Побег из рая

Глава 1

Я собиралась выйти перекусить, когда мой комм звякнул. Звук был не стандартный, присущий почти всем сообщениям, а особенный – такой, чтобы пропустить его было невозможно. От этого звука на секунду вибрация прошла по всему телу, и даже если бы я спала или была при смерти, – я услышала бы его.

– Госпожа… – Эфи испуганно посмотрела на меня.

Уже почти четыре года, как мы живём с ней в центре обучения «Солерс», но каждый раз обе вздрагиваем, когда приходит сигнал из дома.

***

Надо сказать, что планету Аркеро, центральную планету Великого Дома Белого золота, мы обе покинули с удовольствием. Там, на этой планете, царит и властвует мой род. А если быть совсем точной, то властвует там один человек: матриарх рода Белого золота, Старшая Мать Великого Дома, императрица и по совместительству – моя местная бабушка.

Эфи хоть и подверглась биотехнологическим изменениям, считалась не самым лучшим экземпляром. Пусть её чувства, кроме верности, возведённой в куб, были приглушены, но они не исчезли полностью. Во дворце императрицы Хаджани она чувствовала себя не слишком уютно и была рада, когда я улетала учиться. Только здесь у нее появились шансына нормальную жизнь.

Я же была рада покинуть Аркеро по двум причинам: я была незаконнорожденной, хоть и признана официально Семьёй: моя мать сумела выкрутить руки своей родительнице. Вторая же причина была ещё проще: боялась случайно выдать, что я попаданка. Пожалуй, мой случай был по-своему уникален.

***

Моя мать – Каэль-джан, средняя дочь императрицы, родила меня вне брака и без благословения матриарха. Всё это было очень давно, девятнадцать лет назад, и об этом событии я знаю только понаслышке. Кто знает, что подтолкнуло мою мать на такой поступок, но...

Разгневанная Хаджани хотела публично отречься от дочери, но... Она очень не хотела терять то имущество, которое принадлежало моей матери. Результатом стала сделка.

Каэль-джан, зная, что умирает от известной всем космической чумы, переписала всё своё имущество, в том числе и все биолаборатории, своей Семье – в обмен на то, чтобы меня признали членом этой самой Семьи. Так она гарантировала мою жизнь. Как минимум – до совершеннолетия. Не знаю, насколько выгодной была эта сделка, но я всё ещё жива и всё ещё не подвергалась никаким биоизменениям. Насколько я знаю, мать была ведущим специалистом в своих лабораториях, и куш, который она отдала за мою жизнь, был очень и очень весом.

***

Три с небольшим года назад я, самая обычная жительница крошечного провинциального городка на планете Земля, Алина Острова, двадцати шести лет от роду, погибла. Как я думаю, от удара молнии во время грозы. Обычная жизнь: семья, школа, институт. Родители давным-давно развелись, и у каждого появились новые дети, а я осталась сама по себе.

Слишком взрослая, чтобы нуждаться в них, но слишком скучная, чтобы интересовать собой мужчин. Два тоскливых романа, не кончившихся ничем, – мне было неинтересно слушать об их мечтах и планах, – работа не по специальности и книги, в которые я проваливалась с головой. Разные книги: классика и приключения, фэнтези и научная фантастика – то, что держало меня на плаву.

Я возвращалась вечером с дачи, куда ездила с пожилой соседкой по площадке. Ничего особенного: помогла ей высадить клумбу и попарилась в бане. Она осталась ночевать там, а я заторопилась на последний автобус. Гроза началась еще на подъезде к городу. Настоящая весенняя гроза с раскатами грома и вспышками молний. Водитель высадил меня на остановке и уехал, а я все не решалась шагнуть из-под железного козырька под стену проливного дождя. Молнии ударили одна за одной совсем рядом, я даже успела немного испугаться, и...

Тело, наверно, погибло, а вот сознание…

***

Сознание возвращалось медленно, рывками, и когда я смогла приоткрыть глаза, то увидела белоснежную комнату, настолько огромную, что стены её как-то терялись вдали. Я не чувствовала никакой боли, да и вообще не ощущала собственного тела. Вокруг стояли и висели в воздухе странные и непонятные приборы, мерцающие нежно-голубыми, розовыми и зелёными огоньками, не похожие ни на что, виденное мной раньше.

А мужской голос, находящийся где-то вне поля моего зрения, отвечал на строгие и даже, как мне показалось, гневные реплики невидимой женщины. Потом тональность голосов изменилась, и мне померещилось, что обращаются прямо ко мне, но... я не понимала ни слова и почему-то решила молчать, просто глядя в зависший над моим лицом стеклянный голубой шар. Потом глаза устали от ослепительного света, веки закрылись сами собой, а голос женщины начал отдавать какие-то команды…

***

Глава 2

Первые часы в палате мне вообще казалось, что я сошла с ума: настолько все вокруг было чужим. Этот мир пугал меня до дрожи, и я лежала, прикрыв веки и не давая знать, что уже давно пришла в сознание. Думаю, они знали это и без меня, по показаниям приборов, но, как ни странно, не пытались давить на меня.

Я молчала два дня, когда доктор Мерто приходил и обследовал меня с помощью каких-то приборов почти каждые пару часов. Закрывала веки, показывая, что вижу его, но не ответила ни на один вопрос. Я боялась…

Потом страх немного утих, смотреть бесконечно в белый потолок и слушать шелест ткани костюмов приходящих молчаливых медсестёр было довольно тоскливо. Они что-то делали со мной, но я не догадывалась, что именно. Есть и пить не хотелось, но одна из них иногда поила меня с ложки чем-то кислым и неприятным.

Я поняла, что прятаться так вечно просто не смогу. Но всё вокруг было настолько чуждым и непонятным, что мне в голову не пришло поделиться хоть с кем-то историей своего попаданства. Благо, что из коротких реплик доктора Мерто поняла: девочка, в чьём теле ожила я, угнала то ли машину, то ли что-то похожее и сбежала от няньки и охраны. Она не справилась с управлением и почти погибла…

Думаю, что Мерто был достаточно суровым и жёстким начальником: я видела, как он обращался с медсёстрами, которые приходили ухаживать за моим неподвижным телом. Я по-прежнему не могла шевелиться, но странным образом не испытывала боли или неудобства – об этом доктор спрашивал каждый раз, разговаривая со мной, как самый любящий в мире отец: нежно, ласково, пытаясь ободрить.

Я не понимала почти половины из того, что он говорил. Зато поняла, что попала в тело очень богатой девушки из влиятельной семьи. На третий день, во время вечернего визита, я, наконец, осмелилась спросить:

– Что со мной?

Кажется, доктор был так счастлив, что я не просто говорю, а говорю разумно, что рассказал даже немного больше, чем мог себе позволить. Во всяком случае, он обмолвился фразой, смысл которой мне стал понятен гораздо позже:

– …и вам не стоит бояться повторения, госпожа Ярис! В инфо сообщили, что госпожа Элай-джан на три года отправилась в ссылку.

Я промолчала, не понимая сути, не зная, кто такая Элай-джан, за что и куда её отправили, а он поспешил вернуться к моему самочувствию:

– Вам не стоит бояться, госпожа Ярис. Возможно, ваша память и не восстановится полностью, но все остальные функции организма – просто идеальны! Мы сделали всё, что зависит от нас, чтобы минимизировать ваши неудобства. Даже ваш внешний облик – он тот же самый, что и был раньше.

– Когда мне разрешат вставать?

– Завтра Великая Госпожа Хаджани нанесёт вам визит и лично проверит, какие слои воспоминаний утеряны. Я, как вы понимаете, сделать это не достоин, – он сложил руки на груди крест-накрест и поклонился мне.

Больше я ему вопросов не задавала и принялась ждать визита этой самой великой госпожи.

***

Почему-то при словах «великая госпожа» подсознание рисовало мне нечто в индийском стиле: пожилая мудрая женщина с серебряными полосами седины на гладко зачёсанных волосах, собранных в узел, одетая в роскошное пёстрое сари с вышивкой и увешанная драгоценными побрякушками. А расшалившееся подсознание добавляло на задний фон парочку танцующих слонов и мулата с опахалом…

Она действительно была похожа на индианку: черноволосая, чуть смуглая, с правильными чертами лица. Красивая...

Возрастом Великая Госпожа была чуть меньше тридцати, и только некоторое время спустя я узнала, что ошиблась почти втрое. На ней даже были те самые придуманные мной шелка, только не пёстрые, а цвета расплавленного золота, но никаких украшений, кроме довольно крупного чёрного браслета на холёной руке с золотыми ногтями. И браслет этот совершенно точно не имел никакого отношения к индийской культуре: это не побрякушка, а какой-то гаджет.

Поздоровалась я с ней скорее от испуга, но она то ли не услышала мой шёпот, то ли не захотела отвечать.

Уселась в кресло, принесённое и поставленное утром у моей кровати, щёлкнула по браслету, вызывая над ним сложную голографическую картинку, и принялась работать. Непонятно откуда вдоль моего тела начали скользить полосы света, а тот самый стеклянный шар, который я видела раньше, выдавал ей какие-то ответы, играя цветом и цифрами.

Я лежала, замерев, как мышь, совершенно не понимая, что делать и как себя вести. Проверяла она меня минут тридцать и, наконец, вновь щёлкнув по браслету и убирая всю иллюминацию, со вздохом сказала:

– Ну, хорошо… Допустим, ты выжила…

Я молча смотрела на неё, не зная, что ответить и чего она ждёт. Великая Госпожа чуть поморщилась и заговорила холодным и спокойным тоном:

Глава 3

На Аркеро мы летели космолётом Альянса. Это была единственная возможность ещё несколько дней чувствовать себя человеком.

Официально вражды между Альянсом и Империей Великих Домов не существовало. Обе силы были примерно равны друг другу, и потому поддерживали пусть шаткое, но важное для обеих перемирие.

Сила Альянса была в его фантастической многочисленности. В него входили все миры и планеты с самым разным уровнем развития и достаточно разными законами, которые объединяло одно: полный запрет рабства.

Империя Великих домов ограничивалась всего лишь пятью десятками планет, каждая из которых принадлежала одному из семи Великих Домов. У каждого Великого Дома была своя специализация, и именно эти научные знания, которые Империя весьма выгодно продавала Альянсу, удерживали обе стороны от войны.

Мой дом, Дом Белого золота, специализировался на биотехнологиях. Звучит, конечно, красиво, даже в чём-то величественно. Только вот построено это величие на рабстве и бесконечных опытах над людьми. Точнее – над рабами.

Например, Дом Цветущей эстеры специализировался на генных модификациях растений, самых примитивных животных и насекомых. При этом в их владениях находилась небольшая уютная планета Нагеро, где существовали фермы по выращиванию человеческого мяса. Там рождённые в неволе дети проходили специализацию и полный курс обучения, а дальше, уже стерилизованные, продавались в качестве слуг, охраны и подопытного материала всем домам Империи.

Это был весьма доходный бизнес, но основой Дома Цветущей эстеры была даже не эта торговля, а генные модификации растений и мелких насекомых. Они могли вырастить почти всё. Дерево, дающее плоды, по вкусу и консистенции похожие на рыбу или мясо; растения, чьи невзрачные лианы после засыхания и обработки превращались в шёлковые нити удивительного качества и красоты; кустарник, который при минимальном уходе и почти полном отсутствии воды давал по ночам достаточно яркий свет.

Или, например, Дом Солнечного дождя. Он специализировался на военных генных модификациях всего живого. В том числе Дом продавал выполняющие охранные функции организмы и растения. Этот Дом поставлял лучшую личную охрану и идеальных солдат для всех армий Империи

Или же – мой Дом. Дом Белого золота...

Основным источником богатства моей Семьи была работа с психикой и памятью людей. Совмещение биотехнологий и живых объектов. Это довольно узкая специализация, но результаты опытов над рабами продавались весьма недешево. Именно к моему Дому обращались, когда нужно было из обычного раба сделать супершпиона или гениального повара. Работа с мозгом и сращивание электронных чипов с живой плотью – это то, что делало мой Дом одним из самых богатых и влиятельных в Империи. Никто не умел это делать лучше.

* * *

Я помню, как я впервые попала в собственные покои…

Капсула подхватила меня у дверей клиники и в сопровождении шести аппаратов эскорта доставила во дворец императрицы Хаджани. Пластик – или металл – летательного аппарата имел одностороннюю прозрачность, и изнутри сверкающей капли я рассматривала город, над которым мы пролетали. Он был прекрасен!

Бесконечные сады и изумительно яркие клумбы размером с поле. В этом море цветущей зелени, как драгоценные камни в оправе, тонули дворцы и замки. Восхитительно изящные, почти ажурные на вид. Все – разные! Позднее я узнала, что каждый из таких замков является своего рода лабораторией и крепостью. А тогда, в первый раз, я с трудом удерживалась от вопросов и скрывала восхищение.

* * *

Я ещё не знала, что являюсь почти изгоем в собственной семье, не знала ничего об опытах над людьми и просто искренне восхищалась красотой окружающего мира, фантастической синхронностью одетых в чёрные костюмы охранников и любезностью приставленной ко мне няньки – женщины лет сорока с очень невыразительной внешностью и мягким, спокойным характером.

Я даже не понимала, что за странный ободок идёт по её полнеющей шее. Он казался слитым с кожей воедино, и только позднее я поняла, что так и есть. Звали мою няньку Фитин.

В отличие от роскошной золотой одежды императрицы Хаджани, костюм няньки был серым, не бросающимся в глаза. Вся она казалась просто тенью окружающего великолепия. Незаметной тенью, готовой служить мне до самой смерти.

– Госпожа Ярис, проблемы с вашей памятью могут доставить неудовольствие окружающим. Великая Госпожа приказала по возможности скрывать эти проблемы. Я расскажу вам всё, что вы пожелаете узнать, но первые недели вам будет запрещён выход из личных покоев.

Больше всего меня поразило, что, разговаривая со мной, Фитин всегда смотрела в пол, как будто вид мой был ей отвратителен. Но все остальные её действия были построены так, как будто я была для неё центром Вселенной, и единственным смыслом жизни этой женщины было удовлетворением моих капризов и прихотей. Она никогда не начинала разговор первой, но на любое моё слово откликалась либо немедленным действием, либо подробным рассказом.

Глава 4

Пока я знакомилась со своими комнатами, Фитин следовала за мной незаметной тенью, мягко и подробно отвечая на все вопросы. Не знаю, как она подавала сигналы остальным слугам, но, как только я сообщила, что голодна и хотела бы поесть, нянька провела меня в одну из комнат с огромным стеклянным окном, выходящим на гигантскую цветущую клумбу.

Близко к окну, но так, чтобы не попасть в лучи солнца, стоял стол, покрытый каким-то удивительным узором. Приятно прохладный камень столешницы, казалось, создала сама природа, вплавив в чёрно-зелёный малахит золотые бутоны роз. Двери распахнулись, и две молчаливые серые тени с незапоминающимися лицами, несущие подносы с едой, вплыли в комнату, ловко расставили блюда на столе и, низко склонившись передо мной, так же беззвучно исчезли.

– Госпожа Ярис, прошу вас… – Фитин поклонилась и стояла согнутой, пока я не уселась на стул. Уселась – и тут же вскочила с испуганным возгласом: этот стул, который казался сотворённым из того же малахита с золотыми розами, что и столешница, дрогнул подо мной, как живой…

– Госпожа Ярис, это анатомическая мебель, и она всегда будет подстраиваться под вас, – спокойный голос Фитин давал знать, что любые мои странности она примет как самое обычное дело.

Как бы я ни восхищалась красотой, окружающей меня сейчас, мне было страшно выдать себя. Я понимала, что не знаю самых элементарных вещей: какими приборами и как пользоваться за столом, что среди кучи блюд, тарелок и пиал является обычной едой, что десертом, а что – острой приправой или соусом.

Даже сам вид еды, большая часть которой представляла собой однотонные бруски какого-то желе, иногда с вкраплениями других цветов, казался мне необычным. Растерянность и страх – два постоянных моих спутника в последние дни – усилились настолько, что я, резко повернувшись к женщине, которая мне так и представилась у больницы: «няня Фитин», – спросила:

– Фитин, Великая Госпожа говорила, что все мои слуги и охрана утилизированы. Поясни мне, что это значит…

Она смотрела в пол, а я внимательно наблюдала за ней и поняла, что на лице няньки не дрогнул ни один мускул, когда она заговорила:

– Рабы, не справившиеся со своим предназначением, подлежат утилизации. Хвала гуманности Великой Госпожи, операция эта происходит безболезненно для ничтожных рабов и не несёт новой боли в этот мир.

Я часто задышала, чувствуя, как подкатывается тошнота. Во рту неожиданно скопилась слюна с отчётливым привкусом желчи…

– Их… – я сглотнула вязкую слюну и сделала несколько глубоких вздохов, – …их убили?

– Волей Великой Госпожи они покинули наш мир.

Наверное, я всё ещё на что-то надеялась… Может быть, на то, что, покинув этот мир, они просто переселились на другой континент? Но мой страх так измотал меня, что требовалось поставить точку:

– Фитин, они живы или нет?

– Нет, госпожа Ярис.

Я резко отодвинулась от стола, встала и пошла по роскошной анфиладе комнат, сама не понимая, куда. Финтин не высказала ни неудовольствия, ни растерянности, она не задала ни одного вопроса. Но, даже не оглядываясь, я чувствовала, как за моей спиной скользит по гладким полам эта серая тень…

В одной из комнат я нашла что-то вроде роскошной восточной кушетки, засыпанной всевозможными подушками, думочками и валиками, и я, зарывшись в эту ласкающую тело груду, повернулась лицом к стене.

– Уходи отсюда, я хочу побыть одна.

Звуков я не слышала, но ощущение, что нянька куда-то ушла, появилось почти сразу. Я лежала, сжавшись в комок и вцепившись зубами в угол подушки, с трудом сдерживая истерические рыдания. Это был момент осознания чудовищности прекрасного мира, окружающего меня…

Мне очень, очень хотелось выжить... и потому я не могла позволить увидеть служанке мою истерику.

Напротив, справившись с порывом, я начала думать о том, как именно мне выжить. Как и какие вопросы я могла задать, чтобы не вызывать излишнего подозрения. Как я должна вести себя, чтобы никому даже в голову не пришла мысль о подмене личности.

Я интуитивно понимала, что в данный момент жизнь моя стоит очень мало…

* * *

Я вернулась за стол и спокойно потребовала:

– Расскажи мне, что лежит на этих тарелках и какими приборами я должна пользоваться.

Фитин низко склонилась передо мной, как обычно не поднимая глаз, и начала подробно рассказывать о каждом блюде, упоминая даже количество калорий на тарелке. Конечно, тут считали не в калориях, но местный аналог имел ту же суть. Пришлось попросить её сократить справочный материал и доносить до меня только самое важное: название блюда, его место в очереди при приёме пищи, столовые приборы, необходимые для поедания.

Глава 5

Помощь пришла оттуда, откуда я даже не ждала: за столом некоторые вещи я делала практически машинально. У этого тела была память, и она странным образом сейчас работала на меня. Иногда в минуту задумчивости некоторые вещи я делала совершенно машинально, и при этом – абсолютно правильно.

Я не стеснялась задавать Фитин вопросы, но всегда старалась не выдать те эмоции, которые часто возникали у меня при её ответах. Она настолько привыкла к омерзительной логике этого мира, что ни один из чудовищных случаев, о которых она рассказывала, не вызывал у няньки даже тени внутреннего протеста.

А разговаривали мы с ней практически целыми днями. Мне важно было знать всё: почему так странно ко мне относится та самая золотая Великая Госпожа, кто ещё считается социально близким ко мне, каков мой собственный статус, как набрать воды в ванну, зачем в апартаментах нужны три бассейна, где я училась, что любила, как выглядит мир за стенами комнаты, как менялась мода последние десятилетия, с кем я с дружила раньше...

Основных источников информации у меня было два: Фитин и инфо.

Инфо – это местная глобальная сеть, соединяющая в себе множество различных функций. Она была и гигантской библиотекой, хранящей мудрость веков, и сборником самых свежих светских и политических сплетен и новостей; она являлась одновременно и обучающим центром для низших, и даже судом первой инстанции не только для слуг, но и для стоящих в нижних слоях пирамиды власти высших. Я довольно быстро узнала, чем слуги отличаются от рабов.

Слуга – это свободнорождённый человек, достойный того, чтобы работать на членов императорской семьи. Для слуг существовали общеобразовательные школы, сады и парки развлечений, магазины и рестораны, а также суды первой и второй инстанции. Для рабов ничто из этого перечня не являлось доступным, даже суд. Единственным судьёй, а по совместительству – божеством, для раба был его хозяин.

Каждое из этих созданий носило на шее вживлённый программирующий центр. Тот самый странный обруч, который я впервые увидела на Фитин. Такими и подобными приборами были снабжены все рабы: от тех, что прислуживали в доме, до личной охраны.

Например, доктор Мерто был слугой. А две медсестры, которые заботились по очереди о моём теле, когда я лежала в клинике, – рабынями. Одну из них я рассмотрела тогда, когда Фитин забирала меня. Обруч на этой девушке тоже присутствовал, но тогда я думала ещё, что это какое-то украшение, и поразилась, что на моё вскользь брошенное «спасибо за помощь» одетая в светло-серый лёгкий костюм медсестра почти сломалась в поясе, кланяясь мне.

Рабы – самый многочисленный слой населения планеты. Они использовались везде: на заводах, в шахтах, в быту и в лабораториях. Они лишены были не только права голоса и гражданства, но даже человеческой сущности: почти все они имели вживлённые чипы и, по сути, считались просто биороботами.

Второй слой – слуги. Это те, кто был рождён от свободных людей и успешно прошёл все генетические тесты при обучении. Целью их жизни было работать на высших. Работать не официантками в кафе или уборщиками мусора, а трудиться в лабораториях, научных центрах и институтах.

Слуги были относительно свободны и могли даже сменить один город на другой или одну планету на другую. Единственный запрет, который касался их в части перемещения по миру: право жить на планетах Альянса. Слуги не могли покинуть мир Империи. Не буду говорить, что такого не случалось никогда, но ни Фитин, ни инфо такой информацией не располагали. Или же не смогли поделиться. Многие из слуг имели прекрасное образование, были умны и красивы, но они всегда оставались просто слугами, хотя многие из них имели своих личных рабов.

Самая верхушка этого мира – высшие. Для меня они были этаким аналогом земного дворянства. Но если дворянство можно было получить в награду за подвиг или научное открытие, то в мире Империи такие слабости не допускались. Высшим нужно было родиться. Здесь имела значение только ДНК.

Волей случая я принадлежала не просто к касте высших, а к семье, занимающей место сливок даже в этом обществе избранных. Я была внучкой действующей императрицы и, чисто теоретически, даже имела право на трон. То есть мой номер в этой очереди был восьмым.

Передо мной стояли три родные сестры моей матери и шестеро их детей: у меня было два кузена и четыре кузины. В очереди претендентов на трон они были впереди меня по праву рождения, а за мной, дыша в затылок, стояли дети младшей сестры моей матери, тётушки Элай.

Разумеется, никаких обращений типа «тётушка» или «бабушка» допустить было невозможно. Дочери императрицы имели право добавлять к своему имени приставку «джан».

Именно «восстанавливая» в памяти собственное генеалогическое древо, я и вспомнила фразу доктора Мерто: «…и вам не стоит бояться повторения, госпожа Ярис! В инфо сообщили, что госпожа Элай-джан на три года отправилась в ссылку».

«Тётушка» Элай и была виновницей аварии, в результате которой в теле её племянницы появилась я. Дорогая родственница просто расчищала путь к трону. Этот путь она расчищала даже не для собственных детей, а для некой теплой команды семиюродных родичей, во главе которой и стояла лично.

Глава 6

Может показаться, что я слегка ошиблась счётом, определяя своё место в линейке претендентов, но это не так. В Доме Белого золота был установлен жёсткий матриархат, и все особи мужского пола автоматически исключались из числа претендентов на трон. Поэтому оба моих кузена просто работали на семейные команды, зная, что встать во главе Дома им не светит никогда.

Я видела их изображение в инфо, как с интересом рассмотрела и остальных членов семьи. Что сказать? Все они были красивы. Чувствовалась порода: смуглая матовая кожа, правильные до идеальности черты лица, высокий рост. Я отличалась от них внешне довольно сильно.

Конечно, общие корни с семьёй прослеживались и у меня. Я тоже была весьма симпатичной девушкой, но...

Рост – средний, худощавая шатенка с кожей не смуглой, а чуть золотистой, с темно-карими, а не янтарными глазами. Думаю, так в моей внешности «отметился» биоотец. Впрочем, особо рассматривать себя мне было некогда: я училась.

Инфо выдавала весьма сглаженную версию становления госпожи Хаджани на место Великой Госпожи. Будущая императрица была рождена в семье, где было двенадцать сестёр и братьев, и именно она, Хаджани, получив власть, приняла имперский закон, запрещающий собственным дочерям иметь больше трёх детей. При этом в обязательном порядке один из трёх должен был родиться мужского пола.

Сеть аккуратно сообщала, что в процессе получения трона из семи сестёр моей бабули погибли пятеро. По разным – разумеется, совершенно не связанным с делёжкой трона, – причинам. Всякие там болезни и ужасные случайные аварии. Похоже, собственные дети императрицы активно продолжали славную семейную традицию.

С моей точки зрения, всё это изрядно попахивало откровенным безумием. Каждая из сестёр, в том числе и моя покойная мать, а точнее – мать настоящей Ярис, при рождении получала собственные огромные наделы. Туда входили не просто деньги и земли, туда входили звенья цепочки семейного бизнеса: лаборатории и исследовательские центры.

Зачем при этом включаться в гонку за трон – понять я не могла. Что именно они находили там, наверху, в этой вожделенной всеми членами семьи точке высшей власти?

* * *

Около трёх недель меня никто не трогал, а я знакомилась с этим миром. Узнала, что охрана за дверью не только для моей безопасности, но и для того, чтобы не позволить мне бродить по дворцу. Узнала, что огромный сад далеко не так огромен, как мне показалось сперва. Метров через сто от веранды стояло совершенно невидимое глазом силовое поле, не дающее возможности покинуть выделенный мне бабулей для жизни кусок земли.

Я без конца переключала каналы инфо, запрашивала справки, много разговаривала с нянькой и училась пользоваться собственными апартаментами. Зубрила и запоминала самые обычные действия, которые любой житель мира совершает не задумываясь, потому что проделывал эти мелкие операции сотни, а то и тысячи раз.

Мне приходилось находить самой и запоминать, как мыться в душе и как пользоваться унитазом, как задёрнуть шторы – оказалось, что делать своими руками это неприлично, для таких услуг и существуют рабы, – и как выбрать подходящую одежду на день. Узнать и запомнить, что цветовая гамма одежды может сказать многое о социальном статусе человека. Всех тонкостей я, разумеется, запомнить сразу не смогла бы, но пять основных запретов усвоила.

Я вскрыла местные социальные страницы Ярис, но не смогла подобрать пароль к её дневниковым записям: девочка была очень осторожна и не слишком доверяла инфо, а может быть, и собственным родственникам. Дневник Ярис имел сложный многосимвольный пароль, который требовалось ввести руками, потому личные её записи – мысли, чувства, ситуации – оказались мне недоступны.

Я постоянно испытывала дикое напряжение и от избытка информации, и от сложности всей ситуации, но выбора у меня не было: если я хотела жить, надо было учиться. И я училась! Я почти тонула в информационных потоках, получаемых отовсюду, но при этом жёстко контролировала собственные эмоции, никогда не показывая удивления или омерзения перед теми вещами, которые узнавала в процессе.

Немного странным мне казалось то, что за время уединения со мной ни разу не связался никто из семьи. В целом я понимала, что в этой самой семье близкими и тёплыми отношения не могут быть в принципе. Но почему никто из стоящих на ступенях трона выше Ярис не связался со мной хотя бы для того, чтобы обозначить свою непричастность к покушению и продемонстрировать лояльность?

Я узнала это в конце третьей недели заточения, когда уже почти привычно обедала за накрытым столом, имея за спиной серую тень Фитин. Я всё ещё иногда путала, какое местное блюдо сочетаемо с другими, и так называемая нянька тихонько контролировала этот процесс, выдавая подсказки.

Звук наполнил покои настолько неожиданно, что я вздрогнула и уронила себе на колени небольшой кусочек нежной розовой пасты, не донеся его до рта…

Глава 7

Играть на нервах подневольного существа я не стала и быстро отправилась в собственную бесконечную гардеробную, где количество принадлежащей мне одежды просто не подавалось исчислению.

Это, кстати, одна из особенностей мира: всегда пользоваться услугами рабов. На Аркеро существовали технологии, в принципе, позволяющие обходиться вообще без прислуги. Но это было не статусно, как объяснила мне Фитин, и потому в домах знати почти никогда не было роботизированной подачи блюд на стол, уборки помещения с помощью запрограммированных чистильщиков или косметического узла, позволяющего за двадцать-тридцать минут сделать любую причёску и нанести любой макияж с уровнем качества «совершенство».

Я видела такие приборы в действии, когда рассматривала с помощью инфо жизнь города. Мне стоило большого труда сдержать восхищение работой такого разного, но высококлассного оборудования. Правда, к тому моменту я уже знала достаточно о структуре собственной семьи, чтобы задать Фитин вопрос, уже понимая, какой ответ получу: «Не статусно».

В моде сейчас были яркие цвета, и потому гардероб Ярис сочетал в себе невообразимое множество сочных, а порой даже откровенно кричащих оттенков. Растерянно поглядев на бесконечную череду льющихся с вешалок платьев, я оглянулась на Фитин. Она поняла меня без слов и торопливо выбрала ярко-бирюзовое струящееся платье, отделанное по краям мелкими золотыми звёздами.

Золото – это цвет правящей семьи. Это цвет власти и силы, и носить его могли только кровные родственники императрицы. Все остальные вынуждены были довольствоваться в одежде и украшениях любыми цветами и оттенками, любыми блестяшками и камнями, но только не золотом.

Когда рабыни приносили мне еду, я уже видела, что за дверями моих апартаментов всегда стояли затянутые в чёрный цвет стражи. Эти рабы даже не имели лиц: на их головы были надеты шарообразные шлемы, напоминающие о скафандрах. Под серебрящейся металлизированной поверхностью черты лица было просто не разглядеть.

Очевидно, они тоже получили сигнал, потому что, когда я вышла из дверей с тихо следующей за мной Фитин, стражей было уже не двое, а четверо. Двое остались охранять покои, а ещё двое, оттеснив няньку, заняли место у меня за спиной.

Тут я немного растерялась, так как даже не представляла, куда идти.

Первый раз за всё время я видела, как всегда спокойная, невозмутимая и неторопливая Фитин немного нервничает. А ведь она рассказывала мне, что у неё, как и у большинства рабов, эмоции частично купированы.

Все эти нежность, любовь, радость и прочие ненужные штуки гасили максимально мощно. Зато всегда оставляли ответственность и страх. И сейчас Фитин боялась.

– Фитин…

– Следуйте за стрелкой, госпожа Ярис.

Похоже, она включила какой-то прибор, так как под ногами у меня вспыхнула ярко-алая стрелка, неторопливо двинувшаяся по широкому отделанному бежево-розовым камнем коридору. Идти пришлось не так и долго, но я бы совершенно точно потерялась в этих гигантских анфиладах залов и коридорах, которые, пусть и отличались цветом и убранством, всё же создавали ощущение не жилого дома, а какого-то официального здания.

Здесь смешивались театральность, искусственность и почти варварская роскошь. Что-то похожее использовали при строительстве храмов. Каждый, бредущий этими богатыми покоями и коридорами, должен был ощущать собственное муравьиное ничтожество. Роскошные коридоры и комнаты сменялись ещё более роскошными. Я с каким-то даже ужасом косилась на стоящие во всех возможных местах украшения, подозревая, что эти вазы, статуэтки и прочие предметы декора сделаны из настоящего золота.

Особенно сильное впечатление на меня произвела относительно небольшая комната, угол которой был оформлен живыми растениями и камнями, а откуда-то с потолка бежал непрерывный поток воды и шевелил цветы на поверхности небольшого бассейна, где плавали золотые рыбки. Вроде бы – уголок живой природы.

Пугающим было то, что все кусты и лианы были цвета разных оттенков золота. И это было не грубое подражание металлу – листья пусть и имели несколько неровную поверхность за счёт прожилок, но в каждый из них можно было посмотреться, как в кривое зеркало. Обман был почти совершенен, растения казались выкованными и отполированными руками искусного мастера, но я, проходя, протянула руку и сжала выбивающийся из группы лист в пальцах.

Если закрыть глаза и не обращать внимания на цвет, то в руке у меня была плоть растения: упругая, сочная и живая. Я на мгновение замедлила шаг и подумала о том, что камни, по которым стекает вода, это не позолоченные природные камни, а отлитые в форме камней глыбы металла. Всё в этом дворце было пропитано духом власти и богатства не просто доверху, а через край. Я чувствовала лёгкую тошноту и шла дальше, глядя в пол: я была сыта этой откровенной демонстрацией.

Разумеется, двойные двери, перед которыми мы остановились, тоже имели цвет золота. Стрелка мигала под ногами, и, когда я подняла руку, чтобы постучаться, Фитин каким-то неуловимо быстрым движением поймала меня, не дав совершить «святотатство».

Глава 8

Стрелка мигала под ногами, а мы стояли в полной тишине...

Я слышала только своё дыхание. Фитин и охранники не издавали ни звука, как будто были не людьми, а застывшими манекенами. Оглянулась в поисках кресла, стула или просто скамьи, но ничего похожего в вызолоченной комнате не было. Отсутствовали даже окна с подоконниками, на которых могла бы нахально и непочтительно устроиться чья-то …опа. Время шло, мы стояли…

Золотые створки разъехались внезапно и абсолютно бесшумно, открывая проход всего в метр шириной. Ничего, кроме режущего глаза яркого света, заметить я не успела, а за моей спиной Фитин прошептала:

– Идите, госпожа Ярис! – и я шагнула туда, в этот ослепительный золотой свет.

Дверь мгновенно сомкнулась за моей спиной с каким-то хищным звуком, как будто лязгнули ножницы, отрезая меня от знакомого мира и жизни.

Помещение было большим, но не слишком широким: всего метров девять-десять. Совершенно пустая прямоугольная комната без намёка на мебель или украшения, больше напоминающая коридор, ведущий к следующим дверям.

Вдоль стен этого коридора стояли застывшие чёрные фигуры охраны, каждую из которых отличал от моих охранников широкий золотой крест, наискось перечеркнувший грудь. Это выглядело так, как будто Великая Госпожа лично пометила золотом каждого раба, заранее вычёркивая его из жизни. Я сообразила, что это собственная охрана императрицы. Эти солдаты замерли в каком-то неестественном спокойствии, совершенно не шевелясь, и внушали не уважение к власти, а отвращение и ужас. Вполне может быть, что именно так и было задумано…

Следующие золотые двери – точная копия предыдущих – тоже заставили меня немного подождать. Но в данном случае красная стрелка на полу не мигала, а просто исчезла, когда я подошла к ним.

Солнечный свет ударил в лицо так внезапно, что я невольно зажмурилась. Первая комната императрицы – скорее, этакая прихожая, – была украшена зеленью разных оттенков изумруда и бирюзы так обильно, что казалась частью сада, расположенного за стеклянной стеной. Это помещение меньше всего напоминало рабочий кабинет: зелёные арки с искрами голубых и розовых звёздочек вели в разные стороны, предлагая пять путей на выбор. Я невольно глянула под ноги, но стрелка так и не вернулась, и я застыла, не понимая, куда шагать.

Великая Госпожа возникла в переплетении зелени слева от меня и, слегка нахмурившись, уточнила:

– Забыла?

– Да. Место кажется мне незнакомым.

– Может, это и к лучшему… Иди за мной.

Я прошла по тонущим во мху каменным плитам к той арке, где она скрылась, и вошла в комнату, уже гораздо больше напоминающую человеческое жилище. Странным образом, из зелени здесь была только задняя часть той самой арки, а остальные проходы и гигантское окно с садом за ними оказались заменены обычной золотой стеной. Но тут, в этой комнате, присутствовали диваны, кресла и даже несколько столов. Мебель была разобрана на группы, и я про себя отметила: «Вот тут можно поесть на пару с кем-нибудь, потому что у стола два стула. А вот это, пожалуй, место для отдыха…»

Императрица прошла к одному из кресел, уселась в него и кивнула мне головой, давая понять, что я должна встать напротив.

– Знаю, что ты помнишь далеко не всё. Тебе предоставят документы, и ты сама убедишься, что ты нищая. За твою никчёмную жизнь твоя мать расплатилась не только своей собственной, но и всем приданым. До твоего совершеннолетия Семья обязана заботиться о тебе, и потому нужды ты ни в чём знать не будешь. Завтра ты встретишься с представителями Альянса и получишь на руки документы, которые объяснят тебе твой статус, – всё это императрица произносила несколько скучающим голосом, с ничего не выражающим лицом. А потом сделала крошечную паузу, слегка нахмурилась и сухо произнесла: – Ты отправляешься обучаться на Майтеро. Альянс берёт на себя все заботы по твоей охране. Я выделю достойное содержание, но если ты влипнешь в какую-то скандальную историю – перестану оплачивать твои счета.

Она смотрела на меня, как будто ожидая чего-то, а я молчала, боясь спугнуть удачу. Вырваться из дворца и жить где-то в другом месте, далеко от родни, пытающейся меня убить, – лучшее, что могло случиться. Но я даже не знала, стоит ли поблагодарить её или нужно сделать вид, что я огорчена, а потому молча смотрела куда-то в область её груди, на алый пояс-шнур.

– В тебе течёт моя кровь, но её слишком мало, чтобы ты могла выжить здесь. Твоя мать совершила глупость, отказавшись от аборта, и ты – результат этой самой глупости. Иди и помни: даже с этой ничтожной каплей в твоих венах, ты – часть Семьи! – Произнеся эту пафосную речь, она вдруг усмехнулась и добавила: – Кому я пытаюсь лгать! Ты вовсе не часть Семьи, а, скорее, некое не слишком ценное имущество… Ступай отсюда…

* * *

Глава 9

Тогда я очень мало знала и была ещё слишком неопытна, чтобы понимать, что происходит…

Утром Фитин вела себя как обычно: помогла мне высушить и уложить волосы, подобрала одежду, присутствовала на завтраке и отвечала на все вопросы:

– …они вам больше не понадобятся, госпожа Ярис.

– Почему, Фитин? Они красивые и почти все новые.

– Ваши одежды будут утилизированы, и на Майтеро вас будет ждать новый гардероб. Альянс не позволит вам везти одежду.

– Почему?

– Они боятся могущества Дома Белого золота…

Странный ответ, но больше у меня не было времени задавать вопросы. Буквально через несколько минут, как только я допила сок, Фитин объявила:

– Вам пора, госпожа Ярис.

В этот раз она не вышла из покоев, а осталась в комнате. И когда я, так привыкшая к присутствию серой тени за спиной, удивлённо обернулась, то увидела только склонившуюся в низком поклоне серую фигурку.

– Фитин, разве ты не идёшь со мной?

– Я остаюсь здесь как имущество Дома Белого золота. Прощайте, госпожа Ярис…

– До свидания, Фитин. И спасибо тебе большое за помощь.

Она тихо опустилась на колени и поклонилась ещё ниже, коснувшись лбом пола. Я действительно была слишком неопытна и не поняла этого жеста, но смотреть было тяжело и не слишком приятно, а под ногами пульсировала очередная алая стрелка, и я двинулась вслед за ней, а за моей спиной теперь не было серой тени няньки…

***

Охранники шли молча, да и были они для меня всегда существами безликими: я ни разу не слышала их голоса и ни разу не общалась с ними. Стрелка вывела меня куда-то на второй или третий этаж, на выложенную изумительно красивой мозаикой огромную круглую площадку, где уже стояла с распахнутой дверцей серебристая капля флая.

А возле распахнутой дверцы флая, этого летающего аналога привычных мне автомобилей, стоял ничем не примечательный мужчина, одетый в мягкий шоколадного цвета костюм, на груди которого отчётливо был виден серебристый круг со сложной символикой – герб Альянса. Он поклонился мне без особого почтения, скорее – просто вежливо обозначил поклон:

– Садитесь, принцесса Ярис, нас уже ждут.

К моему удивлению, больше во флае никого не было, но охранные капсулы присоединились к нам сразу, как только мы поднялись в воздух. Мужчина наговорил голосом какую-то команду, после чего покинул водительское сиденье, прошёл в салон и сел напротив меня.

– Меня зовут Герд, госпожа Ярис, и я назначен вашим сопровождающим. Сейчас мы летим в порт и там сядем на корабль, пройдя все положенные процедуры.

Он как будто слегка заколебался, но всё же продолжил говорить:

– Госпожа Ярис, мы знаем, что у вас возникли некоторые проблемы с памятью после аварии. Скажите, вам нужны сейчас какие-то пояснения?

Я растерянно пожала плечами, потому что не слишком даже понимала, что именно нужно спрашивать. По какому-то наитию я не стала запираться, а именно так и ответила Герду. Он чуть нахмурился, помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил, аккуратно растолковывая мне все возможные детали:

– Госпожа Ярис, сейчас мы прибудем в порт и пройдём в официальные помещения. Эти помещения по своему статусу – нейтральные. То есть они не принадлежат ни Альянсу, ни Дому Белого золота. Там чиновники вашего Дома выдадут вам копии всех положенных документов, и вам придётся сменить одежду. Беспокоиться не стоит, это совершенно обычная процедура, отработанная до мелочей. После этого я проведу вас и вашу служанку на корабль. Мы с вами летим на лайнере «Экстоу». Это один из самых роскошных и надёжных кораблей Альянса. Я отведу вас в вашу каюту и буду жить недалеко, чтобы в любой момент оказать вам всю необходимую помощь.

– Моя служанка осталась дома.

– У вас будет новая. Ваша семья настояла на этом. Не волнуйтесь, госпожа. Я буду рядом и всегда приду на помощь.

Пока он говорил, я стараясь не наглеть, разглядывая его.

В период моего обучения я смотрела инфо достаточно много, наблюдая за жизнью на Аркеро. Была одна деталь, которая буквально бросалась в глаза при длительном наблюдении. Аристократы боялись старости и всячески уничтожали любые её внешние проявления. Их лица всегда были гладкими и без морщин, а фигуры – подтянутыми и стройными. Если на лице у живого существа были морщины – это мог быть только слуга или раб.

Герд вёл себя не как раб и не как слуга, но разительно отличался от местной аристократии: в уголках его глаз были заметные гусиные лапки, да и фигура оказалась далека от совершенства. По земным меркам, он выглядел как самый обычный мужчина в возрасте сорок плюс: лёгкая полнота, серебристые нити седины в каштановых волосах и даже небольшой аккуратный шрамик чуть ниже левого виска. Да и ростом он был не так чтобы сильно высок.

Глава 10

Весь процесс проходил именно так, как рассказывал мне Герд. Мы прибыли в космопорт, и он провёл меня куда-то в глубину здания, где в сравнительно небольшой комнате нас ждали четыре человека. Двое – слуги Дома Белого золота. И ещё двое – представители Альянса. Дальше я почти час с помощью чиновников разбиралась в бумагах. Разумеется, это были не настоящие бумаги, а лишь их электронные версии.

Первым делом мне вручили комм. Это тот самый браслет на руке, какой я увидела у императрицы ещё в день её первого посещения. Мне пришлось пережить не слишком приятную процедуру забора крови и соскоб кожи для экспресс-анализа ДНК – это подтвердило мою личность, и я получила право ставить свою подпись на документах.

Разумеется, не в графе «утверждаю», а в графе «ознакомлена». По сути, я считалась несовершеннолетней и решать что-либо сама не имела права. Но поскольку в этом мире действовали сложные, не слишком понятные мне законы, то я покорно ставила отпечаток пальца и отпечаток сетчатки каждый раз, когда это требовалось.

Больше всего мне нравилось, что прежде, чем я соглашалась с тем, что «ознакомлена», Герд быстро, но внимательно проглядывал предложенные мне тексты. Некоторые из этих текстов были огромными по размеру. Но служащие в коричневых костюмах Альянса подтверждали моему сопровождающему, что всё в порядке, а иногда – указывали на какие-то пункты, обращая его особое внимание на детали.

Признаться, я мало что поняла в этой суматохе, и Герд объяснил мне суть буквально несколькими фразами:

– Все эти документы уже проверены Альянсом, и то, что вы ставите свою подпись, чистая формальность. Скорее традиция, чем реальная необходимость. В то же время, госпожа Ярис, здесь оговариваются детали вашей будущей жизни на несколько лет, и они очень важны для вас. Когда мы поднимемся на борт «Экстоу», у нас будет достаточно времени, чтобы я подробно рассказал вам, что именно вы сейчас подписываете и с чем соглашаетесь. Так что не стоит волноваться, мы не делаем ничего опасного.

Поскольку я не понимала большей половины из того, что мне зачитывали, гораздо интереснее для меня был сам комм. Этот массивный браслет оказался совершенно фантастической штукой! Во-первых, на него были скачаны все копии документов, и меня научили вызывать голографическое изображение листа бумаги прямо перед собой. Тогда я думала, что комм – это что-то вроде усовершенствованного компьютера из моего мира, и только позднее узнала, насколько я ошибалась.

* * *

Скучные процедуры закончились, и в комнату вошла молодая девушка: худощавая, миловидная и одетая в дорожный серый костюм – брюки и рубашку. Она поклонилась мне и представилась:

– Меня зовут Эфи, госпожа Ярис. Я ваша рабыня, присланная Семьёй. Моя задача – сопровождать вас всё время учёбы и оказывать любые услуги, которые понадобятся.

Во время этой речи служащие Дома Белого золота как будто не видели девушку и вежливо прощались с чиновниками Альянса. Они покинули кабинет, и, как ни странно, мне показалось, что облегчение испытала не только я, но и люди Альянса. Как будто в комнате исчез источник опасности, а воздух стал чище.

Вслед за этим Эфи отвела меня в комнату, где я переоделась из местных шелков в лёгкий и удобный белый брючный костюм, а затем мы отправились на посадку.

Почему-то я думала, что это будет нечто напоминающее наш аэропорт: подъедет автобус и отвезёт нас к кораблю. Действительность несколько отличалась от моих предположений. Некий аналог автобуса здесь действительно был, но отвёз он меня, Герда и Эфи, а также ещё семь пассажиров к почти обычному флаю. Просто размеры аппарата были чуть больше.

– Мы полетим в космос на этом? – наверное, в моём голосе звучало удивление, потому что Герд торопливо начал объяснять:

– Конечно, нет! Это просто шлюпка, которая и доставит нас на корабль. Лайнеры класса «Экстоу» не могут садиться на планету, госпожа Ярис, они слишком большие. Они собираются сразу в космосе, потому что поднять такую махину с планеты технически возможно, но слишком затратно энергетически. Это сильно увеличило бы стоимость каждого полёта. Настолько сильно, что полёты стали бы доступны буквально единицам. Поэтому инженеры в своё время и придумали этот простой и удобный вариант, госпожа Ярис.

– Герд… простите, а вы не могли бы называть меня просто Ярис?

– С удовольствием, Ярис, – улыбнулся он. – На большей части планет Альянса принято менее формальное общение. На некоторых планетах, желая подчеркнуть уважение к собеседнику, используют имя и отчество, на некоторых – обращение «госпожа» или аналогичные местные варианты. На Майтеро вы будете жить и общаться с такими же учащимися, и в этой среде не принято слово «госпожа». Такое обращение будет уместно только по отношению к профессорам или официальным представителям королевского двора. – Он секунду помолчал и добавил: – Мне очень нравится, Ярис, что в вас не чувствуется снобизм, свойственный жителям вашей родины. Думаю, вы достаточно легко адаптируетесь в институте. И очень надеюсь, что вам понравится ваша будущая профессия.

Глава 11

«Экстоу» потряс меня! Его габариты были просто невообразимы, и чем ближе мы подлетали к нему, тем быстрее увеличивались его размеры.Флай, внутри которого мы находились, на фоне даже шлюза корабля казался крошечной пылинкой.

На борту нас встретил стюард, который и развёл всю компанию по этажам, а дальше мы должны были искать свои каюты сами. Сделать это было достаточно просто: в коридоре по левую руку шли чётные номера, по правую – нечётные.

Моя каюта оказалась в самом торце длинного коридора, а номер Герда находился рядом. Он ещё раз напомнил, что в любой момент – к моим услугам, и показал, как обратиться к нему с помощью комма, если вдруг что-то срочно понадобится.

Всю дорогу Эфи молчала и следовала за мной точно такой же тенью, как и Фитин до этого. Она была молода, может быть, чуть старше меня, и довольно миловидна. Но если в Фитин отчётливо ощущалась полная покорность судьбе, то Эфи выглядела просто очень молодой и напряжённой.

– Ты когда-нибудь летала раньше? Может, покажешь мне, как всё устроено?

– Да, госпожа Ярис. Меня перевозили с места, где я родилась, на Аркеро, но звездолёт был гораздо более скромным, да и каюты – общими.

– Пожалуйста, зови меня просто Ярис.

– Я не могу, госпожа! – она смотрела на меня испуганно.

– Я приказываю!

Её поведение мне показалось немного странным: в ответ на мой приказ на глазах девушки блеснули слёзы. Но больше она спорить не стала и покорно склонила голову, прошептав:

– Как прикажете…

Надо было как-то разбить этот неприятный момент, и я сказала:

– Я хочу пить. Не знаешь, где можно найти воду или какой-нибудь напиток?

Мы разговаривали, так и не пройдя ещё вглубь каюты. Само помещение выглядело довольно большим и обставлено было в стиле Аркеро: много дорогой резной мебели и позолоты, огромный ковёр с мягким длинным ворсом, раскинувшийся от стены до стены, какие-то дорогие золочёные безделушки и картины с пейзажами по стенам.

Эфи огляделась и непонятным мне образом выбрала верное направление: подошла к стене и провела по узорчатым обоям рукой, открывая совершенно незаметный кухонный блок. Там она мгновенно нашла встроенный холодильник и, распахнув его дверцу, уточнила:

– Ярис, вы хотите тоник, лимонад или минеральную воду? Ещё есть фруктовые соки и…

– А что будешь ты?

Она так удивлённо вскинула на меня глаза, что стало даже неприятно. Как будто я предложила ей что-то неприличное!

– Что хочешь пить ты? – снова уточнила я.

– Всё, что вы прикажете…

– О боже! Эфи, ответь мне на простой вопрос: что ты хочешь выпить?

Она стояла и молчала, а на лице отражалось такое напряжение, словно ей предлагали выбрать не лимонад, а способ казни.

– Не надо так нервничать. Я не собираюсь обижать тебя. Ты можешь выбрать всё, что захочешь, и налей мне то же самое.

Она, наконец, отмерла и, робко протянув руку вглубь холодильника, вытащила какую-то бутылку.

– Минералка?

– Да, Ярис, но если вы желаете…

– Налей два стакана, а лучше покажи мне, где они находятся и как открывать холодильник.

Я сидела в кресле у низенького столика и пила минералку, обдумывая, как с ней общаться дальше. Всё её поведение утверждало: Эфи меня боится. Даже свой напиток она пила, предпочтя спрятаться у меня за спиной.

Проблема была в том, что я вполне понимала концепцию прислуги. Мне приходилось в той, прошлой жизни пользоваться услугами официантов и таксистов, да и сама я в студенчестве подрабатывала в маленьком баре помощником бариста. Но вот концепция рабства в моей голове как-то не укладывалась. Мне было тяжело общаться с Фитин, хотя она всячески старалась мне услужить, а с Эфи всё было ещё сложнее: слишком откровенный страх давил мне на нервы.

– Эфи, будь добра, сядь в кресло.

Разумеется, она села на самый краешек в кресло напротив моего и застыла в неудобной позе, держа в руках наполовину опустошённый стакан.

– Эфи, я не выбирала тебя. Моей вины в том, что ты сейчас находишься на корабле, нет. Нам предстоит с тобой жить рядом ещё очень долго, и если ты так сильно будешь бояться меня – нам обеим придётся тяжело.

Она молчала, опустив глаза в пол…

Глава 12

Дни, проведённые на «Экстоу», дали очень многое для понимания этого мира. У меня не было никаких дел и забот, и почти всё время я проводила в беседах или с Эфи, или с Гердом. Картина, возникающая у меня перед глазами, поражала воображение контрастностью и многообразием.

В этой картине не было ничего чисто чёрного или чисто белого. Если, покидая дом императорской семьи с его гнетущей атмосферой и немыслимой роскошью, я считала, что так называемая Империя Зла находится именно здесь, а Альянс – обратная сторона медали, то к концу путешествия мнение моё сильно изменилось.

Великие Дома действительно проводили опыты над живыми людьми. Более того, иногда они выращивали людей специально для опытов. Там существовали чудовищные обряды и правила, касающиеся личных слуг семьи. И распространено это был не только на Аркеро. Каждый Дом устанавливал свои законы и нормы морали.

В то же время все новейшие и самые удачные разработки, как медицинские, так и биотехнологические, шли в обитаемую часть Вселенной именно из этой небольшой агломерации планет. Новые способы лечения разнообразных болезней, новые лекарства и технологии новых операций.

Альянс же, который изначально вызвал мою симпатию отсутствием рабства, оказался далеко не так идеален, как я ожидала. В Альянс входили как богатейшие миры, где жители уже по праву рождения получали достаточный доход, чтобы никогда не работать и жить в роскоши, так и миры, на которых в голодные годы доходило до людоедства. Здесь существовали как высоконаучные планеты-центры, так и планеты, на которых даже не всё население было грамотным.

Всё это невообразимое месиво планет, миров и цивилизаций существовало здесь и сейчас, и мне нужно было научиться жить в этой необычной, но безумно интересной Вселенной.

* * *

Кроме общих сведений о мире я получила от Эфи достаточно много знаний именно о Доме Белого золота.

Рабов часто выращивали для использования в качестве личных слуг. Это была абсолютно всеми принятая норма. Некоторые хозяева даже заказывали специальные чипы, которые значительно ухудшали самочувствие рабов, если хозяин долгое время находился в отлучке. Так насильственно прививалась верность.

Впрочем, мода на такие чипы уже отходила: они были признаны излишне расточительными по отношению к ресурсам, так как в связи с отъездом или смертью хозяина умирали одновременно десятки, а то и сотни рабов. Смерть отдельного раба никого не интересовала: их действительно не считали людьми. А вот утилизация такого количества трупов требовала немалого количества энергии, потому последние лет пятнадцать такие чипы больше не вживляли.

Очень неожиданным оказался для меня разговор о сексуальной жизни. По словам Эфи, содержать гарем из десяти-двадцати рабов считалось делом настолько обыденным, что Фитин даже не додумалась упомянуть при мне этот факт. Такие гаремы, больше или меньше по размеру, имели практически все аристократы. Иногда рабов и рабынь для гаремов выращивали с дополнительно заданными параметрами. Например, каждый из личных рабов императрицы мог нести и функцию телохранителя.

– Потому, Ярис, Великая Госпожа обновляет свой гарем каждые пять лет. Прежний утилизируют, а ей на юбилей дарят новый. Старые рабы с возрастом теряют реакцию, – как бы поясняя и извиняя такую «прихоть» императрицы, мягко проговорила Эфи.

Заодно я выяснила, чем сама Эфи отличается от рабов семьи. Она была заказана и выкуплена Альянсом для сопровождения моей персоны на других планетах. С ней заключили контракт: она обязана сопровождать меня до совершеннолетия, заботясь обо мне и учась рядом. А потом получит полную свободу.

Да, вылетев за пределы зоны влияния Империи, она автоматом перестала быть рабыней, но тут же, прямо на корабле, подписала контракт с Гердом. Эфи до последнего момента боялась, что такое предложение окажется ловушкой или просто ложью, и её утилизируют как нарушителя законов Империи: рабам космос был недоступен.

Неприятная деталь её работы – то самое ожерелье на шее. У Фитин оно было вживлённым в тело, и снять его было невозможно: операцию проводили ещё в детском возрасте. Эфи носила рабский ошейник потому, что изначально выращивалась как чистое мясо для лаборатории и в её тело не вживляли никаких имплантов.

Её ожерелье настроено на меня и должно саморазрушиться в день моего совершеннолетия. Имперские служащие отказались идти на более серьёзные уступки и не надевать ошейник совсем, хотя и закрыли глаза на вывоз рабыни.

И – да... Утилизация раба – это именно его убийство, и ничто иное.

* * *

Беседы с Эфи, при всём её желании оказать мне услугу и рассказать всё максимально подробно, почти всегда оставляли у меня тягостное чувство некой причастности к преступлениям Дома.

Глава 13

Каждая планета, вступающая в Альянс, имела свои собственные, иногда очень отличные от других миров, законы. Но существовал так называемый Кодекс Альянса, содержащий свод правил, которому обязаны были подчиняться все. Там, кроме запрета на рабство, существовали и другие достаточно симпатичные мне правила. Например, была категорически запрещена межпланетная торговля оружием.

То есть на своей собственной планете вы могли производить и продавать все что угодно. Но вы не имели права продать излишки оружия даже ближайшим соседям по звёздной системе.

– …что ж, Ярис, ваш интерес вполне понятен. Я не историк, и поэтому знания мои не стоит считать полными и абсолютно верными, – предупредил меня Герд.

Мы сидели в маленьком уютном баре, где мне подали какое-то оригинальное фруктовое желе, а Герд взял себе что-то разноцветное и спиртное. Музыка, которая звучала очень тихо, казалась мне резкой и странной, совсем не подходящей к этому милому местечку, но я так увлеклась разговором, что вскоре совсем перестала замечать её.

– Герд, расскажите, что вы сами об этом знаете.

– Что ж… По меркам жизни на Фарсеро, Клауд был достаточно молод. Он добрался до вершины, когда ему не было даже тридцати. Насколько я помню курс общей истории, процесс объединения начал ещё его отец. Но сынок оказался и талантливее папы, и более везучим. Заполучив всё, что хотел, Клауд наслаждался своим положением совсем недолго. Ему было скучно без глобальных целей, он начал искать такую – и нашёл: за годы бесконечных войн экология на Фарсеро пришла в полный упадок. Теоретически Клауд мог поднять налоги и со временем начать проводить масштабные эксперименты по восстановлению, но не тот он был человек, чтобы годами копить средства. Корабли Альянса имеют право садиться в любом космопорту, но Альянс ещё и следит за тем, чтобы планета не оказалась забытой и отрезанной от всего мира. Разумеется, жителям Фарсеро было вовсе не до космического туризма или приятных путешествий, а потому отправлять к таким планетам крупные корабли было бы экономически невыгодно. Но космические шлюпки и баржи Альянса на Фарсеро садились регулярно. Наши пилоты и капитаны, Ярис, проходят очень серьёзную психологическую подготовку, прежде чем им доверят судно и жизнь экипажа и пассажиров. Благодаря сотрудничеству с Империей Великих Домов во многих обучающих центрах даже ставят чипы, гарантирующие верность капитана законам Альянса. К счастью, это не самая распространённая практика. К несчастью, всё больше публичные деятели на разных планетах выступают за то, чтобы сделать этот процесс для работников космофлота обязательным. И трагедию Фарсеро бесконечно приводят в качестве классического примера.

Я слушала внимательно: понимала, что сейчас узнаю что-то очень сильно выходящее за рамки моего представления об Альянсе. Радовалась, что Герд не пытается приукрасить свой мир, и всё же немного опасалась услышать нечто чудовищное.

– Капитан судна «Валерно» происходил с планеты Кассано. Эта планета славится клановой системой, где всем заправляют старейшины. Выходцы с Кассано обычно имеют несколько жён и отличаются редкостной приверженностью к собственным семьям. Отправляясь в долгие перелёты, они часто отказываются даже от выгодных контрактов, предпочитая подписывать те договоры, которые позволяют им взять с собой свою семью. Капитан Лёсс Нергор вёз с собой двух своих юных жён и всех пятерых детей. Когда Клауд захватил во время экскурсионной поездки обеих женщин и четверых старших детей, Лёсс Нергор продержался почти сутки. Ровно до того момента, как получил с посыльным небольшую коробку, в которой лежали два уха его детей. После этого он согласился на всё…

Я выдохнула, только сейчас поняв, что невольно задержала дыхание и у меня темнеет в глазах от нехватки кислорода.

– Что... Что было дальше?!

– Дальше было сложно, Ярис. Его поймали на перевозке оружия только после восьмого рейса. Когда вооруженные силы Альянса опустились на Фарсеро, они встретили бешеное сопротивление. Просто бешеное! Поймите, Ярис, жители этого мира воевали веками, из поколения в поколение. Клауд успел внушить, что Альянс не даёт разбогатеть их миру, чтобы жить в сытости и довольстве. Что он, Клауд, честно продаёт оружие на другие миры и все деньги, полученные от этой контрабанды, вкладывает в будущее собственного мира. За эти три года Клауд действительно успел построить два крупных опреснительных центра и разбить парк в столице.

– Что было дальше, Герд? Мне кажется, вы просто тянете время…

– Нет, Ярис. Я не тяну время, я хочу рассказать вам, какие сложные политические и общественные вопросы пришлось решать, прежде чем Альянс пошёл на этот беспрецедентный шаг.

По сравнению с теми людьми, которых я видела на Аркеро, Герд отличался в моих глазах в лучшую сторону именно большей человечностью. Я видела, что он не просто волнуется, а откровенно нервничает во время этого разговора. Я боялась, что он замолчит и не договорит, хотя в этом не было бы смысла: я училась пользоваться информационными системами и могла узнать всё сама.

Бар, в котором мы сидели, был достаточно комфортным местом, и температура здесь была именно такая, как нужно, чтобы не чувствовать холод или жару, будучи одетым в лёгкий костюм. Я смотрела, как Герд нервно шарит в карманах брюк, достаёт обычный носовой платок и утирает капли пота на лбу. Почему-то этот простой жест сломал меня.

Глава 14

Одним из самых странных открытий для меня стало то, что, хотя я прекрасно помнила прошлую жизнь и в большей степени ощущала себя Алиной Островой, а вовсе не госпожой Ярис из Дома Белого золота, моё тело придерживалось несколько другого мнения.

В книжках о попаданках, которые я иногда читала в той жизни, встречалось такое выражение – память тела. Я всегда воспринимала его буквально: то есть если человек учится что-то делать, то его тело запоминает эти движения, и потом, даже годы спустя, мышечная память легко восстанавливается. Как классический пример обычно приводили езду на велосипеде. Научившись кататься, ты не забудешь это никогда. Мне на собственном опыте пришлось убедиться, что память тела существует.

В один далеко не прекрасный момент я обнаружила, что больше не умею писать. Мир, в который я попала, настолько давно был напичкан всевозможной техникой, плюс к этому каждое желание хозяина немедленно исполнялось рабами, что такая древность, как умение писать, исчезла ещё несколько поколений назад. Все давно использовали для записей коммы, которые умели составлять как голосовые сообщения, так и письменные.

Выяснила я эту деталь совершенно случайно: после разговора с Гердом я осталась в баре одна. «Экстоу» был огромен, и количество баров и местных кофеен здесь просто зашкаливало. Существовали места, пользующиеся популярностью, где люди собирались целым толпами и играли команда на команду в какие-то местные игры с помощью виртуальной реальности, или танцевали и ели, или соревновались в каких-то непонятных мне занятиях. Но были и практически забытые места, где обслуживали не люди, а роботы. Почему-то местные не слишком любили такие заведения, и в маленький бар за всё время, что мы с Гердом в нём провели, не заглянула ни одна живая душа. Поэтому и мой случайный эксперимент остался никем не замеченным.

* * *

До сих пор еду мне заказывала Эфи, а тут я просто не захотела возвращаться в каюту: слишком тяжело дался мне разговор с Гердом. Поэтому я решила попробовать заказать себе обед сама. Особенно радовало то, что робот ничему не удивлялся и спокойно отвечал на мои вопросы, которые любой человек счёл бы странными.

– Что входит в это блюдо?

– Белковые соединения, имитирующие мясо, овощная культура с планеты Реджан, удачно сочетающая в себе набор редких микроэлементов, полезных витаминов и изысканный вкус, пряные травы, а также соль и сахар. Желаете услышать, как готовится это блюдо, госпожа Ярис?

Представив, как робот разражается речью на полчаса, рассказывая мне о подготовке овощей к жарке или тушению, я невольно улыбнулась и ответила:

– Нет, не нужно. Скажи лучше, часто ли заказывают такое блюдо?

– Это блюдо, госпожа Ярис, входит в перечень ста самых часто заказываемых на нашем корабле.

– Что ж, значит, подай мне его и какой-нибудь овощной салат из этого же списка.

Больше всего блюдо напоминало тушёную картошку пополам с морковью, щедро сдобренную небольшими кусочками говядины. Незнакомый мне овощ был нарезан идеально ровными кубиками и не разварился, как сделал бы картофель, но даже в готовом виде оставался геометрически правильным. Зато когда попадал в рот – мгновенно менял консистенцию. Цвет у кубиков был апельсиново-оранжевый, а ещё в блюде встречались вкрапления голубоватой травы, по вкусу напоминающей зелёный лук. В общем-то, это было достаточно съедобно, но не сказать чтоб очень уж вкусно. Особенно странным мне показалось то, что блюдо было совершенно пресным, и я попросила себе соль.

Робот предложил на выбор почти десяток наименований. Честно говоря, я уже слегка устала от того, что выбор любого продукта или блюда сводится к бесконечному перечислению. Одних только гарниров ко второму он предлагал мне больше сорока. Поэтому я не стала запрашивать объяснений, чем одна соль отличается от другой, и попросила принести первую из списка.

Местные роботы, выполненные из какого-то упругого серебристого материала, обладали определённой грацией и мягкостью движений. А вот я оказалась достаточно неуклюжа: когда механизм удалился, я решила попробовать эту соль на вкус без блюда, чтобы понимать, понравится ли она мне. Слишком уж неожиданным для меня оказался её чёрный цвет.

Солонку я опрокинула прямо на столешницу и с трудом удержалась, чтобы не чертыхнуться. Звать робота не хотела и просто попыталась смахнуть чёрный порошок в солонку самостоятельно. Но первым же движением рассыпала лежащую на столе кучку идеально ровным слоем.

Соль была даже красива: в мягком освещении бара она посверкивала голубовато-зелеными искорками, но при этом совершенно не ассоциировалась у меня с чем-то съедобным. Я задумчиво смотрела на эту порошковую полосу и почти машинально протянула к похожей на грифельную доску фактуре руку, собираясь кончиком вилки написать слово «караул!». И вот тогда я с удивлением поняла, что писать я не могу совершенно: пальцы не складывались в нужную позу, и я не сразу сообразила, как нужно двигать рукой, чтобы получилась первая буква слова.

Глава 15

На Майтеро мы прибыли уже ближе к вечеру. В космопорту нас никто не встречал, а я чувствовала себя растерянно от этих гигантских пространств и теряющегося над головой потолка, бесконечного потока роботизированных тележек с багажом, светящихся табло и кучи линий и указателей, которыми пользовались снующие вокруг пассажиры с других рейсов.

– Герд, нам нужно получить багаж?

– Зачем? – искренне удивился он. – Если нет острой необходимости воспользоваться чем-то из ваших вещей прямо сейчас, то беспокоиться о багаже не нужно: его доставят в ваше жилище.

У самого Герда через плечо была наброшена небольшая сумка, куда с трудом влезли бы, например, общая тетрадь и маленькая бутылочка с соком. У нас с Эфи не было даже такого груза.

Я заметила, что, как только мы покинули «Экстоу», уже во флае, который ещё только нёс нас к планете, её поведение слегка изменилось. Она перестала постоянно смотреть в пол и прятать взгляд, а, напротив, с любопытством разглядывала всё вокруг и даже робко улыбнулась кому-то из пассажиров. Казалось, что она скинула с плеч какую-то гнетущую её тяжесть.

Я понимала, почему это случилось. Ступив на землю планеты Альянса, она теряла свой рабский статус и, хотя по договору должна была остаться при мне в качестве личной прислуги, больше не была рабыней.

Не могу сказать, что у нас было слишком много откровенных бесед во время полёта в космосе, но её страх, что что-то пойдёт не так, изрядно давил на девушку. Может быть, поэтому, как только Герд вызвал по комму флай, чтобы отвезти нас к дому, я спросила:

– Герд, скажите, пожалуйста, когда с Эфи будет подписан контракт? Требуются ли какие-либо документы или что-то похожее?

Герд остановился на мгновение и с удивлением спросил:

– Неужели вы не хотите сперва устроиться на месте, а делами заняться потом, после отдыха?

Я заметила, как при этом разговоре Эфи напряглась: она всё ещё боялась! Потому ответила спокойно, но достаточно категорично:

– Было бы лучше, если бы сперва оформили документы, и в новый дом Эфи попала бы в статусе свободной гражданки Майтеро.

– Ну, хорошо… Раз вы так настаиваете…

– Я настаиваю.

Мы вышли на площадку, где приземлялись флаи, и Герд, легко ориентируясь в этих бесконечных рядах садящихся и взлетающих машин, повёл нас куда-то в сторону, бормоча под нос:

– …семнадцатый терминал, восемнадцатый… А, вот и наш!

На город опускались лёгкие сумерки, а под нами миллионами огней играл и переливался город Эрнадо. Что-либо рассмотреть мы просто не успевали: флай летел на очень большой скорости, и вскоре эти огни слились во что-то яркое, пульсирующее разными цветами и немного утомительное, но очень праздничное.

Машина приземлилась на огромной площадке, почти пустой сейчас, и Герд поторопил:

– Пожалуйста, быстрее, дамы. Мне пришлось просить юриста задержаться, а такое время оплачивается по двойному тарифу.

Дальше всё проходило достаточно сухо и формально. Прежде всего и ей, и мне укололи пальцы и взяли кровь на анализ ДНК. После того как прибор подтвердил наши личности, не слишком довольный мужчина в сером официальном костюме занялся нашими личными делами.

Эфи получила на руки небольшой переливающийся жетон – так выглядел местный паспорт – и, почти не глядя, подписала на комме какой-то документ. Подписание выглядело достаточно своеобразно: юрист Альянса подал ей в руки пластиковый прямоугольник, в который было вделано что-то наподобие дверного глазка.

– Поднесите идентификатор к глазу, госпожа, он снимет рисунок вашей сетчатки.

От обращения «госпожа» Эфи смутилась так, как будто её застали за чем-то неприличным. Она опасливо и растерянно покосилась в мою сторону, и я с улыбкой кивнула ей, подтверждая, что нужно сделать так, как просят. Следом за ней такую же процедуру прошла и я, только мой паспорт немножко отличался цветом: я была всего лишь гостьей Альянса, а не его гражданкой.

***

Когда мы снова сели во флай и отправились к тому месту, где будем жить несколько ближайших лет, я заметила, что Эфи плачет. Она не билась в истерике и не рыдала, просто откинулась на спинку кресла, закрыв глаза, а на щеках обозначились две влажные дорожки, которые периодически обновлялись.

Я никогда не была в рабстве, но всё же, мне кажется, могла представить, что чувствует сейчас эта девушка. Помня о всех тех миллионах рабов, которые остались на планетах Империи, она ощущала всю фантастичность собственного везения и, пожалуй, ещё страх, что всё это ей только снится…

Глава 16

Утро на новом месте началось совершенно замечательно: с запаха поджаренного хлеба. Точно такого запаха, который иногда будил меня в детстве на выходных, если у мамы в этот день не было смены. Я сладко потянулась, а потом снова рухнула лицом в подушку, подумав: «Поваляюсь ещё пару минут! Меня же никто не гонит!» Правда, долго я всё равно не вылежала: захотела есть.

На кухне хозяйничала Эфи. На столе стоял кувшин молочного коктейля, который мне очень нравился, и целое блюдо золотистых зажаристых гренок. А вокруг блюда – небольшие пиалки с джемами разных цветов. Это было восхитительно! Последний раз хлеб я ела ещё в прошлой жизни, так что была безумно рада, что на Майтеро он есть.

– Доброе утро, госпожа Ярис.

– Эфи…

– Ой… Я опять забыла! – она неловко улыбнулась и пригласила: – Садитесь завтракать, Ярис.

– А ты?

Эфи уставилась на меня как-то растерянно, не сразу сообразив, что ответить. Я понимала, что столько лет воспитания в определённом стиле невозможно отменить парой приказов, но и позволять ей занимать в нашей паре нижнюю ступеньку не собиралась.

– Здесь вполне хватит для двоих. Просто достань ещё один стакан, и мы сможем позавтракать вместе.

Завтракали мы действительно вместе, но я видела, как неловко она себя ощущает, и не представляла, не делаю ли я своими требованиями и указаниями хуже. Может быть, стоит оставить её в покое, и пусть Эфи сама решает, когда завтракать и с кем? Или же она, в силу привитых ей манер, так никогда и не рискнёт сесть со мной за стол? Я вздохнула, допивая коктейль, и спросила:

– Как думаешь, чем нам сегодня нужно заняться?

– Господин Герд говорил, что в институт отведёт нас сам. Получается, что никаких заданий на сегодня у вас нет. Если хотите, мы можем вызвать господина Герда и спросить, что мы должны делать.

– А мы можем не вызывать господина Герда и сами решить, чем хотим заняться?

Эфи растерянно пожала плечами, не зная, что ответить, а я продолжила:

– У нас есть документы, деньги и коммы. Мы вполне можем вызвать флай и осмотреть город. Походим по магазинам, посидим в каком-нибудь парке, найдём хорошее кафе и пообедаем там. Как тебе моё предложение?

Судя по её робкой улыбке, она и сама не знала, нравится ей эта идея или нет. Но тут я решила слегка схитрить:

– Ты заметила, что у нас куча одежды в шкафу, но при этом нет никаких украшений?

– Ярис, это у вас есть деньги. Я же получу зарплату только через две недели. Может быть, стоит отложить знакомство с городом?

– Ни в коем случае! Ты понимаешь, что я нахожусь даже в более сложном положении, чем ты сейчас? Из-за проблем с памятью я разучилась делать очень многое. Я не знаю, как расплачиваться в магазинах коммом и что сколько стоит. Я не знаю, что выбрать в меню на обед в любом кафе, я не понимаю, как обращаться к людям… Мне не хочется терять две недели и сидеть в комнате взаперти, ожидая, пока ты получишь свою зарплату. Но я буду очень благодарна тебе, если сегодня ты составишь мне компанию и поможешь со всем этим разобраться. Это будет как бы дополнительная услуга для тебя, и я оплачу все наши расходы. Как тебе такой план?

* * *

Пока мы рылись в собственных шкафах, решая, что надеть для такой прогулки, я подумала, что было бы неплохо сперва посмотреть карту города и придумать, куда именно мы отправимся. Пожалуй, это решение в тот момент было ошибочным. Стоило мне подать голосовую команду комму, как он создал голограмму, которая меня почти напугала.

В моём понимании город – это что-то вроде центральной площади, вокруг которой стоят здания официальных служб, музеи и прочее, а оттуда разбегаются широкие улицы, делясь на более узкие проулки. Как правило, чем дальше от центра, тем сложнее и запутаннее структура.

Та голограмма, которая возникла передо мной, больше всего напоминала муравейник в разрезе. Это вовсе не было плоское изображение, как я ожидала. Город уходил вниз на десятки этажей и вздымался вверх на сотни. Я не понимала, как люди живут и ориентируются в таких гигантских пространствах. Флай, конечно, гениально придуманная машина. Там есть автопилот, и в него наверняка вложена карта города. Можно просто произнести название места, куда хочешь попасть, и тебя отвезут. Но каждая поездка стоит денег.

И я совершенно не понимала, насколько я свободна в своём передвижении. Сколько стоит флай и сколько стоит еда? Смогу ли я позволить себе подобные поездки, или, может быть, стоит купить свою машину? Насколько дорого заказывать еду с помощью линии доставки, или, может быть, мне стоит учиться готовить из местных продуктов…

Из этого состояния транса меня вывела Эфи, сообщившая:

Глава 17

Всё же мир Майтеро медленно и постепенно обрастал для меня деталями и подробностями и с каждым днём становился всё ближе и понятнее хотя бы на бытовом уровне.

Это не значит, что я чувствовала себя здесь слишком комфортно, но я многому училась и уже не испытывала такой усталости от людей, как в первые дни, если вдруг мне нужно было покинуть институтский городок и съездить в магазин. Я намеренно отказалась от идеи доставки. Пусть я и не слишком любила эти поездки, но справлялась даже без помощи Эфи – это закаляло характер.

Самым потрясающим оказался учебный процесс. Он был составлен для меня индивидуально, и, хотя мне приходилось посещать и общие лекции, где я неспеша знакомилась с одногруппниками, достаточно много занятий было индивидуальных, где восстанавливали мою якобы утерянную память.

Я уже не была так беспомощна в быту и, поскольку мне нравилась кухня Майтеро, очень похожая на кухню азиатских регионов Земли, такую же пряную, но не такую острую, я научилась и заказывать готовые блюда, и даже готовить кое-что по урокам из всеобщей сети.

Наконец, относительно недавно я выяснила, как обстоят дела у меня с финансами. Обстояли они весьма странно. Мои покупательские возможности были практически не ограничены. То есть если бы мне пришло в голову купить себе личный флай или звездолёт – я вполне могла это сделать: Дом Белого золота обязывался полностью оплатить мои траты. В финансовом кабинете комма над кнопкой «оплатить» стоял статус «без ограничения».

А вот, например, завести личный счёт я не могла: все такого рода финансовые операции были мне запрещены. Получается, что, купив личный флай, я смогу на нём кататься ровно до момента совершеннолетия, а потом он автоматом станет имуществом моей имперской семьи. Грубо говоря, мне не давали возможности сделать заначку и хоть что-то отложить на будущее.

Получается, что, хотя я и проживу несколько лет в мире Альянса, ошейник на моей шее останется. Его просто слегка ослабили на время. Поскольку здесь не в ходу были наличные – даже слова такого в обиходе граждан планеты не было, и все расчёты велись исключительно через коммы, – то и подработать и отложить себе хоть что-то на будущее я тоже не смогу. Ситуации была неприятная, прямо скажем, но всё же не критическая. Так что пока я выбросила её из головы. Мне и без этого было чем заняться.

Я настаивала, чтобы Эфи получила образование:

– Подумай сама! Ты сможешь полностью сохранить всю свою зарплату за это время, поскольку и питание, и жильё для тебя будут бесплатными. А ещё я могу оплатить любую учёбу по твоему выбору. Эфи, довольно глупо будет тратить время на то, чтобы помогать мне по утрам одеваться и застилать мою постель, а когда я уйду на учёбу – намывать здесь полы. Это такая бездарная трата времени, что… Да я просто слов не нахожу! Так что подумай о том, на кого ты хочешь учиться.

Не раньше, не позже на мой комм поступил сигнал: кто-то желал со мной поговорить. От обычных сигналов, которые я изредка получала от Герда, учителей или Эфи, этот отличался каким-то назойливым тоном и сильной вибрацией, которая прошлась по всему телу.

– Фу! Гадость какая! – я невольно передёрнула плечами от неприятного ощущения. – Что за звук странный?!

– Это межгалактический вызов, госпожа Ярис, – побледневшая Эфи смотрела на меня почти с ужасом.

Вызов повторился, и я, чтобы не нервировать свою приятельницу, ушла в спальню.

* * *

Я вернулась очень нескоро, и всё это время Эфи так и сидела в кресле, сжав кулаки до того, что костяшки пальцев побелели. Я понимала её состояние и именно поэтому не рискнула сказать ей правду.

– Что ты так нервничаешь? Это звонил поверенный бабушки и объяснял мне кое-какие финансовые вопросы. Ну, чтобы я не пыталась купить себе местный остров в Южном море. Это, знаешь ли, такой курорт для самых богатых, – я улыбалась ей, показывая, что мои слова просто шутка, но этот звонок стал для неё слишком большим шоком. Решив не напирать сейчас, я отложила разговор о её образовании до вечера.

* * *

Постепенно Эфи успокоилась, и я завела беседу о том, что сейчас она является гражданкой Альянса и никакие звонки из Империи ей не страшны. Пространно рассуждала о том, что в мире тысячи и даже десятки тысяч различных специальностей и она может выбрать любую из них.

– Ты можешь заняться медициной или ремонтом техники, стать учителем или биологом. Если у тебя не хватит знаний для того, чтобы поступить куда-то сразу, – я смогу оплатить любые подготовительные курсы. А потом, когда мне придётся вернуться туда… – я не хотела вслух называть это место, – у тебя уже будет на счету достаточно приличная сумма, чтобы купить себе в собственность жильё здесь или даже на другой планете. Пойми правильно, Эфи, я вполне справлюсь с обслуживанием собственной персоны самостоятельно, так что тебе просто нет смысла терять время.

Глава 18

Сказав соседке по квартире, что устала и хочу лечь спать пораньше, я отправилась в спальню и закрыла дверь. Местные дома, при всём их роскошном техническом оснащении, обладали ещё и совершенно уникальной звукоизоляцией. Закрыв дверь в любое помещение, я могла быть уверена, что из комнаты не донесётся ни звука. Сейчас это было и не важно: я действительно собиралась улечься пораньше.

Зато Эфи точно не слышала мой дневной разговор. Лгать ей было неприятно, но и правду сказать я не рискнула...

* * *

Как только я скомандовала комму соединить меня с абонентом, передо мной появилась ростовая голограмма молодой девушки, которую я прежде никогда не видела. Высокая фигуристая брюнетка в алом лёгком платье с золотой окантовкой. На лице – смесь любопытства и брезгливости.

Пару минут незнакомка молчала, рассматривая меня, потом с размаху бухнулась в стоящее за её спиной кресло и сказала:

– Привет, сестрёнка… Давно не виделись!

За спиной этой девушки тенью стояла неприметная женщина в сером одеянии, а ещё голограмма показывала кусочек какого-то райского сада: даже сверкающая рубином и золотом маленькая птичка покачивалась на тонкой ветке растения.

– Что молчишь? Думаешь, я звоню тебе добровольно?! П-ф-ф… – она фыркнула, брезгливо надув верхнюю губу, и пояснила: – Хаджани приказала...

Матриарх Хаджани – это один из титулов Великой Госпожи. Так её позволено было называть в кругу Семьи. Впрочем, я и так догадалась, откуда звонок: серая тень за спиной девушки говорила о многом.

– Если Великая Госпожа приказала тебе что-то, то я от неё приказов не получала, – сухо заметила я.

– Ну вот! Я так и знала! Хаджани дала мне вот это… – она пробежалась пальцами по слегка мерцающей голографической клавиатуре своего комма и скомандовала: – Держи!

Через полминуты мой комм звякнул, и, когда я позволила, открыл запись. Великая Госпожа, обойдясь без приветствий и дурацких вопросов типа «Как ты устроилась?», несколько монотонным голосом сообщила, что приказала старшей дочери Элай-джан Тире поддерживать со мной регулярный контакт и рассказывать о делах семьи.

– Если ты, Ярис, откажешься от этой чести, то контракт с Альянсом позволяет мне сократить твоё финансирование до размеров самой нищенской стипендии, и ты не сможешь себе позволить не только пристойную одежду, но даже лишнее блюдо за обедом. Связь с семьёй ты будешь поддерживать через Тиру. Выбор за тобой, – ролик свернулся, и я вновь оказалась под слегка насмешливым взглядом моей двоюродной сестры.

– Ну, так что ты решила? Мне бы очень хотелось, чтобы ты отказалась! Сама понимаешь, тратить время по указу Хаджани – скучно!

Я судорожно вспоминала пункты контракта и сильно подозревала, что Великая Госпожа не лжёт. Конечно, потом я всё тщательно проверю, но кажется, что размер суммы, выделенной на моё содержание, в твёрдой цифре не прописан. Есть только туманная фраза о «достойном» содержании, и трактовать её, похоже, можно как угодно. Значит, надпись «без лимита» вполне могут убрать из коммерческого кабинета комма.

Я не слишком боялась, что меня заставят голодать, но... Но получается, что при таком раскладе я не смогу оплачивать обучение Эфи…

Девица в кресле нетерпеливо притопывала кончиком туфельки, видным из-под складок шёлка.

– Ну, ты что-то решила?

– Что ж, раз Великая Госпожа настаивает, давай поговорим.

– Не понимаю, о чём с тобой можно разговаривать! – она надула губы, как капризный маленький ребёнок, и резко повернула лицо в сторону, показывая мне точёный профиль.

– Ты же знаешь, что у меня проблемы с памятью?

– Все знают! Поэтому в семье говорят, что ты никогда не будешь работать в биолабораториях! – Сообщать мне неприятную, с её точки зрения, новость Тире очень нравилось. Она даже улыбнулась, насмешливо и чуть снисходительно.

– Прекрасно. Я рада твоей осведомлённости. Тогда будь добра, объясни мне, пожалуйста, за что твою мать сослали на три года.

Девица вскочила, явно разозлённая моим вопросом, но тут же взяла себя в руки, уселась в кресло и с улыбкой сообщила:

– Что ж, я постараюсь объяснить, какое ты ничтожество и почему Семья никогда не примет тебя.

Некоторое время я слушала, как она перечисляет грехи и ошибки моей матери, брезгливо морщась каждый раз, когда упоминала мою грязную кровь. Похоже, этот рассказ доставлял ей удовольствие:

– …Каэль-джан, конечно, всегда была весьма эксцентрична, но твоё рождение – самая большая её ошибка! А уж то, что она вывела твоего биологического отца из-под удара и ухитрилась вывезти его с планеты… Это просто поставило точку в её отношениях с собственной матерью. Хаджани не простит предательства! Говорят, твой отец не надолго пережил Каэль-джан!

Глава 19

Месяцы и годы учёбы летели с какой-то невероятной скоростью.

Эфи выбрала себе профессию воспитателя. Для этого требовались год подготовительных курсов и три с половиной года занятий в институте. Отбор, даже после подготовительных курсов, был достаточно строгий, но Эфи с лёгкостью прошла его, получив по результатам собеседования максимально высокий балл. Честно говоря, мне немного странно было, что столь юная девушка хочет посвятить всю свою жизнь детям. Но это был её выбор, и я не спорила. Тем более что здесь эта профессия имела высокий социальный статус и очень хорошо оплачивалась.

Первый год у меня ушёл на то, чтобы «восстановить» в памяти те знания, которые якобы были утрачены вследствие аварии. А потом я выбрала себе направление в учёбе: биоагрономия.

Я собиралась стать специалистом в области сельского хозяйства, который занимается выращиванием так называемых «обычных сортов». То есть растений, созданных самой природой и не подвергавшихся генетическим модификациям. Спрос на таких специалистов всегда был большой: мода на органические продукты никогда не проходила. Возможно, мой выбор специальности был обусловлен ещё и тем, что я не хотела получать хоть какие-то знания, которые могли бы пригодиться моей Семье. Семья, кстати, в лице самой Великой Госпожи, один раз выразила своё «фи» и больше к этой теме не возвращалась. Кажется, всем было наплевать на мой выбор.

Герд изредка навещал нас в первый год, а потом мы просто раз в месяц-полтора созванивались с ним, и я в очередной раз сообщала, что у меня всё хорошо. Это было необременительно, но приятно. Всегда приятно знать, что у тебя есть поддержка.

В свободное от учёбы время я рисовала для собственного удовольствия, и, хотя Эфи искренне восхищалась моими работами, что-то всё равно мешало мне показывать работы другим. Так что в моей спальне скопились десятки готовых картин и папок с эскизами и рисунками, пришлось даже купить довольно вместительный шкаф, чтобы прятать всё это.

Мы не стали с Эфи родными и близкими. Думаю, моё происхождение всегда будет создавать между нами невидимую стену. Внешне же всё было более чем благополучно: мы с ней прекрасно ладили и поддерживали друг друга, когда была нужна психологическая помощь. За эти годы и я, и Эфи пережили по паре студенческих романов, которые так ничем серьёзным и не кончились. Лёгкие влюблённости, необременительные связи и немножко болезненные расставания, которые заканчивались у нас на кухне посиделками с бутылочкой вина.

Странным образом, и я, и она понимали, что наши с ней отношения однажды закончатся навсегда. Мы никогда не обсуждали это, но... Я буду вынуждена вернуться в Империю, она же никогда в жизни не полетит туда – ни за какие блага мира.

Иногда мы немного сплетничали, обсуждая своих знакомых по институту и курсам, несколько раз выбирались на пикники большими совместными компаниями и в целом вели вполне обычную жизнь двух обеспеченных студенток. В глазах окружающих мы выглядели как подруги, хотя у каждой из нас было так называемое личное пространство, и эти наши пространства никогда не пересекались одно с другим.

Только один раз за всё время плёнка, отделяющая Эфи от меня, дала трещину...

Это был самый обычный день, проведённый с группой приятелей и приятельниц на Лагорских водопадах. Место было очень красивое, но, на мой вкус, излишне цивилизованное. Слишком много участков с разбитыми палатками и домиками, слишком много торговых точек и бассейнов. Тем не менее, день прошёл очень приятно, мы заранее забронировали в кафе места с видом на водопад и подоспели как раз к закату, когда вода окрашивалась в фантастические оттенки алого и пурпурного. Даже беседа – непринуждённый молодёжный трёп – прервалась на то время, пока мы любовались удивительным зрелищем.

И только когда мы уже уходили из кафе, Эфи негромко сказала:

– Это похоже на реки крови…

Фразу я слышала отчётливо, но переспрашивать при всех о странной ассоциации не рискнула, а вот дома, когда мы, усталые, добрели до кухни, и я заварила местный аналог чая, Эфи прорвало. Правда – не сразу.

Изначально беседа шла о моей простуде, потом как-то незаметно мы свернули к менструальному циклу, который последние пару месяцев был болезненнее обычного. Потом я спросила, как обстоят эти дела у неё... а потом из уст Эфи прозвучали эти чудовищные слова о бесплодии.

Я застыла, не зная, как поддержать, затем робко спросила:

– Но ты же можешь пойти к врачу и...

– Нет, Ярис, медики тут не помогут. Все личные слуги в Империи проходят эту операцию ещё в подростковом возрасте. Удаление матки – достаточно радикальный способ сделать человека бесплодным…

Она сидела в своём кресле, как восковая кукла, и по неподвижному лицу одна за другой скатывались слёзы. Это было совершенно не похоже на истерику, но напугало меня гораздо больше, чем любые крики и вопли. Я поняла только сейчас, какую тяжесть она носит в своей душе, почему она никогда не сможет забыть мир Империи, и никакие психологи ей не помогут. А заодно я поняла и её выбор профессии, который казался мне раньше странным.

Глава 20

Иногда – слава богу, не часто – на связь со мной выходили родственники. Думаю, тоже не без приказа Великой Госпожи. Но постоянной моей собеседницей три раза в неделю была Тира, и если первое время она изрядно старалась помотать мне нервы, каждый раз получая достаточно резкий ответ, то со временем разговоры стали протекать спокойнее. Пожалуй, со стороны мы напоминали двух не слишком близких кузин, которые давно не виделись и теперь рассказывают друг другу о последних новостях собственной жизни.

Сейчас я гораздо лучше понимала и отношения в императорской семье, и общие правила жизни в Империи. Как ни странно, именно благодаря разговорам с Тирой. За это время я выслушала от неё, наверно, сотни всевозможных историй и ситуаций, обязательно снабжённых её личной оценкой, и в какие-то моменты ловила себя на том, что уже заранее предсказываю её реакцию.

И пусть мир Империи оставался для меня отвратительным местом, я за годы разговоров как будто начала врастать в эту Семью.

Пару-тройку раз в год со мной на связь выходила сама Великая госпожа, которую я так и не осмелилась назвать Хаджани, и по тому, что она мне говорила, я понимала, что за нашей с Эфи жизнью пристально следят. Особенно императрица любила проехаться по моей бездарности и сравнить какую-нибудь из свежих картин с теми, что украшают стены её дворца. Я не спорю: там, у неё, висели работы великих художников. Но я искренне не понимала, какое ей дело до моих рисунков.

Эфи я о слежке не говорила, догадавшись, что тогда она не сможет жить нормально. Не знаю, правильно ли я сделала, выбрав за неё, но отравить ей ещё несколько лет жизни просто не рискнула.

* * *

Я собиралась выйти перекусить, когда мой комм звякнул. Звук был не стандартный, присущий почти всем сообщениям, а особенный – такой, чтобы пропустить его было невозможно. От этого звука на секунду вибрация прошла по всему телу, и даже если бы я спала или была при смерти, я услышала бы его.

– Госпожа… – Эфи испуганно посмотрела на меня.

Уже почти четыре года, как мы живём с ней в центре обучения «Солерс», но каждый раз обе вздрагиваем, когда приходит сигнал из дома. В этот раз Эфи даже назвала меня госпожой, чего не случалось уже очень давно.

– Можно спросить, что пишут, Ярис? – взволнованно прошептала Эфи, вырывая меня из воспоминания о прошлом.
– Меня вызывают домой. Через три недели моё совершеннолетие, Великая Госпожа требует присутствия на празднике Семьи.

Комментировать это Эфи не могла себе позволить, но её длинные ресницы на мгновение дрогнули, прикрывая испуг в глазах: она не хотела расставаться и боялась воспоминаний.

* * *

Сборы были не очень долгими, но довольно печальными. Мне было жаль бросать такой уютный и свободный мир, студенческий городок и возможность жить, не оглядываясь на Семью. В то же время я понимала, что не могу нарушить сложившиеся здесь правила игры и отказаться вернуться.

Я по-прежнему гражданка Империи, и правительство Майтеро не будет обострять конфликт из-за одного человека. То есть, как объяснил мне Герд, гражданство до совершеннолетия получить я не смогла, а раз Семья требует – должна вернуться.

– Когда ты станешь совершеннолетней, Ярис, ты можешь подать прошение о гражданстве хоть здесь, хоть на любой другой планете, и его, скорее всего, удовлетворят. Но…

– Но, – заполнила я паузу, сделанную Гердом, – только в том случае, если я смогу сюда прилететь.

Он отвёл взгляд и кивнул, соглашаясь. Мы оба понимали, что всё будет зависеть от желания Великой Госпожи. Если она запретит мне вылет из Империи – никакое гражданство мне никогда светить не будет. Весь вопрос в том, нужно ли ей это.

Честно говоря, я до сих пор не понимала отношения Хаджани к себе. Она почти всегда разговаривала со мной достаточно пренебрежительно, подчёркивая мой низкий социальный статус, насмешливо отзываясь о моих картинах и даже о том, какое образование я себе выбрала. Похоже, Великая Госпожа прекрасно понимала, что моя специальность – это такая разновидность молчаливого протеста, и получала удовольствие, высмеивая её.

Иногда я думала о том, что одной из её целей было не столько физическое уничтожение меня, сколько психологическое. Все эти насмешки и оскорбительные сравнения – всего лишь способ закончить так и не завершённый спор с собственной покойной дочерью – моей матерью. Когда-то Каэль-джан победила Хаджани в споре, и теперь Великая Госпожа отыгрывалась на мне. Именно моя жизнь и была когда-то предметом их спора.

Кстати, ещё на первом году жизни в «Солерсе» я попросила Герда узнать всё, что он сможет, о моём собственном биологическом отце. Много времени на это не понадобилось. Буквально через несколько дней я получила сообщение на почту и некоторое время разбиралась в куче официально доступных документов.

Глава 21

Лайнер, на котором я прибыла на Аркеро, назывался «Реккард». Это было моё второе путешествие, и оно могло бы пройти приятнее, если бы не количество аристократов на борту корабля. Насколько я поняла, первый раз, тогда, вместе с Гердом и Эфи, я летела в обычном первом классе. Там всё было уютно, достаточно удобно, но не более того. В этот раз как официальный член императорской семьи я летела в VIP-зоне.

Почему-то мне даже в голову не пришло набирать с собой каких-то роскошных нарядов. В VIP-толпе аристократов я смотрелась бы бедной сиротой, если бы не подарок Эфи. В пакете обнаружилось безумно дорогое платье из натурального шёлка, расшитое вручную. И сделанное на заказ.

Даже не представляю, сколько Эфи потратила на эту вызывающую невольное восхищение тряпочку, сшитую по моде Империи. Я только ойкнула, когда подарок выскользнул из распечатанного пакета и улёгся к моим ногам, переливаясь всеми оттенками красного, алого и бордового, украшенного вспышками золота.

Не знала, надо мне радоваться или огорчаться, что Эфи сочла необходимым последний раз позаботиться обо мне. Тем не менее, надевать платье сразу я не стала: оно было слишком красиво и дорого мне именно как память о ней, а не своей вызывающей оторопь ценой.

Самое забавное, что на борту «Реккарда» нашлось огромное количество всевозможных магазинов и даже ателье, где продавали одежду от лучших дизайнеров, но при этом ни одна из тряпок не была отделана золотом. Цвет императорской семьи был под запретом для всех этих аристократов, с таким пренебрежением оглядывающих меня.

Я могла полностью уединиться в своей каюте и заказывать еду туда, но вовсе не собиралась этого делать. Просто купила себе несколько туалетов, похожих по покрою и качеству на подарок Эфи. Уже к ужину первого дня я ничем не отличалась от разряженной толпы, поглощающей деликатесы в ресторане.

Немного странным мне казалось, что почти все пассажиры были так или иначе знакомы между собой. Пусть моя одежда и не отличалась от их, но почему-то никто не знал, кто я такая, и в мою сторону посматривали с холодным и брезгливым любопытством.

А я после спокойных и счастливых лет на Майтеро с трудом привыкала к холодному и надменному социуму Империи. Они не грубили обслуживающему персоналу, но обращались с ними с такой неприкрытой небрежностью, как будто стюарды были не живыми людьми, а куклами.

Пару раз я слышала омерзительные разговоры, когда дамы за столом, не стесняясь, обсуждали стоящую перед ними навытяжку официантку, проходясь по её внешности. Это казалось мне настолько хамским и грубым, что, уходя, я всегда оставляла служащим крупные чаевые.

Разница со студенческим городком оказалась очень ощутима, я буквально чувствовала, как местный воздух вокруг меня становится всё плотнее и плотнее, почти стискивая тело и мешая дышать. Разумеется, не в прямом смысле, а в переносном. Если там, в «Солерсе», я спокойно садилась в кафе за любой столик, где уже были люди, просто спросив разрешения, и легко включалась в любые беседы, если незнакомцы о чём-то спорили и приглашали поучаствовать, то здесь подобное дружелюбие было совершенно немыслимым.

Особенно меня раздражала какая-то карикатурная манера женщин здороваться. Две дамы, обязательно роскошно одетые и тщательнейшим образом загримированные, старательно улыбались друг другу, затем, не прикасаясь кожей, сближали лица щеками и чмокали воздух возле уха друг друга, повторяя эту процедуру дважды: «чмок» у правого уха и такой же «чмок» у левого. Таким образом они изображали «радость» от встречи и дружеские поцелуи.

Мужчины вели себя достаточно похоже, хотя и не чмокались при встрече. Зато они подходили вплотную друг к другу и соприкасались правыми печами, как бы слегка толкая один второго. Это даже не было испытанием на силу, а какой-то нелепой пародией на нормальное приветствие. Дамам из встречной пары полагалось целовать руку, но, опять же, не прикасаясь к ней губами, а как бы обозначая «поцелуй» в воздухе. Обязательной частью ритуала были комплименты, отпущенные по очереди каждому. Если встречались не две знакомые пары, а сразу несколько, это выглядело очень нелепо и длилось долго.

Я не сразу поняла, почему, уже сменив одежду, продолжаю вызывать повышений интерес публики. Сообразила только на второй день вечером: я была единственной женщиной, которая ужинала в ресторане без сопровождения.

На следующий день я решила сменить место обитания и отправилась искать кафе попроще, но – увы… На VIP-палубе таких мест просто не нашлось. Даже достаточно скоромная кафешка, расположенная почти у люка выхода, отличалась пафосным оформлением и пафосными парами гостей.

Понимая, что я непростительно расслабилась, пока жила на Майтеро, я ходила на все завтраки-обеды-ужины и посещала вечерние концерты, чтобы хоть немножко нарастить броню к моменту возвращения в Семью.

Обслуживающий персонал носил бейджики на груди, но самое поразительное, что каждого из присутствующих здесь аристократов они знали по имени. Скорее всего, у них была какая-нибудь электронная подсказка или что-то вроде этого, но обращения всегда звучали примерно так:

Глава 22

В этот раз по дворцу Хаджани меня вела кузина, и апартаменты мне отвели другие. В этот раз нас сопровождала охрана самой Великой Госпожи, и они исчезли ещё до того, как мы шагнули внутрь здания. Я не знала, как к этому отнестись, но мне казалось, что это благоприятный знак: по крайней мере, внутри дворца императрица не ждёт нападения на меня. Или это ей уже не важно?

Однако был достаточно острый момент, который я обдумывала ещё в дороге, и потому, когда мы остановились у сомкнутых дверей и Тира сделала кистью руки изящный жест, предлагая мне открыть и войти, я остановилась и мотнула головой.

– Что такое?! – она смотрела на меня с недоумением.

– Личная прислуга… Там есть рабы?

– Конечно! Хаджани специально отправила меня, чтобы я завершила процедуру импритинга.

Импритинг – это такой процесс, который можно обозначить словом «запечатление». В психологии импритинг – это фиксация определённой информации в памяти. По отношению к рабам – это та самая привязка, заложенная в генные особенности раба, которая делает его безусловно покорным и преданным и отбирает здоровье, когда он долго не видит хозяина. Это одна из самых секретных разработок Империи, и убирать последствия импритинга не умеют даже лучшие психологи Альянса.

Во время наших долгих бесед по комму я выяснила, как именно завершают процедуру, и теперь твёрдо ответила кузине:

– Тира, никакой привязки! Я категорически против!

Она смотрела на меня растерянно, явно не понимая, что делать с моим упрямством. Затем раздражённо пожала плечами и отошла в сторону, вызывая по комму Хаджани. Похоже, моя кузина включила какую-то из программ, обеспечивающих секретность, потому что её фигурка, стоящая всего в пяти-шести метрах от меня, как будто расплылась, размазалась в воздухе, и вместо нормальной человеческой речи я слышала только гул. Продолжалась беседа недолго, Тира вернулась, сама толкнула дверь в мои покои и раздражённо добавила:

– Не хочешь – как хочешь, пошли! Но это – твоё, – она протянула мне небольшой пульт. – Завершишь сама, когда захочешь. Посмотри сюда, – она постучала золотым ногтем по экрану, поясняя: – твоя сетчатка будет паролем. Эйдж запомнит тебя, и ты сможешь после провести импритинг, когда... Когда придёшь в себя от этой дури, что нахваталась в Альянсе!

Я позволила эйджу скопировать мою сетчатку и сжала приборчик в руке. Пусть лучше будет у меня...

Внутри нас ждали рабы, приписанные к этим покоям: три молодые девушки не старше восемнадцати-девятнадцати, два смазливых красавца-раба и женщина постарше, которая, как я думала, будет управлять всеми слугами. Этакий подарок Хаджани бедной родственнице, находящейся на её попечении.

Тира оглянулась на меня, ехидно улыбнулась, как в прежние времена, когда она собиралась сказать мне очередную гадость, и сообщила выстроившимся рабам:

– Это ваша временная госпожа. Обращаться к ней нужно «госпожа Ярис».

Когда мы только вошли, никто из людей в комнате не осмелился поднять на нас взгляд. После слов Тиры они поняли головы и смотрели на нас с такой растерянностью, как будто ожидали, что сейчас я или кузина засмеёмся и сообщим, что всё сказанное раньше – просто шутка.

Похоже, под их взглядами Тира почувствовала себя неловко. Вполне понимаю: она не привыкла к такому. Все рабы – и её собственные, и чужие – старались никогда не смотреть господам в лицо, если не было прямого приказа. Взгляд глаза в глаза считался вызовом, оскорблением священной персоны хозяина, и правильному поведению рабов учили с детства.

Все рабы в моей комнате ждали момента импритинга со страхом и волнением, понимая, что на всю жизнь окажутся привязаны к совершенно неизвестной им личности. От этой самой личности будет зависеть не только их работа и здоровье, но и сама жизнь. Никто из них не мог знать, какой хозяин им достанется. Будет ли он равнодушно принимать услуги или же с внутренним удовольствием начнёт заставлять их переделывать одну и ту же работу много раз, а потом наказывать просто потому, что чувствует свою силу и их беспомощность.

Безусловно, они всё знали об импритинге и сейчас готовились к наступлению этого ключевого момента. Но тут явилась я и всё отменила. Похоже, шок они испытали немалый, но я не хотела, чтобы Тира прицепилась к кому-то из них за непочтительное поведение и потребовала наказания, а потому повернулась к кузине лицом и сказала:

– Спасибо тебе за помощь, Тира, но я хочу отдохнуть с дороги, и сейчас тебе лучше уйти.

– Да, пожалуй, я пойду… Хаджани просила сообщить тебе, что празднование назначено через два дня, ты должна быть готова к полудню: прибудут гости... Разумеется, только те, кому позволят! Туалет для праздника тебе принесут сегодня, – с этими словами она вышла, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

Глава 23

Обход моего жилья вышел неожиданно долгим. Похоже, в этот раз мне отвели место, сопоставимое по размерам с жилищами других членов семьи. Почти бесконечная анфилада комнат, где были зимние сады и собственный бассейн, спортивный зал, в котором можно было тренировать целую команду гимнастов, и личная швейная мастерская, массажный кабинет и бильярдная, зал для приёмов и комната для завтраков, будуары и кабинеты, библиотека с настоящими бумажными книгами и многое, многое другое. В конце концов мне надоело бродить по этим комнатам, и я спросила у Ниит, зачем мне столько помещений. Удивлённый взгляд и тихий голос:

– Так приказала Великая Госпожа.

– Я понимаю, что так приказала она, но ведь на самом деле мне столько не нужно.

– Это подчёркивает ваш статус, госпожа Ярис. Вы – член Семьи.

– А ты можешь мне показать, где ночуете вы?

Надо сказать, что моя просьба вовсе не вызвала энтузиазма у Ниит, она некоторое время мялась, но и возражать мне не осмелилась. Под моими роскошными апартаментами располагался нижний технический этаж. Там тоже было достаточно чисто, и даже трубы и пучки проводов, идущие вдоль стены коридора, выглядели как техноукрашения, ничем не напоминая подвал. Но всё же это было именно полуподвальное помещение: окна узкой полоской шли только по одной стороне и располагались прямо под потолком. Комнаты прислуги были небольшие, выкрашенные в молочно-серый цвет и довольно безликие. Серым было всё: потолки, стены и мебель, пледы и постельное бельё. Эту мутную серость не разбавил ни один штрих ярких красок: ни вазочки, ни яркой подушки, ни даже уютных домашних тапочек.

– Ниит, скажи, вам запрещены яркие цвета?

– Нет, госпожа. Такого запрета не существует.

– Тогда почему всё вокруг такое унылое?

– Госпожа, всё вокруг принадлежит вам. Это – то, что мы получили от казначея дворца и что обязаны сдать. Никто из нас не осмелится что-то требовать вопреки приказу хозяина. Но, если вы распорядитесь, можно перекрасить всё в любой цвет, если пожелаете – даже в красный.

Похоже, Ниит совершенно не поняла меня. Впрочем, как и я её. Я хотела узнать, хотят ли он сами для себя что-то разноцветное, а она решила, что я хочу для них другую цветовую гамму. Пожалуй, стоит отложить этот вопрос на потом и подойти к нему более аккуратно.

– А где сейчас все? Почему комнаты пусты?

– Госпожа, сейчас время обеда, все слуги в столовой. Но если вам кто-то нужен...

– Нет-нет, пусть поедят спокойно.

Вечером я узнала, что одна из моих горничных, Малин, умеет делать совершенно восхитительный массаж. Но вот разговор с ней изобиловал паузами: она мало знала меня и просто не понимала, что отвечать, чтобы мне понравиться. Эта услужливость и непременное желание угодить после свободных лет, проведённых на Майтеро, давили очень сильно. Ощущение одиночества просто навалилось на меня, и до конца сеанса я молчала, не желая слушать угодливое бормотание.

Большую часть следующего дня я валялась на тахте, бездумно скроля новостную ленту Империи. Там, как ни странно, одной из самых важных новостей оказалась именно весть о праздновании моего дня рождения. Источники сплетничали и придумывали невообразимые истории о том, какие подарки будут преподнесены мне. По традиции я должна была получить причитающееся наследство, чтобы оно стало моим приданым, но я уже прекрасно знала, что никакого наследства мне не положено: моя мать, Каэль-джан, расплатилась этим имуществом за мою безопасность. Я вообще слабо понимала, зачем я понадобилась Хаджани.

Заодно я полистала старые, двухгодичной давности статьи и посты о том, как праздновали совершеннолетие Тиры. Один только список подарков был такого размера, что я не смогла запомнить даже десятой части. Не знаю, собираются ли семья и гости озолотить меня, но больше всего я хотела покинуть мир Империи и вернуться на любую из планет Альянса. Я – дипломированный специалист и вполне смогу обеспечить себе безбедную жизнь.

Заодно я просмотрела и видео, как моя кузина сидит в центре зала, а аристократы подносят ей подарки. Кроме кучи драгоценностей там были и весьма дельные вещи. Например, флай, на котором можно было не просто передвигаться по городу, а долететь до космического корабля. Сомневаюсь, что сестра им пользовалась, но, пожалуй, я не отказалась бы от такого подарка. Ей дарили рабов и какие-то технологические новинки, вроде программы для чипа, которая обучает раба или эротическим танцам, или боевому искусству, или ещё чему-то, во что я даже не стала вникать.

Была и ещё одна деталь, на которую я обратила внимание. Одежда аристократов, приносящих дары, была всех цветов радуги, кроме зелёного. Семья, расположившаяся вокруг центральной фигуры, Тиры, блистала всеми оттенками зелени с золотом, но самое яркое платье густого цвета мха было у именинницы. Наряд императрицы был полностью золотым, но в честь именинницы отделан зелёной каймой. Получалось, что императрица выбирает цвет праздника, и вся семья послушно одевается в нужный оттенок.

Ближе к вечеру появилась Ниит, которая сообщила, что цветом Семьи на этот праздник выбран голубой.

Глава 24

На завтра предполагалась довольно сложная программа с утра. Сперва – бодрящий массаж. Потом меня должны были мыть, завивать и красить: одна из горничных оказалась, плюсом к другим своим умениям, ещё и мастером по макияжу. Обязательно – лёгкий и сытный завтрак, затем небольшой отдых перед процедурой, и ровно в полдень я должна была войти в зал Малых приёмов. Именно там меня будут ждать гости, члены Семьи и сама императрица.

Однако сразу уснуть не получилось: дверь бесшумно отворилась, впустив в комнату немного лунных лучей, и на пороге возник крепкий мужской силуэт. Я так перепугалась, что даже не сразу сообразила скомандовать «Свет!». Зато перекатилась по постели к стене и вскочила, машинально прикрываясь одеялом. Силуэт мужчины как бы «стёк» на пол, и я наконец-то додумалась отдать голосовую команду. Вспыхнул свет, и я поняла, что возле порога стоит коленопреклонённый Торос всё в тех же обтягивающих штанах и прозрачной жилетке.

– Ты… Что ты делаешь здесь?!

– Госпожа… – мы заговорили с ним одновременно, перебивая друг друга, и он тут же замолчал, по привычке уставившись в пол.

– Торос, что ты здесь делаешь? – я уже немного успокоилась и, хотя сердце всё ещё шумно колотилось, кажется, начала понимать, что к чему.

– Госпожа, молю, не гоните меня! Меня обучали разным техникам, и я готов жизнь отдать, чтобы доказать вам, что умею доставить женщине удовольствие, – он смотрел на меня, но в его лице не было даже намёка на страсть, скорее – нервное волнение и немного страха. Зато вздувшийся бугор на его брюках говорил о том, что он действительно «готов приступить к обслуживанию».

В целом, он сейчас серьёзно, но вполне осознанно рисковал. За такие самовольные действия в этом мире могли наказать очень строго. Могли и жизни лишить. Думаю, слуги обсуждали мою персону, сочли, что я не слишком опасна, и он решил попробовать. Торос был красив какой-то немного кукольной красотой с нотками чего-то животного. Вполне возможно, что в сексе он действительно виртуоз, но…

По рассказам кузины я знала некоторые подробности из жизни гаремных обитателей, как и о том, что у них существует нечто вроде соревнования за первое место в сердце хозяина. Знала и о том, сколько подстав бывает в таких сообществах и до какой низости способны опуститься люди, если их туда старательно подталкивают.

Вряд ли этот красавец так уж влюбился в меня с первого взгляда. Импритинг, пожалуй, дал бы ему искусственную любовь, но ведь запечатление я не проводила. Он просто решил стать моим любимцем и править в гареме. Получить маленькую власть через мою постель.

Я не была девственницей или наивной девочкой, но, честно говоря, мысль улечься с мужчиной, который именно должен и обязан оказывать сексуальные услуги, казалась мне омерзительной. Прежде чем ответить, я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и говоря себе: «Он ни в чём не виноват! Его растили и воспитывали именно так, и… И он ни в чём не виноват!»

– Торос, ступай, пожалуйста, в свою комнату и передай Араю мою волю: вы оба можете жить так, как захотите. Если у вас будут просьбы – передайте через Ниит, и я постараюсь выполнить. Но вам обоим запрещено появляться в моей спальне! Ты понял?

Омерзительно было смотреть, как этот красивый и мускулистый парень поднялся с пола с грацией кошки и, выходя за дверь, на секунду застыл в неестественной позе на пороге, демонстрируя мне свою мускулатуру, всё ещё продолжая на что-то надеяться.

– Вам обоим запрещено появляться в моей спальне! – на всякий случай повторила я приказ.

Думаю, они не осмелятся нарушить, но, чёрт возьми, я совершенно не понимаю, что с ними делать. Чем их можно занять, чтобы два здоровых самца не бесились со скуки целыми днями?! Пожалуй, позднее нужно будет посоветоваться с Ниит. Думаю, она знает больше меня.

* * *

Утро началось именно так, как я и ожидала: тонизирующий массаж, лёгкий завтрак, затем – маникюр и педикюр, который просто виртуозно делала Тут. Сегодня в честь праздника ногти на руках и ногах мне покрыли в золотой цвет.

«С одной стороны, я перестаю являться частью Семьи именно в этот день, так как стану нищей в их глазах. С другой – Хаджани как бы подчёркивает мою принадлежность к этой самой семье. Тут и семейная одежда, и золото в отделке, на руках и на ногах… Что она хочет от меня?»

После укладки, маникюра и педикюра мне позволили примерно с полчаса полежать в удивительно удобном анатомическом кресле, чтобы отдохнуть, а затем Ниит достала бирюзовое платье и почти с ужасом на лице выслушала команду:

– Убери это, Ниит. Сегодня я надену другое, то, что привезла с собой.

– Госпожа Ярис! Это – подарок самой императрицы! Вы можете вызвать её гнев, госпожа Ярис!

– Ниит, я не собираюсь спорить. А тебе не стоит опасаться кары для тебя или других слуг. Никто из вас не прошёл импритинг, и вы не являетесь моей собственностью. Пожалуйста, подай мне то платье, что я привезла с собой.