Последние метров тридцать я несусь впред на пределе сил. Запинаюсь об упавшие стволы и ветки. Сердце нервно отстукивает в груди барабанную дробь.

Свобода.

Поздно, я слышу топот быстрых шагов по сухой листве. Вот кто—то ломает ветку, треск, оглушительный треск. Дыхание, сбивчивое и хрипящее. Кто—то окрикивает меня, но за шумом в ушах я не могу разобрать кто это и что он говорит.

Я бросаюсь на шоссе, падая всем телом и сбивая колени в кровь.
Спастись. Убежать. Покинуть "Рай".

Холодные руки ложатся мне на плечи и поднимают меня словно я тряпичная кукла.
Все кончено, он нашел меня.
— Эстер! Вставай!

Я не верю своим глазам. Он здесь. Сейчас он либо спасет меня, либо силой вернет назад. И последнего мне бы хотелось меньше всего...

Глава 1.

Пастор Нельсон.

Эстер — избранная.
Я месяцами присматривался к девочке, еще с тех пор как она с родителями перебралась в общину. Ее отец Фрэнк Митчелл, бывший юрист, теперь трудился в строительной бригаде. Мать, неприметная и властная женщина, помогала в общинной школе.
Оба они были разочарованы в жизни до того, как попали в "Рай". Фрэнк провалил многообещающее дело, а Марша находилась на грани нервного срыва, когда в поисках духовного спасения зашли однажды в мою церковь в Спрингдейл. Я с первых секунд увидел то, что надеялся увидеть: потерянные, сломанные души в поисках спасения — любого, неважно какого.

Теперь Митчеллы с дочкой Эстер жили в доме под номером двадцать один в общине под громким названием "Рай". Каждое воскресенье они ходили в молельный дом и сидели на закрепленной за ними скамье в пятом ряду. Во многом они были почти неотличимой частью общины, как и остальные тридцать три семьи, которые вместе работали, учились, вместе молились каждое воскресенье и прославляли имя пастора.

Но было то, что все же выделяло их из общей массы. У них была невероятно красивая дочь. Девочка, которая сама того не подозревая притягивала мой взгляд.
Вот и сейчас, я наблюдал за ней. Эстер весело беседовала с подругами в школьном дворе. Был теплый октябрьский день, на большой перемене ученики высыпали на улицу, чтобы насладиться последними солнечными деньками в этом году. На всех была форма, я выбрал ее сам — мальчики в белых рубашках и коричневых штанах, а девочки в длинных платьях пастельных тонов с коричневым пояском под грудью.
Среди грациозных и вполне физически развитых девочек, она была самым очаровательным созданием, со своей копной пшеничных волос, со звонким, заливистым смехом и пронзительными серо—зелеными глазами.

Она стояла с двумя подружками под тенью лап развесистого дуба. Все три девушки склонили головы и о чем—то шептались.
В какой-то момент я заметил, что к девичьему трио направляется парнишка. Я знал его, учил и прививал любовь к вере. Темные кудри небрежно взлохмачены, коротковатые штанины нелепо болтаются на длинных ногах. Где—то на полпути парень замедлил шаг и обернулся в сторону моего дома. Затем вскинул голову и уверенно направился к девушкам. К Эстер.

Я ближе приник к окну.
Когда паренек подошел совсем близко, Эстер взглянула на него и решительно отвернулась, будто не желая разговаривать. Блеск в ее юных глазах потух. Но парень не сдавался, вклинившись в разговор то и дело бросал лукавый взгляд на третью собеседницу. Я прекрасно понимал, что у него сейчас происходит в голове. Грех. Скверна. Я должен прекратить это. Никому не позволено оказывать знаки внимания той, что выбрал для себя пастор.

Резко развернувшись, я вышел из комнаты и с шумом спустился по лестнице. С каждым шагом все сильнее стискивая зубы — злость, словно едкая кислота прожигала грудь.
"Как он посмел? Мерзкий щенок отродья Моррисов! Теперь он у меня запляшет" — пронеслись гневные мысли в моей голове.
Я стремительно вышел из дома, громко хлопнув дверью, но у самого края школьного двора помедлил, пытаясь взять себя в руки.
Так не пойдет. Гневаться мне не пристало.
Сделал глубокий вздох, в тщетной попытке успокоиться. В воздухе пахло сеном, из общинной пекарни, что находилась неподалеку доносился аромат ванильных булочек. На другой стороне поселения, где возводили новый детский сад, слышался визг пилы и дробное эхо ударов молотков. Благие звуки добросовестного труда, совместной работы и дружбы во славу Бога.
А я, гордо указываю им путь. Благодаря мне наша община процветает.

Пока я размышлял, отпрыск Моррисов скрылся из виду. Возможно, отправился помогать плотникам, в то время как Эстер поспешно входила в школу.
Я твердо решил, что ему она не достанется. Она моя и только моя. Фрэнк обещал отдать дочь в день ее совершеннолетия, и скоро он наступит. А пока займусь Кайлом, убью в нем желание смотреть на чужих женщин, привью всеобъемлющую любовь к Богу и ко мне и сделаю его верным союзником. Этот малый не сможет отказаться от моего предложения.

Не буду откладывать "приятные" хлопоты на потом — займусь Кайлом сейчас. Легкой походкой направился в противоположную от школьного двора сторону. По пути мне попадались прихожане, которые обязательно целовали мою руку и возносили хвалу Богу. Не могу отрицать, что такая любовь приносит мне удовольствие. Каждый раз я словно упиваюсь ею, она растекается по моим венам, наполняя меня — это то, чего я всегда хотел.
Отец с детства готовил меня к тому, что я буду возглавлять общину, и что через меня ущемленные и потерянные люди будут обращаться к Богу. Когда—то он и сам правил общиной и имел несколько жен, подаривших ему пятнадцать детей, но только во мне, единственном, он увидел потенциал. Только я мог и стал надежной заменой пастору Джозефу.
Я перенял все его знания и умения, выстроил абсолютно новое поселение, даровал кров и еду людям, ежедневно выслушивая их просьбы, помог обрести веру. Горжусь собой. Теперь стены каждого дома в "Рае" украшает моя фотография, мое имя чаще всего звучит из уст человеческих, мой образ приходит им во сне. Я добился этого.
И следующим, чего я смогу добиться будет Эстер. Она нужна мне, нужна нашему роду Нельсонов. Ее кровь принесет нечто новое и сильное в наш род. Она будет моей и никто не сможет мне помешать.

Подойдя почти вплотную к отпрыску Моррисов, я в очередной раз вздохнул и попытался принять дружелюбный вид.
Один из плотников, завидев меня, воскликнул:
— Пастор Нельсон, какая честь для нас! — залепетал он. — Вот не ожидал, что вы сегодня удостоите нас своим вниманием...
Я улыбнулся, не в силах прервать его словесный поток.
— Намеченный план почти выполнен, через пару недель сад будет готов принять младенцев нашей паствы.
Я поднял руку, стараясь остановить его. Сейчас слушать о том, как продвигаются дела общины мне неинтересно.
— Брат Карлайл, не надо лишних хлопот. Я просто зашел поздороваться с работниками. И убедиться, что все с энтузиазмом выполняют работу во благо Господу.
Карлайл с улыбкой повернулся к трудягам:
— Мы же с вами понимаем, какая это честь — нас удостоил вниманием сам пастор Нельсон. Поприветствуем же его!
Удостоил вниманием? Я каждый день проверял каждого члена своей общины и сейчас, из уст Карлайла, это прозвучало как унижение.
— Здравствуйте, пастор Нельсон! — прогудели рабочие.
— Надеюсь, всем нравится работа? — спросил я.
— Да, пастор! — снова откликнулись они так дружно, словно перед этим долго репетировали свою речь.

Глава 2.

Эстер.

Скамьи в молельном доме утопали в цветах и ярко—красных атласных лентах, живые гирлянды ниспадали с потолочных балок. Цветов было так много, что казалось, это не зал, а райский сад, сияющий всеми красками радуги. А какой стоял аромат — сладкий, пьянящий, терпкий.
Из окон-розеток лился теплый дневной свет, сотня ликующих голосов сливались в восторженном гимне: "Господь, мы с Тобой навеки. Твои сыновья и дочери, соединяющиеся в этот час. Да будет жатва Твоя обильна, да будет мир в нашем сердце".

Пение постепенно затихло, торжественно вступил великолепный орган. Каждый прихожанин начал оборачиваться к выходу, где теперь стояла Элизабет Уайт, моя лучшая и единственная подруга, — она вошла и застыла в дверях, смущенно потупив взор и зная, что все взгляды теперь прикованы к ней. На Бет было белое, отделанное невесомым кружевом платье, которое сшила моя мать, из—под пышной юбки выглядывали новенькие атласные туфельки, которые я одолжила подруге. Ее пышные огненно—рыжие волосы украшал девичий венец из белых роз, а в самом центре красовалась заколка из белых жемчужин.

Орган все звучал, постепенно наращивая темп, и собравшиеся нетерпеливо ждали, но Бет не двигалась. Я знала, что ей не хотелось идти вперед, вступать в брак с ним. Прошлой ночью, когда она пробралась в наш дом, Бет навзрыд плакала, умоляла меня помочь ей избежать свадьбы.
Но как, как я могла помочь? Я так же, как и она, была обещана Дэниелу. Меня продали, предали, уничтожили собственные родители. Так же поступили и с подругой. Так же поступают и с другими девочками, которые приглянулся нашей главе общины. Мы — разменная монета для лучшей жизни наших же родителей. Самые родные люди обрекают нас на смертельную опасность.
Она стояла неподвижно, будто статуя сотворенная медузой Горгоной. Даже ее грудь, казалось, не вздымалась от дыхания. На минуту, даже на секунду, мне показалось, что она готова бежать. Но Бет не сделает этого. Она не способна на такие поступки, не то что я.

Делу помог ее отец, низкорослый мужчина средних лет с противной родинкой на носу, подхватил дочь за руку, с силой сжал, и Бет поняла это как приказ. Она боялась его. Всегда.
"Попробуй только опозорить меня!" — говорили глаза Мэтью. Он был домашним тираном, заставляющим жить в страхе всю семью.

И Элизабет, едва переступая одеревеневшими ногами в красивых атласных туфельках, двинулась вперед, к алтарю, что высился в конце прохода. К своему мучителю, наказанию, ноше, пастору Нельсону. К человеку, которого сам Господь назначил ей в мужья. Но я то знаю, что не Господь распорядился судьбой Бет, а отец.

Она не смотрела по сторонам, но краем глаза все же замечала знакомые лица, я видела это по ее робкой улыбке: вокруг были учителя, подруги, соседи. Вот я, стоящая справа в седьмом ряду, а это Рик, пастух — ее возлюбленный, разрешающий Бет гладить коров, шерсть которых была бархатистой и нежной. А вон, в самом первом ряду, стоит ее мама — высокая, худощавая женщина, которая раньше никогда так близко не подходила к кафедре. В первом ряду были почетные места — для самых привилегированных членов общины. Мать, Эмилия Уйат, похоже, была довольна собой, она стояла с гордо поднятой головой, тоже в венце из роз — ни дать ни взять королева.

— Мама, — прошептала Бет со слезами на глазах. — мама...
Я всей душой хотела броситься к ней, но моя мать крепко держала меня за руку — она знала, что я не поддерживаю такие браки. Будь моя воля, я бы сама вырвала Бет из лап пастора Дэниела, растерзала его в клочья, лишь бы ему не досталась еще одна невинная душа.
Грянул новый торжественный гимн, и слова подруги потонули в многоголосом хоре.

У алтаря отец наконец отпустил ее руки, сопроводив свирепым взглядом. Я знала, на что он способен. Это тот мужчина, которому не стоит перечить — иначе лишишься жизни, так же как сестра Бет — Никки.
— Будь умницей. — сказал Мэтью и отступил назад, туда, где стояла ее мать.
Элизабет рванулась было за ним, но ей не дали уйти. По ее щекам, как и по моим, текли нескончаемые потоки слез.
Пастор Дэниел Нельсон загородил ей путь к отступлению. Мужчина взял ее за руку.

Пальцы, стиснувшие ладошку Бет, казались невероятно сильными. А какой огромной выглядела его ручища — словно кулак великана, сомкнувшийся на детской ладошке.
Собравшиеся запели свадебный гимн. "Союз любящих сердец, заключенный на небесах, Господь, благослови". До чего же абсурдно звучали эти строки. Бет никогда не любила пастора Нельсона — наоборот, всем нутром ненавидела его за то, что он сделал с сестрой. И вот, участь Анны, грозила и ей.

Дэниел притянул ее к себе, и подруга вскрикнула от боли, когда его пальцы, словно когти дикого животного, вцепились в ее хрупкую ладонь. "Теперь ты моя, навечно, связана со мной по воле Господа, — говорил этот жест. — Ты будешь слушаться меня, не сможешь перечить мне, ты моя собственность. Ты моя жена. Очередная жена".

Элизабет обернулась и бросила последний взгляд на меня, не на отца и мать, а именно на меня. Она верила, свято верила, в то, что я смогу ее спасти. Но как я могу это сделать, если я не в силах спасти даже саму себя?
Подруга молча умоляла забрать ее отсюда, увести из "Рая" в новую жизнь. Но я не могу это сделать.
Родители Элизабет в этот момент радостно и вдохновенно пели гимн, будто их совершенно не волновала судьба дочери. Хотя почему будто? Их действительно она не волновала.
В отчаянии оглядывая зал, Бет пыталась отыскать кого-нибудь, кто вырвал бы ее из этого кошмара, но люди, даже друзья, лишь одобрительно кивали и улыбались — вокруг был целый океан улыбок. Полуденное солнце сверкало на лепестках цветов, радостный хор заполнял пространство.

И никто, кроме меня, не замечал — и не желал замечать — молчаливых призывов о помощи, которые тщетно бросали в толпу две пятнадцатилетние девочки.

Не в силах терпеть эту скверную картину, я поспешно пробираясь сквозь ряды, под шумное шипение прихожан, ринулась к выходу. Я не могла и дальше безропотно смотреть, как жизнь моей подруги рушится словно карточный домик.
Тяжелые деревянные двери плохо поддавались моему натиску, я со всей силы навалилась на них и чуть не выпала на крыльцо. Кое—как устояв на ногах я вдохнула свежий воздух, он отрезвлял и успокаивал.
Я обвела взглядом нашу общину: три ряда одинаковых деревянных двухэтажных домов с покатыми крышами, пристроенными гаражами, верандочками и даже качели на них были абсолютно одинаковыми. Во всем, вплоть до количества окон, наши домики выглядели как настоящие клоны. С трех сторон нас окружал густой и темный лес, а с одной — огромное поле, предназначенное для пастбища. Главные ворота, через которые приходили новые члены "Рая" стояли точно напротив молельного дома — металлические, с коваными узорами и огромной вывеской с одноименным названием. Сколько раз, глядя на них, я мечтала выбежать и убраться от места, которое привыкла называть домом, как можно дальше. В нормальный, адекватный мир без присутствия пастора Нельсона, без моих повернутых родителей и бесконечных молитв.

Глава 3.

Пастор Нельсон.

Я ложился спать с чувством исполненного долга — мне удалось, хотя бы на одну долю процента, переманить отпрыска Моррисов на свою сторону. Это определенно успех!

Хотелось бы мне отметить это дело, но под боком лежит новоиспеченная жена и ждет, а может и нет, пока я начну исполнять свой супружеский долг.
Элизабет была одной из тех, кого я выбрал для продолжения рода, она похожа на моего отца — те же рыжие волосы, что на солнце выглядят почти красными, худощавое тело и алебастровая кожа. Идеально, просто идеально. Но душа, да и сердце, принадлежали ее подруге — Эстер.
Девушка должна была стать новой кровью в нашем роду. Такая необычная, не похожая на предыдущих — то, что надо.

Элизабет ерзает на кровати, чем вызывает еще большее отвращение. Была бы моя воля, то я сослал бы девчонку в соседнюю общину к своему заместителю пастору Авришу.
Кстати, это отличная идея! Стоит поразмыслить над этим, но для начала мне нужно, чтобы она забеременела.

Юное тело, не тронутое чужими руками, такое податливое, нежное и мое. Мое целиком и полностью. Я могу делать все, что взбредет в мою голову, ведь знаю, что это жертва ради нашего Создателя. Я следую его указам. Следую тому, что вложил в мою голову отец. А вложил он многое: веру и любовь к Создателю и веру в то, что я и есть Создатель, Бог, Творец, что за таким главой общины будут следовать люди. И ведь прав был, старый чудак, за мной следовали и продолжают следовать десятки, а то и сотни людей.

— Элизабет, время ночной молитвы! Я научу тебя тому, что должна знать верная последовательница Бога! — строгим голосом сказал я, чувствуя всем телом, как молодое создание боится меня. — Повтори молитву, которую я просил выучить.

Элизабет распахнула свои невинные очи, в них читался страх и... Возможно, возбуждение? Или я ошибаюсь?
Девушка смотрела на меня так, будто перед ней был тот, кто одновременно способен и любить, и уничтожить ее.

— Пастор Нельсон, я... — Элизабет запнулась. — Я не помню...

Из глаз брызнули слезы. Хотелось бы ее утешить, но нет, я не буду этого делать. Девушка должна понять, что теперь я ее господин, хозяин, Бог. Я и только я, могу заставить смеяться или плакать.

Я резко встал, чем еще сильнее напугал девушку, и подошел к одинокому шкафу из красного дерева, на третьей полке стоял молитвенник — его создал мой отец, только мне пришлось изменить обложку. На твердом картоне красовалось мое фото: лицо крупным планом на фоне светло—голубого чистого неба, вокруг головы светился ореол, намекая на мою значимость для общины, руки были сложены в молитвенном жесте и из них выходили лучи солнца. Ни дать ни взять — Создатель во плоти.
Быстро пролистав книжку до нужной страницы, я загнул уголок и положил на кровать рядом с супругой.

— Вставай! — вышло слишком громко, но ничего не могу с собой поделать. Власть захватила меня целиком и полностью.

Элизабет неохотно встала, ее заостренные плечи были опущены, а руки болтались вдоль тела безвольными плетями. Она боялась посмотреть на меня, тогда я двумя пальцами коснулся ее подбородка и поднял голову:

— Не бойся меня. Я не собираюсь делать тебе больно, только если ты не станешь противиться, понимаешь?

— Да, пастор.

Два слова и тишина. Сегодня она не такая многословная как в дни воскресной молитвы. Часто наблюдая за ней в молельном доме, я отмечал, что девушка словно расцветала, вознося молитвы и общаясь с членами общины. Ей нравится быть в центре внимания, в постоянном движении. Из этого она черпает свои силы. А еще, что я успел отметить, Элизабет любит ухаживать за коровами, наблюдать как они пасутся на лугу, и пить свежее с густой пенкой молоко.

Я должен помочь ей привыкнуть к новой роли, пожалуй, стоит иногда отпускать ее на скотный двор, только вот для начала нужно избавиться от Рика Гальего — молодого испанца, что прибыл в "Рай" семь лет назад после смерти родителей — возлюбленного Элизабет. Теперь я единственная любовь для юного сердца.

— Вставай на колени и открой молитвенник на той странице, что я отметил для тебя. Будешь учить всю ночь, пока не запомнишь заветные строчки. — я слегка подтолкнул ее вперед, а Элизабет, будто тряпичная кукла, повалилась на колени. — И только попробуй уснуть! На рассвете я проверю твои успехи.

Шумно устроившись на кровати, я прикрыл глаза и стал слушать размеренный шепот супруги вперемешку с рыданиями.

***

Встав с рассветом я ожидал, что Элизабет уснула прямо над молитвенником, но она была упряма — стояла ровно в той позе, в которой я ее оставил, когда ложился спать. Красные от рыданий и бессонной ночи глаза смотрели в упор, под ними пролегли темные круги, а на лице, точно под цвет глаз, появились пятна.

— Новый день — еще один шанс показать свою любовь к Создателю. — нежно сказал я, хотелось вложить в эти слова как можно больше надежды и веры.

— Пастор, я выучила то, что вы сказали и готова ответить. — чуть слышно проворковала Элизабет. Голос ее был слабым и безжизненным.

— Ты же учила ночную молитву, ведь так? — привстав на одном локте, я буравил девушку взглядом.

— Да, пастор.

— А сейчас время утренней молитвы! Свои знания покажешь позже! Вставай и иди умываться, сегодня тяжелый день.

Элизабет быстро поднялась на ноги, ее колени были бордового цвета от многочасового стояния — не удивлюсь, если она сейчас почти не чувствует ног. Но нет, супруга легкой походкой направилась в сторону ванной, что я невольно засомневался: учила ли она молитву всю ночь?

***

Не забыл я и о том, что должен учить Кайла, дабы избавиться от конкурента в его лице.

Мальчишки не было на том же месте, что было обусловлено ранее — задний двор молельного дома, тихое и безлюдное место. Несмотря на то, что дом находился в центре "Рая" за его территорию заходить было запрещено, поэтому место было идеальным для обучения и приватных бесед.

Сегодня он опаздывал, за что обязательно получит наказание. Какое? Придумаю потом. Возможно, это будут дополнительные часы на стройке или, вероятнее всего, отошлю его в городской приход для поиска новых членов общины.
Кайл вполне подходит под эту роль: привлекательный, молодой, раскрепощенный и общительный. И, конечно, с непростой судьбой, что на руку мне и таким же "потерявшимся" людям, каким и он был когда-то.

Присев на мягкую, не по погоде зеленую, траву я принялся рассматривать лес — барьер от внешнего мира для общины: густо разросшиеся деревья закрывали любой доступ для наблюдения за жителями, а чуть подальше, ближе к чаще, располагался забор с датчиками движения. Все это было лишь для того, чтобы защититься от тех, кто желает нам зла. А таких людей, в особенности служащих спецслужб, предостаточно. Они могут неделями рыскать в поисках забытого мной прохода, запускать дронов, подсылать агентов под прикрытием для того, чтобы уличить меня в несоблюдении закона, но у них ничего не получится — я охраняю себя и прихожан так, что даже птица не сможет пролететь над "Раем" без моего ведома.

— Пастор Нельсон! — за спиной раздался голос. От неожиданности я слегка подскочил, но постарался как можно быстрее прийти в себя, дабы не показать, что какой-то мальчуган может напугать меня.

— Рад тебя видеть, Кайл. Ты сегодня опоздал.

Оглядев его с головы до ног я заметил, что мальчишка был растрепан и не умыт, видимо, поздно лег и не услышал будильника.

— Помогал сестре Мерси починить колесо детской коляски. — потупив взгляд Кайл разглядывал коротко стриженную траву.

— Благое дело! Создатель запишет твой поступок в список хороших дел. А сейчас, — слегка замявшись, я обдумывал то, что хочу сказать. — Поговорим о том, что является самым страшным грехом.

Пришла пора поставить мозги на место этому не по годам развитому парню и объяснить, что косые взгляды и попытки ухаживаний за чужими девушками — неправильный выбор. Теперь его жизнь это служба Богу, общине и, конечно же, мне. Иного пути у Кайла нет.

— Итак, Кайл, как ты знаешь, чтобы стать человеком, достойным Рая, ты должен при жизни приложить немало усилий. — в ожидании подтверждения моих слов я изучал реакцию мальчишки. Когда он слегка мотнул головой, мне пришлось продолжить. — Ты, как полноправный сын Божий, должен следовать словам Создателя и не совершать грех. А теперь ответь мне на вопрос: какой самый страшный грех ты знаешь?

— Блуд, пастор. Это определенно блуд.

— Правильно. А еще ты должен помнить, что любая женщина это причина того, что сыновья Божьи совершают грехи. Ты должен с осторожностью относиться к ним. По возможности, обходить их стороной до того момента, когда тебе будет разрешено вступить в связь с девушкой.

— И когда же наступит такой момент? — поинтересовался Кайл.

По его глазам я видел, что желание, бурлящее в его груди и не только, брало над ним верх. Это и понятно, возраст и гормоны имели свой вес. Но он, зная в какую общину вступили его родители, должен был быть обучен терпению. К сожалению, чета Морисс не удосужилась донести всю важность пребывания в "Рае" своему сыну.

— Тогда, когда Бог передаст мне послание для тебя. Я — ваш проводник в этом бренном мире. Тот, кто доставит вас прямиком к вратам Рая и ты полностью можешь на меня положиться. Будь верен мне и Богу, и тогда он разрешит тебе вступить в связь с той, кто будет избран для тебя.

— Я вас понял, пастор.

Отпрыск Моррисов поцеловал мою руку, а я принялся убеждать его в том, что блуд не то, что ему сейчас нужно, стараясь намекать именно на Эстер. Надеюсь, даже верю, что Кайл услышал меня. А если даже и нет, то я готов изо дня в день вдалбливать в его никчемную голову слова о том, что Эстер не будет избрана Создателем для него.